Текст книги "После (СИ)"

Автор книги: Конъюнктурщик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

"Ха, что же это… это мой штурм, да? Штурм, да? Штурм?"

Внутри демона словно закипали бурлящие зелёные воды. Будто в сознании его образовалась дыра, через которую вытекло нечто важное, и течь продолжалась. Скрежет мозга не давал покоя. Пытаясь понять, чего он хочет, Люций не мог зацепиться абсолютно ни за что.

Невозможно было даже смотреть на эту карту. Он бегал по ней глазами ища что-то, но не мог найти ничего. Все этих обозначений, как будто не существовало.

"Зачем эта карта здесь?"

Руки щекотало, они начинали трястись. Щекотка поднималась к горлу и сводила челюсть.

"Невыносимо!"

Сознание вертелось в пустоте, растягивалось, сжималось, это вызывало существующую боль в голове.

В такие моменты Люций, словно ощущал себя человеком.

"Я не могу хотеть чего-либо… я даже не могу сдвинуться с этого места, потому что не знаю, куда пойду. Все одинаково! Нет!"

Закричав, Люций одной рукой отбросил стол так, что тот отлетел к дальней стене и разломался на куски.

Полетели щепки.

Светильник упал.

В комнате показалась Табия.

– Ты не в духе?

– Что ты хочешь? – с наигранной игривостью спросил Люций, развернувшись он подошел и обняв Табию.

– Пусти, – спокойно ответила она.

– Это не важно… не обращай внимания, Табия. С нашей мощью теперь никакие усилия не имеют значения. Наше могущество столь велико, что цель будет достигнута неминуемо. Наши войска…

– Кому, – резко оборвала Табия как бы невзначай, – ты рассказываешь это?

– Выметайся, – бросил Люций, по его лицу прошлась тень презрения.

– Я слышала, ты взял в плен вражеского префекта? И хочешь пытать его этой ночью?

– Не знаю… – Люций закрыл лицо рукой, медленно проводя ей вниз, – наверное, я просто скормлю его своим питомцам? Я не знаю… что ты задумала?

– Ничего… оставь его.

– Захотелось себе игрушку? – с издевательской ухмылкой спросил Люций.

– Возможно. Что если так? – протяжно ответила Табия, при этих словах она потянулась, соблазнительно изгибая тело.

– Без какой-либо причины, ты захотела себе человека? Ведь ты даже не видела его, – голос Люция приобрел озлобленную хрипоту, глаза его округлились, а слова наполнились желанием, – но ты пришла сюда нарочно разозлить меня? Я могу дать тебе десяток или сотню плетей. А может и кнута, если ты пожелаешь, если тело твое так истосковалось по боли.

– О, нет. Я сама нашла бы с десяток самых изощренных способов вызвать боль.

Люций отвернулся. Взяв паузу, он спокойно сказал:

– Ты все больше бесишь меня. Если ты не прекратишь, я вышвырну тебя отсюда.

Услышав голос, лишенный всяких эмоций, Табия почувствовала сжимающую дыхание серую волну страха.

Поправив ткань столы, гостья поспешила ретироваться в коридор.

Не став дожидаться чего-то, Люций бросился тенью в коридор, он метался от одного свода к другому, пока не помчался к темнице, в которой готовились пытать его пленника. Табии не было нигде видно, и это было хорошо. Ей нечего делать здесь. Это его и только его пленник, который содержит ценную информацию, необходимую для…

"Для чего? Плевать на его тайны… Мне нужен человек!"

Здесь в одной из небольших комнат на нижних уровнях Цитадели, горел огонь. Воплотившись в человеческом обличии рядом с входом, Люций нетерпеливо ворвался.

– Стоп!

Его взору предстала сцена приготовлений к растягиванию тела на древнейшей машине для пыток, принцип которой был известен ещё далеким предкам тех, кто основал этот полис.

Две пары длинных серых отёкших рук.

В открытую дверь просачивалось серое отражение света, исходящего издалека, и падало на отдельные вырванные из тьмы черты отекших скользких морд, в которых словно было похоронено зерно подавленного озлобленного сознания.

– Хозяин, – бурлящим хриплым голосом зверя попыталось произнести по-человечески одно из этих существ.

– Что такое… не говори при мне на этом языке! – выпалил демон.

В ответ серокожее промычало что-то, должно быть извинения на своем неясном темном диалекте.

Посмотрев на Стратоника, Люций задумался. На мгновение ему показалось, что он нашел что-то, но ничего не было.

– Оставьте как есть. Нет… освободите из этой машины, заковывать не надо. Пусть так погниет здесь до поры. Префект, ты ещё развлечешь нас…

И на это ничего не сказал Стратоник, а лишь повторял про себя вновь свой титул, который приносил ему столько удовольствия, гордости и решимости в нужный момент.

"Я префект войска Башни."

Слов нет.

Сняв с пыточного механизма, серокожие оставили Стратоника на полу, где лежали в пыли остатки соломы, и покинули помещение.

Возвышаясь над обессилившим человек, закрывшись плащом, Люций наблюдал, пытаясь созерцать взгляд, что был виден ему и без освещения; хотел понять, что в этом взгляде, кроме грусти о потере отечества, кроме злобы за потерянных близких и соратников, возможно что-то ещё, что можно было бы достать на свет, яркое и пылающее.

Человек лежал, не шевелясь, какое-то время смотря на своего тюремщика, а потом отведя взор в потолок.

"Завтра я испытаю тебя."

Захлопнулась дверь.

Снова темнота.

_____

Где-то среди скал в долине реки, что спускалась с высоких вечных льдов, на склоне горы лежат прекрасные луга, насыщенные спокойствием.

Здесь Стратоник очнулся.

Солнце было мягким.

В одних штанах, без обуви и верхней одежды, лежал он на траве, как на одеяле из жизни.

И сперва человек видел лишь сочное тёмно-синее горное небо, к которому хотелось прикоснуться; приподнявшись же огляделся и увидел гигантские горы, окружающие то место, где он находился и казавшееся столь крохотным в таком сравнении. Среди зелени вырывались из земли белые камни, поросшие мелким кустарником и пёстрыми цветами. Этот чистый нетронутый луг обрывался по краям, трава уходила по склону вниз к реке. Встав в полный рост, Стратоник посмотрел на реку, и ему показалось, что та находится весьма далеко.

Все здесь имело колоссальные размеры.

"Горы… я забыл про вас. Там, в городе я привык к узким тесным улицам. Какой же здесь простор!"

Глубокий вдох полный множества трав и цветов освежал, даруя ощущение поглощения этого места. Стратоника охватывало желание раствориться в этом месте, переходящее в ощущение крепости тела и звериной силы, выпущенной на свободу и требующей безрассудного веселья.

– Префект! – послышался возглас позади.

И Стратоник развернулся, окунув свое тело в звериное напряжение, его поза стала являть собой защиту от опасностей.

– Как опасно! – покровительственно сказал Люций, он был одет в белоснежную тунику, – Держи! Мои друзья хотят зрелища, – и с этими словами он кинул ему сверток.

Развернув ткани, Стратоник обнаружил не заточенный одноручный палаш, подержав его в руке он сделал несколько движений.

"Я так изменился в последние дни, если это были дни, а не недели… Почему я об этом думаю сейчас? Потому что спустя совсем непродолжительное время в полной тьме, я начал разглядывать там себя?"

– О чем задумался, префект!? – вновь крикнул Люций.

– Что? – тихо спросил Стратоник и наконец устремил взор на демона.

Там, рассевшись на крупных булыжниках с серебряными кубками и бурдюками, пребывали в веселье те, кто имел облик людей, одетые в разноцветные праздничные тоги, на их руках были золотые обручи и кольца, на головах дубовые венки, сплетенные и ношенные ими, очевидно, без всякого смысла, что внушило Стратонику особое отвращение. На их лицах была столь легкая приветливость, в которой было нечто серьёзное, но вместе с тем искусственное, и это неприятно читалось, и ощущалось опасным.

В голове Стратоника рисовались десятки ужасающих черных как бездна тварей, из тел которых росли разные конечности, и которые скрывались за этими обликами.

– Приготовься, – спокойно скомандовал Люций, прервав размышления Стратоника.

– Чего тебе нужно? – сухо спросил человек.

– Я изрублю тебя этим на куски мяса, – безразлично ответил демон, будто бросил какое-то замечание.

– На потеху другим подобным тебе? – этот вопрос звучал серьёзнее.

– Да, – Люций обернулся к своим и широко улыбнулся, – чтобы…

В этот момент, человек, провернув кувырок, затем вскочил, как зверь и сделал резкий выпад страшной силы, отбив который, его противник высек искры.

Зрители восхищенно воскликнули и стали переговариваться, живо обсуждая завязавшийся бой.

Напрягая тело, Люций рванулся вперёд, словно за ним сделали взмах гигантские крылья, и прошел с мечом через луг, оставив позади отскочившего Стратоника.

Развернувшись, Люций чуть пригнулся и выставил меч вперёд.

"Что это было?" – спросил себя демон, внимательно разглядывая своего врага, которого мгновения назад считал не более, чем жертвой.

Озверелый возвышался Стратоник, мышцы его вздулись, покрылись пульсирующими венами, а хищные глаза стали глубже в своем стремительном взоре.

"Ты, наверное, думал, меня можно раздавить, как насекомое? И пусть меня растерзают, но лишь если смогу, то заберу тебя с собой, демон!" – злорадствовал внутри себя человек.

На короткое время они сошлись.

Сверкнуло пару молний, то клинки схлестнулись. Но с шумом были отбиты смертоносные удары.

– Где твоя демоническая сила, монстр? – задорно спросил префект.

– Люций, прикончи его! – крикнула Табия, и залилась нервным смехом.

Стратоник лишь на мгновение метнул к ней взгляд, ухмыльнувшись при этом.

В этот момент рука демона, державшая меч почернела, вены на ней стали отсвечивать красным, будто стали прозрачными, давая видеть бурлящую внутри неживую кровь, на руке с шумом выросли когти, превратив её в лапу, и вся она стала более крепкой, словно сплетённой из железных канатов. И видны стали те огромные черные крылья, явившиеся лишь дымчатым силуэтом призрачной силы, таившейся внутри. И взмахнув этими крыльями Люций со страшной скорость ринулся, не касаясь травы, подняв меч для единственного удара.

"Бог мой отец!" – сказал человек, наблюдая надвигающуюся опасность.

Недолго созерцая все это, Стратоник вызвал в себе ощущение единения с клинком и наблюдая за своим срастанием с оружием он медленно насытил его чувством собственного дыхания, одновременно осознавая свое растворение, показавшееся в те мгновения реальным во всем окружающем его мире. В тот же миг палаш засветился ярким белым свечением.

Белый меч встретился с черным мечом.

И они разлетелись на куски, отбросив владельцев.

Затихнув ненадолго, зрители взорвались криками восторга и стали жадно делать глотки из своих кубков, обсуждая между собой только что случившийся бой.

Быстро вскочив на одно колено, с упорством держа цепко в руке рукоять с остатком палаша, Стратоник скалился и наблюдал поднимающегося на колени демона, по обе стороны от которого лежали тени его призрачных крыльев.

Смех.

Вопли.

Рукоплескания.

В своем полном приятного успокоения изумлении, Люций поднял голову вверх и закрыл глаза, как будто бы издевательски купался в солнечном водопаде, не придавая, казалось, никакого значения произошедшему.

Но затем он встал, крылья исчезли, руки приняли человеческий вид, а глаза ясно были нацелены на Стратоника, который опасливо пригибался, вооруженный остатком меча.

– Брось это, – покровительственно сказал Люций, – На сегодня бой окончен.

– С чего мне знать, монстр, что ты не растерзаешь меня прямо сейчас? – ответил Стратоник, вкладывая в интонацию всё свое недоверие.

– Я не монстр. Если бы мы… если бы я хотел, тебя бы уже давно растерзали, прямо здесь, вся трава была бы красной.

– Мы ещё узнаем это, – с гордой улыбкой выпрямляясь произнес Стратоник и потом бросил наземь осколок оружия.

Люций подошел к камням, где располагалась вечеринка, там ему поднесли полный кубок, он еле сдержал почти превышающее его самого желание злобно отбросить подносимое вино и осушил одним жадным залпом. Вновь посмотрев в сторону Стратоника, Люций обнаружил того, стоящим спиной к зрителям, тогда направился к нему, отдав кубок чьей-то руке.

– Куда смотришь? – спросил Люций, встав рядом.

– В сторону моего родного города. Мы находимся на западе от него.

В надменно покровительственной речи Люция появилась толика уважения и заинтересованности.

– Ты знаешь, где мы находимся?

– Да.

Говоря, Стратоник не поворачивался к собеседнику, а лишь давал самодостаточные комментарии на его речь.

– Мы сохранили это место для развлечения. Сейчас это единственный зелёный уголок на всем севере.

– Это место, где я вырос.

– Ты рос здесь?

"Зачем я это сказал… и кому я это сказал? Не стоит проявлять в отношении этой сволочи так много любезности!"

– Прекрасное время для взросления. Здесь природа дает людям крепость тела и глубину духа. Давала раньше, пока мы не отчистили эту местность от людей.

– Что будет со мной? – перевел тему Стратоник.

– Ты отсрочил свою смерть.

"Думал, люди совсем ничего не умеют?" – внутренне человек злорадно улыбнулся.

– Убьешь меня в следующей драке?

– Возможно. – И теперь тон Люция принял твердую серьёзность и почтенное любопытство, он посмотрел на Стратоника, – Я хочу знать, что сделал ты со своим мечом, отчего он так наполнился энергией?

– Слишком долго объяснять этот механизм. – Стратоник продолжал любоваться открывшимся видом на долину, место его личного становления, – И ты сможешь его до конца понять только если будешь долго и упорно практиковать. Такие знания не передаются словами, но лишь рождаются внутри тебя, после долгих и кропотливых трудов.

Ничего не спрашивал далее Люций, а отступил, чуть склонив голову, и задумчиво исподлобья посмотрел.

– Пойдем, к остальным.

"Словно все хорошо. Я иду туда, где сидят существа, обернувшиеся в людей, не показывай им, что ты все знаешь, иначе растерзают тебя, разорвут на части, им не стоит ничего, и пусть я заберу с собой нескольких этих тварей, мне не выстоять против целой стаи. Как будто ужасный маскарад, скрывающий ад прямо здесь!"

Серость растеклась, обелив все цветущее окружение в глазах Стратоника, лишив искусственной жизни это место. Теперь ему стало по-настоящему страшно, словно он падал в гигантскую пропасть, а где-то наверху угасал последний источник света. Этот жизнерадостный луг был зияющей бездной, и его окружали духи этой бездны, но нельзя было поддаться страху, потому что страх утопит в пустоте, и тогда уже не вырваться…

С приветливыми улыбками и подбадривающими похлопываниями отдыхающие приблизили его в свой круг, дали кубок, просили испить.

"А я должен вырваться, никогда для меня не будет причины…"

Кубок осушен до дна.

Прекраснейшее вино было слаще, нежели самый сладкий мёд, отобранный у диких пчел.

"…не будет причины отдаться смерти. Я префект войска! Помню об этом, где бы я ни был."

Рекой лилась странная речь. Обсуждение совсем непонятных вещей. Древних произведений искусств, но другой культуры, с которой Стратоник был не знаком, невероятной философии, которая вводила в ступор и не была ведома даже жителям севера, что в культуре превосходил весь континент.

И один улыбчивый смазливый парень, одетый в отличие от других в одну тунику, завязанную на левом плече, спросил префекта:

– А что для вас, северян, мир и жизнь? В чем их сущность?

– Битва, – коротко ответил Стратоник, не задумываясь над своим ответом.

– Почему же?

– Я не готов сейчас об этом говорить, – Стратоник старался сберечь слова.

– Ладно. Дайте ему отдохнуть после боя.

Интерес зрителей остыл. Стратоник стал постепенно приглядываться к тем, кто его окружал. Снаружи они выглядели как люди богатства и культуры. Ничто не выдавало в них иной сущности, отличной от человеческой природы.

Все встали пошли вверху по склону, где выше была вымощенная белым камнем круглая площадка, по краю которой было массивное кольцо каменной скамейки, поросшее лозой и кустарником, а ещё выше сразу стояли разрушенные ребристые колонны, вокруг которых также вилась лоза.

Среди тех, кто шел на мгновения обернулся один, будто поймал на спине следящий взгляд Стратоника, тот, что спрашивал.

– Держи, – обернувшийся протянул человеку кубок.

Принял и испил.

– Как твое имя? – спросил человек.

– Элой. А твое Стратоник, верно?

– Да. Это имя моё, – префект ненадолго увел взгляд, а после вновь сосредоточился на собеседнике.

Они продолжали идти вверх, где все уже уселись и принялись за яства, слышался запах мяса, фруктов, овощей.

"Как роскошно, в это время мы в осаде доедаем последние остатки запасов, забиваем лошадей… они забивают. Я здесь, среди врагов наслаждаюсь. Не прикончить ли себя, чтобы прекратить это все?"

– Ты хмур, Стратоник, наслаждайся сейчас с нами, – задорно говорил Элой.

– Да, конечно.

– Не слишком ли ты аккуратен?

Двое зашли и сели ближе ко входу за одним из столов, где были самые разные блюда из мяса, приготовленные с пряностями с далёкого юга, иностранные фрукты с того же юга, нарезанные свежие овощи, душистый пшеничный хлеб. Все это лежало здесь в изобилии, как будто не было войны, не было зимы и ничего не умирало в этом мире, а лишь давало бесконечные всходы и плоды для наслаждения.

– Скажи мне, Стратоник. Тебе никогда не случалось скучать?

– Скучать? Ты задаешь странные вопросы, – человек старался быть как можно более спокойным и аккуратным, но так, чтобы это не бросалось в лицо.

А его собеседник беззаботно и как-то необыкновенно легко продолжал, не произнося слова, а как бы роняя их, то ускоряя речь, то замедляя и протягивая:

– Да, скажи мне, Стратоник, всегда ли ты поглощен действием… Ну, и жизнь твоя… полная событий?

– Да.

Элой подогнул под себя одну ногу и расположился по направлению к Стратонику, облокотившись подпер голову рукой. В лице его читалось ничего не обещающее короткоживущее внимание.

"Ладно, почему бы не расслабиться, возможно я скоро умру. Я буду есть и пить это все, пока моя жена голодает в пределах города. Интересно, не пялит ли её кто-нибудь…"

Все веселились, ели, пили и разговаривали, постоянно слышался смех, громкие взрывы женского заливного смеха, культура старой роскоши в каждом вздохе и взгляде, в которые был вплетён дух здешнего торжества.

Будто медленно и продуманно играли на струнах где-то вне общего внимания. А потом действительно плавно зазвучала арфа.

– Да, – продолжил Стратоник, смотря в сторону – каждый день мой был наполнен деятельностью, знаешь. Не помню, чтобы был период, когда я был по-настоящему свободен от всех дел, кроме детства, наверное, но и оно прошло по большей части полным труда и учебы…

– Ладно… Я… я спрошу тебя иначе. Скажи мне… – Элой иногда уводил взгляд в сторону, потом возвращал его, – ты никогда не терялся в шуме своих собственных деяний, понимая, что их смысл иссякает?

– Ты имеешь ввиду рутину? Я занимался рутиной. Были времена, когда я выполнял одну и ту же работу. Я тогда служил в одном из судов города, это было связано с бумагами.

– Нет… – Элой покачал головой, глаза его сделались полуприкрыты, – не рутина. А нечто гораздо хуже. Рутина просто утомляет, изматывает быть может… но я говорю о том, когда твои дела теряют смысл.

– Когда ты не понимаешь, зачем исполняешь свои обязанности? – Стратоник взял ветку винограда и стал неспешно поедать.

– Когда понимаешь, что исполнять их незачем.

"Что он несет, так тупо могут думать только законченные, апатичные ничтожества, лишенные всяких сил."

– Наш город имеет слишком разумное устройство, чтобы какой-то пост в нем был лишним. Отцы основатели построили для нас крепкое общественное здание.

– Ты декларируешь мне официозные истины, Стратоник.

– Не понимаю, о чем ты, возможно, ты просто устал – коротко ответил человек и съел кусок нарезанного яблока.

Элой поменялся в лицо, и стал говорить чётко и даже с ноткой возмущенного непонимания:

– Да? Просто скажи мне, зачем вы сопротивляетесь, для чего это все? Когда я смотрю, как все твои воины сражаются вопреки, мне становится тошно, – Элой увел взор вдаль, подкрепляя задумчивостью взгляда свою речь, – Просто зачем? Для чего они это делают? Я бы никогда не пошел ни в одну армию, и не отдал бы жизни даже за десять своих товарищей, не то, что за целый город... Как это вообще может иметь значение?

Стратоник криво сжав губы и надвинув гневно брови, словно воплотив в лице ледяную злобу всех своих мёртвых товарищей, развернулся к Элою, отчего тот резко отпрянул, как будто ожидал удара.

– Префект! Мой друг утомил тебя? – Люций, появившись сзади Элоя, положил ему руку на плечо явно вдавливая.

Элой встал и направился к другому столу, лишь беззаботно улыбнувшись Стратонику напоследок.

– Он что-то пытался мне объяснить. Но я не понял его.

– Не важно, – в голосе появилась толика уважения, словно Люций собрался говорить с кем-то почти равным ему, – Я хочу, чтобы ты рассказал мне о том, что замышляют жрецы.

"Это было неминуемо."

Стратоник насторожился.

– Жрецы?

– Да. Стратоник, нельзя осознанно сопротивляться так долго, зная, что это безуспешно, потому как силы врага непомерно растут, и потенциал вскоре будет несопоставим.

– Если тебе интересно о людях, то они, будучи загнаны в угол, делают разные поступки, порой кажущиеся столь безрассудными.

– Речь не о безрассудности. Жрецы не похожи на тех, кто будет сражаться до конца из чувства гнева от безысходности. Ваши правители сугубо разумны. И они не могут не предвидеть свой полный крах, который даже тебе должен быть теперь очевиден.

– Из своих тайных дум они лишь могут сопротивляться, даже видя неминуемое поражение. Потому что такова глубина ума людей, они не бегут, но сражаются, зная за что. Славная смерть та, что найдена в бою за отечество.

Тем временем Стратоник отложил фрукты и теперь ел тонко нарезанное мясо, сдобренное пряностями, Люций же взял в руки кубок.

– Префект, ты уходишь от ответа, – глоток.

– Я говорю то, что есть, – гордо.

– И самый богатый и могущественный полис стоит до конца потому, что это честь для его защитников? Эти люди там, которыми ты командовал, они знают, что весь остальной континент уже пал под нашим натиском?

– Именно по этой причине этот полис стал самым могущественным. Сейчас ты видишь наивысшее проявление тех качеств, что сделали этот полис лучшим на всем континенте. Так чему же ты удивляешься? – немного погодя, Стратоник посмотрел прямо в глаза демону и спросил, – Твоё имя Люций?

– Да, я Люций. Я генерал и командую этим походом.

– Ты не похож на того, кто владеет этим походом, – задумчиво изрек человек.

– Почему ты подумал, что есть кто-то выше меня?

– Ты слишком исполнительный, и ты слишком сильно занят делами, а не правлением.

– Разве правление не есть совокупность особых дел?

– Нет. Правление есть статус, править не значит управлять. Ты же пытаешься решить проблему. И я думаю, раз пытаешься ты выведать у меня замыслы моих начальников, раз тебе это необходимо, то не все идет так хорошо, и возможно рассказанные мною сведения повлияют на исход всего предприятия. Потому что гарантированный успех не потребовал бы беседы со мной, я бы уже давно был мёртв.

– Как правитель, я могу решать некоторые проблемы сам. И нет сомнений в неизбежности вашего поражения, об этом я уже говорил. Но твои знания помогут достигнуть цели ещё быстрее! – последние слова звучали более твердо.

– Разве месяц что-то изменит? – с ноткой грусти ответил Стратоник, – Наше общество подобно механизму, нам не нужен верховный правитель, который окунался бы в частные процессы. Каждая наша деталь на месте, все решения рождаются, когда шестерёнки механизма прокручиваются под давлением обстоятельств, поэтому все проблемы решаются быстро и качественно. Порядок наш вездесущ. Ваша же система несовершенна. Ты не можешь один решить судьбу тысяч… – Стратоник запнулся, чуть не назвав нелюдей людьми, – я не знаю, кем ты правишь, но ты не можешь один вести их всех.

– Я всего лишь беседую с тобой, чтобы лучше понять своего врага. Почему ты решил, что я пытаюсь заменить собой органы управления?

– Люций, я наблюдаю за тобой давно. Я сражался с твоими ордами на подступах к славному граду Стремительному. И мог там созерцать твой стиль. В боях мы узнавали вашу армию, мы измерили её, столкнувшись с ней. И мы не ведаем о наличии иерархии. – И далее Стратоник прибавил с гордостью в голосе, – И я не могу назвать эти орды армией, ты словно ведешь стада на убой, в надежде растоптать хищников.

– Префект, как возвысил себя ты в этом сравнении.

– Лишь сказал правду, – Стратоник надвинул брови, а в глазах его зажегся огонь борьбы, – не думай о победе над людьми генерал, не думай сокрушить рыцарей. Эта война ещё не окончена…

Недолгое молчание.

Но далее Люций, с господством в голосе сказал:

– Возможно ты решишь иначе, когда увидишь десятитысячную орду моих воинов, идущую сюда, на помощь осаждающим. Их поступь приближает конец, их знамена, это знаки вашей гибели.

_____

Лежа на спине, на том самом лугу, Люций смотрел на звезды.

"О чем толковал этот человек? Почему я до сих пор не вырвал из него пару кусков мяса, от чего он бы рассказал мне все? Не потому ли, что я хочу, чтобы он сам сказал мне все, что требуется? Похоже, он силен. Слишком силен, чтобы умирать так нелепо, разорванным на куски в стане врага."

Холодных звезд было немного сейчас, но и те, что взошли на небо, горели прекрасно и маняще.

И представлялись другие места там, цветущие и лоснящиеся при свете этих звезд, более яркие и сочные, лишенные разложения этого мира и его бесконечной тоски.

"Мне так не хотелось бы, чтобы ты пал, Стратоник. Это будет так ужасно, увидеть столь сильного человека в слезах, сломленного и уничтоженного. Но однажды быть может, я захочу увидеть и это. Несмотря на все мое могущество, я не властен над своими желаниям, которыми обрастаю, как плющом, что не могу сорвать, но который разрывает меня изнутри, проникая стеблями в глубину сознания и побуждая на действия, которых раньше либо боялся, либо стыдился..."

Перевернувшись на бок, Люций продолжил придаваться своим размышлениям.

"Я видел. Он мог убить меня в той схватке. Простые воины гибнут от считанных ударов, рыцари стоят до конца, а этот воитель мог и убить меня. Так ли велико наше превосходство над людьми, о которым мы столь обильно размышляем? Сегодня он заставил меня усомниться, и я устрашился этого. Я мог бы разорвать десяток людей не задумываясь, их тела не смогут сдержать мой натиск. Но простой силой не ограничиваются возможности человека, мы всегда это знали, и на первых порах опасались людей."

Закрыв глаза, Люций увидел прошлое.

Солнце.

Где-то на юге…

На обширной тогда ещё зелёной равнине, что шла меж гор и берега океана, сходились два воинства.

Лес из красочных знамён. Сияющие на солнце доспехи. Стройная армия людей.

Это было объединенное войско трёх полисов, которые шли вместе вопреки своим распрям.

Белые рыцари Башни, закованные в белоснежные латы, вооруженные щитами и мечами, стояли в центре, слева от них были уцелевшие воители Стремительного, одетые в самые разные ламеллярные доспехи с большими наплечниками, вооруженные саблями и глефами, а справа были солдаты из Океанических врат, на которых были пластинчатые нагрудники, а шлема их имели алые гребни, вооружены они были большими прямыми щитами и копьями. Четырнадцать тысяч разношерстной конницы собралось здесь. Гордость человеческой расы, эти идеально защищенные и вооруженные воины были вершиной их общества, все силы которого воплощались в них, а их образ уже сам служил знаменем родных городов.

"Я помню. Никогда более этот мир не увидит столь огромной армии людей. Многие тысячи железных воинов."

Многие тысячи всадников спешились здесь.

Эта война вводила новые правила.

Позади же воинов шли бесчисленные ряды их слуг и стрелков, одетых гораздо хуже, и несущих на себе бремя помощи тем, кто стоял в первых рядах, кому предстояло выдержать весь натиск грядущего сражения.

"Но сколько бы вы не собрали воинов, мы выставим больше, мы создадим ещё, и вы утоните, ведь мы океан!"

И против четырнадцати тысяч лучших воинов стояли тридцать тысяч серокожих существ, изуродованных тварей, одетых в черную броню закрывающими их изменённые тела, шлема скрывали то, чем были их морды, но они беспрестанно хрипели и стонали, от боли, которую им доставляла их продолжающееся существование вопреки самой жизни, когда-то породившей их изначальные формы. Их огромная орда занимала все расстояние от предгорных лесов до берега.

И эта орда наступала, неизбежная, как черный прибой.

"Я помню! Люди смело дрались в тот день…"

– Люций. – раздался тихий голос вблизи.

– Элой… это ты?

– Да, Люций, друг.

Одиноко грезящий приподнялся на локте, а рядом с ним сел, опираясь руками потревоживший.

– Что будет с этим человеком?

– Ты о префекте Стратонике?

В одной руке Элой держал бурдюк и периодически пил из него.

– Да, о нем. Что будет с ним? – небольшой глоток, – О других томящихся узниках я не беспокоюсь. Но ты направил его обратно в темницу?

– Да, – Люций повернул голову к пейзажу.

Снежные горы окрасились синим в ночи.

От прежней манеры речи Элоя не осталось и следа, он говорил чётко и размеренно:

– Мне кажется, мы должны вернуть его в те покои, где он набирался сил, – ещё один глоток.

– К чему такая забота о военнопленном, с твоей стороны к тому же? – вздох.

– Это достойный представитель нашего врага. И мы должны воздавать ему почести.

– У врага не может быть достойных представителей, о чем ты говоришь, Элой? – равнодушно ответил Люций.

– Почести добродетельным, – в голос Элоя закрался оттенок деланной торжественности, – Это универсальный принцип! Мы не подобны тем тварям, которых направляем, и можем позволить себе играть в честь. Как ты смотришь, если я так это назову?

– Это уже звучит интереснее, – Люций заинтересованно улыбнулся, – но что дальше?

– Я не знаю, нужна ли здесь какая-то причина… скажу тебе честно. Мне просто не хочется его уничтожать.

– Мне тоже.

– Я даже начинаю думать, – Элой выдержал паузу, – что он мог бы стать одним из нас, знаешь…

– Об этом рано говорить, – отрезал Люций.

На некоторое время наступила тишина, разбавленная сверчками, последними отголосками предыдущей жизни в этих краях.

– Завтра я хочу, – новый глоток из бурдюка, вздох – устроить пир в своем месте…

– Я не приду.

– Почему? – грустно спросил Элой.

– Буду проверять состояние осаждающих, я давно не был в войсках.

– Ничего же не случится...

– Заткнись, Элой, – резко оборвал его Люций, – иди, и не зли меня своей тупостью.

Покорно встал Элой и лениво побрел прочь, выронив из рук бурдюк с вином, что полилось прямо в траву.

"Похоже, что действительно лучше выпустить его. Из цитадели он не убежит. А ничего важного внутри неё нету, и он так или иначе не сможет об этом доложить. Здесь нет птиц, чтобы отправить послание, а если бы и были, то мои вороны и соколы растерзали бы их, что касается стен и окон, то мимо драконов никто не проскочит…"

Подул ласкающий ветерок.

Люций продолжил пребывать в своих воспоминаниях.