Текст книги "Лаванда, корица и беглые кошки (СИ)"

Автор книги: Koda Aleru

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

А еще Мина варит свое колдовское какао, приносит пучки высушенных трав, которые они развешивают на пустой стене в кухне, и та сразу же наполняется смешанным, но таким гармоничным ароматом. Квартирка пока еще не очень обустроена, хотя Юнги уже натаскал кучу тех поделок, которые они мастерили всю прошедшую осень. Сейчас уже сонно теплится апрель, так что и шерстяные пледы снова в ходу. Сегодня они лениво переругиваются, пока Мина спокойно (годы репетиторства Чонгука воспитали в ней настоящую терпеливость) обучает совершенно не приспособленную к кухне сестру делать булочки с вишнями.

– Ты могла бы, знаешь, не стараться так сильно, – ведьмочка разваливается в плетеном кресле-качалке, сыто жмурясь – булочки вышли просто прекрасными – и кончиками пальцев поглаживая пузатый бок всё еще горячей чашки. Когда Ёрин непонимающе смотрит на нее, отвлекаясь от рабочих бумаг (решили совместить приятное с полезным, так что одна параллельно с посиделками учится, а вторая – работает), девушка садится ровно и аккуратно объясняет. – С Юнги то есть.

– Ты это о чем? – старшая принимается сверлить Мина взглядом, та в ответ делает кирпичфэйс, и спустя всего пару секунд обе тихо смеются.

– Понимаешь, онни, ты ему и так нравишься, – младшая чувствует себя ужасно некомфортно, но всё же выпаливает, – поэтому, пожалуйста, больше никогда не заходи в кухню и не проси меня научить тебя готовить! Я этого больше не вынесу!

Ёрин непонимающе моргает пару раз, а после заливается хохотом.

– Знаешь, пообещать не могу, но честно постараюсь больше тебя этим не доставать! Но серьезно, неужели я настолько плоха? – скептично поднимает бровь, уточняя. – Ты Чонгука нянчишь уже больше трех лет, а как мне разок объяснить…

– Чонгуку я объясняла физику, и там ничего не взрывалось, – педантично уточняет Мина, и они обе смеются, потому что, конечно, физикой всё только начиналось, а взрывать им просто было нечего.

– Знаешь, мне так нравятся все эти мальчишки, – вдруг выдает Ёрин, и мягко улыбается, говоря. – Они так хорошо заботятся друг о друге, так беспокоятся, думаю, что и глотки готовы перегрызть друг за друга.

– Это да, – улыбается Мина, поправляя волосы, и её кольца отблескивают под первым лучом солнца за сегодняшний день. – Знаешь, что я больше всего люблю? У них есть свои семьи, у них есть другие друзья, девушки, но… Их семерка – это самое противоречивое, но в то же время постоянное в мире.

– Это так, – важно кивает старшая, потому что это её так же захватывает, как и всё остальное, что связано с Мина. – А что, кстати, с Чонгуком? – Ёрин спрашивает без любой задней мысли, она, если честно, вообще каждый раз интересуется скользкой темой, от которой Мина извилисто уползает, сводя разговор на нет, либо же просто и так привычно подвисая.

В этот раз лучше бы подвисла, честное слово.

– У него родинка, – вдруг так беспомощно жалуется ведьмочка, что наступает очередь ловить связь с космосом у старшей сестры. Конечно, ей приходится это совмещать с попытками прокашляться и избавиться от назревающих шоколадных пятен, потому что онни от удивления умудрилась подавиться кофе, схватиться за скатерть, рвануть её на себя (странные у нее, конечно, рефлексы…), и как следствие, всё перевернулось и вылилось прямо на нее. Мина же лишь напротив сидит с еле уловимым нежным румянцем на скулах, и ей так хорошо с этими короткими волнами волос, что Ёрин даже на мгновение смысл вопроса забывает.

– Прости. Э. Что? – девушка глубоко вздыхает и тщетно пытается успокоить разум, буквально вопящий что-то в духе «Опасность! Опасность! Интерес к парню обнаружен!». Она поспешно пытается исправить своё нечлераздельное мычание и превратить его в логичный и цельно сформулированный вопрос. – То есть… Я хотела сказать… Да что за родинка, короче?

Младшая вдруг надрывно вздыхает, неловко перебирает пальцами с тщательно выкрашенными в чёрный ногтями по столешнице (в этот раз их красил Намджун, нервно потея и стараясь изо всех сил, но три ногтя он потом всё равно переделывал), а потом вдруг поднимает грустный и такой растерянный взгляд, что у Ёрин буквально отнимает дар речи.

Последущая фраза выбивает у нее остатки мозга, но чёрт побери, услышать её того стоило.

– Под губой. Красивая. И я хочу к ней прикоснуться.

***

Когда за младшей сестренкой закрывается дверь, Ёрин еще высматривает некоторое время в окно, провожая взглядом обманчиво хрупкую фигуру до ближайшего поворота, а после нервно выдыхает и идет курить, пытаясь уложить в голове всё услышанное за последние пару десятков минут, когда младшая сестра хоть и неловко, но вполне сосредоточено выкладывала свои размышления перед ней на стол.

А как же курить, не поболтав с Юнги?

– Ты сегодня очень занят?

На заднем плане шум, смех Чонгука (девушка скалится в ухмылке, понимая, что неосознанно начала считать пацана чуть ли не младшим братом, теперь бы ему еще об этом намекнуть), Намджун испугано вопит «Только не матушкина ваза!», но всё равно слышен ужасный грохот, а сам Мин Шуга немного сопит, размышляя, и лишь спустя какое-то время отвечает:

– В принципе, могу свои планы немного сдвинуть, собирался в студии зависнуть. Не парься, – предугадывает вполне закономерный вопрос, – ты меня не отвлекаешь, наоборот, хён собирался меня напоить снотворным и уложить спать.

«И уложу!», – слышно громкое Сокджиново, и Ёрин немного умиленно – всё равно никто не видит! – улыбается. Мина была права: их семерка – одно целое.

– Так что я могу сегодня отдохнуть, – наконец разрешает себе устало признаться Юнги, и тут же встревожено интересуется. – Что-то случилось? Я тебе нужен?

– Нужен, – честно признается Ёрин, проказливо скалясь своему отражению в зеркале и одобрительно поднимая большой палец. – У тебя есть родинки?

– Ну… да, – осторожно отвечает, – а что?

– Да ничего, – девушка уже откровенно предвкушающее улыбается. – Я собираюсь их всех хорошенько подсчитать.

Юнги на том конце Сеула полузадушено материться и отключается…

…и добирается до её квартиры в рекордное время.

– Моя онни – извращенка, – говорит утром Мина, когда Юнги вваливается в квартиру с шальными глазами, до невозможности счастливый и к удивлению большинства – смущенный. А еще после фразы ведьмочки, видимо, и пристыженный. – Я ей одно слово сказала…

– Помолчи, ребёнок, – обреченно пытается возмутиться, хотя в атмосфере добродушного хихиканья это не очень и получается. – Тебе вообще рано о таком думать…

– Мне двадцать, – убийственно серьезно отвечает Мина, а потом изгибает бровь – так проказливо, что парни уже ждут подвоха. – Мне уже и не только думать, но и воплощать в жизнь можно.

Где-то на фоне почти ловит паническую атаку Чонгук, потому что ну нельзя быть вот такой сияющей!

А еще всю дорогу в универ он то и дело косится на подругу, вспоминает её слова и неумолимо краснеет.

Потому что да, он так много своих мыслей хотел бы воплотить в жизнь…

***

Мина отпирает своим ключом дверь, шипя от боли, и сразу же прислушивается. Свет выключен, из комнат не льется блеклой тенью по полу, лишь из кухни вкусно пахнет недавно заваренным раменом, от гостиной что-то блымает, и голоса там еле слышны. Но ведьмочка настолько измучена, что её хватает лишь тихо позвать:

– Чонгук спит?

– Э, – Намджун отзывается сразу же, и сквозь шум в ушах Мина слышит его намеренное тихие, чтобы никого не разбудить шаги. – Уже пару часов как, он сегодня ужасно на тренировке устал. Впрочем, как и мы все, но еще надо пару моментов обсудить, а почему ты спра…

Он спотыкается на слове, как только луч света из гостиной падает на Мина.

– Твою же мать, – выдыхает шокировано, и Сонг принимается быстро частить, чувствуя, что и сознание, и последние крохи ума от нее ускользают.

– Мне очень нужна твоя помощь, умоляю, только не говори Гукки. Я сначала собиралась к сестре пойти, но у нее Юнги ночует, а ему не надо этого видеть, никому не надо, поэтому пожалуйста, просто пожалуйста, помоги мне всё это спрятать и скрыть.

Намджун застывает на месте, так и не прикоснувшись к девушке, вместо этого он, придя в себя, подставляет ей локоть, за который Мина благодарно хватается, перенося почти весь вес своего тела на лидера. Она облегчённо выдыхает, когда парень доводит её к стулу, но после спохватывается и запоздало интересуется:

– А с кем ты в гостиной разговаривал?

– Ну, я сегодня всё же ночую дома, – выглядывает из-за двери Юнги, но на глазах сереет, когда Мина полностью оказывается на свете. – Девочка, что…

– Я подралась, – упрямо твердит Мина, но парни лишь переглядываются с откровенным скептицизмом во взглядах, и после Намджун недоверчиво спрашивает:

– Их что, была банда?

Вот только Мина отвечает убийственно серьезно.

– Четыре точно.

У нее разодран рукав рубашки, темнеет синяк на скуле и засохшая кровь на подбородке: губа по центру разбита, в уголке ссадина, джинсы на коленях не то продраны, не то разрезаны, да и сами колени кровоточат.

Под немного перепуганными взглядами парней Мина, опершись о стену рукой, начинает подниматься.

– Я лучше, наверно, пойду. Честное слово, Юнги, я не хотела…

– Попасть на меня? – тот вдруг зло хмыкает, начиная сердиться. – Чтобы я увидел? А в предыдущий раз, когда я ночевал у Ёрин, ты тоже была ранена, или что?

Мина молча тупит взгляд в пол, пытаясь тщетно ухватиться за его голос, как за якорь, и не соскользнуть в забытье в ту же секунду. Однако её хватает только на то, чтобы виновато кивнуть, а после мир меркнет.

Просыпается она уже с обработанными ранами и на диване, да и в чистой одежде. К её большому восторгу, за окном ещё темно – значит, Чонгук ещё спит и этого всего не видел. Однако радость кратковременна, потому что приходит четверка старших и требует:

– Выкладывай. Всё. От начала и до конца.

– И тогда, возможно, мы ничего не скажем Чонгуку, – припечатывает сверху Юнги.

***

– Я сначала думала – эти ваши странные фанаты, которые больны на голову…

– Сасены, – согласно кивает Юнги, кривясь, и остальные мрачно кивают. – Мы имели несчастье быть знакомыми с несколькими.

– Ну вот. Сначала был парень с фотоаппаратом, потом – еще две девушки с камерами по пятам ходили, поэтому я попросила вашего менеджера забирать Чонгукки с пар домой. В общем и целом, это никак не выбивалось из привычной схемы.

– Ты это о чем? – осторожно уточняет Хосок, и Мина скептично изгибае бровь.

– То есть ты думаешь, что все эти годы Гукки ни разу не пожаловался на приставучих фанатов потому, что их не было? В общем, потом одного парня я пару раз подметила, однажды умудрилась поймать – Намджун меня как раз после залечивал, и, похоже, они увидели во мне угрозу.

– Поэтому сегодня напали на тебя, – Юнги сжимает пальцы в кулаки, изо всех сил пытаясь выглядеть как можно более спокойно и не напрягать подругу еще и своей злостью. – Ты понимаешь, что наш младшенький не такой и дурак? В какой-то момент он прекратит верить, что ты падаешь с лестницы, витая в облаках.

– Именно поэтому завтра я официально еду в Стокгольм искать своего отца, – кивает Мина, тут же морщась от боли. Намджун зажмуривается, чтобы не видеть наполовину синего лица – потому что малышку хочется обнять и убаюкать, но каждый боится сделать этим больно.

– А реально?

– Буду дома сидеть, – жмет плечами, – а вы, раз в курсе ситуации, как-то дитё отвлеките, чтобы он без меня в универ не совался.

– Сделаем, – кивает Хосок, и остальные с мрачной решимостью переглядываются. Только Юнги наконец подсаживается поближе, неуверенно приобнимает одной рукой за плечи и говорит в спутанное пламя кудрей.

– Ключи от своей квартиры выдашь мне и Ёрин, если есть еще комплекты – дай их Намджуну и Сокджин-хёну. Но просто идеально было бы, если бы ты переселилась на время к своей сестре, сама ведь знаешь.

– Уж прости, – Мина лукаво улыбается, и градус шкодливости в комнате тут же поднимается в разы, – но у онни в квартире стены тонкие, а вы…

– Стоп! – Шуга тщетно надеется, что он не покраснел (конечно же, да, он прям чувствует, как уши горят, да и парни сзади хихикают. – Тебе еще рано такое… И вообще, я могу вообще не приходить, и я всё еще сплю на диване в гостиной!

– Ничего не рано, – фыркает Мина, прибавляя отстраненно. – Не ходи за мной ласковый Цербер, я бы уже сама была счастливой девушкой, познавшей все радости любви.

– Значит, ты так Чонгука воспринимаешь? – Хосок вдруг тоже расплывается в каверзной ухмылке. – Врешь ведь.

– Я же сказала – ласковый, – уточняет невинно Мина, и парни тихо смеются.

– Это можно считать знаком, что ты скоро перестанешь изводить нашего младшенького? – будто бы между прочим интересуется Сокджин, и девушка тепло улыбается, очевидно смущаясь прямоте вопроса.

– Я не изводила его, – аккуратно поправляет, а румянцем не заливается лишь потому, что сил нет. – Я просто… Не была готова.

– И никто тебя за это не винит, – поспешно заверяют парни, заставляя ведьмочку рассмеяться.

========== 49. Откровенная Мина ==========

Это так странно: ты собираешься на поиски, а в какой-то момент оказывается, что они и не нужны вовсе.

Ты собираешься сделать жизнь других вокруг себя легче, но почему-то постоянно её усложняешь.

И в следующий раз вместо того, чтобы наконец сделать всё правильно, опускаешь руки и бросаешь всё на самотёк, потому что… а вдруг я опять всё испорчу?

Потому что я – совершенно глупый человек, который просто не умеет попросить о помощи.

***

Конечно же, ложь со Стокгольмом не проходит просто так.

Чонгук сначала недоверчиво косится на сухое сообщение от Мины, в котором всего три слова: «Уехала искать отца». Осмысливает, озадачивается, а после и вовсе зависает на несколько секунд, пока старшие нервно переглядываются между собой, а оставшиеся младшие искренне недоумевают, но готовы поддержать макнэ.

– Это я сейчас не понял, – Чонгук хмурится, опять перечитывая короткую переписку, в которой прибавились несколько взволнованно-заботливых строчек с его стороны и опять чёрство-короткое «Начну со Стокгольма». – Мы же вместе собирались искать. Я родителей уже предупредил, что следующий отпуск проведем с ведьмочкой в Европе, даже договорились уже о помощи со стороны некоторых людей, которые с ним знакомы… Честно, я ничего не понимаю сейчас.

Сокджин прячет взгляд, Хосок непривычно молчаливый, Юнги просто строит невозмутимое лицо, а Намджун выглядит сейчас не как хён, а как лидер – рассудительно-спокойный и ужасно этим нервирующий. Чонгук смутно начинает догадываться, что дело нечисто, но стоит старшим ещё и начать отговаривать его от посещения занятий в университете, как он только твёрже убеждается в своих подозрениях. Намджун и Юнги тянут его за собой в студию посмотреть на его лирику и попробовать написать под неё музыку, но младшего беспокоят лишь изредка появляющиеся сообщения от ведьмочки на экране, переполненные лаконичностью и сухостью.

Мина не покидала Сеул.

И хёнам об этом известно.

***

– Мина же никуда не уехала, правда? – спокойно говорит за завтраком, просматривая последние письма в электронной почте: несколько от пронюхавших его адрес фанаток, парочка из специализированных магазинов, напоминание о распродаже и два важных, которые пришли несколько минут назад, и Чонгуку сначала пришлось справиться с шоком от имени адресата, а после – от содержимого. – Где она, хёны? – с нажимом уже спрашивает, вертя в руке телефон, а взгляд неспокойный и прохладный. Старшие неловко переглядываются между собой, но молчат. Чимин с Тэхёном наблюдают за всем с неуверенным любопытством. Чонгук раздражённо сжимает руки в кулаки и медленно выдыхает в попытке успокоиться. – Ладно. Хорошо. Тогда я скажу иначе, объясню, почему так уверен, что ведьмочка никуда не уехала.

Чонгук горько вздыхает, понимая, что успокоиться не так уж и легко, как он думал, даже трудно, поэтому он выжидает некоторое время, прежде чем начать перечислять очевидные для него – а после этого и для парней – факты.

– Раз – её сообщения. Мина уже очень давно прекратила писать мне настолько сухо и кратко, – он выкладывает телефон на стол и, неловко сморщив нос, говорит: – можете полистать, сами увидите. Мы некоторое время назад наконец сумели перейти на нормальный ритм общения, с дурацкими смайликами и пространными беседами по ночам, и ведьмочка эта дурацкая наконец научилась делиться впечатлениями обо всём. Поэтому я просто уверен, что уедь она действительно в Стокгольм, то даже если бы не позвонила предупредить (мало ли, в спешке собиралась, а после опомнилась лишь в самолете), но написала бы мне точно. Не тремя словами, скорее всего, и в три предложения бы не поместилась, описывая свои сомнения и угрызения совести – поэтому да, я уверен, что она никуда не уезжала. И эти вот сообщения – чистой воды неуклюжая попытка что-то от меня скрыть.

Юнги, до которого наконец дошла очередь посмотреть переписку Чонгука и Мина, честно просто промотал её вверх, не вчитываясь из банальной вежливости, но взглядом всё равно выхватив несколько ласковых пожеланий доброй ночи и весьма смущающих «я по тебе соскучилась, Чонгукки, так что постарайся хорошо на съёмках, и после сможем побыть вдвоём». Ну да, с этим пунктом их макнэ прав, решает старший и отдаёт телефон Чону, не разрешая остальным смотреть – личное всё же, да и кроме него лишь Намджун увидел, тоже вон щеками полыхает.

– Второе, – безжалостно продолжает Чонгук, пока парни всё больше и больше напрягаются при его словах, – это ваше поведение, хёны. Обычно готовы выпинать из дому на учёбу посреди ночи, а здесь у меня и возможность есть, и время, но мне даже в магазин выйти нельзя. Разве я не прав?

– Гукки, даже если это так, почему ты так нервничаешь? – мягко интересуется Чимин, незаметно толкая Тэ локтем в бок, и тот мгновенно кивает, поддерживая друга.

– И правда, мы же все знаем Мина, она не делает ничего просто так. Объяснение обязательно будет, ты же знаешь, – Тэхён неловко улыбается, сникая под тяжелым взглядом макнэ. – Ну, я так думаю.

– Даже если да, ты прав, то что? – Юнги всё же не сдерживается, хотя хорошо помнит просьбы ведьмочки. Но Чонгук удивляет его.

– Да ничего, – и с нарочитой невозмутимостью пожимает плечами. – Просто обидно, что держите за ребёнка и не собираетесь мне ничего рассказывать. Но да ладно, остался мой главный козырь, – и он с мрачным триумфом во взгляде обводит очень серьёзных старших. – Мне написал отец Мина. Он в Сеуле и готов встретиться с ней.

***

– Развел нас, как пацанов, – бухтит Юнги, поднимаясь по лестнице, и очень веселит этим почтительно помалкивающего Намджуна. – Добился, чтобы мы себя почувствовали виноватыми, извергами, ужасными людьми, чтобы признали свою ошибку и раскаялись. Вот гадёныш мелкий! – рычит, с силой колотя в нужную дверь. – Открывай, мелкая!

– Как по мне, манипулятор из него получился действительно достойный, – со смешком замечает Намджун, хотя от этой фразы Юнги ещё сильнее сердится. Конечно, они оба знают, что это пройдёт, потому что… – И от кого он этого нахватался, а?

– Не знаю, – Шуга сразу же переключается на этот вопрос, быстро забыв о раздражении и злости. – Вроде никто из нас таким не страдает.

– Чем не страдает? – Мина наконец открывает дверь, и у нее неплохо затонирован синяк, но всё еще заметен. Намджун тихо смеется, объясняя, но на самом деле ему ужасно хочется сейчас девочку обнять и простоять так с ней пару минут, успокаивая боль от ссадин.

– Пытаемся понять, у кого из нас Чонгукки перенял способности к манипулированию.

– А, это, – ведьмочка пропускает их в дом, и парни окунаются в лавандовое царство – горшки с рассадой буквально везде. – Так от Юнги же и набрался, разве нет? – парень удивленно сводит брови к переносице, и она криво улыбается (не потому, что скептично, просто губа разбитая болит). – Ты никогда не беспокоишься о себе, но очень ловко заставляешь нас всех заботиться о нашем здоровье и благополучии. На самом деле, я думала, что это осознанно было.

– Я всё ещё не понимаю, о чем ты, – почти отчаянно выдыхает Юнги, и Мина с Намджуном с улыбкой переглядываются.

– Тогда просто не обращай внимания, хён, – тепло говорит лидер, очевидно, удерживаясь от идеи обнять старшего, – мы и так тебя любим.

– Полностью согласна! – выглядывает из гостиной Ёрин, и её мятные волосы заставляют любовь к этим людям внутри Юнги расцвести ещё сильнее. – Вы чего до сих пор в прихожей? Пошли пить чай и думать, что со всем этим делать будем.

***

Отец Мина оказывается таким же огненно-рыжим и зеленоглазым. Он не очень высок, чуть выше Чонгука, а ещё у него ямочка на подбородке такая же, как у ведьмочки. Никаких похожих жестов, мимических особенностей или других вещей, которые он видел в дорамах о внезапно найденных детях, нет, и это почему-то успокаивает, но железный кулак тревоги, крепко сжимающий диафрагму, никуда не девается. Он смотрит на Мина… не с любовью, но с искренним интересом, нежностью и желанием узнать больше; на самом деле, Чонгук уверен, что им просто стоит дать немного больше времени и общения, и эти двое сумеют полюбить друг друга, как семья. И это прекрасно, замечательно просто, потому что Мина заслуживает семью, любовь и прочее, ей нужна забота…

Чонгука бесит откровенно тот факт, что последние годы с этим замечательно справлялся и он сам, а этот неизвестный мужчина просто пришел на всё готовое. Ещё и зыркает на него с нескрываемым любопытством и мягкими улыбками.

И самое главное и ненавистное Чонгуку: Мина заранее предупредила, что общаться с мужчиной будет лишь она, а остальные если уж так хотят, то пусть сидят где-то поблизости. Дальше – больше: при встрече ведьмочка просто улыбнулась издалека, не подошла, чтобы привычно коснуться его пальцев своими, сжать на мгновение в приветствии, а то и вовсе коротко взъерошить его волосы. А ведь она нервничает, как ненормальная, макнэ отлично об этом знает и уверен на все сто процентов, они же проболтали всю ночь, причём Мина ещё и первой позвонила. Сначала, правда, просто собиралась извиниться за мнимый отъезд, но после неожиданно даже для себя самой выпалила: «Гукки, мне страшно».

Ему теперь тоже страшно. И странно. Отец Мина время от времени с весельем во взгляде зыркает на него, подмигивает даже, и это заставляет накукситься ещё сильнее, пытаясь всем собой казаться больше и внушительнее (Тэхён сбоку умилённо пищит и мгновенно делает фотографию надувшегося Чонгука, тут же отправляя её в групповой чат). В какое-то мгновение, когда он уже готов отбросить любые правила приличия и подойти к ведьмочке, она оборачивается и одаривает его такой привычной, но всё равно заставляющей сердце каждый раз замирать, улыбкой.

Остаток встречи Чонгук проводит в спокойном умиротворении, опираясь на плечо Чимина и тихо переговариваясь с хёнами. Мина, однако, даже не подходит обнять его на прощание.

***

– Мне почему-то грустно, – делится ведьмочка, когда самолёт её отца взлетает в воздух. Чонгук немного неуверенно ловит её пальцы, и ведьмочка тут же переплетает их со своими, отчего парень наконец со спокойствием выдыхает. – Мы с ним общались целую неделю, провели вместе столько времени, что должно бы на год вперед хватить – ой, не смейся, ты же знаешь, что я не люблю много болтать! – она обиженно хмурится, немного отросшие пряди щекочут ей шею, и Чонгук против воли нервно сглатывает, отвлекаясь на белизну чужой кожи. Но потом подруга продолжает, и он быстро возвращается к реальности. – Так почему мне не по себе? Мы обменялись контактами и собираемся поддерживать связь, видеться время от времени… Почему я чувствую себя так, будто этого мало?

– Потому что твой друг уехал и тебе долго ещё не посчастливится его увидеть? – предполагает Чонгук, и на удивленный взгляд ведьмочки смущенно принимается объяснять. – Ты пока что не увидела в нём отцовскую фигуру, так ведь? Приятного собеседника, надёжного человека, возможно, да. Но семейности особой, мне кажется, не было.

Мина несколько минут следит за самолётом, отвлекается на облака, но Чонгук привычный, он просто ждёт, пока девушка проанализирует его слова и решит, стоит ей соглашаться или всё же поспорить.

– Наверное, ты прав, – нервно поправив прядь волос, ведьмочка мысленно чёртыхается – вроде как и за неделю синяки немного сошли, но тональник смазать легче легкого. Вообще удивительно, что Чонгук столько времени терпел так много на расстоянии и сумел удержаться, не спросил ни разу, почему она так себя ведёт. На душе от этого было тепло – он уважает её решения, ожидая объяснений, но никогда на них не настаивая. И самое интересное в этой ситуации – Мина бы не сумела полюбить себя и начать уважать, если бы этого не сделал он. – Он звал меня с собой, знаешь. Обещал вместе найти университет, оплачивать его и всё остальное, жить вместе, если я захочу, – Мина косит взглядом на Чонгука, который с каждым её словом всё больше мрачнеет, и ведьмочка искренне не понимает причины этого. – Я отказалась сразу же, – продолжает, и всё раздражение Чонгука будто бы в тот же миг исчезает, оставляя после себя лишь лёгкую грусть в карих глазах, присыпанную пыльцой смирившегося отчаяния. – Возможно, когда-то я приеду к нему на месяц или два, но пока мы будем видеться по праздникам, часто переписываться и узнавать друг друга. И я думаю, что это лучшее решение, если честно. А ты? – и она наконец оборачивается к макнэ, заглядывает в его глаза и почти что пугается бушующей там бури. Чонгук выдавливает из себя улыбку, вгоняя ведьмочку этим в ещё большее недоумение, и твёрдым голосом говорит:

– Давай пойдем домой. Хосок-хён написал, что все нас ждут.

***

Остаток дня Чонгук так и остается в этом состоянии недооформленного раздражения, из-за чего остальные парни сначала недоумённо и заботливо пытаются выведать причину, а после – когда, видимо, ничего у них не получается – начинают косить подозрительными взглядами на Мина. Та, однако, удивлена не меньше их, и найти причину подобного поведения друга ей всё никак не удается… Пока не приходит время, когда остальные оживлённо интересуются её прощанием с отцом.

Чонгук напрягается, пальцами крепко сжимает чашку с какао, и заострённые скулы лишь подчеркивают нарочитую прохладность взгляда. Так что Мина лишь выдыхает тихое «О!», а после снова оборачивается к старшим и продолжает рассказ. После ужина она вёрткой змейкой ускользает от задумавшего новую шалость Тэхёна и предупредительного взгляда Намджуна, заметившего его игривое поведение, и ныряет в комнату макнэ. Запирает за собой дверь на защёлку, и когда друг наконец смотрит на неё с видимым удивлением, вдруг смущённо улыбается и нервно зачёсывает волосы пальцами назад.

– Я же не ушла.

Чонгук смотрит на нее удивленно, подмечает и нехарактерную красноту скул, и нервно мнущие подол рубашки пальцы, а после его будто по голове битой ударяет – и он наконец понимает смысл её слов.

Не ушла.

Она не ушла.

И прежнее, будто угасшее раздражение, вызванное обычным страхом, накатывает на него жаркой лавиной.

– Какая разница? – огрызается Чонгук, чувствуя себя, будто обиженный ребёнок. И понимая, что ведёт себя точно также, но не в силах остановиться. – Какая вообще разница, что ты не ушла сейчас, если когда-то ты уйдешь! Ничто не в силах тебя остановить, ничто и ничего, потому что ты действительно бродячая кошка, потому что беглая, и… чёрт! – он бессильно ругается, складываясь почти пополам, спрятав лицо за ладонями и часто, обеспокоено дыша. – Ты же уйдёшь… – обречённо выстанывает, пока Мина просто стоит напротив, молча наблюдая.

И как вообще понять, что в этой башке рыжей дурной творится?!

Сейчас она рассердится, отругает его, что ведёт себя глупо, поставит на место одним лишь взглядом и хлёсткой фразой, как делает всегда, когда он переходит черту…

– О небеса, Чонгукки, – вдруг слышно так ласково, и когда чужие пальцы заботливо касаются вихрастой макушки, макнэ рывком поднимает голову, со стыдом понимая – глаза у него краснющие и влажные. Но Мина не сердится, как ожидалось, и не смеётся, нет. Она взволнованно прикусывает нижнюю губу, тихо признаваясь.

– Вы же моё всё: парни, вы и сестра – у меня больше ничего нет, куда же я могу уйти? – она притирается щекой к его щеке, и Чонгук взволновано осознаёт, что девушка тоже пахнет солью. Но в следующее мгновение она говорит то, от чего у него резко переворачивается с ног на голову мир… Впрочем, как и всегда, когда ведьмочка так решительно откровенна.

Но знание этого всё равно не отменяет того факта, что он удержится от возможности обнять эту несносную девчонку ещё крепче, пока она шепчет ему прямо в ухо.

– Моё всё – это ты, Чонгукки. Как я вообще могу без тебя?

И пусть она так и не говорит того самого важного, пусть она просто жмётся и пытается вплавиться в его тело своим, успокаивая, Чонгук чувствует себя окрылённым.

А остальное он вполне готов подождать.

– Это твой парень? – отец заправляет выбившуюся из хвоста прядь за ухо и неожиданно широко улыбается. – Думаю, я ему не нравлюсь. И на сто процентов уверен: он решил, что я собираюсь забрать тебя с собой.

– Я не вещь, чтобы за меня решать, – спокойно и уверенно парирует Мина, и в ответ вместо раздражения получает гордую улыбку.

– Ты совершенно права, – уверяет её мужчина и накрывает её ладонь своей. – Но твой парень считает меня ужасным монстром.

– Мы не встречаемся, – поспешно отрицает Мина, а после оборачивается, ловит ободряющую нежную улыбку и, снова развернувшись к отцу, уверенно отвечает. – Но это только пока.

Комментарий к 49. Откровенная Мина

Полуночная напоминает, что она обитает вот здесь: https://vk.com/m_polunochnaya. Заходите, там рады каждому, а еще время от времени появляются спойлеры, стихи и другие интересности.

========== 50. Испуганная Мина ==========

Плохое предчувствие стрекочет противной саранчой между ребрами, и Мина беспокойно ворочается на кровати, сбивая простыни в сплошной неопрятный комок.

Ёрин она оставила дома в здравии и относительной целостности: старшая уболтала научить её жарить мясо, и они даже с этим простым занятием умудрились чуть не угробить кухню.

К бродячим кошкам сегодня уже заглядывала, да и звонили из приюта для животных, который девушка недавно обнаружила: обещали их по очереди отлавливать и пытаться пристраивать в новые семьи.

Чонгук…

Ну, они провели вместе всего час до пар и полтора после, и он всё это время смотрел на неё с откровенной надеждой и ожиданием… Да и кто бы не смотрел так после того, как ему буквально за двенадцать часов до этого признавались в очень важных вещах?

Мина лупит пяткой по кровати, пытаясь успокоить разбушевавшиеся мысли и не только, и судорожно заставляет себя думать о важном. Её интуиция никогда просто так не вопит!