Текст книги "Колыбельная (СИ)"

Автор книги: KL_KL

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Мясо было вкусное, а Белый Клык проголодался. Мало-помалу, с бесконечной осторожностью, он подошел ближе и наконец решился взять кусок из человеческих рук. Белый Клык съел кусок, и ничего с ним не случилось…»

*

Ели они всегда вместе и поначалу в тишине. Стив не пытался завести разговор. С одной стороны, мешать и отвлекать Солдата не хотелось, а с другой – он наблюдал. Чтобы тщательнее составлять меню, ему нужно было знать, что Солдат ест и что нет. Он считал, что вкусы Солдата по понятным причинам соответствуют вкусам Баки, хотя бы исходя из того, что язык у них один на двоих, и вкусовая память тоже одна.

Вот только все, что Стив знал о вкусах Баки, относилось к Бруклину тридцатых, а современный мир в искусстве гастрономического соблазна уже давно совершил несколько революций подряд. Он бы еще сориентировался в американской и европейской кухне, знакомой или хотя бы понятной.

Но тут… местное меню вызывало осторожное недоумение даже на невозмутимом лице Солдата.

Их кормили молчаливые повара, привозившие Стиву тележку с накрытыми крышками блюдами на двоих. Стив готовил бы сам, да только из местных продуктов это пока не представлялось возможным. Многое из того, что им доставляли, Стив не видел никогда. И даже если по внешнему виду что-то и было ему знакомо, то по вкусу это всегда была лотерея. Он просил сопровождать каждое блюдо пометкой на английском или любом европейском языке, и вскоре худо-бедно ориентировался. Все-таки еда казалась ему важной составляющей общения.

Ваканди пользовались своим географическим положением в полной мере, и совсем немногое из того, что подавалось на стол, было импортировано из других стран. В основном, все выращивали и собирали здесь же. Ели ваканди фрукты, овощи и рыбу, реже – мясо выращиваемых коз и птиц. Они делали лепешки и хлеб из муки кассавы, ямса и сахарной кукурузы, кускус из маниока, в любом виде готовили тапиоку, жарили, варили и тушили батат, и активно употребляли в пищу знакомые и понятные помидоры, баклажаны, перец и шпинат. Все это подавалось в виде рагу, супов и салатов с апельсиновыми, винными и другими соусами, острыми или пряными, на выбор. Из нового Стив открыл для себя на удивление вкусную бамию, оно же гомбо.

В меню входило много рыбы – в основном соленой, копченой и жареной. Несколько раз они ели пирожки с креветками, загадочных речных ракообразных и даже улиток.

А как-то раз им подали фуфу. Блюдо в виде некрупных шариков из толченых корнеплодов маниока с бананами и множеством специй. Стив еще с первых дней в Ваканде, нарвавшись на фуфу, старался всячески избегать этого блюда, рассматривая его как местную разновидность биологического оружия. А вот Солдата предупредить забыл.

Из мыслей о прошедшей тренировке Стива вывел сильный кашель. Зимний Солдат, прижав руку ко рту, отчаянно старался подавить его, сотрясаясь всем телом и стремительно краснея слезящимися глазами. Но куда там – даже снабженное сывороткой тело не слушалось и рефлекторно давало понять, что оно, тело, думает об этих ваших африканских специях. Стив мгновенно сообразил, в чем дело, только глянув на блюдо перед ним.

– На, запей, – он быстро налил полный стакан ананасового сока и протянул бедняге. – Это моя вина. Забыл сказать. Фуфу не жуют, а глотают целиком. Прости.

Солдат бросил на него быстрый нечитаемый взгляд, залпом осушив стакан. Отдышался, подумал – и налил себе еще, на удивление легко справляясь с громоздким графином одной рукой.

После этого к фуфу он больше не притрагивался. А вот ананасовый сок начал пить каждый день.

Фрукты компенсировали почти полное отсутствие сахара. Его заменяли медом, привозными финиками и инжиром. Фрукты Стив старался оставлять на завтрак, тоскуя по йогуртам и сыру. Молока, несмотря на выращивание коз, здесь почти никто не пил, да и климат не позволял всерьез заниматься обработкой молочных продуктов. Привозное сливочное масло ценилось на вес золота.

Фруктов было в избытке. Стив уже успел попробовать какие-то ярко-голубые ягоды, похожие на голубику, гуаву, сметанные и звездчатые яблоки, а так же цитропсисы – по виду и вкусу похожие на мандарины, но слаще, вот только пахнущие почему-то бензином. Впрочем, среди фруктов неожиданностей было меньше. В избытке здесь было бананов, манго, ананасов, кокосов и папайи, последней особенно. Утром они пили смузи из них, чей состав на вкус определить даже сыворотка не помогала. И еще здесь оказался на удивление вкусный кофе.

Кое к чему у Солдата проявлялись склонности. Например, к длинным, похожим на баклажаны африканским грушам или рогатым дыням, отдаленно смахивающим на оранжевые огурцы, а на вкус как банановое пюре.

А кое-что Солдат не ел. Даже то, что Баки в свое время любил. Например, сорбеты, за неимением молочного мороженого. Он вообще не ел холодного, хотя Стив лично просил сделать какой-нибудь аналог. Баки мороженое любил. А Солдат не трогал. В итоге Стив съедал все сам, мучимый дилеммой.

Можно было бы приказать… сказать Солдату попробовать это, и фруктовое пюре со льдом и соком, может быть, ему бы даже понравилось. Наверняка бы понравилось. Стив был в этом уверен.

Но такого приказа он не давал и уже понимал, что не даст.

Не потому даже, что приказывать что-либо съесть он считал глупым и недостойным. Просто Стиву казалось, что в сознании Солдата лучше отпечатается не то, что сорбет оказался вкусным, а то, что Стив дал ему право самому решать, хочет он есть его или нет. Осознанное действие. Выбор.

У Солдата здесь есть права. Их немного, но они есть. Это главное, что он должен осознать. Приказ лишает его всякой ответственности за действие, ведь приказ есть приказ. Сказали – сделал. А если он не хочет есть пюре со льдом… значит, не хочет. Тоже результат.

Тем более, что лед…

Стив отгонял от себя эти мысли.

*

С появлением кровати Солдат открыл для себя музыку. Это был проигрыватель для дисков на пальчиковых батарейках. Конечно, плеер был бы гораздо компактнее и удобнее, но Стив остановил свой выбор на этом варианте. Диск, как в свое время пластинка, был не просто носителем данных. Это была вещь. А вещь обычно имеет в сознании какой-то маркер, или начинает его обретать со временем. Новая вещь, старая вещь, моя, чужая, любимая, нелюбимая и так далее. Стиву хотелось создать хоть какие-то связи между Солдатом и вещами в этой комнате. Казалось, что это лучше поможет его понять.

И еще – он не хотел, чтобы Солдат прятался в наушниках. Стиву хотелось знать, какую музыку он слушает, какую, может быть, поставит дважды. Это тоже было важно. Это давало больше фактической информации, а Стив по ней голодал.

Он собирал музыку как простой и безвредный вид удовольствия, и долго разъяснял Солдату полезные свойства музыки, от релаксации до заполнения пробелов в знании музыкальных стилей разных времен и стран. Он не считал, что Солдату особенно нужны такие знания, и даже не был уверен, что Солдат понял и принял все из его объяснений. Но слушать музыку тот начал только с появлением кровати, и Стив вынужден был расписаться в полном своем бессилии понять, как они взаимосвязаны.

Он подолгу смотрел в монитор, как Солдат ставит диск, казалось, любой случайный, и садится на кровать, поджав по-турецки ноги, листая журналы, тот же «NG». Под какую-то музыку, в основном – под классическую, он просто лежал, глядя в потолок. Под другую, правда, очень редко, наматывал круги по комнате. Обычно такое случалось, когда звучало что-то ритмичное, но раз на раз не приходился.

И в очередной раз глядя, как Солдат лежит на кровати без движения, Стиву пришла в голову одна идея.

– Лови, – на следующий день в самом начале третьего часа Стив бросил Солдату теннисный мячик, и тот легко поймал его тремя пальцами. – Для координации движений. Два условия: не бросать им в камеру и в мониторы.

Тот кивнул. И до самого криосна сидел на кровати, поджав ноги, бросая мячик по траектории пол-стена-рука. Но на мячик не смотрел, словно полностью погрузившись в музыкальный ритм. Или Стиву так только казалось.

*

А на следующий день после ответа «все, что хочешь» Солдат задумчиво спросил:

– Мне можно передвигаться вне этой комнаты?

Сперва Стив растерялся.

– Нам выделены только эти помещения. Ты хочешь выбраться отсюда? Или на прогулку?

Солдат кивнул. Стив не очень понял, то ли выбраться, то ли на прогулку, но запросил у Т’Чаллы разрешение, на всякий случай. Тот разрешил гулять по коридору в условленное время, когда им перегородят все крыло, но предупредил при этом, что если питомец вдруг сбежит, Стив будет по джунглям ловить его сам.

Тот согласился. В этот день он отменил тренировку, и после еды они выбрались к широким панорамным окнам.

Влажные тенистые джунгли раскидывались отсюда сплошной пестро-зеленой палитрой, сколько хватало глаз. Солнце искрилось в белой пене водопадов, питающих один из многочисленных бурных притоков реки Огове; над водопадами висели яркие дуги радуг. Туманная дымка укутывала густую крышу вечнозеленого тропического леса, испещренного слоновьими тропами на нижнем ярусе, прозванном путешественниками и учеными «зеленым адом». Небо целыми стаями рассекали птицы, и хотя их криков не было слышно, лес кишел жизнью. Отсюда, с высоты, его зеленый полог выглядел мрачным и совершенно непроходимым.

Было в нем что-то первозданное. Изначальное, доисторическое. «Затерянный мир» Артура Конан Дойла.

Почему-то Стиву вспомнилось утверждение, что многие виды живых существ здесь до сих пор не открыты.

Солдат во все зрачки вбирал раскинувшиеся внизу джунгли, гремящий дым водопадов, долго смотрел серыми глазами Баки на выплывающую из тумана статую огромной, скалящей зубы пантеры, выбитую из цельного массива скалы. Влажную от клубящихся вокруг облаков и недавно прошедшего ливня.

– Мы можем вернуться? – спросил он глухо, не отрывая взгляда от панорамы за окном.

– Да, если хочешь, – удивился Стив, и Солдат быстрым шагом направился обратно в комнату. Стив, не отставая, двинулся следом. Войдя в знакомое белое пространство, Солдат замедлил шаг, потом и вовсе сел на кровать и замер. Неподвижный, с абсолютно прямой спиной.

– В чем дело? – Стив опустился рядом.

– Ты нарушил устав, – негромко сказал Солдат. Стив опешил. Разве он сам не просил прогуляться?..

– Я получил разрешение у владельца здания, так что все в порядке.

Солдат упрямо мотнул головой.

– Ты нарушил устав. За нарушение устава следует наказание.

– Сам будешь меня наказывать? – Стив улыбнулся, но, увидев в глубине серых глаз что-то темное, улыбаться перестал. – А если ты о тех, кто этот устав писал и вводил в исполнение, то их уже нет. Наказывать некому.

Молчание. Хотя этот диалог уже шел на рекорд по количеству фраз от Солдата.

– Меня должны были списать? Из-за руки.

И по количеству вопросов – тоже.

– Нет. С чего ты взял?

– Я не выполняю заданий. Я бесполезен.

– Неправда, – ответил Стив. – Ты на реабилитации. Бионику тебе вернут, и будешь как новенький. А пока тебе надо восстановиться.

Взгляд Солдата вдруг опустел, стал совсем тусклым. Мертвым. Воздух вокруг налился свинцовым молчанием.

– Так нельзя.

Он сказал это негромко, без убежденности. Без особой надежды в голосе. И Стив вдруг испугался поверить смыслу этого «так нельзя». Смыслов было слишком много.

Тебе нельзя так обращаться со мной, потому что это наказуемо… или…

Нельзя давать волю, если вскоре все это кончится. Когда я вернусь к ним, и они меня обнулят. Он впервые за все время продемонстрировал какое-то… отношение к происходящему.

И Стив решился. Легенда не предполагала корректировок, но он не смог больше. Просто не выдержал. Положил руку на живое плечо Солдата и крепко сжал. Тот повернул голову.

– Бионику мы тебе вернем, как только сможем. Но к ним ты больше не вернешься. Слышишь меня? Больше никаких обнулений, пыток и электричества. И мне – можно. Потому что ты теперь мой и подчиняешься только мне.

Солдат недоверчиво уставился на него. Медленно моргнул.

– Я твой? – переспросил он.

Стив запоздало понял, что этого говорить не следовало.

– Да. Я забрал тебя оттуда. Под свою ответственность.

После этого можно было ожидать чего угодно. Но «чего угодно» не последовало. Солдат кивнул, сделав какие-то выводы молча. Стив не знал, забудет ли он этот разговор и стоит ли вносить его в распорядок.

Нет, не получится.

Все разговоры, которые он вносил в распорядок, начинал он сам. Этот разговор начал Солдат, и Стив был рад хотя бы тому, что он вообще состоялся. А еще – что затуманенные серые глаза почти покинуло ощущение безнадежности. Странное дело, Стив до сих пор не замечал, как много ее было там, пока она не исчезла.

Вместе с ощущением покоя и безопасности в нем прорастала тревога лишиться всего этого. Совсем человеческое чувство. Для живущего одним днем тратить отведенное время на тоску о том, что это скоро закончится…

Именно тогда Стив поверил в то, что Зимний Солдат его помнит. Действительно помнит. Что, не имея никакого понятия о Баки Барнсе, он отдает себе отчет в том, что раньше было плохо и больно, пусть и терпимо. Потом он потерял руку – и стало почти хорошо. Этот человек, Стив, заботится о нем, пока он ограниченно дееспособен. А потом ему вернут руку – и все опять будет так же, как было раньше.

И вот теперь… не будет, как раньше. Стив так сказал.

Опомнившись, Роджерс увидел, что Солдат пристально смотрит на него. Раньше он избегал смотреть в лицо, во всяком случае – долго, предпочитая отрешенно пялиться куда-то мимо. И впервые смотрел вот так – в упор, прямым взглядом. Стив почувствовал себя неловко и поднялся на ноги.

– У тебя еще час. Отдыхай.

И ушел, стараясь не думать о том, что это слишком похоже на бегство.

*

«…Бог продолжал говорить. В голосе его слышалась ласка – то, о чем Белый Клык не имел до сих пор никакого понятия. И ласка эта будила в нем неведомые до сих пор ощущения. Он почувствовал странное спокойствие, словно удовлетворялась какая-то его потребность, заполнялась какая-то пустота в его существе. Потом в нем снова проснулся инстинкт, и прошлый опыт снова послал ему предостережение. Боги хитры: трудно угадать, какой путь они выберут, чтобы добиться своих целей.

Так и есть! Коварная рука тянется все дальше и дальше и опускается над его головой. Но бог продолжает говорить. Голос его звучит мягко и успокаивающе. Несмотря на угрозу, которую таит в себе рука, голос внушает доверие. И, несмотря на всю мягкость голоса, рука внушает страх…»

*

– Ты помнишь меня? Не пытайся вспомнить детально, просто кивни, если я тебе знаком.

– Я знаю тебя. Ты Куратор.

Этого слова Стив не говорил ему никогда. Он не был уверен, что такое определение ему по душе, но, во всяком случае, оно звучало чуточку лучше, чем «кукловод».

*

– Отлично, – Стив принял пиалу у него из руки, и Солдат опустил ногу. Он держался ровно и уже мог выстоять на любой ноге десять минут, не расплескав воды. – Со статикой все в порядке, а вот с динамикой будем работать уже по-другому. О спаррингах, пожалуй, говорить еще рано, но прогресс налицо.

И Стив улыбнулся Солдату. Тепло и искренне, радуясь его успеху. Когда они выходили из зала, он дружески потрепал Солдата по плечу.

– Ты молодец, – сказал Стив. Солдат глянул удивленно, и тут же отвел глаза в сторону, словно ему вдруг стало неловко. Ели они как обычно, Солдат смотрел в тарелку. Но когда Стив повторил «все, что хочешь», сказал:

– Красное.

На недоуменный взгляд Стива он пояснил:

– Можно мне что-нибудь красное? Тут.

Он выглядел странно напряженным. Словно очень долго на это решался.

– Да, разумеется.

Стив подумал было про флаг Советского Союза, но решил палку не перегибать.

На следующий день на кровати Солдата появилось красное покрывало. Насыщенный кроваво-винный цвет, казавшийся еще ярче на фоне белого пространства комнаты. Оглядываясь после «Вольно», Солдат задержал на нем взгляд. И на лице Стива в этот раз его взгляд держался дольше прежнего.

– Ты помнишь меня? Не пытайся вспомнить детально. Просто кивни, если я тебе знаком.

– Я тебя знаю. Ты Стив. Ты работаешь со мной.

– Да, все верно, – сказал он, и голос едва не подвел.

*

Стив уже понял это. Понял давно, еще с пресловутых журналов.

Солдат обучаем.

Это не чистый лист после каждой загрузки, а непрерывное параллельное сознание со своим собственным опытом. Как Беннер и Халк. Оборотень, значит?

Солдат был построен на Баки, на его основе, как на фундаменте. Солдат любит то же, что и Баки, и память в нем накапливается, просто программа на многие поступающие сведения ставит маркер “Не важно для миссии”.

И тем не менее. Может быть, дело было в том, что его никто не обнулял – самый неприятный и болезненный опыт, о котором упоминал Баки. Или же неизменность обстановки так на него повлияла… Так или иначе, Стив уже видел – Солдат узнает его. Он предугадывает фразы сразу после «Вольно». Как только он фокусирует взгляд на Стиве, то смотрит спокойным, осмысленным взглядом. Осмысленным по-своему. Так он смотрел на хэликэрриере, когда они стояли лицом к лицу, пристально, не мигая, как смотрят на мишень.

Только теперь Солдат словно бы говорил всем своим видом:

«Я тебя знаю. Ты Стив, ты работаешь со мной. Ну, и чем мы займемся сегодня?».

Стив не знал, можно ли считать это прорывом. И хватит ли этого узнавания, когда код зачитает не он.

*

В этот день тренировка получилась насыщенной. Стив держал дощечку двумя руками, пока Солдат движением каратиста бил в нее ногой, разламывая надвое. Затем Стив брал новую дощечку, и Солдат бил другой ногой. Затем еще дощечка – но уровень выше. И еще одна, и еще, и еще… К концу занятия у Стива болели руки, которым несколько раз сильно досталось, а Солдат вымотался так, что тяжело дышал и чуть покачивался. Стив представлял, как гудят его ноги, поэтому с душем и едой разобрались быстрее обычного. Стив ушел, дав Солдату возможность растянуться на кровати на целый час. Все-таки, он сегодня был в ударе. Заслужил.

Стив записывал результаты в блокноте, внося изменения в программу. Кончик карандаша был изжеван от мысленных дилемм, касательно небольшого пространства и отсутствия возможности бегать. Увлекся. А когда в очередной раз поднял голову на экран, то застыл, зачарованный, мгновенно забыв, о чем думал только что.

Солдат лежал неподвижно, дыша размеренно и глубоко. Он спал. Впервые с тех пор, как Стив работал с ним, он уснул как человек, уснул на своем красном покрывале. Стив долго смотрел в монитор, отчетливо понимая, что разбудить его не сможет. Не посмеет. Не осмелится даже в комнату войти сейчас, чтобы не спугнуть.

Это было так важно… должно было быть. Стиву хотелось дать ему возможность наслаждаться. Столько, сколько ему захочется и так, как захочется. Пусть спит.

Он смотрел в монитор, пока исподволь не стала наваливаться сонливость, голова потяжелела, опустилась на избитые руки, но он не заметил этого, подумав, что полежать вот так минут десять…

Стив проснулся рывком и к своему ужасу увидел, что прошло уже по меньшей мере три часа, и на экране появились изменения. Солдат сидел за столом и что-то коряво писал на листе бумаги маркером. Коряво – потому что лист елозил туда-сюда по столу, и придержать его было нечем. Стив не успел затаить дыхание, подивиться, что это значит… Солдат поднял лист в камеру.

«Тащи сюда свою задницу, Роджерс!».

Стив сокрушенно вздохнул. Взгляд у Баки был сердитый и сонный.

Предстоял тяжелый разговор. Опять.

*

– Мы же вроде хотели вытаскивать из меня эти коды, а не одеяльце им поправлять! – Баки бродил туда-сюда по комнате. Стив сидел в кресле и испытывал противоречивые чувства: угрызения совести мешались в нем с радостью от того, что Баки опять становился похож на живого себя.

И еще Стиву определенно нравилось это «мы».

– Это элемент терапии, – сказал он. – И пока он работает.

– А твоя терапия может не пробуждать меня к жизни?

– Когда ты так говоришь, я чувствую себя спиритистом, – Стив подумал и добавил, – или некромантом.

– Ладно, – Баки шумно упал на красное покрывало. – Будь по-твоему. Допустим, у тебя что-то получится, и «колыбельная» будет работать. А дальше что собираешься делать с этим? Будешь за мной постоянно следить?

– Возможно. Но в этом нет необходимости. Если я сумею вписать себя в твою программу, надеюсь, что смогу перехватить контроль дистанционно через конференцсвязь. Но это если захочешь участвовать…

– Я тебе уже говорил, – Баки бросил на него хмурый взгляд исподлобья. – Это для меня единственная возможность искупить вину. Ты учишь драться без руки, и я тебе благодарен. Хотя мне не по себе от того, что ты лишаешь себя преимущества перед Зимним Солдатом. Без руки я менее опасен в трансе и не могу серьезно тебе навредить. А ты ставишь ему удар и учишь атаковать себя. И эти упражнения с пиалой…

– Это было круто. Еще скажи, что тебе не понравилось.

Баки усмехнулся, уже почти весело. Наверное, укололо Стива, едва ли не в первый раз, когда он обращался к памяти Солдата, и испытывал от них положительные эмоции. Это следовало запомнить.

– Все равно. То, что ты делаешь, опасно.

– Знаю, – кивнул Стив. – Но я верю, что оно того стоит.

– Упрямец, – улыбнулся Баки, и его серые глаза словно засветились изнутри.

– Насчет того, что дальше… у меня было одно соображение. Но я не уверен, что стоит загадывать так далеко.

– Делись.

– Код не действует повторно, – сказал Стив, и увидел, что Баки сразу понял его. Как и то, что понятое ему совсем не понравилось. – Я знаю, я проверял. Это как повторно вводить пароль, когда ты уже в системе.

– Никакой реакции?

– Никакой.

– Да, тогда понятно, – хмыкнул Баки. – Поэтому они ввели обнуление. Повторно код не перезапустишь, а кода деактивации нет. Тогда только память прожаривать, чтобы все начать сначала.

– Если ты хочешь участвовать, – Стив поспешил вернуть тему, боясь, что Баки увязнет в воспоминаниях. Ему становилось не по себе, когда друг вот так говорил про обнуления, – я мог бы сам заранее читать тебе код. Тогда никто больше не сможет тебя запрограммировать.

Баки невесело хмыкнул.

– Пропущу все веселье.

Горечи в этом голосе крылось столько, что ее, как деготь, можно было черпать ложкой. Стив удивленно пригляделся к другу. Да, так и есть. Баки словно за что-то был на него сильно и глубоко обижен, и подавлен тем, что Стив не знает или не понимает, за что. Не может принадлежать себе, но и Стиву принадлежать не хочет? Это было бы понятно… если бы было правдой. Нет, тут дело было в другом. Эта обида была чертовски похожа на…

На ревность.

Тренировки, задания, красное покрывало. Баки что, думает, что Солдат займет его место в строю?..

– Бак, – Стив постарался говорить как можно мягче. – Это только на первое время. Пока не найдем решение.

– Нет, – отрезал Баки. Покачал головой, отвернулся. – Ни черта ты не понял, Стив. Это я должен искупать то, что сделал! Я, а не он. И это не только на первое время. Ты с ним так носишься, что это надолго. Он для тебя уже не программа, а человек. Ты хоть сам понимаешь, что это ненормально? Он сколько угодно может казаться мирным, пока код читаешь ты, но когда какой-нибудь псих его на тебя натравит, я тебя убью!

– Понимаю, – промолчал Стив. – Но ты не прав, Бак. Он – это ты. И вас надо восстанавливать обоих. Все, что сделали с тобой, сделали и с ним. Просто он менее восприимчив, чем ты. Но это же значит, что и тебя можно восстановить через него. Потому что, как бы ты ни старался, ты не сможешь преодолеть все это, сгрузив свои чудовищные воспоминания вместе с Солдатом в одну яму. Оно будет гнить там, накипать, как нарыв, полниться кошмарами и психосоматикой. Не восстановив его, я ничего не смогу сделать для тебя. Ты можешь бежать от себя, Бак, но далеко ли получится убежать?..

– Бак, – сказал он успокаивающе, – я все равно это не брошу. Если бы знал другой способ, я бы использовал его. Если его знаешь ты, я откажусь от идеи «колыбельной» и попробую его. Только мне нужно, чтобы ты мне помог.

И Баки вздохнул, успокаиваясь. Привычно отрешаясь. Вернулось бессилие и погасило его глаза.

– Нет у меня идей, – признался он. – Знал бы, что с этим делать, проблем было бы меньше. Если работает… если ты уверен, что это работает – действуй. Только даже на подхвате от меня все равно мало толку. Я теперь даже одеваюсь с трудом. А про винтовку и транспорт и говорить нечего.

– Бионику вернем, как только получится.

– Ты говоришь это так, будто это не проблема.

– Я привык решать проблемы по мере поступления. Давай сперва разберемся с кодами, а уже потом будем возвращать тебя в строй, идет?

Баки покорно кивнул. Совсем как Солдат.

– Может, хочешь есть? – с надеждой спросил Стив. – У меня тут осталось…

– Нет. Лучше верни меня к моим розовым пони. Спать хочу. И не делай так больше, – он сурово взглянул на Стива. – Занимаешься с ним – занимайся, но я в этом участвовать не хочу.

Стив поднял руки.

– Как скажешь, Бак. Все равно все будешь помнить.

– Вот именно, – непонятно заметил он, направляясь к криокапсуле, и Стив, пристегивая его, с тоской подумал о том, что этот чертов морозильник он тоже считает проблемой. Но всему свое время.

*

Как бы Баки ни ворчал на самоуправство Стива, но с этого дня он перестал кричать при вводе кода.

Болезненно морщился, сильно сжимая зубы и стискивая правую руку в кулак, шумно дышал, превозмогая вползающее в него ледяное безумие. Но не кричал. Стив не знал, было ли тому причиной то, что Солдат уснул естественным образом, и Баки безболезненно сменил его. Или всему виной было пресловутое красное покрывало. Но неприятных ощущений стало явно меньше, и Баки заметно легче переносил это.

Стив был рад такому прогрессу, хотя больше и не пытался повторить эксперимент.

Ругаться с Баки из-за Солдата ему совсем не хотелось.

*

– Печь. Девять. Добросердечный…

Сегодня впервые за время утечки код читал не Стив.

– Я жду приказаний.

Глядя на то, как Т’Чалла отстегивает Солдата от основания капсулы, Стив непроизвольно сжимал и разжимал кулаки, напрягшись всем телом. Странные чувства боролись в нем и тянули живот. Волнение, тревожность и что-то еще. Что-то личное, что касалось только его и Солдата.

Тот покорно стоял перед Пантерой, ожидая указаний, и Стив впервые за долгое время ощутил, как у него от стресса вспотели ладони. Это была первая проверка, чтобы обкатать человеческий фактор.

– Этот человек, – Т’Чалла указал рукой в сторону Стива. – Поставь его на колени.

Солдат безропотно пошел на него. Стив шагнул ему навстречу.

– Вольно, Солдат, – сказал он. Как и каждое утро. Тот замер на секунду. Нахмурился. Замешкался.

– Поставь его на колени! – твердый голос Пантеры раскатился эхом, и Солдат рванулся вперед. «Власть приказа», – вспомнил Стив. Солдат схватил его за руку, выкрутил ее назад и грубо толкнул, заставив опуститься на пол. Стив послушно упал на колени, не оказывая сопротивления и не вступая в бой. Это было ни к чему. Драться сейчас не было смысла. Важно было выяснить, выполнит Солдат приказ или нет. И он выполнил.

Стив не злился на Пантеру. Тот действовал жестко, чтобы проверить успех, и говорил именно то, что на его месте сказал бы Солдату враг. Нет, Стив не злился. Или, если быть точным, он злился совсем по иному поводу.

– Отлично, Солдат, – заметил Т’Чалла с едва различимой грустью.

– Вы не могли бы воздержаться от похвалы? – сдавленно попросил Стив, ощущая внезапный прилив жгучей ревности. «Это мой волк!» – шевельнулось в голове. Солдат все еще держал его за руку.

Стиву казалось, что он чувствует, как дрожат его теплые пальцы.

*

Вернувшись к себе, Стив закрыл дверь и, не включая света, съехал по двери вниз, на пол, сильно сжав голову руками. Дурак. Дурак! На что он надеялся?! Что можно противопоставить дрессуре, семьдесят лет насиловавшей сознание Баки?! Самонадеянный наивный придурок. Поверил сказкам о том, что лаской и добротой можно расположить к себе волка, обученного убивать!

Стив плакал, не замечая этого, только дышать приходилось почему-то ртом, пол качался, и тяжелые капли рвались из глаз. Он сидел, уткнувшись локтями в колени, обхватив руками голову. Как можно было быть таким идиотом, о, небо!.. Права была Наташа. Он слишком наивен для этой работы.

Наташа, приручившая Халка. Он подумал, что раз она смогла, значит, и у него есть шанс. Радовался же, как идиот, мелочам этим, проблескам, мячик, красное покрывало, пароли-отзывы…

Надо было что-то менять. Отказываться от этой модели в пользу чего-то другого, искать пробивной сильный ход… у Стива не было идей. Не было мыслей. Потому что отпускать эту идею приходилось с кровью и болью. Гадко было признаваться себе в том, что он привык к этому распорядку, или даже не так, нет…

Он привык к Солдату. Привык к его невозмутимости, к его обучаемости. Стив жил этими короткими встречами. Коротким и странным общением с Баки, ушедшим в холод от памяти. Что еще можно сделать?!..

Впервые Стив чувствовал себя совсем бессильным. Это было мощное, давящее, осязаемое бессилие, и сам он казался себе маленьким, жалким, не могущим ничего противопоставить мощи многократно сильнее себя.

Муравей и ботинок.

Стив беззвучно плакал в темноте. Сейчас он понимал состояние Баки как никогда.

*

Солдат вел себя как обычно, и от этого было еще хуже. Стив с трудом сдерживался, чтобы не быть с ним резким и, наверное, это ощущалось, потому что Солдат за весь день не сказал ничего сверх обычной программы. А когда у него пошло свободное время, то просто сидел на красном покрывале.

И в монитор Стив заметил странный жест. Словно он… погладил покрывало рукой. Все остальное время он просто сидел, не трогая журналы, не включая музыку. И Стив не выдержал.

– Что-то случилось? – он вошел в комнату и подошел к кровати. Солдат не поднял на него головы, так же бесстрастно и пусто глядя прямо перед собой. – Может, тебе что-то нужно? Болит?

– Я напал на тебя, – вдруг сказал Солдат.

– Сегодня? Или ты имеешь в виду…

– Он приказал. И я напал на тебя. Почему, если только ты работаешь со мной?

Он говорил медленно и спокойно, не глядя на Стива, и так легко было поверить, что перед ним Баки… если бы не стылая неподвижность. Никаких лишних жестов, почти безжизненное спокойствие.

– Это была проверка.

– Я ее не прошел?

Стив чуть усмехнулся.

– Это я ее не прошел. Ты все сделал, как надо.

Солдат кивнул ему, мол, понял и принял к сведению, но вся его поза, чуть-чуть, самую малость, выражала смущение. Стиву впервые пришло в голову, что Солдат может быть подавлен, но в это еще было слишком трудно поверить. Он выглядел… виноватым. Как если бы испытывал потребность извиниться, но не знал, как это сделать или выразить. Как если бы это чувство было для него непривычным, и поэтому причиняло дискомфорт.