Текст книги "Принц Чёрных скал (СИ)"

Автор книги: kiriko-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Баки зашел к Джеку, чтобы поцеловать его на ночь.

– Спи спокойно, – сказал он. – Все будет хорошо, Джек.

Выдохнув в губы Баки, Джек дёрнул его на себя, обжигая желанием, огненной волной прокатывающимся по венам. Отпустить, отступиться было выше его сил, руки не разжимались, гладили везде, где только можно было дотянуться. Джека трясло, как в лихорадке.

– Люблю тебя, люблю вас… ради Богини, Баки, иди к себе, а то я не удержусь, и весь трактир будет слушать, как мне хорошо с тобой.

Баки послушно ушел к Броку.

– Молись, чтобы все было как надо и мы успели, – сказал тот. – Чтобы суке Сайласу ничего не выстрелило никуда. Чтобы нас по дороге не подстерегли.

– Все будет как должно, – ответил Баки. – Спи уже.

Джеку не спалось, он крутился на постели, мучимый неясными видениями. Его бросало то в жар, то в холод, будто кто-то тянул из него жилы, выкорчевывал суставы. В голове барабанными ударами бились незнакомые слова, отзываясь в каждой клеточке тела, выжимая силы, слизывая капельки пота со лба горячим языком.

Воздух густел, тяжелел, наполняясь запахом дыма и полыни. Джеку виделись тени, виделась Томасина, ощерившая острые иглы нечеловеческих зубов.

– Принц жив… принц не умер… принц хочет стать королём, – причитала она, приближаясь, и с каждым её шагом на горле Джека сильнее сжимались невидимые пальцы, царапая кожу когтями. – Принц спрятался… принц скрылся… сильный маг… славный маг спрятал… укрыл…

Баки ворвался в спальню Джека, ударил призрак наотмашь стальной рукой, ломая, разбивая, корежа, потом встряхнул Джека за плечи, подтащил к распахнутому окну.

– Дыши, Джек, дыши!

Брок стоял в дверях, глядя в темноту.

– Полынью пахнет, – сказал он и запалил свечу.

Закашлявшись, Джек рванул ворот рубашки, потёр шею, шипя от боли, дернулся, стараясь отскочить от Баки, глянул на него совершенно безумным взглядом, до сих пор не различая сон и реальность.

Глотка горела, по шее из глубоких царапин сочилась тёмная кровь.

– Напои его! – бросил Баки Броку, собрал кровь Джека в живую ладонь, потом надрезал ее, и когда пригоршня наполнилась их смешавшейся кровью, взмахнул рукой.

Огромная птица цвета багрянца, с длинным изогнутым клювом и хищными когтями, взмахнула крыльями.

– Лети! – приказал ей Баки. – Убей!

Джек пил воду, захлёбываясь, жмурился, будто бы не пробовал до этого ничего вкуснее, слаще. Его трясло, краем глаза он всё ещё видел беснующиеся тени, тянущие к нему крючковатые пальцы, слышал грохот барабанов, но откуда-то издалека.

– Что это было? – прохрипел он, обнимая себя за плечи.

– Ведьма, – выплюнул Баки. – У твоего отца в услужении есть ведьма?

– Нет… не знаю. – Джек чесанул затылок, стараясь вспомнить хоть что-то из сна. – Я видел Томасину, она королевская советница, правая рука отца. – Он поднял на Баки встревоженный взгляд: – Это всё взаправду было?

– Было, – кивнул Баки. – Черноглазая темнокожая женщина, да? Пухлые губы, гладкая кожа? Это ведьма, Джек.

– Всё детство её боялся. – Джек крутанул на пальце перстень отца, который так ни разу и не снимал надолго. – Видимо, дошли до Сайласа слухи о моём возвращении.

Джек сел на постель, скинув на пол перемазанную кровью подушку, подтянул ноги к груди. С Томасиной у него было связаны все возможные страхи, которые только могло придумать детское воображение, богатое на фантазии. Она была и злой колдуньей, и гремлином, и горным троллем, но намного чаще она виделась огромным крылатым чудовищем о трёх головах.

– Брок, принеси таз с водой, – попросил Баки, садясь рядом с Джеком и обнимая его. – Если она ведьма, Джек, то Сайлас узнал от нее. Пока ты был в скалах, она не могла тебя увидеть – Черные скалы защищают от магического зрения. Но ты вышел из-под их сводов, и тебя стало возможно увидеть.

Брок принес таз. Поставил его на табурет. Баки капнул в воду крови из разрезанной руки. Вода взволновалась.

– Смотри, – кивнул на воду Баки. – Это видит наша птица.

Джек подался вперёд, нависая над почерневшей, вспенившейся водой, ни с того ни с сего подёрнувшейся будто масляной плёнкой… Высокие шпили дворца, распахнутое окно в одной из башен и изрезанные в кровь ладони склонившейся над столом женщины… Джек вздрогнул. Томасина ничуть не изменилась, оставаясь идеальной во всём, от причёски до аккуратных ноготков, только уродливые кривые, сочащиеся сукровицей разрезы на ладонях и чёрный стилет у выпачканного кровью зеркала портили всю картину.

Птица ворвалась в окно с грозным клекотом, вцепилась когтями в лицо Томасине, принялась клевать в голову. Томасина билась, пытаясь прогнать птицу, но когти вонзились ей в глаза до самого мозга, и очень скоро мечущаяся по комнате женщина, ударившись о стену, обмякла и сползла на пол. Птица в последний раз всплеснула крыльями и пролилась на тело кровавой капелью.

Отпрянув от успокоившейся, посветлевшей и ставшей снова прозрачной воды, Джек вздохнул свободнее. Томасина слишком долгие годы была его ночным кошмаром, чтобы сожалеть о её смерти.

– Спасибо. – Джек вскинул на Баки глаза. – Спасибо. Ты победил злого дракона, Баки. Теперь тебе никуда не деться от принца, который идёт в награду.

Баки обнял Джека. Брок сел с другой стороны и тоже обнял.

– Жаль, мы раньше не знали, – вздохнул Брок, осторожно касаясь царапин на шее Джека. – Ты едва не пропал.

– Я б ее раньше убил, если бы знал, – согласился Баки.

– Мне казалось это всё детскими страхами, фантазиями, выдумками. – Джек положил голову на плечо Баки. – Я её всегда боялся – того, как она двигается, говорит, смотрит. Знаешь, будто бы с опозданием. В Гильбоа магия и колдовство не в чести, не думал, что отец и здесь нарушит свой же приказ. Хотя… в этом он весь. Но как вы узнали? Услышали?

– Видение мне было, – сказал Баки. – А насчет того, что запрещено простецам… Власть имущие такие законы на себя не распространяют, Джек. Есть свои законы для простецов и свои для знатных. Будто ты не знал.

– Всегда считал это лицемерием, – покачал головой Джек. – Закон един для всех, как и мы ничем не отличаемся в глазах Богини. – Вновь коснувшись ладонью пульсирующих болью царапин на горле, он вздохнул: – Придётся платок повязывать. Давайте спать, недолго до утра осталось.

– Погоди, я тебе царапины смажу, – сказал Баки.

Он сходил за зельем, смазал Джеку шею и замотал чистой тряпицей.

– Спи, – сказал Брок. – Мы здесь посидим до утра, покараулим. Неспокойно мне.

Стоило голове Джека коснуться подушки, его тут же утянуло в сон, веки налились тяжестью, закрывая глаза.

Он стоял в той самой комнате наверху башни, у открытого окна, рядом с распростёртым на полу телом, чувствуя, как ветер шевелит волосы на затылке, как сильно пахнет кровью и полынью, ощущая злой тяжёлый взгляд мёртвых глаз.

– Думаешь это конец, маленький принц? Нет, это только начало! – Губы Томасины дрогнули и изогнулись в оскале.

Джека отбросило в сторону, потянуло в темноту, уводя подальше от башни и ведьмы Его величества, в обычный сон.

========== 14. ==========

Поутру Баки велел принести для Джека горячей воды, чтобы вымыться. Размотал повязку и осмотрел шею.

– Все затянулось, – сказал он, касаясь свежих выпуклых рубцов. – К вечеру совсем пройдет. Что тебе снилось?

Брок тем временем отправил служанку за завтраком для всех троих.

– Ведьма, – хмуро бросил Джек, стягивая рубашку.

Сон не принёс бодрости, лишь в голове немного прояснилось, и произошедшее ночью уже не казалось таким страшным, да и сон оставался всего лишь сном.

После купания и завтрака приехал портной, привез наряды. Два часа прошли в подгонке и исправлении огрехов.

– Новые сапоги не жмут? – спросил Брок. – Экий ты нарядный. И не скажешь, что ты бандит в душе.

Джек ярко улыбнулся, залихватски свистнул и гордо вскинул подбородок. Ему нравилось, какими глазами на него смотрели эти двое, нравилось чувствовать себя желанным именно ими, пусть сегодня перед ликом Богини он станет мужем совсем для другой.

– Сапоги не жмут, и уже пора ехать… Ох, Богиня, хоть бы они сбежали, – в сердцах выдохнул Джек.

Но карета невесты прибыла к храму Богини ровно в тот момент, когда к ней подъехал Джек с сопровождением.

Люсинда была прекрасна в платье цвета персиковых лепестков. Ее сопровождала баронесса на правах посаженой матери. Посаженым отцом для Джека был Баки.

Они рука об руку проследовали по мраморному полу к алтарю.

Огромный величественный зал храма Богини утопал в белых цветах, несмотря на неподходящее время года. В воздухе переливался птичий щебет, слышалось хлопанье крыльев. Джек вёл Люсинду по мраморному, устланному белыми лепестками полу.

Вперёд вышел главный жрец, простёр объятия к детям Богини, запел ритуальную песню, призывая духов в свидетели, прося их донести до Богини благую весть о том, что семья родилась.

Таузиг протянул бархатную подушку с кольцами, и Люсинда надела кольцо Джеку на палец. Мэй громко всхлипнула. Джек надел кольцо Люсинде, и супруги обменялись клятвами.

– Свидетельствуем! – громко возгласили все.

Свадебный пир устроили в доме баронессы – это был ее свадебный подарок. Баронесса очень гордилась тем, что выдает замуж настоящую принцессу.

Джек улыбался, не выпуская тонкой ладошки супруги из своих ладоней. Всё же Лулу была чудо как хороша, особенно когда трогательно краснела под обожающим взглядом Мэй. День и вечер прошли шумно. Баронесса, казалось, собрала у себя дома всех соседей, пригласила музыкантов, всячески выказывая благожелательное отношение к молодожёнам. Джек кивал, отвечал на рукопожатия, думая лишь о том, когда же всё закончится и можно будет спрятаться от этой шумной толпы в спальне.

Ближе к полуночи Джека с Люсиндой доставили в дом, что снял для принцессы Баки. Развязав наконец узел опостылевшего шейного платка, Джек выдохнул. Он зверски устал.

– Джек, – Люсинда выскользнула из платья и встала перед Джеком в одной шемизетке и чулках, отчаянно краснея, – прошу тебя, будь нежен.

Коснувшись ладонями дрогнувших плеч супруги, Джек привлёк её к себе, обнял ласково, подхватывая на руки. У него были любовницы, которых он выбирал сам, и подосланные отцом, но ни с кем из них он не был терпелив, не был нежен, будто специально отыгрываясь за вынужденность связи. Но с Люсиндой так было нельзя. Она доверилась ему, раскрылась, стараясь не вздрагивать от малейшего прикосновения, не зажималась, сама развела руки, когда он потянул с неё нижнюю рубашку, не отвела взгляда, лишь тихо выдохнула, позволяя себя касаться.

Джек вёл ладонями по идеально белоснежной коже, касался губами острых разлетов ключиц, впалого живота. Он любил Люсинду так, как никого до неё, нежил, стараясь успокоить, подарить хотя бы частичку возможного удовольствия, не напугать, не причинить боли.

Вот только Джек совершенно не хотел собственную супругу. В нём не отзывались желанием ее тихие стоны, дрожащие ресницы, закушенные пухлые губки. Джек касался тонкой кожи почти бездумно, ласкал ладонями, губами, языком, но всё его мысли были лишь о том, чтобы хоть кто-то из его любовников был бы здесь. Если бы Брок сидел в кресле напротив и смотрел своими невероятными желтыми глазами… Джек застонал, прижался наметившейся эрекцией к бедру Люсинды. Или Баки сел бы рядом, едва касаясь его колена, положил бы ладонь на крестец, чуть надавливая, задавая нужный ритм….

Люсинда тихо вздыхала под ласками Джека. Он вел себя совсем не так, как рассказывали замужние дамы. Действительно был нежным, деликатным. Люсинда расслабилась. Ей было почти хорошо.

Зажмурившись, Джек, как мог, представлял под ладонями не мягкое тело жены, а твёрдые плечи, покрытую густой чёрной порослью грудь, поджарые ягодицы. Сжав губами левый сосок Люсинды, пальцами аккуратно проник в её лоно, погладил.

– Потерпи, пожалуйста, – прошептал он, сжав в ладони возбужденный фантазиями член. – Потерпи, родная.

Двинулся, протискиваясь, замер, чувствуя, как напряглось под ладонями тело супруги, провёл по бёдрам, успокаивая.

Люсинда постепенно выдохнула. Было неприятно, но почти не больно, так, саднило слегка. Она двинулась навстречу Джеку, поощряя его и желая, чтобы все поскорее закончилось.

Джек двигался медленно, аккуратно, стараясь принести как можно меньше боли Лулу, вздрагивающей под ним от каждого толчка. Целовал влажные дрожащие реснички, бледные щёки, гладил по плечам, прокручивая в голове последние совместные ночи с любовниками, чтобы уже наконец кончить и не мучить супругу и самого себя.

Люсинда распахнула глаза, когда Джек задвигался в ней быстрее и жестче. Это было… это было почти хорошо. Но тут все кончилось. Джек втиснулся в нее и замер, и пару мгновений спустя Люсинда почувствовала, как он покидает ее тело. Между ног тут же стало мокро.

Выдохнув, Джек снова склонился над Люсиндой – он не хотел оставлять её недоласканной. Коснулся губами тонкой шеи, поглаживая между ног. Он умел доставлять удовольствие женщинам, чтобы они уходили из его спальни на подгибающихся ногах, вытраханные до такого состояния, что и сказать толком не могли, что с ними делал принц и участвовал ли в этом его член.

Джек начал делать что-то такое, чего Люсинда совсем не ждала. Это было стыдно и странно, но так сладко, что она сама не заметила, как начала постанывать и вскрикивать. Его губы, казалось, были везде, его пальцы были такими, что Люсинда только шире разводила ноги и приподнималась, лишь бы Джек не останавливался, не переставал.

Удовольствие нарастало и нарастало, от чресел разливаясь по всему телу, и наконец перелилось через край. Люсинда вскрикивала, чувствуя, как что-то сжимается внутри, а потом распласталась на кровати, расслабленная, чувствуя сладость везде, до кончиков пальцев.

– Джек… – прошептала она. – Ты невероятный.

Джек вытянулся рядом, поцеловав Лу-Лу в плечо.

– Ты достойна лучшего, прекрасная моя, – улыбнулся он.

Сил двигаться не было. По-хорошему, надо было подняться, обтереться самому, вытереть Люсинду, принести ей воды или вина. Поэтому, досчитав до десяти, Джек сполз с постели, потянулся. После всего, что между ними произошло, смущение было излишним, поэтому он, как был, дошёл до кувшина с тёплой водой и отреза чистой ткани, оставленного предусмотрительным Баки на низком столике у двери; быстро обтёрся сам, влажным куском ткани убрал следы их близости с зардевшейся, закрывшей лицо ладонями Люсинды, укрыл её лёгким покрывалом.

– Тебе принести что-нибудь?

– Вина с водой, – попросила Люсинда. – Ты останешься до утра?

Счастливая, сытая какой-то глубинной телесной сытостью, она смотрела на Джека почти влюбленно. Джек развеял все ее страхи перед мужчинами, все страхи близости. Люсинда догадывалась, что где-то он учился искусству любви, но это, наверное, и хорошо.

– Конечно, если ты не будешь против. – Погладив супругу по руке, Джек подошёл к столу, где стояла ваза с фруктами, открытое по случаю вино и два графина: один с каким-то коктейлем, а второй с водой – и два кубка.

С Люсиндой было спокойно: он не чувствовал себя обязанным, не ощущал горечи. Всё было правильно, так, как и должно происходить между мужчиной и женщиной, хотя сердце и рвалось в Синий лес, в пещеры под Чёрными скалами. Джек радовался, что не стал противен сам себе, смог доставить удовольствие, не оттолкнуть от себя, но очень сильно надеялся, что супруга не станет зазывать его в спальню чаще необходимого.

Подав Лулу кубок, Джек устроился рядом, потягивая неразбавленное вино.

– Мне очень понравилось, – порозовев, призналась Люсинда. – Но ты не бойся, Джек, я не стану требовать от тебя постоянного выполнения супружеского долга. – Она хихикнула. – И нет, я не собираюсь делить ложе с другими мужчинам – никто не может быть лучше вас, Ваше высочество.

Она сладко зевнула, потянулась и нырнула под одеяло.

– Завтра выезжаем с рассветом?

Джек замер, чувствуя, как по щекам мазнуло горячим смущением, и чуть не расхохотался. Он, прыгающий по постелям случайных любовников ещё с четырнадцати лет, зарделся, как мальчишка, от слов жены.

Поцеловав Люсинду в щёку и пожелав ей добрых снов, лёг на соседнюю подушку; мысленно потянувшись к Баки с Броком, пожелал и им хорошенько выспаться перед дальней дорогой, и провалился в сон, где был цветущий королевский сад, Люсинда в красивом пышном платье цвета сирени, его возлюбленные и двое мальчишек, так похожие на самого Джека, лезущие попеременно на руки то к Броку, то к Баки.

***

Встали до рассвета, едва забрезжила заря. Быстро позавтракали – Люсинда и Джек в столовой, остальные на кухне со слугами. Потом Мэй усадила Люсинду в карету, взобралась на своего застоявшегося коня и прикрикнула на кучера, который клевал носом на козлах.

Баки подъехал к Джеку и жадно, демонстративно поцеловал его, пока Люсинда и ее горничная устраивались поудобнее на мягких скамьях дорожной кареты.

Джек подался вперёд, насколько позволяло седло, вплёл пальцы в длинные пряди на затылке, отвечая голодно, рассказывая без слов, насколько истосковался.

– Богиня, мальчики! – Мэй закатила глаза, покосившись на зардевшуюся Люсинду, выглянувшую в окошко кареты. – Все всё поняли, пора трогаться.

– Мэй, – позвала Люсинда, – садись ко мне.

Мэй кинула быстрый взгляд на Баки. Тот кивнул. Мэй привязала коня к карете и забралась внутрь, на бархатные подушки.

Они наконец-то тронулись в путь.

Коней особо не гнали, останавливаясь на ночь либо на постоялых дворах, где Джек выделял лучшие комнаты «девочкам», а сам ютился в одной со своей охраной, либо в замках благородных господ, чьи земли они в тот момент проезжали – но тогда приходилось, чуть ли не выгоняя Мэй спать во двор, вновь делить постель с супругой.

Джек старался быть вежливым и предупредительным, развлекал Лулу разговорами во время пути, пару раз брал её к себе в седло, показывая округу и места, до которых на карете было не добраться. Люсинда радовалась, поддерживала разговоры, восхищалась красотами. И на каждом постоялом дворе звала Мэй спать в свою комнату – «ради безопасности», как говорила она.

Мэй ничего не говорила о том, как ей спится в одной комнате с Люсиндой, но выглядела она окрыленной и помолодевшей.

Недели через две пути, ближе к Шайло, им стали попадаться замки дворян, знавших Джека в лицо. Каждый раз они смотрели на Джека как на воплощение Богини или восставшего из мертвых духа.

По большей части дворянство любило всегда сдержанного на язык принца, редко посещавшего балы и прочие дворцовые увеселения. Всем были известны его подвиги на границе, сколько бы Сайлас ни пытался их принизить или выставить не в самом благовидном свете. Кто-то верил, но большинство умело читать между строк.

– Я здесь каждую деревню знаю, – потерянно улыбнулся Джек. – Каждый поворот дороги, но всё жду, что вот-вот покажутся шпили Шайло.

– Не расслабляйся, – сказал Брок, подъехав поближе. – В Шайло самое-то веселье и начнется.

– Тебе надо принять присягу у всех нас в замке ближайшего графа, или какой там попадется, – добавил Баки. – Тогда мы сможем войти во дворец как твоя личная гвардия. А когда ты взойдешь на трон, я стану твоим телохранителем.

– А я начальником дворцовой охраны, идет?

– Идёт, – улыбнулся Джек, подставляя лицо весеннему солнцу. – Ближайшие земли принадлежат Кроссам, а там мне явно не обрадуются. Если свернуть севернее, можем до темноты успеть добраться до замка Джозефа Лейсила, он мой армейский друг, за последнюю гефскую кампанию получивший дворянский титул и земли от Сайласа. Он человек хороший, власти всегда сторонился, да и прошли мы через многое вместе.

Джозеф Лейсил так обрадовался, увидев живого принца Джонатана, что едва не бросился ему на шею. Удержало Лейсила только знание этикета. А вот когда Джек представил Джозефу свою супругу, Люсинду Бенджамин, Лейсил просто оторопел и на какое-то время потерял дар речи.

Неженатый Лейсил выделил Джеку и Люсинде лучшую спальню в своем поместье, как можно удобнее расквартировал его сопровождающих, а за ужином признался:

– Я не ожидал, что вы решитесь заключить брак, Ваше высочество.

– Почему же? – тут же вскинулась Люсинда.

– О, простите, Ваше высочество, – смешался Лейсил. – Вы прекрасны и родовиты, просто… Извините, я простой солдат, не обучен придворным манерам…

Баки, который на правах личного телохранителя принца присутствовал тут же, посмотрел на Джека и вопросительно вскинул бровь.

Джек поцеловал тонкую ладошку супруги.

– Джозеф не знал, что мы с тобой были помолвлены, дорогая, – пояснил он. – Война – не лучшее место для разговоров о несбыточном, – и обернулся к Лейсилу, обещая взглядом разве что голову ему не откусить за такие комментарии.

Джозеф сдулся, замельтешил, гоняя слуг, торопя с поздним ужином и размещением таких неожиданных гостей.

Мэй проводила Люсинду в предоставленные им с принцем покои, чтобы та могла спокойно привести себя в порядок.

– И что это было, Джо? – Джек нахмурился. – Что значит «не решусь на брак»? Я, между прочим, на престол претендую! У короля всегда есть королева, чтобы ты там себе ни думал. Мы давно всё с тобой решили. Ещё тогда, в Порту Процветания разобрались.

– Джек…

– Что «Джек»? Вот что?

Джозеф Лейсил отвернулся, кусая губы. Брок покачал головой и посмотрел на Джека с легким укором.

– Присяга, – шепнул Джеку Баки. – Завтра с утра. Он свидетельствует.

Дернув уголками губ, Джек поднялся, подошёл к бывшему любовнику, встал плечом к плечу.

– Джо, – негромко начал он. – Столько лет прошло. Мне говорили, вы с Шоном Слоу собирались идти в храм Богини. Я был рад за тебя, решил, что ты понял всё правильно, решил двигаться дальше. Что принц, что король не принадлежат себе. – Джек бросил мимолётный взгляд за спину. – Не могут связать свою жизнь с теми, кто действительно важен. Я знаю твою позицию, но в Гильбоа у короля должна быть королева, наследники.

– Я… я понимаю, – понурился Джозеф. – Просто… не ожидал. Простите мне мою бесцеремонность, Ваше высочество.

После ужина, когда Баки, Брок и Джек остались наедине, Брок спросил:

– Что ты нашел в этой бледной немощи, принц? Ведь взглянуть не на что.

– Он был первым, кто оценил меня не как принца Джонатана, а как друга, соратника. Мы воевали, жили в одной палатке. Он показал, что правила нарушать иногда правильно. Мы были вместе три года, пока меня не вернули во дворец. Джо был против, призывал устроить бунт, отстаивать право на любовь, чуть было не раскрыл наши отношения. Брок, я был юн, а Джо – первый, кто ко мне отнёсся по-доброму.

Брок обнял Джека, прижал к себе, потрепал по волосам, но ничего не сказал. Баки обнял обоих, сграбастал, как медведь. Так их и нашла Мэй.

– Принц, Ее высочество просили, чтобы сегодня вы легли отдельно, – бесцеремонно заявила она. – Принцессе нездоровится.

– С ней все в порядке? – спросил Баки, тут же встревожившись.

Мэй скорчила рожицу «какие вы, мужчины, непонятливые!».

Встрепенувшись, Джек нахмурился, вышел за дверь и крикнул слугу, приказав пригласить лекаря в гостевые покои. Может, в состоянии супруги не было ничего опасного, но он считал, что лучше уж увериться, чем что-то произойдёт в дороге и он ничем не сможет помочь, а заодно сообщить шевалье Лейсилу, что Его высочество просит выделить ему покои отдельно от супруги.

– Так, Мэй, иди к Люсинде и чуть что – зови меня. Как только лекарь её осмотрит, попроси зайти ко мне, поняла? – серьёзно глянув на наёмницу, попросил он.

Мэй взглянула на Джека как на идиота, но послушно кивнула.

Лейсил самолично проводил принца в самые лучшие из оставшихся покоев – свои собственные. Может, он на что-то и рассчитывался, но глянул на Брока и Баки, высившихся за плечами Джека, и как-то сразу скукожился.

– Что-то не так, Джозеф? – вскинул брови Джек, заметив, как погрустнел шевалье. – А, прости, я не представил моих сопровождающих. – Он улыбнулся. – Баки Барнс – мой личный телохранитель и Брок Рамлоу – начальник охраны. Господа, шевалье Джозефа Лейсила вы знаете. Он мой старинный друг и соратник. Можете отдыхать, а мы пока побеседуем. Джо, нальёшь мне выпить? – Джек опустился в глубокое кресло.

Джозеф сам налил Джеку вина в хрустальный бокал, плеснул и себе.

– Поздравляю со свадьбой, Ваше высочество, – сказал он. – А ты сильно изменился. Знаешь, король на все королевство объявил о твоей смерти, но похорон-то не было. Я надеялся, что ты все-таки жив. И не я один. Многие ждали твоего возвращения. И вот – ты вернулся. Дать тебе дополнительную охрану?

– Лишним не будет, – кивнул Джек. – Почти всех своих я оставлю Люсинде, если придётся прорываться во дворец с боем, и любая пара мечей пригодится. А насчёт смерти, – принц улыбнулся, провернул на пальце отцовский перстень, – Сайлас поторопился, как и тогда, помнишь? Списал весь наш отряд. Я удачно вляпался в неприятности, Джо, отсиделся, перевёл дыхание, обрёл верных людей и силы. И теперь могу заявить о праве на престол во всеуслышание.

– Тебе еще неделя до столицы, не меньше, – задумчиво сказал Джозеф. – Я оповещу дворян, и к назначенному тобой сроку они подтянутся в Шайло, чтобы поддержать тебя, Джек.

Улыбнувшись, Джек хлопнул Джозефа по плечу и улыбнулся светло и радостно. Как же он всё-таки скучал по верному Джо.

– Я всегда знал, что на тебя можно положиться. Ещё бы мой отряд собрать, но это и позже можно, они хорошо спрятались. Давай-ка выпьем за старые добрые времена!

Ближе к ночи Баки едва ли не на руках отнес изрядно поддавшего Джека в постель, раздел и лег рядом. Брок устроился с другой стороны. Сунувшегося было к Джеку лекаря Баки отослал, велев прийти с утра. Тот заверил, что с принцессой все в порядке и ее здоровью и возможности продолжить путешествие ничего не угрожает. Однако Баки решил, что сам навестит Люсинду с утра.

В дверь тихонько постучались. Джек всхрапнул и перевернулся на живот, обнимая подушку. Стук повторился. Дверь слегка приоткрылась, пропуская ночного нежданного гостя.

– Джек! – Джозеф слепо щурился, стараясь хоть что-то разглядеть в темноте. – Джек, это я. Джек, я понимаю, но я никак не могу тебя забыть. И ты ведь тоже? Потому и попросил отдельную комнату? Джек, – Джозеф переступил с ноги на ногу, – я согласен быть фаворитом, что хочешь, я на всё согласен!

– Ну, жопа Рогатого! – возмутился Брок и вскочил. – Дадут нам в этой халабуде выспаться или нет?!

Он подошел к двери, сгреб Джозефа в охапку и выставил за дверь. Встряхнул за плечи и рявкнул в ухо:

– На хуй пошел!

Джозеф моргнул и развернулся к закрывшейся перед носом двери. Если его не обмануло зрение и ориентация в пространстве собственной спальни, этот пугающий начальник охраны поднялся с постели, где должен был спать принц.

– То есть… – Джозеф вновь потянулся к ручке двери. – Да ладно, быть не может…

Но отдёрнул руку, помялся, подумал, стоит ли оно свёрнутой шеи, и отправился в гостевые покои.

– Что за сволочь сюда ломилась? – сонно спросил Баки.

– Хозяин дома возжелал любви нашего принца. – Брок забрался под одеяло и притиснул к себе Джека. – В фавориты навязывался.

Баки насмешливо фыркнул.

– Место занято.

***

Утром Джек сидел среди множества подушек, набросанных на огромного размера кровать, медленно моргал, чтобы не вызвать приступ тошноты, и недоумевал, где, собственно, находится и какого Рогатого его подняли в такую рань.

Баки вошел в комнату с кубком, протянул его Джеку. В кубке клубились жемчужные вихри, от них пахло хвоей и свежестью.

– Пей, похмельное высочество, – сказал Баки, садясь рядом. – Нажрался ты вчера с хозяином дома так, что даже не проснулся, когда он сюда ломился.

Выпив всё до капли, Джек сразу посветлел лицом.

– А зачем он сюда ломился? – В голове не спешило проясняться, мысли текли медленно, тёрлись боками. – Он же сам предложил эту спальню.

– В фавориты просился. – Брок выглянул из отдельной комнаты, отведенной под купальню, где брился. – О-о-очень настойчиво. Видно, ты его сильно впечатлил.

– Или он хитрее, чем выглядит, – заметил Баки. – Джек, с Люсиндой все в порядке, обычное женское недомогание.

Джек потёр лицо.

– Говорили мне не пить с бывшими любовниками. Или отравят, или поимеют. Джозеф, видимо, травить меня не решился. – Кое-как выбравшись из подушек, Джек встал на ноги, потянулся всем телом, чувствуя, как очередное чудо-зелье Баки творит чудеса с его организмом. Но всё равно в ближайшее время от обильных возлияний стоило бы воздержаться.

А ещё он был рад, что у Люсинды ничего серьёзного и не придётся её с плохим самочувствием тащить в столицу, где ещё не понятно, как быстро всё разрешится.

– Джек, – Баки протянул ему свежую рубашку, – мне кажется, нужно где-то остановиться в столице на день, чтобы не волочь Люсинду во дворец прямо из кареты. Ей нужно вымыться, принарядиться, все такое. Для женщин это важно. Она должна произвести впечатление. У тебя была отдельная резиденция в городе?

– Да можно же в трактире Фио остановиться! – удивился Брок.

– Брок, принцесса не может останавливаться в трактире, – покачал головой Баки. – Джек?

– У меня есть дом в Шайло, – подумав, сказал Джек. – То есть не совсем у меня, он куплен на имя одного из телохранителей, но дом мой, он большой и светлый, с целым штатом прислуги. Баки, я дам адрес, пусть Фио кого-нибудь пошлёт проверить, что там и как.

Наскоро умывшись и приведя себя в порядок, Джек глянул в зеркало. Мда, нежданная пьянка не могла не отразиться на лице.

– Люсинда простит, а остальные переживут, – утешил его Баки.

Он отправил птицу с посланием к Фио.

Они спустились к завтраку. Хозяин дома смотрел на Брока и Баки с опаской и подозрением. Люсинда была чуть бледнее обычного, но улыбнулась Джеку.

– Дорогая, как ты себя чувствуешь? – Джек коснулся её щеки лёгким поцелуем. – Мы не торопимся, можем на пару дней воспользоваться гостеприимством шевалье Лейсила. Ты отдохнёшь.

– О, милый, – нежно сказал Люсинда. – Я в порядке. Весна в этом году так прекрасна! Я хочу насладиться ею в дороге.

Приобняв супругу за плечи, Джек подвёл её к столу, помог сесть, сам опустился рядом, как и полагалось. Джозеф занял место напротив и всю трапезу не сводил с Джека настороженного взгляда, слишком явно горя желанием задать вопрос, но, видимо, считая неуместным делать это при даме или во время приёма пищи.

После трапезы, когда приборы были убраны, пришло время переместиться в гостиную и озаботиться присягой, Джек отвёл Джозефа в сторону.

– Что тебя так гнетёт, друг мой? – спросил он прямо.

– Твой начальник охраны ночевал в твоей спальне! – не сдержавшись, ляпнул Лейсил.

– Вот тебе-то откуда известно, кто ночует в моей спальне? – Джек скрестил руки на груди. – Как ты оказался в моей спальне, чтобы выяснить, кто там ночует со мной? – Он выделил последние два слова.

– Но мы же раньше… – начал Джозеф. – Я надеялся… Неважно! – отрубил он. – Я уже понял, что мои надежды напрасны.