Текст книги "Принц Чёрных скал (СИ)"

Автор книги: kiriko-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== 1. ==========

Он торопил лошадь, как только мог, ударяя пятками по бокам, но чувствовал, что никак не успевает пересечь границу родного королевства, укрыться на чужой территории, куда разбойники сунуться побоятся, зная суровый нрав местного правителя. Это Сайласу было наплевать, что творилось за надёжными крепостными стенами, а вот Фьюри гнал со своих земель всякую шваль, устраивая карательные рейды.

Конь всхрапнул, дёрнул головой, вырывая у Джека поводья из вспотевших ладоней. За спиной слышались встревоженные окрики его сопровождения, лошадиное ржание и насмешливое улюлюканье преследователей, не отстающих ни на шаг.

Джек пригнулся к лошадиной гриве, сдёрнул с шеи амулет, зашептал, глотая слова, умоляя Богиню смилостивиться, помочь ему и на этот раз избежать смерти. То, что это не простые грабители, он даже не сомневался. Никто, кроме подосланных отцом убийц, не рискнул бы напасть на хорошо вооружённый личный отряд принца Джонатана Бенджамина, да ещё и так – в открытую, почти у самой пограничной заставы. Его людей хорошо знали и побаивались за верность своему господину, прекрасную выучку и смелость. Такие никогда не предадут, не сбегут, испугавшись опасности или польстившись на обещанную Сайласом, хоть и неофициально, награду за голову сына.

Преследователи нагоняли, заходя справа, совершенно не скрываясь, не пряча лиц, а значит, и живых не будет. Джек глухо выругался, стеганул коня по ходящим ходуном бокам. До границы осталось дотянуть всего полторы лиги. Над головой вжикнула стрела, заставив пригнуться ниже, уткнуться лицом в солёную от пота лошадиную шею.

Джек знал, на что шёл, и также знал, что отец так просто не оставит его в покое. Всего несколько месяцев назад ему, наследному принцу, исполнился ровно двадцать один год, и по закону, написанному ещё его прапрадедом, ему достаточно было вступить в брак, чтобы корона и всё королевство перешли к нему по праву. Но Сайлас не хотел делиться. Его настолько опьянила власть, немое обожание народа, поддержка жрецов, что он не единожды намекал Джеку, что лучше бы тому вполне официально отказаться от любых притязаний на трон, в противном случае… смутьяны долго не живут.

Но Джек не хотел отказываться от того, что принадлежало ему по праву рождения. И дело даже не в короне, троне или королевстве. Он прекрасно понимал: отец не оставит его в покое ни при каких условиях, не успокоится, пока он жив; так что законно занять трон – единственный способ выжить. Потому Джек и списался с Марией Хилл, воспитанницей соседа, признанной его внебрачной дочерью. Чем не партия для опального принца, гонимого собственной семьёй?

Джек думал, когда сочинял первое письмо, описывая все возможные плюсы брака с ним, что осада неприступной красавицы будет долгой и сложной: всё же с таким отцом на открытый и весёлый характер дочурки надеяться не приходилось. Но Мария ответила согласием почти сразу, лишь уточнила – получит ли она хотя бы относительную свободу? Видимо, совсем застращал её Фьюри.

Сайлас, узнав о намерениях сына, не обрадовался, вызвал его к себе и устроил форменный скандал, с битьём чернильниц о стену и тасканием секретаря за волосы. Джек слушал тогда отповедь молча, кивал, хмыкал – и, выйдя из кабинета родителя, приказал объявить на главной площади о том, что наследный принц изволил посвататься к дочери соседа и неплохо было бы помолиться Богине за успех этого мероприятия. Люди, жадные до чужих проблем, тут же сыпанули в храм, вознося молитвы и передавая из уст в уста новости.

Конь грыз удила, роняя изо рта пену, хрипел на каждом вздохе, норовя пасть прямо под принцем.

– Ну же! – шептал Джек. – Давай, мой хороший, совсем немного осталось! Давай!

Впереди блеснуло серебром марево охранного купола, амулет на шее Джека вспыхнул ярким светом, почти нестерпимо нагрелся, опаляя жаром кожу. Натянув повод, поднимая лошадь на дыбы, принц зажмурился в ожидании удара. Кто-то за спиной звучно выругался, дёргая его назад, выбивая из седла.

Свет померк.

– Ну и на хрена он нам? – спросил Брок, кивая на перекинутого через круп его лошади связанного принца. – Заказ был на труп.

Баки кинул на Брока холодный взгляд и развернул коня на север. Он не собирался объяснять свои решения. Баки и сам не всегда понимал, чем руководствуется, но знал, что не ошибается никогда. Богиня его вела или Рогатый, не имело значения.

Небольшой отряд наемников, оставив за спиной раздетых до исподнего раненых охранников принца Джека и их запаленных лошадей, свернул на узкую – казалось бы, верхом и не протиснуться, – тропку между двумя скалами, и тут же исчез.

Баки пустил коня шагом, успокаиваясь после жаркой погони. Как ни хороши были кони тех, за кем они гнались, но их кони были лучше. И оружие у них было лучше. Но все же принц заставил попотеть. Не сдавался до последнего. Это вызывало уважение.

Свою долю оплаты за работу Баки брал не золотом, а драгоценными камнями, а любой, кому приходило в голову обратиться к его отряду наемников, знал, чем чревата попытка обмануть. Баки не беспокоило то, что они сами обманули своего нанимателя. К тому же и прямого обмана-то не было: король Сайлас выразился очень обтекаемо. «Принц не должен доехать до невесты». Так он и не доехал.

Сумрачный колдовской лес, через который продвигался отряд, расступился, открывая черную с красными вкраплениями скальную гряду, испещренную пещерами и гротами. Наёмники спешились, расседлали и повели поить и купать в озерце под водопадом усталых черных коней. Баки сам стащил принца с коня Брока и отнес его в пещеру, где время от времени коротали время редкие пленники. Баки оставил принцу драгоценности, но забрал оружие, принес в пещеру кувшин с водой и вышел. Здесь не было решеток и замков, не было крыс и пауков. Обычная жилая пещерка с ложем из медвежьих шкур и зачарованным факелом. Но ни замки, ни решётки и не требовались: в заколдованный лес нельзя было войти без амулета. И выйти из него было нельзя. Никто, даже Брок, не знал, где на самом деле находятся эти красно-черные скалы и этот черно-синий лес. Баки хранил эту тайну.

В своей личной пещере, которую Баки делил с Броком, он достал кусок пергамента, написал: «Принц не женится». Призвал черную птицу с красными глазами, лапами и клювом, привязал к ее лапке пергаментную трубочку и отправил колдовского вестника к Сайласу.

***

Джека будто кто-то выпихнул на поверхность из удушливого сновидения. Проморгавшись, но не особо понимая, где находится, он пошарил ладонью рядом с собой, стараясь отыскать одеяло, натянуть его повыше, укрыться с головой и снова провалиться в темноту, где он был свободен, летел галопом, понукая Голиафа нестись к неясному, скрытому серебристой дымкой тумана горизонту.

Но под ним был не колючий, набитый сеном матрас, утащенный Джеком из королевских казарм, которым он заменил перину в своей комнате, а свежая медвежья шкура, всё ещё остро пахнущая мускусом.

Попытка сесть не увенчалась успехом: тело болело так, будто по нему промаршировал весь отряд Джека, не спешиваясь. Перевернувшись на бок, он оглядел тёмные, неясного в рассеянном свете магического факела цвета стены, чисто выметенный пол, и застонал сквозь зубы. Похоже, его всё-таки поймали.

Джек не верил в благородство, не искал в людях то, чего там не могло быть и в помине. Реальная жизнь слишком разительно отличалась от приключенческих романов, которыми он зачитывался в юности. Люди не были добрыми, умными и честными, короли не старались улучшить жизнь простого народа, а разбойники – не страдали излишками морали и чести. Единственное, чего не мог понять Джек – почему он всё ещё жив. Он сомневался, что отец заплатит за его жизнь даже ломаную медяшку; мать не посмеет пойти против воли отца, а Мишель всегда интересовали наряды и расписание балов, но уж точно не жизнь скучного братца, неспособного отличить польку от полонеза.

Попытавшись припомнить миг своего пленения, Джек скривился: голова вспыхнула болью, отбивая всякое желание думать и анализировать собственное положение. Да и разве может быть что-то хуже смерти?

Может. Джек поёжился: перед глазами встали клетки на невольничьем рынке. Пожалуй, он поторопился, обрадовавшись собственной живучести. Вот уж чего он точно не хотел – это получить метку с именем хозяина на виске и тяжёлые кандалы на щиколотках.

Кое-как сев, он подтянул ноги к груди. Пить хотелось нестерпимо. Джек покосился на стоящий у ложа кувшин и тут же отвёл взгляд. Раз он жив, значит, разбойникам это выгодно. За него платить никто не станет: семье наплевать, его отряд, скорее всего, перебили, да и нет у солдат таких денег, что обычно просят за жизнь принцев. С Марией он тоже не успел настолько сдружиться, чтобы его жизнь хоть что-то для неё стоила, так что и тут рассчитывать на помощь не приходилось. А у самого Джека ничего не было. Смешно сказать – нищий принц. Но правда оставалась правдой: не нажил он богатств.

В свете этих размышлений прошлая жизнь вырисовывалась не очень радужной, а про будущее Джеку и думать не хотелось. Он не станет рабом, лучше повесится на собственном поясе. И не пойдёт постельной грелкой к кому-нибудь из бандитов, явно позарившихся на его смазливое личико: если потребуется, Джек Бенджамин зубами в глотку вцепится, защищая свою сомнительную в данных обстоятельствах честь.

***

Брок заглянул к пленному принцу. Тот сидел на шкурах и о чем-то думал.

– Привет, высочество, – поприветствовал его Брок. – Очухался? Пойдем, покажу тебе отхожее место, купальню, да и жрать пора.

Опасливо покосившись на похитителя, Джек решил не спорить – дольше проживёт – и молча поднялся. Усложнять себе жизнь, кидаясь на первого, кого увидел, он не собирался. Для начала нужно было понять, что от него хотят, где он находится и можно ли отсюда хоть как-то сбежать. Можно было, конечно, попробовать подружиться со своим провожатым, но Джек не знал, какое место в банде он занимает.

Команда наемников сидела за общим столом в большой пещере. У стены полыхал очаг, на столе красовались жареный кабан и кувшины с элем. Наемников было не так чтобы много, человек пятнадцать. Во главе стола на грубом стуле с высокой спинкой сидел вожак. Он кивнул Джеку, приветствуя, затем повернулся к одному из наёмников.

– Роллинз, поделись с нашим гостем кинжалом. Ваше высочество, садитесь есть.

Высокий хмурый мужик с косящим левым глазом протянул Джеку непримечательный, но из хорошей стали кинжал рукояткой вперед. Другой мужик, похожий на бритого медведя, пододвинул к Джеку простую кожаную кружку и налил в неё эля.

Моргнув, Джек потряс головой. Он совершенно не понимал, что, Рогатый раздери, происходит. С ним почему-то обращались не так, как положено поступать с пленными. Не держали на хлебе и воде, не били, не запирали. С ним вообще ничего не делали, даже позвали за общий стол, да ещё и вручили оружие. Джек, конечно, не обольщался, что сможет положить всех, но уж продать свою жизнь подороже точно сумеет. Или это какая-то проверка?

Забрав нож у здоровяка, Джек осторожно сел на свободное место и покосился на главаря.

Было в нём что-то до боли знакомое: в развороте плеч, ямочке на подбородке, в хитром прищуре глаз, причудливом абрисе подрагивающих, будто от тщательно сдерживаемой улыбки, губ.

Наёмники ели горячее мясо, запивали элем, перешучивались друг с другом, совсем как обычные воины. Брок сидел по правую руку от Баки и присматривал за пленником. Принц был хмур и угрюм, жевал жесткое мясо и явно не понимал, чего от них ожидать. Брок и сам не понимал. Он уже давно привык к тому, что Баки ни с кем не откровенничает, даже с Броком, который был его возлюбленным не первый год.

Баки потрепал его по плечу, и тут Таузиг глотнул еще эля, стукнул кружкой по столу и запел:

– Давайте резать свинью! Давайте резать свинью! Соберемся радостно, выпьем пива и дружно зарежем свинью!

Остальные подхватили. Брок усмехнулся. Парни расслабились. Сейчас возьмут свою долю в общей добыче и отправятся кутить.

– Приведи принца ко мне на смотровую, – негромко сказал Баки. – Сам поедешь с парнями?

– Нет, – покачал головой Брок. – Ты же знаешь, я скупая жопа. Кроме того, зачем мне городские девки, если у меня есть ты?

«Смотровой» Баки называл площадку над водопадом, с которой открывался великолепный вид на лес. С одной стороны зоркие глаза Баки видели далёкие горы, над которыми весной, когда начинал сходить снег, и в самые жаркие августовские дни кружили драконы; с другой – такой же далёкий океан. Со всех остальных сторон был лес: тёмный, густой, непроходимый, полный дичи и волшебных трав. Баки знал, что в трех днях пути к востоку водятся единороги, а в болотах на западе живут радужные змеи, мясо которых позволяет от рассвета до заката дышать под водой.

Джек вздрогнул, когда бандиты запели. Хотелось вжать голову в плечи, стать как можно более незаметным, крошечным, но спина против воли оставалась прямой, да и военная выучка не позволяла так просто покориться. Когда наёмники начали расходиться из-за стола, Джек недоумённо огляделся. И это всё? Однако когда рядом с ним как из-под земли вырос недавний провожатый и взмахом руки предложил следовать за собой, Джек не колебался ни секунды – поднялся со своего места, незаметно припрятав в рукаве кинжал.

Они долго шли выбитыми в скальной породе коридорами; мимо таких же, как та, в которой поселили его, пещер, вполне обжитых, заставленных всякими мелочами; мимо тёмных провалов других ходов. Но место, куда его в итоге привели, искупало любые неудобства. Джек никогда за всю свою жизнь не видел такой величественной красоты. Замерев перед раскинувшейся насколько хватало взгляда далью, он не сразу заметил, что остался один.

Баки поднялся на смотровую, когда начало вечереть. Он нес с собой плащ. Накинул его на принца, оправил на широких плечах синюю ткань.

– Самое прекрасное место из всех, что я знаю, – сказал он. – Вон там, – он указал на далекие горы в белых снеговых шапках, – иногда танцуют драконы. Когда ветер оттуда, – он кивнул в сторону далекого океана, – пахнет морем. Весной лес цветет алым и голубым, и тогда здесь пахнет медом. Лесные пчелы собирают его. Алый мед пьянит и утоляет печали. Синий мед излечивает раны и погружает в сон.

– Красиво, – признался Джек, не в силах оторвать взгляда. – Очень красиво и свободно.

На плечи давила усталость тяжёлого дня, сердце никак не хотело успокаиваться, частило, подскакивая к глотке. Джек привычно закутался в плащ, пусть и чужой, вдохнул терпкий запах незнакомых трав.

– Зачем я вам? Почему вы меня не убили? Отец вам заплатил за мою смерть.

Баки рассмеялся.

– Твой отец не любит изъясняться прямо, – сказал он. – Он заплатил нам лишь за то, чтобы ты не доехал до своей невесты. Ты не доехал. Сделка завершена. Все честно. Твои люди живы. Думаю, они уже добрались до обжитых мест. Ты же – останешься с нами.

Джек скосил глаза. Главарь бандитов не казался ему сумасшедшим, а значит, был дураком. Никто никогда не станет рисковать своей головой, обманывая Сайласа Бенджамина, не зря же его боялись соседи. Сайлас знал всё и обо всех. Но мало кто догадывался о причине такой выдающейся проницательности короля. Только самым приближённым было известно о зрячем камне, хранящемся на верхушке самой высокой башни. Сайлас часто запирался в комнатушке наверху, вынюхивая, подглядывая за соседями. Джек нисколько не сомневался: отцу не потребуется много времени, чтобы найти его и прислать по души горе-бандитов кого-то более жестокого.

– Зачем я вам? Продать? Стребовать выкуп? – стараясь сохранять присутствие духа, спросил Джек.

– За тебя не дадут выкупа, и ты не породистый жеребец, чтобы тебя продавать, – ответил Баки. – Не беспокойся. Тот волшебный камень, с помощью которого твой отец подглядывает за всеми, сюда не дотянется. Его сделал тот же колдун, который одарил меня этим, – Баки протянул вперед железную левую руку, – и мне отлично известны пределы возможностей короля Сайласа. Скажи, ты когда-нибудь слышал о Синем лесе и Черных скалах в нем? О Драконьих горах?

– В сказках, – ответил Джек.

В детстве он был слишком слабым для обычного ребёнка, не мог спать из-за неясных тревог и страхов, и кормилица часто оставалась на ночь в детской, ложилась рядом с маленьким принцем, притягивала его к себе, согревая, и рассказывала совершенно волшебные сказки про Синий зачарованный лес, где жили волшебные твари, эльфы и духи, про Чёрные скалы, которые настолько богаты самоцветами, что те россыпями скатываются с вершин и сияют мириадами земных созвездий в лучах рассветного солнца, про ушедших отовсюду драконах, которых лишь в зачарованном краю ещё можно было увидеть, когда эти прекрасные исполины любились в полёте, танцуя меж облаков и сплетаясь хвостами.

– Почему я здесь? – настойчиво повторил свой вопрос Джек.

– Потому что так – правильно, – ответил Баки. – Осмотрись. Освойся. Познакомься с моими людьми. Покопайся в наших кладовых, только не спускайся слишком глубоко. Горы пронизаны ходами, и те идут к самым корням земли. Если заблудишься, никто тебя не найдет.

– То есть, – Джек совсем перестал понимать логику главаря бандитов, – я совершенно свободен в перемещениях в пределах горы? А если сбегу?

– Куда? – спросил Баки. – На тысячи миль вокруг нет человеческих поселений. Наши кони слушаются только нас. Ты можешь уйти отсюда, чтобы сгинуть в одиночестве. А можешь остаться с нами.

Джек вытаращился на бандита, не в силах подобрать правильных слов, чтобы объяснить всё многообразие чувств и мыслей, теснящихся в голове. Он совершенно не понимал, во что угодил. По всему выходило, что его, как бы это сказать вернее.. приняли в банду? Или он – что-то вроде домашнего животного, приятного глазу, но совершенно безобидного? Так пусть кто только попробует сунуться! Джек не просто так носит звание рыцаря и уж пообломать намерения особо ретивым сумеет, даже если не получится найти более подходящего оружия, чем кинжал, который у него так и не забрали.

Вновь взглянув на расстилающийся у ног лес, принц зябко повёл плечами. Его жизнь, хоть и не была прежде радужной, теперь и вовсе развернулась каким-то совершенно непонятным боком, и что со всем этим делать, Джек даже представить не мог.

– Уж простите, но благодарить не буду, – буркнул он.

– Меня зовут Баки, – усмехнулся Баки. – Играешь в индийские шахматы?

– Играю. – Джек с вызовом глянул на главаря бандитов, как бы там его ни звали. Он пообещал сам себе сделать всё что угодно, лишь бы сбежать от странных головорезов.

========== 2. ==========

Баки расставил шахматы на доске из черного дерева и слоновой кости. Белые фигуры были из нефрита, черные – из обсидиана. Взял с доски две пешки, спрятал в ладонях, а потом протянул к принцу два кулака.

– Выбирай, – сказал он.

Брок развалился на пятнистой шкуре у очага и неторопливо пил вино. Он знал, как ходят фигуры в шахматах, но игроком был слабым. Если принц окажется хорошим шахматистом, Баки будет доволен. А довольный Баки – это всегда хорошо.

Брок не понимал Баки, не понимал, как тот принимает те или иные решения, но любил его. И уже много лет считал, что привести свою команду – в прошлом обычных разбойников с большой дороги – под стальную руку Баки было хорошей идеей. За эти годы Брок не потерял ни одного человека и изрядно разбогател. Когда-нибудь, когда он состарится, он переедет куда-нибудь в тихое местечко и будет там доживать свой век.

Джек любил интеллектуальные игры, любил просиживать над шахматами часами, продумывая ходы, частенько применяя шахматную тактику и на полях сражений, заслужив среди солдат уважение и неподдельную любовь, чем лишь сильнее злил Сайласа, надеявшегося, что обычная солдатня не примет принца.

Указав на левую ладонь Баки, Джек сел напротив него. Он не боялся за свою жизнь, разговаривая со своим похитителем на равных. Убьют – так тому и быть. Нет – ну, это тоже можно пережить.

Присутствие в комнате Баки того мужика, что водил его по коридорам, немного нервировало. Теперь становилось понятно, что это не рядовой бандит, а скорее всего приближённый главаря или, и того интереснее, – фаворит. Хотя сам Джек никогда не посмотрел бы с целью потрахаться на такого опасного субъекта. Слишком хищной у того была ухмылка, слишком поджарой и сильной фигура, слишком понимающим взгляд звериных, точно у чистокровного оборотня, глаз.

– Белые, – сказал Баки. – Твой ход первый.

Пока Джек раздумывал над ходом, Баки повернулся к Броку.

– Вина? – предложил Брок. – Знаю, ты не пьянеешь, но вкус приятный.

Он налил вина в золотой кубок с грифонами и протянул Баки.

– Налей и принцу, – попросил тот, приняв кубок.

Джеку достался полный розового вина кубок с вивернами.

Повертев его в руках, рассматривая, Джек сделал осторожный глоток. Он, конечно, видел, что Баки и неизвестный пока мужик тоже пьют это вино, но не мог не поостеречься, хотя сам для себя принял решение ничему не удивляться и ничего не бояться. Он жив, его даже вроде как не собираются продавать в рабство, так что, может, жизнь не закончилась и ещё удастся как-то устроиться с относительным комфортом для себя.

Вино оказалось терпким, с нотками инжира и груши, лёгким, и в то же время в груди от единственного глотка разлилось приятное тепло. Бросив удивлённый взгляд в кубок, Джек снова отпил вина и сделал первый ход.

Баки пил вино и переставлял фигуры, наблюдая за принцем. Брок подсел к Баки, обнял его за плечи, наблюдая за игрой. Эти шахматы Баки выменял на фламберг, а вот откуда у него взялся фламберг, Брок не представлял.

Баки повернул голову, касаясь губами костяшек на его руке. Он любил такие вечера, когда они с Броком оставались в уединении, и принц Джек, сосредоточенно покусывающий губы, на удивление совершенно не ощущался лишним.

Баки бросил на Брока быстрый взгляд. Тот был расслаблен – его тоже не тревожил непонятно зачем понадобившийся Баки принц. Значит, все правильно.

Баки и сам не представлял, зачем им Джек. Но что он нужен, Баки знал наверняка, а для чего – покажет будущее. Может, Джек станет членом их команды. Может, что-то еще. Как знать?

Джек нахмурился, забрался с ногами в кресло, обдумывая, как выбраться из ловушки, не потеряв в преимуществах слишком уж явно. А Баки-то оказался хорошим игроком с интересным образным мышлением. С ним было неожиданно непросто справиться, но Джек не сдавался, в то же время старался не играть в полную силу, раскрываясь до конца. Свои фирменные ходы он решил приберечь на другой раз.

– Мат, – улыбнулся Баки и поцеловал Брока в колючую щеку. – Ты интересный соперник, принц, – сказал он Джеку.

Джек закусил губу, чтобы не рассмеяться, не хлопнуть Баки, как старого приятеля, по плечу, поздравляя с победой, но это явно было бы лишним. Это же надо, какой-то главарь разбойничьей шайки разделал его под орех! И пусть это далось ему нелегко, но факт оставался фактом: впервые за всю сознательную жизнь принц проиграл.

– Не огорчайся, – ободрил принца Баки. – У меня просто больше опыта. Я научу тебя играть лучше.

Соткавшись из теней, затрепетала крыльями вестовая птица. Села на плечо Баки, легонько клюнула его в поднесенные пальцы. Баки отвязал от ее лапки замшевый мешочек и вытряхнул из него золотой перстень с крупным звездчатым сапфиром. Оглянулся на Брока. Тот тронул перстень.

– Твоя цена, парень, – сказал Брок принцу. – А знаешь, недорого король Сайлас ценит свой трон.

– Да, – согласился Баки. – Держи. – Он пододвинул перстень к принцу.

Пальцы Джека дрогнули, когда он поднял со столика тяжёлый массивный перстень. Он помнил его, слишком хорошо помнил. Джек потёр плечо, где так и не сошёл до конца шрам от твёрдой грани, оставленный ему в детстве отцовской рукой. Крупный тёмно-синий камень холодил ладонь.

Зажав перстень в кулаке, Джек поднялся.

– Позволишь уйти… к себе? – спросил он Баки.

– Иди, – кивнул Баки. – Если что-то понадобится – просто скажи.

Когда принц ушел, Брок укусил Баки за ухо.

– Так ты оставил его себе, только чтобы играть в шахматы? – спросил он.

– Почему нет? – Баки развернулся к нему. – Парни вернутся – пойдём на охоту. А потом наведаемся на Западные острова.

– Хочешь спроворить принцу коня? – проницательно спросил Брок.

– Бессмысленно пытаться охотиться в наших лесах пешим.

– Уйдет.

– Не уйдет, – усмехнулся Баки. – Ему некуда, ты разве не видишь?

– Будем хвалиться, что в нашей команде есть даже принц?

Баки пожал плечами.

– В нем что-то есть, – объяснил он. – Что-то нужное для всех нас. Что-то полезное.

Брок поцеловал Баки.

– Я тебе верю.

***

Джек бродил по переходам в тщетной попытке выйти к водопаду. На душе было паршиво и неправильно. Неверно сказал тот остроглазый мужик, перстень был ценой не трона, не королевства… Сайлас заплатил за смерть сына, и именно столько, сколько посчитал нужным, а вот всё остальное было для него бесценно.

Остановившись в очередном тёмном коридоре, Джек понял, что не сделает больше ни шага. В груди клокотала незаслуженная обида. Он ведь не был бесцельным прожигателем жизни, как многие детки важных вельмож. Он воевал за своё королевство на границе, поднял оборону, многое сделал для армии в целом, был любим и уважаем простыми солдатами. А вот в родном доме всегда оставался чужаком.

Надев перстень на указательный палец, Джек облокотился на стену, съехал на пол, утыкаясь лбом в колени.

Надо же, он стоит дешевле, чем залетевшая от кого-нибудь из знатных господ шлюха.

– Ты что здесь, маленький? – прогрохотал над головой голос того здоровяка, что передал ему за столом кинжал.

Джек поднялся, утёр лицо ладонью, попытался отстраниться, обойти великана, но тот сжал его плечо.

– Пойдём-ка, покалякаем, брусничным взваром напою тебя.

Не слушая возражений, великан поднял Джека на ноги и повлек за собой. В общем зале с большим столом и очагом он подвесил над огнем котелок с водой и достал из сундука мешочек с сушеной брусникой.

– Меня Джек Роллинз зовут, – сказал он. – А командира нашего – Брок. Сладкого хочешь? Я медовых сот привез. Парни только к утру вернутся. А я не люблю города. У нас тут хорошо. Тихо, спокойно, не воняет ничем.

Джек помялся рядом, присел на один из стульев, разглядывая массивную фигуру Джека Роллинза. По повадкам, говору, тому, как и о чём тот вёл речь, принцу почему-то захотелось сравнить его с медведем, хозяином лесов – таким добродушным и обстоятельным он выглядел.

– Мне нравилось жить на границе, – зачем-то стал рассказывать Джек. – У Виратских гор: там воздух прозрачный, и летом пахнет горными травами и родниками, а зимой – снегом. Можно выйти на тропу, идти до самых гефских границ и не встретить никого живого, а вокруг тебя мир точно вращаться будет, жить.

– Ну, тогда тебе и у нас понравится. – Роллинз достал мед, краюху свежего хлеба, пододвинул к Джеку. Проверил воду в котелке и всыпал в нее бруснику. – Мы, правда, люди простые совсем. Ну, кроме Баки. Он у нас… – Роллинз неопределенно покрутил рукой. – Колдун он. Но не злой. Справедливый очень. Аванс за работу всегда нам отдает, и без аванса за заказы не берется. Лечить умеет. Опять же, чутье у него. Вот тебя трогать не велел, сюда привез.

– Странно тут у вас, – доверительно начал Джек. – Я думал, убьют – не убили, обогрели даже… немного. Потом вспомнил, что я принц вообще-то, но выкуп за меня платить никто не станет – расстроенных этим фактом тоже нет. Подумал, что продать решили, невольники всегда в цене, тем более из благородных, в борделях на ура идут, но Баки сказал… – Джек сбился, нахмурился, понимая, что слишком разговорился, намазал отломанный от краюхи кусок хлеба ароматным мёдом и принялся жевать, хмуро поглядывая на Роллинза.

– Никто тебя никуда продавать не будет. – Роллинз налил ему брусничного взвара. – Продали тебя уже, хватит. – Он похлопал Джека по плечу и сел за стол напротив. – Я не знаю, зачем ты Баки. Никто не знает. Только, поверь, тут на уважении все. Может, не так, как во дворцах, не знаю, не бывал там. А только здесь никто никого не унижает. И никто никому не принадлежит. Мы по доброй воле все здесь. Ну, а ты… куда тебе деваться-то пока, принц? Ничего. Не грусти. Все сладится.

Джек пил, чувствуя, как по щекам сами собой катятся слёзы, выжигая в нём что-то ненужное, выводя скопившуюся черноту. Вот как так могло выйти, что за неполные сутки, проведённые не где-нибудь, а в самом настоящем логове укравших его вместо того, чтобы убить, бандитов, на душе стало хоть и немного, но теплее? Откуда этот Роллинз и Баки вообще взялись на его пути? Почему именно теперь, когда сил не осталось ни на что, кроме последнего отчаянного рывка? А может, и правильно, что Джек не нашёл дорогу к водопаду, а то шагнул бы, чего доброго, в пропасть.

– Спасибо, – просипел он, съёжившись под тёплым взглядом этого медведя.

Роллинз похлопал принца по плечу.

– Тут холодновато ночами, сейчас перекусим, и покажу тебе, где у нас еще шкуры лежат. Захочешь погреться – в купальне вода горячая, тут источники под горой. В кладовой одежда есть и оружие. Ты копейщик, мечник или лучник?

– Мечник, – ответил Джек, полностью успокоившись. – Но неплохо стреляю из лука, если есть в том необходимость.

Ему было немного жаль, что, он похоже, потерял свой отряд. Пусть Баки и сказал, что никто серьёзно не пострадал, но Джек был полностью уверен – никто из его людей не вернётся к Сайласу, не после того, как тот заказал сына. Солдаты, скорее всего, похватав семьи, двинули кто куда, лишь бы король не вспомнил о личной гвардии принца и не решил разыскать место, где того, предположительно, убили. Джеку почему-то иррационально не хотелось создавать проблемы разбойничьей шайке Баки.

– У нас Брок хороший мечник и Мауриг, – сказал Роллинз. – Будет с кем потренироваться. А Баки с девяти сотен ярдов из большого лука в глаз белке попадает. И на ножах… Никогда не видел, чтобы кто-то так дрался на ножах! Нас в прошлую зиму вздумал задирать один… Баки с ним вышел в круг на ножах. Всю одежду, до сапог, с него срезал. На самом ни царапины, на том ни ранки: стоит в кругу голый, срам прикрывает…

Допив взвар, Роллинз отвел Джека в кладовую.

– Вон там шкуры, – указал он на кипу в человеческий рост. – В том сундуке плащи. В этом сапоги всякие. Здесь рубахи, а тут куртку себе подберешь. Штаны вон на стене висят. – Видя, что Джек смотрит на все это богатство с сомнением, Роллинз покачал головой: – Ты не думай, не с покойников.

Джек никогда не был франтом или гедонистом, чем постоянно расстраивал сестру, предпочитая военный мундир новомодным камзолам, расшитым жемчугом и каменьями, но знал толк в качественной одежде.