Текст книги "Принц Чёрных скал (СИ)"

Автор книги: kiriko-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Богиня, Мэй, ты смерти моей хочешь? – выругался Джек. – Вот сама и расспросишь, тебе с ней жить, между прочим.

– Мне? Как мне? Она же такая!

– Мэй, соберись. Ты где была, когда я беседовал с баронессой?

– Я? – Мэй густо покраснела.

– Понятно, – расхохотался Джек.

Люсинда выглянула в окно кареты. Она знала эту улицу. В угловом доме жила приятельница старой баронессы. Это был дорогой квартал, и пустовал в нем только один дом – хорошенький особнячок с амурами на воротах. Именно в эти ворота и въехал экипаж, и Джек открыл для Люсинды дверцу и подал руку, когда она вышла на мощеный двор.

– Проходи. Ты будешь жить здесь. Прости, я сам дом не видел, но уверен, что он вполне достойный. Если что не так, обращайся к Мэй, она передаст мне, а я уже всё решу. – Джек провёл Лулу в гостиную, усадил на диван. – Как ты? У тебя глаза красные.

Люсинда обняла Джека и расплакалась от облегчения. Она плакала долго, совсем не куртуазно всхлипывая в плечо его камзола.

В комнату вошел Баки. Свел страдальчески брови – он не понимал рыдающих женщин. Посмотрел на Мэй. Та пожала плечами.

Джек гладил Люсинду по вздрагивающим плечам, шептал слова утешения, обещал, что теперь всё будет хорошо, всё наладится, что Лулу сможет сама распоряжаться своей жизнью. Когда она немного успокоилась, Джек вытер ей лицо своим носовым платком.

– Я сейчас налью тебе вина или чего-нибудь ещё. – Он поднялся, подошёл к Баки, едва заметно коснулся его ладони пальцами, здороваясь. – Здесь есть что-нибудь покрепче чая?

Баки кликнул служанку, и та тут же принесла поднос, на котором стояли бокалы с вином. Люсинда с необыкновенным изяществом взяла бокал, пригубила.

– Госпожа, – мягко произнес Баки, – сейчас я представлю вам слуг.

– Да, мсье. Как мне вас называть?

– Просто Баки, – улыбнулся тот.

Баки назвал Люсинде имена и обязанности слуг, приказал им слушаться госпожу, как саму Богиню, потом подозвал к себе Мэй.

– Госпожа Вулфсон, – сказал он. – Это Мэй Баккер. Она будет вашей компаньонкой и защитницей. Мы, к сожалению, не сможем остаться. Но Джек будет писать вам каждый день.

Люсинда кивнула. У нее расправились плечи, она гордо держала голову. Баки протянул ей мешочек с золотом. Люсинда взяла его и ахнула от тяжести.

– Это вам на текущие расходы, – объяснил Баки. – Дом оплачен на полгода, но, думаю, в Шайло вы переедете даже раньше.

– Благодарю вас, – кивнула Люсинда. – Принц Джонатан, мы могли бы поговорить наедине?

– Конечно. – Джек кивком поблагодарил Баки и отпустил всех слуг, закрыл двери гостиной, чтобы никто точно не могих услышать. Всё равно он потом всё расскажет своим любовникам.

Джек сел напротив Лулу, внимательно глядя на неё.

– Что-то не так, Люсинда? Тебе не нравится место?

– Джек, – серьёзно сказала Люсинда. – Все имеет цену, верно? Назови мне ее.

Джек усмехнулся, налил себе вина.

– Не всё так трагично, как тебе видится, – попытался он её успокоить. – Мне нужна королева, тебе – свобода и положение. Я всё это дам тебе, как бы ни повернулось дело, хотя тут даже не об этом речь. Единственное условие… даже скорее просьба, – Джек вздохнул, – не требовать верности.

– У тебя кто-то есть, – проницательно посмотрела на Джека Люсинда. – Джек, мое сердце свободно. Но я не хочу, чтобы мои дети были в чем-то ущемлены из-за твоих бастардов и чтобы твоя фаворитка хоть слово говорила поперек моего. Я не собираюсь упиваться властью королевы над королем, но я требую уважения и почтения.

Джек взял её ладонь в свою.

– Я люблю мужчин, – открылся он. – Никаких бастардов и фаворитки, что вертится у тебя на глазах. Они понимают, почему мне нужна королева, что будет наследник, и уважают эту часть меня. Также они будут с уважением и почтением относиться к тебе, нашим детям. Они не претендуют на твою власть, она им не нужна.

– Что ж, на эту цену я согласна, – кивнула Люсинда. – Я начну приготовления к свадьбе, если ты не против.

Джек уходил от Люсинды в немного растрёпанных чувствах. Не привык он делиться личным с посторонними, а Лулу пока не была своей, и неизвестно, станет ли когда-нибудь чем-то большим, чем красивая и в меру умная ширма.

Стоило закрыться дверям особняка, Джек обнял Баки, ткнулся лбом в плечо.

– Устал, будто два дня скакал и мечом размахивал, а не общался с двумя дамами.

– Да, – согласился Баки. – Дамы утомляют. Поехали на постоялый двор. Уже стемнело, ворота закрыты. Поедем домой завтра с утра. Ты ел сегодня?

– Какое там. – Джек едва заставил себя отлепиться от Баки. – Питался вином и бисквитами.

Джек не хотел есть, куда-то ехать – лишь забраться между Броком и Баки и провалиться в сон без сновидений, потому что был на все сто уверен, что и там его достанет пропахшая лавандой и гвоздикой кокетка баронесса.

На постоялом дворе Брок, Баки и Джек основательно поужинали. Потом поднялись в отведенную им комнату – лучшую, какую мог предложить лысый носатый хозяин. Баки пристроил на подоконнике подсвечник на три свечи и начал раздеваться. Брок упал в скрипнувшее под его тяжестью потертое кожаное кресло.

– Вымотался, – выдохнул Брок. – Давайте спать.

– Сомневаюсь, что я на что-то другое способен, – выдохнул Джек, вытянувшись на постели.

Ему очень хотелось обратно в лес, в пещеры, где он чувствовал себя спокойно, не вздрагивая из-за каждого скрипа за тонкой стенкой, подальше от обязательств, которые сам на себя взвалил.

– Идите сюда. – Джек похлопал по постели рядом с собой.

Брок и Баки легли по обе стороны от него, обнимая и согревая. Баки взмахнул железной рукой, и свечи погасли.

– Спи, мой хороший. – Баки поцеловал Джека в лоб. – Спи спокойно.

========== 12. ==========

Джек всю последнюю неделю таскался за Роллинзом в лес, помогая собирать какие-то особые травки, что растут только перед первым снегом, безропотно шлёпал за ним, утопая по колено в болотной жиже.

– Что, принц, в новинку тебе такой быт? – усмехался тот поначалу, но потом заметил, что Джек совершенно спокойно скачет с кочки на кочку, на глаз с первого раза определяя те, что не утонут под его весом.

– Да бывало, и не в такие места залезали, – отшучивался тот.

Возвращались они обычно на закате, грязные по самые уши, Джека хватало только на помыться, по-быстрому перекусить и доползти до постели.

Наконец резко похолодало, с севера налетел ледяной ветер и выпал снег. Поляна перед выходом из пещер побелела, водоем под водопадом по берегам подернулся корочкой льда. Все собрались в большом зале, сгрудились у очага, пили глинтвейн и перешучивались.

– Поздняя зима в этом году, – заметил Брок.

– Будет много снега, – предсказал Баки. – Но ненадолго.

Джек же кутался в тёплый плащ и клевал носом. В последний поход с Роллинзом они оба провалились по пояс в трясину и насилу выбрались, и если великану была нипочем ледяная водица, то организм принца не оценил поздних купаний.

Баки при всех подхватил Джека на руки и унес из общей залы. Брок пошел за ними, неся кружки с глинтвейном. В их общей комнате Баки раздел Джека, укутал его в одеяла, Брок протянул пряное вино. Баки добавил дров в очаг, сел рядом с Джеком.

– Держи, – протянул он Джеку записку. – Фио пишет. Обжился, открыл трактир, собирает сплетни.

Джек грел пальцы о тёплые бока кружки, удобно устроившись среди подушек.

– Нисколько в нём не сомневался. Фио такой человек, которому хочешь – не хочешь, а доверишься, расскажешь все свои тайны. Что-то интересное уже писал?

Баки начал читать:

– «Зима в этом году в Шайло слякотная. Оттого в дворцовом саду развелись грибы. Говорят, королева считает, что это к беде. Говорят, король сослал ее племянника в дальнее поместье под охраной, а ее брат недоволен. В Сером квартале поселилась дама южных кровей, и ходят слухи, что король частенько навещает ее под маской. У дамы есть сын, милый мальчик лет восьми, к которому постоянно приглашают лекаря Мартина – тот столуется в моем трактире, очень любит запеченного каплуна. Мальчик, говорит Мартин, очень похож на короля».

Джек расхохотался, чуть не пролив на себя глинтвейн, закашлялся, прижав ладонь к груди.

– Почему я не удивлён? – хмыкнул он, отдышавшись. – Вот она, хвалёная верность семье и идеалам брака. Даже не фаворитка… и мать, скорее всего, снова закрывает на всё глаза, рыдает в подушку, спрашивая у Богини, за что ей такие злоключения.

– А молодец Фио, – заметил Брок. – Малыш, ты не простыл ли? – Он коснулся запястьем лба Джека. – Жара нет.

– Но кашель мне не нравится, – сказал Баки. – Перед сном выпьешь травяной настой. А насчет верности – против природы не попрешь, Сайлас такой же человек, как и все. Династический брак – штука холодная.

Допив глинтвейн до последнего глотка, Джек отставил кружку в сторону, откинулся на подушки. Голова была тяжёлой, мысли текли неохотно, и страшно хотелось спать.

– Я ничего не имею против его забегов на сторону, – объяснился Джек, старательно держа глаза открытыми. – Но делать бастардов… Хотя мальчику восемь? – Кое-что прикинув, Джек подхватился. – Вы понимаете, да? Восемь лет! Мне было тринадцать, когда отец поверил пророчеству о своей смерти, если я сяду на трон, потому и не приказал любовнице сбросить дитя или специально… Богиня, он ведь с того самого дня и не собирался оставлять меня в живых!

Брок обнял Джека.

– Долго он ждал, – оскалился он. – И все равно у него ничего не вышло, малыш. И не выйдет никогда.

Баки налил Джеку травяного настоя и заставил выпить. Настой был душистым и горьковатым, он успокаивал раздраженное горло.

– Спи, – сказал он Джеку. – Завтра на свежую голову обсудим, что делать.

Джек провалился в сон, стоило его голове только коснуться подушки. Он куда-то бежал, тянул руки, спотыкался, падал, сдирая кожу с ладоней, поднимался и снова бежал. Вокруг расплывались неясными образами знакомые лица, мелькали картинки событий, половину из которых Джек и не помнил.

Проснулся он рано, закашлялся, выпутываясь из одеял и обхвативших его рук любовников. Джек знал, что нужно торопиться, пока отец не объявил бастарда своим законным наследником. Убивать мальчишку не хотелось, он-то не виноват в том, что его отец был мерзавцем. Но если Джек не успеет, то другого выбора, скорее всего, не будет.

Баки понял голову.

– Джек, что стряслось? Помощь нужна?

– Выспался, – хрипло ответил он, стараясь попасть ногой в сапог, хотя обычно ходил босым. – Спите, я до отхожего места и обратно.

Джеку необходимо было обдумать, на что он готов ради короны, сколькими способен пожертвовать, сможет ли переступить через самого себя. Он прекрасно понимал, что можно просто обратиться к Броку и Баки, и они всё разрулят, сделают сложное простым, но тут Джек хотел справиться сам, понять себя.

Баки пожал плечами и поднялся. Сел за стол, щелкнул пальцами, заставляя факелы вспыхнуть ярче, и принялся писать Фио.

«Будь здоров, Фио. Ты молодец. Прибыли твоему бизнесу и успеха твоим делам. Фио, пора как можно шире распустить слухи о том, что принц Джонатан жив и скоро вернется. Пиши о любой реакции».

Он отправил письмо и как был, босой и полуобнаженный, поднялся на смотровую площадку. Бастард Сайласа – это было серьёзно. С другой стороны, мальчик мал и болен. И закон о браке наследника никто не отменял. До возможного бракосочетания бастарда еще лет десять. А может, и больше, Сайлас так просто не сдаст позиции. Даже если Сайлас назначит бастарда наследником, это не помешает возвращению Джека. У законного старшего сына приоритет.

Джек сидел в купальне, опустив ноги в горячую воду. Сейчас его бесило абсолютно всё, что было связано с Сайласом. Он и так-то не испытывал большой любви к отцу, давно уже не старался ему угодить, предпочитая идти своей дорогой, но известие о маленьком бастарде окончательно выбило его из колеи. Хорошо хоть у Сайласа не хватило наглости тащить его во дворец, пред светлы очи королевы, выставлять совсем уж напоказ.

А Фио действительно оказался ценным приобретением. Сметливый и любопытный, он мог разговорить и немого, а уж лучшую кандидатуру для распространения сплетен и представить невозможно. Ему бы в напарницы Мишель, но тогда Шайло не устоял бы.

Усмехнувшись, Джек вытер ноги, натянул сапоги и побрёл в спальню.

Брок сонно подмял под себя скользнувшего под одеяло Джека, прикусил за ухо, спросил:

– Чего вы вскочили? Зима, заказов нет. Спите. Установится снежный путь, будет заказ, хрен выспимся, да и намерзнемся еще. Пожалеешь, что сигал из-под теплого одеяла.

Джек прижался к горячему, как печка, Броку, устраивая голову у него на груди, как раз напротив сердца, решая сам для себя, что обязательно справится, чего бы ему это ни стоило, только ради того, чтобы засыпать и просыпаться в этих объятиях, завтракать втроём, никуда не спеша. Вот только вряд ли Брок и Баки долго усидят в королевстве без дела, душа ведь требует свободы, звона мечей и бесконечной погони. Джек погладил вновь уснувшего Брока по волосатой груди. А ему как королю уже никто не позволит соваться за любовниками во все дыры.

Баки вернулся, но не стал ложиться, а устроился греться у очага. Навалил свежих дров на угли, раздул огонь.

Джек лежал тихо, наблюдая за Баки, впитывая в себя окружающую атмосферу, наполняясь ею, пока ещё можно, пока не надо никуда бежать, что-то решать, с кем-то сговариваться, пока он мог чувствовать себя дома. Месяцев, проведённых Джеком в Синем лесу, хватило чтобы ожить, расправить плечи, почувствовать себя настоящим, нужным и любимым.

– Баки, спасибо, – очень-очень тихо произнёс Джек, надеясь, что его не услышат.

Баки с улыбкой повернулся к нему.

– Я совсем холодный, – сказал он. – Не хочу, чтобы ты замерз.

Аккуратно выбравшись из объятий Брока, чтобы не разбудить, Джек сел на краю постели и протянул руки к Баки. Одеяло сползло с его голых плеч.

– Иди сюда.

Баки подошел и сел рядом с ним, прижался живым плечом к обнаженной груди.

– Видишь же, – сказал он. – Холодный. А ты горячий такой.

Джек оплёл его руками, прижимаясь крепче, несмотря на то, что кожа сразу же покрылась мурашками. Было хорошо и правильно вот так сидеть, ощущая обоих любовником, будучи чуть ли не передаточным звеном между ними – холодный Баки прижимался спереди, колено горячего Брока упиралось в поясницу, а в Джеке все замешивалось, сложно и одновременно сладко перетекало одно в другое.

– Хорошо, – прошептал он, зажмуриваясь.

Баки обнял его.

– Малыш, мы тебя не оставим, поверь. Так просто ты от нас не отделаешься.

Вжавшись сильнее в твёрдое плечо Баки, Джек невесело усмехнулся. Почувствовал! Понял, что раздирало Джека на части, не давая слепо радоваться тому, что у него было. Слишком привыкший терять, вынуждено переступать через собственное «хочу» ради чужого блага, Джек уже и не помнил, когда кто-то или что-то было действительно его, так, чтобы навсегда. И не мог прекратить дёргаться, ожидать подвоха, момента, когда нужно будет вцепиться зубами и не отпускать. Джек мог бы вынести что угодно, кроме потери Баки и Брока.

– Я… я привыкну, перестану дёргаться.

Баки погладил его по голове.

– Конечно, привыкнешь, – сказал он. – Давай-ка спать, мой хороший.

Он уложил Джека и лег сам, поглаживая того по спине.

– Все будет как надо, – пообещал Баки.

Снова зажатый с двух сторон, Джек выдохнул свободнее, закрыл глаза, совершенно не чувствуя сонливости, но зная, что может лежать вот так вечно, слушая тихое дыхание любовников.

Сам того не заметив, он соскользнул в сон.

Проснулся Джек один в постели от громких возбужденных голосов всего в паре шагов от входа в пещеру. Потянувшись, он сел, потёр грудину, улыбнулся, заметив рядом с постелью кружку с настоем, над которой ещё вился тёплый пар.

– Не пущу я Джека с вами на охоту, – возмущался Брок. – Налазились по болотам, хватит!

– Ну так нравится ему охота! – басил Роллинз. – Сейчас самое время на оленя идти.

– На оленя идти было время, пока снег не лег, – говорил Баки. – Коней пожалейте.

– Скучно ж просто так здесь сидеть, – объяснял Роллинз.

– Вот выздоровеет Джек – и хоть на медведя идите, – не соглашался Баки.

– Медведи в спячку легли, а у нас собак нет.

– Нормально всё со мной. – Джек вышел из пещеры, как и всегда, босой, в распахнутой рубашке, только успев натянуть штаны. – А охота – это хорошо. И размяться повод, и запас мяса бы пополнить, а то скоро одними сухарями да сушёными грибами питаться будем.

Джек подмигнул приветливо улыбнувшемуся Роллинзу, притёрся сначала к Баки, ткнувшись губами в шею, а потом и Брока притянув к себе, зная, что такие его действия обычно срабатывают безотказно.

– Настой выпил? – сурово спросил Баки. – Кашлял же вчера.

Брок ласково прихватил Джека за задницу.

– Мяса у нас полно, – сказал он. – Все лето ж охотились и всю осень. Просто шило у тебя под хвостом.

– Засиделся, – признался Джек, потираясь пахом о бедро Баки. – И да, выпил, полностью, и ещё выпью, если надо.

Джек давно уже перестал смущаться остальных наёмников, проявления своих чувств при них, когда Брок, бывало, зажимал его в общей зале, рассказывая, как соскучился за несколько часов отсутствия. Привык подолгу целоваться с Баки где-нибудь в коридоре, вылизывая его совершенно невероятные губы. Привык гореть от желания, даже если они всего мгновение назад оторвались друг от друга. Хотя собственная ебливость для Джека всё же стала откровением. Раньше он этого не замечал – тут, видимо, срабатывал принцип «с кем».

– Оденься потеплее, – велел Баки.

Когда Джек уехал на охоту, Баки позвал Брока посоветоваться.

– Что ты думаешь о Люсинде? – спросил он.

– Знатная дама, – с уважением сказал Брок. – Лишнего не потребует, своего не упустит. Хорошая будет королева. Меня больше Сайлас тревожит. Мутит что-то старый хрен. Нашли на него лихорадку, что ли, чтобы унялся.

– Ну, наслать не наслать… – Баки начал копаться в своих флакончиках с зельями, – а притормозить его можно.

– Кто подольет? – спросил Брок. – Фио во дворец ходу нет, а король в трактиры не захаживает.

Баки щелкнул пальцами, и ему на плечо опустилась птица. Встряхнула крыльями и превратилась в зверька – не зверька, человечка —не человечка: огромные глаза, острые зубки, бурая шерстка, пальчики как у людей. Зверек схватил флакончик и притиснул к покрытой белой шерсткой груди.

– Что это за тварь такая? – отшатнулся Брок.

– Лемур, ночной дух.

Лемур почесал задней ногой за маленьким ушком и превратился обратно в птицу.

– Каждый вечер по две капли, – велел Баки.

Птица улетела.

– Слабительное?

– Сонный настой, – улыбнулся Баки. – Король всю зиму проспит, как медведь в берлоге.

Брок хохотнул:

– А можно было бы еще и слабительного добавить.

– Я всегда ценил твою доброту. – Баки хихикнул. – Обойдемся. Не хочу, чтобы Люсинда тряслась по зимним дорогам, простынет еще. Весной поедем. Весна ранняя будет.

– Как-то Джек не особо рад.

– А он и не рад. Это работа, Брок.

– Ну, все ж не землю пахать.

– Землю пахать, может, еще бы и попроще было.

***

Джек с гиканьем и весёлым свистом носился по заснеженному лесу. Региса он оставил на опушке и сейчас улепётывал от Роллинза уже на своих двоих, петлял, словно заяц, уворачивался от снежков, летящих ему в спину.

– И это всё? – заорал он, распугивая лесную живность, и чуть не схлопотал снежным комком по лбу.

Какая тут охота? Они вдвоём распугали всю дичь, похоже, на несколько лиг в округе.

– А ты не прячься, золотце, – раззадоривал Роллинз, сгребая ладонями снег. – Не беспокойся, лапушка, я нежно и ласково!

Джек засмеялся, нырнул за корягу, притаился.

Роллинз немедленно закидал его снежками. Они разбивались о корягу, и брызги снега летели во все стороны.

Поляна была истоптана до травы.

В пещеру они вернулись только под самый вечер, мокрые насквозь и довольные собой и друг другом. Роллинз почти нёс умотавшегося вконец Джека на руках, горланя какие-то кабацкие песни.

– Всё, золотце, дальше ты сам, а то мне Баки голову откусит. Беги греться-мыться.

Джек ввалился в пещеру, скидывая на ходу сапоги и мокрый насквозь плащ, забрался на колени к сидящему в кресле Броку, жарко дыхнул ему в губы, притёрся ближе.

– Я соскучился, – мурлыкнул он, лизнул верхнюю губу, прикусил нижнюю и, почувствовав, как горячие ладони прошлись по его замёрзшим бокам, расхохотался от контраста температур. – Я охотник! – вдруг вскинулся Джек. Спрыгнул с колен Брока, радостно сверкая глазами. – Я смог завалить самого диковинного зверя, самого умного и хитрого! Я поймал Джека Роллинза!

Брок рассмеялся.

– Значит, пора охотиться на зверя покрупнее – на Баки.

Джек полностью разделся, завернулся в меховой плащ, согреваясь.

– А где обитает зверь-Баки? – улыбнулся он, впрыгивая в сапоги.

– Зверь-Баки занят, зелья варит, – ответил Брок. – Не мешай ему, малыш. Он этого не любит.

Джек притворно вздохнул, разуваясь. Очень хотелось пошалить, пройтись по всем коридорам вот так вот, обнять, позволяя чужим рукам пробраться под плащ, дать почувствовать, что под ним совсем ничего, возбудить и умчаться обратно в их пещеру, развалиться на постели в ожидании справедливого возмездия.

– На границе всегда были очень долгие зимы. – Джек устроился среди подушек, подтянул колени к груди. – Темнело очень рано. Иными днями солнце едва-едва поднималось над горизонтом. Делать было настолько нечего, что я корзины плести учился, стихи пробовал писать. С корзинами выходило получше.

– Сколько тебе было, когда отец отправил тебя в армию, восемнадцать?

– В шестнадцать услал в приграничный разваленный форт простым солдатом. В семнадцать я вёл отряд в первый поход на Геф. – Джек попытался улыбнуться.

– Хотел бы я разобраться с ним по-свойски. – Брок оскалился. – По закону в солдаты забирают не раньше восемнадцати.

Джек передернул плечами, натянул сползший плащ, закутался в него.

– Он хотел научить меня жизни, и благодаря этой науке я тот, кто есть, Брок. Справился и не подох, научился мыслить как солдат, избавился от праздных привычек. Я даже благодарен Сайласу.

– Да каких праздных привычек ты успел набраться к шестнадцати? – удивился Брок. – Пирожные с кухни таскать? Горничных зажимать по углам?

– Не знаю. От того, что принц может позволить себе всё только потому, что он принц. – Джек смотрел перед собой. – Никто не знал, кто я такой – обычный рекрут из Шайло с припиской «не щадить, несмотря на возраст». Капитан попробовал забрать к себе, в дом или в постель, я не разбирался. Слишком гордым был, за меч схватился. – Джек привстал на коленях, развернулся спиной к Броку, стянул плащ, оголяя очень старые шрамы, тонкими рваными линиями тянувшиеся от поясницы почти до лопаток. – Я был очень гордым и самоуверенным.

Брок перецеловал каждый шрам.

– Я хочу убить Сайласа, – сказал он.

– Оставь это мне, любовь моя, – выдохнул Джек, прогибаясь в спине. – Хочу исполнить предсказание от и до.

========== 13. ==========

Весна горела всеми оттенками зелёного, пахла землёй, солнцем и первой зеленью. Немного поправившийся за зиму Джек носился среди деревьев наперегонки с оленями, хотя Баки и утверждал, что он всего лишь стал шире в плечах, раскачал спину, потому и порвал очередную рубаху.

Джек остановился, оперся о колени, стараясь отдышаться. В этот раз он забрался намного дальше обычного, и места были ему незнакомы. Оглядевшись по сторонам, прикинув направление по яркому весеннему солнцу, видневшемуся из-за верхушек деревьев, двинулся в обратную дорогу.

Всю зиму ему писала Мэй, не Баки и Броку, а именно ему, восторгаясь умом и грацией принцессы Люсинды, рассказывала о ее привычках, любимых книгах, обо всем, что мог бы знать Джек. Узнавала, как правильно ухаживать за такой благородной дамой, и сокрушалась, что сама недостаточно знатная и образованная. Джек качал головой и уверял, что Лулу больше оценит простую душевность и открытость, чем куртуазные манеры великосветского общества. Но Мэй была непреклонна, просила Джека, раз уж он сам ничего в этом не смыслит, хоть книги какие посоветовать по этикету.

Люсинда писала Джеку о том, какая Мэй смешная и откровенная, делилась сложностями обучения Мэй чтению – Мэй была неграмотна; рассказывала о соседях, о визитах баронессы, пыталась советоваться насчет свадебных платьев и приданого.

Джек качал головой, понимая, что Мэй по уши втрескалась в свою госпожу и упорно старалась прыгнуть выше головы, показать себя кем-то другим, не той, кто она есть на самом деле. А насчёт всего остального Джек приходил за советом к Баки. Ему хотелось сделать всё правильно, красиво, чтобы это хотя бы внешне было настоящим, а не похожим на вынужденную скоропалительную церемонию родителей.

Добравшись до пещер, Джек растянулся на мягкой первой траве, наблюдая за разминающимся Баки.

– Что ещё надо успеть сделать? – спросил он, подставляя лицо и влажную от пота грудь солнцу.

– Пора тебе жениться, – сказал Баки. – До Шайло ехать с Люсиндой три недели, так что надо уже собираться, мой хороший. Прижился ты тут, но пора. Фио пишет, король Сайлас проспал всю зиму – просыпался на два-три часа днем и снова засыпал. Лекари причины не нашли, списывают на возраст.

– Жениться… – протянул Джек. – Если бы я только мог встать у алтаря вместе с тобой и Броком, без всего этого фарса. Без королей, короны… жить и дальше здесь. Но чувствую, что рвёт на части, неправильно бросать всё.

Легко поднявшись, Джек закрыл от солнца глаза ребром ладони, обласкал взглядом фигуру Баки, чувствуя, как мышцы сладко потянуло от воспоминаний о прошлой ночи.

– Когда выезжаем?

– Послезавтра, – ответил Баки. – Рано утром и всей командой. Кольца у тебя готовы?

– Ещё с зимы, с Роллинзом специально в Люмен ездили, он знакомого ювелира тряс, чуть ли не из столицы заказывал. Просил Мэй узнать размер кольца Лулу, – улыбнувшись ответил он. – Так она мне на каждый пальчик прислала размеров, что можно составную латную перчатку без примерки сработать. Переживает, что Люсинда королевой станет и совсем до неё не дотянуться будет.

– А Люсинда что пишет? – заинтересовался Баки. – Уведет у тебя Мэй невесту.

– Лулу кокетливо обходит эту тему, но ни слова против Мэй я так и не прочел. – Джек подошел к Баки, положил ладони ему на плечи, разминая. – И знаешь, я не буду особо против! Даже наоборот, сбегут – мне есть кому подарить кольца.

Он не стал рассказывать, что купил не только кольца для их с Люсиндой церемонии, но и ещё три – витые, из белого золота, без каких-либо украшений, но правильные, тяжёлые.

Баки притянул к себе Джека и нежно поцеловал его.

– Люблю тебя, – сказал он. – Мэй договорилась уже с жрецами главного храма Богини, венчаться будете там.

– Эх, такая возможность пропала, – рассмеялся Джек. – Но у неё ещё есть время всё переиграть. Люблю. Но ты прав, пора собираться в дорогу. Глядишь, удастся уговорить самого себя, что это необходимо.

– Страна должна принадлежать тебе, – сказал Баки. – И мы будем с тобой и не оставим тебя, мой хороший. Ты всегда сможешь на нас положиться.

– Я знаю, – кивнул Джек, убирая со лба Баки прилипшие пряди. – Знаю, что справимся, знаю, что вы будете со мной, что вы моя семья, что любите меня, всё это я знаю, – ласково поцеловал, делясь этим знанием. – Но перед алтарём Богини со мной должна стоять не Люсинда. Но и тут я понимаю и знаю, не волнуйся.

– Нам не нужны твои клятвы, чтобы знать, что ты наш, – ласково сказал Баки. – Это вот здесь. – Он коснулся груди Джека, наклонился и поцеловал его в грудь над сердцем.

– Как хочешь, но ночевать вы будете в спальне короля, понял, любовь моя?! – Джек вывернулся из объятий, чмокнув Баки в нос. – Я собираться.

***

Люсинда ждала жениха с волнением. Неужели она наконец-то выйдет замуж? В ее-то двадцать лет? Нет, Джек почти в каждом письме подтверждал твердость своих намерений, но мало ли что может случиться? Из обмолвок Мэй Люсинда почти сразу поняла, что Джек прибился к спасшим его наемникам и рискует жизнью наравне с ними. Его даже ранили! А если его убьют?

Мэй успокаивала Люсинду. За зиму девушки очень привязались друг к другу. Они еще не перешли ту невидимую черту, за которой начинается близость, но Люсинда уже решила для себя, что, если Джек и правда будет приходить к ней только для зачатия наследников, согревать постель принцессы будет Мэй. Еще в монастыре она слышала, что девушки куда нежнее мужчин в любви. А еще от них невозможно забеременеть. Беременности Люсинда боялась – ее мать умерла родами, да и баронесса успела нарассказывать ей ужасов о том, как рожала своих троих сыновей и дочку. Но для замужней дамы это было неизбежно. Люсинда обязана была родить наследников Джеку. Она только молила Богиню, чтобы первым был сын.

Джек вместе с почетным эскортом из всех наёмников прибыл к Люсинде с самого утра, поздоровался с хмурой и необычно неулыбчивой Мэй. Она даже не обняла его при встрече, лишь кивнула, не поднимая взгляда, и вернулась в дом. Джек отчасти понимал ее. Он бы и сам бы не обрадовался, случись подобное с Баки или Броком.

Люсинда встретила Джека встревоженной улыбкой, подставила напудренную щеку для поцелуя. Сытая спокойная жизнь пошла ей на пользу: на ней было нарядное модное платье, волосы убраны в красивую прическу и украшены подаренной Джеком жемчужной сеткой, руки ухожены, на пальцах – кольца. Глаза у Люсинды блестели, губы были подкрашены.

– Венчание завтра, принц, – холодновато сообщила Джеку Мэй. – В полдень. Вам принарядиться надо, наверное. – Она окинула взглядом его наемничий костюм.

– Не переживай, красавица, – привычно отозвался Джек. – Не ехать же мне сюда прямо в парадном мундире.

Он притянул Мэй к себе, заглянул в красные от недосыпа глаза, прижался лбом ко лбу.

– Я не претендую на её сердце, понимаешь? – шепнул Джек. – Мы просто помогаем друг другу.

– Если ты ее обидишь, я тебя убью, – прошептала Мэй. – И не посмотрю, что ты мой друг и принц.

– Если обижу – убей, – ответил он. – Имеешь право, своих надо защищать.

Джек отстранился, тревога почему-то наконец начала отпускать. Улыбнувшись зардевшейся Люсинде, вернулся во двор, раздавая указания наёмникам, радостно тискающим вышедшую вслед за ним Мэй, расселяться по ближайшим постоялым дворам.

Завтра всё начнётся!

Брок и Баки сопровождали Джека к портному, к ювелиру, к храму Богини. А вечером, на постоялом дворе, Брок напомнил:

– Пост от заката до рассвета, Джек. Так что мы ляжем отдельно. Уж прости. Все должно быть по правилам.

– Потерплю, – пожал плечами Джек, прижался, мимолётным поцелуем обжигая губы Баки. – Не шалите без меня.

Накинув на плечи плащ, Джек спустился вниз, заказал ужин на всех. Теперь было непонятно, когда они в следующий раз смогут нормально остаться наедине, без оглядки на возможных свидетелей. Ребята в отряде привыкли к нежным отношениям в их триаде и уже не подкалывали краснеющего через раз Джека, а вот Люсинде этого видеть пока было не нужно, как и другой общественности. Для всех их брак должен хотя бы казаться счастливым.