Текст книги "Принц Чёрных скал (СИ)"

Автор книги: kiriko-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– О да, – согласился Баки. – А Люсинда будет слать нам письма, если что-то внезапно стрясется. – Он зевнул. – Устал, словно лес рубил.

– Да, – Брок отодвинул тарелку и потянулся. – В купальню и спать.

Слуги быстро унесли посуду и доложили, что купальня готова. Брок заглянул в нее первым.

– Тесновато, – сказал он. – Но поместимся.

– Ничего, дальше будет веселее, – пообещал Джек, скидывая халат.

Он-то любил дворцовые купальни и считал их невероятно роскошными, пока не побывал в Синем лесу, пока не очутился в пещерах под Чёрными скалами. И теперь королевские купальни померкли и казались действительно жутко неудобными.

Опустившись в воду, Джек смежил веки, откидываясь на бортик. Вода будто бы смывала с его тела весь этот странный день, переполненный событиями и лицами. Его супруга носит под сердцем их ребёнка, отца готовят к погребению в усыпальнице, Кросс кусает локти после отстранения на Совете, а он сам… Ему хорошо и спокойно.

Баки намылил губку и принялся мыть Джека, пока Брок намывал спину самому Баки.

– Поймаю дворцового управляющего и растрясу его, – пообещал Баки. – Мыло-то дешевенькое.

– Не все могут закупаться прямо в Аравии, – хмыкнул Брок.

– Значит, ты будешь мотаться на аравийские рынки.

– Так я ж языка не знаю. – Брок принялся тереть ему спину сильнее. – Будешь личным телохранителем короля и закупщиком мыла для королевских купален.

Баки хмыкнул:

– Ты еще скажи, Джек дворянство мне даст.

– Дам, – согласно мурлыкнул Джек, не открывая глаз, подставляя спину ласковым рукам Баки. – Обоим дам все, что захотите.

Джек уже и сам думал над этим вопросом, но хотел он отблагодарить так не только Баки с Броком, но и весь отряд: выделить им земли, выдать подъёмные – вдруг кто пожелает осесть на своей земле.

– Да у меня есть все, что мне надо, – сказал Брок и принялся мылить себе грудь. – Джек, Баки, преданные люди. Что мне еще нужно?

Баки поцеловал его.

– Это для порядка, – объяснил он. – Не может капитан королевской охраны быть простолюдином, понимаешь?

– Ну разве что так, – неохотно согласился Брок. – А давайте что-нибудь сделаем с королевским колдовским камнем? Хоть в пещеры отвезем и вниз скинем.

– Он может пригодиться, – не согласился Баки. – Полезно знать, что задумывают соседи.

Джек промывал отросшие пряди Баки, перебирая их по одной, пропуская сквозь них пальцы.

– Камень из Башни можно вынести только вместе с Башней, – пояснил Джек. – он намертво вмурован в постамент, и доступ туда имеет только король и те, кому он позволит присутствовать при таинстве общения с духами. Я, к сожалению, не знаю, как он работает, отец не доверял мне настолько, чтобы пускать в святая святых.

– Разберемся, – пообещал Баки, разнежено вытягиваясь у Джека на груди. – Я же говорил тебе: этот камень делал тот же колдун, что создал мою руку. Значит, и духов он звал одних и тех же.

– Да ты же не помнишь о том времени почти ничего, – заметил Брок, притираясь к Джеку с другого бока.

– Как колдовать я помню. Вот как учился – не помню. Кто я, откуда – не помню тоже. Да разве это важно?

– Важно лишь то, что мы сейчас здесь и вместе, – подтвердил Джек, обнимая своих мужчин, целуя сначала одного во влажную макушку, а потом и другого, но уже в губы.

Если уж быть совсем честным, ещё какой-то год назад Джек и не надеялся на такой исход. Думал, вот сейчас женится на Марии – и всё, ни шага в сторону, ни взгляда ни на кого чужого, секс по пятницам, семейные поездки к «папа» и ежедневная рутина. Так что Джек был даже благодарен Сайласу за заказ самым лучшим наёмникам. И пусть король неверно сформулировал его, пусть оказался скуп на оплату – Джек получил от всего этого самое лучшее, что может быть у человека. Он получил семью: двоих самых любимых мужчин на свете, супругу, которая не была ярмом на шее, шебутную воинственную сестру Мэй и целый выводок братцев и дядюшек, готовых за Джека рвать глотки и в огонь прыгать. А разве можно ещё более удачно вляпаться в покушение на самого себя?

========== 17. ==========

Принцесса Люсинда и принц Джонатан в горностаевых накидках медленно шли через тронный зал к вдовствующей королеве. Именно она должна была их короновать.

Люсинда знала, что свекровь ее не любит. Ей было жарко в мехах – уже наступил май. В тронном зале было душно из-за множества людей.

Но за два месяца брака Люсинда с удивлением выяснила, что муж поддерживает ее практически во всем, в том числе вставая на ее сторону, когда королева Роза начинала что-то требовать от невестки. Это было так странно и неожиданно: Люсинда не ждала от своего брака чего-то большего, чем избавления от нищеты. Это была сделка, но Джек внезапно оказался хорошим другом и настоящим защитником.

Правда, он категорически запретил Люсинде верховые прогулки и вообще прогулки в одиночестве. Но Люсинда не протестовала: она уже знала, что носит под сердцем его ребенка.

Да, в мехах было жарко, но церемониал есть церемониал. Зато за спиной Люсинды была Мэй. Да, людей в зале было множество, но все это – поданные Люсинды, с каждым из которых она может сделать что пожелает. Да, вдовствующая королева не любит жену сына, но после коронации Роза уедет в родовой замок Кроссов и будет жить там.

Королева не сводила с сына тревожного взгляда, Джек его чувствовал, ощущал кончиками подрагивающих пальцев. Роза пыталась влиять на сына, пыталась давить на невестку, устраивать скандалы, тихие истерики один на один, но Джек будто не замечал её потуг, будто и правда был бесповоротно влюблён в эту нахалку, как Роза однажды назвала Люсинду – и тут же получила практически приказ быть сдержаннее с высказываниями в адрес будущей королевы. Нет, Джек не издевался над матерью, он принимал любые решения, взвесив все «за» и «против», но так уж ложилась карта, что здравый смысл был на стороне его супруги, о чём он не уставал напоминать вдовствующей королеве.

Джек крепко держал ладонь Люсинды. Всего пара шагов, пара мгновений, пара движений – и они обернутся лицом к народу, сядут на предназначенные для короля и королевы места, и время снова понесётся вскачь, хотя сейчас оно тянулось невероятно медленно, увязая и утягивая за собой.

Опустившись на одно колено перед Розой, Джек и Люсинда почтительно склонили головы.

Роза, преисполненная чувства собственной значимости, возложила корону на голову Джека, произнеся положенные слова. Затем, чуть поджав губы, сделала то же самое для Люсинды. Ох как Розе не хотелось отдавать невестке собственную корону – по закону и обычаю Гильбоа, старшая королевская чета после женитьбы наследника отказывалась от трона. Но Роза все же сделала что должно, хотя и постаралась посильнее надавить короной на голову Люсинды. Женская мелочность, недостойная вдовствующей королевы.

Люсинда даже не охнула. Она поднялась, опираясь о руку Джека, и повернулась к своим подданным под приветственные возгласы и крики.

Джек не готовил речи к народу, не думал над тем, что скажет или пообещает – он знал, что слова найдутся сами, стоит только поднять руку, призывая к молчанию. Он говорил долго, рассказывал о том, что и как происходит в стране, что он считает важным и правильным не только для остальных, но и для самого себя – и ни слова о бабочках, так любимых отцом, собственной исключительности, избранности Богиней, хотя именно такие слухи и ходили среди простого народа.

– Да славится и процветает Гильбоа!

Толпа подхватила единым порывом, взревела, скандируя последние слова их короля, а Джек развернулся к Люсинде, поднёс её ладонь к губам и поцеловал, чтобы ни у кого не оставалось сомнений – их брак счастливый.

Дворяне начали подходить к присяге королю и королеве. Клялись в верности и преданности. Люсинда благосклонно смотрела на них краем глаза, то и дело поглядывая на Мэй – свою личную телохранительницу, получившую дворянство сразу за Баки и Броком.

Те тоже были здесь. Баки смотрел сурово и грозно. Его боялись во дворце, и боялись не зря. Впрочем, всю команду, которую Джек привел с собой, здесь боялись. Мрачные, в черной коже, всегда вооруженные, они были, казалось, в любом месте, где могли находиться Люсинда или Джек. Среди прислуги ходили слухи, что принц Джек подчинил себе отряд демонов и превратил их в людей. Дворяне просто сторонились всецело преданных Джеку выскочек.

Джек слушал внимательно, смотрел в глаза, запоминая лица, мелькающие на них эмоции. Если молодое дворянство почти боготворило Джека, считая правильным его решение разогнать старый Совет, распустить раскормленную до безобразия личную гвардию короля, заменив своими людьми, то дворяне в возрасте, если бы не боялись личных цепных псов Его величества, подняли бы бунт ещё до коронации. Но Брок и Баки были настороже, даже Фио, развернувший свою агентурную сеть по всему Шайло, прислушивался, принюхивался, пробовал на язык любого, кто имел неосторожность ляпнуть что-то против Джека, и составил полное досье на всех недовольных. Баки даже советовал Джеку поставить Фио во главе личной разведки короля.

Брок, Баки и остальная команда подошли к присяге последними. Но именно их клятва была самой искренней. Не потому, что Баки и Брок уже получили от Джека баронские грамоты, земли, замки. Не потому, что с этого дня получали дворянские звания и все остальные. Баронесса Мэй визжала и прыгала, как девчонка, увидев свою дворянскую грамоту. Просто они действительно любили Джека, верили в него и от всего сердца хотели ему служить.

Стоило отзвучать последним словам присяги, как за окнами в вечернем небе вспыхнули диковинные цветы фейерверка, взрываясь, осыпая сад и высыпавших на улицу гостей золотистыми искорками. Зазвучала музыка, вспыхнули сотни свечей, освещая площадки, приготовленные для бала.

Джек и Люсинда вышли вперёд. Король поклонился своей королеве, подхватил её за тонкую талию и повёл в неспешном танце под вздохи придворных дам и одобрительные хлопки кавалеров. Они кружились, не отрывая друг от друга взгляда, будто бы разговаривали, безмолвно делились впечатлениями прошедшего дня.

Бал продолжался до полуночи. Играла музыка, слуги разносили вино, кружились разряженные пары, с потолка сыпались цветочные лепестки, наколдованные дворцовым магом, ответственным за увеселения.

В полночь, после последнего танца, Люсинда сказала:

– Джек, я устала.

Джек тут же распрощался с гостями, пожелал им добрых снов, и стоило дверям за их спинами закрыться, подхватил супругу на руки, понёс по коридорам, вызывая вздохи зависти у мелькавших тут и там горничных.

Комнаты королевской четы, как и было принято, располагались рядом, разделённые стеной, в которой, правда, была небольшая дверца, чтобы Его величеству, если вдруг взбредёт в голову, было удобно навестить супругу, не извещая при этом весь остальной дворец. Джек не стал её замуровывать, оставил так, на всякий случай – мало ли что может произойти.

Усадив Люсинду в кресло, он опустился перед ней на колени, снял с узких ступней бархатные туфли.

– Лулу, милая, давно бы сказала, что тебе больно, – покачал головой Джек, аккуратно массируя икры и голени супруги.

– Ты же не жалуешься, когда приходишь в синяках после тренировочных боев, – заметила Люсинда. – А такие балы, да и вообще все светские обязанности – это мои бои, мой дорогой.

Она наклонилась и поцеловала Джека.

– Всё так, но сейчас у тебя самый важный бой на другом поле. – Джек ласково коснулся пока ещё плоского живота Люсинды, скрытого несколькими слоями ткани. – Балы ещё будут, но нет ничего важнее вашего здоровья.

– Джек, я отлично себя чувствую. Просто устала. Непростой был день.

Она позвонила в серебряный колокольчик, вызывая горничную. Та немедленно явилась.

– Раздень меня, – велела Люсинда. – Потом принеси легкий ужин на двоих и пригласи баронессу Баккер. Ваше Величество, идите и вы отдыхать.

Поцеловав Люсинду в висок, Джек поднялся.

Вино всё ещё бродило в его крови, хоть и выпил он совсем немного, лишь пару бокалов, но яркое, словно огоньки фейерверков, веселье искрилось, щекоткой пробегая по телу. Войдя к себе, Джек не раздеваясь плюхнулся на постель, раскинув руки.

– Последний мой свободный день подошёл к концу!

– Разве он был таким уж свободным? – спросил Баки, садясь на кровать рядом и гладя Джека по животу. – Брок сейчас проверит караулы и подойдет. Зачем ты пожаловал нам баронский титул? Обошлись бы простым дворянством.

– Мне так спокойнее, – отмахнулся Джек. – Мало ли что. И да, любовь моя, свободный. Поверь на слово, едва завтра рассветёт, как у дверей моего кабинета выстроятся просители лучшей доли, Совет будет возмущаться, министры рвать на части… тягомотина! Да и у вас дел прибавится. Напомни, за каким Рогатым мы всё это затеяли?

– Восстановили справедливость? – с очень задумчивым и серьёзным видом спросил Баки. – Облагодетельствовали своих людей? Вернули тебе то, что причитается по праву? Не знаю, Джек. – Он начал расстегивать на Джеке колет. – Так должно было случиться.

– Знаю, – протянул Джек, нисколько не помогая, скорее наоборот, всячески мешая, поймал живое запястье любовника, поднёс к губам, поцеловав тыльную сторону ладони. – Могу я хоть сегодня побыть занудой?

– Как пожелает Ваше величество, – ответил Баки, целуя Джека в шею. – Сколько угодно.

В комнату бесшумно вошел Брок.

– Без меня начали, – проворчал он.

– Не начали, а только распаковываем, – усмехнулся Джек, поднимаясь на локтях.

Сегодняшний день выжал Джека почти досуха, оставив после себя лишь оболочку. Больше всего ему сейчас хотелось ополоснуться, залечь между любовниками и не двигаться никуда несколько суток – хотя бы до утра, но от одного взгляда на Брока с Баки в его груди вспыхивал тёмный голод.

Брок устроился рядом с Баки, поцеловал его, и они вместе сноровисто и быстро раздели Джека.

– Я распорядился, чтобы подготовили купальню, – сообщил Брок. – До чего же смешные эти бальные туфли! Скользкие, тонкие… вон подошва почти протерлась уже.

– А всё почему? – Джек поднял вверх указательный палец, сам не двигаясь с места. – Потому что монарх не имеет право на балах быть в одном и том же. Смысл делать на века, если завтра выкинут? Вот начнутся осенние балы, я ещё вспомню про удобство армейской обуви.

– А ты придумай закон, по которому король может танцевать только с королевой, – предложил Брок. – Осенью королева уже не будет танцевать, и ты не будешь.

Баки рассмеялся.

– Да, Люсинде рожать в конце января. Так что никаких осенних балов.

– Балы будут, – сокрушённо покачал головой Джек, помогая Баки раздевать Брока. – На весенних балах обычно представляют ко двору вошедших в пору невест, на осенних заключаются договорённости о свадьбах. Дворяне поймут отсутствие королевы, а вот отсутствие праздников вряд ли. Они проходили, даже когда Гильбоа активно воевала с Гефом.

– Да балы-то будут, – согласился Брок, – а вот вы с Люсиндой танцевать не будете, если закон издашь. Делов-то.

После посещения купален, когда Брок и Баки уже вовсю целовались на широкой королевской постели, Джек встал, отошёл к трюмо, где стояли разнообразные шкатулки, открыл самую неприметную, доставая оттуда те самые кольца белого золота, что покупал втайне, долго хранил у сердца – и вот сейчас пришла их пора.

Джек сел напротив целующихся любовников, тепло улыбнулся, вспоминая их первую встречу, пропитанную страхом и недоверием, первые искры интереса, нетерпеливое узнавание, притяжение, страх быть отвергнутым и принятие, такое светлое и искреннее, что Джек потерялся, готовый раствориться в них обоих. Не дали, помогли собраться, найти себя, своё место и свой собственный путь.

– Почему правильные слова так сложно говорить? – усмехнулся Джек. – Вы знаете, что я к вам обоим чувствую, но всё равно всё как в первый раз. Я люблю вас, очень сильно люблю и… прошу разделить эту жизнь со мной.

На раскрытой ладони Джека в свете свечей поблёскивали три совершенно обычных витых кольца из белого золота, неприметных, но будто сплетённых каждое из трёх потоньше.

Баки наклонился к Джеку, целуя ему кончики пальцев. Брок поцеловал запястье. Потом Баки взял одно из колец и надел Джеку на палец.

– Наш, – сказал он.

– Ваш, – ответил Джек, не узнавая собственного голоса, дрожащими от волнения руками надевая кольца сначала Броку, а потом Баки. – А вы мои! Всецело и навсегда!

Он потянулся к губам Баки, поцеловал так, будто бы подписывал сам на себя контракт, один и на всю оставшуюся жизнь, а потом поцеловал Брока, скрепляя сделку.

Кто-то когда-то сказал маленькому Джеку и попросил его запомнить, что у тех, кто воюет за деньги, нет ни совести, ни чести, что они те же бандиты и не стоит ждать от них правильных поступков, не стоит им верить и доверять свою жизнь. Когда-то Джек доверился собственному сердцу, не слушая чужие голоса в голове, и не прогадал, и дело тут вовсе не в короне, не в королевстве, а в том, что его сердце билось в чужих заботливых руках, и он нисколько не сомневался – эти «бесчестные наёмники» никогда не позволят ему разбиться.

Баки повертел стальной рукой, любуясь тем, как ладно кольцо пришлось на безымянный палец. Провел над ним живой ладонью – под ней полыхнуло, припаивая золото к стали.

– Вот так, – сказал он. – Вместе до конца.

Брок тоже полюбовался кольцом.

– Слухи пойдут, – сказал он. – А впрочем, похуй. И так уже слухи.

– Какие? – сделал невинное лицо Баки.

– Будто ты не знаешь? Что Джек заставляет нас ебаться и смотрит, а потом идет к королеве, и она еле живая из-под него выползает.

Баки расхохотался.

– Человеческая фантазия… – простонал он.

Брок усадил Джека к себе на колени.

– Это хорошие слухи, – сказал он. – Про деспотичного ебливого короля. Чтобы подданные страх имели.

– Какой я, оказывается, затейник, – расхохотался Джек, притираясь к груди Брока. – Хотя мне действительно нравится за вами наблюдать.

Поцеловав Брока, Джек соскользнул с его коленей, падая в подушки, вытянул гудящие ноги и похлопал с двух сторон от себя.

– Давайте уже спать, жертвы королевской ебливости. Нас завтра ждут великие дела!

========== 18. ==========

Хелен Пардис выплакала все глаза за последний месяц. Она любила Сайласа не как короля – как мужчину. Она знала, каков он, не обманывала себя: Сайлас был капризным, привередливым, вздорным порой, зачастую сварливым. Но еще он был страстным любовником, заботливым отцом, благодарным мужем.

Хелен отчаянно скучала по нему.

Она знала слухи, которые ходили по городу о смерти Сайласа: что его хватил удар, как только он увидел восставшего из мертвых старшего сына; что его покарала Богиня за пренебрежение родительским долгом; что едва колдун принца Джека глянул на короля, как тот упал замертво. Про колдуна с железной рукой тоже говорили много, но Хелен было неинтересно.

С весной Сет поздоровел и ожил, только это ее и утешало. Мальчик играл в маленьком саду на задах дома, а Хелен сидела и смотрела на него, уронив руки с рукоделием. Деньги заканчивались, Сайлас не оставил распоряжений на случай своей смерти, но Хелен было все равно. Ее с головой поглотило горе.

Джек явился к дому любовницы короля без свиты, его сопровождали лишь личный телохранитель и начальник охраны. Впрочем, и этих двоих было достаточно, чтобы Джек в любом месте чувствовал себя спокойно – что уж говорить о доме убитой горем женщины, – да и визит это был скорее неофициальный. Джеку хотелось обойтись без шумихи, поэтому, как только стемнело, у дома Пардисов затормозил неприметный экипаж, из которого вышли трое в плащах с накинутыми на голову капюшонами.

Хелен открыла на стук и отшатнулась назад в испуге.

– Я не отдам вам сына! – вырвалось у нее.

Джек вошёл, отстранив с порога испуганную женщину, скинул капюшон и опустился в кресло.

– Зачем мне твой сын? – вскинув брови, поинтересовался Джек. – Вопреки общественному мнению, мой колдун не ест младенцев, да и Сет далеко не младенец.

Взглянув на оборотня с желтыми глазами и на колдуна, так похожего на молодого короля, Хелена против воли вспомнила все страшные истории о том, что беглый принц обратился к Рогатому, принес кровавую жертву, и тот создал ему помощника из собственной крови принца.

Сет уже спал, и Хелен надеялась, что он не проснется.

– Что вам нужно, Ваше величество? – оправив на себе не положенное ей черное платье вдовы, спросила она. – Зачем вы пришли?

Баки внимательно смотрел на нее, отмечая примесь мавританской крови, правильную речь, гордую осанку. Брок тем временем оглядывал обстановку домика, слишком скромную для любовницы короля.

Сцепив пальцы в замок, Джек глянул на Хелен.

– А как вы думаете, что мне от вас нужно?

– Убедиться, что ваш младший брат – не угроза вашей короне, – уверенно сказала Хелен.

Она знала, как короли устраняют подобные угрозы, и давно бы уехала, но сначала Сет слишком сильно болел, а когда он выздоровел, у Хелен почти не осталось денег. Завтра она собиралась продать часть подарков Сайласа, чтобы было на что купить еды.

– Отчасти, – согласно кивнул Джек, заметив, как дрогнули и опустились плечи Хелен, как она побледнела. – И чтобы удостовериться, что мой младший брат ни в чём не нуждается. Не буду тебя обманывать, будто воспылал родственными чувствами, едва узнав о существовании этого мальчика, но мне совесть не позволяет оставить вас вот так, без какого-либо содержания, раз уж отец не успел распорядиться. Я слышал, Сет слаб здоровьем, и, надеюсь, ты понимаешь, что дворцовые игры не для него. Я не буду ставить тебе условий и просить отказаться от притязаний на трон, а лишь надеюсь на твое благоразумие. У Сета будет всё необходимое просто потому, что он сын моего отца.

– Благодарю вас, Ваше величество, – опустила взгляд Хелен. – Лекари говорят, Сету не подходит здешний климат. Мы могли бы уехать на юг, в Испанию или Италию, и не беспокоить вас больше.

– Мальчик пока не перенесет дороги, – сказал Баки. – Пусть окрепнет.

– Хелен, мне незачем причинять зло тебе и уж тем более твоему сыну. Не торопись покидать Гильбоа. Сейчас важнее жизнь и здоровье Сета. Я выделю вам содержание. Как только лекари решат, что мальчик достаточно здоров, вы сможете уехать, но, уж прости мне такую малость, я хочу принимать участие в его судьбе.

Джек поднялся, по его кивку Брок опустил на столик перед любовницей отца солидный мешочек с золотом.

– Храни вас Богиня, Ваше величество! – потрясенно выдохнула Хелен. А потом добавила: – Вы позволите мне попрощаться с королем Сайласом? Я понимаю, это полная бесцеремонность с моей стороны, но… – она неожиданно всхлипнула, – я так скучаю по нему!

– Выбери день и приходи, тебя проводят в усыпальницу, – ответил Джек уже у самого порога. – Моя мать отбыла в родовое имение, так что неприятных встреч не будет. Единственное – я прошу не распространяться по данному поводу. Ты можешь навещать Сайласа, если будешь соблюдать элементарную осторожность. А сейчас я покину вас. И, Хелен, отдохни, я понимаю твое горе, но ты нужна сыну.

– Да, Ваше величество. – Хелен поклонилась. – Благодарю вас за участие.

Когда они вышли из маленького домика, Баки неожиданно предложил:

– Джек, а давай используем твоего брата на пользу короне?

– Что ты предлагаешь? – спросил Джек, садясь в экипаж.

Баки забрался в карету и сел рядом.

– Приручи его, обучи хоть на секретаря, обеспечь его мать – и будет у тебя преданный человек, – объяснил он. – Хелен неглупа, Сайлас был с придурью, но тоже не дурак, а умными людьми разбрасываться не стоит. Титула у Сета нет и не будет, трона ему не видать, но ты разом и облагодетельствуешь эту семью, и избавишь себя от проблем: мало ли кто захочет сыграть в свою игру на вашем родстве?

– Мысль дельная, – согласился Джек. – Всё спокойнее, чем следить исподтишка. Пусть Хелен немного привыкнет, освоится с мыслями. Обеспечим лучшими лекарями, наймём учителей.

Джек прикидывал, что и как лучше развернуть, чтобы убить сразу двух зайцев. Он не знал Сета, не знал, с какими мыслями в голове его растила Хелен и рассчитывала ли она вообще на корону, даже тогда, когда Джек считался мёртвым.

– Сайлас и Сету бы не уступил короны, – словно читая мысли Джека, сказал Баки. – Он даже не признал его своим бастардом.

– Мне иногда кажется, что он собирался жить вечно или утянуть Гильбоа вместе с собой в могилу, – ответил Джек, постукивая рукоятью кинжала по колену. – Иначе не могу понять такого тотального уничтожения собственных отпрысков. Он даже Шепарда, которого считал воплощением Богини поначалу, судил, убить пытался, как только узнал об их с Мишель отношениях. А уж после того, как моя предположительно пустая сестра умудрилась забеременеть, и вовсе испугался.

– Похоже, Сайлас и впрямь переполнил чашу терпения Богини, – сказал Брок, прокручивая кольцо на пальце. – А Хелен мне понравилась. У нее есть характер.

– Да, – согласился Баки. – Мне вот интересно: если у Сайласа был всевидящий камень, почему он не смог найти ни Шепарда, ни Мишель?

– Может и нашёл, но дотянуться не мог, не всесилен же он, или вёл какую-то свою игру. Да и кто его знает, – отмахнулся Джек, вновь накидывая на голову капюшон. – Чувствую, сестрица явится, как только до неё дойдут новости о гибели отца и моей коронации. Любовь любовью, а Мишель – принцесса и привыкла жить с размахом, а им как беглецам короны приёмы и балы могут только сниться.

Экипаж остановился со стороны людской. У порога, держа в руках тяжёлый фонарь, застыл Картер.

– Вели подать ужин в мои покои, – приказал Джек, проходя мимо.

Картер поклонился всем троим.

– Ты можешь не принимать ее при дворе, – заметил Баки, пока они шли по коридорам. – С какой стати жену какого-то шевалье будут принимать здесь? Не тот статус.

– Все-таки сестра, – заметил Брок. – Только она же с младенцем на руках.

– Брок, она дворянка. Она не кормит ребенка сама, – заметил Баки. – На то есть кормилицы и няньки.

Скинув плащ, Джек застыл около стола, перебирая письма, которыми он сегодня не успел заняться.

– Я приказал Картеру, если она появится, препроводить в мой особняк, одну или с супругом, хотя Шепард… – Джек скривился. – Вот уж кого действительно видеть не желаю. Услал бы на границу, но, боюсь, от него больше вреда, чем пользы, а в Шайло он мне не нужен. Ладно, будем разбираться по мере возникновения неприятностей.

Горничные, перешучиваясь и стреляя глазами в сторону короля и Баки, споро накрывали стол для ужина. Когда они ушли, Баки предложил:

– Если ты не устал, давай сходим посмотрим на всевидящий камень?

Брок убрал все три плаща, сел за стол и вытянул ноги.

– Может, завтра? – спросил он. – Новолуние, ночь… не лучшее время.

– Самое лучшее, – возразил Баки. – Самое колдовское.

– Самому интересно, как эта диковинка выглядит – Джек выдвинул один из ящиков своего стола и вынул оттуда что-то завёрнутое в тряпицу, аккуратно положил перед собой, развернул. Ключ от башни, где находился Камень, был действительно старым, старше самой башни, старше Шайло, Гильбоа и большей части королевств. Джек видел его лишь однажды, мельком: играя в прятки с кормилицей, он затаился за портьерой в кабинете отца, а тот показывал ключ старшему Кроссу, хвастаясь небывалой силой того, что скрыто за дверью.

Баки взял ключ, повертел его в пальцах.

– Интересная вещица, – заметил он. – Ему лет триста?

– Давайте есть, – потребовал Брок. – Я отказываюсь переться на башню на голодный желудок.

После ужина Баки и Брок вслед за Джеком отправились в самую старую часть дворца. Двери в башню были старые, из мореного дуба, резные и тяжелые. Баки взял у Джека ключ и вставил его в замочную скважину в виде оскаленной пасти Рогатого.

– А хороши рога, – заметил Брок. – Ветвистые такие…

Джек нервно прыснул.

Дверь поддалась сразу и открылась без единого скрипа, будто её кто-то смазывал и после гибели Сайласа, но Джек был точно уверен, что в эту часть дворца никто не ходит, даже убираться здесь было строго-настрого запрещено.

На стенах небольшой круглой комнатки вспыхнули факелы, но светлее от них не стало – сумрак навечно поселился в этих стенах, клубясь, перекатываясь, почти ощутимо касаясь ног, стараясь уцепиться за кончики пальцев.

В самом центре на высоком постаменте ярко-красным пылал Видящий Камень, приветствуя своего нового хозяина. Джек чувствовал, как его тянет, подталкивая в спину, уговаривая коснуться гладких полированных граней, обещая власть открыть умы подданных, соседей, дать возможность заглянуть даже за грань.

Джек сглотнул, приблизившись к Камню, замер напротив него.

– Отец был его рабом, – хрипло сказал Джек.

Камень вспыхнул, меняя цвет на оранжевый.

Баки быстро подошел и накрыл камень стальной рукой. Стыки между пластинами засветились, вспыхнули радужными переливами – и померкли. Когда Баки убрал руку, Камень приглушенно мерцал багрянцем где-то в глубине.

– Он подчинится тебе, – медленно, словно во сне, начал говорить Баки, – если ты принесешь ему в жертву невинную душу.

Джек обхватил Баки за плечи, оттаскивая от Камня.

– Обойдусь, – буркнул он, вжимаясь лбом между лопаток Баки. – Не нужен он мне, сам справлюсь.

Баки потряс головой и развернулся в руках Джека.

– Баки, – начал Брок. – Эту штуку выкорчевать-то можно?

– Нет, – покачал головой Баки. – Тут только око. А корни спускаются до фундамента. Джек, это очень опасная штука. Я… я подумаю, как можно ее обезопасить.

– Только, прошу, любовь моя, не прикасайся к нему больше, не ходи сюда один. У меня нутро стынет от одного только взгляда. – Джек внимательно заглянул в глаза Баки, коснулся его губ своими. – Пойдёмте отсюда.

Дверь закрывалась с трудом, скрипела, не поддавалась, ключ трижды провернулся обратно в ладони Джека, пока тот не навалился плечом, не прочёл благословение Богине, шипя сквозь зубы от боли в ладони, на которой остался воспалившийся ожог.

– Замурую, – в сердцах сплюнул он под ноги.

– Хорошая идея, – согласился Баки. – От самой верхней комнатки, всю башню. Только замуровывать придется мне. Для других это может оказаться опасно. Раствор на яичных белках замешаю.

– Я с тобой, – тут же вызвался Брок. – Мне этот фонарик пофиг. Только зубы от него ноют.

Баки взял в руки обожженную ладонь Джека.

– В спальне намажу бальзамом, – пообещал он. – Может, из-за этого камня Сайлас и рехнулся.

Всю дорогу до своих апартаментов Джек молчал. Ладонь горела огнём, пульсировала. Ему казалось, что он как будто ощущает чьи-то пальцы, обхватившие его запястье, сильно стискивающие, уговаривающие вернуться.

Скинув камзол и умывшись, Джек убрал ключ на место. Баки и Брок немедленно обняли его, отвлекая.

– Такие штуки затягивают, – понимающе сказал Баки. – Это пройдет. Вот если бы ты им воспользовался, было бы худо.

– Интересно, откуда здесь взялась эта дрянь?