Текст книги "Принц Чёрных скал (СИ)"

Автор книги: kiriko-kun

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

========== 10. ==========

Первая записка от Фио пришла тем же вечером – просто выпорхнула из очага прямо в руки Баки. Тот прочитал ее и протянул Джеку.

«Мы уже в Шайло! – писал Фио. Почерк у него был кривой, буквы скакали. – Успели как раз перед тем, как закрыли южные ворота. Остановились в «Бешеной лисице» в Южной четверти. Я поговорил с хозяином «Лисицы», он обещал узнать, не продается ли где трактир или постоялый двор. Храни вас Богиня!»

Джек повертел в руках записку и отложил ее в сторону.

Шайло.

Джек не любил столицу за излишнюю помпезность, бестолковость постройки в военном смысле. Он не знал, чем руководствовался отец, возводя город-мечту на пепелище, чего хотел добиться, поднимая дома всё выше и выше, вызолачивая шпили. Шайло был красив, идеальный город для живописцев и писателей, для тех, чьи мечты давно и плотно заменили реальность, ослепили. Джек надеялся, что Фио не поддастся тлетворному влиянию местного общества и останется таким же простым и понятным.

– Они добрались, – поделился новостью Джек, забираясь в постель и устраиваясь среди подушек.

Брок скинул одежду и лег рядом с ним. Притянул к себе, устраивая голову Джека на плече, поцеловал в волосы.

Баки провел железной ладонью над запиской, и с нее исчезли все буквы. Потом неторопливо разделся и устроился с другой стороны от Джека.

– Все с ним будет хорошо, – заверил он Джека. – У тебя чутье на людей, мой принц.

Джек крутился, ему никак было не улечься, он то прижимался к Броку, то чуть ли не полностью заползал на Баки, но сон никак не хотел приходить. За время, проведённое в Синем лесу, он подзабыл дворцовую жизнь, не интересовался делами семьи и королевства, оправдываясь тем, что, мол, неоткуда узнать, так чего дёргаться. А вот сейчас никак не получалось отстраниться. Да и всё же он немного переживал за Фио.

Баки обнял Джека, уложил его голову себе на живое плечо.

– Все с ним будет хорошо, – шепнул он. – Не переживай.

– Баки, зачем тебе Шайло? – тихо спросил Джек. – Какое тебе дело до мелкого королевства, откуда и заказов-то толком не приходит? Какая тебе разница, что там происходит?

– Меня беспокоит Сайлас, – объяснил Баки. – Меньше чем за полгода от него было два заказа, причем оба касались членов его семьи. Хочу быть в курсе. Если Сайлас остался недоволен нами, мне придется не брать заказы в Гильбоа. К тому же там твои мать, сестра…

– А если я захочу вернуться? – Джек лёг так, чтобы не смотреть Баки в глаза.

– Мы пойдём с тобой, – пообещал Баки. – Будем твоей гвардией. Ты видел нас в деле – мы не так плохи, мой принц.

Джек переполз полностью на Баки, сел на его бёдра, опираясь ладонями на грудь, внимательно заглядывая в глаза.

– И останетесь там со мной?

– Останемся, – кивнул Баки. – Мы тебя не бросим, Джек. Ты наш, а мы – твои.

– Даже если придётся уйти отсюда в гадюшник, каким всегда был королевский дворец? – Джек подался вперёд, нависнув над Баки, легко коснулся его губ поцелуем. – А я сяду на трон? Ведь для этого мне нужна королева, а потом наследник.

– Мы защитим тебя от дворцовых змей, Джек. А королева… Мы же знаем, что любишь ты нас. А наследник – это необходимость. У тебя уже есть какая-нибудь принцесса на примете?

– Необходимость. – Джек поморщился, серея лицом. – Половина моей жизни – это необходимость, не потому что хочется или будет правильным, а надо, обязан… – Он притёрся к груди Баки, распластался на нём. – Есть принцесса. Мария не вариант. Быть под колпаком у Фьюри – то же самое, что с Сайласом, а он дочь так просто не отдаст, тем более после всех событий с моей мнимой смертью. – Руки Джека, казалось, жили своей жизнью: несмотря на серьёзность разговора, они гладили бока и плечи Баки. – Он не простит такого обмана. Но есть Люсинда Вулфсон, вряд ли ты о ней знаешь. Того королевства уже лет десять как нет на карте, после смерти короля земли растащили более сильные соседи, а Лулу, она в монастыре росла. Мы когда-то писали друг другу письма. Но формально она всё равно принцесса.

Баки гладил Джека по спине.

– Напишешь ей снова? Монастырские воспитанницы не амбициозны.

– Напишу, – выдохнул Джек, прогибаясь в спине, подставляясь под касания. – Но не знаю, согласится ли она снова вляпаться во всё это. Когда ребёнком убегаешь из горящего за спиной дома, не так много желания вернуться. Но напишу. Я скучал по нашим разговорам.

– Я люблю тебя, – сказал Баки. – Ты принц, мой хороший. Это чувство долга перед страной, какое я даже представить не могу. Ответственность. Ты будешь хорошим королем.

Джек зажмурился. Они редко говорили о чувствах так вот просто, да и не было в этом особой потребности, но каждый раз, от каждого ласкового слова в Джеке что-то раскрывалось по новой, наполняя его силами, верой в самого себя. И то, что Баки готов был бросить всё: Синий лес, который так любил, Чёрные скалы, ставшие им домом и укрытием – только ради Джека, потому что ему может снова захотеться повесить на шею ярмо в виде королевства, выбивалось из привычного положения вещей.

Отец всегда говорил, что в королевских семьях не может быть любви. В королевских семьях главное – это умение разбираться в людях и ядах, а остальное – ненужные эмоции. Сайлас никогда не любил Розу, не считая нужным даже перед подданными играть в счастливую семью, всегда был резок и холоден с женой. Джек не хотел для себя такой жизни, загадывая, что он-то жену по сердцу выберет, а выходило, что тоже по расчёту. Сердце Джека уже давно не принадлежало ему.

– Я ваш! – прошептал он в губы Баки. – Только ваш!

– И мы твои, – Баки поцеловал его. – Вместе до конца.

Джек завозился, устраиваясь удобнее на Баки, потёрся членом о его твёрдый пресс, жарко выдохнул в шею. Джек не понимал, почему его так берегли, хотя он и был давно готов.

Жесткая рука Брока легла на зад Джека, задрала рубашку.

– Спать не даете честному наемнику, – проворчал он. – Политики…

Стянув с себя ненужные тряпки, Джек потянулся к Броку, потерся скулой о заросший щетиной подбородок.

– Хочу вас… в себе, – просительно застонал он, чувствуя предвкушающую сладкую дрожь. – Пожалуйста.

– Жадный… – Баки приподнял бедра, потираясь твердым членом о Джека. – Брок, ты первый.

– О да. – Брок погладил Джека между ягодиц, потрогал дырочку.

Джек никогда не бывал снизу, да и, что греха таить, не стремился к пассивной роли, считая, что это точно не его, от такого невозможно ловить кайф, но рядом с Броком и Баки он вспыхивал моментально, терся об их тела, подставлялся касаниям, скулил, готовый умолять о большем. Только с ними он хотел отдаваться, быть распятым, растянутым, принадлежать во всех смыслах.

Нависнув над Баки, Джек спустился чуть ниже, становясь на колени, прогибаясь в спине, чтобы Броку было удобнее, а самому касаться губами налитого желанием члена Баки, вылизывать его.

Брок налил масла себе на пальцы и принялся растягивать Джека.

– Не зажимайся, – попросил он, целуя Джека в копчик. – Ты такой тесный, что сейчас пальцы мне оторвешь, малыш.

Баки гладил Джека по голове и по плечам.

Джек был бы и рад не зажиматься, расслабиться как следует, но тело сотрясала крупная дрожь, грудная клетка ходила ходуном, сердце грозило выскочить через горло. Пальцы Брока были невероятно горячими, они будто клеймили Джека там, внутри, растягивая, заполняя. Сильнее расставив ноги, он чуть подался назад, насаживаясь, чувствуя, как дискомфорт уходит, наполняя тело сладким томлением.

– Я буду смотреть, – сказал Баки и устроился так, чтобы лучше видеть.

Брок долго растягивал Джека, то и дело добавляя масла, прокручивая пальцы внутри, лаская тот самый сладостный бугорок.

Плохо себя контролируя, Джек насаживался на пальцы Брока, припадал на грудь, терся болезненно возбужденным членом о меховое одеяло.

– Господи, Брок, давай, – взвыл Джек, отпихивая от себя его руки.

Он был готов, сейчас, именно сейчас, разлететься на части от одного-единственного прикосновения.

Брок смазал себя, приставил член к растянутой, блестящей от масла дырке, и легонько нажал на нее.

– Вытолкни меня, Джек, – велел он.

Руки Джека подломились, он упал на грудь, приподнимая задницу выше, двинулся назад, потихоньку пропуская Брока в себя, замер, широко распахнув глаза, хватая ртом воздух. Член не был похож на пальцы, совершенно не похож. Слишком большой, горячий, он болезненно и одновременно сладко распирал судорожно сжимающиеся нежные стенки, неумолимо продвигался вперёд.

Баки начал неторопливо дрочить Джеку, оглаживая большим пальцем головку. Брок вошел до конца и плавно двинулся обратно, потом снова качнулся вперед, нащупывая ту самую нужную точку.

– Какой ты горячий и тугой, – говорил Брок. – Такой тесный…

Джек уронил тяжёлую голову на руки, вздрагивая всем телом от каждого толчка, чувствуя, как по лицу текут слёзы, а нутро горит небывалым жаром, вспыхивая всё ярче. Член Брока, казалось, рос в нём, увеличивался, распирая всё сильнее, давил на ту самую точку.

Баки стирал слезы Джека железной рукой. Брок толкался и толкался внутрь, постанывая от удовольствия. Джек был такой невероятный, так жадно принимал член. Баки огладил кончиками пальцев растянутые вокруг члена Брока мышцы, потом приласкал яички Брока, поджавшиеся от возбуждения.

– Обожаю вас, – пробормотал Баки.

Он переменил позу и принялся целовать Джека, чувствуя соль на губах.

Джек отвечал жадно, будто не целовался с месяц и страшно соскучился, он кусал сладкие податливые губы Баки, почти умирая от каждого движения Брока в себе, чувствуя, как каменеют его руки, сжимающие бёдра, а толчки становятся беспорядочными и рваными. Но самому Джеку было слишком мало.

Брок закричал и кончил, прижавшись к Джеку так, словно хотел залезть внутрь целиком. Наклонился над Джеком, поцеловал его между лопаток и вышел. Устало упал на постель.

– А тебе ведь не хватило, – ласково сказал Джеку Баки. – Ты невероятно жадный. Хочешь, я тебя возьму? Но я большой.

– Хочу! Возьми! – приказал Джек, не в состоянии ждать, перекинул ноги через бёдра Баки, устраиваясь сверху, заскулил, почувствовав твёрдый член, притирающийся между ягодиц, задевающий крупной головкой края растраханной дырки.

Брок, посмеиваясь, растер по члену Баки масло, приставил головку к припухшему раскрасневшемуся отверстию. Баки двинул бедрами вверх, и Джек вскрикнул.

Под веками полыхнуло красным, все волоски на теле встали дыбом, вдоль позвоночника прокатилась волна жара, выжигая из лёгких весь воздух. Джек, не в силах пошевелиться, повис на плечах Баки, сипло дыша, беззвучно шевеля губами, вознося молитвы Богине. Приподнявшись на дрожащих разъезжающихся коленях, упал обратно, насаживаясь на полную.

Баки обхватил его руками, перевернул на спину, сложил едва ли не пополам и принялся размашисто и сильно ебать.

Джек вроде бы орал, может, даже просил, умолял не останавливаться, впиваясь короткими ногтями в спину Баки. Джек не помнил. Все связные мысли из головы выдуло ещё на первых толчках. Что-то непонятное собиралось в месте солнечного сплетения, тонко звенящее, волнующее, иссушающее, распирающее так, что тела было мало. Джек дёрнулся, захрипел на грани слышимости, чувствуя, как идёт трещинами, рассыпается мелкой песчаной пылью.

Свет померк.

– Ты затрахал его до обморока, – укоризненно произнес Брок, проводя ладонью по животу Джека, залитому семенем, и облизывая пальцы.

– Кто ж знал, что наш принц окажется так жаден до члена? – спросил Баки, укладываясь на спину и легко притягивая обмякшего Джека к себе.

– Два члена – многовато для первого раза. – Брок обнял разом Джека и Баки. – Дышит. Или ты наколдовал чего?

– Я хуем не колдую, – рассмеялся Баки. – Давай отнесем его в купальню. Он весь в семени и в масле.

– И в поту, – добавил Брок, лениво поднимаясь. – Сам будешь следить, чтобы он не утонул.

Джек очнулся от мерного покачивания и плеска. Удобно устроив голову на сгибе шеи Баки, он мурлыкнул, коснулся губами тонкой кожи у кадыка.

– Хорошо-то как.

Брок набрал в пригоршни воды и вылил ее на отросшие волосы Джека.

– Как ты? – спросил он.

Со сводов пещеры капал конденсат, пламя магических факелов колыхалось, порождая тени.

Баки скользнул пальцем между ягодиц Джека.

– Не болит? – спросил он.

– Немного, – зашипев, признался Джек, но это была приятная боль. Пальцы Баки приносили неизведанное мазохистское удовольствие, заставляя тело трепетать, а яйца поджиматься, хотя Джек и не надеялся, что способен ещё хоть на что-то. Застонав, он прижался сильнее к груди Баки.

Баки убрал руку.

– Ты в обморок упал, мой принц, – сказал он. – Все-таки сразу мы двое – слишком много для тебя.

– Вот уж точно. – Брок поцеловал Джека в мокрое плечо.

– Для первого раза много, – поправил их Джек, отлепляясь об Баки. Ему было слишком хорошо, чтобы терять такую возможность. Ну потерял сознание, так это от удовольствия, а не от боли или неприятия.

Зачерпнув мягкого мыла в одной из мисочек, он принялся деловито намывать спину Брока, разминая шею и плечи, ласково обводя пальцами шрамы. Брок, хрипло посмеиваясь, принялся целовать Джека.

– Какое же ты все-таки чудо, – сказал он, поводя намыленными плечами.

Джек хохотал в голос, шутливо отбиваясь от обоих любовников, ластился к ним и тут же отпрыгивал в сторону, плескался водой, уворачивался от цепких рук, и было ему хорошо настолько, что душа пела и сердце радовалось.

– Люблю вас больше жизни, – признался он, позволяя стиснуть себя в объятиях.

========== 11. ==========

Джек вертел в руках перо. Слова никак не ложились на пергамент. Они с Люсиндой уже много лет не обменивались письмами, ровно с тех пор, как Джек встал под военные знамёна, не зная, куда король направит его отряд. Это раньше письма раз в неделю, за которую Джек копил новости, делал какие-то смешные рисунки на полях – лишь бы подруга улыбнулась, – приносили голуби.

Когда они были совсем маленькими, а королевство Люсинды ещё не было стёрто с карт, они считались наречёнными друг для друга, постоянно ссорились, считая, что оба женятся только по любви. Но Джек был единственным, кто не отвернулся от юной принцессы, когда умер её отец, а соседи накинулись на королевство, словно стая голодных гиен, разрывая его на части. Малышка спаслась лишь чудом, и то только потому, что её успели спрятать в монастыре. Люсинда росла, рос и Джек. Они оба понимали, что ни о какой свадьбе наследника с бесприданницей, у которой ничего, кроме имени, нет, не могло быть и речи, но всё равно писали друг другу.

– Баки, я не знаю, куда писать, – признался Джек. – Пять лет прошло, ей тогда едва четырнадцать исполнилось, а мне шестнадцать. Вряд ли она до сих пор в монастыре. Не тот характер у Лулу, чтобы становиться послушницей. Лишь бы замуж не выскочила.

– Ты пиши, – сказал Баки. – Я отправлю птицу, которая найдет Люсинду Вулфсон, где бы она ни была. Только добавь в письмо что-то такое, чтобы она поверила, что это именно ты и ты жив.

Прикусив кончик пера, Джек задумался. Что же такое написать?

Он всегда рисовал ей картинки, хотя художником был так себе, и писал в основном на французском, надеясь, что так никто другой не сможет прочитать их переписку, полную детских наивных тайн.

Джек не стал описывать все свои злоключения, жаловаться на жизнь или хвастать внезапно обретённым счастьем. Всё же первое письмо годилось разве что для наведения мостов – мало ли как сложилась жизнь у его крошки Лулу. Потому он писал о всякой ерунде, о том, что его колено уже и не помнит о падении с коня, а в горах не так холодно и серо, как они думали; написал, что Мишель нашла-таки себе деревенского принца, как и предсказывала Люсинда, нарисовав в углу лохматую сестру с коромыслом на плечах; пространно извинялся за то, что не писал так долго, уверял, что всё равно не забывал о ней и всё так же хранит её подарок, пряча его ото всех.

Баки и Брок ушли куда-то по своим делам, оставив Джека наедине с пером и пергаментом. В пещерах было тихо-тихо, только эхо разносило по коридорам слабые отголоски смеха то ли Мэй, то ли Роллинза.

По старой привычке спрятав письмо в шкатулку, хотя здесь никто не стал бы совать нос в чужие дела, Джек отправился на поиски, с удовольствием прогуливаясь по ставшим родными коридорам и переходам, в сердцах ругая самого себя за желание вернуться во дворец, с которым у него не связано никаких добрых воспоминаний, и в то же время понимая: Баки прав, нельзя всё оставлять так, как есть.

Баки был на конюшне. Он проверял подковы у своего коня. Брок чистил сбрую. Здесь было тепло, пахло сеном, овсом, лошадиным навозом, фыркали и постукивали копытами по каменному полу кони.

Забравшись на бревенчатую перегородку между денниками, Джек уселся поудобнее, свесил ноги.

– Написал, – отчитался он, подкинул на ладони алое лесное яблоко, наблюдая, как застриг ушами Регис, зафыркал, всячески привлекая к себе внимание хозяина.

– Сейчас закончу, и отправим, – сказал Баки.

Он похлопал своего здоровенного вороного по шее и принялся расчесывать ему гриву огромным гребнем.

Джек хрустел яблоком, качал ногами и думал, что он на самом деле может предложить Люсинде. Он не сможет быть верным мужем, не сможет исполнять супружеский долг сверх необходимого для рождения ребёнка, даже любить её, как Баки и Брока, не сумеет. Имеет ли он право предлагать ей быть всего лишь ширмой, шахматной фигурой рядом с королём, надеясь, что Люсинда сможет найти себе кого-то столь же не болтливого и в то же время согласного терпеть в постели своей женщины законного супруга, и то родить она от него не сможет? Совсем неутешительная перспектива выходила.

– Малыш, ты о чем-то не о том думаешь, – проницательно заметил Брок. – Что тебя гнетет?

– Всё о Люсинде. Мы так красиво вписали ее в нашу историю, – огорчённо вздохнул Джек. – А на деле она будет женой без мужа. Я не смогу с ней быть так же, как с вами. Не смогу в постели… Даже просто спать я без вас разучился, – выпалил он, спрыгивая с перегородки. – Я не хочу делать ей больно, но не смогу быть хорошим мужем.

– Малыш, да ты совсем оторвался от жизни, – рассмеялся Брок. – Ты можешь предложить своей девочке корону, наряды, драгоценности и развлечения. И сколько угодно любовников при условии, что она не будет беременеть от них.

– Действительно, Джек, это много, – согласился Баки. – К тому же ты не знаешь – может, она, как наша Мэй, по девочкам. Или ей просто не захочется ни верности, ни совместного сна, при условии, что ты будешь спать с ней только для зачатия наследников. Знаешь, многие женщины не ценят прелести постельных утех, может, и она из таких. Ты предлагаешь ей не куртуазную любовь, Джек, ты предлагаешь ей сделку, выгодную для вас обоих. Посмотрим, что она ответит.

– Признаться, я об этой стороне вопроса никогда не думал. Смотрел на мать, как ей тяжело с Сайласом: она его любила, хотя и у них брак договорной был, – покачал головой Джек, вспоминая, сколько раз находил Розу в слезах и пытался как-то успокоить. – Сайлас всегда грозился выбить из меня излишнюю романтичность.

– Ты не Сайлас, – уверенно сказал Баки. – Ты ведь будешь уважать свою королеву. А верность… поверь, мало кто из мужчин хранит верность своим женам, и те об этом знают. Такова мужская природа. Но если ты будешь на ее стороне, будешь защищать ее интересы, это станет много для нее значить.

– Да и мы будем уважать твою королеву, – сказал Брок. – Благо мы не дамы и хвалиться подаренными королем драгоценностями и нарядами перед его королевой не станем.

Они с Баки рассмеялись.

Джек попробовал обидеться, но получилось лишь улыбнуться. Всё-то у Баки и Брока всегда выходило складно и понятно. Чувствовался опыт, которого Джеку было банально негде взять, но ощущать себя настолько младше ему было непривычно.

– Пойдем, – сказал Баки, убирая лошадиный гребень, – отправим твое письмо. Припиши только в конце, что ответ надо будет отдать той же птице.

Кивнув, Джек двинулся следом, по дороге заглянул в общую залу и на кухню – узнать, кто сегодня кашеварит; но, увидев Мэй перед разделочной доской, решил, что ему явно хватит яблок и окорока.

Дописав пару строк, Джек передал письмо Баки. Тот, не заглядывая в пергамент, перевязал его алой ленточкой, призвал птицу и отдал ей письмо.

– Отыщи Люсинду Вулфсон, принцессу погибшего королевства, – велел Баки. – Отдашь ей письмо, когда она будет одна.

Птица затрещала, как сорока, клюнула палец Баки и улетела.

– Остается ждать, – заметил Брок.

***

Джек волновался, не мог найти себе места, сам не понимая, чего хочет больше: чтобы Люсинда согласилась на эту авантюру или чтобы отказалась, и Джек имел бы полное право забыть про королевство и корону, не корить себя за упущенные возможности.

Через три дня, хлопая чёрными крыльями, в пещеру влетела птица Баки, сжимая в лапе свиток с ответом. Баки взял у нее пергамент и протянул Джеку.

– Ну что ж, мы точно знаем, что Люсинда Вулфсон жива, – ухмыльнулся Брок. – По нынешним временам уже много. Иди читай.

Забравшись с ногами на постель, Джек развязал ленту.

Письмо не было длинным, Люсинда редко расписывалась больше чем на один лист, но в каждом слове сквозило такое отчаяние и одиночество, что Джеку стало нехорошо. Он сам чувствовал себя так же, пока его не похитили «разбойники с большой дороги», не уволокли к себе в пещеру, а потом и вовсе в постель. Вот только у Лулу не было шанса так же удачно попасть в неприятности. Но всё равно она была рада, что Джек жив, потому как была уверена в обратном, когда стало известно, что король Гильбоа Сайлас Бенджамин объявил во всеуслышание, что его сын и наследник принц Джонатан сначала пропал, а потом и вовсе погиб, нарвавшись на разбойников, когда ехал с официальным визитом к соседям.

Лулу было жаль, но и Джеку было на руку, что бывшая принцесса была в полном отчаянии, находясь в услужении у почтенной вдовой баронессы. Хоть Люсинда и не написала ни слова жалобы на свою госпожу, но Джек умел читать между строк: хозяйка изрядно допекла свою компаньонку, хоть вой, но деваться бедняжке было просто некуда, вот и приходилось терпеть все прихоти старой карги.

– Не думаю, что Лулу будет против сбежать от такой жизни, – протянул Джек.

– Вот видишь, – улыбнулся Баки. – Думаю, стоит отправить ей подарок вместе с письмом как доказательство серьёзности твоих намерений. Пойдем, покопаемся в сундуках.

Оставив письмо на подушке, Джек поднялся, обдумывая, что напишет в этот раз, как объяснит, что ему нужно и что получит в результате сама Люсинда. По всему выходило, что она нужна Джеку ровно настолько же, что и он ей. Принцесса, хоть и прожившая долгие годы в монастыре, совсем не заслуживала участи бедной компаньонки , а Джек мог это всё изменить, ну или хотя бы попытаться.

Пока Джек раздумывал, Брок и Баки принесли в их общую комнату несколько шкатулок и расставили на столе. Баки открыл одну, из ароматного сандалового дерева.

– Вот смотри, – сказал он, доставая золотую сетку для волос, украшенную жемчугом.

– Занятная вещица, – кивнул Джек. – Но лучше подвеску какую-нибудь. Всё же не пристало девушке-компаньонке иметь такие вещи: как бы объясняться не пришлось, а подвеску проще спрятать.

– Тогда вот. – Брок достал россыпь серебряных шпилек с бирюзовыми головками, покопался в шкатулке черного дерева и вынул оттуда сердоликовую камею на красивой золотой цепочке.

– А вообще, Джек, – заметил Баки, – надо бы снять для нее дом, нанять прислугу и дать денег, чтобы ты забирал невесту не от ее благодетельницы, а из собственного жилья. Что скажешь?

Джек погладил пальцем камею.

– Хорошая мысль, да и поговорить нам с ней было бы неплохо лично, а не через письма – всё же судьбу её решаем.

– Джек, ты как-то странно наивен для принца, – покачал головой Баки. – О династических браках испокон веков договаривались по переписке. Да и неприлично будет для незамужней девушки встречаться с тобой наедине.

– Насколько всё проще было в крепости пограничного гарнизона, – закатил глаза Джек. – Решил жениться – иди на поклон к родителям невесты, а потом и с ней самой сумей договориться. Без всех этих танцев вокруг.

– Но ты не гарнизонный солдат и даже не офицер, – сказал Брок. – Ты принц, а для венценосных особ другие правила, это даже я знаю.

– И лучше тебе играть по ним, чтобы никто ни в чем не смог тебя упрекнуть, – добавил Баки.

Джек лишь руки поднял, мол, как вам, господа, будет угодно, и отправился писать второе письмо.

Он прекрасно знал придворный этикет, как никто разбирался во всех этих великосветских расшаркиваниях, но до последнего думал, что обойдётся и ему не потребуется снова натягивать на себя образ идеального принца, даже моргающего по регламенту. По всему выходило, что нет, не светит ему лёгкая жизнь.

Во втором письме Джек подробно описал, в каком положении оказался, снова опустив информацию о любовниках; акцентировав внимание на нежелании короля сажать на трон наследного принца, напомнил о законе, который никто и не думал отменять. Жаловаться на судьбу не стал, не пристало. А вот самой Люсинде посочувствовал и предложил выход, который им обоим был бы на руку. Расписал все возможности, что откроются перед бывшей принцессой, лишь уточнив, что личную жизнь друг друга они обговорят позже, но Джек в любом случае не станет её неволить.

Ответ от Люсинды прилетел уже на следующий день. Она горячо благодарила за подарки, сочувствовала Джеку в его семейных неурядицах и соглашалась на его предложение.

Узнав об этом, Баки сказал:

– Мы возьмем Мэй и съездим к Люсинде Вулфсон сами. Снимем для нее дом, дадим денег. Или ты хочешь с нами?

– Хочу, и мне совсем не обязательно идти к Лулу. Погуляю по городу, пока вы дела делаете, в общем, найду чем себя занять, а вот сидеть здесь и ждать – увольте, – ответил Джек, убирая письмо к первому в шкатулку.

– Давайте так, – предложил Брок. – Мы с Баки ищем дом и нанимаем слуг, а ты, Джек, идёшь с Мэй к Люсинде, объясняешься с баронессой и перевозишь ее на новое место. Мэй останется с Люсиндой, потому что негоже девушке жить одной без охраны, опасно. И надо бы дать пинка под копчик Фио, пусть пишет чаще.

Джек согласно кивнул. Пусть будет так. Ему и самому было интересно, как изменилась Люсинда. Он встречался с ней, когда принцесса была ещё совсем малышкой, потом в письмах о внешности говорить не приходилось.

Во время сборов и в дороге Мэй издёргала Джека вопросами о прекрасной принцессе, за которой они едут, мол, какая она. И Джеку вдруг подумалось, что любительница благородных дам видела их только издалека, и то мельком, а все представления о любви почерпнула из литературы определённого толка.

Они остановились на лучшем постоялом дворе Олонэ – городка, в котором жила Люсинда. И Баки настоял, чтобы Джек переоделся из полюбившейся ему черной кожи в наряд, приличный для благородного дворянина.

– Лучше бы китель мой почистили и с собой взяли, – ворчал Джек, влезая в модное непотребство, хотя не мог не признать, что на Фио такая одежда смотрелась не в пример уместнее.

С вдовствующей баронессой Пантье о встрече они договорились заранее, как и том, что за разговор им предстоит. В назначенный час баронесса встретила их в своей гостиной. Люсинда, бледная, в невзрачном черном шерстяном платье с белым воротничком, заколотом дешевой брошкой, с убранными в гладкую прическу волосами, была тут же. Она бросила на Джека любопытный взгляд и украдкой улыбнулась ему.

Джек старался не выдавать своего интереса, разговаривал с баронессой сухо и обстоятельно, но в то же время учтиво, будто с родной матерью будущей невесты, уверил, что у него только серьёзные намерения – всё же не фаворитку, а жену себе выбирает. На вопрос о месте жительства Люсинды до официального замужества рассказал о снятом доме и денежном содержании, чтобы она ни в чём не нуждалась.

– Разве это прилично, чтобы юная особа жила одна? – делано ужаснулась баронесса, прижав к губам ладонь, затянутую в белую перчатку.

– Что вы, мадам! У мадемуазель Вулфсон будет подобающее сопровождение в лице компаньонки, – Джек указал за спину на замершую и не сводящую с Люсинды восторженного взгляда Мэй.

– Но как же?..

– Её брат ожидает нас в экипаже. Всё же столько мужчин в доме с такими прекрасными дамами… – Джек галантно коснулся губами пальцев зардевшейся баронессы.

***

Брок в удивительно короткие сроки нашел дом, который были согласны сдать на полгода, заплатил вперед. Баки тем временем подбирал прислугу. Кухарка и горничная, конюх, пара служанок, лакей, дворовый мужик… Надо было купить пару упряжных лошадей и экипаж, припасы и посуду, перину, подушки, одеяла …

К вечеру все было готово, и Брок поехал к дому баронессы, сопровождая новенький экипаж, запряженный парой гнедых.

Люсинда все это время волновалась, как никогда. Ее несчастливая судьба наконец-то повернула на юг, и всем этим Люсинда была обязана Джеку. Она смотрела на него с трепетом, опасаясь, что это всего лишь сон, морок, греза.

Когда Джек вышел к Броку, решившему не показываться на глаза баронессе, Брок сказал ему:

– Все готово. Перевози свою невесту.

Баронесса сопротивлялась только для порядка. Было видно, что старой вдовушке было приятно общество молодого учтивого кавалера, который при этом не льстил, не заискивал, стараясь снискать её благосклонность.

Джек вновь коснулся губами пальцев баронессы и распрощался, обязуясь отписываться каждую неделю о делах милой Люсинды. Усадив Лулу в экипаж и плотно закрыв дверь, Джек облегчённо выдохнул, развязывая на шее бант. Брок подвел ему коня, придержал стремя и крикнул кучеру:

– На Барсучью улицу!

Пояснил Джеку:

– Это приличный квартал. Дом оплачен на полгода вперед. Прислугу и прочее Баки набрал.

Люсинда расплакалась в карете от переживаний. Она куталась в теплый плащ, который подарил ей Джек, и утирала слезы платочком. Джек вспомнил о ней! Честно говоря, она пошла бы и в фаворитки, но Джек собирался на ней жениться! Наследный принц, ровня! Правда, в последнее время Люсинда очень редко вспоминала о том, что она принцесса. Какая уж принцесса без королевства и короны! У нее почти ничего не осталось, кроме родословной.

Весь небогатый скарб Люсинды поместился в один сундук, который кучер прикрепил к задней стороне кареты. Шкатулку с немногочисленными украшениями Люсинда взяла с собой.

Джек ехал молча, не обращая внимания на дорогу. Регис привычно следовал за конём Брока. Джек видел, как сильно эта жизнь потрепала Люсинду, прошлась по милой девочке с яркой улыбкой и озорными кудряшками коваными армейскими сапогами, смешала с серой пылью, вытеснила всю надежду, оставив только тоску в глазах.

– Джек, – шепнула Мэй, толкнув в бок, отчего задумавшийся Джек чуть не сверзился с коня. – Люсинда такая красивая. Она правда настоящая принцесса? Ты видел, какие у неё тонкие запястья? А кожа какая белая? Ты на ней женишься? Она станет королевой?