Текст книги "Следуй за солнцем (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Оставив велосипед у дома Салины, Ричард сориентировался – мастерство не пропьёшь – и пошёл по ночному городу, куда глаза глядят, но не в сторону дома. В голове прояснялось, пока он шагал.

Дик с умным видом рассуждал о розливе вина и о видах пробок, угадывал страну производства по этикетке, и это всё – на трезвую голову. Хозяин был доволен, как сытый кот, и даже Валентин как будто зауважал его – ну, это ненадолго.

– А я знаю, мне тоже рассказывали, – заявил Арно, однако не отобрал у него лавры, только спросил не без восхищения: – Что, тоже отец учил? Меня-то папа с братьями однажды как затащат на кухню, как начнут «наставлять на будущее»! Всё, ребята, теперь у нас два профессионала… Ну так что, Дикон?

– Да, меня тоже научил отец, – быстро ответил Ричард. – Так что, кто разливает? Давай ты, Арно…

Свернув с проспекта в переулок, Дик не пожалел об этом: время позднее, людей совсем мало, никто не мешает улыбаться во весь рот и тихо напевать. Он уже не шатался и шагал уверенно, просто в голове было весело и легко, а сердце расцветало хрупким необъяснимым счастьем. Может, матушка права, что студенческие пьянки отвратительны и не смешны. Может, дядюшка Август прав, что ему со своей фамилией в этом универе грозят одни страдания. А может, они оба перестанут ставить себя на его место? Дикон – это Дикон, ему хорошо и весело, и он не будет уходить, ни за что!

– По кругу, по кругу, – подсказывал Паоло, когда они с Альберто уже не могли кичиться знаниями, а только смеялись на пару и доказывали друг другу какую-то ерунду. – Та-ак, этих двоих обойдем, им хватит уже… Хватит! – назидательно повторил он. – Не вы тут самые умные, мы с Заразой тоже знаем!

Арно подавился то ли вином, то ли смехом, услышав кличку старосты из чужих уст. Бесценным было выражение лица Валентина, который вежливо дождался, пока все перестанут хохотать, и переспросил:

– Ребята, прошло полгода и даже больше… Теперь-то кто-нибудь мне скажет, почему «Зараза»?

Воспоминания, ещё совсем свежие, распирали его изнутри. Дику хотелось поделиться с кем-нибудь, как же это – вечеринки с друзьями-однокурсниками – на самом деле весело. Наверняка первой услышит Айрис, дома больше некому – Эдит и Дейдри ещё слишком маленькие для таких откровений, да и вряд ли они поймут, о матушке даже подумать смешно (когда не страшно). Рассказал бы отцу, да отца под рукой нет… И, как бы ни было больно, он почти не имеет отношения к нынешнему Дику.

После болезненных воспоминаний ему окончательно полегчало, и тут Ричард одумался. Хорош, ничего не скажешь – время к полуночи, а он шатается по переулкам! Вместе со здравым смыслом на него накатил страх. Хорошо, если тут безопасно, а вдруг нет? Перед глазами промелькнули сводки новостей, которые каждое утро читает матушка. Нет, не очень безопасно.

Вот теперь бы на велосипед, но он оставил транспорт у Берто… Нужно у кого-то переночевать. Дик решил всё-таки вернуться: а что, он проветрился и протрезвел, может, даже выпьет ещё немного или поможет вымыть посуду. Он сделал несколько шагов по направлению к большой улице, и тут в свете фонаря промелькнули какие-то тени, совершенно ему не понравившиеся.

Возможно, потому что они двигались к нему.

Ричард присмотрелся и понял, что там, за углом, два или три человека, прижались к стене здания и ждут, пока он выйдет. Кто-то шептался, кто-то цыкнул – все замолчали. Дику почему-то не было страшно, он даже приготовился драться, а потом вспомнил об Айрис. О младших, о матушке, о матушкиных котах… Если он тут свалится, найдут ли хотя бы к утру? И вообще, кто эти люди? Давно они за ним шли – или это ошибка, перепутали с кем-нибудь?

Решившись, он вытащил мобильник и, понизив яркость экрана, лихорадочно пролистал контакты. Выбор невелик, чего тут думать? Как раз открылся раздел на букву «Р».

– Я уже вас жду, – нарочито громко заговорил он, не дав собеседнику и слова вставить. – Да, в Вишневом переулке… Если мы, конечно, тут все поместимся, тогда можно будет говорить о сделке.

Что за бред? Какая сделка? Дик нёс несусветную чушь, но суть была ясна: придут люди, людей будет много, и они посерьёзнее каких-то непонятных мутных личностей за углом. Кажется, сработало – они уходят! Значит, либо не за ним, либо дилетанты и не поняли, что их обманул вчерашний ребёнок…

– Получилось! – на радостях поделился Ричард. – Спасибо, извините за беспокойство, вы мне очень помогли… Собственно, я мог и номер не набирать, но мало ли…

– Что происходит, Дикон? – насторожился Робер. – И ты вообще где? Не похоже, чтобы дома.

– Я шёл с нашей вечеринки, – начал Дик и запнулся. – Робер, а можно к вам? Пожалуйста…

– Знаешь, лучше стой, где стоишь, а я подъеду. И отправимся к Марианне, ладно? Я ей обещал… Подожди, не сбрасывай. Мирабелла знает?

– Айри должна была сказать…

– Убедись, пожалуйста, что она сказала. Я не хочу опять оказаться крайним, – пробормотал Эпинэ и отключился.

***

В уютном кафе-мороженом Дика неожиданно развезло: попав в тепло и начав рассказывать Роберу и Марианне о своих приключениях, он почувствовал, что если сейчас же не приляжет, что-то пойдёт не так. Старшие товарищи с сочувствием переглянулись и отнесли его наверх, в мансарду – любимое место Дика во всём кафе, не считая «своего» столика. Несколько раз ему доводилось там отдыхать, но на всю ночь он, наверное, не оставался ни разу.

А с утра голова всё-таки трещала, и не так слабо, как в первый раз. Ричард расстроился: что же пошло не так? Он следил и за собой, и за другими, и не понижал градус, а всё равно хочется кого-нибудь убить. Ворона за окном каркает слишком громко, подушка слишком жёсткая, стена слишком высокая, то дует, то жарко… Внизу шаги – как будто топот великана, а ведь Марианна ходит всегда на цыпочках, когда в мансарде кто-то спит…

– …свои подвиги, Дикон. – Когда он в следующий раз открыл глаза, умереть не хотелось, хотелось только воды. Робер протянул стакан, и Дик тут же выпил добрых две трети. – Мне повторить?

– Простите, Робер, – он невольно втянул голову в плечи. Было стыдно. – Наверное, вы меня презираете…

– Чего-чего? – рассмеялся Эпинэ. – Я, вообще-то, говорил, что ты взрослеешь! И радуешься жизни. А то ходил полгода, как пришибленный, от каждого куста шарахался. Отпустило?

– Отпустило, – неуверенно повторил Ричард и улыбнулся. – Я вас вчера ночью не сильно отвлек?

Пришлось рассказывать о том, как ему померещились люди в переулке. Робер выслушал на удивление серьезно и как будто задумался о чем-то своем.

– Ты их не разглядел?

– Нет, – Дик удивился, но не смог припомнить никакого криминала. – А что, вы что-то заподозрили? Но у Берто мы вели себя тихо…

– Да нет, всё в порядке, – бодро ответил Робер и поднялся со стула, задернув шторы поплотнее. – Тебе лучше ещё поспать. Выходной же сегодня?

– Конечно, – пробормотал Дик, заворачиваясь в одеяло, и договорил уже сам с собой: – На этот раз я посмотрел на календарь…

***

Робер уже привык натыкаться на первого проректора в самых неожиданных местах, да и он отлично знал, что Рокэ часто бывает у Марианны, но все равно позволил себе удивиться. Они сидели внизу за столиком, Марианна работала над новым меню, слушала и кивала, Рокэ что-то говорил, протирая запыленный шлем, и Робер на секундочку почувствовал себя лишним.

– Через раз, – покачала головой любимая женщина, вычеркивая какое-то блюдо из списка. – Но мне тоже не нравится эта периодичность.

– Хоть кто-то хорошо работает. Жаль, что не на благо общества. Не топчитесь в стороне, Ро, у вас на это помещение прав всяко больше, чем у меня…

– Не буду даже спрашивать, о чем это вы, – вздохнул Эпинэ и пододвинул третий стул. – Кому-нибудь помочь?

– Рисуешь ты не очень, дорогой, – беззлобно поддела Марианна. – Дизайн меню оставь на меня, пожалуйста.

– Если у вас есть идеи, как угомонить Штанцлера, милости прошу, – предложил Рокэ. Робер тут же вспомнил внезапный педсовет с чиновниками из министерства – и как из головы вылетело?

– Рокэ, что с нами дальше-то будет?

– Да ничего, – Алва выглядел удивленным. – До конца учебного года господин ректор разберётся с долгами, не без помощи Дорака, но всё же. Остальное на мне, а вы работайте, как работали.

– Вы опять будете живым щитом? – вздохнул Робер. – Мило, конечно, но не стоит…

– Не надо делать из меня альтруиста, Ро, – поморщился проректор. – Так вы договоритесь до того, что я в бога верю. Кто-то должен отводить глаза, по мнению Дорака и по моему личному мнению, кандидатура хоть куда. А господам из министерства следует поменьше задирать нос…

– А что со Штанцлером? – решил сменить тему Эпинэ. Он не был уверен, сможет ли правильно выразить свои мысли по предыдущему вопросу, и решил подождать – или поболтать сначала с Валме. – Вы друг друга взаимно не переносите, это понятно, а с чего это пошло? С Эгмонта?

– Эгмонту пора становиться официальным символом университета, о нём скоро начнут говорить даже кофейники. Кстати, Марианна, не хотел вас отвлекать…

– Сейчас сделаю кофе, – ослепительно улыбнулась хозяйка и вышла из-за стола. – Заодно Дикону отнесу, если он уже в состоянии.

– Ребёнок не хотел домой, – доложился Робер, отвечая на вскинутые брови собеседника. – И попросился ко мне. Ну, я имею удовольствие знать госпожу Мирабеллу, поэтому…

– Удовольствие? В таком случае, вы мазохист, – Алва заразительно рассмеялся. – Ладно, Штанцлер, раз он вас так интересует. Не зная, что мы с Дораком осознанно переключали скандальное внимание с ректора на меня, он поначалу нам очень помогал. Ваш покорный слуга Штанцлер обладает на редкость длинным языком, за другие части тела не ручаюсь.

– Вы про слухи?

– И не только. Слухи – понятное дело, этим орудием владеет каждый уважающий себя администратор – какой угодно конторы. С этим господином слухи вышли на новый уровень: он как будто свято верит в то, что говорит, и может вывихнуть мозги собеседника наизнанку.

– Такое ощущение, что вы про Дикона, ей-богу.

– В том числе, но я столкнулся с этим еще раньше. Спасибо, Марианна, лучше вашего кофе – только у Квентина Дорака, – похвалил проректор. – Про Джастина Придда вы, наверное, слышали?

– Матильда говорила, – прищурился Робер. – Но он же вас обожает, разве нет?

– Не сразу. Сему достойному молодому человеку приспичило попасть под мое крыло в тот самый год, когда Штанцлера укусила какая-то муха и он решил, что он психолог. К счастью, Джастин не поверил ему полностью и вздумал рассказать мне… массу интересных вещей. Таким образом, я выяснил, что я не просто неверующий, а сатанист, беспробудный пьяница, потомок мафиози, извращенец и что-то там ещё, – Рокэ умудрился произнести это таким довольным тоном, что Эпинэ расхохотался, едва не пролив на себя кофе. – А дальше, Ро, самое интересное. Неподражаемый Август Штанцлер убедил Джастина – и хорошо, что только Джастина, – что я – неудавшийся суицидник, который денно и нощно мечтает о смерти. И поэтому – именно поэтому! – я всё время пью. Как вам картинка?

– Омерзительно, – восхитился Робер и понял, что сам себе напоминает Валме. – И что было дальше?

– Дальше я пытался не засмеяться, выслушивая это от Джастина. Юный Придд очень обиделся, потому что решил, что я смеюсь над ним. Кое-как разобрались, конечно, но с тех пор стало понятно, как и зачем действует Штанцлер.

– Думаю, больше он не на руку вашему плану…

– Дорак тоже так думает. Мне уже всё равно, но его бесконечное влияние на впечатлительных студентов несколько раздражает.

– Дикон осмелился с ним поругаться, – припомнил Робер. Ему хотелось много что спросить, начиная с судьбы универа и заканчивая уточнением, что за «уже» имел в виду Рокэ, но тут ему позвонили, и позвонили страшно – на экране значилось имя матушки Дика. – Ох… помянешь черта…

Он отошёл, собрался с силами и выслушал высокопарное приветствие Мирабеллы.

– Я знаю, что Ричард у вас, – сочла нужным напомнить она. – Объясняться мой сын будет со мной, так что не переживайте по поводу этого звонка. Ричард ещё спит?

– Да, – на всякий случай сказал Робер. – Что-то важное?

– Важнее некуда, – сухо сообщила Мирабелла. – У нас дома сегодня будет праздник, потому что приехал Эгмонт. Будьте так добры, скажите об этом Ричарду. И пусть он отменит все свои планы и приведёт себя в порядок, перед тем как приехать.

Эпинэ какое-то время подбрасывал телефон в руке, думая, как лучше сказать об этом Дикону. Ещё не так давно он был бы уверен, что мальчик обрадуется возвращению отца, и обрадуется искренне, но теперь… Ричард только справился, только привык к самому себе и к этой, черт возьми, жизни! Ему наверняка будет тяжело держаться дома.

– Бедный ребёнок, – решив запить проблемы кофе, Робер вернулся за столик и одним махом прикончил вторую чашку. – Спасибо, Марианна… Только что распробовал нормальную взрослую жизнь, а тут то хулиганы в переулках, то отец на голову свалился.

– Какие хулиганы? – прищурился Рокэ, как будто второе его не интересовало вовсе.

– Ошиблись, наверное, да и Дикон их не узнал… Я думал, вы об Эгмонте спросите.

– Чего о нём спрашивать, виделись… Доброе утро, юноша.

Обернувшись, Робер увидел растрёпанного и сонного, но уже похожего на человека Ричарда. По очереди поздоровавшись со всеми, он неуверенно сел третьим за столик и залпом выпил кофе.

– Ну что, побил свой рекорд или ещё нет? – поинтересовался Алва у Дикона. Роберу оставалось только гадать, но эти двое, кажется, друг друга поняли.

– Пока нет, – помотал головой Ричард и тут же просиял: – Помните, как вы мне про виноград рассказывали? Я вчера всех за пояс заткнул, даже Паоло!

– Издержки воспитательного процесса, – усмехнулся Рокэ. – Вот почему у тебя про алкоголь в голове осело, а про оформление титульного листа через второе ухо вылетело?

Эпинэ не хотелось прерывать этот милый разговор, но Марианна некстати спросила, как дела у Мирабеллы. Пришлось рассказать про звонок немного раньше, чем он рассчитывал. Все шло, как предугадывал Робер: Дикон не обрадовался, только занервничал и сразу потерял аппетит.

– Потерпи пару вечеров, а потом вернёшься к уже привычной жизни, – попытался приободрить его Робер. – В конце концов, у вас же хорошие отношения… были.

– Были, – повторил Дик. – Вот именно. Слушайте, а может, я останусь? Я уже так делал, я помогал Марианне разносить мороженое, и…

– Нет, это чересчур, – вмешался проректор. – Независимость от семьи – это, конечно, приятно и весело, но лучше не игнорировать своих родственников, пока они живые. Так что, Ричард, вы сейчас же собираетесь и едете к отцу.

Робер подумал, что бы он сам посоветовал, не будь здесь Рокэ. Наверное, закончил бы тем же – отправил Дика к Эгмонту, но не так резко и решительно. Обиженный в лучших чувствах Дикон поплёлся собираться, Эпинэ хотел было продолжить разговор, но Рокэ тоже уходил.

– А вы куда так рано? Девять утра…

– Вы не поверите, но иногда мне тоже надо спать, – в подтверждение своих слов Алва зевнул и потянулся, по ходу захватив со столика начищенный до блеска мотоциклетный шлем. – В последний раз такая радость приключилась со мной два с половиной дня назад, так что хотелось бы восполнить потери… Если вам скучно, помогите Марианне с меню или выгуляйте Валме.

========== 17. Марсель. Робер ==========

В Сапфировый переулок его привёл Готти. Волкодав радостно залаял и бросился к припаркованному у дома мотоциклу Рокэ. И что с ним, фанатиком, делать? Марсель не собирался идти к Рокэ – обычно это заканчивается приключениями на пятую точку, а утро субботы – не лучшее время для экспериментов, но ему и самому хотелось заглянуть, а тут Готти – такой великолепный предлог. Интересно, Рокэ хоть дома? Вот и проверим. Напевая под нос очередную глупую песенку с радио, Марсель поднялся на нужный этаж и вежливо позвонил. Вежливо, громко, раза четыре подряд. Либо Алвы здесь нет, либо пора прятаться от него в бункер.

Дверь открылась, и на пороге предстал заспанный хозяин. Валме одновременно восхитило и взбесило то, что Рокэ умудряется выглядеть великолепно в любой ситуации, хоть пьяным, хоть выдранным из постели, хоть вчера на педсовете.

– Что? – коротко осведомился господин проректор, глядя на него из-под сброшенных на лицо прядей. – Ты умираешь? Моро потерялся?

– Нет и нет.

– А что это тогда за визит вежливости? Я спал.

– Так и думал, что надо было предупредить, – вдохновлённо соврал Марсель. – Будь добр, подвинься, всё равно Готти уже внутри, а я без него не уйду.

Деваться было некуда. Оказавшись в квартире, которую Марсель называл исключительно «коробкой», он сразу прошествовал к холодильнику и шкафчику с едой.

– Я тут позавтракаю? Или по твоим биологическим часам время ужина?

Ответа не последовало – убедившись, что гостя ему не выпереть, Алва бросился на диван и закрылся от него подушкой. Весьма красноречиво.

– Ну, я тихонечко, – добавил Марсель и быстренько соорудил целую стопку бутербродов. Он опасался, что из безалкогольных напитков будет только вода из-под крана, но нашёл воду в бутылке и даже немного кофейных зёрен.

Он мог шуметь, сколько угодно – проректор явно спал мёртвым сном, не реагируя даже на поползновения Готти в сторону его ноги. Пройдясь по «коробке», Валме выудил с полки не раз читанного Лопе де Вега. Издание было двойное: в оригинале и в переводе, так что он в очередной раз сделал попытку поучить испанский. Семнадцатый век, конечно, не двадцать первый, но так хотя бы интересно.

Через пару часов он добрался до «Собаки на сене», в то же время закончились бутерброды, заснул Готти и проснулся Рокэ. Прочистив горло, литератор с выражением зачёл:

– «Будь он кузен, будь он знакомый, пока мужчина не влюблен, свободно к даме входит он, и запросто и на приемы. Но стоит лишь ему влюбиться, он реже посещает дом. Он… Он даже говорит с трудом. Он робок, он всего боится».

– «El perro del hortelano», – зевнул проректор, переворачиваясь на спину и утыкаясь в довольную мордочку Готти. – Ты когда в оригинале прочитаешь?

– Я обещал – я прочитаю, – уклонился от ответа Валме. – Обещал же?

– Обещал. Два года назад, Марсель.

– Три, – довольно поправил он. – Может, даже с хвостиком. Вот с таким вот хвостиком, как у Готти. Я бы предложил тебе завтрак в постель, но, боюсь, Готти поймёт превратно, а ещё я слопал всё, что было, извини.

– Un tonto hambriento…

– Рокэ, я же тебя просил, можно без этой тарабарщины… Ты ещё не пугал нашего брата Робера?

– На новый год – наверняка, – задумался Рокэ, почёсывая Готти за ухом и явно не собираясь никуда идти. – Но никто из нас этого не помнит.

Теперь надо было вручить блокнотик и плавно перейти к вопросу дня, но Марселю очень не хотелось думать о покушениях. Сказанное в аэропорту Алваро, узнанное об аварии с Эпинэ и полученное на педсовете впечатление от этой жизни заставили его немного понервничать. И как принято начинать серьёзные разговоры? Вот что значит – давно не общался с папенькой. С места в карьер спрашивать или как-то заходить? Да Рокэ его раскусит на первом же слоге, если уже не догадался.

– Так вот, подарок, – очнулся Марсель и полез в карман. Котик с гитарой в лапах был на месте, то есть, на обложке блокнота. – Держи! Это ты.

– Какая прелесть, – господин проректор уставился на обложку, пока её придирчиво обнюхивал Готти. – Знаешь, увидь это Штанцлер, у него бы случился инфаркт.

– Конечно, – подхватил Валме, – ты же извращенец и сатанист! А я тут со своими котиками. Кошмар! Может, покажем Штанцлеру? Он и окочурится.

– Боюсь, эта милая вещь подпортит мою репутацию злодея, и тогда окочурится Дорак, – возразил Рокэ. – Но спасибо, буду носить у сердца, или как тебе больше нравится?

– Мне больше нравится, чтобы на тебя никто не покушался, – ляпнул Марсель, а потом подумал. – Ой. Не так я хотел это сказать, ну уж как есть…

– Ты сказал, как только заявился на порог моей квартиры. Весьма красноречиво, – Валме ожидал, что он хотя бы сядет, но чёрта с два – Алва собирался обсуждать покушения лежа с псом под боком, и возразить ему на это было нечего. Просто нечего!

– Но это не ерунда, – возмутился Марсель, хотя никто ещё не обвинил его в ерунде. – Я понимаю, что Роберу повезло, а больше тебя никто не трогал, хотя… твой великолепный батюшка намекал на других людей. Что за банда на тебя ополчилась, Рокэ?

– Всё проще некуда. Банда – незабвенный революционер Альдо Ракан и те, кто уцелел рядом с ним, отец не намекал, а говорил достаточно прямо. Они оживились прошлой ночью, потому что в город вернулся Эгмонт Окделл… хотя в этом я не уверен, – признал проректор.

– А что ночью? Я ещё не в курсе?

– Юного Окделла носило по городу и унесло в соседний квартал. А там, насколько я понял, ошивались подозрительные личности. Лучше спроси Робера, меня там не было…

– Либо это была подстава для тебя, либо для людей, которые тебя окружают.

– Первое. Никто не знал, что в моей машине будет Эпинэ, и караулить Ричарда здесь, когда у него есть свой дом, тоже немного глупо.

Валме хотелось заявить – «это тебе хочется, чтобы было первое», но доказательств у него не было.

– И ты уверен, что это всё ещё Ракан? Я понимаю, что он у нас от природы пришибленный, не в обиду его великолепной бабушке…

– Мне кажется, это всё ещё Ракан, но уже не Эгмонт, – выдал Рокэ. – Утопическая программа для университета и преподавательские баталии – это всё уже поросло мхом, а его и его верных вассалов личная неприязнь ко мне, скорее, расцвела.

– Ты так уверен, что этот пацан, – не удержался Марсель, наслушавшись Матильду, – способен поднять в городе криминал вплоть до аварии и драки в переулке?

– Драки не было, не забегай вперед. Почему нет? Госпожа Алати и Робер сходятся во мнении, что ему не сидится на одном месте. Со вторым мы немного поговорили и пришли к неутешительному выводу, что у господина Ракана не всё в порядке с головой. Правда, это только предположение, но иных объяснений Эпинэ пока не нашёл… А великолепная Марианна успешно держит меня в курсе, что происходит на тёмной стороне О.

– М-м, у тебя такие уютные отношения с мороженщицей, – фыркнул литератор. – Извини, вырвалось…

– Только не говори Эпинэ, у него мир рухнет, – посоветовал Рокэ. – Если ещё сам не догадался… Так вот, мы с Марианной почти уверены, что Ракану удалось ввязаться во что-то тёмное и наверняка неприятное. Он не смог выбраться сам и довольно ловко обернул ситуацию в свою пользу. Недаром его бабушка беспокоится о преступниках…

– И всё это – чтобы сковырнуть тебя с поста? Ради бога, Рокэ, стань уже ректором, все уймутся.

– Даже ради чёрта не стану. И прекрати играть в Дорака, иначе я тебя побью, – видимо, лицо у Валме сложилось недоверчивое, поскольку он кинул в него подушку. – Приближается конец года, к этому моменту господин ректор оплатит долги ОГУ, с нас слезет министерство, и можно будет не гнобить студентов дурацкими работами не по специальности. Но проблема в том, что никакой Ракан не знает, насколько хрупок под нами лёд. Если хоть кто-нибудь из-подо льда высунет нос, срок расплаты с министерством и с городом станет только ближе…

– И тогда универу хана, а вы с Дораком играете в плохих следователей и вытаскиваете нас за уши из дерьма? – уточнил Марсель.

– Я говорил про лёд, но как тебе угодно.

– Почему не исключить Ракана? Колиньяра ж этого выперли, и ничего. Я могу подогнать что-нибудь обвинительное, его на всеобщей литературе раз пять уже не было.

– Мы собирались. Но он держится у многих преподавателей на хорошем счету, а после этой пародии на вооружённое восстание каждое отчисление будет вызывать бурю эмоций. Не ту, которая нам была нужна, чтобы отвлечь внимание от господина ректора.

– А другую, которая сведёт в могилу всех и сразу, – закончил Марсель. – Потому что вместо одного скандала будет два, пресса надавит посильнее и вытащит на свет все грехи ОГУ, и головы лишат нас всех и сразу.

– Собственно, да. – Нежно отпихнув Готти, проректор соизволил сесть и потянуться, после чего отправился варить кофе. – Ты успокоился?

– Я наоборот, – вежливо ответил Валме. – То есть, я догадывался, что всё плохо, но не думал, что так… опасно. Чёрт возьми, Рокэ, во что мы вляпались в этом спокойном городке?

– В жизнь, – философски заметил Алва. – Не драматизируй, ты становишься похож на студента в разгар сессии. Скоро всё уляжется, а потом…

– А потом?

– Тебе кофе с корицей?

Больше всего Марселю хотелось запустить в него корицей за эту недосказанность, но он только вздохнул и протянул склянку.

***

Вечером в субботу Робер переживал, причём переживал за всех и сразу. За Дикона с его родителями, который только написал, что всё в порядке – но будь всё в порядке, он бы позвонил и болтал часа четыре. За Марианну, у которой не ладилось с меню. За Матильду, за Альдо, за Матильду с Альдо; за то, что он очень давно не видел Альдо, и это было отвратительно с его стороны; за Рокэ, в конце концов, хотя ему бы это явно не понравилось. Решив не сходить с ума от непонятных предчувствий, Эпинэ просто позвонил всем по очереди. Альдо был чем-то жутко занят и, кажется, не хотел с ним разговаривать, Матильда и Ричард не отвечали, и только Алва оказался неожиданно свободен, предложил ему выпить и заодно свою компанию.

– Я ещё собирался позвонить Валме, – признался Робер, открывая кафе, прикрытое по случаю отъезда хозяйки. – Он к нам не присоединится?

– Не сегодня. Но я предложил, – Рокэ без вопросов завернул на кухню и сам нашёл бутылки. – Так что там ваши предчувствия?

– Не то чтобы предчувствия, – запнулся Эпинэ. – Скорее… такое ощущение, что что-то пошло не так и катится, а я не могу поймать.

– А надо ли ловить? – спросил Рокэ. – Ваше здоровье…

Через полчаса он уже убедился, что не хочет ловить какие-то предчувствия, а хочет на воздух и желательно с закрытыми глазами. Сказывалось не столько выпитое вино, сколько навалившаяся, непонятно откуда взявшаяся усталость.

– Наверняка вы знаете, что у Марианны есть чудесный балкон, – говорил Рокэ, вытаскивая его из кресла и ведя куда-то влево и вверх. Робер знал, Робер прекрасно знал этот балкон, на нём они с Марианной пели и целовались, а ещё пили вино и любовались городом; интересно, что на балконе делал Рокэ? – Пойдёмте, сейчас самое время…

– Для чего? – сумел выговорить Робер. Счёт шёл уже не на бокалы, а, пожалуй, на бутылки, и Эпинэ не осмелился бы посчитать, сколько в нём сейчас вина. Наверное, господин проректор либо был очень сильным, либо очень жаждал показать ему балкон. Скорее всего – и то и другое. Потому что вытащить Робера из уютного кресла и заставить сделать несколько шагов по лестнице в нынешнем состоянии… Впрочем, для Алвы это расстояние – ничто, Алва не пьянеет вообще, судя по слухам коллег и комментариям Валме, который лично пытался его перепить.

– Полюбоваться закатом, конечно же. Давайте, Ро, ещё немного…

«Ещё немного» – это были те два шага, необходимые ему для того, чтобы упасть в очередное кресло. Робер перешагнул порог и упал, просто рухнул в пластиковый стул, какие даются в дешёвых отелях, с видом на город О. Рокэ не соврал: закат стоил того. Алые и рыжеватые краски крупными мазками ложились на черепичные крыши, тут и там торчали домики с трубами разного размера и разной ширины, вид на университет не открывался, но были другие высотки – далеко, очень далеко. Солнечные лучи жарили лицо, а блики плясали по векам, мешая сосредоточиться, впрочем, зачем сосредотачиваться – они же не на работе, в конце концов! Поэтому Робер позволил себе вытянуться в кресле, вернее, в стуле, положив ноги на низкие балконные перила, и утонуть в бесстыдно-рыжем, бесконечно оранжевом закате. У него не было выбора – солнце поглощало, заставляло следовать за собой.

– Нам надо следовать за солнцем, Ро, – подтверждая его мысли, раздался голос Рокэ. Первый проректор, несмотря ни на что, подливал: он утянул с кухни бутылку и бокалы, как же донёс вместе с самим Робером?! – Оно всегда право…

– Солнце?

– Да.

Казалось бы, глупо переспросил, но Алва всё равно ответил. Можно продолжать:

– Почему? Солнце закатывается каждый вечер, оно падает во мглу… – на уме у Эпинэ вертелись сотни и тысячи неповторимых метафор про солнце, достойных самого Марселя Валме. Рокэ покачал головой, или ему показалось, что так шевельнулась тень.

– Закатывается, ну и что? Каждое утро, с рассветом, оно просыпается вновь. Восстаёт из мглы, как вы сами и сказали. Солнце возвращается, какой бы непроглядной ни казалась эта тьма… Вам не кажется, что нам стоит у него учиться?

Робер задумался, насколько мог. Восставать из мглы – это хорошо. Это важно, это надо уметь. Что имел в виду Алва? Он действительно имел что-то в виду или просто так сказал? Робер скосил глаза. Рокэ был рядом, в каком-нибудь полуметре, в точно таком же дурацком дешёвом стуле, как и у него, сидел и жмурился на закатном солнце; это солнце рисовало на нём солнечные блики, делало жизнь ярче и теплее… Проректор улыбался. Ничего хорошего не случилось уже давно, во всяком случае, это хорошее прошло мимо Эпинэ, а он улыбается, и хоть бы хны…

– Люди – странные существа, – пробормотал Робер, подумав, что пить больше не стоит, и всё равно протянув руку за бокалом. Вино слегка горчило, может, от дурных мыслей? – Не знаю, к чему я это…

– Продолжайте, Ро – сказанное на закате всегда к месту…

– На закате или под красное? – неожиданно глупо для самого себя хихикнул Эпинэ, но мир от этого не рухнул, и он продолжал: – Так о чем я… Валме каждый день словно светится, а в последнее время какой-то нервный… Рокэ, успокойте меня, с ним все в порядке?

– Откуда же мне знать? – пожал плечами Алва, пригубив вино с таким видом, будто оно действительно на него никак не влияло. Хотел бы Робер похвалиться такой же устойчивостью, но его самого вело уже трижды, если не четырежды, хоть бы было, чем закусить. – Люди – существа слишком странные. Многогранные, если позволите так выразиться. Люди не схемы, чтобы повторять друг друга и чтобы следовать чужим идеалам и правилам…

– Представьте себе Валме в виде схемы, – не удержался Эпинэ. Рокэ только рассмеялся: нет, он всё-таки пьян, хотя и не заметно сразу… – А вы, Рокэ? Вы тоже не схема?

– Я… – он как будто задумался и, ни секунды не сомневаясь, налил себе ещё. – Прямо сейчас я лежу на солнце и разговариваю с вами. А выводы из этого, Ро, могут быть какие угодно…

Они сидели на жарком, жгучем, неповторимом закате и пили вино, разговаривали о жизни и о смерти, смеялись и пили ещё, а солнце никак не хотело засыпать – оно горело алой дугой над родным или ставшим родным городом и было вечно, вечно, вечно…

========== 18. Квентин. Марсель ==========

– Я не заместитель и даже не друг великолепной Матильды, так что будьте откровенны с первого раза, – с порога заявил ему Валме. Квентин только повёл плечами: уж сегодня-то правда точно на его стороне.