Текст книги "Следуй за солнцем (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== 1. Робер. Ричард ==========

Комментарий к 1. Робер. Ричард

Royal Republic – Here I Come

Ещё ничего не произошло, а Робер уже устал.

Сказать, что это стало его привычным состоянием – значит не сказать ничего, но в этот раз у Эпинэ было оправдание. Его, можно сказать, с мясом вырвали с предыдущего места работы, где было хорошо. Посредственно, но хорошо. После подавления юношеских максималистских порывов и поисков работы своей мечты Робер немного успокоился и осел там, куда его занесло: в провинциальной школе, преподавателем основ безопасности у старшеклассников. А что такого? Крыша над головой есть, деньги на пропитание – и подавно, он был холост и на дам не тратился, не говоря уже о семье. Семья могла бы быть, но не сложилось… Моральное удовлетворение работа приносит, и ещё какое: всяко лучше преподавать практические предметы, нежели загонять, например, какую-нибудь теорию стихосложения, которая никак тебе не поможет в случае пожара. Лично Робер ничего не имел против науки и искусства, но свой предмет уважал куда больше.

Поэтому его там и любили ученики, да и директор отпускать никуда не хотел… Но кто же отказывается от предложения, которое исходит напрямую от ректора ОГУ?

– Ты уже пришёл? – раздался из телефонной трубки голос кузины. Такой тихий, что даже кнопки громкости не срабатывали. – Как увидишь лестницу, сворачивай налево.

– Почему? Я не могу воспользоваться главным входом? – устало спросил Робер. Сейчас хорошо если восемь утра, кто вообще его увидит?

– Можешь, просто я жду тебя в соседнем корпусе… Извини, так получилось.

Извинив Катарину за что-то, что он с трудом мог назвать виной, Эпинэ прошёл налево, как было велено. ОГУ выглядел, самое малое, величественно. Широкие колонны подпирают расписные своды, двери одним своим видом требуют обращения «врата», ступени могли уместить целую демонстрацию – и это он назвал какой-то «лестницей»? Впечатлившись как следует, Робер продолжил путь. Корпус гуманитарных наук, где его ждала кузина, выглядел куда скромнее, но всё же не как его бывшая школа. Веяло чем-то старым, историческим… Эпинэ сразу представил, как выглядит это невзрачное зданьице поздним вечером. Сидят студенты на ступеньках и травят байки, запивая дешёвым кофе из автомата. Да, в восемнадцать лет многого не надо!

– Робер! – А вот и кузина. Ни свет ни заря, Катари уже на рабочем месте. Робер слишком давно её не видел, чтобы сказать, рано это или поздно для неё, но, видимо, Катарина была исполнительным работником… что не мешало ей оставаться той же беззащитной девочкой из далёкого детства.

– Здравствуй, – осторожно обняв хрупкую женщину, Эпинэ отстранился и сразу задал самый важный вопрос: – Почему так рано?

– Прости, ты не выспался, – это было утверждением, а не вопросом: достаточно посмотреть на его лицо.

– Нет-нет, я всегда так выгляжу…

– Врун! Ничего, наши коллеги научат тебя отдыхать, – Катарина безмятежно улыбалась и нежно теребила косу, но сказано это было таким тоном, что Робер разом прекратил сомневаться в своих будущих коллегах. – Рано, потому что я хотела познакомить тебя с самыми важными людьми нашего университета… они все очень заинтересованы в тебе, Робер. Даже господин ректор…

«Даже?» Разве не господин ректор пригласил его сюда?

– В том числе господин ректор, – исправилась Катари. – Но мне очень жаль, Робер… Председатель отдела кадров ещё не пришёл, а господин проректор только что ушёл…

– Весёлый проректор, – пробормотал Эпинэ, глядя на часы: без трёх минут восемь. – Ладно, главное, отведи меня к Матильде. Она-то уж точно скоро подойдёт.

– Конечно! – повеселев, кузина взяла его под руку и повела внутрь. Здание как здание, пункт охраны, коридоры, запах безудержной юности… и кофе. Плохого, дешёвого кофе. То, что нужно. – Она тебя ждала, госпожа Алати… то есть, Матильда… мы подружились не так давно. Кто бы мог подумать, что мир так тесен! Ты давно её знаешь?

– Да, в каком-то смысле. Я вызвал в школу родителей какого-то шалопая, а пришла она как родственница, даже не прямая – больше некому было. Вот и разговорились… так я, к слову, познакомился с внуком Матильды…

– И он здесь тоже учится, – при упоминании Альдо Катарина как-то странно поджала губы. – Магистратура, серьёзный профиль, а всё не успокоится… ну, тебе лучше знать…

– Пожалуй.

Робер умолчал, что отчасти его позвали из-за Альдо. То есть, конечно же, на первом месте была вакансия преподавателя безопасности жизнедеятельности, но он точно знал, по какой причине ходатайствовала Матильда. Таких учителишек, думал Робер, десятки, если не сотни, ничем он таким не выделяется – разве что пара конкурсов на муниципальном уровне принесла школе кубки победы, но то школе, а не Роберу.

Матильду беспокоило что-то, связанное с Альдо. Прямо она говорить не пожелала, сославшись на то, что он сам увидит и поймёт. Честно говоря, Эпинэ чувствовал себя как двойной агент или шпион на задании, когда заходил на собеседование и успешно с него выходил. Главное, не забыть, что он здесь ещё и за этим. Или не забыть, что он здесь в первую очередь работает? Время покажет.

***

Ожидая Матильду в её рабочем кабинете, Робер чуть не заснул. Почему-то этаж деканата наводил на него тоску. Когда они знакомились, Эпинэ ещё не знал, что эта потрясающая женщина является деканом словесного факультета ОГУ, но, впрочем, это придавало ей некоторый шарм. Чего врать, Матильда роскошна и без своего деканства! Осталось только её дождаться…

– Робер, твою кавалерию! – рявкнули ему в ухо. Эпинэ подскочил в кресле и продрал глаза. – Ты вообще знаешь, что такое «спать по ночам»?

– Признаюсь, иногда забываю… – Он не мог удержаться от улыбки при виде старой подруги, даже если она откровенно отчитывала за какую-то оплошность. – Рад тебя видеть. Или теперь «вас»?

– Как хочешь, – отмахнулась Матильда, протягивая ему стаканчик с кофе. – Привыкай, теперь каждый день это дерьмо будешь пить.

Робер и не возражал: вкус кофе из автомата напоминал ему собственное студенчество.

– Меня по жизни окружают невыспавшиеся мужчины, – ворчала госпожа декан, она же просто «деканша», деловито отдёргивая шторы, включая рабочий компьютер и устраиваясь в кресле, которое чертовски ей шло, почему-то отметил Робер. – Сначала – ой, да я ещё поработаю, а с утра всё – туши свет, сливай воду… Угробите себя все…

– Да ладно, так уж и угробим, – примирительно сказал Робер. – Адриан тоже ночами работает?

– Достал, – восхищенно фыркнула Матильда. Что ни говори, а своего мужа она любила: после их громкого развода с предыдущим неудачным избранником, насколько знал Робер, стало намного легче жить… – Ну, готов к ошеломительным новостям?

– Погоди, пожалуйста, – Эпинэ помассировал виски – другого жеста, чтобы расслабиться и сосредоточиться на нужной мысли, он пока не знал. – Катари… кузина моя… настаивала, чтобы я встретился с начальством. Со всеми по очереди.

– Ну, председателя отдела кадров ты уже видел на собеседовании – это Дорак. Кстати, бери на заметку: Квентин – единственный в этом богоспасаемом учреждении человек, у которого можно попить хорошего кофе и не травануться. Но, правда, хороший кофе нужно заслужить, – она отпила из стаканчика и красноречиво поморщилась. – А кто тебе ещё нужен? В деканате чуть что, дуй ко мне. Ты никому конкретно не подчиняешься, Робер: основы безопасности – предмет общий.

– Она что-то про ректора говорила. Или проректора, – они посмеялись над случайным каламбуром.

– Проректор сам тебя найдёт, если понадобишься, – хмыкнула Матильда. – Думаю, он обязательно выкроит времечко между насилием над своими историками и кормёжкой кота. А к ректору зачем?

– Утвердить меня должен… и документы все у него. На подпись.

– Тогда подождём, к десяти он точно явится. Что бы там про нынешнего Оллара ни говорили, на работе он хотя бы присутствует.

Слухов Робер знал немало, но все они друг другу противоречили – оставалось убедиться собственными глазами. Матильда дождалась, пока он допьёт кофе, быстро решила какие-то дела с подошедшим секретарём и завела разговор об Альдо.

***

Wait… I don’t feel like waiting, I don’t feel like waiting hesitating anymore… Музыка гремела в наушниках под стать настроению. Начало осени выдалось тёплым, и Ричард без зазрения совести гнал велосипед вниз по склону, а потом – снова вверх, стремительно приближаясь к центру города. ОГУ! Он, Ричард Окделл, поступил в ОГУ! Главный университет города O. и гордость всей страны! Эта мысль сама по себе настолько кружила голову, что Дик иногда сбивался с темпа и пару раз чуть не влетел в машину, но ничто не могло затмить его радости. Первокурсник мчался вперёд, в новую жизнь, почти не отягощенный прошлым. Почти.

Если бы не матушка со своими нотациями… если бы не отец, годами ранее позорно уволенный из этого университета… если бы не минимальный проходной балл, который он едва-едва наскрёб…

Нет, не думать об этом. Всё прекрасно и замечательно. Say… Don’t wanna hear you saying, you don’t want me anymore… Но темп Ричард всё-таки сбавил.

«Не думай о матушкиных наставлениях, ты, дурик бровастый! – зазвенел в голове голос Айри. Почему сестра всю жизнь звала его не иначе как бровастым дуриком, Дик не знал и знать не желал. Сама такая. – Ты теперь можешь целыми днями вне дома зависать, так радуйся, идиот! Она тебе больше ничего не сделает…»

От поддержки Айрис стало немного лучше, хотя она и выражала свою сестринскую любовь странными способами. Иногда – через ногти и зубы. Впрочем, бедную сестру можно понять, ей-то с матушкой ещё куковать и куковать… А Дик – свободен! Дик – студент!

Он свернул в свой любимый переулок: Ричард часто гулял по городу один, чтобы как можно позже вернуться домой. Улочка уже проснулась, открылись кафе, заработали магазины, распахнулись окна невысоких домов – в центре чтили старину и не строили совсем уж высоких зданий, не считая ОГУ, конечно же. Проезжая мимо кафе-мороженого «Марианна», Дик невольно притормозил. Сколько воспоминаний, сердце приятно сжалось… здесь ли сама Марианна? Купить ли ему мороженое на обратной дороге? Конечно, купить, ведь он теперь студент – грех такое не отметить!

Take… Go ahead and take me, take my picture, make me richer, rock’n’roll…

Выезжая на шоссе, с которого уже была видна главная башня университета, Ричард зачем-то застрял у ювелирного магазина – неожиданно подумал о подарках для сестёр. Это чуть не обернулось катастрофой, потому что он зазевался и очнулся в последний момент, услышав неприлично близко рокочущий мотоцикл. Дик запаниковал и чуть не потерял управление, перед глазами пронеслось всё – матушка, сёстры, острые ногти Айрис, друг детства Наль, соседские собаки, фигура отца на пороге, «я потерял работу», матушка, Наль… Он уцелел настоящим чудом: мотоциклист лихо, пожалуй, чересчур лихо взял влево, и Ричард врезался только в забор и только колесом. А мог бы – головой, и не в забор, а под чужие колёса.

«Пронесло», – только успел подумать Ричард, слезая с велосипеда и оценивая ущерб. Ноги не гнулись от страха, какой позор…

– Осторожнее надо, юноша, – с весёлым укором сказали ему. Дик обернулся: видимо, не желая бросать первокурсника-неудачника на обочине, мотоциклист отъехал совсем недалеко, наблюдая за ним с расстояния метра или двух.

Хотя откуда ему знать, что Ричард – первокурсник? Вот насчёт второго не поспоришь.

– Простите, – пробормотал Дик и тут же вспыльчиво добавил: – Вы тоже могли бы поосторожнее ехать!

– Да, я много чего могу, – он усмехнулся и снял шлем, и Ричард ненадолго завис, уставившись на красивое, пусть и смеющееся над ним, лицо в обрамлении длинных чёрных волос. Айри бы продала душу прямо здесь и сейчас, окажись она на месте Дика. – Кто там больше пострадал, вы или велосипед? Судиться будем? Когда?

– Нет, всё в порядке, – растерялся Дик. – Корпус немного оцарапан, но это вроде так было…

– Не сомневаюсь, что было. Вы всегда так увлечённо рассматриваете ювелирку?

– Вовсе нет! – почему-то снова вспылил он. – Я вообще не о ювелирном думал!

– На этой улице, – заявил мотоциклист, – можно рассматривать только ювелирку или кафе-мороженое. К слову, загляните как-нибудь в «Марианну», у них с этой недели новое меню и восхитительный щербет. Хорошего дня, юноша, не считайте ворон на проезжей части…

Он унёсся прежде, чем Ричард успел что-либо добавить. Чёрный мотоцикл с характерным рокотом скрылся за поворотом, куда уходило шоссе. Щербет так щербет… Почему-то Дику захотелось догнать этого человека и доказать ему, что он, Дик, завсегдатай «Марианны» и все вкусы уже перепробовал. Вместо этого он, тщательно следя за границами велосипедной дорожки, заспешил в универ. Опаздывать в первый учебный день – дурной тон, даже если ты попал в аварию и, в общем, мог склеить ласты.

========== 2. Ричард ==========

Ричард всё-таки опоздал, и это бесило. Сильнее бесило только то, что старосту курса выбирали как раз в тот промежуток, когда он опаздывал… Валентина Придда Дик видел впервые в жизни и уже люто ненавидел. Судя по взгляду, которым одарил опоздавшего новоявленный староста, чувство оказалось взаимным.

Так что на приветственной речи старшекурсников Дик сидел где-то сзади, ничего не видя и не слыша, зато в весёлой компании: немного одинаковые братья Катершванцы, которых, кажется, никто больше не различал, кроме них самих; Арно Савиньяк, которому явно не сиделось на скучном собрании; дальше Ричард не то чтобы не запомнил, просто взгрустнул. Конечно, это же лучший универ города и страны, а ты чего хотел? Тут такие фамилии на одном ряду сидят, что можно разом утратить веру в человечество. Один Колиньяр чего стоит. Да уж, кто попало в ОГУ не учится…

И Ричард тоже не «кто попало», ведь он прошёл! Взбодрившись, он подключился к перешёптыванию на задних рядах, потеряв всякую надежду разобрать происходящее на сцене.

А на сцене что-то действительно происходило. Вступительную речь господина ректора проспали все – может быть, он и хороший ректор, но говорить Фердинанд Оллар явно не умел. Там запнётся, тут заикнётся, хотя вещи-то произносит правильные: дорогим студентам… наше напутствие… будьте активны и любознательны… вы всегда можете положиться на своих учителей… и старших товарищей… Наверное, речь писал не он, подумал Ричард. Слишком уж велико расхождение между словами и их произносящим.

Опыт старшекурсников был интересен, но Арно рассказывал какую-то городскую сплетню, и Дик предпочёл второе – тем более, на заднем ряду все слушали Арно, не хотелось становиться белой вороной в первый же день. «Не считайте ворон на проезжей части, юноша…» Вспомнилось же… Старшие братья Савиньяка работали в полиции, и поэтому он знал кучу интересных историй. Надо обязательно подружиться, будет что рассказать сестрёнкам! Хотя матушке не понравится… ну, матушке ничего не нравится, что ж ему, не жить теперь?!

– …основ языкознания и прикладной лингвистики, госпоже Катарине Ариго! – Ричард прослушал начало, но теперь никакой однокашник, будь он хоть трижды Савиньяком, не мог его отвлечь. Потому что на сцену вышла такая красавица, что у Ричарда перехватило дыхание – раз и навсегда. Она не была такой яркой и сногсшибательной, как Марианна, но в этой хрупкой фигурке, напоминающей беззащитной цветок, будто бы сосредоточилось всё изящество, вся грация, доступная женщине! А как она скромна… и нежна… Как и все, Дик не слышал ни слова, пока Катарине не принесли микрофон, но он был заворожён одним лишь движением её губ.

– Не смотреть на учительница такой глазами, друг Ричард, – поддел его один из Катершванцев, но Дик не слышал. Дик вообще ничего не видел и не слышал, кроме неё. Так сильно его сердце колотилось разве что во время утренней аварии. Хоть бы из груди не вылетело! Пригодится ещё… ведь он будет предлагать своё сердце этой женщине.

Всё, Ричард уже решил. Это любовь с первого взгляда. Даже если госпожа Ариго не ведёт никаких дисциплин на его курсе, Дик найдёт выход! Он запишется на элективы! Он… он всё сделает ради неё.

– Безнадёжно, – хмыкнул Арно. – Мы его потеряли…

– Как опрометчиво, она ведь ещё не произнесла ни слова, – жёстко откомментировал Придд. Дик ухом не повёл, но запомнил.

– Благодарю вас, – произнесла лучшая в мире женщина, принимая микрофон. К слову, учитель, протянувший его, показался до безумия знакомым… – Теперь лучше слышно?.. Благодарю!.. Завершить нашу торжественную часть хотелось бы не новым, но от этого не менее важным напутствием: будьте смелыми, – негромко, но ласково и, несомненно, с большой любовью ко всем студентам говорила она. – Будьте смелыми, будьте разумными… это – ваше время, ваша молодость… Будьте! – Ричард аплодировал громче всех. Когда овации улеглись, Катарина со слабой улыбкой продолжила: – От имени присутствующего здесь ректора, Фердинанда Оллара… от имени отсутствующего здесь первого проректора, Рокэ Алвы… от имени каждого нашего декана, профессора и старшего преподавателя… Будьте студентами, достойными государственного университета нашего города O.! Удачи!..

***

Ричарду безумно хотелось кинуться к сцене – к Ней, но его удержало сначала нежелание показаться грубым, потом Придд, а потом тот факт, что его уже вынесло общим потоком в коридор, и до сцены было как до Луны. Более того, у Дика было дело, о котором он едва не забыл. Старый друг семьи и лично отца, дядюшка Август, как его называли Дик и Айри, работал здесь в деканате и просил его заглянуть на пару минут. Ричард прекрасно знал «пару минут» Августа Штанцлера, поэтому сначала уточнил у Арно, действительно ли у них есть свободные полчаса. Полчаса были, был даже час – время отводилось для перекуса. Что ж, с ребятами Дик уже познакомился, можно уделить время хорошему человеку! В последний раз повертев головой в поисках прекрасной Катарины, Ричард набрал номер дядюшки Августа, чтобы лишний раз не плутать в стенах универа – а ОГУ был не только величав, но и велик.

В соседнем корпусе, где располагался деканат, отдел кадров и какие-то аудитории, было неприлично тихо по сравнению с основным зданием. Здесь занимались старшекурсники, у них-то уже не было никаких приветственных речей… и где-то здесь был Штанцлер. Несколько раз позорно ошибившись дверью, Дик наконец нашёл нужное помещение и попал прямиком в объятия дядюшки Августа.

– Как я рад тебя видеть, Дикон! – воскликнул Август, хлопая его по плечам. – А вымахал-то как… я не видел тебя с тех пор… – Он сразу помрачнел, и Ричард – вслед за ним. Ясно, речь снова об отце. Дядюшка попытался улыбнуться: – Ладно, не будем об этом сразу… садись, бери булочку. Ты ведь пропускаешь обед из-за меня…

– Это не страшно, дядюшка Август! – заверил его Ричард и не соврал. – Я бы всё равно нашёл время для вас.

– Это ты сейчас так говоришь, – грустно и как-то по-старчески усмехнулся Штанцлер, усаживаясь за стол напротив Дика. – Но запомни, впредь не стоит тратить время, отведённое тебе молодостью, на старика вроде меня. Тихо! Не перебивай, старик есть старик. Итак, поздравляю тебя с поступлением, Дикон – наконец-то лично.

– Фпафыбо больфое, – отозвался Ричард. – Ам… вы не расстроились, что я выбрал точные науки?

– Конечно, нет! Ты волен заниматься тем, к чему лежит душа, Дикон. Это тоже запомни на будущее. – Август задумчиво хрустнул пальцами, затем спросил, оттягивая разговор: – Ты, кажется, опоздал в главный корпус. Что-то случилось дома?

– Нет, всё в порядке. Матушка даже не задержала… это я в аварию попал, – охотно сообщил Ричард и сразу же об этом пожалел.

– В аварию?! Как это вышло?

– Не волнуйтесь так, дядюшка Август, всё хорошо! В итоге я просто немного задел забор… там человек на мотоцикле был…

– Вот как, – непонятно почему прищурился Штанцлер. – И что же, тебе ничего не было за твою беспечность?

– Да нет, – почему-то Дику стало обидно, и он добавил: – Это я виноват, смотрю куда-то не туда, а он мне помощь предложил… и никаких претензий…

– Ладно, главное, что ты цел, – Август отвернулся к окну. – Я буду говорить неприятные вещи, Дикон, но кто-то должен их говорить. В нашем университете происходит масса несправедливых вещей. Я слишком стар, чтобы им как-то помешать… Но учти, всё, всё здесь находится в руках людей молодых, энергичных и влиятельных… дело не только в том, что кто попало сюда не поступает. Здесь кто попало и не работает… И Эгмонт был не «кто попало», но его подставили, вышвырнули, как ненужную вещь. Он был уволен ни за что…

Ричард сцепил пальцы под столом, стараясь держать лицо. Сколько раз он это слышал – каждый раз становилось больно и обидно. Матушка проводила нравоучительные и душеспасительные беседы об отце со скорбным, но жёстким лицом, уверенная в том, что вдолбит в своих детей одно: папу-выгнали-несправедливо-папа-не-виноват, никого не слушайте, никому не верьте, его подставили, и так далее, и так далее…

Но денег не было, новую работу отец не находил, матушка и Айрис продавали своё рукоделие, а Ричард два года разъезжал по городу помощником почтальона. Но сочувствующих отцу коллег, как рассчитывала матушка, в гостях не появлялось. Но лучше не становилось.

В отличие от серьёзной и сдержанной матушки, Август каждый раз переживал всё заново. Он был очень близок с Эгмонтом, поэтому принял половину удара, если не больше, на себя. И каково ему теперь! Отца уже давно здесь нет, а Август остаётся, с теми же людьми, которые оклеветали отца… с теми же людьми, из-за которых в их семье всё пошло не так.

– Я это слышал, дядюшка Август, – деревянным голосом сказал Дик. – Давайте не будем… трогать старые раны.

– Не будем, а придётся, – глубоко вздохнул Штанцлер. – Не только в учительском составе свои тайны, Дикон. Среди студентов тоже поднимает голову… что-то большое и опасное, как дракон. Думаю, в этом ты разберёшься лучше меня. Я не прошу тебя ни во что не ввязываться, ты сам знаешь, что проблемы чреваты отчислением – а ты и так едва прошёл, извини за прямоту. Но я бы хотел, чтобы ты знал, кому твоя семья обязана…

– Ректору, – не выдержал Ричард. – Увольняет же ректор? Я всё понимаю, дядюшка Ав…

– Ничего ректор не делает, – оборвал его Штанцлер. – Прости, но это так. Им вертят, как хотят, всесильные помощники и заместители. Добрый Оллар… он не хотел расставаться с твоим отцом, но его убедили, и довольно жёстко, что выбора нет. Дослушай меня, Ричард Окделл. Человек, стоявший за несправедливым увольнением твоего отца – первый проректор Рокэ Алва. Я не всевластен, не всевластен и господин ректор. Я ничего не смогу поделать, если тебе понадобится помощь. Просто будь осторожен. Надеюсь, что с председателем отдела кадров тебя судьба не сведёт…

– Конечно, – пробормотал Дик и не удержался: – Да какое ему до меня-то дело? Да кому угодно! Я же не отец, я просто студент, и я намерен хорошо учиться…

– Я повторяю, Дикон, – Август поджал губы и через силу продолжал, – Эгмонт был человеком слова и человеком дела, он отлично знал свой предмет, и его любили студенты. Ни одной причины, чтобы выгнать его взашей со всеми последствиями. Но что-то всё-таки крылось в деле несчастного господина Окделла, что…

– Я понял! – слышать, как отца клеймят несчастным, Дику было невыносимо. Так же невыносимо, как и то, что Штанцлер неосознанно употребляет прошедшее время. Да, это так, счастье отец потерял, но не жизнь и не честь. Его дело было правое. – Я всё понял, дядюшка Август, и буду очень осторожен, как вы и просили. Перерыв кончается…

– Конечно, не смею тебя задерживать. – Проводив его взглядом до двери, Штанцлер окликнул: – Дикон!

– Да?

– Будь внимательнее… на шоссе.

– Хорошо, дядюшка Август.

К чему это он? Непонятно… даже не дал про госпожу Ариго спросить. Выйдя из кабинета и потоптавшись на этаже деканата, Ричард вроде бы нашёл лестницу, но его перехватили. Какой-то блондин, красавчик-старшекурсник, судя по всему… с ослепительной улыбкой и интригующим, но в то же время открытым взглядом.

– Ты Окделл, правильно? Можешь не отвечать, знаю, что Окделл. У меня дельце буквально на пять минут…

========== 3. Робер. Ричард ==========

Голова у Робера решительно шла кругом – а это только первый день. Как ни странно, в толпе студентов-первокурсников он выхватил несколько знакомых лиц, в том числе Дика Окделла. Всё-таки хорошо, что у ребят из провинциальной школы, в какой работал Эпинэ, есть возможность поступить в ОГУ! Дальше – сложнее, но первый шаг был сделан, и Робер искренне порадовался за своих бывших – и нынешних – учеников.

Он не пытался держаться Катарины или Матильды, нужно было заводить знакомства самому. Робера уже позвал на чай, а точнее – на кофе, Квентин Дорак: что ему было нужно, новый преподаватель не знал, но собирался узнать. Пока что он разбирался в расписании, которое помогла найти Матильда.

– Ты вот здесь, – ткнула она пальцем в обведённую маркером клеточку. – И, чёрт возьми, Робер, не спускай глаз с нашего засранца Альдо, я тебя умоляю.

– Я понял, – пробормотал Робер. – Но ты правда решила, что он хочет поднять бунт?

– Да он прямо об этом говорит! Уже столько раз в ректорат вызывали, и всё выкручивается, подлёныш… ух, не будь моим внуком, прибила бы.

А может, и так прибьёшь, невольно усмехнулся Робер.

– Но я не понимаю, Матильда… студенческие митинги – дело привычное. Что в этом такого? Побузит и перестанет.

– Робер, я его дольше знаю. Перестанет – это да, но бузить будет так, что мало не покажется. Ты об этом ещё услышишь, и не раз, – подбирая слова, она заговорила медленнее, – просто знай, что не надо нашему треклятому универу ни бунтов, ни митингов. Никаких не надо. И хорошо, если Альдо на этом остановится: нашему оболтусу есть, кого ненавидеть.

Так никакому не надо митингов… Эпинэ удержался от комментария. ОГУ был слишком крут и популярен для того, чтобы в нём ничего не происходило. Но почему именно сейчас? И почему именно Альдо, раздери его лобстер на сотню маленьких альдёнышей?! Да, с другом надо повидаться лично, и как можно скорее.

Они лениво обсуждали грядущую работу: Матильда вводила Робера в курс дела, Робер слушал и запоминал, иногда срывался в воспоминания о школе, но обратно не просился – не при Матильде же. Возможно, дело не только в Альдо. Эта мысль не отпускала сознание Эпинэ. Раз что-то затевается… самое время втянуть Робера. Нет, вряд ли Матильда руководствовалась этим. Женщина просто хочет уберечь внука, или вправить ему мозги, или и то, и другое вместе. В её искренности Робер не сомневался. Но теперь он был уверен, что все кругом недоговаривают. Не забыть: спросить Катари.

– Ав! – неожиданно возвестили с порога. Увидев посреди деканата здорового породистого волкодава, Робер чуть не поседел на месте. Пёс прошёлся по кабинету, деловито, радостно, и начал обнюхивать Эпинэ.

– Да это Готти, – спокойно сказала Матильда. – Собачка нашего литератора, бабника и щёголя. Готти, это свой человек, не лобызай ты его персты разнесчастные!

Роберу очень хотелось сказать что-то вроде «нихрена себе собачка», но он не стал выражаться при женщине. Всё равно эта женщина любого заткнёт за пояс по части изысканных ругательств. Тем временем Готти продолжал инспектировать Робера, недовольно поморщил нос, но всё равно пристроился у его правой ноги, продолжая разглядывать снизу вверх.

– Ещё котик-убийца есть, но вы так или иначе встретитесь.

– В смысле убийца?!

– Кличка у него такая. Одна из, – усмехнулась Матильда. – Как тебе церемония? Катарина пыталась… эм… завлечь аудиторию.

– И у неё вышло, – настаивал Эпинэ. – Видела, как первокурсники рты раскрыли?..

– Дык она пищала, как мышь, то и раскрыли… ладно-ладно, не обижаю я нашу подругу… Знаешь что, иди-ка домой пораньше и выспись. Завтра работать и говорить с Альдо, всё равно он тебя отыщет. По запаху, как Готти.

– Не сомневаюсь, – почему-то вздохнул Робер. Да, выспаться как следует ему и вправду не помешает, но получится ли? Столько нового в один день… – До завтра, Матильда.

Готти важно проводил его в коридор и гавкнул ещё раз – вестимо, на прощание. Робер невольно пересчитал всех, кто должен его «обязательно отыскать», и ему стало жутко.

– Готти, это ты там лаешь? – требовательно спросили из-за двери с табличкой кафедры словесного факультета. – Иди ко мне, хватит концерты устраивать!

Волкодав бодро почесал, куда позвали. Не став следовать за ним, Эпинэ покинул здание, щурясь на закатное солнце. Что ж, утомительно, но весело. Может, он не будет так сильно скучать по тихой и спокойной школе?..

***

«Припарковавшись» около кафе-мороженого, Ричард немного постоял снаружи, пытаясь отдышаться. Он только сейчас понял, как вымотался за день. После нескольких занудных мероприятий они с ребятами куда-то пошли – сначала в парк, потом к реке, потом обратно в универ, чтобы спросить старшекурсников про посвящение в студенты… за всеми этими событиями он совершенно забыл об Альдо.

Магистрант-историк показался ему то ли сумасшедшим, то ли… новым кумиром. Если, конечно, Дик правильно понял, чего от него хотели. Главное он уловил – этот Альдо тоже недоволен увольнением его, Ричарда, отца, и предлагает поучаствовать в чём-то против ректора и проректора… Дик обещал подумать и благополучно забыл. И пока не съест лучшее мороженое в «Марианне» – не вспомнит.

Внутри было приятно и прохладно, как всегда. Проведя день то в толпе, то на солнце, Ричард был счастлив оказаться в такой обстановке. Великолепная Марианна помахала ему рукой из-за стойки – мол, садись за свой столик, Дикон, я сейчас подойду. Дик бы и сам подошёл, но она любила обслуживать клиентов сама… тем более, была уже занята с кем-то ещё. Ричард еле успел поймать стремительно летящую к полу челюсть. Снова он! И мотоциклетный шлем на незанятом столике… Как тесен мир!

– Больше они не появлялись, – щебетала Марианна, подперев щёку рукой. – А вы думали, придут?

– С них станется. Что ж, не буду вас задерживать, это становится неприличным, – Ричард подскочил, как ужаленный, когда его утренний знакомый… поцеловал руку Марианны! И как он сам-то не догадался?! Только поздно уже…

– Да ладно вам, задерживать, – звонко засмеялась Марианна. – У меня всегда открыто, вы знаете… Дикон, ты какое будешь?

Дик не знал, какое у него было лицо, когда их взгляды пересеклись. Что поделать, неприлично красивый мотоциклист всё равно прошёл бы мимо него, да и обернулся слишком резко… Он прищурился, узнавая Ричарда, и неожиданно широко улыбнулся:

– Блистательная Марианна, этому молодому человеку – ваш щербет. За мой счёт.

– Очаровательно, – обрадовалась Марианна. – Люблю, когда вы в хорошем настроении… жизнь лучше становится!

– Вы не поверите – я тоже это люблю. Хорошего вечера, господа, – он вышел раньше, чем Дик успел очухаться. В смысле – за счёт? А как же он расплачиваться будет?! Не зная, что делать, Ричард пересел поближе к Марианне.