Текст книги "Ханаанский блюз (СИ)"

Автор книги: Karinana25

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Я закупился довольно быстро, и поехал домой, где меня уже ждал у пустого холодильника Курт.

– Миха – сказал он, когда я закидывал покупки в холодильник и на полки кухонного шкафа – вчера вечером сюда приходил твой болван.

– Гай? – уточнил я.

– Он самый.

– Что он от тебя хотел? – спросил я, как во мне зашевелилось глухое раздражение.

– Почему ты думаешь, что он хотел что-то от меня? – с интересом спросил дед.

– Потому что он знал, что я не буду вечером дома – видел меня до этого у своего брата – ответил я.

Дед уселся на свой любимый кухонный стул у стены, сложил руки на груди.

– Он под большим секретом рассказал мне некую историю шестилетней давности – сказал он – упирая на то, что именно его брат был в ней главным преступным элементом, а мой внук – невинной овечкой, которую надо немедленно спасать.

Я не знал, смеяться мне или плакать.

– Что же мне делать? – сказал я – если завтра он пойдет и расскажет это отцу… – представив себе это, я побледнел. Отец уж точно не будет держать это при себе. Если узнает он – то мы с Дори точно сядем.

Я посмотрел на деда. Лицо его было очень сосредоточенным.

– Я поговорил с ним. Спросил, не понимает ли он, что его откровения рано или поздно приведут вас с его братом в тюрьму.

– А он?

– Он сказал, что рассказал об этом только мне, и дальше меня идти не собирается. Но я так не думаю, Миха.

– И я – прошептал я.

– В мое время, я просто задавил бы его потихоньку в каком-нибудь безлюдном переулке – сказал дед очень спокойным голосом.

Я промолчал.

– Так что решайте со своим ублюдком, что делать дальше – заключил Яков.

– Спасибо, что сказал – сказал я – я поеду к нему сейчас. Мы будем думать.

Дори, не произнес ни слова, пока я пересказывал ему всю историю.

Потом сказал:

– Твой дед прав. Если можно было бы его задавить, я бы так и сделал.

– Нет – жестко сказал я.

– Завтра он расскажет твоему отцу, послезавтра – родителям Альхади.

Я представил лицо Джеймса, если он узнает о том, кто убил его сына, и подумал, что и сам сейчас застрелил бы Гая, если бы мог.

– Вставай, мы едем к нему – перебил мои мысли Зелиг.

По дороге к брату Дори набрал его номер на телефоне.

– Я буду у тебя через минуту. Открой ворота стоянки – отрывисто бросил он в трубку.

Гай открыл нам дверь, не особо удивленный. Мы прошли в знакомую мне гостиную, как всегда выглядевшую, как фотография из журнала о дизайне интерьеров.

– Рад видеть тебя, Миха – сказал Гай – чего не могу сказать о своем брате.

– Дед Розенберга уже рассказал ему, как хорошо ты держишь язык за зубами – сказал Дори ядовито.

– Я рассказал ему, потому что прекрасно понимал, что он уже все знает – парировал Гай.

– А кто ещё, по-твоему, знает? – спросил я, еле сдерживаясь.

Гай перевел взгляд на меня.

– Я уже сказал, что не собираюсь причинить тебе вреда.

– Зачем ты пошел к моему деду? – спросил я

– Хотел, чтобы он понял, с каким человеком ты спишь – ответил тот.

– Он знает – сказал я – ничего нового ты ему не открыл.

– А ты сам знаешь? – спросил меня с горечью Гай – посмотри на него и на себя. Он же классический социопат. Он тебя использовал, заставлял молчать столько лет о том, что там случилось. Тебе не надоело ещё его покрывать?

Я открыл рот и точно так же закрыл.

Перевел взгляд на Дори. Тот казался растерянным не меньше меня.

– Гай – сказал я мягко – что произошло в тот день, по твоей версии?

– Ты знаешь это не хуже, чем я – ответил он устало – вы вломились в дом, чтобы отомстить за Томера. Увидели двоих, спускающихся с верхнего этажа. Дори застрелил обоих, не ожидая, что второй будет обычным парнем из богатенький иерусалимской семьи. А потом убедил тебя, единственного свидетеля…

– Не так – прервал его я.

– Миха – тихо сказал Дори.

– Если бы это было так – сказал я – все было бы куда легче и проще.

Гай ждал.

– Стрелял я – сказал я через силу – Альхади был моим парнем. Я убил его случайно, не зная, что он будет там. Твой брат… Он, а не я, покрывал это убийство все эти годы.

В комнате наступила мертвая тишина.

Гай смотрел на меня, не отрываясь.

– Это правда? – наконец сказал он.

– Да – обречено сказал я. Подумал, что своими руками подписал себе приговор. У Гая есть полное признание моей вины – и теперь ему больше ничего не надо доказывать. Мой дед прав – я болван.

Гай закрыл руками лицо.

– Выметайтесь – сказал он наконец – скорее, чтобы я вас больше не видел.

– Гай – начал Дори.

– Если беспокоишься за своего ненаглядного Миху, можешь быть спокоен – я не буду никому ничего говорить. Если бы я знал все это раньше, то уж точно не пошел бы к его деду. И уж точно не пытался бы возобновить наши отношения. Катитесь ко всем чертям. На работу можете приходить, я не собираюсь вас увольнять, переведу вас обоих в ближайшие пару недель в другой филиал – не хочу больше видеть ваши лица.

Я посмотрел на Дори.

– Пошли – одними губами сказал он. Я кивнул.

Мы вышли, не прощаясь.

В машине я посмотрел на Зелига.

– Теперь он уверен, что мы оба – психопаты.

– Социопаты – поправил он меня.

Я пожал плечами. Час от часу не легче.

– Думаешь, он на самом деле оставит нас в покое? – спросил я.

– Теперь практически уверен, что да. Тебе он объявит тотальный бойкот со своей стороны, так что, если ты все же надеялся на какое-то продолжение, можешь об этом забыть.

Я искоса посмотрел на Дори. Впервые за последние несколько недель он выглядел расслабленным и довольным.

– Я рад, что ты рад – ответил я ему кротко.

В ответ он рассмеялся и хлопнул меня по плечу.

– Хватит страдать, Розенберг. Поехали ко мне, устроим незабываемый уикенд у меня дома.

Я постарался скрыть улыбку, услышав от него любимое напутствие моего деда.

Вспомнил то, что мне сказал однажды Курт:

«В этом мире должен быть хоть один человек, который будет знать, кто ты есть на самом деле.»

Теперь таких людей в моей жизни было двое.

Конец первой части

========== Часть 2, Глава 12 ==========

Гай сдержал свое обещание: в самом начале недели мы с Дори получили официальные уведомления, что компания в течение двух недель переводит нас в филиал в Рамат-Гане. Хотя для Дори это было своего рода наказанием – мы, по сути, были сосланы и из главного офиса компании, и из «Государства Тель-Авив», для меня это являлось идеальным выходом из патовой ситуации – с глаз долой, из сердца вон. И к тому же я продолжал работать по специальности, что было для меня немаловажным фактом.

Сам директор на меня с тех пор даже не взглянул, как, впрочем, и на своего брата. Нас обоих это более чем устраивало – пристальный интерес Гая в течение последнего года меня изрядно утомил.

Родители, узнав о моём переводе, недоумевали.

– В чём ты так проштрафился? – спросил меня с упрёком отец, едва услышав новость по телефону.

– Ни в чём. Это было моим решением, – соврал я. Сначала хотел схулиганить и сказать, что мой начальник ссылает меня из-за моего отказа вступать с ним в нерабочие отношения, но понял, что слишком дорого за это заплачу: отец наверняка перевернёт горы, чтобы покарать не в меру похотливого директора, а Гай в таком случае мог бы и не смолчать.

Отец мне не очень поверил, но и с дальнейшими расспросами не лез.

Из нынешней моей квартиры ездить на новую работу стало совсем неудобно. Зато Дори жил по пути, и через некоторое время я обнаружил, что вместо того, чтобы возвращаться после работы домой, еду к нему, предварительно запасшись одеждой на пару дней вперёд, а дома появляюсь лишь набегами.

Через три недели такой жизни дед спросил меня, не хотел бы я разъехаться.

– У моих квартирантов скоро заканчивается договор на съём, и я могу вернуться к себе.

– Зачем?

– Такими темпами ты скоро прочно поселишься у своего «бесславного ублюдка», а одному мне эта квартира велика.

Я подумал и попросил деда не торопиться. Сам я никуда переселяться не спешил, и Дори тоже. В отличие от обычных пар, мы не собирались жениться, заводить детей и брать ипотеку, да и нынешняя частота встреч с ним меня вполне устраивала. Но и оставлять деда одного так, как сейчас, я не мог.

Надо было что-то решать, но пока я не был уверен ни в чём – так как твёрдо помнил слова Гая и соглашался с ними – никто не гарантировал, что через пару месяцев мы с Дори всё ещё будем вместе.

На новой работе мне нравилось больше, чем в прежнем офисе. Людей было меньше, атмосфера – теплее и спокойнее, а ещё мне дали персональный кабинет, без соседей. Это было непривычно, поначалу неудобно – мне приходилось то и дело выходить или звонить, чтобы поговорить со своими коллегами из того же отдела – но, когда я привык, мне скорее понравилось. Работы здесь было, как ни странно, куда больше, чем в главном офисе, но она была интереснее.

У Дори, как у замдиректора, был кабинет попросторнее, с видом на Алмазную биржу. Сам он влился в новую работу и в новый коллектив легко и просто. Он не наводил мосты, не вел светские беседы, но тем не менее его очень скоро приняли как долгожданного руководителя. Сам директор филиала, Алон Зееви, большей частью занимался иностранными клиентами, и Дори взял на себя большую часть обязанностей директора.

Таким образом оказалось, что свободного времени у нас двоих просто не осталось.

В новом офисе за нашими спинами поначалу шептались: ситуация была внештатная. Ссылка двоих сотрудников из центрального производства на периферию подразумевала какой-то скандал, и все пытались узнать, что же там произошло.

Я быстро отшил нескольких любопытствующих и с облегчением убедился, что Дори тоже принял меры, уволив сразу двоих самых злостных сплетников – благо, политика компании позволяла увольнение по именно этой причине.

Шепотки прекратились, оставшимся сотрудникам мы сразу стали неинтересны, и рабочий ритм через некоторое время наладился.

В сентябре Дори получил уведомление на внеплановый призыв на неделю.

Я сидел в его спальне на застеленной кровати и молча наблюдал за тем, как он складывает вещи в рюкзак.

– Без тебя там скучно, – пожаловался он, проверяя, положил ли достаточно маек.

Повернулся ко мне и осёкся. Бросил рюкзак, сел возле меня.

– Хочешь призваться обратно? Я смогу это устроить, – предложил он.

– Чтобы вытаскивать тебя за уши из переделок? – ответил я кисло.

– А кто ещё, если не ты?

– Не хочу, – покачал я головой, – то, что было весело в двадцать, в тридцать уже не радует.

– Думаешь, меня радует? Или ещё кого-то из взвода? – возмутился он.

– Мне там нечего делать, – попробовал свернуть я тему, – но тебе желаю повеселиться.

Он хмыкнул.

– Тоже считаешь меня ублюдком?

– А что, нет? – спросил я с горечью. – Мы оба совершали не особо законные вещи в армии.

– Что, например? – поинтересовался он.

– Например, когда… – я сглотнул, мне не хотелось даже вспоминать о том случае, не то, что говорить этого вслух. – Когда поймали того… И надо было узнать, где вход в туннель.

– Если бы мы не узнали, – сказал Дори тихо, – половины нашего взвода не было бы в живых. Они устроили там такую ловушку, что мы с тобой сами бы не выжили. И почему ты начал вспоминать это сейчас? Думаешь, я только и занимаюсь во время призыва, что пытаю людей?

– Нет. Но тогда я мог хотя бы…

– Хотя бы контролировать меня? – завершил он недосказанное. – Тогда возвращайся и продолжай в том же духе. Я только за.

– Если я это сделаю, ты, наоборот, расслабишься. И рано или поздно всё и правда закончится закапыванием трупа. И ещё вопрос, чьего, – горько сказал я.

Он опустил голову, глядя в на носы своих армейских ботинок.

– Что предлагаешь? – спросил он, наконец. – Уйти я оттуда не могу.

Я пожал плечами.

– Ничего не предлагаю. Просто будь осторожен.

– Хорошо, – с облегчением сказал он. Поднялся с кровати и продолжил копаться в рюкзаке.

На том наш абсолютно бесполезный и бестолковый разговор был закончен.

Но я облегчения не чувствовал.

Его недавнее предложение вернуться в армию – резервистом, разумеется – не шло у меня из головы.

Теоретически, такое можно было проделать, и такое случалось. Правда, нечасто.

Практически – я не видел ни одной причины так поступить, кроме как действительно для присмотра за Дори. Но…

Я мог бы обманывать себя и говорить себе, что он в безопасности. Но прошлогодний случай с пистолетом доказывал обратное.

И ещё звонок от Двира, пару месяцев назад.

Двир, тот самый товарищ, что подошёл ко мне на кладбище во время дня поминовения, позвонил мне в конце июля. Мы с Дори как раз занимались переходом в нынешнюю компанию, и я был немного рассеян. Но мы всё же поговорили.

– Ты ещё помнишь то, что я сказал тебе тогда, на могиле Томера? – спросил он.

– Помню, – ответил я неохотно.

– Если ты ушёл, думая, что кто-то из наших тебя в чём-то может обвинить, то зря.

– Я ушёл не из-за этого, – я был краток.

– Я понимаю, что подробностей не будет – и это твое дело, – помолчав, сказал он, – но хотел кое-что добавить.

– Что?

– Это касается Дори. Вы же и во время срочной службы влипали в разные неприятности?

– Да, – сказал я, – но это было давно. Мы были юными идиотами.

– Были? – услышал я смешок Двира. – Насчёт тебя – поверю, что ты мог измениться. Но он…

– Что с ним? – спросил я, насторожившись.

– Если честно, весь последний год он ведёт себя так, словно для него закон не писан, – видно было, что Двир не хочет говорить лишнего по телефону.

– В резерве? – уточнил я непонятно зачем.

– Да, во время учений. Ну и на поле тоже. По телефону не хочу говорить.

– Почему бы тебе ему этого не сказать напрямую? Ты же зам командира, – удивился я.

– Я пытался. Мы пытались. Когда ты был с нами, то ещё как-то мог держать его в узде. Жаль, что ты ушёл.

– Он большой мальчик, – возразил я, – сможет сам со всем разобраться.

– Я слышал, что вы работаете вместе, – отозвался Двир. – Если вы общаетесь, может, поговоришь с ним об этом?

– А если он спросит, откуда я знаю?

– Мне нечего скрывать, – ответил он.

Через пару недель оказалось, что Двир был так откровенен, потому что в августе он переезжал жить в Австралию – достаточно далеко, чтобы взбешённый Зелиг не смог бы при всем своем желании до него добраться.

А вот наша беседа на опасную тему с Дори прошла далеко не мирно. Но именно в тот раз впервые прозвучала эта идея – о моём возвращении в состав резерва.

Я чувствовал, как всё во мне сопротивляется этому. Я не хотел больше таскаться на призывы, получать вызовы в самые неожиданные и неудобные моменты, влипать в неприятности и вытаскивать из них Дори. Не хотел палаток, спальников, автомата, армейской еды, скуки и ещё много чего, что я уже успел забыть.

Кроме того, то, что в двадцать лет не оставляло следа в моей душе, сейчас было бы для меня невозможным. Я вспоминал наши выходки, которые давно уже похоронил на дне памяти, и не мог поверить – неужели это были мы?

В идеале я хотел бы, чтобы Дори, как и я, ушёл бы оттуда. Но он не то, что не думал об уходе, а наоборот – метил на место командира роты.

*

Зелиг вернулся через пять дней, целый и невредимый, с кучей новых баек и сплетен.

Мы сидели в креслах в его гостиной, пили пиво и обменивались новостями – он про парней из взвода, я про работу.

– В марте будет большой призыв, скорее всего, я уже возьму себе нашу роту, – сказал он будто между прочим.

– Придётся тебе стать солидным ротным командиром, никаких больше хулиганств, – усмехнулся я.

Он не ответил, и я насторожился.

Он заметил это.

– Буду участвовать в разработке мартовской операции, – сказал он неохотно.

– Охренеть, – пробормотал я. Это на самом деле было круто.

Он устало потёр глаза.

– Жарища там была… Все глаза себе сжёг на этом солнце.

Я молча смотрел на него и понимал, что сейчас скажу то, что говорить не хочу.

– Насчёт того, о чём мы тогда разговаривали…

– Да? – рассеянно переспросил он.

Я вздохнул. Всё-таки я идиот. Куда я лезу?

– Поговори с связным офицером насчёт того, как именно я смогу вернуться в часть.

Он посмотрел на меня, словно не верил своим ушам.

– Ты же не хотел этого.

– Сейчас хочу, – соврал я.

– Не верю.

Я пожал плечами.

– Что ж, тогда проехали.

Он задумчиво провёл пальцем по губам. Наверное, пожалел, что слишком сильно надавил. Видно было, как ему хотелось, чтобы я вернулся.

– Слушай, если хочешь, я устрою тебе встречу с нашим комбатом и связным. Поговори с ними. За шесть лет в батальоне много чего изменилось. Может, тебе понравится?

– Может быть, – покладисто ответил я.

– Про тебя спрашивали, – вспомнил он.

– Кто? – поинтересовался я.

– Зоар из второго взвода. Помнишь его?

Я помнил. Помнил очень хорошо.

Потому что с Зоаром я испытал первый поцелуй с парнем, первую взаимную дрочку, и ещё несколько «первых» опытов, хоть мы так и не добрались с ним до главного. Как раз тогда я расстался со своей первой девушкой, родители объявили, что переезжают в Бней Брак, и в голове у меня была полная каша.

Дори слегка наклонился ко мне, всматриваясь в мое лицо.

– Вижу, что вспомнил, – сказал он негромко.

Я даже не пытался что-то скрыть. Всё и так было понятно. Хотя бы потому, что это Зелиг застукал нас за поцелуями во время охраны базы и влепил каждому месяц невыезда. При этом позаботился о том, чтобы в расписании дежурств мы бы ни разу за этот месяц не пересеклись.

– Ревнуешь? – констатировал я явный факт.

– Если мог бы – выгнал бы его из батальона, – честно ответил он, и мы рассмеялись.

– Ну так что? – вернулся он к основной теме.

– Я поговорю с взводным, дай мне его телефон.

– Её, – поправил меня Дори, – поговори с ней в воскресенье, а я прозондирую почву с комбатом.

– Договорились, – теперь, когда решение было принято, я уже не жалел. Слишком поздно.

Дори снова потёр покрасневшие глаза, и я спохватился.

– Я поеду сегодня домой, а ты отдыхай, – сказал я, поднимаясь с кресла.

Он перехватил мою руку.

– Куда? Я с тобой ещё не закончил.

– Ты в состоянии сейчас хоть пальцем пошевелить? – хмыкнул я.

– Я не видел тебя всю неделю. Я в состоянии на что угодно, лишь бы уже трахнуть тебя, – выдохнул он мне на ухо.

В дальнейших уговорах я не нуждался и скоро уже плавился под его жаркими поцелуями. Сегодня ему было не до нежностей – он вошёл в меня практически сразу же, и я крепко сжал зубы, чтобы не показать боли – мне тоже не хотелось обычных ласк этим вечером. Хотелось чувствовать боль, и так же причинять её и ему. Повинуясь импульсу, я слегка сжал ему горло рукой, так, что его кадык уперся в мою ладонь и дёрнулся под ней, когда он сглотнул. Но он не отнял от себя мою руку, даже когда я сжал пальцы ещё сильнее. Только его движения во мне стали резче, а дыхание – тяжелее.

– Ещё – прошептал я, подаваясь ему навстречу.

Он закусил губу, на секунду остановившись, словно собираясь с духом. Я на пробу сжал пальцы ещё сильнее – он не остановил меня и сейчас. Вместо этого в его взгляде полыхнул огонь, какого я раньше не видел. Похоть, голод, тоска – это ошеломило меня, и я отвёл глаза, чтобы не видеть его слабости.

Он сдавленно зарычал, и то, что последовало за этим, иначе как «еблей», назвать было невозможно. Раз за разом он яростно врывался в меня, что-то шипя сквозь зубы, его рука двигалась на моем члене с бешеной скоростью, и я, разумеется, не мог долго продержаться в таком темпе. Рука моя всё ещё была на его глотке, и я не отпускал его, даже чувствуя, как изливаюсь ему на пальцы, а потом и он догнал меня – вжимаясь кадыком в мою ладонь, издавая сдавленные полувсхлипы-полустоны, и потом замерев, чтобы хоть немного перевести дыхание.

После того, что произошло, разговаривать нам не хотелось. Я понял, что за эти пять дней случилось что-то, чего он мне не расскажет никогда. Закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на горячую боль в заднице, слушал его дыхание и знал, что он тоже не спит.

С той ночи всё пошло под откос.

*

Каким-то образом Зелиг смог выкроить время для разговора с армейскими чинами, связная описала мне весь процесс восстановления в резерве, и я, скрепя сердце, принялся за дело.

Дед, узнав о моём решении, когда я приехал домой после особо тяжёлого рабочего дня, вздохнул.

– Какого чёрта, Миха? Зачем тебе эта армия?

– С каких пор ты стал таким пацифистом? – попытался я свести всё к шутке.

– Каким, к чёрту, пацифистом? Я не хочу, чтобы он снова тебя впутывал в свои выходки.

– С чего ты взял, что он вообще что-то подобное сделает?

Дед взял с вазы на столе большое зелёное яблоко, покрутил в руках.

– Потому что помню пару твоих историй из армии. Ты мне мало что рассказывал, да и сам тогда, судя по всему, не понимал, по какому тонкому льду вы ходили. Теперь хоть понимаешь?

Я промолчал.

– Я не думаю, что он изменился, – сказал дед, – и боюсь, что если что-то случится, то затянет и тебя.

– Я для того и возвращаюсь, чтобы он взял бы себя в руки, – ответил я.

– А какого чёрта это тебе нужно? – дед положил яблоко обратно в вазу.

– Не хочу, чтобы с ним что-то случилось.

– Думаешь, твоё присутствие там что-то изменит? Вы просто попадётесь вдвоём, – сказал с горечью Яков.

Я вздохнул.

– Я не могу пообещать, что ничего не случится. Но если я буду там – то риск будет меньше. Я буду очень осторожен, Курт. Честно.

Дед грустно покачал головой.

– Совсем ты голову потерял из-за него, Миха. Что ты там решил насчёт квартиры?

– Давай подождём ещё год? – предложил я. – Пока что я не вижу нужды в переезде.

– Как скажешь, – ответил он, – надеюсь, что доживу до тех пор.

– Ты так мечтаешь от меня избавиться? – спросил я, улыбаясь. – Даже к бесславному ублюдку готов меня сплавить?

– Хочу хоть на старости лет увидеть, что с тобой всё в порядке, – ответил он, не улыбнувшись.

Я не ответил, но сердце моё дрогнуло от жалости к нему.

*

В середине сентября начался сезон свадеб, и я был приглашён на свадьбу Неты из головной компании и ещё на одну – моего двоюродного брата.

На первую свадьбу мы с Дори пошли вдвоём. Хупа была под открытым небом, в живописном поселке где-то в часе езды к югу от Тель Авива.

Гостей было немного, всего человек сто. Столы были расставлены прямо на траве, тут и там алели ягоды на кустах боярышника, источали одуряющий аромат грядки шалфея, лимонника и перечной мяты, а невдалеке шуршала эвкалиптовая роща.

Нета и Лави радушно приветствовали нас, а потом отвлеклись на других гостей.

Я набрал себе на тарелку всяких свадебных закусок, которые подают перед основным угощением, захватил бокал с вином и отошёл в сторону, к высоким столикам у дальней стены. Больше всего мне не хотелось столкнуться с Гаем, которого Нета тоже пригласила.

По закону подлости, он оказался неподалёку и сразу же меня заметил.

Какое-то время он молча смотрел на меня, думая, подойти или нет.

Потом решился и направился в мою сторону. Я мысленно застонал, но было поздно метаться.

– Привет, – бросил он мне. – Дори тоже тут?

– Да, где-то бродит.

– Как тебе на новой работе? Нравится?

– Спасибо, всё неплохо.

– Я слышал, он увольняет людей?

– Увольняет, – ответил я, надеясь, что мои односложные ответы быстро исчерпают беседу.

Он опустил голову, потом поднял на меня глаза, и я увидел в них нешуточную боль.

– Миха, – тихо сказал он, – ты понимаешь, что разбил мне сердце?

– Я тебе ничего не обещал, – так же тихо отозвался я.

– Я не говорю об этом, – перебил он меня. – То, что ты… Неужели ты всегда был таким же, как он?

– Ты поклялся, что не будешь об этом говорить, – прошипел я, – а сейчас решил обсудить эту тему прямо тут, при целой сотне людей?

Он меня будто и не слышал.

– Как ты живёшь с этим? – спросил он. Я понял, что этот вопрос, скорее всего, не даёт ему покоя уже несколько месяцев.

– Как видишь, я пять лет сидел дома безвылазно.

– А теперь?

Я пожал плечами.

– Ты не думаешь об этом? – спросил он настойчиво.

– Думаю каждый день, – глухо сказал я, – спасибо за приятную беседу. Именно то, о чём мне всегда хотелось поговорить на свадьбе.

Он открыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но передумал.

Я поставил тарелку и бокал на столик – аппетит пропал напрочь – и отошёл от Гая, надеясь, что больше он не приблизится.

На хупу смотреть у меня не было уже никакого желания. Я потихоньку отошёл в заросли подальше от всех, сел на прохладную каменную скамью, всю в пятнах лишайника, и принялся бездумно обрывать листья с какого-то куста, стараясь загнать поглубже в душу всё то, что вылезло на поверхность после слов Гая.

Где-то через час я наконец немного пришел в себя. Слава Богу, меня никто не искал.

Вышел и увидел, что церемония уже закончилась, и теперь все выстроились в очередь под навес хупы, чтобы ещё раз лично поздравить новоиспечённых супругов.

Я подумал, что подходить с таким настроением к новобрачным будет не лучшей идеей, и остался стоять на месте.

Ко мне подошёл Дори.

– Видел Гая? – спросил он.

– Видел, – коротко ответил я.

– Он тебе успел уже что-то сказать?

– Да.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Будешь страдать?

Я невольно улыбнулся.

– Уже настрадался.

– Тогда пошли за стол, я специально попросил Нету, чтобы нас посадили как можно дальше от него. И только не говори мне, что не голоден.

Я понял, что на самом деле очень голоден – так и не успел попробовать ничего с той тарелки. Чёртов Гай.

Дори подтолкнул меня к столам, и на том эпизод с его братом был забыт.

Вторая свадьба была в обычном зале торжеств, в присутствии трехсот гостей – обычное среднестатистическое мероприятие, которое не оставило у меня никаких воспоминаний. Дори со мной не пошёл, так что я просто провёл весь вечер в компании своего старшего брата, Дана. Он тоже пришёл один, жена осталась в этот раз дома с детьми.

– Что у тебя нового? – спросил он, пока я сражался с увесистым стейком.

– Всё как всегда, – мысленно я уже готовился к обычной обработке «когда наконец соберёшься жениться».

– Дед здоров? – спросил он меня вместо этого.

– Здоров, передаёт привет, – автоматически приврал я. Дед никогда не передавал никому приветов.

Он кивнул, и на том наша беседа закончилась. Я не стал задерживаться и улизнул, не дожидаясь десерта.

Чем дальше я продвигался в процессе восстановления в резерве, тем напряжённее становились наши с Дори отношения. В октябре он поехал на три дня на краткосрочные сборы – скорее всего, подготовку к операции в марте. Вернулся он в отвратительном настроении, сказал, что будет очень занят, и какое-то время мы виделись только на работе.

В середине ноября меня наконец официально вписали в список роты (той самой, которой собирался командовать Дори) и сообщили, что пошлют мне вызов на мартовские сборы в январе.

Вечером я показал своё новенькое удостоверение резервиста Зелигу – после долгого перерыва мы встретились после работы у него дома.

Он повертел карточку в руках, передал мне.

– Надеюсь, что не начнёшь мне мораль читать прямо на стрельбище? – сказал он.

Я, усталый и невыспавшийся после труднейшего отчёта на двухстах страницах перед концом года, разозлился. Какого чёрта? Почти четыре месяца он толкал меня к этому моменту, а теперь, по сути, обозвал занудой.

– Нет, но и в твои игры я играть там не собираюсь, – ответил я.

– Какие игры? – ответил он недовольно. – Иногда мне кажется, что ты считаешь меня кем-то вроде Менгеле и Пиночета в одном флаконе.

– Не считаю, – устало сказал я.

– Я не всегда действую по учебнику, но я не пытаю, не мучаю и не убиваю без нужды, – отчеканил он.

– А другие из взвода о твоей философии знают? И что по нужде ты убьешь и будешь пытать кого угодно? – спросил я зло.

– Ты стал одним из этих? – спросил он. – Прекраснодушных жителей северного Тель Авива?

– Нет. – сказал я, – но ты лезешь на рожон. Двир заметил. Не сегодня-завтра увидят и остальные.

– Так ты заботишься о том, чтобы меня не поймали? – уточнил он.

– Не только, – ответил я.

– Волнуешься о несчастных, которые пристрелили Арона? Или о том бедненьком парне, что кинул в Томера бетонный блок?

– Нет. Просто не хочу, чтобы ты повторил свой подвиг десятилетней давности.

– Это мне говорит потомок нацистского офицера, у которого руки по локоть в крови, – усмехнулся он.

– У кого именно? – уточнил я, внутренне сжимаясь и понимая, что этот разговор надо было закончить ещё десять минут назад.

– У вас обоих, – ответил он, смотря мне прямо в глаза, – будто ты сам не знаешь.

Меня будто ослепило злостью, которая, как лава, выплеснулась из моего сердца и ударила в голову. Не в силах больше сдерживаться, я со всего маху ударил его кулаком в челюсть.

Он упал, но откатился, прежде чем я успел пнуть его в бок, сразу же вскочил на ноги и сгруппировался, встав в боевую стойку.

Я покачал головой.

– Не собираюсь с тобой драться, – сдёрнул со стула свою рабочую сумку и вышел из его дома.

========== Глава 13 ==========

Глава 13

Со стороны наш с Дори конфликт был практически незаметен: на работе мы и так не пересекались, а теперь вообще постарались свести все контакты к нулю. Я в очередной раз поверил в мудрость тех, кто запрещает романы на рабочем месте. Как же мне было трудно…

В отличие от прошлого раза, с Гаем, когда мне было всего лишь немного досадно и неприятно, и я в основном опасался продолжения его расследования, теперь все было куда тяжелее. Я с трудом выносил его присутствие, в то же время глуша в душе тоску и беспокойство. Он же в свою очередь всячески старался меня избегать – как и его брат до этого. Наверное, судьбой мне было написано не ладить с Зелигами.

Первого декабря я взял на работе отгул и поехал на годовщину смерти Арона на кладбище. Вспомнил, как год назад стоял на этом же месте, а Дори маячил за моим плечом, и в рюкзаке его уже тогда был пистолет, которым он расправился с убийцей Арона – без суда и без следствия.

Я подумал, что все, по сути, началось с того пистолета. Не с Гая, не со смерти их отца. В тот момент, когда я вновь согласился прикрыть его очередное самоуправство – я открыл ящик Пандоры, который был закрыт добрых десять лет.

Я вспомнил ту весну, мне ещё не было и двадцати двух. Это был мой последний год в армии, и я просто хотел дослужить его как можно спокойнее. Но мне не довелось, как и всем, кто находился в армии в то время.

Именно тогда я в первый раз убил человека. Вооруженного, опасного. Я помнил все – до последней мелочи. Не могу сказать, что мучился этими воспоминаниями – иначе не смог бы служить в боевых частях. И потом мне пришлось убить ещё не раз.

Но это была какая-никакая, но всё-таки война, и нас готовили к этому – и физически и морально.

То, во что нас ввязал Дори немногим позже этого, было совсем иным.

Да, он сделал то же самое для меня – шесть лет назад. И может быть, я до сих пор должен был быть обязанным ему за это.

Но я не хотел больше повторения того, что было почти десять лет назад. И не хотел вспоминать об этом. Не сейчас, не на могиле друга.

– Миха? – услышал я за спиной полузабытый голос и вздрогнул от неожиданности. Обернулся и увидел Зоара Паита, своего первого… партнера по экспериментам.

Назад к карточке книги "Ханаанский блюз (СИ)"