Текст книги "...и зелень глаз (СИ)"

Автор книги: Jean Sugui

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Витарр начал водить пальцем по разложенной карте, думать, планировать, прикидывать все варианты. В этом он всегда был мастер.

– Сколькие из вас могут сражаться? – подался вперёд Адам.

– Среди нас много женщин, их я не пущу под мечи. Но наших парней хватит, чтобы сравнятся с дворцовой стражей, – проговорил Витарр, прикидывая план.

– Я могу привести своих людей.

– У тебя есть люди, Адам? – удивился Ивор.

– Я рыцарь, у меня свой отряд.

На этих словах Ивор воодушевлённо присвистнул.

– Не настолько много, – спустил его на землю Адам. – Я сейчас не в армии. Новый генерал был рад от меня избавиться и принял мой отпуск, но большинство моих солдат всё ещё на границе. Они бы не успели, даже если бы попытались. Но кое-кто отправился в увольнение со мной. Некоторые из них – в столице. Я смогу отыскать их. Их немного, но я знаю их несколько лет, они надёжные парни.

– Да это великая подмога! – воодушевился Ивор.

– Я не знаю, все ли они захотят ввязываться в это дело. Всё-таки теперь мы не с Норслендом воюем, а против своих. Но королеву они уважают и помнят, что она сделала в последнюю войну. Сколько-то да согласится.

– Большая часть дворцовой стражи будет охранять пустые повозки, как сегодня. Они поедут широкими дорогами, но в той части города их много. Возможно, они поедут теми же путями, что и сегодня, а может и, нет, – Витарр провёл пальцем по нескольким из них. Никто не знал город так, как он.

«Вот почему Витарр только наблюдал сегодня, – подумал Ивор. – Он уже тогда начал строить план – с разведки. Молодчина».

– Сегодня они все ехали окольными путями, – неуверенно вмешался в разговор Ховар. Он следил за одной из повозок.

– Однако настоящая повозка приехала на площадь первой.

– Когда станет ясно, которая настоящая, нападать на неё будет поздно.

– Зато, когда настоящая подъезжает на площадь, остальные ещё петляют. Они дают достаточно времени настоящей, чтобы приехать, а потом отгоняют пустые, и их охрана присоединяется к караулу на площади. Вот их-то и надо будет задержать, – сказал Витарр.

– Зачем задерживать пустые повозки? – не понял Ховар.

– Не сами повозки, а их стражу. Если они доберутся до площади, нас задавят числом.

– Нас не хватит на все повозки, иначе бы мы спасли королеву ещё до площади. Помните, как было с Робером? Один их солдат стоит троих наших!

– Поэтому слишком делиться не будем. Стражу повозок надо будет только отвлечь, а не сражаться с ними. Это надо сделать малыми силами, которые хорошо знают те улицы, а основные приберечь для площади.

Витарр ткнул пальцем в середину карты, где среди плотных домиков пустело светлое пятно городской площади.

– Там повсюду лучники. Их надо снять, – Ивор потыкал на верхушки нескольких крыш.

– И заменить своими, – кивнул Адам. – В моём отряде есть несколько умелых. Они обстреляют стражу, когда вы начнёте. Но если стража смешается с толпой, то лучники больше не смогут вам помочь. Стрелять по толпе я им не прикажу.

– Лишь бы хватило сил прорваться к помосту, – задумался Ивор. – Если начать слишком рано, Микаю могут увезти обратно и казнят уже во дворце.

– А может, уже казнили, – проворчал Джек.

– Нет. Им нужно показать народу её смерть, чтобы избежать восстаний и лжекоролев, – не глядя на Джека, отозвался Виттар. И Ивор в очередной раз восхитился, боги, какой же Витарр умный!

– Значит, с тыла повозки тоже атакуем. У вас оружие-то есть? – спросил Адам.

Витарр кивнул:

– Один недруг короля присылал нам «дар».

– Не забудьте про канцера и его подхалимов, – снова вмешался Джек. – А то в погоне за королевой упустим их.

– Это будет трудно. Их всегда окружает стража. Даже стрелой с высоты ничего не сделать.

– Мы будем давить со всех сторон с земли.

– Тогда за дело. Витарр… давай-ка ещё раз план для этих крикунов, которые всё прослушали.

***

Микая умылась водой из таза и коснулась тела духами. Они пахли свежим лесом и весенними цветами. Микая надеялась, что это отобьёт запах темниц.

Линн принесла всё, что она просила. Платье из белой коробки дождалось своего часа, пусть и не того, для которого шилось. Кольцо надето на безымянный палец. Гребень мягко вошёл в волну тёмных волос, а косы заколоты на затылке серебряными шпильками. Последние приготовления. За приговорённой пришли.

На этот раз караульные спрашивали, дозволяет ли королева себя касаться. Гвардейцы в красных мундирах с каменными лицами вели её по дворцовым коридорам, и все, кто встречался на пути, завороженно смотрели на приговорённую к смерти королеву и отдавали последний поклон.

Весь двор ждал её у ворот. Кто-то поедет следом на площадь, другие останутся здесь. Иные поглядывали на неё с сочувствием, другие с подозрением, третьи с удивлением, потому что на солнце королева сияла как алмаз.

В день собственной казни она предстала в платье цвета горного снега. Серебряная вышивка на кайме юбки и плечах сияла, как искры снеговых пиков на солнце. Овальный обшитый серебряной парчой вырез аккуратно открывал тонкие ключицы. Воздушные кружева крыльями спускались с плеч к подолу. Длинные узкие рукава треугольником заканчивались у пальцев. На груди переливался гранями старинный алмаз в серебряной оправе – фамильное украшение матери. Волнистые волосы в красивой причёске струились от ветра по спине и плечам, сзади вставлен цветок красного мака.

Микая была прекрасна как невеста. В этом платье она собиралась выйти замуж за Тиана. И сейчас надела его на свою казнь, что воссоединит её с любимым на вершине Божественной горы.

Микаю задушат. Проливать Благословенную кровь – грех даже для палача, а потому её ждала шёлковая петля. Поэтому на шее не было украшений. Лишь на пальце серебряное кольцо с алмазом и ониксами – подарок возлюбленного на будущую… несостоявшуюся помолвку.

Долгие минуты, может, часы в закрытой повозке. Бесчисленные повороты. Случайные голоса стражников и прохожих. Стук копыт в такт биению сердца. Микая не чувствовала ни волнения, ни тревог. Впервые на три года на сердце было легко. Сегодня всё кончится.

Открытая дверь и бьющее в глаза утреннее солнце. Микая лёгким шагом спустилась с подножки. Тёплые лучи лизнули кожу на ключицах. Ветер коснулся волос и ресниц. Каблуки стукнули по мощёной дороге, ещё прохладной с ночи.

Вокруг люди. Так много разных лиц и глаз. Загорелые работяги с натруженными руками. Зажиточно одетые торговцы с цепкими взглядами. Женщины в белых чепцах и платках. Ремесленники с мозолистыми ладонями. Даже дети с невинными глазами. Все они смотрели на неё. Только стражники, что в несколько рядов выстроились между Микаей и толпой, отводили взгляды и поджимали губы.

На эшафоте в чёрном капюшоне её ждал палач, сжимал в руках шёлковую петлю. Поодаль на стульях расселись аристократы. На соседнем помосте в нескольких от эшафота ярдах сидел в креслах Совет лордов. Генрих в центральном. Великий и ужасный канцлер пришёл посмотреть на её смерть – убедиться, что Микая не воскреснет и не выдаст его тайны.

И она шла. Сколько раз Микая проходила этой дорогой к креслу, чтобы увидеть очередную смерть приговорённых. Теперь она посмотрит их глазами. Сколько раз она молчала, когда очередную невинную душу лишали жизни. Теперь закончилось молчание. Вчера её голос звенел перед народом. Сегодня будет шептать одним лишь богам.

«Тиан, ты тоже это видел? Ты тоже шептал?»

Её поставили перед всеми на колени. Палач встал за спиной. Распорядитель зачитал пустые слова и объявил время последней молитвы. Микая заметила, что в толпе и впрямь кто-то начал молиться. Но за неё ли?

Микая в последний раз взглянула на ясное небо, когда под мёртвую тишину петля обвила её шею и сдавила.

«Сегодня во сне я видела смерть. И вот ты здесь…»

***

Рвануло так, что даже издалека заложило уши. Джек – дурак, это надо было сделать тише! Ивор с крыши опасливо оглянулся в сторону площади, не услышали ли тревогу там, но синие и зелёные точки стражников не сдвинулись в своём кольце ни на шаг. Только последние ряды горожан на краю площади растерянно оглянулись назад.

На месте казни собрались, наверное, тысячи людей. Все ближайшие переулки тоже забиты, из слуховых окон на чердаках свешивались любопытные головы. Вот бы они все поддержали сопротивление, тогда дни канцлера мигом бы оказались сочтены.

Сейчас в толпе находилось всё боеспособное сопротивление. Они разделились на маленькие группки и готовились кинуться в атаку по сигналу. С собой они взяли только короткое оружие, которое можно спрятать под одеждой. Длинные мечи и копья только бы привлекли внимание, да и не умеют они с ними обращаться. Ивор натаскивал их драться кинжалами и короткими мечами. Адам провёл короткую ночную тренировку, но разве один раз прибавит мастерства?

Ивор приложил ладонь ко лбу козырьком и прищурился на ярком солнце. По серой мощёной дороге к площади подъезжала чёрная повозка в окружении красных и синих мундиров. Вот она – настоящая.

Ивор мигом спрыгнул на деревянную балку с фонарём, спустился на чужой балкон, перепрыгнул на соседний и помчался верхними путями в сторону площади. Времени мало.

«Надеюсь, меня тут не подстрелят. Люди Адама уже должны были снять лучников и надеть их мундиры».

Ивор против солнца не мог разглядеть, состоялась ли подмена, но лучники тёмными силуэтами стояли на крышах. Стражники в синих и зелёных мундирах окружили эшафот и помост Совета плотным кольцом. Ивор скрипнул зубами. Их больше, чем вчера. Тонкая линия зелёных мундиров так же стояла по краям площади. Они хорошо виднелись среди разноцветной толпы.

Ивор нырнул в неё с головой. На него сердились, ругались, толкали, но Ивор не обращал внимания и пробирался поближе к помостам.

Наконец Витарр вдалеке свистнул условленный сигнал.

– Канцлер убил короля и сжёг столицу. Бей его! – громогласно крикнул на всю площадь Торн. В строе стражников громко хлопнул брошенный снаряд.

В этот миг толпа встрепенулась. Раскачалась. Начались крики. Толкотня. Подпольщики ринулись вперёд первыми, горожане вторили им. Отзывались как эхо.

На линию стражников перед помостом надавили, и они едва сдержали удар неуправляемой стихии. На помост с лордами полетели камни и цветочные горшки. Один задел плечо «лорда-тени», и он вздрогнул.

Стражники окружили Совет и аристократов, обнажили мечи. Внешнее кольцо выставило вперёд длинные копья, их дёргали за древки, пытались вырвать из рук. Одного стражника вытащили из строя – люди тут же сдавили его, били кулаками, ногами. При виде этого остальные дрогнули, попятились. Задние ряды плотно прижались спинами к помосту, словно площадь стала морем, а помост превратился в спасительный островок, неприступную скалу среди рокота и шторма.

«Хоть бы Роджер был в порядке», – быстро подумал Ивор, пока пробирался сквозь этот хаос, как пловец сквозь сердитое море. Они не смогли предупредить старика не приходить сюда, он всё время был во дворце. «Нужно как можно скорее закончить это. Микая!»

Широкое кольцо городской стражи наконец не выдержало и в узком месте поддалось. Людской поток ринулся в эту брешь как морская вода в пробоину корабля. Течение несло их дальше к второму помосту, и Ивора с ними.

Он не различал, есть ли кто-то рядом из своих. Просто двигался вперёд. Шум оглушал. Со всех сторон пихались. Где-то схлестнулась сталь. Некогда смотреть, что происходит с Советом. Туда пойдёт Витарр. Просто вперёд! Уже близко. Вот Ивор видит огромного палача в чёрном капюшоне. Он возвышается над всеми. Растерянно оглядывается вокруг. Он своё получит.

Но где же Микая?

В спину мужчины рядом с Ивором воткнулась стрела, и тот с криком рухнул. Затем над ухом свистнула ещё одна. Сверху полетели десятки стрел, люди начали падать как подкошенные. И тогда толпа перестала наседать, остановилась, стала пятится, охать, оглядываться… и с тем же рвением, с каким недавно штурмовала ряды стражников, начала в страхе разбегаться.

«Нет, не может быть!» Ивор бросил быстрый взгляд на крыши. Стражники обстреливали толпу, их оказалось куда больше, чем дюжина. Другие боролись с солдатами Адама. «Он должен был прийти раньше! – в панике подумал Ивор. – Почему его людей так мало?!»

Люди на площади смешались, толкались, падали и спотыкались о тела. Кого-то убивали стрелы, других затаптывали. Ивору показалось, что он видел искажённое от боли лицо Торна. Течение повернуло в другую сторону, превратилось в водоворот. Ивора уносило всё дальше.

«Нет! Не туда! Мне нужно…»

Ивор сопротивлялся. Его пихали локтями, толкали. Он в ответ кого-то ударил, чуть не упал. Он продвигался. Медленно, но продвигался вперёд с сумасшедшей решимостью и отчаянием.

«Микая!»

Стражников у эшафота уже не было. Одна часть собралась вокруг членов Совета и аристократов, другая давила на толпу, всаживала в неё длинные копья, окропляла красным камни. Подпольщики пытались сломить врагов – напрыгивали на стражу и разили короткими мечами и кинжалами, но изменить ситуацию уже не могли. Их отбрасывали воодушевлённые солдаты и убивали всех, до кого дотягивались.

Ивор прорвался. Он рывком запрыгнул на эшафот в тот момент, когда палач снимал петлю с шеи лежащей Микаи. Ивор в ярости столкнул его вниз, палач скрылся под ногами паникующей толпы. Напуганный распорядитель упал на колени и закрылся руками, но его схватил за ногу кто-то снизу и стянул с помоста.

– Микая! – крикнул Ивор, но она ему не ответила.

Микая лежала на грубых досках в белом красивом платье, как невеста… и не шевелилась.

– Микая! – Ивор потряс её за плечи, но ониксовые глаза так и не открылись. – Нет. Нет, вставай. Ты не можешь сейчас уйти. Ты обещала нам. Мы здесь, мы пришли спасти тебя. Мы не могли опоздать. Прошу… они не могли убить и тебя. Пожалуйста…

Бесполезно. Она лежала у него на руках без дыхания. Слёзы брызнули из глаз вместе с осознанием: «Мертва». Шум площади заглох, превратился в ничто. Ивор будто смотрел на всё сверху. Глазами безучастной птицы видел себя среди шевелящегося роя толпы внизу – сломленным и одиноким. Ивор не успел. Не смог. Не справился. Снова не спас. Он обнял Микаю за хрупкие плечи и, не сдерживаясь, заплакал.

– Ивор! – возглас вытянул его из темноты горя и вернул к настоящему, в своё тело.

Стрела прилетела совсем рядом с его ногой. На помост выскочил Витарр и прикрыл друга щитом.

– Витарр, она…

Витарр бросил быстрый взгляд на королеву и всё понял.

– Нужно уходить. Сейчас же!

Ещё одна стрела свистнула рядом и убила бы Ивора, но отскочила от щита, вторая царапнула Витарра по плечу, третья попала ему в ногу, и он со вскриком присел на колено.

– Витарр!

– Уходи!

Толпу с площади почти вытеснили. Богатая карета канцлера уезжала прочь в сторону дворца. Трое стражников забрались на помост и устремились к раненому Витарру. Ивор вскочил на ноги и хотел броситься на помощь, но Витарр оттолкнул его прочь.

Ивор упал с помоста и покатился по горячим камням. Колени больно ударило. Плечи болели. Ладонь угодила в пятно крови. Ивор тяжело поднялся и успел увидеть, как Витарр отбивался щитом от стражников, как схватил одного из них медвежьей хваткой, но другие уже занесли над ним мечи.

Время замедлилось, увязло в паутине. Каждое движение, каждый взмах казались долгими и растянутыми. Витарр выгнулся всем телом, а лицо исказила гримаса боли. Ивор оглох. Он не слышал ни шума толпы, ни своего окрика, ни голоса Витарра. Только его губы еле шевелились, и Ивор смог разобрать единственное «Беги», прежде чем его друг завалился на бок и прикрыл глаза.

– Витарр! – смог прокричать Ивор, и время возобновило свой бег. Приглушённые краски и свет ударили в глаза. Громкие звуки ворвались в уши.

Двое стражников направились к Ивору. Рядом просвистела стрела.

Ивор с рвущимся на части сердцем оставил друга на растерзание врагам и кинулся прочь. Остатки горожан метались из стороны в сторону, не зная, куда бежать. Ивор несколько раз отчаянно свистнул сигнал отступления, не зная, слышит ли его хоть кто-нибудь из друзей.

Королева мертва. Витарр мёртв. На площади тела сотен людей. Битва проиграна.

Комментарий к Глава 34. Стихия

Следующая глава последняя

========== Глава 35. Завещание королевы ==========

В подполье чугунным грузом давило уныние. Ещё вчера все горели боевым духом, а сегодня отчаялись настолько, что сидели в коридоре, на полу, по углам и плакали без стеснения.

Королева мертва. Витарр мёртв. Торн мёртв. Мертвы ещё тридцать семь товарищей. Тридцать, включая Ховара и Дани ранены. Талия плачет, перевязывая их раны. Вода в бадье алая от окровавленных бинтов.

Ивор сидел на косой крыше, свесив ноги, и смотрел на огоньки Этерны. Ночь принесла прохладу близкой осени. Плащ лежал на коленях. Пальцы непроизвольно гладили вышитый на изнанке белый цветок.

Позади шаркнули шаги. Адам присел рядом.

– Ты не виноват. Вы всё сделали правильно… но они оказались сильнее.

– С чего ты решил, что я считаю себя виноватым? – буркнул Ивор.

– Потому что мне это знакомо – потерять наставника и друга. И когда мне сказали, что я не виноват, стало легче. Королева сказала это мне, – Адам сжал в ладони женскую замшевую перчатку.

– Почему ты ввязался в это?

– Хотел постоять за справедливость. Ради этого я стремился стать рыцарем, и у меня был перед глазами хороший пример. Когда его не стало, вся изнанка сразу показала себя.

– Поэтому ты ушёл?

– Да. Мне нужно было подумать.

– А королева? – Ивор кивнул на перчатку.

– Я не защитил её. Тогда в первый раз. Я выбрал подчиниться приказу короля… и, наверное, спасти свою жизнь. Я не считаю рыцарями людей, которые творят бесчинства и ведут себя как разбойники. Мне казалось, что я замарал себя. А королева дала мне шанс смыть свой позор в бою и спасти Адамант.

– У тебя слишком идеальное представление о мире и рыцарях. По мне так они просто парни в железе. Такие же придурки, как все.

– Моя вина, что не хотел взрослеть. До последнего надеялся, что прожить свою жизнь праведно возможно. Может, и сейчас надеюсь. Поэтому я ушёл.

– А здесь решил предаться мечтам?

– Поэтому я пришёл.

– И мы провалились…

– Ты не виноват, – снова повторил Адам. – Противников было больше, засад было больше, а королева… Когда начался хаос, казнь остановилась. У тебя почти получилось. Но потом я видел, как канцлер крикнул палачу закончить дело. Ты просто не успел.

– И Витарр погиб, спасая меня. Он мне… был как брат. По-хорошему, при всём моём поведении это меня должны были пристрелить и прирезать уже сколько раз. Но мертва моя невеста, мертвы мои друзья, мертва Микая и мёртв Витарр, а я почему-то ещё жив. Канцлер на троне, сопротивление разгромлено.

Ивор продолжал говорить. Нести чепуху. Задавать бессмысленные вопросы. Ему нужно было с кем-то говорить. Слышать чей-то голос – чей угодно… чтобы земля не манила внизу.

– А тут ты не прав, – заметил Адам.

– Как это?

– Когда командир погибает, твой долг – подхватить его знамя, а не падать на колени в слезах, – сказал Адам, и Ивор с удивлением посмотрел на него. – Ивор, кто, по-твоему, сейчас сидит внизу, плачет, но зализывает раны? Сейчас ты не должен сидеть тут и жалеть себя. Я с вами недолго, но успел понять, что у сопротивления был не только Витарр. У них был ты. И ты ещё жив. Они ещё живы. Как лидер ты должен воодушевить их.

– На что?

– Не сдаваться, – прозвучал сзади голос.

В чердачном люке показалось решительное лицо Талии. Она опёрлась на деревянные бортики и неуклюже забралась на крышу. Затем достала из-под платья на груди две бумаги и протянула их Ивору.

***

За окном зияла непроглядная ночная бездна без единой звезды. К вечеру ясное небо заслонили тяжёлые тучи и полили разгорячённую столицу мелким дождём. Кто-то говорил, что боги прилетели взять под крыло душу Микаи Валдис и оплакать её.

«Не слишком и велик плач», – подумал Генрих и устало повалился в мягкое кресло. Белые шёлковые перчатки полетели на стол. Брошка с золотой змеёй бережно скрылась в шкатулке. Шейный платок ослабил свою хватку. Некстати возникла мысль о шёлковой петле.

Похороны уже должны были закончится. Больше Микая Валдис не вернётся в этот дворец. Её внесли в склеп её предков и намертво запечатали дверь. Больше там некого хоронить… так же как в склепе Канвальдов, Холденов, Уэзерби, Алланисов и других.

Дворец сделался невероятно тих, словно сам был склепом. Только здесь, в отличие от кладбища, ещё заиграет музыка. Свет сотен свечей засияет в тронном зале среди шелков и бархата, когда будут короновать нового монарха.

Осталось только вписать имя Генриха в родословную его настоящего отца. Оригинал книги в библиотеке можно и утерять. Богам не на что гневаться. Генрих ведь напишет правду. И тогда Адамант, не успев оплакать потерю Благословенной крови, вновь обретёт её представителя.

«Слухи», – царапнула Генриха мысль. Микая успела уколоть его в последний миг. Мятежники воспользовались её речью на суде и устроили побоище. Глупцы. Чего они добились, кроме сотен смертей? Городская площадь выглядит как поле боя. После такого легко убедить, что мятежники – обычные преступники. Может, их Норсленд нанял, чтобы раскачать обстановку в стране? Такая история вполне сгодится для черни.

Стройные свечные огоньки в канделябрах тянулись вверх и разгоняли мрак комнаты. В горле пересохло, и Генрих позвал слугу, но никто не отозвался. Он нахмурился, крикнул ещё раз, и явилась Линн.

– Кроме тебя, никого?

– Нет, лорд канцлер.

– Принеси мне лучшего вина. Сегодня великий день.

Линн ничего не ответила и вышла, только глаза метнулись в сторону.

Сегодня не осталось преград. Не осталось врагов. Арчи не будет будоражить дворец своими выходками и портить репутацию. Микая не будет плести интриги и втаптывать в грязь его дары.

Генрих чувствовал странную лёгкость. Прежде он так желал эту женщину, а теперь словно снял с сердца груз. Отказался – и стало всё просто. Никаких окольных путей. Дорога к трону пряма и устлана ковровой дорожкой и цветами.

Генрих станет хорошим королём. Будет раздавать великодушие и светиться добродетелями Благословенной крови. После дурного примера Арчивальда это нетрудно. Все жестокости Генриха порождены противодействием. Не останется врагов – не будет и давления.

Завтра Этерна проснётся по обыкновению. Люди займутся своими делами. Обсудят вчерашнюю давку, но и это забудут. Примут.

Кровь и пепел можно смыть.

Линн протиснулась в приоткрытую дверь с серебряным подносом в руках. На нём стоял золотой с рубинами кубок. Кубок, который так любил Арчивальд. Иронично.

Генрих, должно быть, нахмурился, потому что Линн испугалась:

– Если х-хотите, я сменю кубок, если вы предпочитаете другой. Просто вы сказали «великий день», и я…

– Нет. Этот подойдёт как нельзя лучше.

Генрих ни о чём не жалел и не станет. Линн хотела уйти, но канцлер окликнул.

– Я доволен твоей службой, Линн. Ты получишь награду и останешься подле меня.

– Это честь для меня, лорд канцлер.

Генрих повертел в руках свёртнутую в трубку бумагу. Когда он уже не надеялся на глупую девчонку, она принесла ему такой дар. Последний секрет, который Микая хотела утаить. «Завещание королевы с её печатью, ха», – безрадостно усмехнулся он. Даже с того света Микая хотела помешать ему и написала длинный манифест для народа о добродетелях Благословенной крови и как жить без неё. Наставление монарху, что даст начало новой династии.

Не понадобится.

Генрих поднёс бумагу к свечному огоньку и внимательно смотрел, как последние слова Микаи сгорают и превращаются в пепел. Затем Генрих взял кубок и в тосте поднял его со своим отражением в зеркале. Вино и впрямь превосходное: пряное, сочное, прохладное – с лучших виноградников заморских островов… только жажду не утоляло.

Генрих выпил его до дна, но в горле всё равно першило. Канцлер оттянул шейный платок и откашлялся. Не помогло. Комок застрял в горле и мешал вдохнуть полной грудью. Генрих начал сильно кашлять и хрипеть, словно ему на шею накинули шёлковую петлю. Кубок упал на пол и выплеснул на ковёр последние красные капли. Такие же Генрих увидел на своих пальцах, коснувшись носа.

Линн стояла перед ним и спокойно смотрела.

– Ты…

Коридорная дверь темницы с надрывом закрылась, шаги удалились, и темнота снова прикоснулась к тишине, оставив приговорённую королеву одну – до утра её смерти.

Нет. Прикрытая дверь соседней пустой камеры скрипнула, и Линн выскользнула из неё, как юркая куница.

– Ты всё слышала? – спросила Микая.

– Всё до единого слова.

– Ты знаешь, что делать. Принеси мне чернил, бумагу и печать. И… Линн, у меня будет к тебе ещё просьба. Последняя. Решай сама, выполнять ли её. Это будет твой выбор. Я уже ни на над чем не властна.

– Располагайте мной, как вам угодно, королева.

– Линн… – Королева внезапно обняла её. Линн настолько удивилась, что замерла и не знала, что делать. – Помню, как ты впервые пришла ко мне. Так боялась. Теперь мне впору бояться. Ты стала очень храброй девушкой. И теперь тебе хватит отваги самой выбирать свою судьбу.

– Я… не вполне понимаю, но исполню вашу просьбу… королева.

Линн сделала реверанс. Всегда его делала, когда не знала, что сказать этой женщине. Вместо жестокой госпожи Микая вдруг стала заботливой наставницей. Учила её, остерегала, дарила подарки… и она спасла Милу, не требуя ничего взамен.

Микая вдохнула. В её глазах не было надежды. И всё же она сказала:

– Передай кое-что канцлеру.

Генрих шагнул к Линн, но тут же рухнул. Перед глазами всё качало, темнело. Смерть холодила кожу. Цепкими пальцами касалась сердца, прежде чем сжать его в тиски. Страх… Генрих ощутил его всем существом от висков в холодном поту до кончиков пальцев. Тот страх, который он всегда использовал как оружие против врагов, пронзил его самого острой иглой. Но Генрих ещё не сдался… Он ещё…

Слух уловил последние слова, холодный голос, словно эхом прилетевший с того света:

– Послание от королевы Микаи: «Справедливость есть».

Последний взгляд ухватил удаляющиеся шаги и прикрытую дверь. Огонёк упавшей свечи перекинулся на шёлковый балдахин. Подобно своему племяннику, Генрих Уриен будет похоронен под тем именем, под которым родился. И никто не узнает его ни как представителя Благословенной крови, ни как короля.

***

Ивор стоял в подпольной комнате, уперев ладони в стол с картой. На том же месте, на котором всегда стоял Витарр, где он ещё недавно продумывал план.

Несмотря на раннее предрассветное время, никто не спал. Подпольщики плотно обступили стол и набились в коридор перед комнатой. Все ждали слова Ивора и с интересом поглядывали на два длинных письма, что лежали перед ним на карте. Талия стояла позади на обычном месте Ивора.

– Ещё ничто не кончено, – сказал наконец он. – Мы потеряли Витарра, мы потеряли королеву и много хороших людей, но мы ещё живы. А вот наш враг, который принёс нам, нашим друзьям и семьям столько горя, наверняка уже отправился в тень Божественной горы. Скоро всем объявят о его гибели.

– Канцлер м-мёртв? – неуверенно спросил Ховар, голову которого покрывал тюрбан бинтов.

– Королева обо всё позаботилась, – кивнула Талия. – Мне передали вести от её служанки. Всё было не напрасно.

Воздух в комнате тут же взорвался радостным шумом, смешанным со слезами. Но Ивор не дал всем забыться. Он похлопал по столу, и все снова затихли, приготовились внимать.

– Мы многое сделали, однако наше дело не закончено. Кроме канцлера, есть ещё много людей, которые намеренно выполнили этот греховный приказ, которые получили за сотни смертей тысячи серебра и пируют. Они тоже должны поплатиться.

– Но мы же толком не знаем, как канцлер всё сделал, и кто ему помогал…

– Знаем, – Ивор поднял перед собой первую бумагу. – Здесь подробный рассказ обо всём, как планировались День Крови и Ночь Пепла. Со всеми именами. Списано служанкой королевы с рассказа самого канцлера. Теперь мы знаем всех своих врагов. А это, – Ивор показал на вторую бумагу, написанную как дубликат, – обращение королевы к народу с её печатью. Благословенной крови больше нет. После смерти канцлера здесь будет хаос, аристократы начнут рвать власть на куски, чтобы занять трон.

– Представляю… – закатил глаза Дани.

– Нужно распространить это обращение по всему Адаманту, пусть его выучат наизусть, как молитву – последнее слово Благословенной крови. Пусть те аристократы, что вцепятся друг другу в глотки в борьбе, не забывают, что королевская власть изначально давалась богами за добродетели. Кто бы ни стал королём, пусть он знает, что если он, как Арчивальд или Генрих, будет использовать власть только для себя и забудет о народе и справедливости, народ ему напомнит. Восстанет из пепла и напомнит.

Подпольщики дружно зашумели. Начали обниматься и смеяться, словно не было вчера кошмара. Конечно, они не забудут его. Конечно, оплачут все жертвы. Конечно, будут помнить Витарра. Но дух справедливости, которым он три года назад сплотил этих людей, не погас.

– Отличная речь.

Адам хлопнул Ивора по правому плечу.

– Витарр бы тобой гордился.

Талия встала у левого.

– Осталось выполнить, что я тут наобещал, и посмотреть, что грядущий день нам готовит, – почесал затылок Ивор.

– Пока у нас есть глаза, мы смотрим. Пока есть руки, мы делаем. Пока есть голоса, мы говорим, – почти пропела Талия.

– Новый девиз? Мне нравится, – кивнул Ивор и положил завещание королевы на стол рядом с её замшевой перчаткой.