Текст книги "...и зелень глаз (СИ)"

Автор книги: Jean Sugui

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Ивор… им не нужна была случайность. Им нужен был виновник. Королевскую семью уже к тому времени убили, и на кого-то это нужно было свалить.

– Ох, теперь понимаю. И Микая сказала, что во всём обвинили её жениха. Как его там?

– Кристиан Ваэль.

– Точно. Она говорила, что семья Ваэлей – рыцари в трёх или скольки там поколениях и добивались потомственного дворянства. Вот-вот уже должны были получить. Король на приёме отпустил по этому поводу шутку, и из-за этого Ваэль устроил резню и пепелище? Там что, совсем идиоты?

– Напротив. Там сидят очень умные люди, и они всё просчитали. Устроили переворот, устранили претендентов, выставили козла отпущения. И заняли трон.

– Микая невиновна. Её просто выдали замуж за короля из-за крови, – продолжал рассуждать Ивор, меряя шаги по комнате. – Виновен ли сам король? Может, это его дядя всё устроил, а потом посадил племянника на трон и выпросил у него место канцлера?

– Не знаю насчёт причастности короля, но канцлер виновен наверняка. Теперь я уверен, – Витарр сжал руки в кулаки.

– Из-за… того рыжего парня?

– «Рыжий парень» и есть тот, кто меня нанял на развозку. Были ещё грузчики, потом люди в капюшонах. Я не запомнил всех – не думал, что важно – какие-то лица забылись со временем, но его я помню. Ивор, у меня хорошая память. Это он меня нанял.

– И если он обнаружился спокойно выходящим из поместья канцлера, то…

– То канцлер стоит за Ночью Пепла.

– И Днём Крови, скорее всего, – почесал голову Ивор.

Сейчас он старался мыслить трезво, держать чувства на отдалении. Ивор оплакал Ирику, Ивор отомстит за неё, но сейчас нужно поддержать друга, а не метать молнии в жажде мести. Как ни странно, у Ивора получилось остаться спокойным после новостей.

Витарр же напротив суетился, что-то обдумывал, соображал.

– Три года, – бормотал он, – три года я всматривался в лица на улицах, пытался узнать тех людей. И никого не увидел, потому что они были здесь.

– Они уже замяли всё, но канцлер на всякий случай спрятал всех причастных подальше от столицы, – кивнул Ивор.

– Но не учли, что остался свидетель. Я.

– Жаль, что тебе не поверит весь Адамант, но мы можем рассказать обо всём королеве. Вдруг она что-нибудь придумает?

– Она сама беспомощна.

– А вдруг? И насчёт поместья…

– Ивор… подождём несколько дней. Если этот наниматель появится, я вытрясу из него всё. Если нет… то спасаем девочку, и – ладони снова сжались в кулаки, в глазах стреляли молнии, – я хочу, чтобы это поместье сгорело дотла.

***

Нож мягко вошёл в головку сыра и отрезал ломоть. Ещё несколько движений, и по тарелке рассыпались ровные кусочки. Генрих насаживал их на вилку и прикусывал к ароматному вину.

Вот как выглядят мир и покой.

С отъездом короля во дворце стало намного тише. Исчезла суета, которую Арчивальд всегда вокруг себя создавал. Вокруг Генриха не было хаоса. Все слуги отлично знали его распорядок и предпочтения, приказы и поручения исполнялись неукоснительно. Всё было идеально выверено и предсказуемо, как маятник.

Может, идея короля самому поехать на войну не так уж плоха? Генрих возражал, но Арчивальд упрямый, как баран.

«Ни один король не прославился, сидя в замке и заседая на собраниях. Зато сколько королей обессмертили себя в битве», – упорствовал он.

«И погубили», – заметил Генрих.

«Дядя, там куда интересней, чем здесь! Я еду!»

Генриху оставалось смириться и положиться на генерала Брейгона. Он своё дело знает и не даст мальчишке бросаться на мечи. Да и сам Арчивальд не склонен к показному геройству. Он из тех, кто подстроит действо и будет хихикать над ним из-за угла. Если замысел удастся, объявит себя героем. Если провалится, то обвинит других. Такой Арчивальд человек.

Однако кое-что беспокоило канцлера: зачем король взял с собой жену? Арчивальд бы скорее воспринял это как отдых от ненавистной супруги. Может, Генрих всё-таки его убедил?

«Ты же сам хотел, чтобы я больше времени проводил с королевой», – заявил ему перед отъездом племянник и закатил глаза. Пусть так. Даже любопытно, к чему это приведёт.

Но сама война… Генрих утром получил донесение, что на стороне Норсленда видели Седрика Гардена – ещё одно эхо идиотских действий короля. Если бы ему тогда не вздумалось поиграть в палача с Ларгелем и Сильвестром, Адамант бы не пожинал теперь кровавые плоды.

К счастью, с грабителями на востоке королевства уже почти покончено. Если Седрик думал, что Генрих разделит армию и ослабит столицу и границы, то он дурак. Вместо этого канцлер послал против наёмников других наёмников. Это стоило королевской казне внушительных трат, но результат того стоил. Один из схваченных главарей признался, что их наняли сеять хаос на востоке. Имени он не назвал, упомянул лишь о посреднике, но донесения с северных границ ясно дали понять, кто дёргал за ниточки.

Королевство понесло убытки. Быть может, понесёт ещё. После войны придётся восстанавливать армию, экономику, разбираться с Норслендом… и всё это из-за нелепой выходки одного человека.

Вино качнулось в кубке от одной каймы к другой. С губ сорвался вздох.

«Глупый Арчи… никогда не думал о последствиях».

В день двадцатилетия своего старшего брата Осуина Арчивальд явился на празднество пьяным и с таким видом, словно только что развлекался на сеновале с девками. И это в четырнадцать лет!

Всё высшее общество за столом смотрело на него, как на таракана посреди белоснежной скатерти. Генрих тоже там был. Наверняка его пригласили, чтобы сдерживать Арчи, но младший из Холденов так и не явился на праздник вовремя, а когда пришёл…

Невеста Осуина с роднёй смотрели на это «явление» во все глаза. Северин Холден как глава семьи готов был сгореть со стыда. Он велел бесстыжему сыну убираться, но Арчи пожал плечами, схватил со стола бутылку с дорогим вином и отпил из горла. Только после этого удалился, выкрикивая что-то несуразное.

Лицо Холдена-старшего сделалось пунцовым, и Арчи явно не ждало ничего хорошего после торжества. Генрих не пошёл за ним, только тихо вздохнул. Привлекать внимание ещё и к себе значило поставить себя в один ряд с выходкой Арчивальда. Но весь оставшийся вечер вино казалось кислым, а еда безвкусной. Мягкий стул будто набит иголками.

Северин вышел из-за стола раньше и явно направился наверх к комнате младшего сына. Распоряжаться за столом продолжил Осуин и усиленно делал вид, что ничего не произошло.

Генрих предчувствовал недоброе. Он старательно вслушивался в звуки наверху, но слышал только стук вилок и ножей о тарелки и тосты за здоровье и счастье именинника. Казалось, прошла вечность. Северин Холден вернулся к столу, пряча руки в кружевных манжетах.

Когда этикет позволил уйти, Генрих со всеми любезностями распрощался с хозяевами вечера и отправился искать нерадивого племянника. Вот только его нигде не было. Ни в комнате, ни на кухне, ни у служанок, которых тот любил лапать. Слуга у входной двери сказал, что Арчивальд не покидал поместья. Тогда где же он?

Генрих обошёл снаружи южную стену и вышел в сад. Свечи из окон бросали золотой свет в темноту и очерчивали листья персиковых деревьев. Если пройти по вымощенной камнем тропинке, то Генрих выйдет к калитке, за которой его ждёт карета, чтобы доставить домой. Но он не мог уйти, не увидев племянника.

В дальней стороне сада Генрих наконец-то нашёл его. Сначала услышал всхлипы. Затем невнятное бормотание. Из-за куста показался огонёк свечи.

– Арчи, что ты делаешь? – спросил Генрих, но племянник его не услышал.

Мальчик подложил тряпку под заднюю деревянную дверь поместья, перекрывая луч света из-под порога, и поднёс к ней свечу. В воздухе витал запах масла.

– Арчи, остановись!

Генрих кинулся к нему и обнял сзади. Успел оттащить. Свеча выпала из руки Арчи и погасла во влажной траве. Его ладони пахли разлитым маслом. Всё лицо в синяках, под носом засохшая кровь.

– Пусти! Я убью их. Убью всех!

– Арчи…

– Я ненавижу их!

– Знаю.

– Он сказал, что вышвырнет! Откажется от меня! Лишит всего! – Арчивальд начал хохотать как безумный, а из глаз текли слёзы. – Чего он может меня лишить? У меня ничего нет. Мне ничего не останется! Осуин заберёт всё, потом Салазар, а последние крохи возьмёт Джорано. А что мне?!

Генрих держал его в объятиях, опасливо поглядывая на верхние окна. Как бы никто не услышал, но Арчи всё продолжал орать:

– Зачем мне эти правила? Зачем слушать его, если мне ничего не достанется? Меня просто вышвырнут как паршивую собачонку, когда старикан сдохнет, а эти трое всё поделят!

– Тише, Арчи. Я знаю.

– Убью их. И получу всё, – Арчивальд попытался вырваться, но Генрих держал крепко. – Не остановишь. Я получу.

– Получишь, Арчи. Ты получишь больше этого. Намного больше, – увещевал Генрих, гладил племянника по голове, и Арчивальд впервые его услышал:

– Что? Что ты сказал, дядя?

– Ты получишь абсолютно всё. Поместье покажется тебе пустяком. Но не сейчас. Дай мне два года, Арчи, и я всё устрою.

– Я получу всё? Ты сделаешь это для меня? – зелёные глаза смотрели с детской доверчивостью.

Такие же глаза цвета изумруда имел сам Генрих и его сестра.

– Сделаю. Потерпи два года. Не вытворяй ничего. Помирись с отцом. Сделай вид, что ты его услышал. А сам жди. Я всё устрою.

Племянник расслабился в его руках, и Генрих его отпустил. Арчивальд смотрел на него сухими и решительными глазами, обрамлёнными синяками.

– Обещаешь? Не заставляй меня ждать слишком долго.

– Не заставлю, мой Арчивальд. Не заставлю.

Люди собрались на торжество. Один притворится, что торжество настоящее. Другой сказал бы правду. И лишь для одного торжество воистину радость. Кто есть кто?

========== Глава 23. Поражение ==========

Норсленд знал цену плодородной земле. Его владения покрывали густые леса с топкими болотами и вересковые пустоши. В горах добывали железо, медь и серебро. Но даже из самого драгоценного металла не испечь хлеба.

Золотые поля на протяжении веков переходили из одних рук в другие. Без них Норсленд вынужден закупать зерно у других королевств в обмен на серебро, мёд, краситель из вереска. В частности, у Адаманта, который без жалости выставлял сопернику высокие цены. Торговля – тоже в своём роде война.

Мимо Седрика вразвалку прошестовали пехотинцы Норсленда и смеялись каким-то своим шуткам. Никто не обратил на него внимания. Здесь он не был лордом. Седрик находился среди чужих. Все знали, кто он и что здесь делает, но относились к нему как к вынужденному обстоятельству.

Седрик прекрасно осознавал, что делал. Если б только можно было обойтись без этого.

После его поспешного отъезда из Этерны, в городе остался верный слуга и друг Хантер. И он подтвердил: королевские стражники приходили в дом Гарден с оружием и факелами, разыскивали Седрика повсюду. Королева не ошиблась, и её совет спас Седрику и его семье жизнь.

Ничтожные изменники, предавшие в первую очередь свою же Благословенную кровь. Где те добродетели, что короли Адаманта получали от богов вместе с их кровью?

Седрик не оставит убитого отца без отмщенья. Но власть и двор оказались глухи к его призывам. Всех дворян уже прибрал к рукам Генрих Уриен, и они не желали вступать с ним в войну. Даже те, кто ещё недавно называл себя преданными друзьями Сильвестра, не откликнулись на призыв его сына. Лишь вызвались приютить его семью. Но Седрику это не нужно. Он сам позаботится о матери и сестре. Но чтобы добиться справедливости, пришлось бы привести к стенам дворца собственную армию.

Король Норсленда Хедвинг был чрезвычайно рад его принять. После смерти своего брата Хедвинг единолично воцарился на троне. Правление в Норсленде всегда подразумевает двух королей, двух братьев в честь их великих Близнецов. Но две головы под одной короной всегда будут бороться за неё.

Каждый из братьев-королей назначал своего сына наследником, но если у кого-то рождались близнецы, то это считали знаком богов. И при любом раскладе близнецы одного брата занимали впоследствие оба трона. Семья второго теряла власть… и мало кто из королей с этим смирялся.

«Что за запутанные законы!» – всегда думал про Норсленд Седрик, но и представить не мог, что придётся к нему обращаться. Хедвинг приобрёл дурную славу, когда его брат-соправитель со своими сыновьями-близнецами внезапно скончались. Внутренняя армия истощена интригами. Неудивительно, что норслендцы так и не смогли реализовать преимущество три года назад, когда Адамант внезапно потрясли перемены. Но если Хедвинг вернёт своей стране желанные Золотые поля, расклад внутри страны поменяется. И Седрик предложил ему это.

Он всё рассчитал. На состояние отца Седрик нанял несколько отрядов наёмников, чтобы наводить шум на южных и восточных границах Адаманта: грабить обозы, устраивать поджоги, нападать на патрули. Чем громче наёмники это делали и чем меньше крови проливали, тем больше Седрик им платил. Они должны были оттянуть на противоположные границы часть адамантской армии.

Другая часть должна была остаться в столице из-за угрозы мятежников. Седрик не питал надежд, что оружие сделает из простолюдинов воинов, но преступный король должен был опасаться нависшего меча и оставить возле себя столичные регулярные войска. Ещё часть охраняла границы от Валенса. Северо-восточный сосед всегда был хитёр, и Адамант никогда не оставлял его без присмотра.

Армия Адаманта велика, но все эти меры должны были разделить её. Когда Седрик сдал Золотые поля Норсленду, Адамант не должен был собрать и половину тех войск, что стояли на другом берегу сейчас. Если бы их было мало, то Седрик малой кровью убедил бы их сдаться, разбил, взял в плен. Он прошёл бы вглубь страны до того, как опомнятся войска на границах.

По договору с Норслендом Седрик бы быстро провёл их солдат в столицу под видом адамантской армии и взял бы в осаду не город, а только дворец. Столичные солдаты малым числом ничего бы не смогли сделать. Седрик раскрыл бы всему народу преступления их короля и не увёл войска, пока этот мальчишка не вышел бы с ним на честную дуэль. Если бы пришлось, Седрик вытащил бы его из каменного укрытия за шкирку, и все увидели бы своего «короля».

Договор с Норслендом держался отнюдь не на благородстве Хедвинга, а на том, что он не оставит в тылу своей армии врага. Если бы их генерал нарушил слово и начал разорять Адамант, приграничные адамантские войска ударили бы его в спину в полную силу. Нет, Норсленду куда выгоднее оставить Адамант целым с подконтрольным королём… и роль этого короля должен был сыграть Седрик.

Чушь. Хедвинг и весь Норсленд могли думать, что Седрик женится на королеве Микае и будет блюсти интересы северного соседа из чувства благодарности, но Седрика не волновал трон. Он лишь хотел справедливости для своей семьи. Когда бы всё закончилось, а армия Норсленда отступила, он бы ушёл из дворца добровольно и предоставил королеве и Совету самим решать свои дела. Седрик бы смог увернуться от обвинений Норсленда тем, что Адамант его не принял.

Но всё пошло не так. План быстрой войны провалился. Перед ним на другом берегу стояли внушительные войска, и Норсленд вместо продвижения ушёл в оборону Золотых полей.

Лишь одно давало Седрику надежду: король Адаманта прибыл сюда сам. Седрик и надеяться не мог на такую удачу. А значит, ещё ничто не кончено.

Грузный шум позади вывел его из размышлений. Седрик обернулся, и взгляд ухватил внушительные накрытые тканью повозки, которые по мягкой земле толкали солдаты.

Печальный вздох. Видят боги, Седрик этого не хотел.

***

Генерал Брейгон велел разбудить лагерь ещё до рассвета. Солдаты наскоро выпивали из зачерствевших ковриг вчерашнюю похлёбку и облачались в снаряжение, загоняли оружие в ножны, затыкали за пояс тяжёлые булавы, надевали шлемы, разминали пальцы в перчатках. Молодые оруженосцы крутились вокруг своих рыцарей, дочищали до зеркального блеска их оружие, затягивали ремешки на кирасах.

– Лошадей оставляем. Они там все ноги переломают. Первые ряды пусть возьмут по охапке веток – понадобятся, – отдавал распоряжения генерал.

Королеву, конечно, никто на военный совет не звал и ни о чём не докладывал, но генерал в её последний визит объяснил свой замысел.

Подойдя к берегу, многие солдаты с удивлением обнаружили, что воды там стало не более, чем до икр. Плотина. Выше по течению реку на изгибе закидали мешками с землёй и брёвнами. Работали с вечера и всю ночь под прикрытием темноты, и на утро река обмельчала, течение почти встало.

Кто-то даже спрыгнул проверить и чуть не поскользнулся на мхе. Местами чёрные гладкие камни густо поросли им – теперь это было видно – ворсинки неприятно колыхались, как зелёные черви. И всё же вода ушла, и берег теперь возвышался над головой мокрым скатом и травяным гребнем. Войско могло переправиться.

– Вы разве не идёте сопровождать короля?

Королевские гвардейцы в алых мундирах вскочили с мест вокруг костра и обернулись. На лицах выступило смятение. Один попытался спрятать за спиной мех с вином.

– Королева, – склонил голову самый старший, но даже ему было не больше двадцати пяти, остальные и того младше.

Все подчинённые. Не командиры. Канцлер бы не поставил мальчишек на защиту короля, но их растили для этого. Обучали и воспитывали быть верными. Пока они только охраняли двери в дневное время, несли караул в коридорах и служили лишь видимостью того, что гвардия многочисленна и вездесуща. Однако в случае опасности их выставят перед врагом первыми, пока более опытные уведут короля и приготовятся к бою.

– Король не пожелал участвовать в сегодняшней битве, Ваше Величество, – объяснили гвардейцы. – Мы позже последуем за ним на холм.

– Хм. А моя гвардия участвует. Со мной остаются лишь двое.

Все гвардейцы почувствовали шпильку и стыдливо опустили взгляды. Они идут, куда им скажут, делают, что им скажут. Молодые люди с честными лицами. Самому младшему около семнадцати лет. Издалека они были так веселы и беззаботны. Смеялись и напевали песню, отстукивали мелодию пальцами на коленях и насвистывали.

Микая смотрела им в глаза и пыталась понять, погрязли ли они в паутине лжи и расчётливости или же просто служат там, где оказались. Без интриг и тайных заговоров.

– Что ж. В таком случае могу я тоже рассчитывать на вашу защиту? Если враг подойдёт близко, уверена, вы продемонстрируете всю свою доблесть, – мягко заключила Микая и даже улыбнулась гвардейцам.

Мало кто видел улыбку королевы. Во дворце она ходила подобно каменной статуе со сжатыми губами и ледяным молчаливым взглядом. И мало кто вообще с ней разговаривал. Сейчас она бродила по лагерю среди обычных солдат, обращалась к ним, и любой бы смог коснуться её плеча, если бы посмел. Никаких слухов и домыслов, впервые все видели её своими глазами.

– Конечно, Ваше Величество! Мы в вашем распоряжении! – заговорили все разом.

«В моём или канцлера?»

Микая бросила красноречивый взгляд на торчащий из-за спин мех с вином и удалилась. Молодые гвардейцы готовы были провалиться сквозь землю.

Когда серое утро немного посветлело, войско тут же двинулось в наступление. На другом берегу в отдалении их уже ждали лучники. Пехота Норсленда готовилась ринуться навстречу врагам сразу, как прекратится обстрел, и сбросить неприятеля в реку.

Вот только реки уже не было, вода ушла, а скользкую гальку на дне закидали ветками. Солдаты Адаманта спрыгнули вниз и пробирались к другому берегу большим числом. Свистнули спущенные тетивы. На пехоту спикировали стрелы. Команда «Щиты!». Затишье и снова вперёд. Шаг за шагом, хлюпая в ледяной воде.

Солдаты в этот раз не обременяли себя знамёнами. Только на длинных копьях развевалось цветное сукно. Снова стрелы. В кого-то попали. Несколько тел завалились назад и уставились в бледное небо невидящими глазами. Кровь расплылась по воде алыми пятнами и ручейком утекла прочь по течению.

На середине реки ноги тяжело двигались. Скользили на камнях и мхе, некоторые ветки унесло. Кому-то из солдат вода затекла в сапоги и неприятно хлюпала. Но мечи и луки сухи. И вот уже до берега осталось немного – преодолеть косой склон.

Стрелять перестали. Когда первые адамантцы выбрались на берег, к ним уже неслись враги.

– Скорее! Плацдарм! – кричали товарищи.

И свои торопились. Выше поднимали ноги, перепрыгивали преграды.

– Не успеют. Всё зря, – с досадой махнул рукой Арчивальд.

Он стоял на холме в окружении личной стражи. Ветер трепал его алый плащ и светлые волосы чёлки.

– Вы бы смогли лучше, Ваше Величество? – деловито осведомилась королева, и Арчивальд посмотрел на её таким взглядом, словно хотел удавить в тот же миг.

«Сегодня не в духе», – рассудила Микая. Когда Арчивальд таков, то раздражается просто от её присутствия. Но он не посмеет навредить ей своими руками. Дядя накрепко втолковал племяннику эту истину.

– Чтобы я валялся в той грязи, как свинья? Может, лучше вы там искупаетесь, леди? Уродливее не станете.

«Иронично, учитывая, что герб Холденов – это вепрь, та же свинья», – подумала Микая, но промолчала. Пусть Арчивальд упивается словесными «победами». Молодые гвардейцы его слышат и вовсе не смеются.

Тем временем битва за клочок суши разгорелась как пламя. Солдаты, что переправились, держали позиции, позволяя товарищам забираться на берег. И вот уже треть войска на другой стороне. Теснит пехоту врага. Обагряет мечи и копья. Воодушевлённо пробивается вперёд.

Микая глянула на серебряную полосу норслендцев. Их рыцари на конях стояли неподвижно.

«Чего они ждут?»

Половина адамантцев переправились. Заняли весь берег. Атаковали и отходили. Держали позиции. Защищали свой «островок». Всё больше товарищей прибывало к ним на подмогу. Длинные копья встали колючей стеной.

Две трети переправились.

Рог Норсленда огласил на всю округу. Глухой и протяжный. Каждый в пределах лиги услышал, внял его зову. Солдаты Норсленда в бежевых стёганых куртках стали пятиться, отступать, отдавать всё больше земли. Тёмные куртки адамантцев продвигались вперёд плотным строем, командиры удерживали от опрометчивой погони. Стрелы снова осыпали их, в ответ щиты вырастали стеной.

– Ха! Я так и знал, что они слабаки, – ударил в ладоши Арчивальд.

Генерал Брейгон поднялся во весь рост и вытянул руку вверх. Даже издалека он выделялся среди солдат своей уверенностью и статью. Вот он начал опускать её и…

Его «Вперёд!» потонуло в грохоте. Земля перед ними взорвалась, поднялась в воздух сыпучим фонтаном, как расплескалась бы вода от огромного камня. Тела подбросило будто тряпичные. Снова грохот, снова взрыв! Ветер разнёс по полю крики. Солдатам отрывало руки и ноги. Сносило головы. Валило на землю как игрушечных.

Что случилось? Что происходит? Растерянные воины метались в разные стороны. Командиры кричали им рассредоточиться, но их голоса не пересиливали свист чёрных шаров и смерти, что они несли.

Армию Норсленда заволокло дымом. А когда туман рассеялся, все увидели, что конница расступилась и открыла взору толстые чугунные трубы на колёсах. Полые внутри шириной они могли потягаться со статными лошадьми. В трубы заталкивали тяжёлые каменные шары величиной с человеческую голову, подносили огонь, и смерть вырывалась из их пастей.

– Это ещё что за порождение тени? – подался вперёд Арчивальд.

В это время зазвучал боевой рог Адаманта, пропел три раза, и солдаты потянулись, ведомые им, обратно к реке. Они беспорядочно бежали, спрыгивали в реку, призывая уже не Бога отваги, а Богиню милосердия, чтобы уберегла их от каменной смерти.

– Стой! Куда? Я не приму поражения! – возмущался Арчивальд.

И тут снаряд пролетел мимо рядов солдат и ударил по другому берегу у подножия холма. Лошади встали на дыбы и заволновались. Норовили пуститься в галоп, испуганно трясли головами. Даже Арчивальд вздрогнул и округлил глаза, словно смерть пролетела над его ухом.

– Сегодня мы проиграли, Ваше Величество. Не заставляйте своих солдат умирать напрасно, – тихо сказала Микая, но Арчивальд её не услышал.

Он развернул коня и умчался обратно к лагерю. Королева ещё некоторое время смотрела, как последние солдаты Адаманта в страхе убегают прочь. Даже когда в них перестали палить, кинувшаяся в атаку конница Норсленда добила всех, кто выжил и не успел уйти.

У реки норслендцы остановились. Давали понять, что защищают свои границы. Золотые поля вновь стали их владениями, и Норсленд не позволит Адаманту их забрать. Лорд Седрик говорил, что таков был уговор: Золотые поля в обмен на помощь в убийстве короля. Седрик отдал им поля, бескровно захватив дозорную башню и открыв армии путь. И пока Норсленд не пытался взять больше условленного.

«Но, во имя тени, здесь не король погибает! Лорд Седрик, что вы натворили?»

На солдат в лагере было страшно смотреть. Раненые лежали повсюду, в воздухе ржавел запах крови и плоти. Стоны достигали небес, но боги не отвечали на молитвы, не облегчали их муки.

Сир Адам тащил на себе генерала Брейгона, стопа которого превратилась в кровавое месиво.

Сир Стефан устало откинулся на мешки и небрежно бросил в сторону пыльный шлем; его шестнадцатилетний оруженосец остался сегодня на том поле. Латная рыцарская перчатка с горечью сжала маленькую кожаную.

Слуги и здоровые солдаты суетились вокруг раненых, войсковые лекари метались и раздавали указания, их помощники таскали за ними ящички с инструментами, снадобьями и травами.

– Линн, иди к лекарю и предложи свою помощь, – сказала ей королева и обратились к красным теням, что везде следовали за нею. – Вы тоже не стойте. Все помогайте. Ну в чём дело?

– Простите, королева. Ганс и Хенсон не вернулись и… – сказал один, и Микая поняла. Двое из четверых, кого она отправляла сражаться, погибли.

– Вот как. И вы сейчас думаете, что они бы остались живы, если бы я не приказала им присоединиться к армии? Посмотрите вокруг. Кто останется жив, если мы проиграем?

– Простите, Ваше Величество. Я имел в виду, что осталось меньше людей, чтобы вас защищать.

– Сейчас меня не нужно защищать. Я среди своих подданных, они не причинят мне вреда. Я тоже буду помогать, а вы предложите свою помощь в переноске раненых. Может, Ганс и Хенсон тоже ещё среди живых.

После это Микая закатала на ходу рукава и подошла к лекарю. Он тут же начал раздавать указания, не оборачиваясь, а когда увидел, кем только что командовал, то потерял дар речи. Впрочем, королева дала понять, что сейчас не до этого.

Солнце начало клониться к закату, хотя за серыми облаками его почти не видно. За бледной пеленой сияла тяжёлая от запаха крови заря. Микаю мутило. Она уже не различала, что делает и чьи раны промывает. Негнущимися пальцами отжимала чистую тряпку, промакивала кровь и снова опускала в глубокую миску с уже алой водой.

«Река сейчас имеет тот же цвет?»

Рядом положили носилки, и Микая не сразу увидела, кто на них. Брейгон кряхтел и морщился. Адам снова и снова предлагал ему выпить больше макового молока, но генерал отмахивался и держался за раненую ногу.

Микая бросила на неё взгляд и ахнула. От стопы ничего не осталось, клочья плоти были замотаны в повязки и пропитали их кровью. Когда Адам медленными движениями слой за слоем снял ткань, стало ясно, сколь всё плохо.

Микая резко встала и отвернулась, прикрыла рот рукой. К горлу подступила тошнота. Руки трясло, они все были в чужой крови.

– Ланс, – тихо обратился к кому-то Адам. – Проводи королеву в её шатёр.

– Я… могу ещё, – сказала она. Кровь… Микая ненавидела кровь со дня казни Кристиана…

– Почти обо всех раненых уже позаботились… о ком можно, – ответил Адам. – Да ниспошлёт Богиня милосердия на вас благодать за ваши труды, королева. Солдаты этого не забудут.

И снова этот официальный тон. Снова пустые слова, что ничего не значили. Словно всё, что сделала она, ничего значило. «Король сделал ещё меньше. Это запомнят», – утешала мысль, и Микая позволила себя увести.

Её провожал совсем юный паренёк. Пятнадцать лет, может, шестнадцать. Ржаво-каштановые кудри слиплись от грязи, бежевый удлинённый дублет подсох разводами. Но шагал он бодро. Видимо, даже он не в первый раз видел ужасы войны. Хотя выражение лица по-прежнему невинное, чуть оттопыренные уши подчёркивали детскость. Только синие глаза смотрели сосредоточенно и печально.

– Быть может, мой провожатый назовёт своё имя, чтобы я знала, кого благодарить? – попыталась завязать разговор Микая.

Паренёк спохватился. Резко встал и отвесил глубокий поклон.

– Ваше Величество. Лансельм Флорент к вашим услугам. Я оруженосец сира Адама. О, и младший племянник генерала Брейгона. Мне говорили, что мы похожи.

Не похожи. Разве что цветом глаз. Впрочем, Ланс говорил искренне и, кажется, вовсе не хвастался высоким родством. Если Брейгон определил родного племянника в оруженосцы не себе, а Адаму, то он и впрямь всецело доверяет рыцарю. Они расстались у шатра, и Ланс учтиво удалился.

Вскоре вернулась с поникшими плечами и Линн. На лице бледностью застыло потрясение, в глазах страшные воспоминания, которые не сотрёт даже время.

– Это было слишком для тебя? – с сочувствием спросила королева, и Линн странно на неё посмотрела.

– А для вас?

Микая опустила глаза.

– Я думала: я сильнее.

Остаток вечера прошёл в молчании. Линн налила в таз воды, и королева долго умывалась и тёрла руки.

Ещё долго снаружи горели костры и бегали люди. Давно стемнело. Микая почти заснула, как услышала громкий голос со стороны королевского шатра.

Арчивальд стоял как на картине в свете факелов с высоко поднятой головой. Алый плащ всё ещё лежал на плечах, но вместо доспехов нарядный песочный камзол. Голову венчал золотой обруч с рубином – походный вариант короны.

Напротив него стоял генерал Брейгон в кожаном колете поверх рубашки. Левая нога туго затянута в лубок. Рука опиралась на костыль. Из-за раны он слегка сгорбился, но по-прежнему выглядел куда внушительнее, чем Арчивальд. Синие глаза сверкали в свете костров.

– Ваше Величество хочет оставить армию без генерала в разгар войны? – осведомился Брейгон так спокойно, словно спрашивал пустяк.

– Ты проиграл. Зачем моей армии такой генерал?

– Сегодняшнюю битву нельзя было выиграть.

– Мало ли кому там чего нельзя. Ты обязан был победить, но подвёл своего короля.

Высокомерный мальчишка перед могучим воином. На эту картину смотрели многие вокруг и не смели вмешаться.

– Но я милосерден, – продолжал король. – Учитывая твои прошлые заслуги, я не убью тебя. С завтрашнего дня ты отправляешься в отставку, – он кивнул на лубок. – Вовремя, учитывая обстоятельства. Отныне вашим генералом я назначаю себя. Я сам приведу свою армию к победе.

Все ждали слова генерала. Что он скажет? Что сделает? Брейгон уже прославился как герой, когда Арчивальд ещё был в утробе матери. И теперь этот мальчишка так просто перечеркнёт всё?

– Значит мальчик, который ни разу не обагрил свой меч в настоящем бою, поведёт войско на войну? – неожиданно сказал Брейгон.