Текст книги "Отражение в тебе (СИ)"

Автор книги: ИВАНКА

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Я жду.

Яр зажмурился и поцеловал.

– Разве так целуют? Смотри…

Обветренная кожа пощекотала губы, чужой язык осторожно коснулся нижней губы, очертил контур и скользнул внутрь. Яр вывернулся, закашлялся. А Матвей словно и не заметил – опустился губами к горлу, к зажившему укусу на плече, к ключицам, зарылся носом под распахнутую рубашку, прикусил тут же затвердевший сосок. Яр вцепился в его плечи, судорожно хватая ртом воздух. Сердце колотилось в рёбра, а Матвей ещё и жару поддал – приподнял его с себя, заставляя встать на колени, и принялся выцеловывать торс – рёбра, живот, пупок.

– Сдурел совсем, отпусти…

Зубы впились в молнию, руки прижали к себе дёрнувшегося Яра, прошлись по спине вниз, к ягодицам.

– Не целуй меня там!!!

– Яр, помнишь, я говорил, что люблю тебя?

– Такое забудешь?!

– Тогда почему ты остался?

– Что?

Пальцы щёлкнули пуговицу на ширинке, осторожно потянули джинсы с бёдер. Яр залился краской – теперь он весь как на ладони, мягкая ткань нижнего белья ничего не скрывает.

– Я не остался. Я убежал, если ты забыл.

– Ты мог позвонить этому своему Сергею, чтоб он тебя забрал. Не обязательно рассказывать всё, просто показать ссадины и сказать, что я тебя избил. Юристу большего повода не надо… Почему же ты остался?

Матвей прижался к паху, коснулся губами головки.

Глупо отвечать: «Потому что ты мой брат»,– когда желания в тебе совсем не братские, и мысли в голове вертятся далёкие от праведных. Яр отстранился, кое-как поднялся на негнущихся ногах, стянул одежду, склонился и сам поцеловал Матвея.

– С днём рождения,– упрямо дерзко выпалил он, пряча лицо на плече парня, чтоб тот не заметил полыхающих щёк.

Матвей усмехнулся, прочертил пальцем Яру спину, заставляя того ещё плотнее в него вжаться.

– Не бойся…

Ладони легли на ягодицы, сжали. Губы коснулись уха, сдув прядку, шепнули:

– Хочу, чтобы ты мне помогал.

Яр прикусил губу, нерешительно потянулся к футболке Матвея, кое-как стащил её негнущимися руками. В рот скользнули чужие пальцы, он послушно лизнул их.

– Умница…

Поцелуй, лёгкий укус за ухо, язык пощекотал линию шеи. Одна рука легла на грудь, пальцы второй знакомо прошлись между ягодиц, протиснулись внутрь. Судорожный вздох.

– Тише… всё хорошо, не сжимайся…

– Не могу…

Рука накрывает член, скользит по стволу, чуть стискивает головку и Яр непроизвольно начинает двигать бёдрами в такт движениям, впускает в себя пальцы – один, второй. Губы смыкаются на соске, выжимая очередной судорожный всхлип.

– Я тебя люблю…

Яр сам расстегнул молнию Матвею, прижался лбом ко лбу, закусил губу и медленно сел сверху, чувствуя, как проскальзывает в него влажная упругая головка. Осторожно протиснулась, заполняя собой всё внутри. Стало обжигающе горячо. Позволил до предела протолкнуться в себя. Талию сжали сильные руки. Боль растворилась в хриплом дыхании, то ли Матвеевом, то ли его собственном. Тело покрылось испариной, чтоб не соскользнуть с Матвея, пришлось вцепиться ему в плечи. Пальцы шлёпнули по спине, ощущая, как перекатываются под кожей мышцы, впились ногтями в лопатки. Ладони брата сжали рёбра, чуть приподняли и опять опустили, выбивая изо рта стон.

И ещё раз.

И ещё.

Стон за стоном. Толчок за толчком.

Губы накрыли губы – кто кого первым поцеловал? Скользнули по влажным волосам. И кто кого к себе прижал?

Отвернулся, но прежде, чем зажмуриться, натолкнулся взглядом на собственное отражение в бегущем рядом ручье.

Растрепанный, раскрасневшийся от желания незнакомец сидел в объятиях его брата. И сам обнимал, сам двигался, чтобы застонать ещё громче… чтобы был повод прильнуть к губам обнимающего его парня.

…Когда же он пересёк черту, отделяющую любовь к брату от любви к мужчине?

6. Отражение: жизнь и смерть

Иногда время тянется бесконечно долго, ты вязнешь, точно в киселе, ожидая чего-то. А бывает – не успеешь оглянуться, а нечто уже свершилось, и ты даже не знаешь, как так случилось, почему время сорвалось в бега и в перевёрнутых часах не песчинки, а океанские потоки. А бывает, ничего не меняется, всё так же с востока встаёт солнце и укатывается за западные леса, но однажды ты закрываешь глаза, оглядываешься назад и неожиданно понимаешь, что мир изменился до неузнаваемости – в нём не прибавилось красок, не появилось новых звуков… и всё же ты смотришь и понимаешь – что-то стало другим… возможно, ты сам.

Ещё полгода назад Яр жил самой обычной жизнью самого обычного человека. Жизнь не сильно изменилась – он всё так же вставал по утрам, по-прежнему любил рисовать и его мучили всё те же видения. И всё же… всё же…

– Тише-тише…– Яр сонно моргнул, рассматривая руку, в которую вцепился сквозь сон, когда в кошмаре опять падал в пространство. Откинул, точно ядовитую змею, а Матвей только усмехнулся, не отрывая взгляда от ночной дороги. Машину мягко качнуло на выбоине. Вывернул руль левой рукой, а правая опять потянулась к Яру, убрала растрепанные волосы с лица, большой палец очертил губы.– Это всего лишь кошмар.

– Откуда ты знаешь, что мне снилось?– не делая попытки отстраниться, спросил Яр.

– Ты во сне разговариваешь.

Яр какое-то время смотрел на точёный профиль брата.

– …Я падал. И пытался взлететь.

– Ну вот видишь, ты спасся.

– Это ты меня спас?

– Ммм?– Матвей всё же скосил глаза на соседнее сидение, где, вопреки всяким правилам безопасности, под его курткой клубком свернулся близнец. Глаза со сна мутные, лицо бледное, губы опухли, нижняя чуть оттопырилась, словно у надувшегося ребёнка. Яр вряд ли знал, как потешно выглядит в первые минуты после пробуждения, а Матвей никогда не расскажет.

– Я тонул, а ты меня спас. У самого дна поймал и вытянул.

– Конечно. На водохранилище.

– Нет. В детстве… Матвей?

– Яр, ничего не было. Хватит себя накручивать.

– Но…

– Приехали,– немножко раздражённо оборвал Матвей.

По лестнице Яр поднимался, молча морщась от боли в пояснице и ягодицах, но стоило Матвею перевести на него взгляд или подойти ближе, как он ускорял шаг, отчаянно пряча в волосах полыхающее лицо.

– Я в ванную,– едва переступив порог, предупредил он, и удрал смывать грязь и напряжение. Стоял под хлёсткими горячими струями, пока часы в коридоре не пробили одиннадцать, потом решился выйти. Матвей бряцал тарелками на кухне. Вкусно потянуло гренками и шоколадом, предательски заурчал желудок.

– Ну, долго там топтаться будешь?– Матвей приоткрыл дверь, выпуская в коридор волну вкусных запахов.– Там твои гренки любимые стоят.

Наверно, счастье кроется в абсолютном покое. И в тот день рождения Яр был счастлив, как никогда прежде. На столе не было торта, и в кружках плескался обычный растворимый шоколад – совсем не тот, что варила мама, и он не был уверен, что завтра проснётся и сможет прямо посмотреть в вишнёвые глаза своему отражению… И всё же Яр был счастлив…

– Пошли ко мне…

Яр недоумённо глянул на руку, перехватившую его за запястье, когда он уже открывал дверь к себе. Матвей стоял за спиной, давая возможность обдумать услышанное. Разве что сердце стучит так, что даже Яр услыхал – сквозь рванувшееся собственное.

– Эм…

Бархатный шёпот в ухо:

– День рождения ещё не закончился.

– У меня там Барселона заперта, её выпустить надо,– пробормотал Яр, ища пути отступления.

– Она не скулит, значит всё нормально,– отрезал Матвей, прислушавшись к тишине за стенкой.

– Уже полночь скоро,– Яр отчаянно пытался отпереть заклинившую дверь. Над головой в дверь упёрлась вторая рука брата, отрезая путь к спасению.

И в это время пробили часы… Опять одиннадцать раз.

– Ты их перевёл!– возмущённо возопил Яр, оборачиваясь.

Матвей стоял перед ним, по-прежнему невозмутимый и спокойный. Раскрывшаяся ложь его не сильно зацепила. Матвей ждал. Осторожно потянулся к лицу Яра, но стоило тому зажмуриться, как отдёрнул руку.

– Я не буду тебя принуждать,– тихо сказал он.– Если не хочешь, я тебя не трону.

Яр сглотнул. С одной стороны сама мысль о том, чтобы добровольно пойти к Матвею в спальню, переворачивала весь его мир и все убеждения с ног на голову, с другой… с недавних пор прикосновения Матвея больше не заставляли сжиматься в комок, а уж о сегодняшнем дне Яр вообще думать не хотел, чтоб с ума не сойти. Как бы ни была постыдна эта связь, Яру с Матвеем было хорошо. В том самом смысле. Сегодня он сам – сам – раз за разом доводил себя и брата. Возможно, пытался изжить из памяти ночь у водохранилища. А возможно, не надо было копаться где-то в себе и искать оправдания. Просто Матвей это понял и принял раньше, а Яр всё никак не желал смириться со своей ненормальностью.

– Яр?

– У меня… дверь заклинило,– не поднимая глаз буркнул Яр.

– Что?

– Я говорю, у меня дверь в спальню заклинило,– отчаянно краснея прошептал Яр.

Матвей осторожно коснулся лица.

– Посмотри на меня…

Яр отчаянно замотал головой.

– Ты понимаешь, что делаешь?

– Очень плохо понимаю,– честно признался Яр.– И если ты будешь меня расспрашивать дальше, мозги точно на место станут!

Матвей улыбнулся и молча обнял брата за нервно подрагивающие плечи…

Яр открыл глаза, слабо пошевелился, пытаясь собрать в кучу расползающиеся мысли. Диван Матвея был жёстким и продавленным в середине – хочешь не хочешь, а всё равно в ложбину скатываешься. Поэтому и только поэтому, Яр в ней оказался!.. Поскорее выбрался, пока Матвей не вышел из ванной и не обнаружил его на своём месте. Да и вообще нужно шевелиться и сваливать из его комнаты… Запереться у себя и убиться об стенку!

Со стоном перевернулся, чувствуя, как трётся об обнажённую кожу простынь. Не удержался и потянулся всем телом, счёсывая мятой тканью горящие на теле прикосновения Матвеевых пальцев.

Шум воды в ванной стих. Не отвлекаясь больше на самоедство, Яр подхватил разбросанные по полу вещи, недобрым словом помянув братца, кривясь от прострела в пояснице, и вымелся в коридор. Дверь из ванной распахнулась как раз в тот момент, когда он вломился в свою спальню.

– Яр?

Матвей успел подскочить и перехватить дёрнувшегося от двери парня, подставив между косяком и спиной собственную руку.

– Что ты…– глаза впились в отрывшуюся картину.– Одевайся. Быстро. Мы уходим.

В заросшей нарисованными джунглями комнате, среди привычного бардака, ярким пятном выделялся истерзанный собачий труп, закинутый кем-то на кровать. Скорей всего, сюда вломились ещё когда их не было дома, пришпилили собаку к кровати и оставили на устроение хозяев. Кто ж знал, что до спальни Яра они доберутся только утром?

Секундная тишина надавила на уши.

– К-куда?

Матвей крутанул Яра на себя, вжимая лицом в грудь, рванул дверь обратно и принялся натягивать на остолбеневшего парня упавшие на пол вещи.

– В «Кедр». Какое-то время поживём там.

Яр не заметил, когда Матвей позвонил Тамаре, но та примчалась уже через несколько минут, мрачно закинула их к себе в машину и отвезла к Никифорову. Яр напомнил о том, что туда можно дойти и пешком, но вызвал у начальницы брата только циничную ухмылку. Высадила их у здания, а сама выкрутила руль и умчалась в обратном направлении, бухча о том, как достали её долбанные малолетки, за которыми обязательно нужно убирать подгузники и срач в спальнях.

– Хм, не следишь ты за моим подарком,– первым делом отметил Валерий Николаевич, придирчиво рассматривая прижавшегося к Матвею Яра,– потускнел как-то, лоск утратил.– И наигранно поцокал языком.– Я ж тебе такую куколку отдавал… Ладно, не рычи… Вижу-вижу, что хорошо обращаешься. В прошлый раз братишка больше ко мне жался, от тебя удирал.

Яр покраснел, попытался отстраниться, но на плечи легла ладонь Матвея, притиснула к себе.

– Чёрт с вами,– Никифоров как всегда был весел и благодушен.– Старые апартаменты в вашем распоряжении. Обживайтесь, детки.

В комнату Матвей не зашёл – завёл Яра, жадно поцеловал и оставил одного, привычно запретив выходить.

– Что мне здесь делать?

– Рисовать.– Матвей окинул взглядом комнату, кивнул на стол. Яр мимоходом отметил, что подсобка за прошедшие месяцы не сильно изменилась – на столе исчерканные набросками листы бумаги, у стены огромным квадратом лежит высокий матрас, заменяющий отсутствующую кровать. Разве что порядка больше – не зашторивает углы паутина, рисунки уложены стопкой, матрас застелен. И Матвей ведёт себя здесь не как гость, а как уже давно обжившийся хозяин.– Я попрошу, чтобы кто-нибудь принёс тебе поесть.

– Матвей…

Тот обернулся, недоумённо глянул на схватившего его за футболку Яра.

– Ты знаешь, кто Барселону?..

– Нет,– мрачно ответил Матвей и ушёл.

«Соврал»,– уже привычно понял Яр.

Прошёл день, второй, неделя. Ничего не менялось – Яр с Матвеем жили в «Кедре» и о возвращении в квартиру речи не заходило. Матвей приходил по вечерам, вымотавшийся и безжизненный. Раздевался и шёл спать… и ни разу не заснул, пока Яр не лёг рядом! Молча смотрел, как тот возится с бумагами или гоняет вернувшуюся мышь, посверкивал кошачьими глазами из постели. И упрямо ждал!

Поначалу Яр до изнеможения загонял себя на ходу выдуманным делами или рисовал до тех пор, пока не затечёт спина, засыпая прямо за набросками. Потом смирился. Матвей притягивал его к себе, убирал с лица волосы, прижимался ко лбу лбом… и убаюкивал своего младшего брата в кольце тёплых заботливых рук. Матвей сдержал слово – он не трогал Яра без разрешения, а тот не просил.

Яр куксился, ворочался, но в конце концов привык засыпать, чувствуя на себе тепло чужих ладоней.

…То ли Матвей одумался, то ли Тамара на него грымнула, но теперь Яр мог выходить из комнаты и бродить по комплексу в своё удовольствие. Ему опять стали поручать мелкие задания, отчего сам Матвей был не в восторге, а вот Яр, хоть и злился на Никифорова, всё же брался за работу с удовольствием. С одной стороны, он от скуки готов был лезть на стенку и был рад любой возможности себя занять, с другой, теперь он не сидел на шее брата – в кармане появились какие-никакие деньги, хотя бы видимость независимости (что лично Матвея угнетало не меньше… и жутко забавляло самого Яра).

Один раз заходила Тамара, покрутила пальцем у виска, когда Яр спросил её, скоро ли можно будет вернуться, и ушла, бросив сочувственный взгляд.

– Слишком вы оба хорошие,– почему-то сказала она, задержавшись в дверях.– Кажется, в этот раз Валера просчитался.

– В чём?– не понял Яр.

– В вас,– ответно удивилась непониманию собеседника Тамара.– Вы слишком… не от мира сего. Нормальные люди за несколько месяцев присасываются к деньгам и вседозволенности, как пиявки – шиш оторвёшь. Вы же оба поведены только друг на друге и мечтаете удрать отсюда, куда глаза глядят. Матвей плевал на деньги, которые подсовывает ему Никифоров, а ты вообще, кажется, на него дуешься! Ха-ха, дуешься на Валерку!!! Уму непостижимо! Вам подсунули кучу бабок, скатерть самобранку и за это только и нужно, что время от времени давать волю кулакам. Вы оба психи, которые не желают мириться с реальностью.

Тамара ушла. Яр остался. Какое-то время молча смотрел на дверь, а потом натянул любимую старую пайту и вышел. Прокрался по коридору и, незамеченный охраной, прошмыгнул между колоннами в холле, выскочив на улицу – вчера Матвей впервые участвовал в уличных боях. Пришёл с разбитой губой, но в непривычно приподнятом настроении – незнакомый новичок положил на лопатки кого-то заслуженного, тем самым перебив ставки и отхватив неплохой такой куш для Никифорова. Яр хотел купить ему подарок. Или торт, чтобы отметить. И вообще он хотел, чтобы Матвей пришёл и улыбнулся, хотя бы просто увидев его старания.

Ближайший торговый центр был в соседнем квартале, и Яр решил пройтись туда. Матвей смирился с тем, что он бегает по «Кедру», но на улицу его не пускал. Яр помнил, как брат умеет сердиться, и не спешил нарушать запреты. Но сегодня он просто хотел устроить небольшой праздник, их ведь и без того мало.

Сам не заметил, как увлёкся поисками подарка. Ничего нормального в голову не пришло, поэтому ограничился любимыми Матвеем эклерами. На улице уже смеркалось. Яр жался ближе к загорающимся фонарями столбам, сторонясь слишком шумных компаний. Он бы и не свернул в тот переулок, если бы не слишком пристальное внимание к нему нескольких парней с вихрами, выкрашенными в яркие неестественные цвета. Шмыгнул за мусорными баками, стараясь скорее проскочить тёмное место и перейти опасный участок по другой улице.

И замер. Впереди высокий парень прижимал к грязной стене дома хрипящего человека. Перехватил рукой за горло, отрывая от земли.

– Я… честно… в последний раз…– пробулькал человек и засучил в воздухе ногами. Хватка разжалась, он кулём упал на землю, прямо в маслянисто поблёскивающую лужу. Зыркнул на обидчика перепуганными злыми глазами.

– Понял теперь, что шутки кончились?– вкрадчиво сказала стоящая рядом женщина.

– Понял-понял. Завтра всё вашему начальнику верну.

– Знаешь, Тох,– женщина присела на корточки, как-то даже дружелюбно встрепала волосы с ненавистью глядящему на неё мужчине.– Мы с тобой не первый год знакомы. Так вот в честь давнего знакомства дам тебе простой совет – заканчивай уже ставить на бои, когда в кармане шаром покати. Не наши прихлопнут, так кто другой подсуетится. Не любят должников, Антош, ой как не любят…

Плевок на модельные туфли.

– Сука!

Женщина невозмутимо вытерла оплёванную обувь о его штанину, повернулась к спутнику и знакомым до мурашек властным тоном произнесла,– подчисть-ка товарищу пёрышки, чтоб больше не распускал… Ну и чтоб запомнил, что женщины хрупкие и нежные создания, которые обязательно найдут кого попросить выбить зубы обидчику…

Знакомо взметнулась рука, точно метя в солнечное сплетение. Как когда-то в подземном переходе. Точно так же безжалостно, коротко и зло. Глухой удар. Человек скорчился на земле, сплюнул окрасившуюся кровью слюну. И ещё один – в то же самое место. Мужчина застонал и затих, провалившись в беспамятство.

– Мразь,– безразлично сказала женщина, напоследок ткнув острым носком туфли лежащего у её ног.– Ладно, пошли. Не вернёшься вовремя, Ярик мне истерику закатит…

Из руки выпал пакет с эклерами, тихо чвакнув свежей начинкой. Внутри стало горячо и больно. Яр смотрел на спину склонившегося над избитым человеком парня, отчаянно понимая, что не хочет видеть его точёного равнодушного лица.

– Упс,– сказала Тамара, поворачиваясь и обнаруживая замершего за их спинами свидетеля.

Обернулся Матвей, прожёг своими вишнями.

А Яр неловко попятился на деревянных ногах, оступился, развернулся и побежал прочь…

– Яр, стой! Стой, кому говорят?!

Он припустил ещё быстрее. Врезался в толпу молодых людей, не извинившись, рванул через дорожный переход под горячечно мигающий болезненным жёлтым светофор. Рассержено завизжал автомобиль. Яр хлопнулся об капот затормозившей перед самым носом машины, перекатился по нему, собирая в кучку разлетевшиеся мысли. Сзади налетел Матвей, сгрёб его в охапку, отлепляя от машины, бережно прижал к себе… Теми самыми руками, которые в подворотне выколачивали душу из какого-то бедолаги. Которые когда-то заносили над ним ремень. Которые так жарко обнимали в лесу. Знакомые руки, знакомого человека. Знакомого ли? Что Яр знал о брате? Он не помнил их общего прошлого, он не знал его вкусов, мыслей и взглядов на жизнь. Матвей неразговорчивый, Матвей сильный, Матвей ревнивый собственник – это всё, что он знал о своём близнеце. Матвей любит животных, но ни один мускул на лице не дрогнул, когда увидел растерзанную Барселону, Матвей сказал, что любит Яра, и он же собственноручно отстегал его, когда решил, что тот ему изменил, Матвей ненавидел избивавшего его в детстве отца и он же явно переписывался с ним, удравшим из дома и вообще из города, по электронной почте.

Яр всхлипнул, зажмурился, пытаясь оттолкнуть сомкнувшиеся на спине руки. Содранные о капот ладони тупо ныли.

– Яр, успокойся!

– Пусти меня!

Вокруг собиралась толпа прохожих и праздных зевак. В толпе Яру было не так страшно – здесь Матвей не будет ни бить, ни обнимать.

– Пусти немедленно! Ты чудовище! Там, в подворотне…

Матвей сжал Яра. Затрещали рёбра, выжимая воздух. Где-то охнула женщина. Побежали шепотки. Кинув на столпившихся раздражённый бритвенный взгляд, Матвей поволок брата прочь от людей, к многоэтажкам – в такой же тёмный затхлый закуток. Впечатал спиной в стену.

– Я чудовище?– тихо и очень спокойно шепнул Матвей, грубо фиксируя подбородок Яру, чтобы тот посмотрел ему в посеревшие от злости глаза. И ядовито выплюнул,– Да, я чудовище. И я всегда таким был. Я давлю людей, не жалея ни их, ни себя. Без злости и жалости. Я не упиваюсь болью, я могу себя контролировать. Оружие с глушителем и без предохранителя – именно поэтому такие, как Никифоров, желают заполучить таких, как я. И ты должен был понимать, что ему я нужен не для красоты. А раз так, то чего сейчас цеплять маску невинности?

– Мне больно.

– Потерпишь.

– Ребята, хорош устраивать семейные разборки на улице,– к их тупику подкатил знакомый фиат. Открылась передняя дверца, Тамара, нервно перестукивая пальцами по рулю, глянула на Яра, скривилась, но привычных шпилек не подпустила.

– Я к вам не сяя-а-ааа,– Матвей сгрёб его в охапку и закинул на заднее сидение, сам сел рядом с Тамарой.

Истерично взвыл мотор, машина на всех оборотах рванула с места. В салоне висела напряжённая липкая тишина. Тамара несколько раз порывалась что-то сказать, но косилась на мрачного, точно грозовая туча, Матвея и только печально наблюдала в зеркало заднего вида за скуксившимся на заднем сидении Яром.

– Знаете,– всё же нарушила она молчание,– я тут вспомнила – меня брат в гости на днях приглашал. А я, котелок дырявый, как всегда забыла. Так что закинем меня к ним, а потом прокатитесь немножко, развейтесь.

Молчание продолжилось. Тамара вылетела куда-то в пригород, сбавила скорость – здесь ночная жизнь была тиха и спокойна, в отличие от городской сумятицы: поток машин на шоссе тёк тягуче медленно, лениво шли люди по дорожкам. Из парка не спеша выкатились два велосипедиста. Машина проехала цветастый супермаркет, вывернула на другую улицу, затормозила у светофора, дожидаясь красного. Рядом остановилась машина с пластиковыми шашками такси. Яр рассеянно наблюдал за светофором. Мигнул зелёный, сменившись жёлтым.

И в тот же миг Яр что есть силы надавил на ручку, едва ли не ногой вышибая дверцу. И под вопли Тамары: «Убью мелкого вредителя!» рванул на себя дверцу уже такси.

– Пацан, ты чё, мля?..– ошалело уставился на ворвавшегося пассажира водитель.

– Улица Кирова! Живо-живо, не задерживайся!

Из фиата выскочил злой, как сто чертей, Матвей, и уже даже протянул руку, чтобы выдернуть беглеца из салона, когда таксист разглядел торчащие из нагрудного кармана Яра деньги и нажал на газ.

– Чем ты эту парочку так разозлил?– усмехнулся водитель через несколько минут, когда глянул назад и обнаружил сердито гудящий фиат всего в паре машин от себя.

– Оторвёшься, заплачу вдвойне,– в ответ буркнул Яр.

Таксист добродушно хмыкнул, вдавливая до предела педаль газа.

Яр толком не знал, почему назвал таксисту свой старый адрес. Квартира была заперта, и ключи остались у Матвея. С другой стороны, идти ему всё равно было некуда, а здесь его, может, и искать не станут.

Дверь была открыта, наверняка Матвей как всегда не запер – водилась за ним подобная дурная привычка. Яр прошёл в гостиную к телефону и набрал номер, однажды увиденный в почте брата. Он даже не сразу понял, что сделал, но в мембране уже поплыли гудки.

– Алло?– взволнованно спросили из трубки.– Матвей?

– Э… нет, это я… пап,– немного сконфуженно пробормотал Яр.

– Ярослав? Что-то случилось?

– Нет, я просто…– Яр зажмурился, собираясь с духом, и выпалил,– почему вы с мамой развелись?

– Что?

– Что тогда случилось?

– Яр, ты вообще понимаешь, что этот номер я дал не для того, чтобы решать какие-то мелкие проблемки?– напрягся голос на том конце провода.

– Я понимаю, что я остался один на один с незнакомыми мне людьми, которые никак не станут для меня семьёй!– раздражённо выпалил Яр.

– И чего ты от меня хочешь?– чуть насмешливо уточнил отец.– Мы сядем тесным кружком, посмотрим семейные фотографии и всё будет в ажуре и рюшках?

Яр скрипнул зубами. Говорящий с ним человек делал всё, чтобы оставить в памяти только желчь и искреннюю радость оттого, что он бросил их с братом. Пожалуй, он уже знает, почему мать от него ушла, но…

– Я хочу знать, почему мама увезла меня, а не Матвея, и почему вообще вы нас разделили.

– Обоих я бы не отдал. Вы близнецы, невелика разница – кто первым под руку попался, того и забрала.

– Врёшь,– даже не моргнул Яр. В конце концов он прожил с матерью бок о бок всю жизнь, чтобы знать – на подобную подлость она не способна.

– Вру,– легко согласился собеседник.– Ишь, а ты не такой белый и пушистый, каким казался вначале. Или уже Матвей пух выщипал?– Усмехнулся.– Он это умеет.

– Что случилось тогда, в детстве?– не дал себя запутать Яр.

– Он толкнул тебя с пирса,– немножко помолчав, наконец сказали в трубке.– Вы тогда поссорились. Наверно, впервые в жизни. Какая-то девчонка угостила тебя шоколадкой, а Матвея нет. Может, он обиделся.

Или уже тогда сходил с ума, когда ревновал…

Перед глазами поплыла неясная мутная картинка – бирюзовая гладь моря с проблеском солнца в морщинах мелких волн. Он, летящий в воду, ещё один он, перепуганный, бледный и онемевший, впившийся в него вишнёвыми кошачьми глазами. Пелена воды. Высокий силуэт, отвешивающий его отражению на пирсе пощёчину…

– Ты толкнул его в воду следом за мной,– не веря самому себе, прошептал Яр.– Как ты мог?

– Он должен был сам исправить свои ошибки.

– Нам тогда по пять лет было!

– Я был пьян, тогда мне показалось это забавным,– в голосе мелькнуло сожаление, но Яр предпочёл его не услышать.

– Значит тогда мама забрала меня и уехала?

– Да. Она закатила мне скандал, потребовала отдать вас.

– Почему не отдал?– зло перебил Яр.

– Потому что вы мои сыновья,– раздражённо отбрил родитель.– И никого я отдавать не собирался, пригрозил, что она вас вообще не увидит, если не утихомирится. Тогда она просто сбежала с одним тобой. Ты нахлебался воды, поэтому тебя отвезли в больницу. Оттуда она тебя и выкрала… Ну что, твой папочка монстр?

– Да!– сердечно подтвердил Яр. Сжал трубку. Понятно, почему мать не рассказывала о прошлом. Понятно, почему Матвей отмалчивался.– Ты поэтому его бил?

– Бил, потому что заслужил,– недовольно буркнули в ответ.

Яр улыбнулся мелькнувшей мысли. Неожиданно ядовито.

– Скажи, ты перестал подымать на сына руку, потому что всё-таки поумнел… или потому что сынок завёл страхолюдную собачищу?

Он почти отчётливо услышал, как где-то далеко заскрипели зубы собеседника.

– Допрос окончен?– раздражённо поинтересовался отец… нет, просто человек, однажды поучаствовавший в его появлении на свет. Наверно, Яр ожесточился – он больше не желал налаживать контакты с такими людьми, окончательно записав себя в сироты и добавив в список семьи одного-единственного человека.

– …Спасибо,– искренне сказал Яр. В ногах не осталось силы. Но внутри было непривычно тепло и спокойно, словно бабочки по поляне порхнули. Прислонился к стенке и прежде, чем в трубке раздались короткие гудки, выдохнул, уже, наверно, в пустоту,– Правда, спасибо… И надеюсь, мы тебя больше никогда не увидим.

…В гостиной было темно. Яр на ощупь пробрался в коридор, щёлкнул рубильником. Оставленная всего неделю назад, квартира уже казалась пустой и нежилой. В свою комнату он так и не решился зайти, потянул на себя дверь Матвеевой спальни. И непонимающе замер. Комната напоминала его собственную в последнее утро здесь – такая же перевёрнутая. Только ещё хуже – расколоченный системник валяется на полу, щерясь обломками схем и обрывками проводов из раскуроченного бока, монитор разбит, диван распорот и из лохмотьев рваной обшивки торчат пружины. По полу разбросаны обычно аккуратно сложенные в комоде вещи.

Хлопнула наружная дверь, и знакомый до оскомины девчачий голос сказал:

– Ладно, если так не нашли, значит, придётся срывать полы.

– Запарился я уже каждый вечер сюда таскаться,– раздражённо буркнул хриплый мужской.– Когда твой перец уже заплатит?

– Как только найдёте, так и заплатит,– огрызнулся женский.

Яр шагнул из комнаты.

– А вот и пропажа,– не слыша собственного голоса, сказал он,– ну здравствуй.

В коридоре стояла Лиса и трое забулдыжного вида мужиков. Все старые знакомцы – дружки Сашкиного папаши и, собственно, сам папаша. Несколько мгновений бывшая подруга недоумённо хлопала рыжими ресницами, потом пришла в себя.

– Ты что здесь делаешь?!

– Хм, как удивительно,– Яр облокотился на косяк, сложил на груди руки, поставил ногу за ногу – совсем как при первой их встрече.– Я хотел спросить точно то же самое.

– Не твоё дело,– нервно окрысилась Лиса.

– Кто этот прыщ?– недовольно уточнил один из мужиков.

– Мимо проходил,– сквозь зубы ответила девушка, прожигая Яра наглым злым взглядом. Будто бы это он к ней вломился!– Просто за мной сох в своё время, вот до сих пор по старой привычке иногда таскается.

Яр вспыхнул. А Лиса, не дав ему открыть рта, вцепилась в руку и попыталась выпихать на лестничную площадку.

– Ты совсем обалдела?!– не выдержал парень.

– Вали давай,– сквозь зубы процедила она, но Сашкин родитель неожиданно проворно выкинул вперёд руку, отпихнул Лису в сторону и впился Яру в плечо.

– А ну погодь,– притянул к себе, внимательно обшаривая мутным похмельным взглядом лицо.– Я тебя знаю. Ты тот пацан, который у моего Шурки жил, да? Ну и как там сейчас этот крысёныш поживает? Совсем о бате забыл.

– Было бы кого помнить!

Бац! Яр полетел на пол, не удержавшись на ногах после тяжёлой оплеухи. Натренировавшись на сыне, мужик отлично знал, как свалить парня с одного удара. Подумал, и добавил ещё ногой по животу.

– Да вы чего?!– взвизгнула Лиса, попыталась отпихнуть мужчину, но один из его дружков только грозно цыкнул, чтоб не мешалась.– Отпустите его, пускай топает на все четыре стороны,– немножко отдышавшись и вновь нацепив маску спокойствия, сказала она.

– Да сейчас!– коротко хохотнул один из троицы, обладатель синяка под правым глазом.– Чтоб этот щенок растрепался, что мы тут были?

– Это моя квартира,– сдерживая в голосе злость, медленно и чётко проговорил Яр. В голове звенело от оплеухи, склонившиеся к нему лица были мутными и смазанными.– Это вы, гады, здесь всё кверху дном перевернули?

Зло покосился на виноватую мордашку Лисы.

– Что ты здесь искала?

– Что искала, то искала. Теперь у нас ещё один помощник появился,– оборвал Сашкин отец.– Где твой батя любимые цацки хранил?

– Вы что, ополоумели?– не поверил Яр.

И в ту же секунду один из громил мягко прижал его руки к бокам, не давая шевельнуться, а второй щёлкнул зажигалкой и поднёс к подбородку. Кожу лизнул синеватый огонёк. Яр попытался вывернуться, но его ткнули лицом в зажигалку. На скуле вскочил волдырь от ожога.