Текст книги "Отражение в тебе (СИ)"

Автор книги: ИВАНКА

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Там тебя брат ищет! Из Лисы чуть душу не вынул! Вставай давай… Господи, когда ты успел так накачаться? Давай хоть рожу твою умоем…

Силой наклоняет к воде и плещет в лицо водой, потом, кряхтя, подымает.

Сашка невысокий и тощий, он колется своими костями даже через ветровку. Яр кое-как отстраняется, морщится, Шурик ещё и невероятно сильный – так лапой под рёбрами прижал, наверняка синяк останется. И тут на него выскакивает длиннолапая волчара с зелёными огнями вместо глаз. Сашка тихонько поминает мать и шмякается на задницу – прямо в воду.

Барселона поднялась на задние лапы, став в два раза ужаснее, хотя вряд ли такое вообще возможно. Яр пьяненько икнул и бесстрашно запустил руки в жёсткую шерсть. Это Лиса при её появлении в спальне на стул запрыгнула – Яр с псиной подружился, как только принял на себя роль повара. Та самая первая яичница ещё только зашкварчала на тарелке, а собака уже прискакала на запах, глянула на пирующего Яра, облизнулась. Потом облизнулась чуть выразительнее. Потом подошла и в наглую положила острую морду на стол. С тех пор их нежная дружба расцветала каждую кормёжку, хотя подлая собачища так и осталась верна Матвею – в его спальне целиком и полностью властвовала она.

– Что ты здесь делаешь?– страшный свистящий шёпот хлестнул по слуху и болезненно отозвался в удивительно пустой черепушке.

Яр повернул голову. Матвей стоял бледный, растрепанный, злой и… какой-то мятый. Из одежды только липнущая к телу сырая от мряки футболка с длинными рукавами да домашние линялые джинсы. В голове листья с ветками торчат, будто через кустарник какой продирался. Яр пьяненько хихикнул – демоническая ледышка Матвей стоял перед ним весь такой… трогательно домашний. Разве что мягких тапочек не хватает, чепчика на голове и сковородки в руках.

– Стою,– честно признался Яр. И тут же начал заваливаться под весом Барселоны. Матвей сцапал его за шиворот, подтянул к себе, взболтал.

– Хочешь, чтоб меня прямо на тебя стошнило?– вкрадчиво вопросил Яр.

Опять хихикнул. Хмурый, заботливый Матвей казался невероятно забавным. Что он здесь вообще забыл и как его отыскал.

– Барселона по запаху нашла.

Видать, последний вопрос он озвучил вслух. Голова совсем не варит, едва-едва отличает вымысел от реальности. Вот Матвей – родной брат. Угрюмый необщительный тип, готовый часами наблюдать за тем, как расцветают рисованными джунглями стены спальни. Вот Матвей – человек с твоим же лицом. Впивается сильными пальцами в плечи, не позволяя отстраниться, оттолкнуть руками слишком приблизившееся тело. Разгорячённое тело – наверняка бежал, сейчас ему и в тонкой мокрой футболке не холодно. На шее бисеринки то ли дождя, то ли пота поблёскивают, как раз Яру дотянуться и слизнуть…

– Эй, ты чего?

Яр выкрутился из Матвеевых рук и, вихляя, потопал к костру, где в бутылку играли уже все. Поближе к людям, подальше от темноты и буйного воображения плавящихся мозгов. Огромный круг из душ сорока и каждый жадно следит за вертящейся в центре бутылкой. Под дружный вздох восхищения мужской половины в центр к уже выбранной Лисе вышла Женька, на которую только что указало горлышко. Обнялись, чмокнули друг друга в губы и, дружно показав всем языки, разошлись по своим местам.

– Пусти, я поиграть хочу…

Матвей сгрёб Яра поперёк живота, оттаскивая от шумной компании.

– Не будь ребёнком,– шипел он.

– А я очень хочу,– скулил Яр. На мгновение прижался к брату, услышав замершее Матвеево сердце, пакостно ухмыльнулся и по подлому пустил пальцы по его рёбрам. Близнец на то и близнец, чтобы иметь те же слабости. Электрический разряд щекотки. Рраз! Матвей выгнулся дугой, ругнулся и нечаянно разжал руки. И Яр тут же затесался в плотную компанию воспалённых вечером и игрой тел.

И уже через секунду толпа дружно взвыла:

– Нооооовенький!!!

Ослеплённого огнём Яра выпихнули в центр к ведущему. Матвей только воздух схватил, не успев выцепить его обратно. Ведущий оскалился в радостной улыбке и крутанул бутылку ещё раз.

– Бутылка-бутылка, укажи мне половинку!!!

Завертелась бутылка, смазываясь в зеленоватые полосы, только блики от огня просверкивают. Круг, ещё один, всё медленнее и медленнее.

–О! А вот и моя половинка!– с пьяной весёлостью возвестил Яр.

Бутылка замерла, указав на прежнее же место Яра – туда, где стоял злой, как оса, Матвей. Может, горлышко бы и не на него указало, но как только парень заступил в круг, остальные автоматически отодвинулись подальше, оставляя вокруг Матвея широкую полосу пустоты.

Толпа притихла. Матвея ребята явно побаивались. Он стоял среди них, мрачный, спокойный, с неестественно прямой спиной, с замершей у ног волчицей. Та самая ледяная статуя, которую при первой встрече увидел Яр. Он уже и забыл, что брат совсем не такой домашний и ручной, каким он его считал в последнее время.

– Ой, ёёёё…– тихонько пробормотал вóда.

И это напуганное бормотание окончательно добило обкуренного Яра. Тоже мне, демон во плоти!

Он подошёл к Матвею, внимательно рассмотрел своего мрачного близнеца; даже кончик языка прикусил, чтоб сдержать рвущееся наружу хихиканье. Смешной каламбур – игровой половинкой оказался его же брат-близнец. А Матвей, видимо, решил, что Яр одумался и собрался вернуться с ним домой – потянул к брату руки. Ну Яр в них и скользнул. Прижался, притянул за ворот Матвееву голову.

Замершее на губах чужое горячее дыхание. Мгновение оглушительной тишины...

Кажется, он всё-таки первым прижался к губам обнявшего его человека. Опередил всего на секунду. Потому что потом плотно сжатые губы, копии его собственных, ожили, поцеловали верхнюю, втянули к себе в рот нижнюю. Язык прошёлся по мягкой нежной коже, слизывая дождевые капли. Во рту стало сухо. Мягко легли на поясницу ладони, коснувшись обнажившегося под футболкой участка кожи, привлекая к себе. Пальцы скользнули за пояс, щекотнули впадинку копчика. Где-то внизу живота предательски рвануло возбуждением.

– В-вау,– тихо, но в абсолютной тишине оглушительно, сказал вода.

– Ик!

Ошалевший Яр мигом протрезвел. Хлопнул ресницами.

– Теперь все счастливы?– холодно осведомился Матвей, сцапал за шкирку что-то вякнувшего Яра и потащил прочь. Барселона трусила следом, неодобрительно посверкивая волчьими глазами.

Поляна за спиной медленно наливалась возбуждённым гулом…

2. Отражение: чёрное и белое

Дождь шёл всё сильнее. Яр споткнулся раз, второй. Оскользнулся на луже, в туфлях противно зачавкало. Матвей скрипнул зубами, поймал Ярову руку, огляделся в поисках укрытия.

– Идём!– и поволок его под пластиковый навес остановки. Грубо толкнул на скамейку.

– Ой, у меня физиономия, как у маньяка, гы-гы-гы,– опять принялся хихикать Яр. Ему безудержно хотелось смеяться. Над всем – над гадкой погодой, над кислым лицом Матвея.

– Тебе так смешно?– неласково уточнил Матвей, нависая над ним. Дёрнул за отворот ветровки, второй рукой подцепил подбородок.– А ты вкусно целуешься.

– Эм, ну да…– Яр попытался отстраниться. Холодные мокрые пальцы больнее сжали челюсть, оставляя на коже красные метки. Веселья как не бывало.

– И долго ты так тренировался?

Ни разу! Настоящий примерный ребёнок, Яр ходил из дома в школу и из школы домой. В школе он только учился, дома запоем рисовал. Регулярные вылазки на природу не в счёт – там он тоже рисовал. Сегодня он просто сорвался. Он впервые был в подобной компании, впервые напился, впервые попробовал дури, впервые ему было действительно весело. А о том, как вести себя завтра, он завтра и подумает.

– Отцепись!– чувствуя, как начинают полыхать уши, взбрыкнул Яр.

Пальцы впились в подбородок. На глаза навернулись слёзы.

– На меня смотри,– властно приказал Матвей.

– Ну что?!

Сердито сузившиеся кошачьи глаза увидели блеснувшие под ресницами слезинки. Матвей раздражённо отстранился.

– Ты вёл себя, как потаскушка.

– Я просто веселился.

– Сейчас тебе будет ещё веселее,– недобро предупредил Матвей, опять сцапал брата за шкирку и выволок под дождь.

– Эй, ты чего?!

– Да не буянь ты…

– Куда ты меня тащишь?

– В кусты!

– Зачем?

– Чтоб тебя вырвало!

– Что?

– Два пальца в рот и дыши медленно, вот что! Ты б себя видал – мятый, бледный. Привидение ночное!!!

– Ха-ха, ты б тоже себя видал – настоящий упырь!

Уголки Матвеевых губ опять тронула улыбка. Он мягко прижал к себе Яра. Того уже отпускал пьяный угар – голова наливалась звоном, ноги отказывались идти.

– Не хочу в кусты,– пробормотал он.– Спать хочу.

И сам положил голову на плечо брата. И уже на грани сна и яви почувствовал, как его тело подняли в воздух, прижали к себе и куда-то понесли.

Первая учебная неделя пролетела незаметно. То, что Яр пришёл после бурной гулянки, мятый, жуткий и действительно как две капли воды похожий на демонического братца, смутило однокашников только вначале. Его общительность быстро сделала своё дело, к тому же оказалось, что ещё до прихода в школу он стал знаменит благодаря своей выходке на поляне. Девчонки ходили за ним толпами и едва ли не просили автограф, парни похихикивали и закидывали скабрезными шутками, но, быстрый на такие же скабрезные ответы, Яр не чувствовал себя оскорблённым – обычное общение.

Сашка оказался в его классе, и теперь Яр сидел с ним. Вернее, это Саша сидел за его партой – на месте постоянно отсутствующего Матвея. Сам Матвей на занятиях был только в понедельник, когда привёл брата. После этого в школе он не появлялся, хотя постоянно обнаруживался у ворот школы, когда приходило время идти домой.

– А вы с ним неплохо ладите,– заметил однажды Шурик.

Яр пожал плечами. Всяко лучше, чем прочие, но всё равно между ними стояла высокая стена, которую тот же Матвей упрямо не желал опускать. Он так и не рассказал, где пропадает целыми днями и чем вообще занимается. Отцу на всё это было… не то, чтобы совсем уж плевать – возвращаясь домой, он регулярно устраивал скандалы из-за жалоб звонивших учителей. А Матвей просто разворачивался и уходил. К себе в комнату, или на улицу, прихватив верную Барселону. И отец махал рукой, уходил в другую часть квартиры, к своим любимым музейным экспонатам, читал исторические романы, занимался работой. На Яра он не обращал никакого внимания, но не потому, что тот ему был равнодушен – просто Яр не доставлял проблем. И Яр точно знал, что отец невероятно гордится тем, что у него сыновья-близнецы. Иногда приходившие с ним люди, клиенты или деловые партнёры, в первую очередь выискивали в огромной квартире не дорогие экспонаты, а два одинаковых лица. Одно, буде такое оказывалось дома, раздражённо зыркало на посетителей из-под неряшливой чёлки вишнёвыми сощуренными глазами, второе привычно улыбалось, тыкало первое локтем под рёбра и тащило знакомиться и производить хорошее впечатление. Женщины умилялись, мужчины ухмылялись, папочка был в восторге. Поначалу Яр хотел наладить связь с родителем. Привыкший жить с одной матерью, он всё никак не мог сообразить – как это, жить под одной крышей с кем-то и даже толком не общаться. Даже угрюмый Матвей сошёлся с братом, не глядя на совершенно разные характеры и привычки. С другой стороны, у Яра был Матвей, замкнутый, молчаливый, своевольный, раздражительный и временами грубый. И Матвей жил совсем в другом мире, так не похожем на солнечную поляну самого Яра. И этот мир отвешивал болезненные оплеухи, стоило его только коснуться.

Когда их ещё не научились различать, Яра приняли за Матвея и в одном из школьных закутков несколько крепких ребят как следует приложились хуком слева, да так, что Яр потом урок провёл под лестницей, приходя в себя, а следующий – уже в медкабинете, притянутый туда преданным Шуркой. Ну да, у Матвея могли быть контры, и Яр действительно мог попасть под раздачу, но всё уладилось ещё до конца дня – Сашка бессовестно накляузничал директрисе и та подробно объяснила ребятам, что у Матвея есть младший брат, как две капли воды, похожий на него. Дома он ничего говорить не стал, просто уполз к себе и наглотался обезболивающих. Но на следующий день ни один из его обидчиков до школы не добрался. Все они отыскались в больнице, покусанные здоровенной собакой. Все угрюмо отмалчивались, где так удивительно синхронно (хотя и в разное время) могли нарваться на дикую псину. Матвей как воды в рот набрал, а Яр неожиданно почувствовал, что тоже может бояться собственного брата.

…Когда один из преградивших дорогу в подземном переходе, выщелкнул нож, Яр даже не поверил, что с ним такое действительно может произойти. Ну задержался до темноты, с кем не бывает. Лиса долго ныла, что он про неё совсем забыл, и парень сразу из школы отправился к подруге домой. А там очень удачно вся компашка с поляны – Тим, Васька, Артём с Женькой и Сашка. Первые четверо были одноклассниками Лисы и учились в другой школе, не такой элитной, поэтому с той поляны они и не виделись. Полвечера ребята смаковали злосчастный поцелуй, который в Яровой школе уже все давно переварили и забыли. «Начинающий гей» Артём даже пытался строить глазки багровому Яру под одобрительный хохот компании и даже Женька была не против полюбоваться «голубками». Потом Сашка куда-то смылся и как всегда приволок целую кучу своих обожаемых чипсов. Хорошо хоть в этот раз пиво не хлестали. Почти. В Яре булькала только одна жестянка, отчего его ещё не тошнило, но в голове стало уже восхитительно весело. И двое мрачных типов шкафообразной наружности его нисколько не испугали, только удивили.

– Ну что, пацан, на…– недружелюбно выступил один,– поговорим за жисть, на…?

– В смысле – жизнь или кошелёк?– как показалось Яру, он очень удачно сострил. В любом случае, у него с собой была только школьная сумка, а в ней ценного разве что набор масленых красок, отданных Лисой, да бутылка минералки. Поганенько посмеивающиеся приятели ещё и ленточкой розовой перемотали, когда торжественно вручали начинающему алкоголику.

– Догадлив, мля,– со злорадным удовлетворением отозвался второй.– Гони общак, сука, пока не выпотрошили.

– Ммм… чего?– в гудящую голову закралось подозрение, что встретили его здесь не просто так. Две гориллы не могли часами торчать в богами и людьми заброшенном переходе, дожидаясь, что найдётся таки недоумок, который отважится по ночи туда спуститься. Впрочем, Яр уже давно был единственным дураком, который здесь и ходил, по природе не слишком любя рисковать и перебегать оживлённую трассу. Носился же он здесь когда-то с Лисой, и никаких неприятных сюрпризов здесь не водилось…

Оба неприятных сюрприза одновременно шагнули к нему.

– Где, на…, бабло, гнида?– проникновенно вопросил тот, что с ножом.

– Ну… дома.– Яр честно припомнил, где отец хранил ценные бумаги и барсетку с пластиковыми карточками. В первом он не разбирался, второе ему выдали, но он бессовестно потерял, так что теперь по утрам Матвей вручал наличные на обед и выпроваживал на учёбу.

– Ну так пошли домой, на…

Яр поперхнулся от подобной наглости.

– Ребят, а вы не припухли?

– Мы? Ты тут языком не мели! Не посмотрим, что крутой, небось вдвоём да дотянемся до смазливой мордашки…

– Простите, красавчики, я не по этой части,– Яра опять потянуло похихикать. Вытянувшиеся лица оказались ещё более забавными, чем он мог представить. Он даже успел сделать несколько шагов от них, когда верзилы опомнились. Кто б подумал, что такие шкафы умеют так быстро и легко двигаться?! Один рванул Яра за сумку, обжёгшую плечо соскользнувшим ремнём, развернул парня к себе. А второй быстро и умело ткнул кулаком в живот, одним ударом вышибая из лёгких воздух. Яр мешком упал на заплеванный замусоренный пол.

– Вот же ж б…ть!– сплюнул тот, что с ножом. Выпотрошил сумку, резанул лезвием подклад. Брезгливо подцепил за ленточку злополучную минералку. Отвинтил крышку и плеснул в лицо Яра.– Приходи, на…, в себя, на…

Тычок ногой. Не сильный, но чувствительный.

Второй не отличался такой заботой – по-простому отвесил пощёчину. С разбитой губы закапала кровь. Яр мотнул головой, что-то попытался сказать, но в звенящей черепушке осталась только сверлящая затылок боль. Перед глазами заплясали цветные пятна.

– Хиленький какой-то,– наконец заметил один.– А ребята боялись подходить.

Ещё одна оплеуха.

– Слыш, я тут такое слыхал, на… короче, у этого придурка вроде как близнец объявился. Может, это он и есть?

– Может, это он и есть,– тихо согласились сзади. По лестнице медленно спускалась тень. Шаг, ещё один. У ног новоприбывшего замерла здоровенная собака. Молча оскалилась. Хозяин потрепал зверя по холке, не спуская с замершей троицы злых сощуренных глаз. В спутанных волосах опять листья торчат, тонкая ветровка нараспашку, всё те же линялые домашние джинсы. Дикий человек из джунглей!

– Брата моего отпустите,– спокойно попросил Матвей.

– Т-ты… короче… бабки наши гони!– неуверенно вылез переговорщик. В горло Яра ткнулось холодное острое лезвие.– А не то станешь опять один, чтоб мы не путались.

Барселона тихо загорчала. Тонкие пальцы властно впились в холку.

– И не побоялись вдвоём на меня выйти?– вкрадчиво прошелестел Матвей.– Всего-то вдвоём…

– Да кто тебя боиии…ИК!

Слепо щурящийся, оглушённый, Яр не успел заметить, когда Матвей начал двигаться. Он только увидел мелькнувшие перед глазами ноги одного из бандюжек. Глухо впечаталось в стену грузное тело. Звук удара, приглушённый хрип. Ещё один тычок, тело съезжает вниз.

– Ааааааааааа!– второй отнимает нож от горла Яра, оставив на коже тонкий красный росчерк, и замахивается на Матвея.– Порешу, нааа…аааАААА!!!

Барселона смазанным пятном обрушилась на нападающего, раззявила пасть и молча сомкнула клыки на сжимающей оружие руке. Матвей даже не обернулся, он отлично натаскал псину, чтобы не переживать за тыл. Склонился над первым полубесчувственным телом.

– Ещё раз увижу тебя рядом с Яром – порву,– просто сказал он. Сжал кулак и ударил в солнечное сплетение. Поверженный скрутился калачом, выплюнул на бетонный пол кровь. А Матвей замахнулся и ударил опять – по открывшимся почкам.

– Матвей, перестань!

Яр закашлялся – ещё саднящая грудь с трудом пропускала воздух. А Матвей, словно не слышал слабого окрика, – развернулся от затихшего бандита ко второму. Подошёл, глянул сверху вниз на попавшего в капкан Барселоновой челюсти человека, осевшего на колени. Поднял ногу и бесстрастно ударил в лицо.

– Матвей!!!

Быстрый пустой взгляд. Он увидел всё – и искаженное ужасом лицо, и поцарапанную шею.

– Матвей?

Яра трясло. Он никогда не видел, чтобы Матвей – да кто угодно! – так спокойно и бесстрастно давил другого, пусть и заслужившего наказание, человека. А его брат вытер о поверженного врага окровавленную подошву, выбил из руки нож и с силой наступил на руку, раздавливая каблуком кости.

Яр сжался в комок, чтобы не слышать, как кричит взрослый мужчина. В колени ткнулась мокрым носом Барселона. А потом знакомые тёплые руки, которые всего минуту назад выбивали жизнь из других людей, нежно и заботливо отняли его от стены, прошлись по покалеченной шее, прижали к себе, укрыли тонкой, пахнущей псиной, курткой.

За спиной Матвея едва слышно застонали. Яра ощутимо замутило от запаха крови – собственной или чужой, которой несло от обнимающего его человека.

– Надо… надо скорую вызвать…

– Не надо,– равнодушно бросил Матвей, силой беря брата за руку и утаскивая вверх по лестнице, прочь от жуткой картинки,– они через полчаса своими ногами уйдут. Живучие, твари…

– Мои вещи…

– Барселона, сумку.

Матвей едва ли не на руках выволок его из перехода, огляделся, выискивая скамейку. Ночной мир города был освещён огнями. Вокруг ходили люди, сигналили на переходе машины, жизнь бурлила и переливалась красками. Словно это и не в пяти шагах под бетонным настом лежали два бесчувственных тела. И на них самих… на него, потрепанного и съёжившегося, прохожим глубоко плевать.

– Ты дрожишь… Испугался?

– …Замёрз

Он ещё плотнее запахнул Яра в свою куртку, поднёс дрожащие руки к губам и принялся на них дышать.

– Матвей, нужна скорая…

Он тут же повернул его голову, внимательнее рассматривая порез.

– Да не мне – им!..

– Вот что,– Матвей подцепил пальцем подбородок Яра, заставляя взглянуть на себя.– Им нужна была хорошая трёпка. Они её получили. И не трясись так – там больше крови, чем действительно повреждений. Ну отбил я почки, или кости поломал – они тебя едва не прирезали!

– Да они бы не стали…

Матвей осторожно стёр подсохшую ниточку крови на шее.

– Яр, обещай мне, что больше не будешь здесь ходить. Вообще, один ходить. Звони мне, я тебя встречу.

– Что я, маленький? Или девица малохольная?

Пальцы ещё сильнее впились в подбородок, заставляя лицо подняться ещё выше. Неожиданно Яру стало жутко неуютно в руках брата. Он попытался отстраниться, но вторая рука властно легла на поясницу, прижимая к себе. В щёки бросился жар – Яр почувствовал, как коснулся пахом паха Матвея. Матвей это тоже почувствовал, только не смутился. Наоборот, вжался ещё плотнее, чуть об него потёршись.

– Т-ты чего?

– Ты ведь не расслышал тогда, да? То, что я сказал на кухне.

– О чём ты?– Ноги Яра, и без того нетвёрдо стоящие на земле, стали ватными. Он обвис в руках брата.

А Матвей улыбнулся, склонился и прошептал в самое ухо:

– Я сказал тогда, что люблю тебя, и порву любого, кто станет на моём пути…

Прошло несколько дней. Едва прогревшее землю солнце было с позором изгнано затянувшими небо тучами. Нависла противная гадкая погода, когда и дождь не идёт, и подоконник зацветает от сырости. Яр не любил дожди и сырость. Место, где он жил раньше, было полно света, солнца, дикой зелени и бескрайней синевы моря. Здесь тоже на горизонте синели складки гор и темнел на западе массив леса, но единственный кусочек природы, имевшийся в его распоряжении, был в километре от дома и Яр не мог найти причину, чтобы его отпустили в настоящий лес. Яр часто сидел на подоконнике, вглядываясь в блёклые северные закаты, распускающиеся далеко над водохранилищем, над западными лесами. Тогда он брал в руки карандаш, альбом и рисовал затерявшихся в лесах мавок и дриад. Или подманивал Барселону и тогда с рисунков смотрели тоскливые волчьи глаза. Или волк с человеком, больше похожим на дикого лесного духа, бежали сквозь бурелом, преследуя добычу. У духа было его собственное лицо и такие же тоскливые как у волка глаза…

Когда не было дождя, Яр отворял окно, и сидел, уже перекинув ноги через подоконник. Он не боялся почувствовать ногами пустоту. В детстве ему часто снилось, что он летает. Расправляет руки, делает шаг над пропастью и несётся вниз… и уже над самой землёй невидимая сила туго дёргает его на себя, обволакивает, подымает вверх, даёт вдохнуть выжатый из груди воздух. Не раз и не два Яр просыпался оттого, что действительно не может вдохнуть, и грудь болела совсем по-настоящему, и совсем по-настоящему першило пересохшее горло, будто в омут с головой ухнул.

С того странного разговора в жизни Яра и в их необжитой квартире ничего не изменилось, разве что Матвей принёс откуда-то дартс и заставил Яра до боли в руках метать дротики. А через пару дней, когда тот перестал промахиваться и бить хотя бы не дальше восьмёрки, принёс ему небольшой складной нож.

– Это чего такое?

– Попробуй теперь им,– не особо обращая внимание на смутную братову панику, Матвей вложил нож в ладонь Яра и, как когда-то тот направлял его руку в рисовании, сжал ладонь в своей, замахнулся и бросил.

Не попадёт – отрешённо подумал Яр. Рука у него была не набитая, да и вообще он подобным никогда не увлекался, тем более с недавних пор по некоторым причинам рядом с Матвеем ему было жутко неуютно, он краснел, терялся и дёргался.

…Той ночью он не спал – трясло от пережитой сцены, а потом от услышанного. Но ночь прошла, хмель из головы выветрился, оставив гадостное звенящее послевкусие, и Яр уже не был полностью уверен, что всё правильно услышал и понял. В конце концов, Матвей был его родным братом, его же близнецом. И если Яр просто привык жить в тепле семейного очага и не мог представить как это – жить под одной крышей с кем-то и не питать к нему привязанности, то Матвей именно так и жил уже семнадцатый год и вряд ли именно так жить хотел. Конечно же он дорожил единственным родным существом, которому было на него не плевать! Угрюмый, молчаливый. Яр не был уверен, что живи он с отцом, из него не вышел такой же Матвей…

Нож действительно не попал. В мишень. А вот в стену влепился с глухим свистом, оставив в нарисованной воде глубокую трещину.

– А теперь сам,– Матвей отодвинулся, давая возможность Яру прийти в себя.– Нож хорошо сбалансирован, каким бы ты криворуким не был – он обязательно попадёт остриём. Главное, попасть куда метишь.

– З-зачем это мне?

– Чтобы больше никто не мог дотянуться до твоего горла,– очень серьёзно ответил Матвей, и от этого Яру стало страшно. Матвей, не страдая красноречием, на тему произошедшего говорить отказывался наотрез. Мало этого, ещё и запер Яра в квартире, не позволяя тому ходить в школу. День тот покорно проторчал дома, тем более не выветрившееся похмелье вопияло о тишине и покое, но потом голова болеть перестала, а Матвей не смилостивился. Тогда Яр не слишком остроумно удрал через окно по каштану, как когда-то и собирался.

– Ну ты псих,– похихикивая, выдавил Сашка, когда узнал. И вдруг неожиданно посерьёзнел.– Вы оба редкостные психи.

– Это ещё почему?– хмуро уточнил Яр.

Они сидели за дальним углом школы, бессовестно прогуливая не слишком интересную психологию. Тут же маячила большая часть класса, из-за чего совесть, обычно донимающая Яра, сейчас сладко спала и не гнала его пинками на прогуливаемый урок.

– Ну, хм… как бы сказать помягче,– почему-то замялся друг,– во-первых, нормальные парни не целуются друг с другом у всех на виду.

Уши Яра запылали, а Сашка будто и не заметил.

– Тем более, братья. Тем более, близнецы. И вообще…

– Ладно, заглохни,– прошипел Яр, затыкая поток слов ладонью, а то на них уже начали коситься.

– Я пьяным был, я пошутил неудачно,– прошипел он. Сашка хрюкнул, вывернулся, поморщился из-за пролитого на рубашку энергетика.

– А твой братец? Насколько знаю, он был трезв, а шутки – это вообще не про него,– не препираясь, а, скорее, чтобы оставить последнее слово за собой, заметил он.

Яр досадливо скривился.

– Да лан, не дрейфь.– Шурик хлопнул надувшегося приятеля по спине.– Братец у тебя, хоть и похож на сбежавшего из пекла чёрта, на самом деле не такой уж запущенный случай.

– Ты о чём?

– Хм? А ты разве не в курсах, почему по нему наша Лиса сохнет?

Если честно, даже не задумывался. Вроде как и так всё ясно – на бунтарей всегда девчонки толпами ведутся, а его брат ещё и жару поддаёт – уроки прогуливает, драться умеет. И, Яр не хотел в это верить, но Матвей был намного теснее связан с улицей, чем он думал в начале. Когда на следующее утро он проморгался и вспомнил сам себя, тут же клещом вцепился в Матвея, пытаясь узнать, что это за таинственный «общак», и какое к нему отношение имеет его близнец. Яр не был дураком, он отлично понял, что в переходе нарвался не на обычных бандюжек, и то, что его приняли за Матвея, тоже было очевидным. А Матвей позволил себя трепануть за грудки, потом спокойно разжал руки Яра и попросил больше не совать в это дело нос… чтобы кто-то не оттяпал.

– Ну, физиономия у него смазливая,– наконец ответил Яр.

Сашка ухмыльнулся, потрепал друга по волосам.

– Это у тебя физиономия смазливая. Ресницами хлопаешь – у наших девок дух захватывает. А твой братец, пускай и твоя близняшка, жуткий типус. Ему и в глаза то посмотреть страшно. Натуральный же Вий, гы-гы-гы.

– Кхэм…

– Упс, прости. Короче, он Лисёнка в прошлом году от бандитов отбил, вот такие дела…– Сашка задумчиво отхлебнул из жестянки. Лицо его, обычно улыбчивое, стало чересчур серьёзным. Прищурился, словно не видел хмурящегося непогодой неба. Мыслями он был где-то очень далеко, возможно, даже не в сегодняшнем дне.– На неё трое в подворотне напали. Я так думаю, не денег хотели. А твой брат как раз свою собачищу жуткую выгуливал.

Саша повернулся к Яру, посмотрел на сбитую скулу и придавленный пластырем порез на шее.

– Я так понимаю, ты уже в курсе, как твой Матвей умеет драться?

Яр согласно кивнул. А Сашка помялся, но выдавил, отводя глаза:

– А ты в курсе, что он тогда человека… убил? Из больницы один не вышел.

Яр поперхнулся собственным энергетиком.

– Да ты не пыхти. У Матвея мозги вырубаются, когда он махается. Говорят, он местному авторитету за это приглянулся, так что он его быстро отмазал, даже вашего батю не впутывали. Те двое держат язык за зубами и не рыпаются. Им за это хвосты навертели ещё покруче, чем Матвей тогда в подворотне.

Яр молчал, подбирая слова. Ещё дня три назад он бы ни за что в подобнее не поверил, но позавчера собственными глазами видел, каким Матвей может быть.

– Тогда откуда ты знаешь?– наконец выдавил он.

Сашка пожал плечами.

– Лиса рассказала. Она тогда пришибленная ходила несколько месяцев, а я с ней с яслей знаком, считай, как родной брат, которому всё рассказывают, хочет он того или нет. С тех пор бегает за ним, как собачонка…– подумал, ещё отхлебнул.– Так что ты, это… переставай на неё слюнями капать. Лиса, конечно, милашка, но после того она сильно изменилась. Вроде всё так же улыбается, язвит, хозяйничает в чужих квартирах, но я точно знаю, что она потом тех двоих искала. И таки нашла. И куда-то вляпалась по самые уши – я иногда вижу, как она с подозрительными типами на улице разговаривает, и даже не хочу знать, о чём именно. Вроде, и нормально всё, но она с матерью живёт, а мать из больниц не вылезает. Вопрос – откуда у нашей Патрикеевны деньги?

– Думаешь, с гопниками связалась?

Саша вздохнул.

– Думаю, что точно не цветочки на балконе выращивает. Я туда как-то сунулся, а там зелень. Красивая такая, резная. В общем, хорошая она девчонка, но не по твоим зубам.

– Это ещё почему?– взъерошился Яр. Шурик ухмыльнулся, опять покровительственно потрепал по волосам.

– Потому что ты ещё хуже меня. Я только прикидываюсь наивным романтиком, а ты такой и есть. Лиса вертит тобой, как хочет, а ты и счастлив под её дудку плясать.

– Ничего я и не пляшу,– надулся Яр.– Я отлично знаю, что ей Матвей нравится. Мы с ней просто друзья.

– Дружбы между мужчиной и женщиной не бывает,– многомудро заявил Сашка.

– Ну здрасте. Ты же с ней тоже дружишь!

– Я к ней просто отношусь, как к пацану в юбке. А вот ты наивно полагаешь, что своей конфетной мордашкой отвлечёшь от Матвея.

Прозвенел звонок.

Сашка встал, отряхнул джинсы.

– Ух ты, помяни чёрта!

Яр захлебнулся энергетиком.

Матвей шёл через школьный двор, пробивая широкую просеку в учениках, мигом наводнивших двор после звонка. Он никого не высматривал в толпе, но всё равно безошибочно шёл в сторону притаившихся у кочегарки приятелей.