Текст книги "Шепот лесных сирен (СИ)"

Автор книги: Isabelle Kelari

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

– Пойдем.

И первым вышел из дома. Сэм выдохнула. Ей казалось, что воздух вокруг накален до предела, наэлектризован так, что может вспыхнуть от одного неосторожного слова или движения. Их стало слишком много в последнее время, и это пугало. Сэм не понимала ни его, ни себя, начиная бояться своих чувств. Какой в них смысл, если он не может себе их позволить? А она… она сможет перебороть себя. Так будет лучше. Коротко кивнув своим мыслям, она последовала следом за Лукасом.

Надвигавшаяся буря отступила.

В Лесу было тихо, лишь несколько дриад тенями мелькали среди деревьев. Друзей Саманты тоже не было видно: прошлым вечером, когда Сэм рассказала им о решении вече, ребята засиделись допоздна, обсуждая произошедшее. Шарлотта была за нее искренне рада, расспрашивая о бытовой жизни сирен и ее прошлом здесь пребывании. Лидия, едва услышав новости, погрустнела, но держала на лице улыбку, лишь время от времени отворачивалась утереть слезы. Майкл задал лишь несколько вопросов, но напряжение и тревога, висевшие над ним грозовым облаком и чувствовавшиеся буквально кожей, словно отступили, и ему стало спокойнее. Что касается Кайла, то за весь вечер он не произнес ни слова, встретив новости с какой-то холодной решимостью и обреченностью, и лишь под конец их посиделок задал единственный вопрос:

– Как надолго разрешили остаться нам?

Ответ Саманты его немного успокоил. Кайл даже позволил себе слегка улыбнуться, но разговор так больше и не вернулся в то безмятежное русло. Однако было уже почти время рассвета, когда ребята отправились спать.

Когда они поднялись на уже знакомый Сэм холм и пошли вдоль рощи, травница обернулась к реке. За водной гладью высились силуэты деревьев, густые кроны неторопливо покачивались от гуляющего в них ветерка, а на небесах не было ни облачка. Где-то там, далеко за горизонтом и бесконечным лесом, находился Хайвертон. Сэм впервые за эти дни вспомнила о родной деревне, но эти воспоминания не принесли ей радости – только не после того сна, что она видела ночью. Что, если в деревне сейчас творится что-то ужасное? Она вдруг почувствовала, как в сердце снова начинает разгораться тревога, и попыталась выбросить эти мысли из головы. Нет, это всего лишь сон, ничего более. Последний раз глянув в сторону южной границы леса, Саманта отвернулась, как вдруг заметила возле реки Майкла. Юноша сидел возле самой воды и тихо смотрел, как убегают волны. Заметив Сэм, он коротко махнул ей рукой и вернулся к своему занятию, а травница незаметно улыбнулась. Быть может, еще не все потеряно, и ее друзьям этот лес тоже сможет стать вторым домом?

Возле знакомых зарослей ежевики и дикой смородины они свернули на поляну. В проникающем сквозь листву свете солнца сверкнули знакомые Саманте три тропы, и, бросив на девушку пристальный взгляд, Лукас остановился возле самой левой тропы. Зеленые глаза мужчины лукаво блеснули, тонкая косичка вдоль виска дрогнула.

– Раз ты теперь одна из нас, мы должны тебе кое-что показать. Обычно мы не показываем людям это место, но ты должна знать, – он протянул ей руку и, когда она ухватилась за его ладонь, повел ее по тропе.

– Ты говорил, эта дорожка ведет к скалам…

– Так и есть. – Лукас говорил тихо, но Саманта слышала его так ясно, словно вокруг была полнейшая тишина, а не шепот листьев и разговоры птиц. – Помнишь, я говорил, что Лес оберегает и направляет нас, что всегда подсказывает, что происходит и откуда ждать опасность? В этих горах находится старейшее место во всем Лесу, где дети Леса слышат его голос как можно четче. Вчера ты же почувствовала его голос, во время вече? – Сэм кивнула. – В этих скалах связь между детьми и самим Лесом намного сильнее.

– Но почему именно здесь? Вы же слышите Лес везде, где бы ни были, какой смысл в этом месте, если вам и так ясно, чего хочет Лес?

– Помнишь легенду о Каридоне и Виринее? – его голос стал еще тише, и девушка вдруг почувствовала, как его рука чуть дрогнула, на секунду сжавшись немного сильнее. – Считается, что их союз начался здесь, среди этих гор. Здесь они впервые решили, что нужно делать, чтобы достичь мира с людьми. И здесь же впервые осознали, насколько сильно стали друг другу дороги.

Последние слова Лукас почти прошептал, аккуратно отпустил ее руку и, обернувшись, взглянул ей прямо в глаза. Саманта улыбнулась, вглядываясь в их зелень. Коротко усмехнувшись, Лукас обошел ее, опустил в сторону тяжелые еловые ветви и все с той же улыбкой склонил голову. Не выдержав, Сэм засмеялась и пошла вперед.

Среди перелеска, будто вылепленная из самой земли, возвышалась пещера, с виду напоминавшая простой, поросший мхом холм, если бы не зиявший в нем темный проход. Позади пещеры за небольшой рощей высились серые скалы, а вокруг все так же тихо переговаривались между собой ветви деревьев. Коротко прокричав что-то в небесах, на вершину ближайшего клена опустился орел, желтым глазом зорко наблюдая за движением внизу. Саманта улыбнулась и вопросительно обернулась к Лукасу. Тот со знакомой легкой улыбкой наблюдал за ней, скрестив руки на груди.

– Пойдем.

В темноту они шли почти на ощупь. Мужчина, быстро привыкший к царившему в пещерах мраку, шагал первым. Саманта шла следом, осторожно опираясь рукой о стену слева – на всякий случай. Коридор уходил все глубже вниз и куда-то в сторону, словно под те скалы, что она видела наверху. Воздух становился все более холодным, ход понемногу расширялся и, наконец, окончательно оборвался, приведя их в огромную пещеру. По стенам бежали ручейки воды, впадая в небольшие озерца, а с потолка свисало множество сталактитов. Им навстречу со дна пещеры вытянулись сталагмиты, но отчего-то многие из них были сломаны. Сэм потрясенно оглядывалась вокруг, когда заметила, что в пещере невероятно светло, но свеч нигде не было видно – легкое сияние исходило от самих сталактитов и сталагмитов. Те, что еще не были сломаны, были либо абсолютно прозрачны, либо мягко светились изнутри легким зеленоватым светом.

– Что это? – взволнованно прошептала Саманта, осторожно коснувшись одного из кристаллов. Пальцы девушки тут же стали мокрыми.

– Это предчувствия, – отозвался Лукас, тихо остановившись за ее спиной. – Когда Лес чувствует, что вот-вот должно что-то произойти, в этой пещере созревает очередное предчувствие – предсказание. Это может быть рождение новой души или дитя Леса, приближающаяся опасность, надвигающаяся буря или любое другое событие, которое, так или иначе, отразится на нашей жизни. Когда очередное предчувствие созревает, кристалл загорается зеленым светом – это означает, что будущее событие произойдет в ближайшее время.

– Значит, вы заранее знаете, что случится?

– Не всегда. Предчувствия всегда очень туманны, в них мало смысла. Зачастую мы можем лишь догадываться об истинном значении и все равно не угадать. Но они дают нам время подготовиться к этим событиям – особенно, если они нам угрожают.

– И эти предчувствия всегда сбываются?

– Всегда. Все эти кристаллы растут по-разному: одни могут быть готовы уже через пару недель, другие – самые важные – зреют многие годы, превращаясь вот в такие колонны.

Он кивнул в сторону нескольких полупрозрачных колонн. Две из них были с руку толщиной, но третья, казалось, походила толщиной на ствол многолетней сосны. Во всей пещере таких колонн было немного, но у дальнего озера Сэм заметила одну сломанную посередине, словно кристалл разлетелся на кусочки.

– Когда предсказание сбывается, кристаллы рушатся, – проследив за ее взглядом, пояснил Лукас. – Поэтому у многих из предчувствий нет верхушки.

– Но как вы понимаете, о чем будет предчувствие? – снова спросила травница. Мужчина лукаво улыбнулся.

– Закрой глаза и прислушайся. Что ты слышишь?

Вокруг нее было тихо. Журчала по стенам вода, капали в озеро капли. Где-то под потолком негромко переговаривались летучие мыши. Как вдруг она поняла, что имел в виду Лукас. Неясные голоса, слова, которые не различить, разговоры, смысл которых ей был неясен…

– Шепот… – наконец ответила Саманта. – Я слышу шепот…

– Голос Леса, – промолвил Лукас, все еще наблюдая за ней, когда она открыла глаза и внимательно на него посмотрела. – Многие сирены не понимают этот голос – для них он так же тих, как дуновение ветра. Мы можем лишь чувствовать, что он хочет сказать. У душ различать эти предчувствия получается намного лучше.

– Стало быть, все эти предчувствия, все, что сейчас светится – это все сбудется? Плохое, хорошее, рано или поздно? И с этим ничего нельзя поделать? Предотвратить?

– Все предчувствия сбываются так, как они были сказаны. Просто понимаем мы их смысл слишком поздно.

У дальней стены вдруг появилась женщина, при виде которой Сэм испуганно вздрогнула – так тихо она шагала. В свете кристаллов укрывавший ее волосы серый платок казался почти пепельным, а светлая кожа – прозрачной. Коротко кивнув им, женщина улыбнулась и скрылась в глубине пещеры. Саманта перевела дыхание.

– Пойдем. Здесь нам больше нечего делать, – проговорил Лукас.

Путь обратно показался девушке куда короче. Выбравшись наружу, она потерла озябшие плечи, с наслаждением вдохнула теплый летний воздух. По коже прошелся теплый ветер, вызвав улыбку, но она быстро померкла, когда в мыслях мелькнула одна догадка.

– А среди предчувствий ничего не говорилось обо мне?

– Нет, – без тени прежней улыбки ответил Лукас. – Мы не знали, ни почему ты здесь, ни зачем вернулась. Поэтому Илана не знала, как к тебе относиться, пока тебя не приняла стая Оливии.

– Диких животных невозможно обмануть…

– Именно.

– И сейчас все еще нет никаких идей? – с надеждой спросила Сэм. – Должна же быть причина…

– Пока предчувствие не созреет, его невозможно услышать полностью – будет лишь тихий голос. А потом уже может быть слишком мало времени, чтобы что-то сделать. Илана проводит в этих пещерах почти все время, но пока нам остается только ждать.

Они побрели обратно, каждый погруженный в свои мысли. Солнце медленно скрывалось за верхушками деревьев, клонясь к закату, небеса темнели. Когда они вышли к холму с тремя тропами, лес погрузился в сумерки. Среди деревьев бродили неясные тени, в тусклом звездном сиянии оказывавшиеся дриадами или сиренами. Несколько раз рядом с ними хрустела трава и упавшие ветви, отчего Саманта вздрагивала. Но всякий раз это оказывалась белка или заяц.

У холма она вдруг остановилась и запрокинула голову, вглядываясь в мерцающие в вышине звезды. Сверкнули знакомые олень и рысь, заблестел столетний дуб в окружении сотен листьев. Почувствовав его взгляд, Сэм взглянула на замершего в тени деревьев Лукаса. Тот тихо наблюдал за ней, но травница знала, что на его губах играет легкая полуулыбка, пусть за темнотой и не видела ее.

– Так почему те пещеры для вас священны? – вспомнила она. – Только из-за предчувствий, из-за связи с Лесом?

– Те пещеры были единственным безопасным местом во всем Лесу, когда еще не был достигнут мир с людьми. Все души Леса могли найти там укрытие – защита одного места требует куда меньше сил, чем защита всей чащи. А когда после мира Лес благословил Каридона и Виринею, это место стало их домом. Они были первыми душами, разгадавшими секрет пещеры предчувствий. С тех пор это место стало не просто памятью об их подвиге – оно стало его продолжением.

Саманта замолчала, снова вглядевшись в очертания созвездий. Каридон и Виринея. Две тусклые фигуры были совсем рядом, но травнице на миг показалось, что между ними лежит целая пропасть, и две души пытаются коснуться друг друга. Вспомнив, что Лукас все еще наблюдает за ней, она встрепенулась.

– Я побуду тут, если ты не против. Не хочу обратно.

Не дождавшись его ответа, она опустилась на траву, оправила юбку и искоса бросила взгляд туда, где еще мгновение назад стоял Лукас, но мужчины там уже не было. Откинувшись на траву, она принялась разглядывать созвездия. Многих звезд не было видно за облаками и наползающим туманом, но она отчетливо могла разглядеть знакомые силуэты. Где-то там был летящий филин – его показывала ей Эйла, а ближе к горизонту выла на луну стая волков. Но на какие бы звезды она не смотрела, мысли то и дело возвращались к легенде о Каридоне и Виринее.

Она пыталась представить, как они жили в те дни. Знать, что вас ненавидят, бояться каждой тени, думать о том, что каждый новый день может быть последним, и все, что ты любишь, вот-вот погибнет… Ей вдруг вспомнился ночной сон. Должно быть, в те дни все было так же… И все же они смогли выстоять. Как говорил Лукас? Лес понял, что только любовь способна его спасти, ведь там, где рука об руку проходили Каридон и Виринея, вновь распускались цветы и прорастала трава.

Лес вокруг нее вдруг тяжело вздохнул, всколыхнулись и заговорили ветви, зашепталась в волнении листва. Подняв голову, Саманта всмотрелась в сторону чащи, когда из нее ей навстречу вышел волк. Что-то тихо проскулив, он подошел к ней, сверкнул янтарным глазом и улегся рядом, водрузив голову ей на колени. И, перебирая пальцами жесткую шерсть, Сэм снова и снова думала об истории лесных сирен.

Комментарий к Глава двадцать вторая. Предчувствия

Автор очень рассчитывает на отзывы читателей в качестве мотивации для написания продолжения этой работы. Не забывайте, что именно вы, дорогие читатели, и ваши комментарии являетесь вдохновением для большинства писателей))

На любые ошибки просьба указывать))

========== Глава двадцать третья. Боль откровений ==========

Вернувшись с реки, Майкл первым делом заглянул к готовившим хлеб сиренам, где стащил свежеиспеченную буханку и головку сыра, после чего зашел к мирно спящим сестре и Шарлотте и вернулся в свой новый дом. Кайл еще ворочался в постели, и завтракал Майкл в одиночестве, внимательно поглядывая по сторонам.

В лесном поселении они были уже несколько дней и с каждой секундой все больше поражались этому месту. И даже не сирены были тому причиной, а царящая здесь атмосфера. Здесь не было привычной деревенской суеты, не было слышно жалоб и ссор, а все хлопоты и повседневные работы встречались с улыбкой. Поглядев вслед уходящим дриадам, держащим в руках корзины с грязным бельем, Майкл невольно улыбнулся и откусил кусок сыра. Терпкий, соленый вкус наполнил рот, оставив приятное послевкусие. Отпив воды из кувшина на столе, Майкл утер рот и улегся обратно на кровать.

В деревне это было роскошью – такое спокойное утро. Хайвертон требовал вставать с рассветом, завтракать на ходу тем, что нашлось в доме, и идти в мясную лавку, открывать ее, затем весь день разделывать туши свиней и телят, а к закату снова возвращаться домой, чтобы без сил упасть на кровать и мгновенно заснуть. Конечно, пару раз в неделю Том давал ему выходной, но это время осложнялось его чересчур суровым нравом. Майкл знал, что бывает угрюмым, мрачным и замкнутым, но после смерти родителей жизнь научила его одному: в любой момент все может пойти не так, как ты задумал. И он привык раз за разом ждать этого момента, пока беспечная Лидия, за которую он так внезапно оказался в ответе, веселилась с друзьями и подначивала его намеками о женитьбе.

Возможно, ему и правда нужна жена. Может, именно она поможет ему понять, что его сестра уже взрослая, что она сможет за себя постоять.

В какой-то момент он поддался на уговоры Лидии и познакомился с ее подругой Евой. Но, не смотря на привлекательную внешность, она не могла заставить его почувствовать хоть что-то, кроме щемящего чувства ответственности и ожидания готовящихся проблем. Его просто к ней не тянуло.

Майкл не тешил себя романтическими иллюзиями и относился к любви как к чему-то невероятно редкому и недоступному. Он не искал ее, как Лидия, не мучился и не ждал, как Кайл или Сэмми. А, глядя на Шарлотту и Алека, про себя тихо восхищался, что, быть может, в этом мире еще не все потеряно, что чувствам еще есть место. Он сомневался только в одном – есть ли где-то такое же волшебство для него.

После смерти родителей Майкл старался во всем походить на отца. И среди девушек – почти неосознанно – искал ту, что походила бы на его мать. Он вспоминал, как в детстве она часто смешила его, иногда пугала страшными рассказами, но даже тогда на ее лице была улыбка, а в глазах искрился смех. Он искал девушку, которая хотя бы просто смогла понять его, но снова и снова разочаровывался, в конце концов, решив, что жить холостяком – угрюмым и молчаливым – не так уж плохо. И только с друзьями он позволял себе снова побыть тем мальчишкой из далекого детства, который, раскрыв в восхищении рот, слушал истории о мореплавателях.

Майкл отвлекся от своих раздумий, когда Кайл на соседней кровати со стоном потянулся и открыл глаза.

– Ты просыпаться, я смотрю, не собираешься, – язвительно заметил юноша. Кайл в ответ скорчил гримасу, откинул одеяло и потянулся за рубашкой. – Твоя часть завтрака на столе.

– Ты выходил наружу? Один? – удивился Кайл. – А как же твои слова, что сирены – зло, и от них одни беды?

Настала пора скривиться Майклу. Захохотав, Кайл впился зубами в оставшуюся половину хлебной буханки и только потянулся к сыру, как в дверном проеме возникла Лидия. Придирчиво оглядев юношей, она сложила руки на груди.

– Что я говорила, они еще даже не встали, – недовольно протянула она. Подтолкнув ее в спину, следом за подругой в дом зашла Шарлотта, а сразу за ней, к удивлению юношей, Оливия.

– Доедайте и одевайтесь, – тоном, не терпящим возражений, приказала Лотти. – Пойдем изучать окрестности, Оливия нам все покажет.

– Окрестности – в смысле, опять лес? – переспросил Майкл. Лотти кивнула. – И что, волки тоже будут?

– Если только случайно встретим, – улыбнулась Оливия.

– Тогда я лучше останусь здесь…

– Да ладно тебе, – возмутилась Лидия. – Неужели тебе неинтересно?

«Конечно, интересно», – про себя подумал Майкл, но вслух ничего не сказал, лишь с мученическим видом спустил ноги с кровати и тяжело поднялся. Его сестра победно заулыбалась.

Задержавшись у реки, они вскоре направились вглубь пролеска и уже почти прошли насквозь кленовую рощу, когда Кайл, взъерошив мокрые от речной воды волосы, оглянулся на те деревья, что служили сиренам домами.

– А Сэм где?

– Ушла куда-то с утра, – сообщил Майкл, – я ее с этим видел… с Лукасом.

Кайл изменился в лице, голубые глаза потемнели. Бросив быстрый взгляд на шедшую впереди Оливию, он медленно выдохнул и сжал руки в кулаки. Отстав от девушек, Майкл поравнялся с другом.

– Ты что так расстроился? – понизив голос, поинтересовался он. Кайл поморщился.

– Ничего.

– Ревнуешь?

– Не знаю… Но этот Лукас, он так на нее смотрит!.. Таким восхищенным, собственническим взглядом, словно она ему принадлежит, – голос Кайла дрожал от гнева. – Может, у всех сирен так, но меня он раздражает, именно он.

– Может, он, как и ты, просто любит Сэм? – предположил Майкл, но Кайл посмотрел на него таким взглядом, что тот пожалел о своих словах. – Ладно, прости. Спроси у нее самой, кто такой этот Лукас.

Кайл не ответил. Лишь вспомнил, как в ответ на взгляд Лукаса на мужчину смотрела Саманта, как улыбалась ему, когда он оказывался рядом, будто искала взглядом в толпе… Он так мечтал, чтобы она смотрела так на него, улыбалась ему, что упустил тот момент невозврата, когда все изменилось.

А, может, все еще можно исправить? Что, если еще не слишком поздно?

Они прошли рощу и углубились в лес. Царившая вокруг тишина и свежий воздух навевали покой, в воздухе разливался пряный аромат трав и влажной земли. Девушки шли рядом с сиреной, восторженно поглядывая по сторонам, пока Оливия рассказывала о местах вокруг. Рядом с ними сверкнула лента ручья, перейдя который, они направились дальше, к горам.

Высокие грозные скалы протянулись на многие мили, пронзая небеса острыми вершинами. Воздух заметно посвежел, кое-где под ногами захрустел снег. Остановившись у подножия холма, Оливия указала на одну из покрытых снегом вершин.

– Это Льдистый пик. Среди многих детей Леса распространено мнение, что во времена, когда души еще не умели обретать физический облик, по этим землям ходили гиганты. Но они часто воевали друг с другом, пока, наконец, не остался всего один. Прожив всю жизнь в одиночестве, он часто проводил время, сидя на этих склонах и думая о прошлом, пока однажды сам не обратился в камень. И Льдистый пик – это острие его копья, возвышающееся над всеми остальными горами и землями.

Налетевший с гор ветер взметнул полы ее длинной рубашки, заставил дрожать от холода Шарлотту и Лидию, но Оливия только улыбнулась, подставив лицо ледяному порыву, и мгновение спустя пошла прочь, уводя их вдоль холма под сень дубовых ветвей. Вокруг них тут же зашептались птицы, зашуршал под ногами вереск. Где-то в траве пискнул бурундук, выглянул из норы сурок, а у самой тропы, сверкая черно-белой шкуркой и забавно хрюкая, заторопился к себе домой барсук.

– Сэм говорила, как тут красиво, но я даже не представляла… – восхищенно выдохнула Лотти. Лидия что-то согласно пробормотала.

Почуяв запах людей, барсук настороженно насупился и начал отступать в траву, когда рядом с ним присела Оливия. Ласково погладив его по спине, она осторожно подняла его на руки и пошла дальше, тихонько приговаривая, что его никто не обидит. Девушки и юноши столпились вокруг сирены, с улыбками глядя на зверька.

– Как вы это делаете? – спросила Лидия, опередив брата. Майкл закатил глаза.

– Главное – дать им понять, что вы не причините вреда, – ответила Оливия, поглаживая барсука. Лотти рискнула коснуться его бархатистой шкурки, но зверек мгновенно оскалился.

– Сэм как-то раз прогнала одичавшего пса, сказала, он не нападет, что пес просто голодный, – вспомнил Кайл. – Мы тогда никак не могли понять, как ей это удалось…

– Саманта многому здесь научилась. Разбираться в чувствах других, но что важнее – в самой себе, своих эмоциях и желаниях. На самом деле животные ничем не отличаются от нас – они всего лишь лучше чувствуют окружающий мир, стараясь не вредить другим ради своих целей. Саманте удалось это понять, как и то, чего на самом деле хочет она сама.

– Вы сильно к ней привязались, – заметила Лидия. Оливия кивнула.

– Она удивительно чистый человек, даже мои волки это признали, – сирена отпустила барсука, и зверек засеменил к ближайшему оврагу. – Каждый человек, который бывает у нас, учит нас чему-то. Мы лучше понимаем людей, ведь с ними у нас всегда были непростые отношения. Сэм удивила всех нас, показав, что, не смотря на все страхи и трудности, нет ничего важнее чистого, открытого сердца. Это то, чему мы сами старались научить всех наших гостей, и понемногу все они это осознавали, всем удавалось понять, что же для них самое главное. Но за этой целью мы почти забыли, что есть люди, способные научить тому же нас. Мы все изменились, когда она появилась здесь. Больше всего я и Лукас.

– Почему?

– Потому что подсознательно мы боимся привязываться. А Саманта всего лишь показала, что впускать кого-то в свою жизнь, пусть и на короткий срок, не так уж и страшно. Мы знаем, что доверие, влечение к чему-то, к кому-то – это очень тонкие вещи. И не смотря на то, что мы понимаем все переживания других, на то, что мы будто проживаем их вместе с остальными, мы редко открываем собственные сердца. Наверно, мы чем-то похожи на тех гигантов, о которых я рассказывала. Есть только одно отличие – они воевали друг с другом, а мы время от времени воюем с самими собой.

Майкл оглянулся на горы, туда, где возвышался Льдистый пик. Копье навеки застывшего гиганта, безмолвного и одинокого. Забавно, но после рассказа Оливии он вдруг узнал в этом герое себя. Такой же замкнутый и угрюмый, не желающий открывать свою душу, потому что доверие и впрямь очень хрупкая вещь.

– Я не понимаю, – призналась Шарлотта. – Почему вам так страшно привязываться?

– Потому что время течет слишком быстро. И в один момент, когда мир вокруг тебя изменится, тебе придется расстаться с тем, что стало тебе дорого, – вдруг ответил ей Кайл. – Я прав?

Оливия с грустью кивнула.

– Мы вынуждены смотреть, как меняется все вокруг, а мы, дети Леса, остаемся прежними. И снова и снова прощаемся с людьми, животными, деревьями, со всем, что смогло стать нам родным. Наверно, в этом наш основной порок, – она по очереди оглядела их всех, сначала Кайла, затем Шарлотту и задержала взгляд на Лидии. – Зависть. Мы бы многое отдали за то, чтобы иметь такую же жизнь, как у людей.

Майкл печально усмехнулся. Терять то, что дорого – вот его самый главный страх. Вот почему он все время живет в ожидании того, что вот-вот случится что-то плохое, что изменит его жизнь и заставит расстаться с близкими. Быть может, поэтому он не может заставить себя открыться по-настоящему – потому что боится потерять?

Он вдруг вспомнил, как впервые познакомился с Кайлом и Сэм. Это был четвертый день, как их выгнали из сиротского дома, и поздно вечером Лидия привела их в их с Майклом комнату. Саманта дрожала от холода – в тот день как раз начались поздние осенние заморозки, а Кайл то и дело хлопотал возле нее, пытаясь отогреть собственные замерзшие руки. Его сестра тогда нашла старые запасные одеяла, а он достал из тайника припрятанную флягу с элем. Девушки почти сразу разговорились, а Майкл и Кайл, присматривая за ними, молча пили. И этот вечер, когда без слов было сказано так много, стал для него первым шагом на пути к новой дружбе.

Тогда он как-то сразу почувствовал в них родственные души. Быть может, потому, что у них было больше общего, чем казалось на первый взгляд. Но день ото дня они становились только дружнее, пока он не понял, что, наконец, обрел настоящих друзей. Странно, но прежде он никогда не задумывался, что может однажды потерять их. Лишь раз такая мысль мелькнула в его разуме. В день, когда Сэм сказала, что уезжает.

С гор снова потянуло холодом, и Майкл вздрогнул, приходя в себя. Небеса понемногу темнели, на востоке загорались светлые капли звезд, воздух свежел и наполнялся ароматами ночи. Передернув плечами, он обернулся было к остальным, когда понял, что на тропе он один. Когда вокруг стало тихо, Майкл сказать не мог – слишком погрузился в раздумья и попросту упустил этот миг. Еще раз оглядевшись, юноша тяжело вздохнул.

Места начинали приобретать незнакомые очертания, все больше погружаясь во тьму. Тусклые лучи заходящего солнца не спасали, а света звезд было слишком мало. Сумерки вступали в свои законные права, преображая все вокруг. Запрокинув голову, Майкл вгляделся сквозь дубовые листья в звездное небо в надежде увидеть знакомые созвездия, но среди сотен загорающихся звезд найти что-то привычное было почти невозможно. Выругавшись себе под нос, он поддел мыском сапога сломанную ветку, когда на тропе напротив него вдруг появилась девушка, вздрогнувшая, едва увидев его.

– Что ты здесь делаешь? – хором воскликнули оба. Эйла засмеялась, тишину будто нарушил перезвон ветерка, и Майкл не смог сдержать улыбки.

– Ты стоишь возле моего дерева, – пояснила дриада, указав на ближайший к нему дуб. Юноша поторопился отойти назад на тропу. – Так что ты здесь делаешь?

– Оливия решила показать нам окрестности, и… – он развел руками. – Я увлекся.

– Тогда тебе повезло, что я оказалась рядом.

Эйла кивком указала ему на тропу и первая углубилась в лес, в темноту. Дубы вскоре сменились осинами, осины – кленами. Зашуршали в стороне хвойные еловые ветви, солнце позолотило верхушки тиса, коснулось прошлогодней листвы в овраге и зажгло волосы дриады. Бледная полупрозрачная кожа вспыхнула ярким светом, как если бы свет преломился сквозь кристалл белого льда, а спустя секунду лучи скрылись за густой листвой, и наваждение исчезло. Майкл едва слышно выдохнул.

– Почему ты… такая?

Девушка оглянулась, смерила его взглядом светло-зеленых глаз и, поравнявшись с ним, засмеялась.

– А почему ты такой? – вопросом на вопрос ответила она. – Мы – те, кто мы есть. Внешность ведь всего лишь отражение нашей сущности, будь то красота, добро, коварство или фальшь. Рано или поздно истинная суть выйдет на поверхность. Наша видна сразу.

– Вы все такие необычные…

– А разве бывает кто-нибудь обычный?

Майкл не нашелся, что ответить. Да и что для них теперь обычно? Он улыбнулся, подумав про себя, что только что понял, что чувствовала Сэм, впервые оказавшись здесь.

Заметив его улыбку, Эйла неуверенно отвела глаза.

– Так как получилось, что ты отстал?

– Просто задумался.

– О чем?

Он помедлил с ответом.

– Оливия сказала, что вы боитесь к кому-либо привязываться, потому что рано или поздно с этим человеком придется расстаться. – Майкл пожал плечами, глядя себе под ноги. – После смерти родителей я только и делал, что заботился о сестре, боялся потерять и ее. И никак не мог понять – а почему? Почему мне не удается расслабиться и не ждать во всем подвоха, почему не получается просто побыть самим собой, как до гибели родителей? Да что греха таить, даже пару себе найти не получается, Лидия все время ворчит, – он усмехнулся, искоса глянув на улыбающуюся дриаду. – А после ее рассказа понял, что боюсь того же, чего и вы.

– Мы не боимся, – вдруг сказала Эйла. Майкл удивленно вскинул голову. – По крайней мере, души Леса. С его детьми все немного сложнее – у них меньше времени, чтобы смириться с тем, что все временно. У нас же за спиной много прожитых лет, и ты не представляешь, сколь многих мы уже потеряли. Каждый человек, который оказывается в этом Лесу – это наше испытание. Когда он уходит, у нас есть выбор – позволить ему забрать с собой часть нас самих или отпустить, как бы тяжело это не было, сохранив в памяти все то, что он заставил нас почувствовать. От привязанностей, увы, никуда не деться.

– Но и сердце будет болеть не меньше.

– Не меньше. Но на душе будет спокойнее – она останется целой.

Эйла подняла на него свои удивительные глаза и улыбнулась уголками губ. Украшенная дубовыми листьями рубашка шуршала при каждом ее движении, из-под серых сапог взметались невесомые облачка земли и пыли. Майкл молчал, думая над ее словами и не зная, что сказать, когда где-то неподалеку раздался волчий вой. Дриада остановилась, пристально вглядываясь в темноту.

Среди деревьев вдруг сверкнула светло-коричневая шкура, мигнули яркие зеленые глаза. Под тяжелой лапой хрустнула сухая трава, и на тропе показалась бурая волчица. Эйла присела рядом с ней на колени, потрепав по холке.

– Тебя ищут, – сообщила она, оглянувшись. – Она от Оливии.

Майкл подошел на шаг ближе, разглядывая дриаду и волчицу. Девушка вела себя так, словно это было в порядке вещей, и с каждой секундой его восхищало это все больше. Та простота, с которой она себя вела, искренность и прямота – это поражало воображение. Он не думал, что простой разговор может так облегчить душу. Когда последний раз ему было настолько легко? С кем последним он говорил по душам? С Кайлом? Нет, даже с ним он не был до конца откровенен, хоть и делился многим. Может, с сестрой? Или еще раньше, с матерью?