Текст книги "Семейный план (СИ)"
Автор книги: Inka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
– Я забыл представиться. Владимир Кириллович, коммерческий директор.
– Да, я знаю, – с мягкой улыбкой ответила она.
– Пожалуйста, расскажите немного о работе у аналитиков, Вы имели дело с Левитиным?
– Да, я начинала работать в компании как его личный ассистент, – она немного напряглась на этой фразе, почему-то внимательно в него вглядываясь, – потом стала младшим аналитиком и вела сделки в его группе и под его непосредственным руководством.
– Можете привести примеры?
– Я распечатала весь перечень для менеджера по персоналу и отдала копию характеристики от Валентина Ефимовича.
– Да? Очень интересно, почему мне об этом не сказали, сейчас узнаем, – он поднял трубку телефона:
– Настя, срочно найди Александру Константиновну и пусть она быстро, прямо сей же момент, принесет мне все, ты уточни... – ему так и хотелось сказать "этой дуре", еще бы – у девушки есть характеристика Левитина, а они тут всяких идиотов рассматривают... – именно ВСЕ документы, которые ей передала Наталья Владимировна. Хоть оригиналы, хоть копии, – он обернулся к девушке.
– А Вы мне расскажите пока, пожалуйста, о Вашем образовании. Я вижу в резюме два диплома и двух детей без больших перерывов стажа. Мне очень интересно, – черт возьми, ему действительно было это интересно! Еще и про семью бы рассказала, – но он одернул себя, увидев, как она тонко, едва заметно, улыбнулась. Хм, поняла, значит, все про менеджера по персоналу и его отношение к Левитину. Да он и не скрывал. Но приятно. Это гораздо больше, чем просто констатация "мозги есть", как у предыдущей претендентки. – Ну так я слушаю...
Пока она рассказывала, он ловил себя на том, что ему очень хочется, чтобы характеристика Левитина оказалась положительной настолько, чтобы он мог с чистой совестью оставить ее работать у себя. Почему-то ему казалось, что она, в противоположность предыдущим кандидатам, может сделать больше, чем говорит, но намеренно озвучивает только то, в чем уже имеет опыт.
В кабинет постучали и в дверь протиснулась растрепанная, раскрасневшаяся Александра...хм...Константиновна...хм...
– Извините, я уже ушла, меня Ваша секретарша на мобильном поймала, – лепетала она.
– Как Вы могли уйти, если сами назначили встречу на шесть часов? – искренне удивился он.
– Но ведь Вы обычно сами, без меня, беседуете с кандидатами... – едва слышно оправдывалась девушка...
– Вы принесли документы?
– Да, вот, – она протянула папку.
– Тогда свободны, завтра я зайду к вам в отдел и поговорим.
Тата пожалела бедную девчушку, но она и правда допустила явно не один этот огрех, раз так довела довольно спокойного "Диму". "Так, возьми себя в руки!" – скомандовала она себе. – "Тебе надо выдержать разговор с ним один раз и понравиться ...будущему директору. Будем надеяться, потом встречаться не придется... хотя бы не часто... а то душа в пятки уходит...". Тем временем Владимир развернул папку с досье и достал характеристику.
– Грамотная. Исполнительная. Ответственная. Обучаемая. Хм, да таких дифирамбов я от Валентина Ефимовича ни разу и не слышал, – он был всерьез обрадован характеристикой, – даже если бы она так не понравилась ему самому, он бы взял человека, таким образом характеризуемого Левитиным, просто не глядя.
– Спасибо.
"Если учесть, что я сама ее писала, а он только подписал", – хмыкнула она про себя.
– Давайте посмотрим сделки, – он вытащил скрепленные листки, – так, вот эти две я даже помню. Это его или Ваши? – он зачитал контрагентов, даты и суммы.
– Первая его, большая, вторая моя, дополнительная, – не стала приукрашивать действительность Тата, удивившись. Она не ожидала, что он будет настолько в курсе их дел.
– Ну что ж, все очень хорошо, Вы мне подходите. Давайте попробуем поработать вместе. Пожалуйста, после того, как уладите все дела с отделом персонала, подойдите... послезавтра, в четверг с утра, часов в десять к Насте, моей секретарше, она Вам передаст документы для ознакомления. А в понедельник жду Вас на работе, – он поднялся и протянул ей руку. Ее рукопожатие было уверенным, но руки оказались неожиданно ледяными. Похоже, все-таки нервничала. А держалась просто отлично, – с удовольствием подумал он, провожая глазами фигурку в джинсах. И, поймав себя на этом, еще раз чертыхнулся про себя – нельзя смешивать рабочее и личное! Никаких шашней, просто симпатичная сотрудница!
Тату едва ноги держали, когда она выползла из его кабинета. Неужели этот ужас закончился? И она еще жива? Какое счастье! Но ее немного беспокоило это "Вы мне подходите", что значит "мне"?!? В его фирме, отделе? Где? И что значит "вместе"?!? Ладно, все выяснится в четверг. Она кивнула, прощаясь, секретарше, с любопытством разглядывавшей ее джинсы и подмигнула жмущейся в коридоре девушке из отдела персонала. И выбросила все из головы до четверга. А зря...
Глава 10
Пережив во вторник столь шокировавшую ее встречу с «Димой», в среду Тата вышла на работу в растрепанных чувствах. Она так обрадовалась, что при преобразовании в новый холдинг появились ставки экономистов с хорошей зарплатой и что Левитин согласился на ее перевод в другую фирму – все равно же трудовой договор требовалось переоформлять, – что даже не задумалась поинтересоваться будущим руководством. И вот теперь оказалась на распутье. С одной стороны, наверное, сегодня можно еще все переиграть, шеф ее хвалил и говорил, что оставит с удовольствием. Но она совершенно четко понимала, что его уровня она никогда не достигнет. И, как это ни прискорбно, она к этому и не особо стремилась. Да, за эти два года она достигла многого. Тата сперва считала себя неудачницей на должности аналитика, так как премии за сделки начала получать только через два месяца в первый год, до декрета, и потом ведь два месяца у нее их снимали за ошибку. И за последние полгода премии тоже начислили в четырех месяцах из шести. Но при переоформлении договора в кадрах проговорились, что это один из лучших результатов для начинающего аналитика, и ее самооценка несколько укрепилась.
Но что ей делать сейчас? – она не знала. Отыграть назад? Не очень удобно перед Валентином Ефимовичем, ведь она так уверяла его в своем желании уйти... но все же возможно. А желание-то уйти никуда не делось – перейти на более спокойную работу все-таки хотелось – Сашенька очень плохо засыпала, когда она задерживалась или нервничала... Дополнительно дергать нервы себе и ребенку ей не хотелось. Но будет ли лучше для ее психики, если она постоянно будет сталкиваться с отцом детей? Непонятно... Какое счастье, что во время беременности она суеверно отпускала волосы и до сих пор не вернулась к образу "блондинка-стерва", – не было ни времени, ни желания.
Так что же делать? В любом случае ей сперва надо зайти в кадры и узнать – можно ли еще все переиграть, ведь что-то у них Тата подписывала еще неделю назад...
Конечно, по закону подлости, ее ожидания оправдались – она подписала не что-нибудь, а трудовой договор и его уже провели. Теперь она могла бы числиться там, но работать в другом подразделении, только если ее непосредственный директор, то есть Матвеев, так решит... Ну или если его попросит кто-то из руководства. Но по тому, с каким облегчением суетились в кадрах, узнав, что Матвеев ее берет и как радостно оформляли документы, она поняла – ничего не выйдет. И девушка решилась, – будь что будет, и положилась на русский "авось" – может и не придется часто общаться с Владимиром Кирилловичем.
***
Утро четверга оказалось для Таты самым черным за многие и многие годы. Получив у секретарши Матвеева подготовленные для нее документы, она чуть задержалась, решив поинтересоваться, где ее рабочее место и кто ее непосредственный начальник. И да... ответ она получила...
– Как, а разве Вы не знаете? – округлила девушка глаза и удивленно открыла рот.
– Нет, – уже чувствуя подвох, ответила она.
– Так вот же – кивнула секретарша на вторую дверь в приемной. – Вы в непосредственном подчинении Владимира Кирилловича, а я еще и Ваша секретарша. Кстати, меня зовут Настя.
– Наташа, – опешив, автоматически ответила она, пытаясь поймать за хвост хоть одну мысль.
– Да, я знаю, Наталья Владимировна, – девушка от всей души улыбнулась, – я так рада, что именно Вы будете с нами работать. Вы не представляете, какие кошмарные еще приходили претенденты, а мне и с шефом ...непросто.
– Да? – очнулась от ступора Тата, – а почему? Он мне не показался таким уж строгим...
– Странно... вообще с ним сложно в первое время работать, – и она шепотом добавила, – он очень требовательный...
– Ну, наверное, не страшнее Левитина, – криво ухмыльнулась она, лицо не слушалось, и ни одной толковой мысли так и не поймалось.
– Это да, наверное, – покивала головой Настя, – про Левитина тоже ужасы всякие рассказывают.
– Не верьте. Нормальный он человек, и работать с ним приятно, – почему-то Наташу задела эта характеристика действительно, в общем-то вполне адекватного и симпатичного лично ей человека.
– Правда? А Вы что, работали с ним? – почти перестала дышать от любопытства девушка.
– Да, полтора года личным ассистентом, а потом еще аналитиком в его группе, – Тату повеселило ошарашенное выражение ее лица.
– Неужели? Ну, тогда Вам и Матвеев, наверное, не страшен, – уважительно посмотрела она на нее.
– Наверное, пока не знаю. До понедельника, Настя! – она сумела даже улыбнуться и пробежала первая "нормальная" мысль – надо же, как мало нужно, чтобы потрясти воображение ее будущей секретарши. Черт! Тата нахмурилась. Его секретарши. Ее вдруг накрыло волной неконтролируемой паники от осознания – теперь каждый! Каждый божий день она будет постоянно с ним встречаться!!! В голове осталась одна эта мысль, и подгибающиеся ноги сумели донести ее только до кресел в холле первого этажа. Нет, тут, на глазах сослуживцев, оставаться нельзя, но как же ей это пережить? К Машке. Срочно к Машке. Какое счастье, что ей не завтра выходить на эту работу, а в понедельник. Уж за три дня она сможет как-то привыкнуть к этой мысли... наверное... И девушка нажала кнопку быстрого набора телефона подруги.
– Машук, к тебе можно заехать? – хриплым, совершенно потерянным голосом спросила Тата, – Тёма дома?
– Можно конечно, что случилось? Ты не заболела? Середина дня только... И да, то есть нет... тьфу, то есть Тёмы нет дома, он только в конце недели вернется, – растерянно сыпала предположениями подруга, – что-то с детьми? Помочь чем-то?
– Нет, Машенька, нет, с детьми все в порядке. О, я даже забыла, сейчас позвоню маме. Маш, я так попала! Я даже не знаю, что мне теперь делать. Первый раз в жизни ловушка кажется мне совершенно безвыходной.
– Так, перезванивай маме и приезжай! Если не найдем выход сегодня, останешься ночевать. Утро вечера мудренее! Жду! – сунув трубку в карман безрукавки, Маша проверила Андрейку, тихо собирающего какое-то новое строение для большой железной дороги и Лешку, следящего из манежа за братом и подбренькивающего погремушкой, когда старший изображал гудок выползающего из депо поезда.
– Андрюш, посмотри за братом, я спущусь вниз в магазин, – как была, она влетела в мокасины, натянула на топ ветровку, – на улице стеной стоял дождь, – и выхватила из сумки кошелек. – Напиваться не будем, но вина и мяса, чтобы ее отвлечь, купить надо.
Через пятнадцать минут она уже пробивала в кассе супермаркета на первом этаже дома пакет красного сухого вина, приправу для глинтвейна, упаковку картошки для запекания, зелень и почти трехкилограммовый кусок телятины. Уж кто-кто, а она знала, что подругу проще всего успокоить, подсунув приготовление какого-нибудь сложного блюда.
Тата появилась спустя полчаса. Открывая дверь, Маша готова была увидеть что угодно – злость, ярость, беспокойство, негодование, грусть, даже слезы... но не страх. Тата буквально вползла в квартиру, стащила и бросила на крючок промокшее летнее пальто, не озаботившись плечиками и, босиком дойдя до кухни, упала на диванчик, спрятав бледное до зелени лицо в руках.
Поняв, что от подруги сейчас ничего не добиться, Маша достала маленькую кастрюльку, вылила в нее вино и поставила на плиту. Передвинув маленькую досочку почти под нос Таты, взяла из корзинки с фруктами апельсин и начала срезать цедру, а потом и резать сам фрукт. Не подействовало. Пришлось самой кинуть пряности, цедру и кусочки в вино, оставить настаиваться, сходить в гостиную и достать из буфета тяжелые широкие стаканы, налить и пододвинуть Тате. Только тогда она решилась нарушить молчание:
– Выпей немного и рассказывай! – повелительно распорядилась она.
Наташа подняла лицо, тоскливо-затравленным взглядом посмотрела на нее, так что Маша внутренне сжалась, отпила пару глотков и, уставившись взглядом за ее спину, начала совершенно безжизненным голосом:
– Я попала! И не смогу выбраться. Не в ближайший год. Я боюсь и не знаю, что мне делать. Перейти мне не дадут, а разорвать контракт я не могу, мне нужны деньги, я ведь за год декрета истратила почти все накопления. – Тата говорила монотонно, и от этого становилось еще страшнее.
– Так, ты ела?
– Нет. Не хочу.
– Ничего не знаю. – Маша достала из холодильника ветчину и сыр и сунула в руку подруги, та механически положила бутерброд из мяса и сыра в рот, откусила и начала жевать, все также глядя в никуда тусклыми тоскливыми глазами. – А теперь поподробнее. Что за контракт?
– Трудовой.
– Но ведь у тебя уже был контракт?
– Был. Младшим финансовым аналитиком, на полставки, на год. Он заканчивался через полгода.
– И почему ты перезаключила его раньше? – похоже, из подруги все придется тянуть клещами.
– Потому что открылась вакансия экономиста в другом предприятии холдинга, а я еще перед декретом просила перевести меня, если такая ставка будет, – Тата вдруг обнаружила в руке стакан с глинтвейном и почти махом выпила его. Маша налила еще.
– Так, тебя перевели?
– Нет. Пока я была в декрете у нас произошла реорганизация и месяц назад все трудовые договора стали переоформлять на новые компании. Поэтому мой контракт ликвидировался. А в одном из новых подразделений ввели несколько ставок экономистов.
– Но тебя сразу не перевели? Почему?
– Я нужна была Валентину Ефимовичу, и контракт еще действовал. Сейчас он уехал на два месяца, вот мне и предложили оставшуюся последнюю ставку.
– Тебя не устраивает ставка?
– Устраивает, – она горько ухмыльнулась, – деньги, график, даже место работы – просто отлично и удобно.
– Так что?
– То, что мне придется работать в постоянном тандеме с коммерческим директором, в соседних кабинетах и даже с общей секретаршей! Они занимаются еще и тендерами, связка очень прочная, общаться придется постоянно.
– Ну и...
– Ну и... влипла я по самые уши...
– Ты не подписала контракт?
– Да вся проблема в том, что я его подписала раньше!!! До знакомства! – вдруг взорвалась Тата и Маша облегченно выдохнула, – видеть подругу такой раздавленной было и непривычно и больно.
– Так это же хорошо? Или что-то не так с директором?
– Все не так, Машенция! Все не так! Это ужас! Это настоящий кошмар!!! Да такого мне даже в страшном сне привидеться не могло!!!
– Погоди, у него характер плохой?
– Да уж, характерец там известный на весь холдинг! Матвеев он такой один! Вернее, второй – после Левитина! Сволочь и зануда! Не зря они так душевно когда-то ладили!
– Ну так тебе бояться нечего, раз уж ты Левитина столько времени выдерживала, нет? – опасливо посматривая на подругу она долила ей еще вина.
– Нет... – Тата снова закрыла лицо руками, – именно мне-то и есть чего бояться! Маш, это он отец Димки и Саши... Теперь могу с точностью все про него сказать – Матвеев Владимир Кириллович. Господи, за что мне это!
– А... – Маша застыла с открытым ртом, не донеся половник до кастрюльки и не обращая внимания на то, что капли вина срываются с него на пол...
Маша с трудом подтянула отвисшую челюсть, завершая драматически повисшую паузу. Подруге нужна ее помощь, а свое любопытство можно оставить на потом.
– Так, – просипела она, голос ее все-таки подвел, – все это ерунда. Да! Точно! Ерунда!
– Как это? – тихо переспросила Тата, недоверчиво глядя на подругу. – Ты что, Маш, какая же это ерунда?
– Такая. Простая. Ты мне скажи, он тебя узнал?
– Нет, – Наташа тихонько помотала головой, – я почти уверена, что не узнал. Хотя два года назад я и была ассистенткой Левитина, но выглядела-то я совсем по-другому. На ту помощницу, какой он тогда меня видел, я сейчас совсем непохожа – волосы даже чуть темнее стали, длинные и вьются. А тогда были светлые, короткие и выпрямленные. И линзы я цветные после родов не покупала. Правда в первую нашу встречу, шесть лет назад, я выглядела почти так же, но тогда у меня была походная одежда, да и фигура сейчас совсем другая, располнела.
– Не полнее, а плотнее. И все равно ты очень симпатичная!
– Для тебя, – чуть хмыкнула Тата.
– Нет, так Тёма говорит, ты очень женственная и мягкая, только распугиваешь чужих колючками. Настоящая роза! – увидев, что подруга снова сникла, Маша вернулась к допросному тону. – Он может догадываться о детях?
– Нет, ни в коем случае. Он зануда, первый раз проверял презерватив – цел ли, и выбросил самолично, наверняка и во второй раз так же, я не видела.
– Хи! Ты мне этого не рассказывала!
– А что тут рассказывать, – покраснела она, – я заподозрила, что он педант, когда он презерватив из специальной сумочки достал, вот и налила туда жидкого мыла немного, чтобы не заподозрил. А он потом его еще и осмотрел, прежде чем выкинуть.
– Да, здорово ты провела мужика! Можешь быть довольна!
– Чем это?
– Тем, что он ни за что не поверит, что это его дети. Даже если Димка окажется с ним на одно лицо.
– Нет, они разные, у Димки волосы мои, черты лица пока сложно сказать, но вроде тоже мои, но глаза – его, я их только сейчас и рассмотрела, чуть темнее и зеленоватее, что ли. А Сашунька еще маленькая, непонятно пока в кого, но глазки у нее посветлее, больше на мои похожи.
– Возвращаемся к нашим баранам. В чем проблема-то? Я не понимаю, где ужас и кошмар закопались? – Маша специально "наезжала" голосом на подругу, надеясь вывести ее из ступора. Налив ей остатки глинтвейна, она пожалела, что купила только один пакет. Пить что-то серьезное она сама не собиралась, а подруга одна не будет, хотя пока даже и не замечает, что пьет. Здорово ее задело... Из комнаты раздался возмущенный вопль и потом грянул рев на два голоса. Она подорвалась в комнату и Тата за ней. Картина эпической битвы прояснилась сразу – Лешка соскучился и, требуя внимания, запустил погремушкой в старшего брата. Не попал, но тот от неожиданности упал на свое строение. И разрушил его, поцарапавшись о пластиковые детали и ударившись в рев от обиды и неожиданности. И кинул первую попавшуюся деталь в манеж. Сетка не пропустила, но Леше захотелось ответить, а остальные погремушки оказались привязаны и не давали собой кидаться. В результате он сильно оттянул одну из игрушек мобиля и, резко отпустив, заехал сам себе в глаз. Маша кинулась к младшему, Тата к старшему. Пока выяснили, что ничего страшного не произошло, что рев больше от страха и обиды, чем от боли, обе подруги немного отошли от разговора.
– Надо разогреть обед и покормить их, чтобы окончательно успокоить, – решила Маша, – а потом уложим спать и поговорим. А ты пока приготовь нам что-нибудь, у меня как раз запасен большой кусок мяса.
– И что ты из него хочешь?
– Не знаю, что-то, что будет готово часа через два или три, как раз поговорим. Хочу запеченное, типа буженины, если ты не против.
– А у тебя там свинина?
– Телятина.
– Не, тогда буженина не получится. Давай мясо по-еврейски, хочешь? У тебя чеснок, лук и постное масло найдется?
– Не помню, как это на вкус, поэтому тем более хочу. Есть и лук и масло. Чеснока несколько зубчиков, хватит? И картошка еще, тоже можно запечь.
– Уговорила, – слабо улыбнулась Тата и, почистив чеснок, начала нашпиговывать мясо, пока Маша разогревала еду для детей.
Через час, уложив мальчишек спать, они вернулись к разговору.
– Так что ты увидела в ситуации ужасного? – Маша пыталась заставить подругу рассказать про свои страхи.
– Знаешь, наверное, просто испугалась – не знаю, как я буду смотреть ему в глаза и врать, каждый день, постоянно...
– А ты что, собралась с ним обсуждать своих детей? – усмехнулась она.
– Нет... а ты права! Наверное, подсознательно я думала, что придется обсуждать не моих... а наших или его детей... – перевела дух Тата. – А так... действительно, какое ему дело до моей личной жизни? Мы будем просто сотрудниками на работе, он даже и забыл, наверное, что у меня есть дети. Если спросит, скажу, что есть гражданский муж.
– А в графе "отец" у детей прочерк... и отчество... – хмыкнула она. – Какое забавное совпадение!
– Так откуда ему знать-то об этом? И вообще, Владимир – распространенное имя! И мои дети – это только мое дело! – вдруг разошлась Тата.
– Действительно, я именно об этом и твержу: что работа и личная жизнь никак не связаны, и ты можешь спокойно смотреть ему в глаза. Скажи честно, ты к нему что-то испытываешь?
– Я не знаю, – она покраснела и стала перекладывать вымытую и вытертую полотенцем картошку на другой край стола. И, помедлив, все-таки добавила:
– Скорее, я испытываю болезненное любопытство. Мне хочется узнать, какой он, чем похож или не похож на Димку, да и просто... некомфортно мне смотреть в глаза любовника, который про меня и не помнит.
– Ну представь себе, что ты выдающаяся шпионка, такая Мата Хари, и то, что он тебя не узнаёт – твоя большая заслуга! – весело предложила Маша и Тата наконец-то рассмеялась. – А если честно, он тебя... цепляет? Ну... тебе понравилось быть с ним? – Маше не удалось сдержать интерес.
– Скорее понравилось, чем нет, – Тата отвела глаза, – пойми, я же его не рассматривала как постоянного партнера... и вообще, ты же знаешь, красавчики – не мой тип...
– А он красивый?
– Скорее очень симпатичный и уверенный в себе. И да, – она тяжело вздохнула, – как ни тяжело признаваться, увидев его третий раз в жизни, я поняла, что он очень даже ничего... ну если не считать, что в черном списке. – Маша вскинула голову и открыла рот, – да помню я свое обещание, помню! – тут же добавила Тата. – Но про отношения даже не думай, с ним они точно невозможны!
– Почему?
– Нет! – твердо сказала Тата, – никаких служебных романов! И вдруг узнает? Нет-нет-нет!
– Ну и что? Как я понимаю, он может вспомнить только последний раз...
– Да, а вдруг что-то сопоставит? Работу мою прежнюю, возраст Сашеньки, да даже ее имя... не знаю, стремно это все. И потом, как я его с детьми познакомлю? Я даже представить этого не могу! Нет, это абсолютно исключено!
– Хорошо-хорошо, – подняла руки Маша, – тогда, раз ты так решила, то нет никаких проблем – ты спокойно с ним работаешь, строго разделяя личное и служебное. Так нормально?
– Нормально, – Тата чуть улыбнулась, – но ты не представляешь, как я перепугалась... слишком это все неожиданно... И я не знаю пока, как я все-таки смогу на него смотреть...
– Ты умеешь спокойно смотреть в глаза как никто другой из моих знакомых, я в тебя верю! – шутливо погладила ее по плечу подруга.
– Спасибо, я постараюсь изо всех сил, больше мне ничего не остается. Давай сковородку самую большую и глубокую, будем жарить мясо!
– Жарить?!? Ты обещала запекать!
– Да, обещала! А почему это ты споришь? Сперва – жарить!
– Ну ладно, поверю тебе, – деланно ворчливо заметила Маша, радуясь, что подруга перестала смотреть побитой собакой.
Глава 11
Тата возмущенно рассматривала себя в зеркало. Ее прямые плечи делали невозможными всякие «плечики» – фигура тут же становилась мужеподобной и шея теряла всякую длину и намек на «лебединость». Сейчас она абсолютно не нравилась себе ни в одной из своих офисных шкурок. Вот не нравилась и все. Даже мама уже обратила внимание на ее сборы и спросила – ради кого это она так наряжается?
– Первый день на новой работе – ровно ответила она, внутренне вздохнув. И кого она обманывает? Она боялась. Боялась идти, боялась не понравиться и, конечно, больше всего боялась быть узнанной.
"Боже мой, – в сотый раз шептала она про себя, – как же я так вляпалась? Как это могло получиться? Работать вместе, сталкиваясь не просто каждый день в коридоре, а едва ли не ежеминутно. Сколько она так продержится? Непонятно. Но Маша права, надо взять себя в руки. И выбрать наконец-то, в чем завтра идти! Как школьница на первом свидании, честное слово! – иронично хмыкнула она про себя, – женщина с двумя детьми вынуждена познакомиться с их отцом, спустя шесть лет. Смешнее не придумаешь".
"Но что же все-таки одеть? – она скептически оглядела все перемерянные по десять раз наряды и посмотрела на часы. – Только два – может она успеет еще в магазин? Ну нет! Ради него она не поедет в магазин! ...а ради себя? Я же неуверенно себя чувствую? И почему у меня почти нет строгих черных или хотя бы темно-синих вещей? Все темное из слишком теплых тканей для лета"... Но идти в светлом костюме или тем более легкомысленных платьях даже с пиджаком – не хотелось. Она решительно встала и отправилась собираться в магазин. Что-то темное ей необходимо на первое время, иначе она будет чувствовать себя незащищенной.
***
К понедельнику Владимир уже забыл, что ему понравилась новая сотрудница. Он только радовался, что наконец-то выйдет человек, которому можно будет спихнуть часть работы. Ему опять пришлось брать документы на выходные домой, – по одному из тендеров требовалось сделать предложение на этой неделе. Помимо собственных проблем, его безумно раздражала перетасовка сотрудников внутри холдинга. Она практически закончилась, но все еще приходилось тратить довольно много времени на уточнение, кто чем теперь занимается и к кому обращаться по каким-то малозначащим техническим вопросам. Неудивительно, что когда он открывал дверь в собственную приемную за полчаса до начала рабочего дня, утреннее настроение его находилось на отметке "пасмурно, штормит". Настя обнаружилась на месте, как всегда – ее рабочий день начинался раньше.
– Доброе утро! – довольно резко поздоровался он. – Сейчас я скину документы, которые нужно оформить и распечатать, пока как черновики, я посмотрю. Как только придет Наталья Владимировна, пусть зайдет сразу ко мне.
– Хорошо, но, – Настя не успела продолжить, потому что за спиной раздалось спокойное и, как ему показалось, прохладное:
– Доброе утро. Я уже здесь и могу зайти прямо сейчас.
Он обернулся. Наверное, после джинсов он не ожидал увидеть ее настолько женственной. Или просто забыл произведенное ею при знакомстве впечатление, но на пару секунд выпал из реальности и застыл, изучая ее строгое гладкое "похоже, шелковое", – отметил какой-то рецензент в глубине его сознания, – платье до колен с белым верхом и темно-синей юбкой и такой же темный пиджак сверху, изящные туфли. Золотая аккуратная цепочка и длинные серьги подчеркивали шею и ключицы, а мягкая волна волос, сбегавшая к завязанному низко на шее пучку – овал лица. "Ох ты ж, твою налево, – расстроился он, – и как я работать буду? Отвлекаться только... Так! Собрался! Никаких женщин на работе, только сотрудники. У тебя тендер на носу", – он дал сам себе мысленный подзатыльник и довольно сухо сказал:
– Отлично. Доброе утро. У нас куча работы. Но самое главное – надо посчитать один тендер. И это очень срочно. За помощью можете обращаться к бухгалтерам – Светлане и Галине, если чего-то не увидите в программе. Времени совсем нет, поэтому заходите с любым вопросом и, если хоть что-то будет готово – тоже. Вы ходите обедать?
– Хорошо. И да, хожу... – она не ожидала такого перехода и растерялась.
– Внизу, в кафе?
– Пока не знаю, наверное, да...
– Отлично. Тогда давайте вместе пообедаем, я хочу Вам кое-что пояснить, да и у Вас вопросы, скорее всего, появятся. А общаться ну совершенно некогда. Вы не против? – он увидел ее неуверенность.
– Нет, не против.
– Вот и договорились, – коротко кивнув ей, он зашел к себе. Действительно, мысли о работе вытеснили глупые ощущения, но он мимоходом отметил, что это хорошая идея – приучить ее ходить с ним обедать. Будет потом повод общаться просто так, – он улыбнулся про себя, включая компьютер. Непонятно с чего, но настроение переместилось на отметку "ясно, солнечно".
***
Наташа удивлялась сама себе, но у нее и правда получилось переключиться на работу. Это радовало неимоверно. Она даже смогла с ним спокойно пообедать, потому что и за едой он продолжал рассказывать ей о каких-то мелких деталях и нюансах их работы. Было интересно и почти совсем ненапряжно... почти... потому что кусок в горло все-таки не лез и она ограничилась салатом и запеканкой с кофе. Возвращаясь в девять вечера домой, она чувствовала, что ее все еще держит аллертное состояние "готовности к бою". Требовалось срочно расслабиться и она, уложив спать детей, переоделась в спортивный костюм и кроссовки и пошла бегать. В половине одиннадцатого. А что делать? Так она точно бы не уснула. Нацепив гарнитуру, прямо на ходу сообщила испереживавшейся подруге, что первый день она пережила, теперь отчитается в конце недели. Теплый душ и коктейль из двадцати капель валерьянки и двадцати – пустырника из запасов мамы завершили день и чуть заполночь она все-таки уснула.
***
Неожиданностью для Таты стало и то, что работать с Владимиром ей понравилось. Все оказалось прозрачным и даже более простым, чем у Левитина. Работа понятная, требования адекватными, а задачи конкретными и корректно поставленными. Спустя неделю он попросил ее перейти на обращение по имени, и она согласилась, даже не задумавшись. И поняла, что страхи отступили, – работа занимала все их мысли и время. Через месяц ежевечерние пробежки стали короче и она спокойно приняла его предложение перейти на ты, хотя и вздрагивала еще пару дней от такого обращения и запиналась сама. Но быстро привыкла, испытывая некоторую эйфорию из-за отпускающего потихоньку стресса. Маме, заметившей ее проблемы с засыпанием, она серьезно рассказывала о напряжении и трудностях на новой работе, совершенно не кривя душой. Напряжения, трудностей, как и самой работы – было предостаточно. Та понимающе кивала и запасалась валерьянкой.
***
В середине сентября Владимир неожиданно понял, что... можно не брать работу на дом! Нет, он ее взял, по привычке сунув папку с документами и сохраненную флешку с резервной копией данных за последнюю неделю в портфель. Но собирался их проигнорировать – наконец-то все вошло в штатный режим и он разрешил себе оглянуться вокруг, заняться своими делами...
Бродя субботним утром по своей квартире он с удивлением осознал... что ему совершенно нечего делать! Лениво щелкнув по клавише кофемашины, развернув второй пластик плавленого сыра и сделав трехслойный бутерброд, он вышел с чашкой кофе на балкон. Погода стояла изумительная – мужчина загляделся – бабье лето буянило вовсю: по ярко-голубому небу стремительно летели облака, листья щеголяли золотом и багрянцем, кружа с ветром в прощальном танце, солнце жарило макушки копающихся в песочнице карапузов совсем по-летнему и бабушки спешно раздевали запарившихся чад. Владимир довольно потянулся, отставив пустую чашку на подоконник, – настроение зашкаливало. Он перебрал в голове "второстепенные" дела, раз уж первостепенных не намечалось. С дочерью виделся, – еще перед началом занятий в институте, ей сейчас не до него. Квартиру обставлять пока не хотел – хватит новой гостиной и кухни. В кабинете и спальне он оставил почти всю старую мебель, а мелочь раскидал по комнатам второго этажа. Ему этого более чем достаточно. Можно бы еще съездить к матери, – он чуть нахмурился, последние несколько лет она серьезно раздражала его своими нотациями "на тему семьи". И еще стоило сходить по магазинам. Одежду он предпочитал покупать за границей, но в этом году слишком много всего навалилось, пока об отпуске даже мечтать не приходилось. Надо бы хоть пяток рубашек новых купить. И, что обидно, совершенно не с кем пойти. Юра наверняка сегодня на даче с семьей, а одному бродить по магазинам не хочется... Ему почему-то вспомнилась Наташа. Да, с ней он бы с удовольствием сходил в магазин, – ее вкус казался ему безупречным...
