Текст книги "Семейный план (СИ)"
Автор книги: Inka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
– Нет... потом... уж все сразу... если решусь, – она поняла, что оправдывается и спохватилась. – А меня ты спросить не захотел? Хочу ли я детей? Я тебе еще ничего не ответила!
– Ты можешь, конечно, выпить таблетки, – совершенно спокойно ответил он, – но я бы искренне этого не хотел. Но учти, аборт я тебе делать не дам. Думай сейчас. Я не боюсь твоих сказочных препятствий. Ты мне расскажешь, и мы вместе все решим, ладно? Ты же смелая, откуда у тебя эти глупые страхи?
– Они не глупые... и ...я еще ничего не решила!
– Значит, завтра решим. В конце концов, у нас еще есть пара дней, надо отдохнуть и все распланировать. Как удачно, что у детей записано твое отчество.
– Твое... – она шепнула почти неслышно, уткнув нос ему в грудь, но он уловил и обрадовался, уверенный, что теперь все у них получится...
– Да, мое, только фамилию поменять... Спи давай, – он передвинулся на другой край кровати, перетащив за собой Тату и одеяло, укрыл ее и обнял. – Теперь все будет хорошо.
– Как может быть хорошо? – грустно подумала Тата, – как я тебе скажу, что мы вообще-то уже спали пару раз вместе, а ты меня даже не помнишь? – она отвернула лицо в подушку, чтобы он не почувствовал ее слез.
Глава 19
Присматривая за бегающей в лягушатнике между какими-то не то ящерицами не то крокодилами Сашей, Владимиру даже не пришлось прикладывать усилий, чтобы ответить согласно на реплику проходящей женщины:
– Это Ваша дочка такая неугомонная?
– Да, – и уже девочке, – Саша, одень обратно панамку!
– Не-е, она моклая! – от избытка эмоций та стала сильнее картавить и проглатывать буквы.
– Ничего, высохнет у тебя на голове, – пожалуй, надо ее увести в тенек. Девочка оказалась, как и предупреждала Ната, совсем не тихой и не боязливой, а напротив, – активной и смелой и этим еще больше подкупила его. Нет, он любил Алечку, но считал, что она такая нервная именно из-за того, что девочка. И поэтому хотел сына. Сейчас же он будто получил сразу двоих сыновей – Саша вела себя совершенно не так, как он представлял себе вначале, увидев прячущуюся за маму тихоню.
– Пойдем к длаону! – она, натянув набекрень мокрую панамку, уже теребила его за руку. Удивительно согревало доверие этого маленького существа, – он улыбнулся, подхватил девочку на руки, отчего та радостно взвизгнула и тут же стала довольно оглядываться вокруг со своего насеста, и выбрал "длинный путь", чтобы немного пройти в тени зонтиков к дракону, из пасти которого так понравилось скатываться Саше.
– Владимир? Ты что здесь делаешь? – раздался удивленный возглас от одного из столиков. Он обернулся – Ольга в компании незнакомой женщины сидела под зонтиком, потягивая коктейль, и круглыми глазами разглядывала Сашу.
– Здравствуй. Что я могу тут делать? – он скосил глаза на обнявшую его за шею девочку, настороженно смотрящую на чужих и, слегка встряхнув, чтобы она улыбнулась и посмотрела на него, спросил:
– Что мы тут делаем?
– Идем к длакону! – звонко ответила та, прижимаясь крепче мокрой головенкой.
– Ну вот, какие еще вопросы? – он кивнул опешившей женщине, – мы пошли.
– Я не знала, что у тебя есть еще дочка! – кинула она вслед ему, но он только пожал плечами, не оборачиваясь. Он и сам недавно не знал, что у него вдруг будет дочка. Зато слухи теперь пойдут просто девятым валом – кто-кто, а Ольга не могла не заметить сходства девочки с Аллой, она же ее прекрасно знала.
Отпустив Сашу на горку он задумался. Утром Наташа ничего ему не сказала про вчерашнее, и вела себя так, как будто ничего не произошло. Но он не собирался все это так оставлять. Они точно были знакомы раньше, и он все утро прокручивал всех своих любовниц, примеривая и сравнивая. Давно стоило это сделать, ведь сколько раз уже он говорил себе с этой женщиной "таких совпадений не бывает"? Или просто удивлялся? Много. Гораздо больше для случайности. Должен же был понять, что это не совпадения. Она знала, где лежит его аптечка, в которой он держит презервативы. И, как теперь выяснилось, она знала, что он всегда ими пользуется. Они не просто знакомы, а переспали. Причем в какой-то командировке. Но когда? Он уверен, что не мог не запомнить эту женщину, и все же – не помнил...
Хотя... единственная женщина, которую он запомнил, и потом не смог найти – это... ассистентка Левитина Саша... м-да... Саша... Он спрашивал о ней в его офисе, когда приезжал по делам, примерно месяцев через семь или восемь после их встречи. Так и не получилось забыть, и хотелось хотя бы просто посмотреть на нее, увидеть еще раз. Но... такой секретарши, помощницы или ассистентки у него не оказалось. Стоило спросить у самого Левитина, а не опрашивать секретарш. А Наташа тогда уже была в декрете. Мог ли он перепутать ее имя? Почему бы и нет? Похоже, она не собиралась продолжать отношения. Иначе не сбежала бы тогда утром из номера.
И еще ее дочь – копия его дочери, – он задумчиво посмотрел на девочку... нет, этого все-таки не может быть, так далеко заходить не стоит: презервативы-то он всегда проверяет. И так-то нагородил кучу допущений... Но поговорить с ней серьезно надо. И именно здесь, пока они вместе. В Москве она опять спрячется, и ее не выколупаешь из раковины. Если, конечно, она не залетит. Хотя и в этом случае возможны варианты – он не брался предсказать ее поведение...
Но был и еще один момент, который не укладывался в эту их предполагаемую ночь. Она знала, что его называли Димой. Смешное совпадение – отца Димки тоже так звали. Жалко, что это не он... Он встряхнулся... Пора идти искать этих водоплавающих и обедать, – солнце уже слишком жаркое, надо от него прятаться, и душно... наверное, дождь будет...
Что же сделать, чтобы Ната перестала от него загораживаться? Ведь специально сбежала, уйдя кататься с горок с Димой, несколько натянуто попросив его побыть полчасика с Сашей. И эти полчасика длятся уже второй час.
Он подошел к пасти дракона, из которой скатилась девочка, и подхватил ее со словами:
– А пойдем-ка поищем маму? – та оглянулась на горку и разочарованно скуксилась:
– Не хочу уходить! – он перекинул ее себе на шею и спросил:
– А если так? – она радостно огляделась и согласилась:
– Тогда пошли!
Хорошо, что они сегодня поехали в аквапарк, – тут дети отвлечены и не замечают проблем взрослых, дома это напряжение было бы труднее скрыть и некуда выпустить, – Наташа снова отводила взгляд, и снова все время о чем-то думала. Правда, пока не требовала похода в аптеку, что его не могло не радовать. Но ведь у нее могла существовать и какая-то другая причина, чтобы быть уверенной, что она не забеременеет, есть же способ предохранения в зависимости от цикла... Он тряхнул головой, отгоняя дурацкие догадки и развернулся в сторону более высоких горок, поудобнее перехватив Сашеньку под коленками.
***
Отлично погуляли и здорово умаялись, – Владимир обернулся на заднее сидение такси: всех троих сморило, Наташа положила под голову полотенце, Димка привалился ей под правую руку, а Саша устроилась на коленках.
"Как все странно складывается, – думалось ему. – Вот этих детей он знает меньше недели. А Ольгу – двадцать лет. Но их он ощущает практически родными, а ее рассматривал сегодня с каким-то брезгливым недоумением. Зачем он на ней женился? Да ему даже разговаривать сейчас с нею не хотелось"!
"Правильно, что Ната не захотела брать машину в прокате, – он устал, слепящее от асфальта солнце мешало ему даже в солнечных очках, а уж за рулем и подавно было бы тяжело после такого активного отдыха". Владимир поправил козырек, опустив пониже.
"Хорошо бы успеть до дождя, – размышлял он, рассматривая тяжелое брюхо нависшей над дорогой тучи. – Гроза будет, не иначе. И, кажется, не обойдет", – он увидел совсем недалеко слева, со стороны водителя серую стену. И заволновался: что ж он так гонит? Ехать-то сравнительно недалеко.
На дорогу упали первые тяжелые капли, мгновенно испарившись на раскаленном асфальте. Мужчина напрягся и беспокойно посмотрел на безмятежного водителя и спидометр, показывающий за сто км. Машин на дороге не так мало, сейчас надо сбросить скорость – некоторое время будет скользко. Он знаком попросил перестроиться правее, парень не стал спорить и притормозил, уходя в крайний ряд. Только они перестроились, как на встречной полосе маленькая легковушка, обгонявшая грузовик, слишком резко вернулась в свою полосу и ее занесло, она, развернувшись на сто восемьдесят градусов, стукнула впереди идущую машину и встала. Грузовик оказался слишком близко и, из-за внезапного торможения, тоже пошел юзом, собирая по дороге одну...вторую...третью машину. Владимир резко дернул на себя руль, заставляя такси выскочить на обочину и зло гаркнул в ухо зачарованно наблюдающему за аварией водителю:
– Газу! – тот послушался автоматически и они уже почти проскочили зону аварии, как сзади ударила одна из задетых столкновением машин и они улетели в придорожные кусты. Владимир оглянулся – заднее стекло в дребезги, Наташа лежит на Димке и, похоже, без сознания. Подголовник, сиденье, платье – все засыпано крупным гравием и осколками стекла, а под ее рукой, на платье и ноге упавшей вниз головой Сашеньки растекалось кровавое пятно. Он дернул на себя заклинившую дверь, потом схватился за телефон и только потом догадался потрясти находящегося в ступоре водителя:
– Позвоните в скорую! Какой номер? – водитель перевел на него взгляд, посмотрел на заднее сидение и, заметушившись, стал хлопать себя по карманам. Он молча сунул ему в руки разблокированный телефон и, чуть не вынеся дверцу, вышел из машины. Гроза уже взяла свое – ливень стоял плотной стеной, сзади щедро поливая внутренности автомобиля. Саша и Тата все еще оставались без сознания. Димка, которого Наташа закрыла собой, морщился от царапин и, видимо, ушиба, но помог переложить маму и сестру. У Владимира тряслись руки, пока он выбирал камешки из липких от крови Наташиных волос, вглядываясь в лицо – в сознание она пока так и не пришла. У Сашеньки бедро посекло осколками стекла. Длинную рваную рану кое-как, неловко, он перетянул эластичным бинтом, подсунутым водителем, – парень чувствовал себя виноватым, – сам он отделался буквально парой царапин от осколков стекла.
Дима подергал Владимира за руку:
– У тебя тоже кровь, – показал на разорванное плечо футболки и он, оглянувшись, рассмотрел распоротую кожу, так ничего и не почувствовав. Только обнял мальчика, впервые назвавшего его на "ты":
– Ничего, это не страшно.
– С мамой все будет в порядке? Почему она не просыпается? – Дима смотрел на Тату испуганными глазами, крепко прижимаясь под дождем к нему, – их обоих била крупная дрожь.
***
Им досталась только четвертая машина скорой помощи, которая собиралась забрать одну Наташу. Поняв, что их сейчас разделят, Владимир настоял на том, чтобы ехать всем вместе, показав рану у Саши. Девочка очнулась и плакала от боли, ей сделали укол, зафиксировали ногу в каких-то пластиковых штуках и разрешили везти на руках, – в машине оборудовано только одно "лежачее" место, занятое Наташей. Димка умостился рядом с ним, крепко прижимаясь и цепляясь за локоть, не переставая дрожать, хотя его и укутали одеялом.
Доехали, несмотря на дождь, быстро. Больницу – это отвратительное обезличенное место, залитое безжалостным холодным светом и раздражающе пахнущее дезинфектантами, в этот раз Владимир даже толком не рассмотрел, – слишком боялся. Наташу сразу увезли на рентген, Сашу – в операционную, мальчика и его самого осмотрел врач. Потом они вместе с врачом завели Диму в рентген-кабинет и только после этого начали заполнять документы. Хорошо еще, что паспорта со страховками оказались с собой, – он прихватил с собой сумку с ноутом, слабо представляя себя на водных горках.
С врачом им здорово повезло. Высокий, дочерна загорелый и почти седой мужчина, лет на пять чуть старше Владимира, сразу представился:
– Иван, по отчеству Василович, прямо как ваш царь, но лучше просто по имени.
Как выяснилось, Иван учился в Питере и по-русски говорил просто отлично. Записывая данные его страховки, задал вопрос:
– Если будут дополнительные расходы, будете оплачивать? С карты или наличными?
"Отец семейства", не раздумывая кивнул, протягивая карту.
– С Вашей за всех? – кивнул, и доктор приписал имена Наташи и детей в тот же листок, пояснив, что так быстрее и проще.
– Сейчас пойдем в процедурную, я наложу мальчику и Вам пару швов, если у него все в порядке будет на рентгене. Потом его надо бы отправить в гостиницу, – врач оглянулся на помотавшего головой Владимира, – что?
– Мы не в гостинице, а в квартире, и там никого нет.
– Хорошо, девочку точно придется оставить на пару дней, я чуть попозже про нее и жену Вам расскажу, как только будут результаты обследований. В детском отделении у нас предусмотрены палаты для размещения с родителями, но это почти всегда женщины. Вы можете доплатить за отдельную палату и дополнительное место для сына.
Молоденькая серьезная докторша с ярким пластиковым жучком на кармашке халата вывела Диму из рентген-кабинета и быстро что-то сказала Ивану, подталкивая мальчика к Владимиру.
– Ну вот, как я и думал, у него все в порядке, можете не беспокоиться, отделается небольшим шрамом. Даже трещин в ребрах нет, только синяк большой.
***
– Молодец, парень! – похвалил Иван Диму, наблюдая за медсестрой, приклеивающей пластырь. – Сын у Вас настоящий мужчина! Не уворачивался, не убегал, не кричал.
Владимир, сидевший все это время на холодной металлической табуретке рядом с кушеткой, где мальчику сняли наложенные фельдшером повязки, чем-то обкололи синяк, смазали прозрачным гелем и прихватили парой скрепок порезы на плече и лопатке, только кивнул.
– Теперь Вас будем штопать, тут работы побольше. Хотите, чтобы мальчик побыл с нами или пусть посидит в коридоре? – Дима переводил беспокойный взгляд с одного взрослого на другого. Мужчина представил, насколько ему будет не по себе в коридоре и спросил:
– Ты нормально себя чувствуешь? Не боишься смотреть, как меня зашивают? – тот помотал головой. – Если плохо станет – сразу закрывай глаза, ладно? – кивнул.
Ему пришлось обезболивать уколом, и провозился врач довольно долго – промывал, что-то отрезал, стараясь отвлечь и рассказывая между делом какие-то местные анекдоты. Владимир почти не слушал, больше переживая из-за серого лица Димки, вздрагивавшего на каждом металлическом лязге сброшенного в лоток инструмента и нервно косящегося на дверь – как и он сам, мальчик мучился неопределенностью ситуации с Наташей и Сашей.
– Ну, вот и все, заштопали, – довольно сказал врач, разрешая медсестре приклеить и ему поверх повязки легкий тканевый пластырь – теперь оба как новенькие. Посидите у процедурного, вас позовут сдавать анализы. Все делаем срочно, готово будет быстро, не волнуйтесь.
Молча они просидели в коридоре еще больше получаса, Дима уже привычно прижимался к нему. Он обнимал его за плечи здоровой рукой, успокаивая. Потихоньку неглубокая заморозка с адреналиновым куражом проходили, потревоженные ткани начинали ныть, а в голову лезли не самые веселые мысли:
– А если бы это случилось после усыновления? Раз – и нет Наташи. И у него на руках двое чужих детей. Он посмотрел на макушку мальчика, прижал покрепче. И... пожалел, что еще не имеет права оставить его себе... что за жизнь будет у этого замечательного пацана, останься они с бабушкой? А так у него хоть будет отец... Он никогда не страдал излишней сентиментальностью и не занимался благотворительностью, искренне полагая, что можно всю жизнь жертвовать некие суммы разным фондам, но ничью судьбу так и не поправить. Лучше сделать что-то определенное для кого-то конкретного. И сейчас ему кажется, что он готов позаботиться об этих детях.
Подошел врач и позвал их в кабинет, передавая какие-то заполненные листки медсестре.
– Сейчас сдадите кровь на анализы, некоторые из них дополнительные, платные, я чуть попозже объясню, зачем они нужны. А я пока узнаю, в какую палату вас устроили.
...
– Есть две свободные палаты рядом, с общим туалетом и душем. В одну перевезли Вашу жену, а маленькую кровать из нее переставим в соседнюю палату. Женщине пока ни в коем случае нельзя наклонять голову, поэтому одет фиксирующий воротник. У нее небольшая внутренняя гематома, пока стабильная, мы не стали делать трепанацию и удалять. Но при движении кровотечение может снова открыться, тогда гематома увеличится и придется делать операцию. В принципе, пока ничего страшного, – упредил он встречный вопрос, – мы сделали еще и томограмму, гематома совершенно точно локальная, небольшая. Сотрясение мозга, конечно, тоже есть, но легкое, лечения особого не нужно, так, пара таблеток. Пришлось наложить несколько швов, совсем небольших, их потом и видно не будет под волосами. Она очнулась, сейчас можете к ней пройти, но ненадолго.
Лицо Наташи казалось совершенно бескровным, бледность проступала даже сквозь загар. Она покосилась на прижавшегося щекой к ее руке Диму и хрипло прошептала:
– Не бойся, мой хороший, врач сказал, что мне нужно только пару дней полежать. Потерпишь? – сын молча кивнул головой. И уже Владимиру:
– Прости. Я не понимала. Я не должна была скрывать. Если бы сейчас со мной что-то случилось, ты бы узнал все от моей подруги, уж слишком она деятельная, не смогла бы промолчать. А это неправильно. Ты мне не поверишь, но, как только я немного оклемаюсь, я все тебе расскажу. Обещаю. Больше никаких тайн, – она отвернулась, насколько позволял жесткий "воротник", и добавила глухо, – а дальше тебе решать, поверишь ты мне и останешься с нами, или нет.
– Я не представляю, что за тайны мадридского двора ты прячешь, но я от тебя никуда не уйду, – он успокаивающе положил ладонь на ее руку, по ходу успокаивающе пригладив Димкины вихры.
– Я в этом совсем не уверена, – она уступила тяжести, наваливающейся на веки, и прикрыла глаза, – я ничего плохого не хотела, но выглядит это не очень-то красиво...
Вошел врач, осмотрел, посветил в глаза, и попросил их выйти:
– Ей надо поспать. Мальчику тоже стоит лечь, – сейчас начнет отходить обезболивающее и подействует успокоительное. Дочку скоро перевезут в палату, посидите рядом и понаблюдайте. Когда дети уснут, зайдите ко мне, я расскажу про проблемы с лечением дочери.
– Пожалуйста, идите, – умоляюще прошептала Тата, страдая от понимания собственного бессилия и не пытаясь остановить бегущие по щекам ручейки слез, – детям так нужна ее помощь, а ей даже вставать запретили. И еще щемило где-то в душе от чувства, которому она не могла найти названия, – от того, как естественно Владимир воспринимал обращение врача, будто они и правда были настоящей семьей. – И Вите позвони, пожалуйста, предупреди. Его номер есть у меня в мобильнике, фамилия Мелешко.
– Не плачь, ну что ты так расклеилась, а? Все уже почти хорошо, мы никуда не денемся, нас разместили рядом, за стенкой. Все будет в порядке, я прослежу и все сделаю. А ты пока поспи.
– Обещаешь? – с испуганной беззащитностью она всматривалась в его глаза, боясь обмануться, словно ухватившийся за соломинку, оценивающий крепость подвернувшейся опоры.
– Обещаю, не волнуйся, мы вместе справимся, да, Дим? – ответил как можно тверже, будто говоря: не бойся, обопрись, я вовсе не соломинка.
Мальчик согласно кивнул головой, неотрывно глядя на мать. И Тата почему-то поверила, облегченно выдохнув. Как не странно, ее успокоило то, что всегда волновало – похожесть этих серьезных глаз её любимых мужчин.
– Верю, идите, вам тоже надо отдохнуть, – она внимательно следила за ними и, только после того как дверь закрылась, разрешила пролиться еще нескольким слезинкам.
***
Дима почти сразу заснул, и заглянувший в палату Иван позвал Владимира поговорить в коридор. Они остановились почему-то опять около двери процедурного кабинета.
– У девочки вывих плеча, его вправили на месте, последствий не будет. Еще перелом малоберцовой кости, удачный, по типу зеленой веточки, то есть надкостница цела и достаточно иммобилизации. Рана выше не задела коленного сустава, что тоже очень хорошо. Однако есть и плохое – рана хоть и неглубокая, но грязная и довольно большая, так что часть кожи пришлось удалить. Если оставить так, то зарасти-то зарастет, но некрасиво, неровным рубцом. Можно сделать прямо сейчас косметическую пластику небольшим кусочком кожи, платно. Для этого нужен донор и, соответственно, предварительная проверка на совместимость. Вам повезло, что вы тут всей семьей – у кого-то наверняка можно будет взять трансплантат.
Пока доктор говорил, Владимир механически кивал головой, соглашаясь. Да, конечно, он согласен оплатить косметическую операцию и анализы, если нужно. И никаких проблем, если нужно посидеть ночью с Сашенькой и понаблюдать за нею после наркоза. Честно говоря, про трансплантат он как-то упустил из вида, посчитав, что донором наверняка назначат мать ребенка – кого же еще?
– И еще у нее довольно большая кровопотеря, что для ребенка такого возраста опасно. Пока оперировали, ей переливали простой кровезаменитель, но желательно перелить еще и немного крови, прямо сейчас. И надо сделать небольшой запас крови на завтра, для операции. Так что Вы, папаша, кровь сдавать проходите! – возглас врача вывел его из задумчивости и он автоматически прошел в открытую дверь.
– А подойдет? – все же решился спросить он, глядя как по пластику бежит красный шнурочек его крови.
– А Вы не знаете? Ну и нравы, группой крови собственных детей не поинтересуются! Я смотрел уже, но сейчас еще раз проверим, как раз принесли результаты экспресс-тестов на заболевания, – он просмотрел бланки на поданном медсестрой планшете. – Да, Ваша подходит. У матери и мальчика третья, у девочки и у Вас – первая. И по заболеваниям все отрицательно, просто отлично, – он просмотрел листочек до конца, – можно переливать. Возьмем два пакетика по двести, – пояснил он сестре, тут же доставшей второй мешочек, – у нас тут банка крови своего нет, надо заказывать в другой больнице. Но донор из близких родственников – это всегда лучше.
– Вы уверены? – удивился тому, что его кровь подходит девочке.
– Хотите посмотреть сами? Сейчас, – врач оглянулся на набухающий кровью уже второй пластиковый мешочек, – еще миллилитров сто, больше не надо, и отнесите на центрифугу и хранение. А мы пока проверим на индивидуальную совместимость.
– Это как?
– Любознательный, это хорошо, – хмыкнул врач, передавая ему стакан сладкого чая, подготовленный заранее медсестрой. Выпейте и пойдем в палату, только локоть прижмите получше, чтобы синяка не было, повязка все равно не такая плотная, как хотелось бы.
– Вот ваша кровь, вот девочки. Если несовместима – произойдет... свертывание, ну как у молока, – Иван нежным движением стеклянной палочки согнал вместе две капли крови и чуть покачал стеклышко. – Вот видите, все в порядке. Да Вы не волнуйтесь, завтра на антигены еще проверим, все равно сейчас много переливать не будем, и только плазму.
Через полчаса они вместе с сестрой, несущей штатив, вернулись в палату, где осторожно перекладывали с каталки на кровать Сашу. Димка ворочался, но не проснулся.
– Второй пакет нужен, как я уже говорил, на всякий случай, для операции, – продолжал объяснять доктор, будто извиняясь. – Очень нехорошо, что столько кожи пришлось удалить, там сплошные лоскуты были и грязные, именно из-за этого я предложил Вам платные услуги. Косметология же не входит в страховку. Если совместимость окажется хорошей, – он взглянул на мужчину, – а должен Вам сказать, что лучше, чем у родителей – только у брата может быть. Но это вряд ли, у него же группа крови другая. На всякий случай и мать и его мы тоже проверяем, и небольшой кусочек кожи завтра возьмем у того, у кого совместимость окажется лучше. Тогда шрам получится почти незаметный, и тоненький, не грубый. Учитывая группу крови, скорее всего, совместимость лучше будет у Вас.
– Но как же так... ведь у матери... – он растерянно смотрел на довольного доктора, следящего за сестрой, ставящей капельницу.
– У матери, папаша, еще раз повторяю, – третья группа, а у Вас и девочки – первая, так что Вы для нее самый что ни на есть подходящий донор.
– Но... – он посмотрел на сестру, отвел взгляд, и тихо сказал – я не уверен, что я отец девочки... у нас гражданский брак, – как это поаккуратнее сказать он не представлял, но страх, что из-за этой ошибки ребенку причинят вред, был сильнее.
– Да-а-а-а? Вот оно значит как, – доктор подобрался и цепко осмотрел отложенное давеча стеклышко. – Не волнуйтесь, группа крови у вас с девочкой совпадает, индивидуальную совместимость мы сделали, и биологическую сейчас проведем честь по чести, – он посмотрел на часы и открыл колесико капельницы, кивком отпустив медсестру.
Владимир затаил дыхание. Происходило что-то невероятное для него, прямо здесь и сейчас. Этой симпатичной девочке, так похожей на маленькую Альку, дочери его любимой женщины, сейчас переливали его плазму. И она ей подходила. Нет, даже не так – почти спасала. Он четко понимал, что многое бы отдал, чтобы действительно быть ее отцом и иметь право находиться здесь.
– Ну вот, а Вы волновались, – врач последний раз проверил состояние ребенка и открыл колесико капельницы, выверив тягучие удары капель в пластиковой колбе. – Все в порядке. Ну а раз Вы сомневаетесь, я могу сделать еще пару тестов – на отцовство. Ведь на тесты для пересадки кожи я уже направил, там добавить-то чуть-чуть. Хотите?
– Да, пожалуй, – он горько скривил губы – какие бы невероятные предположения не приходили сегодня утром ему в голову, он никак не мог быть отцом этой непоседы, – только жене не говорите.
– Конечно, все только между нами, тем более, что Вы сами оплачиваете дополнительное лечение. Кстати, можно и для пацана сделать, ведь у него тоже взяли анализы на совместимость. – Владимир только рассеянно кивнул – не открещиваться же от своих слов.
Врач вышел, а он снова подумал, что девочка действительно удивительно похожа на его Альку в детстве... да нет, – одернул он себя, вглядываясь в ее бледное личико, – я же всегда проверяю презервативы. Что тогда было? Февраль вроде? Он потянулся к карте на спинке кровати и посмотрел на дату рождения "двадцать пятое ноября"... хм... неужели? Но... зачем бы ей это нужно было? Глупости какие в голову лезут... И все-таки, все-таки... он вдруг вспомнил, как она напряглась на собеседовании, когда ей пришлось сказать, что начинала работать в компании с должности ассистента Левитина.
Он отпустил карту и уставился на капельницу, из ситечка которой медленно просачивались капли, – о чем он думает, а? Зачем мечтает, фантазирует? Придумывает себе то, что могло бы быть? История не имеет сослагательного наклонения – завтра придет врач и ему придется сыграть в обманутого мужа. Неприятно, но потерпит, все это мелочи – он подоткнул уголок одеяла Сашеньки и усмехнулся еще одному совпадению – Александру тоже можно сократить до Алечки, и сейчас, когда ее глазки закрыты, очень легко представить, что это именно его дочь, Аля...
"Кстати, надо позвонить хозяину квартиры, пока не забыл!" Владимир нашел в Наташиной сумке телефон и, увидев стрелочку закачки, посмотрел фотографии, видео файл уже не просматривался – удален.
– Интересно, зачем она нас снимала? Неужели на память? – он увеличил фотку, внимательно рассматривая серьезные выражение лиц – своего и мальчика, и хмыкнул:
– Саня-то прав, действительно чем-то похожи. Маленькие дети, говорят, любят обезьянничать со взрослых. Наверное, и у Димы так же. Хотя тут они оба сосредоточены на змее и явно не думают о том, как выглядят. Хорошая сценка получилась.
Скинув фотку себе на телефон, он нашел в контактах Мелешко и договорился с ним о квартире и вещах, если они не успеют выписаться из больницы до приезда хозяев. Кинув телефон обратно в сумку, взял с подноса остывший пластиковый стаканчик с чаем, – медсестра принесла ему плотный ужин прямо в палату, а он за волнениями и забыл, что надо поесть. Владимир терпеть не мог сладкий чай, но давился, запивая какую-то котлету с рисом и крупно порезанными огурцами с помидорами, долженствующими видимо представлять собой салат. Раз доктор сказал, что ему нужно поесть после сдачи крови, то это надо сделать. Не хватало еще, чтобы и он свалился, кто тогда будет за всеми присматривать?
Бесшумно вернув тарелку на поднос, он подошел к стоящим уголком, голова к голове, двум маленьким кроватям. Димка спал, свесив одну ногу и слегка приоткрыв рот, светлые кудряшки вокруг лица потемнели от пота и прилипли к лицу. Он вернул конечность на законное место, осторожно потрогал лоб мальчика и промокнул бумажной салфеткой испарину. Прямые брови на секунду сошлись над переносицей, мальчик выдохнул, и лоб снова расправился.
"Серьезный мужик растет", – тепло подумал про себя Владимир. Ему хотелось именно такого сына, он был уверен, что будет гордиться Димкой... да что там – он уже им гордился!
Осторожно выйдя в предбанник и приоткрыв дверь в соседнюю палату, он посмотрел на Наташу. Её профиль в холодном свете небольшого люминесцентного ночника болезненно четко выделялся на фоне волос.
"Что же ты тащишь-то все одна? Почему не хочешь принять меня и мою помощь, я же вижу, что нравлюсь тебе? Неужели никому не доверяешь? И откуда бы у тебя какие-то страшные тайны? Что за чушь? – пробормотал он еле слышно самому себе под нос, глядя на спящую женщину. – Я буду ждать, пока ты сама мне все расскажешь, но недолго!"
Мужчина аккуратно прикрыл дверь палаты, зашел к детям и, накинув легкое покрывало со своей кровати на плечи, устроился на стуле около девочки.
...
Сашенька очнулась почти через час, и испуганные глаза тут же заметались в поисках мамы. Он привстал, чтобы она его увидела. Девочка открыла рот, на глаза навернулись слезы и нос уже опасно сморщился, когда он наклонился и успокаивающе сказал:
– Пожалуйста, не плачь. Мама сейчас плохо себя чувствует. Она там, прямо за этой стенкой – он показал на стену, впритык к которой стояла кровать, – и она очень расстроится, если услышит твой плач. Хочешь попить? – девочка едва заметно кивнула головой. – Вот и хорошо. Ты попей, а я тебе про маму расскажу, давай?
Немного придержав головку, он дал ей попить из специального поильничка с длинным носиком, и положил палец на губы, лишь только она собралась что-то спросить.
– Подожди, пока тебе нельзя много разговаривать, – проследил ее жадный взгляд за поильником, – и пить много нельзя. Возьмешь соску? – Саша обиженно нахмурилась и он поспешил пояснить: так будет меньше хотеться пить.
– Я не маленькая, – догадался он по шевелящимся губам.
