Текст книги "Дисциплина (СИ)"

Автор книги: Ingerda

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Домой я пришла в одиннадцать часов. Пока переоделась, сходила в душ, поужинала – приехала Анастасия.

Взвинченная, с кучей документов каких-то… Они никогда в её сумке не умещаются.

Обутая, прошла на кухню, открыла холодильник, достала бутылку и сделала два больших глотка виски.

У меня аж во рту загорчило, хотя я была лишь в роли наблюдателя.

– Что-то случилось?

То, как она посмотрела на меня, ничего доброго не предвещало. Я отложила тарелку и приборы подальше.

– Хорошо, что ты не спишь, – произнесла на выдохе и захлопнула холодильник. Так сильно, что раздался грохот изнутри. Что-то упало.

Настя подошла ко мне и сразу же поцеловала. Губы… мягкие и податливые, со вкусом алкоголя, помады и её самой.

Она отчаянно целовала меня, и я слышала звук, с которым расстёгивалась её юбка.

Женщина не отрывала взгляда от моих глаз… Он был слишком напористым, желающим жить только этим мгновением, грустным и окунал с головой в синюю глубину.

Настя положила мои руки на свои бёдра и больше не двигалась.

Я на ощупь порвала ей колготки, отодвинула в сторону бельё… заставила учащённо дышать и схватиться за мои плечи. Крепко.

Через какое-то время мы были уже в постели и снова молчали. Я знаю, что она не спит. Дыхание спящего человека отличается… Настя просто лежит ко мне спиной и думает о чём-то своем.

– Насть, можно вопрос?

– Завтра спросишь. Я слишком неадекватна сегодня.

– Но завтра уже тридцатое число… Что ты будешь делать в новогоднюю ночь?

– То же, что и в новогодний день. А вообще, я хотела завтра лететь к ребёнку.

– Надолго?

– На пару дней, ведь больше не разрешат. Сегодня… – Настя повернулась ко мне лицом, злорадно усмехнулась и схватила меня за лицо двумя руками. Будто она голову оторвать мне собиралась. – Я окончательно проиграла своего ребёнка. Суд оставил её отцу. Эта дрянь больше не отпустит её ко мне без сопровождающих.

Я ничего не понимаю в судах и детях… не понимаю, что Настя чувствует, хотя я вижу, что ей больно. Поэтому я молчала и терпела её крепкие руки на своём лице.

Почувствовав, что женщина снова притягивает меня ближе, привстаёт на локтях, а затем нависает надо мной, я поняла, что эта ночь только начинается.

Смутило то, что она встала в самый неподходящий момент и ушла в темноту комнаты… благо ненадолго.

Потом вернулась в постель, начала часто целовать шею и ключицы, проводить языком, где только что был оставлен поцелуй…

Сильнее развела ноги, коснулась пальцами и каким-то незнакомым холодом… и достаточно резко толкнулась телом.

Я аж прервала вдох и пыталась сосредоточиться на ощущениях.

«Это точно не руки моей Насти!»

Она притягивала за бёдра ближе, и её хватка доставляла мне больше дискомфорта, чем вот это… что она делала.

Выждав несколько секунд, Настя начала плавно двигаться.

Наверное, я была слишком неподвижна в тот момент и чуточку зажата…

Раз уж она несколько раз уже стукнула мне по коленке, чтобы я не смыкала ноги. Затем она подложила свои ладони мне под поясницу, обхватила руками зад, крепко сжала его и начала меня двигать, подстраивая под свой темп.

Зимой на улице поздно рассветает, но так красиво, когда открываешь сонные глаза, видишь падающий снег за окном и стоящую во мраке фигуру, укутанную лишь в простыню. Она небрежно прикрывает наготу, а я представляю её Венерой.

«Если бы я умела хорошо рисовать, не медлила бы ни секунды».

– Прости, я зверею последнее время, а другой, кажется, ты меня и не видела. – Настя продолжает смотреть в окно. «Как она поняла, что я проснулась?!» – Покажись утром врачу, к которой я записывала тебя.

– Зачем?

– На всякий случай.

– Я чувствую себя нормально.

– А я, нет.

Настя, и правда, дотошная в этих делах. Думаю, это хорошо.

– Ты же понимаешь, что я не могу взять тебя с собой?!

Наконец-то, женщина поворачивается ко мне и всматривается в моё выражение лица.

– Понимаю.

– Ты уже пожалела, что не улетела домой?

– Нет. А ты?

– Не знаю. Кажется, я наношу тебе много глубоких ран. Причём, делаю это осознанно. Знаю, что маленькая Анна отдаёт мне всю себя, без остатка, и принимаю это как должное. Должна признаться, у меня всё ещё есть мужчина… Когда ты подозревала меня в этом, я так сильно раздражалась, будто это ложное обвинение, но оно не ложное.

– То есть, это правда?

Я не могу поверить, что Настя решила просто взять и рассказать мне об этом.

– Да.

– Зачем ты это делаешь? Ладно со мной, раз уж наплевать… Но с мужчиной этим, за что ты так?

Настя присела на подоконник и сильнее укуталась в простынь.

– А-а-а, я всё поняла! Ты хочешь, чтобы мы расстались, поэтому рассказала?!

– Нет. Я просто хочу быть честнее с тобой.

– Зачем мне эта правда? Как её воспринимать вообще?

– Прежде всего, спокойно.

«О чём говорит эта женщина? Мы сейчас должны обсудить её измены и начать Новый год с других измен?! Значит, она всегда задерживалась у него. Мне неприятно думать об этих вещах».

– Анна, он нормальный и сначала изображал моего мужчину, чтобы мне отдали ребёнка, а потом всё само закрутилось. По большому счёту, мы просто знакомые…

– А мы с тобой? Кем мы друг другу приходимся, по большому счёту?

– Любовниками.

Анастасия подошла к кровати, присела передо мной на колени и обняла мои ноги, которые я не успела подогнуть. Она проводила пальцами по бёдрам, а губами по коленям. Оставляя лёгкую прохладу…

– Ты всегда собираешься так жить? Не пробовала встречаться с кем-нибудь одним? Ты же с ним тоже… спишь?!

– Я определюсь. Рано или поздно метаться мне надоест. Не делай такое лицо, будто кто-то умер…

На моё лицо она даже не посмотрела, но выводы сделала верные.

– Можешь одолжить мне денег?

– Возьми в бумажнике, в чёрной сумке.

– Мне нужно больше.

– Сколько?

– Тысяч… тридцать.

– В том же бумажнике, синяя карта. Пароль – номер моей машины и плюс цифра три на конце.

– Так просто?

– А в чём дело? – Настя поднялась с колен и присела рядом. Почему-то, ей захотелось обнять меня. Этот момент отдавался теплом в моём сердце… и оно, так отчаянно билось, когда женщина гладила меня по спине.

– Не спросишь, зачем мне такая сумма? Вдруг я не отдаю отчёт своим действиям и потрачу все деньги на запрещённые вещи?

– Тогда возврат я потребую с тебя вдвойне, – улыбнулась она и поцеловала меня в макушку. – Анна! Меня не будет в стране несколько дней, постарайся не навредить себе, не устраивать никаких тусовок у меня в квартире и Новый год… Не встречай его одна.

– У меня есть кое-какие планы.

– Кое-какие?

– Да. Пока не могу рассказать тебе, так как ты расстроила меня сегодня.

– Ладно. Имеешь право.

***

Она улетела во второй половине дня. Провожать её в аэропорт я не стала, притворилась, что сплю. Естественно, я разревелась, когда она закрыла дверь с обратной стороны, и, как ненормальная, я следила за её самолётом в онлайн-режиме. Ровно до тех пор, пока он не вылетел.

Мои планы на эти праздники, да и на каникулы тоже, были дикими и безрассудными. Я подскочила с постели, увидела на тумбочке возле кровати карту с выбитым именем «Madrashevich Anastasia».

Никогда не знала её фамилию ранее, понадобилось несколько секунд, чтобы её прочесть и суметь произнести. На табличке её кабинета даже нет никакой фамилии. Признаться, я не была уверена, что Настя оставит мне карту. Я купила билет в Петербург, воспользовавшись её компьютером, собрала маленькую дорожную сумку и тоже, вслед за своей убегающей женщиной, покинула квартиру. Без неё мне не хотелось здесь быть… Особенно, в такое время.

Сидя в зале ожидания, я сделала звонок родителям.

– Привет, папа! Как у вас дела? Как мама?

– Привет. Только подумал, что не мешало бы тебе набрать… Мама в порядке, больше на тебя не злится.

– Хорошо. А ты?

– А что я? Моя дочка уже взрослая… Как я могу злиться на то, что ты взрослеешь и учишься принимать решения?

– Спасибо. Не представляешь, как для меня важны твои слова.

– Представляю. Как ты собираешься встречать Новый год? С подругой, у которой живёшь? У тебя так шумно на фоне. Ты не дома?

– Я вышла прогуляться. Да, буду с подругой. С наступающим вас, пап. Мне уже пора.

Всё будто шло по плану. Объявили посадку, я пошла в самолёт.

Место рядом со мной занимал пожилой мужчина с книгой.

«Должно быть, какой-то профессор из культурного города?»

Не знаю, с чего я это взяла, но очень уж похож.

Когда взлетал самолёт и когда я находилась в воздухе, мне в голову не пришло ни одной мысли…

«Куда я лечу? Зачем? Где я собираюсь её искать? А если найду… ей хотелось бы этого?

У меня бы, наверное, случился разрыв сердца, если бы через много лет меня нашла дочь, которую я отдала в детский дом. Чувство вины сожрало бы меня целиком, и я бы саму себя не смогла простить».

Я стояла на земле прекрасного Санкт-Петербурга, крепко сжимала в руке свою сумку и высматривала свободное такси.

Я забронировала номер в гостинице, ещё когда покупала билет в Настиной квартире, и очень хотела поскорее туда попасть. Ветер в городе просто пронизывал насквозь. В Москве было гораздо теплее, и я даже могла ходить без шапки. Здесь же сегодня очень холодно.

Успешно добравшись до своего номера, я облегчённо выдохнула. Первый и важный шаг уже позади. Я в городе, в котором родилась, осталось найти женщину, которая подарила мне эту жизнь.

Я решила не терять времени и заняться поисками с этого самого дня. Завтра многие организации будут работать неполный день, я должна успеть за кратчайшее время найти свой бывший детский дом. Он точно находился недалеко от вокзала. Я помню, как боялась звука товарных поездов, так как они всегда ездили гружёные и грохота от них было больше, чем от пассажирских. А ещё, я спряталась однажды от воспитателя под вагонами поезда и машинист угостил меня солёной лепешкой. Такие мелочи раньше очень запоминались, а теперь нужно напрягаться, чтобы вспомнить лица людей.

Моя биологическая мать никогда не разрешала называть её мамой, и она точно работала уборщицей в нашем детском доме. А ведь до этого она растила меня, хоть и совсем недолго. Что сподвигло её на этот шаг, я не знаю. Думаю, финансовые трудности…

«Получается, у меня нет больше родственников с её стороны?! Раз никто меня не искал и так легко оформили документы на смену гражданства».

Я так и не вспомнила, как назывался детский дом. Поэтому я решила поесть где-нибудь и поехать по нескольким адресам. Главное, чтобы местоположение было вблизи железнодорожного вокзала.

В городе суета: все покупают подарки, фотографируются на улицах с елью, кафешки переполнены, а про фаст-фуд кафе я, вообще, молчу. Пришлось есть в дорогом ресторане и оставить там три тысячи, стоимость моего отеля. Если бы Настя знала, убила бы голыми руками. Не думаю, что она миллионерша, работающая в школе. Хоть и в частной.

Обслуживающий персонал в ресторане на меня презрительно посматривал, пока я обедала, и, когда я просила счёт, у меня спросили сколько мне лет и попросили показать паспорт. Пришлось соврать, что Мадрашевич Анастасия – это моя мама и я прилетела на каникулы. Да, у несовершеннолетних не может быть кредиток, но мне удивительно быстро поверили и извинились. Я набрала пароль при оплате, и они извинились снова.

«Культурный город».

Первым моим объектом был Детский дом «Радость».

Я сразу же попросила вахтёра позвать заведующую и, увидев тучную женщину перед собой, поняла, что это не то место. Хотя персонал мог измениться.

– Здравствуйте! Мне сказали, что вы хотели поговорить?

– Добрый вечер. Я ищу детский дом, в котором жила сама.

– Сколько вам лет?

– Семнадцать.

– Давно покинули детский дом?

– Да. Я была ещё маленькой, мне было четыре года. Я жила всё это время в Германии.

– А зачем вам искать место, которое не волновало вас тринадцать лет?

– Это очень долгая история. Просто ответьте, здесь не удочеряли девочку немцы с фамилией Фаргер?

– Как я должна это проверить? Документы за столько лет уничтожили.

– Их не могли уничтожить так быстро. Они хранятся в архивах семьдесят пять лет.

– Девушка, что конкретно вы ищете?

– Свою мать! – практически закричала; женщина напротив вздрогнула и обернулась назад, не слышал ли кто…

– Тогда, я точно ничем не смогу помочь. Единственное, я скажу вам, что это не то место. Всего хорошего.

– Подождите! – схватила я женщину за рукав белого халата. – Вы ведь поняли кто я? Это здесь я жила? Можно я просто пройдусь по комнатам?

– Как вас зовут?

– Анна. Это моё настоящее имя, я меняла только фамилию. Не знаю, какой она была раньше. Пожалуйста, помогите мне.

– Анна… Вы правда не из этого приюта. Я работаю здесь уже двадцать лет и запомнила бы ребенка, усыновлённого иностранной семьей. У нас сейчас это редкость, а раньше вообще на уровне фантастики было.

– Тогда прошу прощения. Извините, за мою эмоциональность, и всё равно спасибо.

Я уже подходила к выходу в расстроенных чувствах и вдруг услышала своё имя. Меня окликнула эта женщина и быстро подошла ко мне.

– Анна! Вы жили в приюте «Сто девять». Он находится прямо возле станции электричек. Иногда там тормозят проходящие поезда. Если не передумаете и заявитесь туда, не говорите, что я рассказала вам. Скажите, что просто помните то место и нашли самостоятельно. Договорились?

– Да! Спасибо вам большое! Откуда вы знаете, что именно то место мне нужно?

– Помню много шума в местных газетах, что какие-то иностранцы купили новую мебель в «сто девятый» приют. Думаю, это были ваши родители. Зачем бы ещё это делать чужим людям? Тут соотечественники не хотят помогать… – махнула рукой женщина и изобразила отвращение. – Кстати, должна предупредить вас, документы об усыновлении и координаты вашей биологической матери вам не дадут, и могут выставить вон.

– Почему?

– Потому, что этого делать приюту нельзя. Если бы вы приехали с вашими нынешними родителями или письменное разрешение на поиски от них привезли, можно было бы ещё на что-то рассчитывать. А в одиночку… Вы только расстроитесь и уедете домой.

– Куда я могу обратиться в таком случае?

– Никуда.

Женщина собралась уйти.

– Вряд ли кто-то будет рисковать и расскажет вам всё. Пойду я, Анна. У нас тихий час скоро.

– Хорошо. До свидания. Спасибо вам.

***

Не могу сказать, что меня всё радовало. Я думала, что всё окажется намного проще…

Я не раздумывала: ехать в приют или наплевать на это дело, раз оно всё равно бессмысленно. Я просто нашла в дубль-гисе транспорт и уже ехала туда на автобусе. Пассажиров в ту сторону ехало мало и, в основном, это были какие-то рабочие. Люди со скучающим видом, смотревшие в окна.

Мы ехали очень долго и даже закончился ровный асфальт, автобус пустел, а кондуктор всё ещё не объявляла мою остановку.

Несколько минут я нервничала и всматривалась в частный сектор, который мы проезжали. Домик к домику, всё аккуратно и чисто, но всё такое чужое…

Моя остановка была недалеко от того самого приюта. Я видела издалека высоченный железный забор, трёхэтажное белое здание и советскую вывеску: «Детский дом, сто девять».

Калитка со скрипом поддалась мне сразу. Где-то за зданием я услышала лай собак и на пару минут остановилась возле крыльца.

«Это оно. Всё по-старому».

За домом всегда держали собак… Может, это для охраны детей, а может, для станции. Или, вообще, охранять придворный огород и продукты. Помню из детства, что я боялась этих собак, но во время побега от воспитателя, я готова была забраться в их будку и пробежала мимо, не думая о страхе.

Далее я зашла в само здание. Точно так же меня встретила вахтерша. Она взглянула на меня из-под очков с увеличительными стеклами и громко плюнула на свои пальцы, чтобы смочить их и перевернуть страницу газеты.

– Куда?

Её скрипучий голос отдавался эхом. Думаю, это было адресовано мне.

«Ни здравствуйте, ни до свидания… Просто, куда?!»

– Добрый вечер. Меня зовут Анна, я прилетела на пару дней из Москвы к вашей заведующей. Где я могу её видеть?

Пожилая дама рассматривала меня и при этом зевала, не закрывая рот…

– Сиди здесь, она скоро спустится.

– Спасибо.

Я отошла от неё подальше, чтобы не мозолить друг другу глаза лишний раз, и присела на лавочку в холле. Из окна открывался вид на игровую площадку. «Всё пластиковое, яркое, современное… Видимо, поставили не очень давно».

– Здравствуйте!

Я тут же подняла голову и на несколько секунд замерла. На меня смотрела когда-то моя воспитательница.

«Теперь она заведующая? Очень изменилась… Я не помню, чтобы у неё были седые волосы. Теперь они есть и совершенно её не красят».

– Анна, это вы?

– Да! Здравствуйте.

Я не знала, как правильно начать диалог, чтобы она не выгнала меня сразу. А с другой стороны, пока буду ходить вокруг да около, не успею на автобус и придётся тратиться на такси.

– Вы не помните меня?

Женщина нахмурила брови и стала всматриваться в моё лицо. Ей теперь и самой казалось, что помнит, но она прочистила горло и выдавила подобие улыбки:

– Нет, не помню. Должна была вспомнить?

– Я Анна Фаргер. – Этого было достаточно, чтобы её глаза округлились. Она присела на ту же лавочку, но поодаль от меня.

– Зачем вы здесь, Анна?

– Я хочу видеть свою мать.

– Думаю, вы несколько не в той стране, – рассмеялась женщина, но почти сразу остановила себя.

– Вы прекрасно знаете, о ком я говорю.

– Допустим, знаю. Но кто тебе сказал, что она здесь и что тебе помогут?

– Она работала здесь. Я помню.

– А потом тебя забрали и она уволилась. Подписала бумаги, что не будет никогда искать с тобой встреч, и мы её больше не видели.

– Слишком много запретов и этих бумаг… Дети будто не принадлежат своим родителям. Какие-то левые люди распоряжаются, как для них будет лучше. Извините, – разошлась я мыслями вслух. Просто вспомнила ситуацию с Настей и её дочкой и, кажется, ощутила остроту её переживаний. «Почему именно здесь до меня это дошло?!»

– Анна, зачем вам всё это? Какие-то поиски… В Германии скучно живётся? Ваша биологическая мать, с её образом жизни, наверное, уже в какой-нибудь тюрьме или приближена к ней. Прекратите заниматься ерундой и лучше встречайте завтра Новый год со своими родителями. Я очень хорошо их помню. Такие вежливые, аккуратные – тебя на руках носили с первого момента. А твоя мать… Она должна благодарить небеса за то, что тебя ждёт нормальная жизнь.

Мне очень хотелось плакать. Обидные слова в сторону моей биологической матери мне не нравились. Я не помню, чтобы она совершала что-то плохое…

– Она не говорила о своих планах, когда увольнялась?

– Кому? Мне? Нет конечно! Зачем мне её планы?! Спроси уборщиц или у нашего вахтёра, когда будешь уходить. Они немного общались. Александра Семёновна её к нам на работу и пристроила.

– Документы моего усыновления вы мне не покажете?

– Это исключено. Я уже много наводок тебе дала, за которые, кстати, нужно платить.

– Сколько?

– Пять тысяч.

– Хорошо.

«Ну вот, опять полетели Настины деньги. Практически всю наличность ей отдала. Нужно будет ещё снять».

Женщина убрала купюру в нижнее бельё и заулыбалась мне:

– Всё, Анна, визит окончен. Рада была увидеть, что ты выросла достойной девушкой.

Когда я уходила, решилась подойти к вахтёрше. Вдруг она, правда, что-нибудь скажет.

– Александра Семёновна?

Пожилая женщина обращает на меня внимание:

– Слушаю тебя.

– Мне сказали, что однажды вы устроили сюда мою мать. Она работала здесь уборщицей, тринадцать лет назад. Потом уволилась, когда меня увезли в Германию. Помните?

– А чего же не помнить. Помню. Значит, это ты её дочка? Вот вообще не похожа… От кого ж она родила тебя?! – женщина зацокала и завздыхала.

– Вы не знаете, куда она собиралась устроиться на работу после этого места?

– Обзвони морги или тюрьмы, найдёшь её быстрее, – засмеялась она, а я снова получила удар в сердце. – Не знаю я, где она работает сейчас. Говорила, что без ребёнка ей будет легче и даже хотела в колледж восстановиться. Мы всем персоналом хохотали, когда через неделю увидели её в пивном ресторане. Устроилась туда тоже уборщицей и с мужиком со своим там познакомилась. А потом, всё. Мужик её оказался мошенником, отобрал её единственную квартиру и скрылся. А где она сейчас, ума не приложу. Как-то приходила, лет пять назад, просила, чтобы её переночевать пустили, так я её выгнала отсюда. Будет тут ещё ошиваться.

– Можете вспомнить адрес того ресторана?

– Ты что это, туда поедешь? Ой, ненормальная. Сдалась тебе алкашка?!

– Дайте мне адрес, – кладу на её стол пятьсот рублей. И женщина корявым почерком написала мне адрес и даже список автобусов, на которых я могу добраться туда.

***

Я вернулась в отель на последнем автобусе. Сняла ещё немного наличных и легла в постель. Долго смотрела на этот клочок бумаги с адресом и думала… О том, какой была бы встреча.

«Завтра Новый год… Настя встретит его со своей дочерью, мои родители тоже вдвоём, можно уже сказать, что втроём. А эта женщина? Человек, давший мне жизнь… Как она встретит праздник? Есть ли у неё близкие? Я просто хочу, чтобы она была в порядке. Мне не нужно регулярное общение с ней и возврат «родительского долга».

Пусть она только будет жива и здорова. Видимо, когда её жизнь катилась по наклонной, ей никто не помог, и она опустила руки. Ещё и со мной на руках… А потом пыталась, пыталась, но сама в это не верила».

Мысли о ней вызывают слёзы. Мне искренне жаль эту женщину.

«Жаль, что все о ней так говорят. Если бы я была взрослой и богатой, я бы нашла её быстрее и показала ей другую жизнь. А я трачу Настину кредитку… Как потом отдавать буду, не знаю».

Мне кажется, я с такими затратами выйду за пределы тридцати тысяч.

«Интересно, сколько на этой карте? Нужно было проверить, когда снимала наличные».

Уснула я быстро, но из-за последних событий просыпалась несколько раз за ночь. Какие только картинки не показывал мне мой воспалённый мозг.

Окончательно я пробудилась в десять часов, так как принесли завтрак.

Хорошо, что завтрак включён в оплату номера. А то утром искать место, где бы поесть не очень дорого, я не готова. Хотела сразу привести себя в порядок и рвануть по тому адресу.

В общественном транспорте народу было как в будние дни. Все толкались с пакетами, с подарками… И запах различных видов алкоголя в одном транспорте.

«Кто-то с утра уже отметил».

Оказалось, этот так называемый ресторан не очень далеко от моей гостиницы. Всего четыре остановки до него.

Помещение, тёмное даже днём, барная стойка и много деревянных столиков. За стойкой стоял парень и протирал бокалы. Посетителей ещё не было.

– Здравствуйте.

Парень посмотрел на меня:

– Здравствуйте! Пожалуйста, присаживайтесь за любой удобный столик, меню сейчас принесу.

– Нет-нет! Мне нужно поговорить с вами.

– Поговорить?

– Я ищу одну женщину, она работала у вас уборщицей несколько лет назад. Смуглая кожа, чёрные волосы, худощавая.

Это единственное, что помню о её внешности.

Парень посмотрел на потолок и задумался:

– Да, помню. Она не очень долго работала здесь. Её уволили, как только она стала опаздывать.

– Почему она опаздывала?

– Не знаю, не говорила нам. А вы ей кто?

– Дочь.

– Серьёзно? Вы совсем не похожи со своей матерью. Вы потеряли с ней связь?

– Что-то вроде того.

– Хотите, я сделаю для вас невозможное? – улыбнулся мне парень.

– Например?

– Узнаю последнее местоположение вашей мамы.

– Как вы это сделаете?

– Оставьте мне свой телефон? И вечером я назову вам точное местоположение.

– Позвоните в гостиницу, в которой я остановилась.

Я записала номер гостиницы на салфетке и пошла на выход.

– Девушка?!

«Он всё равно ничем не сможет помочь. У кого я ещё могу спросить? Кажется, здесь обрывается цепочка. Что я узнала отсюда? Ничего. Работала не очень долго и опаздывала. Что это мне даёт? Ничего.

Огромный город, можно быть где угодно. Раз я здесь, стоит поймать какого-нибудь постояльца и спросить. Вдруг кто-нибудь знаком с ней лично».

Спрашивала у каждого проходящего. Меня нужно было промоутером ставить…

Когда устала стоять, я присела на крыльцо этого чёртового ресторана. Надо мной нависла тень, я подняла голову. Стоял какой-то дедушка: потрёпанный, с бутылкой пива и в не слишком тёплой куртке.

– Извините, что напугал. Я подумал, вам стало плохо.

– Ничего. Я не испугалась.

– Хорошо. Что такая молодая девушка делает рядом с таким заведением?

– Кое-кого ищу.

– Слава богу. А то ж, я всякое могу подумать. Давеча, женщину здесь увидел. На этом же самом месте, что вы. Пьянющую! На скорой забрали. Вот как бывает. Вроде день, скоро праздники, а люди заранее пьют, – дедушка махнул рукой и продолжил рассуждать сам с собой.

Я была бы не собой, если бы не уточнила, что это за женщина была и как она выглядела.

– Постойте.

– Да, моя хорошая?! Не сиди, не сиди на крыльце. Прямо на снегу… Молодёжь, совсем не бережёт себя.

– Вы сказали, что увезли женщину на скорой?

– Да, сказал. Вот, на той неделе и увезли. Только она – ни бы, ни мы… Напилась так, что не дай бог!

– А как она выглядела?

– А я почём знаю? Обычная женщина. Чёрненький пуховик, шапка, да и всё…

– А лицо? У неё смуглая кожа? А волосы? Вы помните? Может, они из-под шапки торчали?

– Не знаю. Я и не рассматривал её сильно. Гляжу, что плохо человеку, сразу вызываю скорую. А рассматривать – это уже их дело. Она тут когда-то работала, и иногда они кормят её. У них тут с восьми утра бесплатно можно поесть. Пиво только не дают в такую рань.

– В какую больницу её увезли?

– Так в нашу.

– Их же много здесь.

– Садишься на троллейбус тридцать один и едешь до конечной. Там – одна больница. А по городу, конечно много.

– Спасибо вам. Кажется, вы очень мне помогли.

Я ужасно нервничала. Купила целый пакет фруктов и поехала в больницу. Пока я добралась, уже был вечер.

Персонал в больнице в мишуре, с шампанским, телевизор включен на каком-то новогоднем старом фильме.

– Здравствуйте, с наступающим! Вы к кому?

«Удивительно вежливый персонал».

– Здравствуйте. Вас тоже, с наступающим. Подскажите мне, в какой палате лежит женщина, которую привезли на прошлой неделе?

– А можно чуть конкретнее? К нам столько людей привозят каждый день…

– Она темноволосая, смуглая, была в алкогольном опьянении.

– Журавлёва Юлия Михайловна?

– Я не знаю. Наверное.

– Вы кем приходитесь пациенту?

Женщина захлопнула папку, в которой искала поступивших с моим описанием, и взглянула на меня ещё внимательнее.

– Я её дочь.

– Не знаете, как маму зовут?

– Мы не виделись тринадцать лет. Я была ребёнком…

– Ясно. Идёмте за мной.

Я быстро шла за медсестрой и смотрела по сторонам. Некоторые палаты были настежь открыты, и я видела лица больных. Так тяжело смотреть на них. До невозможности тяжело.

Я практически врезалась в спину медсестры, когда мы подошли к палате. Дверь в неё тоже была открыта. Двухместная палата, одна кровать пустует, на второй лежит… моя настоящая мать.

Медсестра накинула на мои плечи свой халат и ушла.

Я тихо вошла в палату и села на соседнюю кровать, которая тут же заскрипела под моей тяжестью.

Если честно, я представляла её совсем иначе.

Я не думала, что она будет так плохо выглядеть. Неаккуратно и совсем немолодо. Она приоткрыла глаза и медленно повернулась в мою сторону.

Мы смотрели друг на друга несколько минут, и я думала, что она узнала меня.

– Подайте мне воды, – единственное, что она сказала. Я увидела на краю её кровати маленькую бутылку минеральной воды и протянула ей. – Спасибо.

– Вы ведь, Юлия Михайловна?

Она отвлеклась от воды. Неаккуратно облила свою одежду и постель.

– Да. Давно меня по отчеству не звали.

– Вы работали в сто девятом приюте?

Моя мать только хотела сделать ещё один глоток воды, но замерла.

– А вы кто? Сыщик какой-то? Ну, допустим, работала. Какие проблемы? Это было больше десяти лет назад. Почему у меня до сих пор об этом спрашивают?

– Кто вас спрашивает об этом?

– Вы спрашиваете, потом бабка приходила… Нашла же меня, сволочь.

– Кто приходил?

– У меня был ребёнок, ну тогда, давно ещё… Так тут обнаружилась бабушка. Всю жизнь ненавидела меня за то, что её сын в меня влюблён был, угробила его жизнь в итоге, мою жизнь и теперь хочет внучку видеть. А хрен ей теперь, а не внучка! Я её пристроила за границу. И слава богу, что она меня сейчас не видит. Пусть хоть одна моя дочь живёт хорошо.

– У Вас ещё есть дети?

– Были. Ещё две девчонки. Но они… Ай, чёрт с ними.

Мне было не по себе. От того, что я видела – мне было не по себе. С трудом удавалось держать лицо.

«Может, мне самой связаться с бабушкой? Нет, это глупая затея».

Я уже поняла, что не смогу рассказать матери, что я её дочь.

«Она не хочет, чтобы я видела её такой… Значит, я должна сделать вид, что не видела».

– А вы кто? Наверное, к Вале пришли, которая моя соседка? Её вчера выписали… Так что, вы опоздали.

– Да. Кажется, я опоздала.

– Ну, не страшно. Посидите немного со мной. А то Новый год на носу, а мне пить нельзя и даже чуточку не нальют. Злыдни. Да и скучно мне тут. Так хоть с Валей… поговорить могли. Вы её внучка, наверное? Она много про вас рассказывала. Говорит, что в девятый класс перешли и борьбой какой-то занимаетесь. Молодец.

– Раз уж я здесь, это вам, – поставила я пакет с фруктами на тумбочку.

Новый год я встретила с ней. В больничной палате и слушая рассказы о её жизни. В основном, она говорила о своей юности и о первой любви… О детях она ничего больше не говорила.

Когда она уснула, я тихо покинула палату и сидела ещё несколько часов в коридоре. Медсестра чуть ли не силой отправила меня домой. Ведь часы приёма давно закончились, а мне и так сделали исключение в честь праздника.

Я попросила медсестёр не говорить моей матери, что я её дочь. Я ведь не хотела на неё обрушиться своим присутствием спустя столько времени. Она жива, не совсем здорова, я увидела всё собственными глазами.

Пьющая женщина, наивно полагающая, что это лишь плохой период в её жизни. Хотя этот период длится с моего появления на свет.

– Скажите, пожалуйста, её навещают?

– Нет. Хотя, не так давно приходила какая-то бабушка.

– Понятно. Лечение у неё оплачивается?

– Вы смеётесь? Кто ей будет его оплачивать. У неё сердце слабенькое и печень. Что государство даёт, тем и лечим.

– Можно её перевести на нормальное лечение? Более эффективное. Я оплачу.

«Прости, Настя, я разрешу себя убить за кредитку».

– Можно. Завтра приезжайте, во второй половине дня. Врач лечащий будет на месте. Заполните документы, оплатите и можете не волноваться.

– Но завтра ведь первое января?!

– Девушка, это больница.

– Я поняла. Завтра буду у вас.

***

Вернувшись в номер, я смотрела через окно на салют.

«Что же делает Настя и как она встретила праздник? Что они наряжают в Дубае вместо ёлки? Пальму какую-нибудь?! Или ничего?!»

Только подумала о ней, пришло сообщение на телефон:

«С Новым годом».

Очень лаконично, даже не хочется отвечать.

«Чуть позже отвечу, не сейчас. Может, я уже сплю».