Текст книги "Dream A Little Dream Of Me (СИ)"
Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)
Кто бы знал, что в перерыве они вспыхнут еще сильнее. Когда последние уколы в счет игры закончились, им не осталось ничего, кроме как продолжать ссору в личной плоскости. Настоящие фанаты, ничего не скажешь.
– Ты еще помаши флагом Конфедерации! – выдал последний убийственный контраргумент Роберт.
– И помашу, еще и «When Johnny Comes Marching Home»** спою, – не сдавалась Элла.
– Что же ты вся такая южная и на Севере делаешь?
Элла закусила губу и отвернулась, чтобы не заметили, как укололи ее в самое. Том приободряюще сжал ее локоть и поцеловал в висок.
– Выслушиваю детские оскорбления от взрослого мужика. Может, как-то на выходных решим на поле, кто сильнее в футболе? Юг или Север?
– Чтобы я с девчонкой соревновался? – из Роберта поперло негодование и мальчишеская напыщенность. Эванс тут же подколол его, что соперники почти одного роста, так что соревнование не будет таким уж несправедливым. Хиддлс расслабился, смена в дипломатической миссии закончена. Не самая удачная, надо сказать. А Хемсворт тем временем успел слезу от заливистого хохота пустить. – Ладно, – Дауни пришлось принять вызов, дабы не прослыть трусом и не потерять авторитет, – только справедливости ради разобьем всех присутствующих на команды. И английская глиста – женщине.
Элла вздохнула. Сложная ее ждет работенка. Не упасть в грязь лицом, когда на тебя сбрасывают гиблый номер. Гиблый номер в порыве рыцарских чувств все еще сжимал ее в объятиях, но изобразил жуткую обиду и пытался просверлить взглядом путь к ее совести. Промазал и задел «мимими» центр. Девушка почти поддалась порыву чмокнуть его в нос и взъерошить волосы, вовремя остановилась на полпути. Том сократил оставшееся расстояние и, целуя в губы, ухитрился сделать себе саморекламу:
– К Вашему сведению, мисс, я невероятно ловкий.
Ее так и подмывало спросить, где: на поле или в постели. Взвесив положение вещей и тел, Элла решила, что попридержит вопрос для более интимной обстановки.
___________________________________________________
* Нью-Орлеан Сэйнтс (святые) и НьюЙорк Джайентс (гиганты) – команды Национальной футбольной лиги (той, которую американцы упрямо называют “football” в противовес европейскому “soccer”).
** популярная песня времен Гражданской войны, изначально исполняли южане, но потом перенял и Север.
Комментарий к Let’s Call The Whole Thing Off
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_ThingOff
========== I Won’t Dance ==========
В виду драмы, разыгравшейся во время просмотра игры, Том боялся, что она ответит на его свидание тренировкой на футбольном поле. После того, как девушка посмеялась над предложением заехать за ней, (где бы они ни собирались провести вечер, мотивировал свою мысль Хиддлстон, всегда удобно иметь транспорт под рукой) опасения обострились. Элла к тому же обнадежила его замечанием о месте свидания, сказала, что его автомобиль украдут, не успеет он даже выговорить свою фамилию. А страховая фирма и прокатная организация без проблем сочинят заключение, что он провалил «Идиотентест», и никто в здравом уме больше не даст ему разъезжать по США на арендованном авто.
– Кто-то говорил о свободной форме одежды, – Том уцепился за яркий и совершенно неспортивный наряд Эллы, как за гарантию того, что потеть на спортивном поле в трущобах Нью-Йорка они не будут.
– У меня же свидание, чем не повод выглядеть красиво? – девушка кокетливо поправила свое перуанское пончо. – А ты тоже не особо слушал, когда я говорила о простоте одежды. Твоя кричит «Ребята, мой пиджак стоит больше, чем у вас остается от заработной платы, после того, как государство отсчитает налоги и страховки».
Том потупил взор на свой дорого состаренный твидовый пиджак и не нашел ничего лучше, чем возразить:
– По крайней мере, я в джинсах.
– А я в платье. Еще и на каблуках, – перечислила полный набор несоответствий Элла и покачала головой в знак неодобрения. – Пойдем, настало время знакомить тебя с прелестями американского общественного транспорта, Томас Уильям Хиддлстон. – Она потянула его к бело-синему автобусу без рекламы, что должно было насторожить Тома, будь он так же силен в дедукции, как и знаменитый соотечественник. Его увозили туда, где города снобов Пятой авеню и след простыл, а реклама на транспорте не стоила усилий, ибо не окупалась.
– Еще и в оранжевых колготках, – добавил он, будто это был страшнейший из семи смертных грехов.
«Поговори мне еще» читалось во взгляде девушки, Тому следовало бы задуматься, она ведь в любую секунду может оставить его наедине с не самым приветливым городом мира в полной его дыре и оправдать поступок «Он сам нарвался» (на мой нож, десять раз, милая!). Исчезнуть для нее не проблема – проверено и документально подтверждено. Возможно, Том и задумался бы, как обезопасить себя, но о нем позаботился случай. Рядом приземлилась необъятная афроамериканка, казалось, заднее сидение спроектировано исключительно для таких частных случаев. Когда же там размещаются другие пассажиры, частный случай просто теснит их в боковое стекло.
Элла опять оказалась на коленях у Тома. Автобус Q69 оправдывал свой номер как мог.
***
На углу 21-ой улицы и драйв 22 они путем уплощения и слития со спинкой соседнего сидения протиснулись мимо пугающей массы плоти, которая даже не потрудилась уместиться более компактно, сев прямо, и смотрела им вслед предосудительным взглядом. Удачное завершение приключения в автобусе помогло Тому не просто стоически, а с восторгом принять сообщение о том, что им предстоит прогулка пешкарусом через парк Ральфа Демарко к мосту с не очень доброжелательным названием Хелл-Гейт.
На берегу Ист-Ривер под адским мостом уже собрался народ, пестрый и чудаковатый. Элла в психоделическом подобии этнического наряда вписывалась в коллектив, будто с ними и пришла, а вот Том в брендовой «старой» одежде на фоне их засаленных кожанок и рваных джинсов со следами краски и еще черт знает чего почувствовал себя чужаком в обществе избранных.
Он схлопотал всего пару недовольных и любопытных взглядов, прежде чем все повернулись к сцене, которой служило побережье, смесь камня и грунта. Тома приняли за чужака в одном из самых древних культов на земле, культе огня. Да, сегодня фаерщики либо просто субкультура, либо артисты, зарабатывающие себе на жизнь огненным шоу. Но кто оспорит тот факт, что огонь притягателен, он полон магии и древнего магнетизма. Мы позволяем ранить себя только тем, кого любим, разве добровольное истязание огнем не сродни этой необъяснимой любви и преклонению?
Вспышки пламени и музыка, атмосфера древнего языческого ритуала и зрелище единения противоположностей: отблески огня на воде. Великолепие человека и стихии. Всеобщее экстатическое восхищение происходящим затянуло и Тома. Он прошел посвящение. Теперь он один из тех, кто разделил таинство огня. Пои, веера, кнуты и стаффы, выдувание и глотание огня – фантасмагория и феерия, калейдоскоп причудливых демонических видений и сказочная красота. Происходящее заворожило Тома настолько, что он вспомнил об основной цели вечера, только когда она заговорила:
– Сейчас выйдет Бригид, – Элла произнесла ее имя благоговейным шепотом, будто артистка не просто взяла имя кельтской богини огня, а была ее воплощением на земле.
Вступают жесткие рифы, вспыхивают «огненные пальцы». Пламя близко, соблазнительно красиво. Два основных инстинкта сплетаются так тесно, что остается только поддаться. Она вторит движениями каждому слову, четкому, колкому, острому. Огонь сходит с ума. Потом мелодия смягчается, плавно перетекает в припев, резко очерченные движения сливаются в плавный поток, кажется, что пламя побеждает, охватывает ее полностью. Но нет, поворот мелодии, и стихия опять в роли ведомого.
– Знакомая музыка, – шепчет Том, притягивая Эллу к себе.
– Бригид вдохновляет меня, увидев ее, я стала использовать немецкую тяжесть и в своих выступлениях. Просто посмотри на нее! Каждое движение на своем месте, гармоничное, плавное, выверенное.
– Разве ты хуже? Как по мне, разница только в атрибутах, которые вы используете.
– Ничего ты не понимаешь, Хиддлстон. Она – мастер, а я… Тут важны детали и точность. Я не знаю, у меня криво получается объяснять.
– Покажи.
– Я не танцую. – Том хмыкнул. – Не танцую по требованию. Это способ расслабиться или получить заряд адреналина, прочувствовать музыку. Я не танцую просто так, потому что танец – это состояние незащищенности, когда все защитные механизмы спрятаны и отключены. Нет.
– А я тебе зачем нужен? Я лучше любых защитных механизмов. Пожалуйста, Элла.
Девушка решила умолчать, что главная цель этих самых механизмов – он и есть, и начала повторять движения танцовщицы, с той разницей, что для наглядности вместо огня вдоль бедер и талии скользили руки, подчеркивая точность каждого движения. Том сплетает свои пальцы с ее. Элла все еще ведет, позволяя осязать каждое движение на расстоянии полукасания. Руки, которые должны были подчеркнуть близость и опасность пламени, опускаются ей на талию, забираются под пончо, сминают ткань, исследуют тело, близкое и обольстительное. Пламя уже не угроза, а магнит. Прикосновения задают ритм танцу, рисуют его узор.
Том разворачивает девушку к себе лицом, обжигая горячим и сухим дыханием костра в пустыне. Того, что уничтожает все дотла. Того, что выжигает кислород и не поддается контролю.
– Не сожги меня, – только и сказала Элла, прежде чем огонь поцелуя заиграл у нее на губах. Жаркий, опасный, распаляющий и дикий. Руки Тома продолжили танец под пончо, Элла с жадностью начала изучение тела под пиджаком. Мучительная дразнящая близость, нестерпимое опаляющее ощущение. Они разорвали поцелуй, когда огненная танцовщица закончила номер, а толпа почти разошлась.
– Кажется, нам тоже пора ехать, – в ответ на медленное вымирание ночного парка говорит девушка.
– К кому? – Том неохотно ослабляет объятия.
– По домам, – собирая остатки воли в кулак, отвечает Элла.
Комментарий к I Won’t Dance
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_Dance
========== Things Are Looking Up ==========
– Если это месть за твой неудачный наряд во время нашей вылазки к фаерщикам, то не на ту напал, – прошептала Элла, ежась под взглядами вычурной публики во фраках и вечерних туалетах. – Я буду воспринимать свой бунтарский по меркам собравшегося общества наряд исключительно как твой собственный позор, Том. И буду стыдить тебя до конца вечера, мозоля глаза окружающим рваными джинсами и футболкой с провокационной надписью.
– Я всегда знал, что ты обо мне самого высокого мнения, ван Руж, – усмехнулся Хиддлстон. – Но вот с позором неувязочка получается. Неужели ты думаешь, что, прячась за мою могучую мужскую спину, нанесешь серьезный урон безупречной репутации британского секс-символа.
Девушка фыркнула и вытащила руку из-под его ига. Демонстративно отвернулась, задрав нос повыше, на случай, если в полумраке помещения ее жест отстранения не приобрел достаточной выразительности.
– Будет тебе, Элла, – Том схватил ее за талию на полпути до новой цели. – Я тоже не знал, что это вычурное собрание снобов. Мне посоветовали данное событие как одно из самых интересных и экспериментальных музыкальных представлений в Нью-Йорке. Сам-то я тоже не вписываюсь формой одежды.
Она только было вдохнула, чтобы выдать ответ поострее, но решила, что ее спутник может воспринять это как налаживание контакта. Ни за что. Пусть сам допрет, что брючный костюм с футболкой на высоком красивом мужчине выглядит достаточно изящно для сборища псевдо ценителей искусства, а вот она вписывалась в окружающее безудержное веселье только как нерадивая дочь-подросток, еще и переросток к тому же. В общем, производила не самое лучшее впечатление. Не то, чтобы ее волновало, что себе надумают богатые снобы о ее положении при мужчине, чей костюм стоит дороже всего ее гардероба, просто само ощущение холодных, скользких, презрительных взглядов и неискренне-обходительного молчания вызывало приступы тошноты.
– Куда ты так стремительно убегаешь? – Том все еще пытался удержать ее за талию, но Элла упрямо тащила его с собой вперед. Опять молчаливое осуждение для нее, и сочувствие для него. Бедняженька, терпеть такой светский позор.
– Хочу, чтобы прямые углы комнаты заплясали. Может, тогда меня перестанут раздражать эти лица-маски с заученными эмоциями.
– Напиться без меня? Ты пытаешься таким образом приписать меня к общей массе? Намекаешь, что без алкогольных вливаний, меня тоже невозможно воспринимать адекватно?
– Какие же мы зацикленные на собственной персоне, – Элла впервые за всю перепалку повернулась к оппоненту, иронично усмехнувшись. Она вернула ему руку, в знак примирения позволила довести себя до бара. Изводить клиента ведь тоже надо в меру. – Два егермейстера, – обратилась к бармену, не удосужив Тома правом выбора.
Тем временем и так неважное освещение сократилось к лампам над барной стойкой и синим огням над сценой. Ударные, гитара, вокал. Пока ничего экспериментального Элла не заметила. Разве что наряд вокалистки: помесь Бьорк и Леди Гаги, эпатажа и дурного вкуса. Последнее преобладало благодаря неприлично короткой длине платья и перебору количества светоотражающих элементов на сантиметр квадратный. Ван Руж заинтересованно смотрела на пустующие микрофоны. Похоже, это и должна быть экспериментальная часть, какой-то экзотический инструмент. На сцене появился парень с набором причудливо свитых пластиковых труб.
– Blue Man Group.
– Что, прости?
– Экспериментальная группа, которая как раз и использует подобные инструменты, – Элла указала на трубы. – Я, конечно, понимаю, им сто лет в обед, но это не значит, что ребята поросли пылью, очень даже наоборот, стали классикой, культом. Не верится, что ты о них не знаешь. Даже в массовой культуре на них столько отсылок, что…
– Спасибо, мисс Элитарное Искусство, я понял, что полный неуч и профан.
– Даже не буду отрицать.
За что получила шлепок по заднице, достаточно ощутимый и громкий в тишине зала, чтобы ближайшие соседи обернулись и одарили недовольством обоих. Элла была настолько удовлетворена эффектом, что забыла о мести за надругательство над самым ценным, и позволила себя обнять. Он положил руки на бедра девушки, пристроил большие пальцы в передних карманах джинсов, и уткнулся подбородком в волосы. Наглец, обольстительный, притягательный, самоуверенный наглец!
Перформанс начался со вступления ударных, к ним подтянулся парень с трубами, лучше бы они так и импровизировали на пару. Ничего оригинального, но слушать можно, представляя, что хоть как-то и где-то протолкнулась на задний ряд к настоящим Blue Man Group. Но тут вступил вокал. Леди Бьорк Гага была отвратительна. Надменная манера подачи гениальных текстов, которые даже если набить черепную коробку опилками не звучали бы с намеком на умственное превосходство. Поток бессмыслицы, который должен был быть данью американской поэзии времен Эзры Паунда. А голос – жуткая пародия на исландскую исполнительницу. Она то с писком срывалась на шепот, то пыталась играть речитативом. Проявляла свободу, полет творчества и почти что эмоциональный эксгибиционизм. Как-то так, наверное, и напишут критики. Но, черт возьми, от таких завываний Банши и кровь из ушей может потечь. Элла прижалась к Тому еще больше, если бы могла, то вообще растворилась, а снобы вокруг слушали певицу как истину в последней инстанции. Девушка, как могла, уговаривала себя дослушать до конца хотя бы одну песню, а уже потом делать опрометчивые выводы, но тут вступил гитарист, о котором она благополучно забыла. И зря.
– Звук точь-в-точь такой, как если бы кошка попыталась погадить с зашитой задницей, – не выдержала ван Руж и выдала наилучшую рецензию на происходящее.
– Элла! – Том еле сдерживал смех. – Не то чтобы я был с тобой не согласен. Но кошка с зашитой задницей – это жестоко даже для тебя, дорогая.
– Зато для Терри Пратчетта в самый раз.
– И на что я могу надеяться в нашей схватке, если у тебя уже есть любимый британец, которого ты цитируешь, как Будду.
– Никогда не поздно совершенствоваться, мистер Хиддлстон. Предлагаю вариант, как можно быстро и безболезненно набрать несколько пунктов. В паре кварталов отсюда продают жареный миндаль в меду. Можешь подсластить даме экспериментальный перформанс.
– С превеликим удовольствием, – он склонился в шуточном реверансе, а потом совсем не по-рыцарски сгреб Эллу в охапку и потащил к выходу, приговаривая: – Бежим отсюда, пока местная секта любителей пощекотать барабанные перепонки не принесла нас в жертву за неуважение к Искусству.
Комментарий к Things Are Looking Up
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_LookingUp
========== Would You Like To Take A Walk? ==========
Хиддлстон прохлаждался на скамье, пока девушка разогревалась и делала растяжку. Он проигнорировал вступительную речь о необходимости размять мышцы и получал удовольствие, созерцая ван Руж в легинсах для бега. Представление привлекло и игроков университетской футбольной команды, в ожидании тренера они устроились на трибунах и наблюдали за тем, как красные вставки вдоль бедер изгибаются от физических упражнений, а майка периодически оголяет плоский живот. Когда же тренер забрал зверинец на другое поле, Элла поднялась к сачку и вручила ему мяч. Настал момент истины, пора было выяснить, насколько плохо у него с американским футболом.
Она поставила Тома на 35-ярдовую отметку и попросила выбросить мяч в игру, сделать «кикофф». Он взял его в руки и бросил Элле.*
– А подставка тебе почто? Признайся, Том, ты ведь даже статью на Википедии с правилами игры не открывал? – Элла пыталась найти оптимальную манеру общения со своим подопечным, но не скатиться до хрестоматийного тренера из низкопробных комедий, который изрыгает проклятия с частотой пулемета, было тяжело.
– Слишком много текста, я думал, ты мне сама все объяснишь.
Девушка вздохнула и потащилась к линии, поставила мяч на место и отправила его в сторону половины поля предполагаемого соперника.
– А теперь принеси и повтори то, что я показала.
– Ты серьезно, Элла? Мы целый день потратим на то, чтобы пинать мяч? – возмущался он, отправляясь за недетской подачей девушки.
– Все зависит от степени твоей бездарности, Хиддлстон, – горько усмехнулась она и выдвинула нереальное предположение, мечтательно заглядываясь на ребят на соседнем поле: – Возможно, мы и успеем отработать пасы.
Том вернулся на позицию, Элла не давала никаких команд. Вообще ничего, только продолжала пялиться на то, как настоящие спортсмены разыгрывают мяч. Сильные, выносливые, грубые. Их атаки и сражение за поле завораживали. Жестокий, красивый вид спорта. Тренер свистнул, игроки отработали комбинацию и разошлись по позициям. Девушка разочарованно вздохнула и повернулась к своему ученику.
– Если ты собралась превратить наше свидание в тренировку, то почему здесь нет Хемсворта? – обижено проворчал Том.
– Ты его давно видел, Хиддлстон? Ему достаточно сказать перед игрой, где чужие ворота, и обозначить краткий список того, что делать нельзя. И пусть калечит их в свое удовольствие. Сам же говорил, что невероятно ловкий, вот и докажи на деле.
Элла выхватила мяч у него из рук и помчалась по газону. Том опомнился, когда она уже пересекла отметку, разделявшую поле, и во весь опор неслась к воротам.
– Так нечестно, – кричал он, запыхавшись.
– А по-другому у нас никаких шансов выиграть. Учись мухлевать так, чтобы противники не поняли, где их сделали.
Том улыбнулся и бросился отбирать мяч. Элла молниеносно отреагировала на выпад и отвернулась защищаясь.
– Говорила же незаметно, а твоя хитрая улыбка выдает тебя на сто шагов вперед.
Хиддлс не выпускал ее из цепких объятий и пробовал добыть мяч не мытьем, так катаньем: и щекотал, и целовал в шею, пытался расцепить ее пальцы и нашептывать соблазнительные условия передачи предмета спора. Когда девушка почувствовала, что мяч вот-вот ускользнет из ее рук, то наступила ему на ногу и воспользовалась коротким моментом замешательства, чтобы повалить его на землю.
– Футбол – контактный вид спорта, – Элла прокомментировала маневр, поднимаясь с Тома. Он, предчувствуя контакт с газоном, решил, как настоящий джентльмен, не отпускать даму до самого конца. Она потянулась за мячом, но была наглым образом повержена на землю и придавлена сверху. Хиддлс принял правила игры, вырвав из ее рук победу. Он отшвырнул мяч подальше и засиял победной улыбкой. Склонился к ней и поцеловал. Ее руки перестали искать потерявшийся Wilson** и вцепились в футболку мужчины.
С противоположного поля раздались одобрительные возгласы. Свисток привел игроков в чувства, а, подкрепленное крепким словцом, предложение тренера не отвлекать команду заставило нарушителей порядка оторваться от неспортивного поведения.
– Я уловил суть нашей стратегии, ван Руж? – спросил Том, помогая девушке подняться.
– Тебе напомнить, что у наших соперников нет девушек? Или ты собираешься целоваться со своими коллегами? – вопрос утонул в смехе.
Элла не смола сдержаться, озвученным замечание показалось в тысячу раз смешнее, чем тогда, когда взбрело ей в голову. Давясь приступами смеха, она пыталась убежать от возмущенного аристократического достоинства Томаса Уильяма Хиддлстона.
– Тайм-аут, тайм-аут, – все еще задыхаясь от смеха и бега, взмолилась она и разлеглась на трибунах.
Том, услышав заветное слово, решил воспользоваться ситуацией. Угрожающе навис над жертвой и…
– Подай мне телефон.
Из сумки Эллы что-то почти рыча взывало к хозяйке.
– Ты, наверное, устал и готов молить о пощаде? – спросила она, оторвавшись от прочтения сообщений.
Том поперхнулся негодованием, хотя еще минуту назад готов был предъявлять ультиматумы для завершения физических истязаний.
– Собирайся, – Элла оторвалась от лавы, сняла майку (благо оболтусы с соседнего поля ушли), натянула тунику и джинсовую куртку, кинула вещи и воду в сумку. – Чего застыл? Мы уходим. Хочу тебе кое-что показать. Шевелись, Том, я не шучу, – она схватила его за руку, дабы растормошить, и потащила из кампуса.
***
– Слышал когда-то о музыкальной пиле?
Хиддлстон посмотрел на Эллу, как на ненормальную. Потом вспомнил ее любовь к жесткому немецкому року, и картина маслом нарисовалась:
– Хочешь сказать, что какой-то ненормальный постановил, что его бензопила – музыкальный инструмент, и играет сейчас у Мэдисон-сквер-гарден?
Девушка толкнула его в бок, Том отшатнулся, хорошо, что вагон был полупустым, и извиняться за нерадивую спутницу надо было разве что перед поручнем.
– Во-первых, не над, а под, на станции Пенн, и не он, а она. Наталья, поклонники называют ее Saw Lady***. И пила самая обыкновенная, ручная. Не верю, что ты ее не слышал, скорее просто не знал, что это играет.
Они вышли из поезда и сразу увидели конечную точку следования. Вокруг уже собралась толпа зевак. Элла уверенно растолкала их, Тому осталось только следовать за ней, чтобы не потерять. Стараниями непоколебимой наглости девушки, они оказались во внутреннем круге совсем близко к исполнительнице.
Наталья сидела с самой обычной пилой, изогнутой дугой, зажала ее коленями и водила смычком по металлу. Пила пела. Если не видеть инструмент, можно было легко представить, что слушаешь вокализы девушки с необычным тембром, отстраненным и неземным. Элла закрыла глаза и мурлыкала под нос знакомый мотив. Звук обволакивал и поглощал, мелодия полностью овладевала вниманием, тусклое настоящее станции метро сливалось с футуристически ярким голосом инструмента и переносило слушателей в будущее, туда, где, контрасты звука и картинки стирались. Вариации на тему Баха закончились, публика взорвалась овациями.
– Ну что, Том, теперь ты знаешь, что настоящий андеграунд творит исключительно под землей.
________________________________________
* мяч выбивается ногой со специальной подставки, которая удерживает его в вертикальном положении.
** самый распространенный производитель мячей для американского футбола.
*** https://www.facebook.com/pages/Natalia-Saw-Lady-Paruz-musical-saw-player/129253832734 – профайл исполнительницы на фейсбуке.
Комментарий к Would You Like To Take A Walk?
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_AWalk
========== It Ain’t Necessarily So ==========
Если бы кому-то и невесть с чего надо было написать картину «Поразительное единодушие и солидарность», достаточно было бы посетить репетицию Вуду Оркестра. Невесть кому композиция, может, и не понравилась бы, а вот современным художникам точно пришлась бы по вкусу. Они – знатные любители тоски и безысходности. Драгоценные минуты наполняли ту половину воображаемых песочных часов, что отвечала за бездействие. Каждый был погружен в свои мысли, только их бег, будь он материален и осязаем одним из пяти чувств, нарушал кладбищенскую тишину и покой.
Писать можно было прямо сейчас и с натуры, а все потому, что Элла с четверть часа назад озвучила очевидную для всех истину «Что-то здесь не так» и заставила это не так исправить. Какими «а может» они не пытались исправить положение, пока первоначальный оптимистичный запал не повыветрился, но получалась одна лажа. Концы не сходились, даже когда их насильно или хитростью притягивали за уши.
– А что если добавить ритма? Почему мы вцепились в этот треклятый минор? – Майки нетерпеливо заерзал на табурете. – Долой унынье! Элла, детка, разве ты создана для печали?
Ребята, зная его вечно недоудовлетворенную потребность стучать по барабанам, одаривают Гри-Гри скептическим взглядом. Элла без особой надежды кивает, играй, Майки, лопнешь ведь от распирающей тебя идеи. Он начинает отбивать ритм, напевая слова, вскоре Элла подхватывает их сама, за ней включается Кертис и его волшебные клавиши. Дело тронулось с мертвой точки.
– Майки, ты мозг! – кричит на радостях девушка. – Это намного куче, чем в точку. Это…это гениально!
Распираемый гордостью парень поднимается из-за ударной установки, дабы отдать должное ван Руж. Она рассыпается в комплиментах редко и не особо многословно, а тут поток художеств, который заслуживает достойного ответа.
– Ты тоже ничего, детка, – улыбается он и протягивает руки ладонями вверх, она хлопает по ним своими ладошками, они повторяют движение, сменив роли, стукаются кулаками, подпрыгивая, толкают друг друга бедрами правое к левому и наоборот, с грацией крадущегося индейца обходят партнера по танцу, наконец Майки хватает девушку за талию и кружит по комнате. Ритуал завершен, оба довольны и смеются, только Джез качает головой и призывает вернуться к работе. Строгий Доктор, лекарь заигравшихся детей.
Разве остановишь такую заразу как веселье строгим замечанием? Она витает в воздухе и заражает всех с быстротой молнии. Даже главный блюститель порядка смягчается, когда Элла, танцуя по репетиционной, приземляется к нему на колени. Улыбается, когда девушка снимает с него шляпу, та перекочевывает на ее головушку. И только когда его трубе приходит время вступать во всеобщий балаган, он наподдает ей сначала коленом, на котором она сидит, а потом еще и рукой. Элла в притворном возмущении грозит Джезу кулаком, но глаза по-прежнему смеются.
Том входит в комнату как раз вовремя, чтобы заметить Эллу ван Руж и все тридцать три безобразия, происходящие вокруг. Маленькая бессовестная обманщица! Клялась и божилась всеми своими вудуистскими божествами, что в этот вечер, несмотря на репетицию, для нее будет существовать только один мужчина. И на это он должен был променять свое свидание? Как бы ни так, мисс Элеонора ван Руж! Томас Хиддлстон тоже умеет играть. Вспомнив эту неоспоримую истину, он сменил хищный самодовольный прищур на обеспокоенно-радостное выражение. Девушка, увидев гостя, помахала ему и улыбнулась, но беспомощность и надежда в его глазах породили тревогу и немой вопрос в ответном взгляде. Она допела последние несколько строк и подошла к мужчине.
– Ты меня пугаешь, Том. Что произошло? – Она взяла его руку в свою, нервно перебирая длинные тонкие пальцы мужчины.
– Элла, давай выйдем. Пожалуйста. – Большие голубые глаза подкрепляют сказанное мольбой. Он сжимает ее руку в своей ладони, она чувствует дрожь волнения.
– Ребята, я сейчас, – бросает девушка, не оборачиваясь. Она обнимает Тома и ведет его к двери на задний двор. Большой беспомощный мужчина, который еще утром даже через текстовые сообщения умудрялся блистать своим самодовольством и неотразимостью. Где он уже успел вляпаться?
Как только дверь отрезает от них репетиционную с шестью парами любопытных ушей, она коршуном нападает на жертву кораблекрушения, не меньше, выпытывая причину плачевного состояния.
– У меня проблема, Элла, – наконец выдает он. Девушка смотрит на Тома с раздражением и нетерпением. Пока он разродился на первую фразу, она уже успела продрогнуть от холодного ветра. Если он и дальше собирается делиться подробностями в час по чайной ложке, то дослушивать его будет околевший труп. Элла растерла плечи руками, предлагая рассказчику пошевелиться. – Сегодня я был в Чайна-тауне, – следующий отрывок головоломки. Она чуть не выдает «Рада за тебя». – Хотел купить чай, но мне дали не тот пакет, – голос опускается до шепота, интонация играет от волнения. Он тянется к чему-то объемному в пиджаке, шуршит бумага. Девушка останавливает его.
– Хиддлс, твою мать, я не хочу даже видеть, какие волшебные травы ты приобрел там вместо чая «Император Минь». И какого черта ты притащился ко мне? – она старалась не кричать, но шок от полученной информации не способствовал милой светской болтовне. – Неужели ты не в состоянии отличить запах травки от чая? Идиот! – Но если, то… Опять Элла почувствовала нестыковку, на сей раз в показаниях клиента. – И откуда ты узнал, что это не то, что купил? Почему до сих пор не снес подарочек в полицию?
Хиддлстон стоял, потеряв дар речи, и вместе с ним терял доверие собеседницы пункт за пунктом.
– Они мне сказали, точнее, написали, – начал он сбивчивые объяснения. – Хозяева пакета я имею в виду. Написали какую-то станцию метро. Элла, я не знаю, что делать. – Опять сбивают с толку эти большие глаза-озера, в которых плещется мольба о сострадании, о соучастии. – Я никогда не попадал в такие ситуации, – выдает он, сам понимает, как глупо это звучит, будто к нелегальной перевозке наркотиков можно привыкнуть, как к чему-то обыденному, как к доставке пиццы, к примеру.
– И как же они узнали твой номер? Я в Интернет его не вывешивала, но очень хотелось, – здравый смысл продолжал искать подвох.
– Я сам оставил его в книге доставки. Заказал чай и оставил контакты.
