Текст книги "Dream A Little Dream Of Me (СИ)"
Автор книги: I_Do_Believe_In_Faeries
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Роберт еле сдержал подкативший приступ смеха, но настолько жесток, чтобы донимать несчастного англичанина в Нью-Йорке, не был даже он. Мужчина собрал всю свою выдержку в кулак и окликнул уходящего в горизонт Тома, тот не обратил ни малейшего внимания на попытку примирения, как крутые парни на взрыв.
Пусть что себе навоображали эти оболтусы, но упражнения в практической физике с посохом здорово помогают думать. И у Тома созрел план, как и где достать любительницу поиграть в догонялки, а для этого надо сделать пару звонков в ее альма-матер. Дружный смех на заднем фоне, пусть даже от компании известных актеров, не поможет новоиспеченному отцу Томасу Хиддлстону узнать желаемое.
«Разве могу я отказать девушке, которая решила разыграть партию с самим богом лжи и коварства», – подумал он, набирая приемную школы искусств Колумбийского университета.
Комментарий к They All Laughed
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_Laughed
========== Oh, Lady, Be Good ==========
За двадцать минут до начала пары в аудитории был полный аншлаг, по крайней мере, так представлялось Тому. Если усадить всех любителей американского футбола на места, барышень, шумно обсуждающих очередной скандал шоу-биза, вернуть в кресла, а не на их спинки, то плюс-минус пару сидений, и зал полон. Он сокрушенно покачал головой, в его-то время в начале весны студентов уже начинало потихоньку смывать на улицы, а тут такая готовность учиться. Может, это все Америка и легендарная Колумбия? Может, эта Школа искусств не в пример остальным, несмотря на погоду за окном и вопреки юным гормонам, собрала рьяных фанатиков прекрасного и старательных добытчиков знаний.
Он отвлекся от пространных размышлений, ведь пришел сюда отнюдь не писать социологическо-психологический портрет студентов-искусствоведов. Хиддлстон пожертвовал полутора часами свободного времени, чтобы исследовать одну-единственную студентку этого людного потока. Знал бы, что ее придется искать в целом море людей, что вообще придется нарываться на это самое море, посидел бы в пабе с остальными, которые, к слову, проводили его на свершение подвига, как последнего истинного национального героя, из серии тех, которых любит играть Мэл Гибсон.
Том в который раз осматривал бушующий океан, надеясь найти в центре одного из водоворотов Эллу. Такая девушка просто обязана быть в центре событий. Совершенно случайно его взгляд наткнулся на островок спокойствия во всеобщем хаосе. Его эпицентром и единственным участником была угловатая, почти мальчишеская фигурка, она склонилась над стопкой бумаг и остервенело что-то черкала. Огромные на ее худеньких ножках горчичные ботинки упирались в переднее кресло. Темно-синие шорты еле выглядывали из-под широкой черной футболки с животным принтом, присмотрись Том лучше, он увидел бы и знаменитую зигзагообразную надпись Kiss, и даже название альбома «Animalize». Каштановые волосы подобраны наверх карандашами в непостижимо-хаотичную конструкцию. Ее рука то и дело нервно нащупывает плеер и переключает треки. На соседнем кресле лежит сумка, которая защищает стрессовую зону вокруг девушки от посягательств. Весьма эффективно, ибо кресло по левую руку, несмотря на отсутствие предупреждающих знаков, тоже пустует.
– Возле Вас свободно? – спросил Томас после долгого изучения клиентки. Разительная перемена между той Эллой, что пела и танцевала джаз, и этой неуверенной замкнутой девчушкой поражала. Но даже эта Элла предпочитала его игнорировать. Она не оторвалась от записей, только отложила очередной почерканный листок на сиденье к сумке. – Девушка, не будете возражать, если я займу место Вашей сумки? – он наклонился к ней ближе и снял один из наушников. Она не сразу сообразила, что музыка из двухканальной превратилась в одноканальную, а в правое ухо ворвался шум аудитории, и в перерыве на рекламу послышался чей-то знакомый британский говор.
– Что вы забыли на паре профессора Гордона, Томас? – обратилась она к нему голосом старосты потока, которая ругает нерадивого прогульщика, спутавшего расписание. – И что это за нелепая кенгурушка? Выглядите как член одного из студенческих братств после перепоя. Снимите капюшон, клоун.
– Все так и было задумано, – улыбнулся он и присел на освободившееся место. – Боюсь, если последую совету с капюшоном, то сорву пару Вашему профессору. Девушки ниже по ряду выглядят угрожающе, в смысле угрожают моей безопасности, если я открою инкогнито.
– Я – могила, наслаждайтесь открытой лекцией об использовании музыки в креольских магических практиках, – хмыкнула Элла и подумала, что он слишком уж самоуверен на предмет способности сорвать учебный процесс Гордону. Она заткнула недостающий наушник и вернулась к жесткой корректуре.
Хиддлстон был возмущен, чтобы не сказать больше, он прошел огонь, воду и медные трубы позора, чтобы узнать расписание Эллы, а единственное, что услышал в виде вознаграждения – облегченная версия «чего приперся». Он выдернул ее наушники.
– Неужели то, что происходит в наушниках интереснее живого общения? – Том надел их, чтобы узнать, чему предпочли его общество. В неподготовленные уши Хиддлса ударили жесткие гитарные рифы и бескомпромиссные ударные, а вскоре к ним присоединился грубый и хриплый голос. – Что это? – крикнул он, оглушенный музыкой.
– Что? Слишком тяжело для изнеженной Англии? Это Neue Deutsche Härte, немецкая версия тяжелой постиндустриальной музыки. Слушая их решительную речь с обилием повелительного наклонения, я прекрасно справляюсь с поиском недостатков и излишеств в своей квалификационной работе, – она начала сматывать наушники, понимая, что минуты уединения безнадежно съедаются разговором с этим упрямцем. – Удивлены и разочарованы моими музыкальными предпочтениями?
– Скорее шокирован, – признался Том, все еще не отойдя от немецких приказов, гремевших из наушников. В нем запротестовали все его предки разом. – А еще удивлен, что Вы сидите в добровольной изоляции, а не в окружении сведенных с ума поклонников. Сначала даже подумал, что ошибся, но после того, как Вы начали игнорировать меня с еще большим рвением, чем прежде, признал. Скажите, всей своей холодностью Вы просто мстите за недостаток внимания в университете, правда?
– Да, осознание того, что эти гормонально-нестабильные существа мужского пола не пускают на меня слюни, повергает меня в пучину депрессии, – она хмыкнула и закатила глаза, на долю секунды перед ним появилась девушка из клуба, но богемная заучка быстро вернулась к рулю. – Считайте это защитной реакцией организма на потенциально опасный раздражитель.
– Слабо верится,– покачал головой Хиддлстон, провоцируя ее на демонстрацию силы.
– Я знаю, что от меня требуется. Если я докажу, что с легкостью могу занять место среди накрашенных Барби, Вы будете сидеть паинькой всю пару? – последний вопрос она произнесла почти умоляя. Том улыбнулся, Элла приняла это как «да».
Девушка вынула карандаши из волос, сняла футболку и осталась в обтягивающей майке, поднялась с места, потянулась на носочках, расправила волосы и Тому улыбнулась уже другая Элла, уверенная в своей неотразимости и пресыщенная этой уверенностью.
– У Вас есть мелочь для автомата?
Он, пораженный мгновенным превращением, выгреб из кармана и центы, и доллары. Был бы там ключ и документы, он не заметил бы, как отдал и их. Девушка улыбнулась и забрала пару четвертаков. Она сделала несколько шагов к автомату с водой и уже собрала взгляды ребят, когда же склонилась забрать бутылку, то вокруг вспыхнула лихорадка возбужденных взглядов. Элла повернулась к публике, растерянно похлопала ресничками и беспомощно покрутила пробку на воде, показывая, что ее хрупких женских сил не хватает. Тут же вызвалось войско рыцарей, готовых совершить подвиг ради прекрасной дамы. Она проигнорировала их благородный порыв и кинула бутылку Хиддлстону, который наблюдал одно из самых увлекательных представлений, что ему приходилось видеть. Парни разочаровано посмотрели вслед улетающему подвигу, а когда обернулись к Элле, то и не поняли, из-за чего было столько суматохи. Перед ними стояла угловатая, ссутуленная девчонка с неряшливым пучком на голове. Невидимкой Элла протиснулась на свое законное место:
– Ну, как? Впечатляющее шоу?
– Не понимаю, зачем?
– Все просто. Я уже сказала, что защищаюсь от ненужного внимания. Как Сьюзан Сто Гелитская. Я могу быть невидимкой, если понадобится, – дала сбивчивые объяснения девушка и начала шуршать в сумке в поисках конспекта.
– Сьюзан кто? – шепотом переспросил Хиддлс.
В аудиторию зашел знаменитый профессор Марк Гордон, мужчина лет сорока, высокий, широкоплечий, хорошо скроенный, с правильными чертами лица, а в довершение образа еще и в костюме в духе лондонских денди прошлого века и очках Ray Ban Active Lifestyle, из тех, которые неизменно предают их обладателю плюс сто к “ай кью”. В общем, мужчина был из тех, кого видят в эротических снах абсолютно все студентки: от безмозглых Барби до башковитых фриков, помешанных на предмете преподавания.
– Вы, англичане, совсем современной литературы не читаете, если она не пропитана духом снобизма и рафинированной интеллектуальности? А, между прочим, ваш земляк Терри Пратчетт весьма умен и без напускной надменности. Сьюзан Сто Гелитская – героиня его романов, внучка Смерти, весьма занятный персонаж, у которой есть чему поучиться.
– Возьму на заметку. А этот Ваш профессор, он…
– Мисс Элеонора ван Руж, успокойте своего соседа или покиньте аудиторию вместе с ним.
– Элеонора? – Хиддлс чуть не лопнул со смеху. – Не странно, что ты такая злая. Если бы меня назвали таким бабу… – фраза утонула в пончике, которым Элла изобретательно заткнула болтливого соседа.
– Весьма признателен. Можете также снять с него капюшон, говорят, в помещении именно так и поступают.
– Извините, мистер Гордон, не могу выполнить Вашу просьбу, иначе внимание аудитории переключится на моего непутевого соседа. Он вчера погулял немного больше, чем следовало бы…
Дальше лекция о магии и музыке пошла своим чередом. Хиддлстон сжевывал уже который пончик, Элла переживала, что стратегический запас выпечки закончится раньше пары, но пакетика хватило на Его Прожорливость и оставшиеся минуты.
– Может, сходим и выгуляем насильно скормленные мне калории? – предложил Том.
– А мы все не сдаемся и не отступаем? – вздохнула Элла, собирая вещи.
– С чего бы? Вы же сами навязали мне игру.
– Навязала? Очень даже наоборот, спасала от дурной участи. Но Вы же не отступитесь.
– Вы всех так запугиваете или решили провести для меня эксклюзивный инструктаж?
– Нет, я всех предупреждаю, чтобы не оказаться виноватой, но никто мне не верит, пока не становится слишком поздно.
– Я весь трепещу, просветите же меня скорее.
– Как там в вашем популярном сериале говорилось, – она изобразила крепкую задумчивость и произнесла тоном, которым обычно запугивают маленьких детей: – Я выжгу тебе сердце.
– Что ж, по крайней мере, мы перешли к неофициальному общению без каких-либо форм вежливости, – сказал Том в толпу, потому что Элла уже побежала вниз.
Девушка спустилась к кафедре. Мистер Гордон обнял Эллу и поцеловал в щеку, они склонились над ее почерканными заметками.
«Да она издевается надо мной! Пора это прекращать», – подумал Том, покидая аудиторию.
Комментарий к Oh, Lady, Be Good
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_BeGood
========== Can Anyone Explain? (No, No, No!) ==========
Свет погас, остался один прожектор, который осветил середину сцены. Послышались первые ноты музыки, это были удары: один, второй, третий, в такт им покачивались два огромных веера. Хриплый голос начал петь, первый веер немного опустился, открывая публике склоненную голову танцовщицы. Каштановые волосы, уложенные «холодной волной» и украшенные перьями. Она нерешительно, медленно подняла голову, ее губы слегка тронула улыбка. Второй веер подался вверх, открывая маленькие туфельки, и остановился на середине икр, она стыдливо покрутила носочком и опять прикрыла лицо за веером. Зал взорвался свистом и аплодисментами.
Том застыл на месте. Он не слышал, как Эванс говорит ему, что эта Southern Belle* даже лучше, чем ему рассказывали. Еще не показалась из-за ширмы, а уже поставила публику на уши. Том сидел и не сводил взгляд с ее лица, когда Реннер тормошил его, спрашивая, не затруднит ли его озвучить заказ. Он смотрел на ее улыбку, зеленые глаза, укрощенные кудри и думал, что сегодня однозначно его день.
Тем временем в ход вступили ударные и мощные гитары, веера взметнулись в воздух и в мгновение ока поменялись местами, зрители не увидели ничего, кроме огня перьев. Она продолжала сокращать между ними расстояние, пока не открылась шея и широкие лямки бельевого корсета, стилизованного под старину. Снизу, чуть выше коленок показалось кружево нижнего белья. Перья покачивались в такт ее движениям, призрачный силуэт бедер выводил ритм, соблазнял своей недоступностью. Девушка завела один веер за спину и на короткое мгновение открыла облаченное в ткань бедро, вот когда публика действительно сошла с ума, но танцовщица смутилась пуще прежнего, веер в ее руке дрогнул и соскользнул, оголяя плечи, которыми она поиграла в такт музыке. Она опускала его все ниже, пока зрителям не открылась оторочка корсета и приподнятая им грудь, вздымавшаяся от частого дыхания. Зал замер.
Музыка тоже, но лишь на миг, чтобы взорваться криком „Feuer! “, что послужил призывом к действию. Девушка отбросила напускную манерность и застенчивость, перья взметнулись и превратились в пожар. То и дело зрителям открывалось то бедро, то плечо, движения сводили с ума и завораживали, казалось, сама танцовщица поддалась безумию толпы, но она все так же расчетливо и порциями дарила удовольствие беснующейся публике, пока с последними тактами не рухнула на пол, скрытая пологом из вееров.
– Это она, – только и смог выдохнуть Том по окончанию номера.
– Да, – согласился Джереми, – она впечатляет. Даже не представляю, что случилось, сними она хотя бы чулок. Я бы себя не контролировал.
– Ты не понял, Джер, это она, Элла.
– Губа не дура, – прокомментировал сложившуюся ситуацию Крис.
***
Девушка переоделась и вышла в зал, чтобы до закрытия перекинуться парой слов с ребятами, съесть припасенный для нее сэндвич, просто выдохнуть адреналин танца. Когда она уже подходила к стойке, ее схватили за ногу. Парень у входа собрался, он ждал, выйдет ли ситуация из-под контроля после того, как Элла вежливо объяснит клиенту правило касательно личных контактов.
– Может, станцуешь приватный танец? – она услышала знакомый британский акцент и расслабилась, улыбнулась Кайлу, все в порядке.
– Я сверхурочных не беру, дорогуша, – хмыкнула Элла, за эти несколько мгновений она успела взять себя в руки и вернуть невозмутимую надменность. Реннер рассмеялся, подвел счет: один-один и зааплодировал, Эванс тоже не выдержал и присоединился к одобряющей реакции друга.
– Присядешь к нам, – не сдавался Хиддлстон, – я обдумал твое предложение и хочу поговорить, – он улыбнулся, приглашая девушку занять место рядом.
– Давай поговорим о твоей неотразимости наедине, – нехотя согласилась она и продолжила путь к барной стойке. Том поплелся за ней. «Два-один не в твою пользу», – шепнул Реннер, Хиддлс сделал вид, что не расслышал.
Элла вяло пощипывала бургер, предстоящий разговор отмел вполне справедливое чувство голода, осталась только усталость, не разыгранная, а самая что ни на есть настоящая. Том сел рядом и ждал, когда же на него соизволят поднять ясны очи. Он до сих пор не мог поверить в свою удачу и теперь сидел, боясь ее спугнуть. Чтобы наконец выиграть хотя бы один кон, надо тщательно взвешивать слова.
– Сколько раз я должна тебе повторить, что игры со мною плохо заканчиваются, чтобы ты понял, от меня надо бежать быстро и не оборачиваться, – она пыталась говорить спокойно, с ленцой, как обычно, но голос подводил, и виной тому отнюдь не физическое истощение. – Ты милый и симпатичный дуралей, любимчик публики, в какой-то мере ты мне симпатичен. Обычно я не предупреждаю дважды, но…
– Милая моя Элеонора, – начал Том, как и обещал, он взвешивал каждое слово, особенно последний увесистый булыжник ее имени. Прилив злости неожиданно взбодрил Эллу, теперь с ней можно поговорить о деле. – Не верю я в твою жалость, как и в свою детскую непосредственность. Ты азартна и тщеславна, дорогая, и привыкла побеждать. Я тоже не люблю отступать. Раньше все плясали под твою дудку. Я предлагаю новые правила, не хочу участвовать в предприятии, где я безвольная пешка.
Она оживилась, впервые ей предложили что-то стоящее. Не стали переубеждать, рассказывать о ее ангельской природе, не умоляли и не обещали рыцарских подвигов. Впервые очередной воздыхатель обещал предложить что-то действительно интересное.
– У вас в Америке любят одну игру, – начал Том, – если не ошибаюсь, она называется “game of chicken”. Предлагаю разыграть партию. Правила просты: каждый из нас по очереди устраивает свидания, кто первый отступит, влюбится и разведет сентиментальности, тот и проиграл.
Глаза Эллы загорелись, она уже представляла исход предприятия, ей не терпелось начать.
– Кинем монетку, кто первый? – спросила она. – Хотя нет, я уступаю право первого хода тебе, идея гениальна.
– Не так быстро, Элла, – усмехнулся Том. – Играть-то я готов, но мне не хватает мотивации, – он вздохнул и уставился мимо нее на пустую сцену, давая девушке возможность совершить ход.
Девушка зацепила ногой перекладину на его стуле и придвинулась по скользкому полу ближе. Том отвлекся от созерцания темноты, Элла поставила каблук ему на сиденье и ухватила за воротник рубашки, притягивая к себе. Она впилась в него поцелуем, скрепляя сделку. Том на миг растерялся от ее молниеносной мотивации, но ответил с не меньшим пылом и жадностью. Его рука легла на колено девушки и скользнула дальше вниз по бедру, под футболку, замерев на талии, осязая ее хрупкость, и двинулась бы дальше, но Элла разорвала поцелуй, спросив:
– Достаточно мотивирует?
Она спрыгивает со стула, не дожидаясь ответа. Хиддлстон провожает ее взглядом, не в состоянии сказать ни слова. За столиком с моральной поддержкой тоже мертвая тишина. Девушка останавливается, будто вспомнила что-то важное:
– Кайл, джентльмен за стойкой уже уходит, – она посмотрела на друзей Тома, которые подбирали челюсти с пола, и добавила: – Его друзья тоже.
_________________________________
* Южная красавица, перевод, к сожалению, не передает эту причудливую смесь английского и французского, потому автор в тексте оставил оригинал этого выражения.
** песня, под которую танцует Элла, существует, мне представляется танец с веерами под Oomph! “Geborn zu sterben”
Комментарий к Can Anyone Explain? (No, No, No!)
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_Explain
========== I Was Doing All Right ==========
Элла подождала, пока мисс Вустерс вернется на место, и поджала ноги под себя. Мысленно воздала хвалу тому, кто снова ввел в моду шорты, ведь в юбке ей такого не проделать, в брюках только колени растянешь, а о джинсах и речи быть не могло. Их любимый главный библиотекарь университетского книгохранилища считала появление в храме знаний в чем-то из серии джинсов и цветных футболок кощунственным надругательством над всяким и каждым автором, пылившимся на библиотечных полках. Конечно, она не могла запретить осквернителям посещать стены, вверенного ей здания, но всем своим видом показывала неприязнь и презрение. Элла же нуждалась в помощи в работе с архивами и редкими изданиями, вот и приходилось играть по правилам. Вустерс и на шорты смотрела с опаской, единственное, что их оправдывало, это брючная ткань и блуза с пиджаком, а также строгий пучок на голове и волочащийся по земле хвост, символизирующий глубокое понимание того, кто здесь главный.
Девушка склонилась над завалами книг и заметок и попыталась сосредоточиться на словах, которые разбегались в разные стороны. Она наметила себе лампу на соседнем столе и пообещала освобождение от адского бремени науки, как только тень от шкафа затронет зеленый плафон. Но солнце издевалось, оно играло на суперобложке книги об истории Нового Орлеана начала двадцатого века, прыгало по ее браслетам, которые лежали на столе во избежание замечаний о нарушении тишины, и отсвечивало от экрана ноутбука. Оно забыло о времени и взбунтовалось от весенних флюидов, а Элле теперь сиди над книгами до посинения.
Ее как раз посетила удачная мысль, и она лихорадочно строчила по клавиатуре, пока идея не улетучилась вместе с последними каплями внимания.
– Я думал, что никогда тебя не найду в этом лабиринте пыли и знаний.
Она все продолжала бег на выживание с посетившей ее идеей, теперь, когда кто-то так безапелляционно вторгся в ее личное пространство, и это грозило потерей нити повествования, она вцепилась за нее, считая чуть ли не самой удачной мыслью за весь диплом. Теория всегда давалась Элле со скрипом, так что надо было ловить момент, пока ржавое колесико вращалось.
– Элла, может, поднимешь на меня свои ясны очи? – не сдавался он.
– Что? – рявкнула девушка и поняла, что скоро здесь появится цербер библиотеки. Она посмотрела на настойчивого соискателя приключений на свои вторые девяносто, влетит-то не только ей. – Сам Томас Хиддлстон и без капюшона! – воскликнула она, нарываясь на дополнительные санкции. – Как же это так? И никто не украл по дороге?
– Одна умная девушка рассказала мне о другой, которая придумала способ оставаться невидимой, я подковался в этом вопросе, прочитав «Мора», и решил испытать на практике. Должен признать, очень действенный способ отвязаться от ненужного внимания, – он поделился результатами удачного эксперимента и присел напротив Эллы.
Они услышали приближающийся стук каблуков, а Элла представила еще и языки пламени и запах серы. Она приближается. Девушка быстро села как следует, сложила книги в каком-то подобии порядка и нервно сглотнула:
– Сейчас ты узнаешь, что приемы Сьюзан не действуют против всевидящего Ока Мордора, и нам влетит от Темного Властелина сего зала по первое число, – ей надо было отшутиться, чтобы унять дрожь в коленках, и приготовиться к позорной участи быть изгнанной.
– Элла ван Руж напугана, – улыбнулся Том, – вот это неожиданность. С нетерпением жду возможности столкнуться лицом к лицу с твоими страхами.
Мисс Джорджина Вустерс повернула к ним на всех парах адского поезда, вот сейчас она издаст призрачное «чу-чу» и дохнет горячими инфернальными сероводородными парами. Элла сосредоточено уставилась в конспект, молясь, чтобы первая порция досталась Тому. Секунда, две, три…тишина. Девушка подняла голову и увидела, что страх всей ее жизни замер и тает, как мороженое в летний день. Она перевела взгляд на Тома, а тот нагло во все тридцать два улыбается этому хтоническому чудовищу и спрашивает:
– Что-то не так, очаровательная леди?
Элла чуть не поперхнулась со смеху, но подумала о последствиях и решила удавить порыв в зародыше. Очаровательная леди? Да эта старая перечница и забыла уже, когда она была юной леди, а очаровательной и подавно. Томас Хиддлстон – Вы беззастенчивый льстец. Девушка улыбнулась своим мыслям.
– Это библиотека, мистер, – сказала Джорджина, гроза студентов, почти ласково, – соблюдайте тишину, – и ушла.
– Вернемся к тому, на чем нас прервали? – спросил он так, будто навсегда избавился от угрозы. – Помнится, дорогая Элла, кто-то запамятовал оставить мне номер телефона в тот вечер в “Cat Noir”. И, поскольку я спас тебя от дракона, смею надеяться, что чувство долга не даст тебе отвертеться и от вопроса. Все студентки Колумбии зарабатывают на карманные расходы таким образом?
– Ты не поверишь, но чаевых от таких любителей посмотреть, как ваша компания, хватает, чтобы покрыть плату за обучение. То, на что не хватает стипендии. Где же обычно студентки Колумбии берут деньги на шмотки и маникюры, я предпочитаю не знать. Скорее всего, у студентов Лиги плюща. Я удовлетворила твое любопытство и свободна от долгов?
– Так просто? Нет. Мне вот еще интересно, зачем так усердно учиться, если твой профессор и так в тебе души не чает? Или у вас работа и личное отдельно?
– Ты дурак, каких свет не видывал, Хиддлстон, – рассмеялась Элла и, чтобы не испытывать судьбу, начала собирать книги. Все равно учебы уже не будет. – Он мой научный руководитель, а то, что у нас дружеские отношения, не снимает с меня ответственности за содержимое диплома. Скорее даже наоборот.
Элла встала из-за стола, Том перехватил у нее книги и положил перед Джорджиной, обезоруживающе улыбаясь. Она ответила ему крокодильей улыбкой, самое большее, на что была способна, а Эллу проводила нравоучительным покачиванием головы. Хиддлстон вызвался провести девушку до двери, ссылаясь на то, что она слишком много на себя взяла. Она действительно прихватила с собой пару увесистых фолиантов, с которыми не успела разобраться в библиотеке. Если Том собрался изобразить джентльмена на вечер, зачем отказывать ему в этом удовольствии. Когда они поднялись к ней на этаж, Элла спросила:
– Можно считать, что свое свидание ты уже истратил?
– И не надейся, – усмехнулся он. – Я пришел пригласить тебя. Как насчет просмотра игры в эти выходные? НьюЙорк против Нового Орлеана. Ты ведь такого не пропустишь?
– Скажи, ты хоть названия позиций игроков знаешь?
– Нет, но ребята не дадут мне ударить в грязь лицом. Уверен, вам нужен будет незаинтересованный свидетель, чтобы растащить драку.
– Так у нас еще и «мстительный» бонус намечается?
Комментарий к I Was Doing All Right
http://vk.com/doyoubelieveinfaeries
Хештэг к главе #DaLDoM_AllRight
========== Let’s Call The Whole Thing Off ==========
– Ты же на свидание собиралась? – вкрадчиво поинтересовалась Джей, чтобы, если запахнет жареным, сразу впасть в маразм и резко забыть, что же она такого спрашивала.
– Собралась уже, – невозмутимо подтвердила Элла, поправляя черно-золотую ленту в волосах.
– Тогда я ровным счетом ничего не понимаю, – расслабилась подруга и выпустила на волю все свое негодование, – с какой радости ты напялила на себя это? Сезон уже давно закончился. Что ты на этот раз придумала?
Элла осмотрела свои черные рваные джинсы и топ с геральдической лилией – символом ее любимой команды. Да, сегодня будет бойня. Юг против Севера, лучше не придумаешь.
– Почему ты ищешь во всех моих действиях злодейский план? Сегодня «Святые» и «Гиганты»* разыгрывают благотворительный матч, а мы идем знакомиться с друзьями. Надо же произвести на них незабываемое впечатление.
– Незабываемое – не значит хорошее, – пробормотала Джей, а Элла пошла открывать дверь.
Пунктуальный принц явился как раз вовремя, чтобы спасти от дракона, блюдущего правила хорошего тона. Джейн только зацепилась за хорошее поведение в гостях, а ведь когда на нее снисходит вдохновение, она может прочесть целую лекцию о том, как Элле ван Руж нельзя веселиться, на кого возбраняется дышать и косо смотреть.
– И правда Локи, – выдохнула соседка свое восхищение, забыв о строгости лучшей подруги и наставницы, когда увидела улыбающегося англичанина.
Том же, услышав обращение полное обожания и преклонения, расплылся в улыбке еще шире. «Как бы от перенапряга лицевой нерв не заклинило», – съязвила Элла, но решила, что столь непочтительное высказывание лучше не озвучивать. По крайней мере, пока они не вышли из комнаты.
– Буду поздно, – попрощалась она с Джейн, и впервые за вечер Хиддлстон молвил:
– Это тонкий намек на мой пиджак? Если того требует от меня святой долг, то я не оставлю даму без теплой одежды, – он-то ерничал, но пиджак снял и пытался возложить его на плечи Эллы.
– Синий? Пресвятой тачдаун! Только не это! Это плохая-плохая примета! – девушка, вереща, выкрутилась из почти объятий и прихватила черную кожаную куртку. Надела ее и успокоилась. Цвета соблюдены. «Святым» сегодня повезет. Она опять протиснулась в дверной проем, в котором все еще торчал Том, создавая «Этот неловкий момент, когда». Слишком близко, чтобы избежать прикосновения, и слишком соблазнительно, чтобы оттолкнуть.
Он положил руку ей на талию и закрыл дверь, убийственно улыбнувшись растекшейся по кровати Джей:
– Приятного вечера, мисс.
Бедняжка не смогла выдать ничего вразумительного, пока дверь не отрезала волшебное видение. Только когда смотрела в окно, как они растворяются в сумраке кампуса, вспомнила о том, что одарена способностью не только мыслить, но и четко излагать эти самые мысли. Выругала себя за то, что даже автограф не взяла, и пообещала, что в следующий раз он так просто не отделается.
***
Интересно, что бы рассказала Джей о гостеприимстве, узнай она, что у дверей нехорошей квартиры под номером почти 302-бис гостей даже горничная не встретила. Дверь была просто приоткрыта, заходите, кому не страшно. А страшно быть должно: неизвестное помещение на четырнадцатом этаже, которое оккупировали мужики, вечно улыбающийся маньяк, который заманивает туда маленькое трепетное существо, и сгустившиеся над Нью-Йорком сумерки. Зови, не зови – на помощь никто не придет.
– Смотрите, Хиддлс притащил свой аристократичный зад, – возрадовался Реннер, которому из кресла открывался прекрасный вид на коридор. Вышел он из роли или вошел, а удобный насест найти – это завсегда. – И не один. Элла, дорогая, – начал он, вставая из кресла, – как же приятно видеть Вас в неформальной обстановке.
Девушка улыбнулась и сделала вид, что досталось в его приветствии только заду Тома. Протянула Джереми руку, тот с шутовским подобострастием поцеловал ее, в ответ Элла щелкнула его по носу. Хоукай понял, что ему достался серьезный соперник, и с уважением посмотрел на девушку.
– А это еще что такое? – возмутился Роберт. – Мало того, что он притащил бабу на чисто мужские посиделки. На такие выходные я сам эвакуирую все свое семейство, лишь бы не было женщин, которые вечно портят веселье, а тут эта. Еще и в цветах врага! – он и дальше продолжил что-то ворчать, но разобрать можно было только «Даже выпивки с собой не принесли».
– Я, между прочим, спрашивала, не надо ли прихватить с собой пива, – посетовала девушка. И как она могла забыть, что Дауни-мл. – почетный гражданин Нью-Йорка и появляться в его доме с чужеродной символикой, ой, как нехорошо. Эванс и Руффало выглядели тоже не особо довольными, оба в синем. Элла поняла, что сегодня ей придется окопаться во вражеском стане. Вот и посмотрим, способны ли еще южане на подвиг.
Раз пришли они с Хиддлсом последними, то и места им достались наипочетнейшие. На диване с Крисами. Элла прикинула, что, примостив свои пятые точки, они до конца вечера будут изображать шпроты, потому милостиво пропустила Тома занять плацдарм, а сама приземлилась сверху, предупредив обо всех карах, которые ему светят, если он зазевается и упустит ее. Знал бы несчастный, что первые две четверти только и будет ловить ее, бушующую на Дауни, то выселил бы на подлокотник. Перепалки Эллы и Роберта о несправедливых штрафах и неспортивном поведении, переходящие на личности, утомили всех, кроме спорщиков, наверное.
