Текст книги "Непринятый финал (СИ)"

Автор книги: Хольда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Гаррус замер, проваливаясь в круговерть воспоминаний. Вот Солана, совсем недавно задающая ему этот вопрос. Вот Изабель и её рисунок, столь точно отразивший настоящую улыбку Шепард… вот он сам несколько лет назад, когда только начал улавливать за образом идеального командора Шепард ту самую женщину, которая заместила в его разуме и сердце всех прочих. Без которой галактика казалась пустой и почти лишенной смысла.

– Эй, ты чего? – голос сержанта вырвал Гарруса из водоворота образов, и турианец с удивлением заметил, что сжимает кулак так, что когти впиваются в ладонь. Хоперс смотрел на него прищурившись, и казалось, будто в его глазах беспокойство перемешивается с пониманием. Стоило Гаррусу полностью сфокусировать взгляд и задуматься об этом, как парень отвел глаза, возвращаясь к работе. – Не выпадай, а то я тут с молотком дело имею, а у тебя итак недостача пальцев, чтобы их терять.

Шутка прозвучала более натянуто, чем остальные, и Гаррус отметил про себя попросить Сузи выделить время на более детальную проверку личности сержанта. Что-то в его поведении беспокоило турианца, что-то ускользало, хотя и не казалось угрожающим. Что-то личное.

Это слово, появившись в сознании, всколыхнуло волну иррациональной неприязни, подобную той, которая долгое время мешала воспринимать нормально Кайдена, и Гаррус едва не рассмеялся над собой вслух.

Ревновать свою мертвую подругу к первому попавшемуся парню, которому хватило мозгов понять, что она была большим, чем агитка Альянса… то, что надо, Вакариан. То, что надо!

Они ещё немного поговорили на отвлеченные темы, и хоть Гаррус пытался вернуться к интересующему его вопросу, у него не вышло. Хоперс не юлил, но каждый его ответ нес на себе отпечаток непроизнесенного «я не хочу об этом говорить». В конце концов, Гаррус собрался обратно к дому.

Спускаясь, он случайно задел локтем коробку и уже интуитивно напрягся, ожидая услышать через несколько секунд оглушительный грохот, но его не последовало – вместо этого коробка, объятая синим свечением биотики, всплыла обратно на крышу и плавно опустилась возле Хоперса. Турианец приподнял бровь.

– А с земли ты её сам поднять не мог?

– Да мог конечно, – как ни в чем ни бывало отозвался парень и вновь улыбнулся открытой, располагающей улыбкой, – но знаешь ведь как говорят: совместный труд объединяет.

Гаррус хмыкнул, но ничего не ответил, спускаясь по лестнице. Совместный труд и правда объединял. Он своими глазами видел, как стремление Шепард добраться до Сарэна загнало на «Нормандию» представителей самых разных рас, и как эта непростая и опасная задача день за днем сводила на нет их противоречия. Гаррус помнил, как смягчалась ксенофобия Эшли; как Адамс, поначалу подозревающий Тали в воровстве секретов Альянса, стал по-настоящему полагаться на неё и ценить ничуть не меньше остальных в своем отсеке; как сам Гаррус и Рэкс перешли от глубокой неприязни к товариществу, которое позволяло им воевать плечом к плечу без малейшей мысли о том, надежен ли прикрывающий… Да, совместный труд несомненно объединял. С той охоты на Сарэна и до финального броска, когда Шепард своим решением поставила в этом объединении последнюю, ослепительную точку.

Он стоял на крыльце, и расфокусированный взгляд скользил по окрестностям, тогда как разум вернулся в воспоминания. Гаррус любил то время на первой «Нормандии», когда все они, не смотря на опасные миссии, были беззаботными и молодыми, лишь изредка ощущая на затылках холодное дыхание темного космоса и его обитателей. Хорошее было время.

А потом Шепард умерла, и в каком-то смысле все они умерли вместе с ней. Тот Гаррус, та Лиара, Тали и Кайден… – Алкера забрала их всех. Эта равнодушная, мертвая планета притянула к себе их души и выморозила из каждого что-то важное. Насчет Кайдена и Тали Гаррус не был уверен, но у них с Ли Алкера забрала идеализм. На протяжении многих месяцев на Омеге Гаррус с трудом узнавал самого себя, он сменил имя, и это было только частично продиктовано конспирацией. Не меньшую роль сыграло и то, что он больше не видел привычного себя в зеркале, того самого себя, которого все знали под именем «Гаррус». Так продолжалось долгое время, и только Шепард удалось перекинуть мостик между тем, кого раньше называли этим именем и линчевателем с Омеги.

Да и Лиара… Гаррус вздохнул, вспоминая, как шокировала его встреча с азари на Иллиуме. Он ничего не сказал тогда, но не мог отделаться от навязчивой идеи о подмене. Сидящая напротив них азари ничем, кроме внешности, не напоминала ту потерянную девочку-археолога, которая пряталась за дальней дверью в вотчине доктора Чаквас. Наивность и открытость исчезли из синих глаз, улыбка казалась вымеренной по линейке, каждое движение идеально просчитанным, ни один мускул ни выражал больше, чем пожелала бы хозяйка. Даже голос, казалось, изменился. Этот голос тогда надолго оставил внутри горьковатое эхо, звенящее в пустоте тех двух лет, которые всё разделили на «до» и «после». Гаррусу потребовалось много времени, чтобы увериться, что за этой идеальной, ледяной маской самоконтроля и мягкой жесткости скрывается всё та же девочка-археолог, угодившая в протеанскую ловушку – пойманная в паутину собственной любознательности, буквально.

– Ты чертовски сильно её обидел, ты же понимаешь? – сказал Гаррус, не оборачиваясь. Тонкий слух, унаследованный от хищных предков, позволял ему без труда отличить шаги протеанина, от легкой поступи азари.

– Да, – Явик встал рядом, опираясь о перила. Гаррус бросил на него мимолетный взгляд и заметил, что в протеанине что-то изменилось. Теперь его мрачное спокойствие выглядело иллюзорным, будто тонкое стекло, за которым легко читались смятение и ожесточенная борьба противоречивых чувств. Впрочем, голос звучал по-прежнему жестко. – Моя честность была проявлением уважения. Но полагаю, в данном случае она оказалась излишней.

– Похоже, за 50 тысяч лет мозги у тебя всё же усохли, – проворчал Гаррус, постукивая когтями по дереву. – Дело было не в том, что ты ей об этом сказал, – хотя это тоже мудатский поступок, – а в том, что ты собирался это сделать.

– Моё время ушло, Гаррус.

– Да засунь свою философию… – скривился турианец. – Жизни нет дела до всей этой херни. А ты жив. Так уж вышло. Черт его знает, почему. Тебе наверняка паршиво, хотя мне не понять насколько, никому из нас не понять. Но уже есть так, как есть, и иначе не будет, если только где-нибудь не завалялась машина времени. – Гаррус дернул плечом и нахмурился, чувствуя, что сдерживаемый всё это время гнев постепенно захватывает его. – Можешь заползти в нору и сдохнуть, как собирался. А можешь попытаться жить дальше. Уверен, тебе найдется дело в новом мире. Протеанские культура, история, технологии – все это для нас загадка, пройдет ещё уйма времени прежде, чем мы научимся взаимодействовать со Жнецами в достаточной мере, чтобы получить ответы. Ты мог бы пригодиться. Как и в том, чтобы помочь тем из Коллекционеров, которых пробудили Левиафаны. Не думал, что им сейчас ещё поганей, чем тебе? Ты-то хотя бы не превращался в безвольную марионетку, с помощью которой уничтожалась собственная раса, а потом и многие другие. Или ты мог бы помочь Ли написать её книгу, хотя бы. – Он посмотрел Явику в глаза – Куча вариантов. Прекращай себя жалеть.

Гаррус ожидал, что Явик оскалится и скажет в ответ что-нибудь ядовитое, но его голос прозвучал неожиданно спокойно:

– Странно слышать призывы смотреть в будущее от того, кто не готов к этому сам, – в словах не слышалось ни гнева, ни попытки поддеть, лишь констатация.

Гаррус криво усмехнулся и качнул головой.

– Стал бы я это говорить, если б не знал, о чем речь?

После этого надолго воцарилась тишина. Оба мужчины стояли плечом к плечу – почти как в старые времена, когда Шепард нередко брала на миссии именно их двоих, и каждый думал о своем. В конце концов, Гаррус негромко сказал:

– Я думал о том же, о чем и ты, знаешь?

– И что тебя остановило?

– Понимание, что это было бы вершиной неуважения, к тому, что Шепард сделала для всех нас. А ещё Лиара.

– Неужели? – голос Явика неуловимо изменился, и Гаррус едва не расхохотался, слыша эти до боли знакомые интонации. Но всё же ответил он серьезно.

– Да, Явик. Лиара всё это время помогала мне, мы долго искали зацепки, думали, что Шепард могла остаться в живых. Если бы Ли не было рядом – я бы тут сейчас не стоял.

– Судя по тому, что она рассказала о вашем проекте – ваши поиски оказались бесполезны.

Гаррус хотел было согласиться, но в последний момент помедлил. Он вновь вспомнил детей с Цитадели. Они спасли их – уже одно это означало, что всё было не бесполезно. К тому же именно у них был диск памяти. А ещё они оказались настолько сильными, что у них даже нашлось немного силы, которой можно было поделиться. Гаррус вспомнил, как наблюдал за рисующей Изабель, и это воспоминание теплом отозвалось внутри. Глядя на них, умирать не хотелось – хотелось прикладывать силы, чтобы они выросли и жили в лучшем мире, чем сейчас, хотелось жить самому.

– Нет, не бесполезны, – покачал головой Гаррус. – И я готов жить в будущем, просто хочу, чтобы Шепард была со мной, если это возможно. – Гаррус сощурился, посмотрев на Явика оценивающе, его посетила внезапная догадка. – И, полагаю, ты тоже готов. Во всяком случае, в большей степени, чем признаешь вслух. В конце концов, свести счеты с жизнью ты мог уже давно, но вот он ты, вполне живой и даже не кидаешься биотикой во всё, что косо на тебя посмотрит.

Услышав это предположение, Явик вдруг нахмурился и постарался нацепить на лицо привычную маску равнодушного превосходства, но Гаррус уже заметил заминку.

– Не подумай, я бесконечно благодарен Духам за то, что ты живой, – турианец криво усмехнулся. – Но интересно, в чем тут причина.

– Это моё дело, – хмыкнул Явик и развернулся, собираясь вернуться в дом.

– Явик.

Протеанин обернулся, и в тот же момент ему в лицо прилетел увесистый турианский кулак. Гаррус не зря слыл мастером ближнего боя, его удар заставил Явика пошатнуться. В желтых глазах протеанина изумление перемешалось с яростью.

– За то, что довел мою подругу до слез, – серьезно сказал Гаррус, глядя в эти глаза. – Больше никогда так не делай.

Явик не успел отреагировать, потому что в этот самый момент от двери в дом послушался голос азари.

– Советую его послушать, – заметила Лиара, прислоняясь к дверному косяку. – Мне кажется, если он попросит, Тали одолжит ему свой дробовик.

Постороннему Лиара наверняка показалась бы всё такой же спокойной, вежливой и немного отстраненной, но Гаррус провел с нею столько времени, что замечал мельчайшие детали. Одного взгляда ему хватило, чтобы увидеть, как расслабились её плечи, а из глаз, сейчас блестящих лукавством, ушла глухая тревога, которая сопровождала подругу все эти месяцы. Теперь она действительно была спокойна и, как показалось Гаррусу, свет в её глазах и был счастьем.

Если Явик и не понял всего этого также хорошо, то определенно почувствовал. Он задержал взгляд на азари, интуитивно потянувшись к щеке, на которую пришелся удар. Ярость схлынула, уступив место менее понятным самому Явику чувствам, и он усмехнулся.

– В этом я не сомневаюсь, Лиара.

Гаррус приподнял надбровную пластину, он мог бы по пальцам пересчитать случаи, когда протеанин называл её по имени, а пальцев у него было даже меньше, чем у людей. Явик тем временем прошел к двери и, обходя Лиару со спины, склонился к самому её уху в странном, пластично-хищном движении, и негромко сказал:

– Ты всегда умела находить себе хороших защитников, не правда ли? – Гаррус услышал эти тихие, вкрадчивые слова лишь благодаря обостренному турианскому слуху. Лиара слегка вздрогнула, словно по спине у нее пробежали мурашки, а потом сердито сверкнула глазами на Явика, явно собираясь сказать пару крепких слов, но протеанин лишь усмехнулся ещё раз и вошел в дом, сказав, что на сборы у него не уйдет много времени.

***

Шепард задумчиво перемешивала коктейль соломинкой, когда на стул возле неё опустилась знакомая фигура. На губах женщины появилась теплая улыбка, когда наставник кивнул бармену, указав на стакан, но ничего не сказав. Завсегдатай, чьи предпочтения хорошо известны.

Андерсон всегда занимал в душе Шепард особое место. Он был тем, кто вытащил её с Мендуара, и сейчас он выглядел почти точь-в-точь как тогда: моложе и свежее, чем в последние годы, и в глазах его вновь были уверенность и надежда на то, что они со всем справятся. Когда Шепард видела Андерсона в последние месяцы их жизней, она замечала, как поменялся этот привычный взгляд: тогда он говорил «выстоять или подороже продать свои жизни». Отчаянный взгляд, полный особой воинской злобы. Приятно было видеть, что это отчаяние осталось по ту сторону.

Сначала Шепард привычно кивнула ему – скупое приветствие военных, давно знающих друг друга и многое переживших бок о бок, – но потом она вспомнила, что это за место. Больше не было званий и ни формального, ни неформального протокола, въедавшегося в кости на протяжении долгих лет. Остались только люди. Шепард, широко улыбнувшись, развернулась и крепко обняла наставника, стискивая руки и на мгновение пряча лицо у него на плече.

– Я так рада тебя видеть, – прошептала она, закрыв глаза. – Прости, что выстрелила в тебя. Это из-за…

– Оставь, – он обнял её в ответ, но услышав последние слова, не дал договорить, качнув головой и чуть отодвигая, чтобы взглянуть в лицо. – Ты не виновата, и сама знаешь это.

Андерсон улыбнулся, взял стакан, который как раз поставил перед ним Найлус, и приподнял его, будто в тосте.

– За тебя, Шепард. За всё, что ты сделала.

Шепард коротко рассмеялась, проворачивая стакан в руках:

– За всё, что я наворотила. – Она немного помолчала, раздумывая. Ей хотелось задать Андерсону один вопрос. Теперь уже ничего нельзя было изменить, так что в известной степени всё это было бессмысленно, но ей хотелось знать. Хотелось и было немного страшно. Андерсон входил в то немногое число людей, чье мнение действительно интересовало Шепард, хоть она и не позволяла себе идти на поводу у этого чувства и ставить его на первое место.

– Думаете, я ошиблась? – негромко спросила она после долгой паузы.

– Я бы поступил иначе, ты знаешь, – пожал плечами Андерсен, пытливо глядя на неё. Шепард хотела сказать что-то ещё, но он положил руку ей на плечо, призывая дослушать. – Но я бы поступил иначе и во многих других случаях. Я бы не стал беседовать с гетом, я не стал бы возиться с их перепрограммированием, я бы не смог помирить их с кварианцами. То же, скорее всего, касалось бы и Сузи. Выиграли бы мы в этом случае? Кто знает. Известно только, что твои действия привели к победе. Ты всегда умела смотреть дальше, чем остальные, оценивать перспективу. И у тебя всегда было куда более открытое, свободное от предрассудков сердце, чем у многих, включая и меня. Благодаря этому ты бывала холодно-расчетливой только в тех случаях, когда это бывало действительно необходимо. Это принесло победу. Так что нет, девочка, – он притянул её ближе и обнял, похлопав по плечу, – ты не ошиблась, ты просто до последнего осталась самой собой. Я тобой горжусь.

Они сидели так какое-то время, бар погрузился в тишину, но она совсем не казалась гнетущей, скорее умиротворенной и теплой. Шепард даже показалось, что она способна задремать так, положив голову на плечо наставнику, но вдруг кое-что привлекло её внимание.

– Почему их нет на вас? – спросила Шепард, указывая на руки Андерсена, а затем на свои, по которым время от времени пробегали зеленоватые блики, высвечивающие микросхемы.

– Думаю, потому что в момент активации Горна я был уже мертв, – ответил он, и его голос ничуть не дрогнул при этом. Слово «мертв» прозвучало легко и буднично, как будто не вызывало в нем никаких сожалений, никакой разъедающей волны неправильности происходящего. Никакой… обиды. – А ты стала частью общей сети. Твой разум влился в неё, хотя тело и не выдержало потока энергии. Полагаю так – он провел по зеленым линиям ладонью – твой разум тебе об этом сообщает.

Андерсон допил свой коктейль, и Найлус плеснул ему ещё. Они обменялись шутливыми репликами, которые ускользнули от слуха Шепард. Женщина замерла, вглядываясь в линии на собственной иллюзорной коже. Невероятная, безумная догадка заполнила все её мысли.

– Если это так… – прошептала она, боясь произнести это вслух и чувствуя, как пересыхает в горле, – …если это так, Андерсон… значит ли это, что я могу…что я…

– Ты же Шепард, делать невозможное – твой конек, – смешливый женский голос прозвучал слева от нее, и за стойку подсела Эшли. На голове у нее красовалась широкополая соломенная шляпа, раздельный купальник с маркировкой Спектра едва прикрывал подтянутое, стройное тело с бронзовым загаром, а на лице сияла беззаботная улыбка, какой при жизни Шепард у нее ни разу не видела.

– Она права, – кивнул Андерсон и запустил второй стакан скользить по стойке в направлении Эшли. Та поймала его и подняла в благодарном жесте, глаза искрились. – Дверь вон там – он кивнул на неприметную дверь рядом с проходом на кухню, она была такой блеклой и незапоминающейся, что взгляд Шепард так и норовил соскользнуть с неё на что-то другое. – Не видел, чтобы через неё кто-то выходил, а не входил, но обычно двери работают в обе стороны.

– Что будет, если я в неё выйду? –спросила она, упрямо концентрируя взгляд на двери.

– Понятия не имеем, – Эшли ответила за них обоих и с удовольствием отпила свой коктейль. – Во-первых, мы были мертвы до всей этой заварушки с объединяющей сетью, а во-вторых, – очаровательная, широкая улыбка заплясала на её полных губах, – нам тут хорошо. Тебе тоже понравится. Выход вон там – она кивнула головой на залитую солнцем деревянную террасу, за линией которой начинался пляж. Оттуда доносился шум океана и разноголосый смех.

– Я обещала подождать его в баре, – пробормотала Шепард.

– Ну, бар никуда не денется, – пожала плечами Эшли. – Хотя, если пойдешь с нами, то твоего костомордого приятеля тебе придется именно дождаться, а не бежать к нему самой.

– Хэй! – подал голос бармен, услышав это «костомордый». Впрочем, в его голосе не было настоящего негодования. А Эшли, повергнув Шепард в шок, подмигнула ему и, ловким, стремительным движением солдата перегнувшись через стойку, запечатала на одной из мандибул поцелуй. Найлус довольно ухмыльнулся, что-то рыкнув в её сторону.

– Вот теперь я точно уверена, что умерла… – пробормотала Шепард, пытаясь сдержать смех.

Эшли, услышав слова турианца лучше, вспыхнула и преисполнилась решимости поколотить его прямо здесь и сейчас, даже не сменив купальник на что-нибудь более подходящее для трепки. Найлус, какое-то время забавлялся, дразня Эшли, которая не могла дотянуться до него через широкую барную стойку, если он того не хотел, а потом ловко перемахнул на другую сторону и исчез на террасе.

– Увидимся, шкипер, – бросила Эшли, не собираясь давать турианцу слишком большую фору.

– Вот это поворот, – заметила Шепард, глядя на то место, где только что стояла Уильямс.

– Да, я тоже был мягко говоря удивлен, – по-доброму улыбнулся Андерсон. – Потом мне рассказали, что тут есть одно место, в котором можно увидеть варианты прожитой жизни, если бы что-то пошло немного иначе. Оказалось, что был какой-то вариант, при котором не только Эшли выжила бы на Вермайере, но и Найлус не получил пулю от Сарэна на Иден Прайм. В этом случае – если верить галлюцинациям того места – Эшли со временем стала бы Спектром, и им с Найлусом пришлось бы частенько работать вместе. Похоже, они прониклись живостью этих видений настолько, чтобы обратить друг на друга внимание, забывая о видовой разнице и видовой неприязни.

– Кажется, работать вместе у них и тут неплохо получается, – фыркнула Шепард, вновь поймав взглядом неприметную дверь.

Она не знала, сколько просидела, изучая её, но из задумчивости её вырвал ещё один знакомый голос:

– Неуверенность. Смятение. Совокупность невербальных сигналов. Самый дурной коктейль из имеющихся. Вывод очевиден.

Мордин как обычно тараторил, хоть сейчас вид его разительно отличался от привычного. Морщины разгладились, униформу заменили шорты и небрежно накинутое на узкие плечи махровое полотенце, а в руке он держал… небольшое ведро с ракушками.

– Профессор! – Шепард широко улыбнулась, соскользнув с высокого стула, и обняла и его тоже. Мордин ответил на это, тактично похлопав её по обнаженной спине. Его руки, лишенные извечных перчаток, оказались странными на ощупь, но теплыми.

– Шепард. Рад видеть. Не рад, что так скоро. Сидишь здесь давно?

– Не знаю, – ответила она, растерявшись. Взгляд скользнул по помещению в поисках календаря или часов, но вновь остановился на двери. – Не знаю, Мордин, время тут как-то… расплывчато.

– Разумеется. Полагаю, его здесь в принципе нет, – он проследил за её взглядом, понимающе улыбнулся. – Желание вернуться? Возможность для интегрированного разума, однако, отсутствие физической оболочки. Рассмотреть вариант переноса в синтетический… – профессор начал привычно бормотать что-то совсем уж тихо и быстро, но вдруг встрепенулся, не закончив предложение. – Нашел решение. Даже проводника.

– Проводника? Мордин, что ты имеешь ввиду? – Шепард постаралась скрыть волнение за привычной серьезной гримасой, но получилось у нее не слишком удачно.

– Появляется тут не часто. Предпочитает присматривать за своим народом. Старый друг. Легион.

– Легион тоже здесь был? – Шепард опешила, переводя взгляд с саларианца на Андерсона, а потом на её лице появилась счастливая улыбка. – Ну, тогда, по крайней мере, вопрос о наличии у синтетиков души можно считать решенным.

– Легион тут и правда не часто появляется, – кивнул Андерсон, – он, кажется, куда лучше понимает природу новой сети и через своих живых собратьев может с нею взаимодействовать, хоть и не напрямую.

– Говорливая жестянка предпочитает общество других жестянок нашей компании, – фыркнула Эшли, вновь заходя в бар, судя по выражению торжества на лице, этот раунд остался за ней. – Если бы не приносил новости, разобрала бы и собрала из него тостер.

– Новости? – оживилась Шепард – Так вы знаете, что там происходит?!

– Только в общих чертах, – покачал головой Андерсон, поняв, в чем может состоять её интерес, – и он действительно контактирует с гетами, а они сейчас в основном заняты восстановлением Ранноха.

– В общих чертах: кроганы не начали новой войны. И не собираются. Бакара сдержала слово, – заметил Мордин, раскладывая на деревянных полках, тянущихся вдоль стен, свои трофеи – Горд. И рад.

– Мы скажем всем, – улыбнулась Эшли, положив руку на плечо Шепард – и как только Легион где-то тут объявится, нам сообщат и мы приведем его.

– Спасибо.

========== Сомнения и путь ==========

К вечеру по внутреннему распорядку «Нормандии», все вернулись на борт. Как ни странно, у Гарруса и Лиары не возникло никаких проблем с сержантом Хоперсом. Его не пришлось бить по голове и засовывать в мешок, и даже на ультимативное «предложение» Явика не пытаться связаться с командованием Альянса, Хоперс лишь усмехнулся, подмигнув, и выражение его подвижного лица сложилось во что-то вроде «ну кому ты рассказываешь?».

Когда они оказались на челноке, и Сузи выглянула из пилотного отсека, чтобы поприветствовать их, глаза парня чуть расширились от удивления. Но он довольно быстро взял себя в руки и хитро скосил взгляд на недовольного Явика.

– Решил тряхнуть стариной? А почему такая секретность?

– Не твое дело, – огрызнулся протеанин, только что соизволивший ответить на приветствие Сузи сухим кивком. – Ты – балласт, будешь раздражать – отправишься в воздушный шлюз.

Лиара не сдержала тихого смешка, а Сузи, возвращаясь в кабину, бросила негромко, но всё же так, что всё услышали:

– О, да у Джеффа появится конкурент, он будет счастлив об этом узнать.

Кайден и его отряд вернулись на «Нормандию» чуть позже: покрытые копотью вперемешку с кровью и довольные. Джек уволокла куда-то Вегу сразу, стоило ей узнать, что Гаррус и Лиара справились со своей задачей, так что знакомство сержанта Хоперса с самым взрывным членом экипажа было отложено.

Впрочем, и сам Хоперс оказался временно недоступен для знакомства, поскольку, когда Кайден хотел поговорить с ним, выяснилось, что парня уже умыкнула для беседы Сузи. И не просто умыкнула, а ещё и выгнала из кабины Джокера. Теперь пилот с горестным вином сидел в столовой и ворчал.

– Ну вот что за жизнь? Сидишь, никого не трогаешь, и вдруг твоя подружка выгоняет тебя вон, чтобы уединиться в вашем с ней гнездышке с каким-то левым пацаном! – Пилот насупился, ткнув пальцем в Гарруса, Лиару и Явика, которые как раз вошли в помещение. – Ненавижу вас, накой приволокли мне конкурента?

– Искусственному интеллекту нельзя доверять, я говорил об этом ещё в прошлый раз, примитивное ты создание, – не смолчал Явик, по-хозяйски открывая холодильник и скептично осматривая полки.

Джокер очень постарался сдержать ухмылку, но потерпел фиаско.

– Черт бы меня побрал, я скучал по этому ходячему артефакту!

– Почти как в старые добрые времена, – Гаррус подмигнул пилоту.

– В старые добрые времена он обещал выкинуть меня в шлюз, – напомнил Джокер.

– И я всё ещё могу это сделать, если ты мне надоешь, человек, – сказал Явик, разочарованно захлопывая дверцу и направляясь прочь. – Пойду проверю, насколько вы испоганили мою каюту за это время. – Лиара было поднялась, чтобы пойти с ним, но протеанин жестом остановил её, бросив. – Останься и поешь.

Это прозвучало сухо, как приказ, но Лиара не окоротила его и даже не рассердилась, кажется. Она лишь смешливо фыркнула и покорно села обратно за стол.

– Может ты ещё и скажешь, что именно мне съесть? – она приподняла бровь, глядя ему в спину.

Гаррус и Джокер притихли, наблюдая за этой сценой. Все трое полагали, что Явик просто проигнорирует это замечание. Старый Явик точно бы проигнорировал. Этот Явик, услышав, остановился, через пару секунд смерил азари взглядом из-за плеча, а потом невозмутимо вернулся к холодильнику, достал оттуда один из контейнеров, кувшин с соком и взял с полки стакан. Через минуту всё это встало на стол перед оторопевшей Лиарой.

– Пятьдесят тысяч лет прошло, а за вашим видом всё ещё нужно присматривать, – хмыкнул Явик, направляясь к лифту.

На этот раз никто не проводил его комментарием, все трое были слишком ошарашены. Первым отмер Джокер. Он посмотрел на посуду перед Лиарой, потом покосился в сторону лифта и, наконец, возведя глаза к потолку, громко сказал:

– Сузи, боже, даже если ты сейчас препарируешь бедолагу на моем рабочем месте, надеюсь, эту сцену ты записала! Шепард ни за что не поверит нам, если у нас не будет доказательств!

Сузи не отозвалась, и пилот, подождав ещё немного, нахмурился.

– Так, пойду-ка я всё же пробьюсь сквозь её файерволлы, не нравится мне это молчание!

Гаррус коротко усмехнулся:

– Сам-то себя сейчас услышал?

– Да иди ты, – беззлобно отмахнулся Джокер, – Вернее пойду я, а вы сидите и молитесь, если вдруг что – спрашивать буду с вас! – он ткнул пальцем в азари и турианца прежде, чем уйти.

Оба заметили, что теперь пилот двигался куда быстрее и легче, чем раньше. Синтез принес с собой множество неожиданных возможностей, и постепенное решение проблемы Джокера были одной из них.

Гаррус и Лиара остались в столовой одни. Долгое время они не произносили ни слова. Это был один из тех моментов, которые стали возможны после многих недель жизни под одной крышей и работы бок о бок; моментов, когда понимание возникало без слов. Гаррус был рад за Лиару. Всякий раз, как смотрел на неё и замечал, что с лица исчезла печать тоски и застарелого напряжения, турианец чувствовал в середине груди тепло и облегчение. Как будто тугая пружина, засевшая там и щемящая нутро, в эти минуты чуть-чуть ослабевала.

Впрочем, ослабевала она не только от этого. Теперь «Нормандия» тоже помогала. Перед тем как уйти из команды после окончания войны, Гаррус почти возненавидел этот корабль. Здесь было невыносимо. Каждый отсек и коридор напоминали о Шепард. С каждым закоулком была связана какая-нибудь история, чего бы ни касался взгляд – глаза видели Шепард. То, как она стремительно шла по коридору, отправляясь на миссию; как устало прислонялась к стене лифта после; как нелепо балансировала на куче ящиков в трюме, чтобы добраться до коробки с очередным своим корабликом; как сопела, задремав вот за этим самым столом…

Гаррус провел ладонью по столешнице, осознав, что сидит на том самом месте, где обычно сидела она. Теперь от этих воспоминаний не хотелось выть и ломать всё, что попадется под руку. Теперь они скорее воодушевляли и заставляли думать о том, сколько новых воспоминаний вместит «Нормандия», как только на неё вернется её истинный капитан.

Только вернись. Пожалуйста, Шепард, вернись ко мне.

– Всё получится, – сказала Лиара, видимо, прочтя мысли на его лице. – Теперь просто обязано получиться.

Она протянула руку через стол и сжала его ладонь. Улыбка азари была искренней, и в ней тоже светилась надежда.

– Должно, – Гаррус улыбнулся в ответ и аккуратно пожал её руку. Его мандибулы дрогнули в кривой усмешке. – Нашей чертовой черной полосе самое время заканчиваться.

***

Команда стала подтягиваться в старую каюту Явика через несколько часов. Они приходили по одному или парами, стараясь шагать как можно тише, и замирали на почтительном расстоянии, чтобы не нарушать медитации протеанина. Гаррусу на миг показалось, что они вернулись в прошлое: полутьма этой каюты, толпы людей, замерших в тревожном ожидании, и Явик, неподвижно сидящий на полу в своей красной броне. Его голова опущена, глаза прикрыты, а губы сжаты в плотную линию. Свет рассыпается матовыми бликами на коже, превращая Явика в изваяние самого себя… всё было очень похоже. Только без Шепард.

Нет. Не похоже.

Гаррус скрестил руки на груди и приказал себе не думать ни об этом, ни о каких бы то ни было сомнениях. Именно Явик обладал нужными знаниями и мог вынести окончательный вердикт. Он сделает это уже совсем скоро, турианец убеждал себя в этом, но время тянулось ужасающе медленно, будто решило напоследок поиздеваться и над ним и над каждым в этой каюте.

– Вы оказались правы.

Голос протеанина разбил стеклянную тишину. Явик посмотрел на Гарруса и Лиару, поднялся на ноги и вернул диск в небольшую подставку с генерируемым полем вакуума.

– На этом диске остались её воспоминания. – Явик направился к резервуару с водой, в котором то и дело ополаскивал руки во время их прошлого путешествия. Гаррус заметил, что выражение лица протеанина стало более напряженным и непроницаемым. То ли у него были припасены и дурные вести, то ли касание воспоминаний Шепард оказалось ещё менее приятным занятием, чем подозревал турианец, исходя из того, в какой момент эти воспоминания отпечатались на диске. – Если ваши технологии позволили воссоздать её мозг вместе с разумом, как изначальную личность, эти воспоминания могли бы заполнить временной пробел между гибелью на Алкере и Цитаделью.