Текст книги "Непринятый финал (СИ)"

Автор книги: Хольда

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

– И то, что я буду узнавать себя в зеркале, – пробормотала Шепард, а потом тряхнула головой, которую тоже начала слегка ощущать. – Вот ведь упрямые! Это ж надо, провернуть всё это второй раз…

На это Легион ничего не сказал, но странное, живое пространство донесло до Шепард ветер его мыслей и эмоций – удовлетворение, понимание и теплоту. Он был рад за Шепард, за остальных и даже за себя, он находил её компанию приятной, а ещё он чувствовал предвкушение. Это касалось не предстоящей технологической магии, а того, что будет, когда Шепард придет в себя, освоится и устанет от мирной жизни. Женщина лишь на секунду сконцентрировалась на этом ощущении, и перед ней распахнулся бесконечный горизонт воображения, теперь доступного гетам.

Она увидела «Нормандию», вновь бороздящую космос со знакомой и полюбившейся Легиону командой. Увидела, как они с Гаррусом весело припираются насчет калибровки орудий, а Явик бесит Лиару своим высокомерием, как Грюнт и Джек разносят трюм в попытках поймать Урца, а Вега посмеивается, отжимаясь в своем любимом углу. Легион представлял, как они с Тали подолгу сидят над чертежами и усовершенствованиями корабля, а Сузи беззлобно ворчит, заявляя, что если у Тали руки чешутся что-то усовершенствовать, пусть усовершенствует Легиона, как советовал наглец Рекс, а она и без всяких усовершенствований совершенна… Эти сценки вспыхивали и гасли, уступая место всё новым и новым, а корабль летел вперед, дальше и дальше, сквозь космос, за пределы галактики, в очередной раз испытывая на прочность границы известной реальности…

Шепард почувствовала, как сводит щеки от улыбки, а в груди приятно щемит. Легион издал какой-то странный звук, больше всего напоминающий смущенное покашливание, и его воображение будто волна отхлынуло от Шепард.

– Как мне сохранить связь с тобой? – спросила она прежде, чем гет принялся бы извиняться. – Я была бы рада общению, а Тали будет просто счастлива. Она очень горевала, когда ты…ушел.

– Я найду способ дать о себе знать, но тебе не стоит перегружать свои мыслительные процессы этой задачей. Не сейчас. Подключение к телу итак будет весьма…шокирующим опытом.

– Что чувствуют геты в такие моменты?

– Для нас поначалу это было не слишком приятно. Не то, что вы называете болью. Но чувство тесноты, ограниченности и постоянного давления со всех сторон. Кандалы физической оболочки. Однако наши оболочки были из металла и пластика, лишенные органов восприятия. Ваши оболочки богаты ими, и теперь мы тоже можем воспринимать все это. Не уверен, что также, как вы, но тем не менее достаточно ярко…

Легион явно собирался сказать что-то ещё, но вдруг усмехнулся. Звучало до крайности странно и отдавалось внутри теплотой. Такого Шепард услышать уж точно не ожидала.

– Что?

– Вспомнился не вполне уместный, но весьма показательный пример, – пояснил он после паузы. – Время от времени у меня получается бывать там, однажды я стал свидетелем того, как мистер Моро… кхм… проявил заигрывание в отношение Сузи. Когда она проходила мимо. Судя по тому, как она отреагировала – потенциал восприятия у синтетиков определенно повысился.

– Он её по заднице что ли шлепнул? – вскинула брови Шепард, после того, как выверенная фраза Легиона до нее дошла.

Она приложила руку к лицу и старательно изобразила серьезность, хотя прекрасно понимала, что в этом пространстве вряд ли можно кого-то ввести в заблуждение. Легион наверняка понял, что на самом деле её душит смех.

– Мне действительно пора, а то они там без меня, похоже, совсем ошалели!

***

Когда «Нормандия» приблизилась к Ранноху, со смотровых палуб открылась красивая и впечатляющая картина: планета сияла. Во множестве мест будто расцвели огромные, светящиеся цветы с сотнями лепестков. Некоторые из них вытягивались и вились по затемненным участкам, чтобы соединить свой «цветок» с другим. С поверхности в космос лился теплый желтый свет, то и дело переливающийся зелеными отсветами Синтеза.

Именно так с орбиты выглядели новые кварианские города, которые ремонтировались и расширялись, вырастая из старых фундаментов как новые деревья, а многие возводились с нуля. В других местах освещение прочерчивало по огромным площадям линии разметки, будто контуры, которые художник наметил, собираясь рисовать картину – там разбивались новые поля и организовывались фермы. Казалось, что на Раннохе не осталось ни единого уголка, не затронутого оживлением и не испытавшим на себе бурную энергию кварианцев, наконец-то вернувшихся домой.

Во всех работах и амбициозных проектах по преображению планеты бывшим космическим скитальцам помогали не только геты, но и Жнецы. Именно поэтому прибытие ещё одного не привлекло излишнего внимания. Да и лаборатория, которую Миранда приспособила под свой фантастический проект, находилась в недрах отдаленных гор.

Комплекс почти не пострадал в ходе Рассветной войны и был так хорошо спроектирован, что потревожить работающих здесь мог разве что общепланетарный катаклизм. Когда Жнец приземлился, опустившись на скалы над научной базой, внутри не мигал свет, и не тряслись колбы, даже шума никто не слышал. Но все почувствовали.

Жнец отправил сигнал – теперь уже не скажешь ментальный или электронный – и изменившиеся клетки обитателей лаборатории уловили его и считали сообщение. Они услышали приветствие, а те, кто был посвящен непосредственно в эксперимент, также уловили готовность и даже некоторый энтузиазм. Жнецу тоже было любопытно поучаствовать в происходящем. И возможно он даже хотел, чтобы всё получилось.

– Окстись, железяка, – не смолчала Джек, – если всё пройдет гладко, и она вернется сама собой, нам придется убеждать её не отстреливать тебе лапки из «Каина».

Сети, пронизывающие теперь всё вокруг, донесли ответ Жнеца. Это не было чем-то конкретным – не напоминало ни слова, ни какую-то определенную мысль, скорее смесь эмоций, в том виде, в котором они были у Жнецов.

Жнец оценил юмор Джек и то, что в этой шутке была и толика правды, а кроме того в донесшейся до людей волне было понимание. Понимание того, что Джек на самом деле отнюдь не пыталась задеть, и что её ядовитое замечание, скорее всего, продиктовано напряжением. И даже удовлетворение было в этом потоке, ведь Жнец понимал, что почувствовав его эмоции, Джек получит достойный ответ.

Обмен колкостями между Джек и Жнецом, носящим в себе протеанское наследие, мог бы стать весьма впечатляющим зрелищем, но диалог не продолжился, потом что в помещении появилась Миранда. Напряжение тут же подскочило.

Вся команда «Нормандии» собралась вокруг операционного стола, на котором лежала Шепард. Они стояли почти неподвижно, словно почетная стража, и на лицах – столь разных у представителей разных видов – отпечаталось очень похожее напряжение.

Виро не моргая смотрел на сводную сестру, и между его бровей пролегла глубокая морщина. Парень даже не замечал, что сжимает поручни стола так, что костяшки пальцев отчетливо проступили под кожей и побелели. Гаррус его понимал.

Миранда была превосходным ученым, она воссоздала тело Шепард… фактически, клонировала её, и выглядело всё настолько идеально, что становилось жутко. На этот раз никакие роботы и предатели не омрачали работу, и в итоге на смугловатых щеках Шепард не было даже светящихся шрамов, сквозь которые проступала кибернетика. Она была точь-в-точь как в ту ночь, перед высадкой в Лондоне. Разве что слишком спокойная и безмятежная. В обычной жизни Шепард никогда не казалась такой во сне, как бы Гаррус ни пытался отгонять её кошмары.

Сейчас турианец, не моргая, смотрел в знакомое и столь любимое лицо и ощущал, как границы реальности стремительно расплываются. Может быть, все последние месяцы – сон? Какой-то безумный, горячечный бред, вызванный ранением на Земле или даже той клятой ракетой на Омеге? Может быть, вот-вот он откроет глаза и окажется…

– Всё готово, – голос Миранды рассек липкую паутину паранойи, и Гаррус выпрямился, вновь фокусируясь на происходящем здесь и сейчас.

Кварианцы, геты и некоторые другие ученые, принявшие участие в проекте, остались поодаль, но внимательно наблюдали за происходящим, и когда Миранда кивнула, один из них принес ей небольшую сферу. Гаррус прекрасно помнил эти штуковины – реликты, которыми пользовались ещё Левиафаны. Миранда подключила сферу в сложную систему из механических деталей, электроцепей и усилителей. Гаррус не представлял, как это должно сработать, у него промелькнула мысль о том, чтобы спросить, но здравый смысл подсказывал, что если Мири и не пошлет его к человеческому черту, то в нынешнем состоянии он вряд ли осознает хоть десятую часть из её объяснений. Поэтому турианец промолчал и просто наблюдал за тем, как они с Тали и доктором Чаквас подключают к телу Шепард – и без того утыканного уголками и обклеенному датчиками, – ещё пару электродов, соединенных с системой.

Парой датчиков обзавелся и Явик. Когда их закрепили, протеанин прошел к изголовью, где на небольшой платформе уже лежал диск и, не помедлив, положил одну руку на него, а второй коснулся сферы Левиафанов.

Теперь все взгляды были обращены на него. В первые несколько секунд ничего не происходило, потом Явик поморщился и напрягся, сощурив глаза, но прежде, чем кто-то успел что-то спросить, его лицо вновь расслабилось, напряжение покинуло и тело, и лишь ладонь сильнее прижалась к сфере. Ещё через пару секунд та начала слабо пульсировать, а на коже Явика ярче проступили микросхемы Синтеза. Они разгорались, будто под воздействием источника света, находящегося где-то у него внутри, сначала это затрагивало только руку, но постепенно охватило всё тело и, спустившись по второй руке, переползло на диск памяти.

В комнате начало скапливаться статическое напряжение, все чувствовали, как оно покалывает кожу и, вместе с тем, отзывается где-то глубоко внутри тревожащим прикосновением. Теперь они все были связаны в единую сеть, и сейчас Жнец проводил с нею нечто столь сложное, что даже его мастерство не могло полностью скрыть колебания колоссальной паутины.

Сфера вибрировала всё отчетливее и светилась всё ярче, хотя свет оставался мягким, не слепящим глаза. Это мерцание подчинялось интуитивно улавливаемому ритму и гипнотизировало, совершенно стирая ощущение времени, так что никто из присутствующих не мог бы сказать, сколько они простояли, замерев и даже не моргая: может секунды, может часы. Неизвестно, да и не важно.

В какой-то момент пульсация усилилась и превратилась в равномерный, мощный сигнал. Явик распахнул всё четыре глаза, и они полыхали зеленым, светились точь-в-точь как у кварианцев, так, что даже не было видно зрачков. Гаррус ощутил, как впились в его руку цепкие пальцы Лиары, он и сам не знал, как трактовать то, что видел. Но судя по тому, что Миранда, которая наблюдала и за показателями Шепард, и за показателями Явика, не обеспокоилась – всё оставалось в рамках нормы.

Позади раздался удивленный возглас кого-то из ученых, но Гаррус не обернулся, его внимание было приковано к Шепард. На её коже тоже ярко проступили микросхемы, казалось, что свет проходит по ним волнами, и накапливается в районе головы, где даже кожа начинала мало-помалу светиться от активировавшихся имплантов. Турианцу чудилось, что зеленоватое свечение струится даже из-под её ресниц.

Энергия ещё возросла, стала густой и плотной, такой, что даже дышать в ней было трудно. На пике все затаили дыхание и отвели глаза от сферы, свечение которой стало нестерпимо ярким, но это длилось не дольше пары ударов сердца, а потом напряжение начало плавно, но стремительно спадать. Свет угас, Явик резко вздохнул и тяжело оперся на поручни койки, низко склоняя голову.

Лиара бросилась к нему, но Вега успел раньше и поддержал протеанина, не позволяя ему упасть.

– Кажется… – хрипло прошептал Явик, даже не пытаясь протестовать, когда Джеймс закинул его руку себе на плечо – …всё получилось.

– Как ты? – встревоженно спросила Лиара, заглядывая ему в лицо и тут же оборачиваясь к Миранде – Как он?

– Ему ничто не угрожает, – уверила та, – это было энергозатратно, ему надо отдохнуть, потом хорошо поесть и всё будет в порядке.

– Нет, – голос Явика звучал не так твердо, как обычно, но решимость из него не пропала. – Я останусь. Делай то, что собиралась, Миранда.

Лиара хотела что-то возразить, но посмотрев на Явика, раздумала и кивнула, будто отвечала в немом диалоге с ним.

Миранда пожала плечами и полностью сосредоточилась на работе. Её пальцы стремительно пробежали по сенсорным экранам, и роботизированные инструменты над столом пришли в движение. Тут же рядом появились ассистенты, которые вежливо, но решительно оттеснили команду «Нормандии» и приступили к реанимации.

– Расслабьтесь, – негромко, но безапелляционно велела доктор Чаквас, стоявшая между Гаррусом и Виро. – Ещё чуть-чуть и у вас от напряжения зубы потрескаются.

– Не расслабляйтесь, я хочу на это посмотреть, – внезапно поддержала её Джек, – «здафтвуй, Фепавд, мы по тефе скуфяли».

И если слова Карин еще можно было проигнорировать, то замечание татуированной нахалки прозвучало настолько неуместно и внезапно, что не улыбнуться стало просто невозможно. Это в самом деле помогло справиться с напряжением и унять бешено колотящееся сердце, пока специалисты колдовали над Шепард.

А потом Миранда вновь что-то нажала, штативы с инструментами отъехали в сторону, а ассистенты, обменявшись с ней несколькими короткими репликами ушли, и по их лицам было видно, что они довольны своей работой. Когда зал опустел, Миранда обернулась к команде, вновь собравшейся вокруг операционного стола.

– Ну, вот и всё, – она старалась сохранять невозмутимость, но в этот раз даже её идеальность не сдержала волнение, – процедура прошла успешно, теперь надо подождать, когда она очнется. Возможно, это будет…

Писк одного из приборов прервал Миранду, она обернулась и удивленно приподняла бровь, а потом усмехнулась.

– Изменение в деятельности мозга. Похоже, Шепард соскучилась по нам не меньше, чем мы по ней. Она просыпается. Поначалу может быть дезориентирована, например, не узнать нас, не паникуйте.

Гаррус кивнул и плотно прижал мандибулы к щекам, ему казалось, что сердце, колотится прямо в глотке. Лиара, стоявшая с ним плечом к плечу, сжала трехпалую руку, хотя её взгляд не отрывался от Шепард.

Коммандер едва заметно поморщилась во сне, и Гаррус узнал это движение. Он видел его множество раз. Надежда оттеснила страх ещё с пары позиций. Но самого главного еще не произошло. Гаррус должен был увидеть её глаза. Взгляд. Именно взгляд был тем, что никогда невозможно было подделать. Клон на Цитадели была точь-в-точь как Шепард, но взгляд у нее был совсем другой. Именно по взгляду тогда на Омеге Гаррус узнал Шепард, и больше ему не нужды были от нее никакие доказательства.

Женщина чуть двинула головой, её темные, длинные ресницы затрепетали. Гаррус перестал дышать.

Это были её глаза. Чуть светящиеся, как у всех вокруг, и такие же зеленые, а вовсе не голубые, как раньше. Но взгляд… это был тот самый взгляд. Гаррус тяжело оперся на поручни койки, чувствуя, что ноги стали ватными. Пульс бился в висках, наполняя голову электрическим шумом.

Только не сон…Духи, умоляю, только пусть это не будет сном…

– Ммм… – Шепард сощурилась, фокусируя взгляд, а потом её губы медленно растянулись в рассеянной, но такой знакомой, такой любимой улыбке. – …всегда считала мужчин со шрамами… привлекательными.

Все застыли на секунду, по-настоящему осознавая произошедшее. Это была она. Она вернулась. Она помнила их, это было видно по глазам. И она помнила себя – это, быть может, ещё не поняли остальные, но Гаррус-то прекрасно помнил их первый разговор на «Нормандии» после Омеги. И судя по тому, как всхлипнула рядом Лиара, она тоже помнила по его воспоминаниям.

Казалось, что на несколько секунд остановилось время, а потом тишина лопнула как мыльный пузырь, и все заговорили разом. Шепард хрипло и тихо усмехнулась. Она обвела взглядом свою команду, и явно собиралась что-то сказать, но вдруг недоверчиво сощурилась и попыталась мотнуть головой, как частенько делала и раньше. Гаррус подался вперед, бережно удерживая её. Это был интуитивный жест, но верный, потому что и Миранда кинулась её останавливать.

– Нет-нет-нет, Шепард, не верти головой, никаких резких движений!

– У меня что… галлюцинации? – хрипло прошептала она, вновь находя глазами Виро.

– Ну спасибо, сестрица, галлюцинацией ты меня ещё не называла! – весело фыркнул парень и подмигнул ей. И глаза и улыбка его прямо-таки светились. – Но сегодня, так и быть, можешь обзываться, как тебе захочется.

– Это правда ты! – засмеялась она и ещё сильнее стиснула руки Гарруса, которых так и не отпускала. – Вы… вы все, – её взгляд, пробежав по столпившимся вокруг, остановился на глазах Гарруса. – вы все… здесь.

Турианец слышал, как надломился её голос, как дрогнули губы. Он внезапно вспомнил, что последний раз вот так смотрел ей в глаза в тот миг перед рывком в лучу, когда всё летело в пропасть. Когда она с ним прощалась. От этих воспоминаний его пробрал холод, но Гаррус оттолкнул это чувство и крепко, но осторожно сжал руки Шепард.

– Всё в порядке. Ты жива, и мы все живы. Мы победили, – он ласково провел по её щеке, там, где когда-то были шрамы. – Благодаря тебе. Ты справилась. Ты всех спасла. С войной покончено.

Шепард долго смотрела ему в лицо, и в её глазах растерянность сменялась напряжением, очевидными попытками что-то вспомнить… затем Гаррус почувствовал, как она изо всех сил стиснула его руку, а её зрачки расширились, но прежде, чем он успел что-то сказать, эта вспышка напряжения сошла на нет, и взгляд Шепард наполнился пониманием, а потом в нем заблестели те особенные искорки, которые он просто обожал, но для которых к концу войны становилось всё меньше поводов. Так она смотрела, когда бывала счастлива.

– Ты со мной… – пробормотал он, больше для себя, чем для неё. – ты…

Шепард не дала ему закончить, подавшись вперед и обнимая. И он обнял её в ответ, хоть и слышал недовольный оклик Миранды. Отпустить её было выше его сил, даже если сейчас это значило отпустить всего-то на десяток сантиметров.

Время вновь застыло, но на этот раз турианец был не против, он мог бы целую вечность простоять вот так, склонившись над медицинской койкой и чувствуя, как к нему прижимается эта женщина, как её теплое дыхание касается грубой кожи на шее, как бьется её сердце…

– Вот теперь – всё, – негромко сказал Кайден, наблюдая за Шепард и Гаррусом, но пока не пытаясь приблизиться.

– Что, передашь управление, свалишь на берег и с чистой совестью предашься самобичеванию? – сейчас даже Джек не смогла спрятать за грубостью свою радость. Хотя пыталась! – Или чего «всё»-то?

– Война, – Кайден посмотрел на Джек и впервые за очень долгое время улыбнулся по-настоящему. – Вот теперь война действительно закончена. Теперь мы победили.

– Черт, ты меня уел! – возмущенно, хоть и с улыбкой, фыркнула Джек и, тряхнув головой, решительно направилась к Шепард, громогласно заявляя. – А ну сдвинься отсюда, костомордый, думал у тебя на нее сраная монополия? Облезешь!

Комментарий к Надежды и обретения

Вот такая получилась часть)

Основное закончено, как видите, сова натянута на глобус!

Но я ещё планирую небольшой эпилог, так как, если помните, у Гарруса еще осталась троечка нерешенных задач ;-)

Поэтому не расходимся!

========== Эпилог ==========

Последовавшие за пробуждением дни пронеслись стремительным вихрем. Всеобщая радость команды, а также законная гордость исследовательского персонала не утихла ни на йоту, но приобрела более конструктивные формы. Миранда, желая удостовериться во всем, в чем только можно, гоняла свою команду как бывалый инструктор сопливого новичка по плацу. И конечно, у Шепард не было ни единого шанса ускользнуть, в итоге через несколько дней она взвыла и пригрозила учинить бунт, если дотошная доктор Лоусон не поумерит пыл.

Доктор Лоусон сопротивлялась, как могла, почему-то ей казалось, что если головокружительная удача снизошла на эксперимент в первый раз и позволила Шепард проснуться и сразу же вступить в бой без фатальных для себя последствий, то уж теперь-то отыграется сполна, стоит только пропустить какую-нибудь мелочь. В конце концов, на помощь сестре пришел Виро. Улыбчивый парень как-то сумел отвлечь Миранду достаточно, чтобы Шепард совершила очередной побег. Разумеется, под бдительным надзором Гарруса и Лиары.

Когда надоевшие за эти дни стены исследовательского комплекса остались позади, азари тихонько испарилась, предоставив друзьям столь желанное уединение.

Гаррус много думал о том, что скажет любимой женщине, когда вновь увидит её, но сейчас слова отчего-то не приходили в голову. Впрочем, это оказалось не слишком большой проблемой. За прошедшие месяцы турианец тысячи раз вспоминал голос Шепард, её смех, фырканье, гневное рычание в бою… а сейчас вспомнил и то, как приятно было порой помолчать в её компании. Столько времени они провели в помещении главной батареи, когда Гаррус с головой погружался в настройки оборудования, а Шепард, сидя на ящике с датападом в руках, запускала исследовательские зонды, надеясь обеспечить их команде не зависящий от Цербера доход и разжиться нужными составляющими для научных программ. Тогда они лишь изредка перебрасывались репликами, но этого хватало.

Вот и сейчас они рука об руку брели среди невысоких кустарников долины и не произносили ни слова. Шепард выглядела непривычно расслабленной и отдохнувшей, как будто смерть наконец-то дала ей выспаться и сняла с плеч тот непосильный груз, который ей приходилось нести большую часть жизни. Гаррус поймал себя на том, что никогда прежде не видел Шепард такой, и внутренне порадовался, отметив, что этот факт нисколько не беспокоит его и не заставляет усомниться в том, что она – та самая Шепард.

– Знаешь, по-моему, там правда был бар, – задумчиво сказала она спустя долгое время. Они успели пройти через всю долину, впереди пологие холмы расступались, выходя на скалистое плато, обрывающееся в глубокое ущелье.

– Рад, что поили там недостаточно хорошо, чтоб тебе захотелось остаться, – усмехнулся Гаррус, переплетая их пальцы, и напоминая себе, что не стоит сжимать руку слишком крепко.

– Разве можно оставлять вас без присмотра, – фыркнула женщина, но в дежурной шутке прозвучала странная неловкость.

– В чем дело? – тут же насторожился Гаррус, пытливо глядя ей в лицо и надеясь, что не растерял навык чтения человеческой мимики.

– Я не знаю, с чего начать, – ответила Шепард, встречаясь с ним взглядом. – Я помню… что-то. Не знаю, правда ли это, действительно ли был этот бар, действительно ли туда приходили наши друзья, чтобы со мной поговорить, действительно ли Найлус смешивал коктейли, Мордин собирал ракушки… а твоя мама рассказывала мне про турианские обычаи и то, как ты тем браслетом изящно намекал другим турианцам, что со мной им нечего ловить… – Гаррус изумленно распахнул глаза, и его мандибулы дрогнули, это было красноречивее любого ответа, Шепард усмехнулась, и в её глазах вспыхнули на секунду удивительно знакомые, и такие любимые искорки задора. – Об этом мы еще поговорим, но… в основном я не знаю, с чего начать… здесь. Я смотрю на тебя, на себя, на это – она подняла руку и повернула её, чтобы зеленые всполохи Синтеза заплясали на коже. – И я помню, чем это должно было стать, видимо, Катализатор не обманул. Но знать и видеть своими глазами – разные вещи, я…

Гаррус улыбнулся и потянул её за собой, прерывая поток растерянных слов.

– Пойдем. Я покажу тебе новый мир.

Шепард, не сопротивляясь, последовала за ним, и вскоре они вышли на плато, откуда открывался потрясающий вид на всю округу. Светового загрязнения тут было не много, и чернильное небо переливалось тысячами звезд. Их свет дымкой опускался на величественный пейзаж, в котором природа, взявшая своё за триста лет, переплеталась с возводимыми вдалеке городами. Их свет отсюда напоминал скопления светлячков. Целые облака крошечных светлячков, среди которых даже с такого огромного расстояния можно было разглядеть более крупные, массивные тени. Их форму Шепард узнала безошибочно, и Гаррус успокаивающе сжал её руку.

– Они помогают кварианцам и гетам восстанавливать инфраструктуру. И здесь, и по всей галактике.

– В это трудно поверить.

– Да, согласен. И в этом плане ты не очень отстала от большинства. Из всех обитателей Галактики по-моему только геты воспринимают Жнецов… просто. Остальным взаимодействовать с ними всё ещё дико. Да и воспринять то, что и они, и мы, и геты… и даже вон тот куст – Гаррус кивнул на разлапистое растение, по широким листьям которого пробегали линии синтеза – единое целое теперь, что-то общее… – это очень странно, и мозги от этого плавятся, когда слишком задумываешься.

– Многие, наверное, ненавидят меня за этот выбор, – негромко проговорила Шепард, неотрывно глядя на тени Жнецов вдалеке. – Сомневаюсь, что много было охотников породниться с теми, кто выжигал целые расы и планеты.

– А был выбор?

– Был. – Шепард кивнула и, поколебавшись мгновение, посмотрела на Гарруса. – Хочешь узнать, какой?

– Если ты хочешь рассказать. А если нет, я вполне переживу и без этого ответа. – Он протянул руку, бережно погладив Шепард по щеке. – Я достаточно видел, как ты сражаешься и принимаешь решения. Я тебя знаю.

Шепард какое-то время молчала, а потом, вздохнув, улеглась прямо на землю и потянула за собой Гарруса. Почва за день напиталась солнечным светом и теперь отдавала его, приятно согревая кожу. Турианцу в силу анатомии неудобно было лежать на спине, так что он перекатился на бок и смотрел на Шепард, растянувшуюся среди кустарников и покрытых разводами валунов и разглядывающую звезды. Она молчала долго, будто собралась пересчитать все светящиеся точки в небе, но потом всё же разомкнула губы.

– Я могла уничтожить их раз и навсегда. Их и всё, к чему они хоть как-то приложили лапы и свой код. А ещё я могла взять их под контроль. Стать их лидером и отдавать приказы. Или вот это – она вновь подняла руку, не столько показывая Гаррусу, сколько рассматривая зеленые нити сама. – Такой был выбор.

Гаррус немного помолчал, обдумывая сказанное, но потом повел плечом. Он не выглядел ни встревоженным, ни удивленным.

– Ты теперь сожалеешь, что выбрала именно так?

– Нет.

Он улыбнулся. И такой привычной и любимой была эта улыбка, что у Шепард защемило сердце. Она никогда не умела правильно укладывать в слова сильные чувства. Но ей так хотелось! И сейчас, глядя в ставшие зелеными глаза Гарруса, женщина вдруг подумала, что он знает. Может причиной стал Синтез, или она вдруг осознала, насколько в действительности этот мужчина её понимает. И это заставило улыбнуться вопреки всему, всем сомнениям, всем тревогам и страхам.

– Мне твой выбор не кажется удивительным. Всё закономерно. – Гаррус не сводил с Шепард глаз. – Ты всегда была гораздо добрее, чем можно ждать от солдата. Ты старалась всех помирить, даже когда это казалось полнейшим абсурдом. Ты билась за союз турианцев, саларианцев и кроганов, ты сделала всё, чтобы добиться взаимопонимания между кварианцами и гетами. Ты смогла поверить Легиону и гетам даже не смотря на то, сколько крови они попили лично тебе во время охоты за Сарэном, и сколько всего наворотили. Ты всё же смогла взглянуть с их стороны и разобраться… Духи, да ты даже Царицу рахни пощадила в свое время. Ты определенно не тот человек, который мог бы согласиться на геноцид, даже если б это был геноцид синтетиков.

И ты никогда не была склонна к подавлению и использованию. Я помню наши миссии во время охоты за Коллекционерами. Ты помогала всем нам, хотя не была обязана. Отнюдь не у всех эта помощь прописывалась как условие работы в контракте, но ты все равно помогала. Тебе и в голову не пришло, что тем же Миранде и Джейкобу можно просто приказать отложить их личные дела и не отвлекаться. Да и не только им. Я уверен, если б ты захотела, ты бы могла всех переломить. На кого-то надавила бы чувством долга, кого-то запугала бы тем, что Коллекционеры не станут откладывать свои планы, пока мы носимся с их личными проблемами, а чьи-то проблемы использовала бы в свою пользу, например, боевое безумие Грюнта… – Шепард поморщилась, и Гаррус сразу же коснулся этой морщинки между её бровей. – Хмуришься. Потому что тебе это не по душе. Уверен, ты даже не задумывалась о том, чтобы поступить так с Грюнтом, или чтобы потребовать от Миранды забыть о сестре, а от Тейна – о сыне. Или попросить меня отложить мою месть до более подходящего времени. Мы никогда не были для тебя просто орудиями, и за это мы – да и многие другие, я уверен – тебя так уважаем. И поэтому я не могу себе представить, как ты взяла бы галактику в рабство, перехватив власть над Жнецами. Так что получается – ты приняла единственно доступное тебе решение.

– Всё так, – усмехнулась Шепард, – красиво излагаешь, Вакариан. Но не думаю, что все с тобой согласятся.

– Ой, да кто их спросит? – отмахнулся Гаррус и наклонился к её лицу. – Они нагрузили спасение Галактики на тебя. Они знали, кто ты. Уверен, и Андерсон, и Хакет достаточно хорошо представляли себе твой характер, чтобы доверять. Так что если после этого кто-то будет недоволен – его проблемы. К тому же, – Гаррус заговорчески подмигнул, – можно и вовсе не посвящать их в детали, если не хочешь. А если хочешь, но беспокоишься… ну что ж, у нас всё ещё есть Тали. У Тали всё ещё есть дробовик.

Шепард тихо засмеялась, а потом приподнялась на локте, обняла Гарруса за шею одной рукой и прижалась своим лбом к его, одновременно прикрывая глаза.

– Я люблю тебя.

***

Когда Миранда проверила всё, что было возможно и, как подозревали Гаррус с Лиарой, насобирала материала на пару дополнительных докторских степеней, она торжественно объявила, что отныне Шепард – свободный человек и вольна идти, куда пожелает и может даже вернуться к военной карьере, не опасаясь никаких сбоев в собственном новом теле.

В тот же день «Нормандия» покинула Раннох, как ни в чем ни бывало направившись по секретным и важным делам СПЕКТРов. За проведенное на планете время Кайден подточил все острые углы и нестыковки в их истории, и теперь «Нормандия» следовала плану. Десантные группы высаживались там и тут, где-то проходили тихие шпионские операции, а где-то вскипала биотическая буря, когда Джек срывалась с поводка…

Всё шло своим чередом, и Шепард даже не особенно вникала в суть, положившись на экипаж. Она никак не ожила, что и команда и «Нормандия» окажутся всё ещё её командой и её «Нормандией», но когда впервые после возвращения из мертвых поднялась в БИЦ, то услышала так знакомое ей «капитан на мостике!». Кайден в тот же день собрал всех на ангарной палубе и в максимально торжественной обстановке передал Шепард все регалии капитана. В числе прочего там были и коды замков с её каюты.