Текст книги "Инициатива наказуема (СИ)"
Автор книги: Hell_is_here
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
– У меня нет денег.
– Каких денег? – теперь уже удивилась мисс Ди.
– Моя семья – нищая, вам никто не заплатит.
– Никто не будет вымогать деньги у твоих родственников. На счет твоего отсутствия мы уже позаботились.
– Что? – меня ударил озноб, сердце сжалось и бешено запрыгало в груди.
– Ты сбежала с парнем и попросила о тебе не беспокоиться.
– Ах вы ублюдки! – закричала я и тут же согнулась от боли. Моника погладила меня по спине и предложила еще воды. – Отпустите меня! Я не собираюсь быть донором для какого-то психа!
– Да как ты смеешь! – мисс Ди одарила меня пощечиной.
– Мисс Ди, не надо! Хозяин приказал мне о ней заботиться, если нужно будет ее наказать, то я это сделаю! – вступилась за меня Моника, но ее слова не добавили мне радости.
Я упала боком на кровать и так и осталась лежать. После этой пощечины силы вдруг покинули меня, а все происходящее превратилось в бессмыслицу. Пока мисс Ди что-то вкалывала мне в руку, я думала, что мой сон слишком затянулся. Это действительно было похоже на сон: резкая смена декораций, странные люди, чьих диалогов я не понимаю, хотя они говорят со мной на одном языке. Единственное, что забирало у меня веру в то, что я однажды проснусь, – это физическая боль, которую я не переставая испытывала с тех самых пор, как повстречала Анаксимандера.
========== Глава 3. ==========
Ночью меня бил озноб. Видимо, пока я спала под действием уколов днем, с меня сняли путы и можно было размять кости. Однако много часов я все равно провела в позе эмбриона. Я закутывалась в одеяло, но все равно не могла согреться. Маленькая полоска лунного света, просочившаяся сквозь крошечное окно, буквально двадцать на двадцать сантиметров, украшала потолок. Дрожа от страха и холода, я прислушивалась к каждому шороху и пыталась уловить хоть малейшее движение жизни в этом странном месте. Я пыталась построить схему дома или подземелья, но так и не смогла. Все-таки было опрометчиво надеяться, что у меня вдруг проснется талант в мастерской ориентации в пространстве. Дверь медички закрыли на ключ, я уже проверяла. Замок был плоский и без единого отверстия, даже без замочной скважины. Видимо, он был устроен так, что изнутри, без ключа, открыть его невозможно, либо там был какой-то тайный механизм, типа магнита, или что-то в этом роде.
Окно находилось очень высоко, и своими размерами не оставляло шанса на побег. Единственное, о чем я точно знала, что мы находимся в какой-то глуши: лес или заповедник. Едва-едва шелестел ветер, но ни звуков машин, ни шума волн слышно не было.
«Это все сон, он все еще продолжается», – пыталась я себя успокоить. – «Нужно заснуть еще раз, и тогда я проснусь дома у Риты».
Вдруг я услышала, как замок закряхтел. В комнату вошла невысокая тень и так же тихо закрыла за собой дверь.
– Не бойся! – прошептал силуэт, и в голосе его я узнала Монику. Тут я подумала, что раз у нее с собой ключи, то нужно втереться в доверие и выкрасть их. Но в тот момент мне было так плохо, что я ничего не могла делать, лишь скрючившись дрожать и тупо пялиться в стену.
Моника подошла к тумбе, сбросила на нее темный плащ и, оказавшись в просторной ночной рубашке с длинным рукавом, не спрашивая разрешения, залезла ко мне в постель. Она дотронулась ладонью до моего лба.
– Бедненькая… Знобит?
Я утвердительно кивнула.
– Это нормально. Значит, организм борется. Я тебя вылечу, Адена, – она взяла меня за плечи и прижала к себе. Резкие движения снова стрельнули мне в шею, и я застонала.
– Ничего, что я пришла? Подумала, что тебе сейчас больно и одиноко.
– Мо.
– Мо? Давно меня так никто не называл.
– Спаси меня.
– Не могу. По крайней мере, не сейчас.
– Почему?
Я дышала ей в плечо, и эти объятия малость успокаивали. Вот уж правду говорят, как только к побитой собаке кто-то проявляет нежность, она забывает обо всех пережитых страданиях. Моника скрестила руки на моей спине, и тепло ее кожи немного помогло избавиться от колотящего все тело озноба.
– Я не могу ослушаться хозяина.
– Он держит тебя силой?
– Нет, просто я его очень сильно люблю и никогда не смогу покинуть. И, хотя не одобряю многих его решений, против делать не могу.
– Что ваш хозяин за человек? Куда я попала?
– Ох, мисс Ди, конечно, многого тебе не сказала, но я буду с тобой честной, потому что хочу подружиться и помочь. Отец, он… Как это помягче выразить… Не совсем человек, скорее, вампир. Потому что для поддержания здоровья и молодости ему нужна свежая юная кровь.
– Это не смешно.
– Те четыре раны на твоей шее – его клыки. Он напал на тебя, потому что его тело начало ему отказывать. Другой причины нет.
– Почему я? Какого хрена? – я всхлипнула, хотя понимала, что если разревусь, то снова почувствую боль.
– Отец Анаксимандер уже очень стар. Ему уже лет двести, а то и больше. Но он такой потрясающий: самый лучший, самый умный, самый красивый… Я его боюсь и в то же время восхищаюсь. Он долго жил и видел, как рождаются и умирают короли, как начинаются и заканчиваются войны. За эти годы он завладел огромными богатствами, каких ты даже никогда не видела. В то же время он ужасно привередлив во всем! И особенно к своей внешности – он осматривает себя у огромного зеркала и, если находит хоть одну морщину или дряблость, то тут же идет за порцией свежей крови. Поэтому предпочитает держать такую вещь про запас. Когда он долго ее не пьет, то кожа его покрывается пятнами, волосы седеют, начинают отказывать ноги и руки, становится сложно бывать на солнце. Он превращается в разваливающегося старика. Продлить ему молодость может только кровь девственницы.
– А? – тут я пожалела, что не познала радости половой жизни раньше, как советовали друзья Риты.
– Когда он уехал два месяца назад, то выглядел уже не очень хорошо, а когда приехал, стал похож на себя прежнего. Значит, твоя кровь ему помогла.
– То есть, мой козырь – это моя девственность? Если я перестану ею быть, то потребность во мне отпадет?
– Не знаю… Если ты ему понравишься, то он оставит тебя здесь, как мисс Ди. Вроде когда-то он тоже пил ее кровь, а потом они были любовниками, но он то ли перегорел к ней, то ли еще что-то у них случилось. Чего не знаю, того не знаю.
– А ты? Разве ты не подходишь ему?
– Я? Нет, конечно. Мы все любим отца, но он зачем-то каждые несколько лет предпочитает эту любовь подогревать – дает нам выпить воды с каплей его крови. Зачем это делать? Я и так верна ему до гроба. Поэтому, мы, «порченные», – тут она хохотнула, – не можем помочь хозяину вернуть здоровье.
– Сколько вас тут?
– Отец, я, Никки, мисс Ди… и еще семь женщин. Это если тебя не считать.
– До меня были девушки?
– Я помню только одну, мне было шесть, а ей около двенадцати. Но она долго не протянула, он выжал из нее все буквально за месяц. Мисс Ди говорила, что были на ее памяти еще две или три.
«Точно маньяк», – подумала я, и ужас снова накрыл меня с головой.
– Почему ты называешь его отцом? Вы родственники?
– Он мне не родной. Когда-то отец забрал меня с улицы, но я ничего не помню о тех временах и росла уже здесь, в его доме. Когда была маленькой, то считала мисс Ди своей матерью, но она быстро развеяла мои мечты. А потом я приняла кровь хозяина, и он стал мне настоящим отцом. Хотя этого можно было не делать, я и без того очень его любила.
– Мне жаль тебя.
– Почему же? Лучше я буду носить ему еду и стирать одежду, чем меня бы продали в какой-нибудь бордель. Отец сам всегда говорит, что спас меня, и я ему благодарна. Пока ты слушаешься и делаешь все, как он любит, то он хорошо к тебе относится.
– А кто такой Никки? Его сын?
– Пф, – Моника опять рассмеялась. – Конечно, нет. Он сын кухарки, что здесь работала. Она забеременела от кого-то из других работников, и это разозлило хозяина. Слышала, что он хотел убить их обоих, но в итоге расквитался только с ее любовником. С тех пор он не берет к себе в услужение мужчин. А ее сына он решил оставить. Никки тоже принимал кровь и считает себя его сыном, безропотно выполняет все, чтобы тот ни сказал.
– То есть Никки здесь единственный мужчина, кроме Анаксимандера?
– Ну да. А что?
– Да ничего, – нужно было срочно сменить тему. – Ты правда мне поможешь?
– Сделаю все, что в моих силах. Я люблю хозяина, но и смотреть на страдания невинного человека тоже не могу. Он приказал мне кормить и следить, но не сказал, что нельзя позволить тебе бежать. Однако, ты должна поправиться. Хорошо?
– Хорошо.
Наконец, у меня появилась надежда вернуться домой. Я все равно не особо верила, что мой похититель – это кровожадный вампир из баек, но запомнила все, что рассказала Моника. Скорее всего у них тут какая-то секта, где неуравновешенный главарь промыл им мозги. А если он и правда вампир, причем, как показывает его образ жизни, весьма «очеловеченный», то к нему наверняка можно найти подход и обнаружить ахиллесову пяту.
Лежа на плече Моники я снова смогла заснуть, чувствуя приятное спокойствие и умиротворение. Наутро ее со мной уже не было, а дверь была по-прежнему закрыта.
Первая неделя, проведенная в заточении, действительно походила на отпуск. Такие, знаете, каникулы в психбольнице. Меня кормили три раза в день обычной домашней едой. Поначалу я боялась ее употреблять, но Моника поела вместе со мной и, таким образом, показала, что пища не отравлена. Ее забота обо мне, какая-то материнская, немного пугала. Мысленно я старалась к ней не привязываться на случай, если она подставит меня. Тогда мне будет не так больно.
Она сидела со мной, пока я ела, помогала делать растяжку, потому что за сутки лежачего положения мои мышцы ныли от желания подвигаться. Я пыталась выяснить, где мы находимся, но Моника не отвечала, мол, потом объяснит.
Огромной удачей оказалось то, что они поддерживали связь с внешним миром. Стационарный телефон, по словам моей надзирательницы, был у них только один, и чтобы им воспользоваться нужно набрать код доступа перед звонком, а его знает только Анаксимандер. Если нужно было куда-то позвонить, их хозяин все делал только сам.
Продукты и прочие предметы для бытовых нужд раз в несколько дней ездил покупать Никки на машине, оттуда он привозил газеты и журналы. Моника даже передала мне пару книг, чтобы я не сильно скучала в заточении.
Получив литературу, я задумалась о судьбе своего рюкзака. Они могли его сжечь или выбросить, чтобы уничтожить улику, но надежда была. Я исследовала свою комнату вдоль и поперек, но не нашла ни розеток, ни батарей. Электричеством-то они пользуются, ведь нужно как-то готовить и стирать, да и у меня в комнатушке была на потолке плоская лампа, которая загоралась и гасла в строго определённое время.
Периодически заходила мисс Ди. Она делала мне уколы, меняла повязку, накладывала мазь. С легкой улыбкой она говорила, что я иду на поправку, и скоро боль покинет меня – я смогу, как и раньше, нормально двигаться, говорить и есть. Вот только, если верить Монике, выздоровление мне не на руку, наоборот, пока я болею, их хозяин ко мне не притронется.
И действительно, кроме медичек, я вообще больше ни с кем на общалась, пока мои раны не зажили настолько, что ко мне снова вернулась жизненная энергия. Мне было так одиноко, что я с нетерпением ждала очередного приема пищи, чтобы хоть словцом обмолвиться с живым человеком. После нашей ночи откровений Мо была немногословна и вела себя гораздо более сдержанно. Стоило серьезно подумать, кто еще из нас к кому больше привязался.
Еще через неделю покраснения и сыпь полностью сошли, а раны на шее не доставляли мне больше невыносимого дискомфорта, хотя все еще немного болели. В тот вечер состоялся последний мой разговор с мисс Ди, который обозначил, что мне нужно готовиться к переменам в своей жизни.
– Господин спрашивал о тебе, – сказала мисс Ди, попутно вставляя мне в вену иглу, чтобы набрать небольшую колбу крови.
– Очень мило с его стороны.
– По возможности говори Монике о потерях крови. Не забывай больше пить и съедать все, что тебе приносят.
– Угу, – промычала я, пока она прикладывала заспиртованную ватку к сгибу руки. – А можно мне выйти на улицу?
– Спросишь у господина. Если он разрешит, то можно.
Больше она ко мне не приходила. Лишь Моника продолжала исправно приносить подносы с едой, водой и чтивом.
***
Новый этап моей жизни наступил в считанные минуты. Уже ближе к ночи ко мне ворвалась Моника с огромной сумкой. Она сказала мне срочно и быстро помыться и переодеться, потому что хозяин зовет меня на встречу. Ее спешка и паника напугали меня, и я не заметила, как она затолкала меня в душ.
Ванной комнаты в моей темнице не было, лишь санитарный уголок, метр на метр, встроенный в стену у шкафа. На дверь он не запирался, можно было только завесить проход шторкой. Стоя под струей горячей воды, я в очередной раз обозлилась, что они все предусмотрели, я даже не могу находиться без присмотра в ванной. Идти на встречу с этим монстром совсем не хотелось, и я подумала, что будь у меня хоть что-то острое, я бы перерезала себе вены или глотку.
«Старый хрен! Уверена, он хочет сделать меня своей любовницей. Нет никакого вампира, он просто маньяк с фетишем на девственниц. Надо просто врезать ему хорошенько и сваливать!» – думала я, намыливая лицо. – «А Моника? Под гипнозом или наркотиками, скорее всего. В наше время промыть кому-то мозги не так сложно».
– Давай я помою тебе голову, – Моника бесцеремонно отодвинула шторку и вошла внутрь.
– Не надо! Выйди! – я накричала на нее с перепугу и закрыла грудь руками.
– У тебя красивое тело, – она все еще стояла и пялилась, пока я хватала с крючка полотенце и судорожно оборачивалась им. – Мне вот не повезло. От природы у меня волосы секутся, зад плоский и талия далеко не осиная.
– Моника, еще одно слово, и я никуда не иду.
– Это невозможно. Если ты не пойдешь со мной, тебя силой поведет Никки, а он действует более грубыми методами.
– Еще недавно ты говорила, что хочешь мне помочь.
– Так и есть. Но сначала нужно узнать правила игры, а потом уже менять их.
«Подозрительно мудро сказано», – подумала я, все еще гневно посматривая на нее. После душа, она расчесала мне волосы и заплела их в хвост. Переодеться предлагалось в свободное черное платье до щиколоток и длинными рукавами. Я чем-то была теперь похожа не медичек, но только в черном.
– Ваш хозяин предпочитает минимализм?
– В смысле?
– Ничего, забудь.
***
Снова мешок на голове, снова куда-то ведут под руку. Страх неведомого накрывает с головой, и будущее кажется мне мрачным и беспросветным. Возможно завтра для меня уже не наступит.
Через некоторое время меня остановили, посадили на что-то мягкое и сняли мешок. Я завертела головой и увидела, что нахожусь в небольшой столовой, завешанной картинами и хаотично заставленной скульптурами. Сложилось впечатление, что раньше это был склад и его еще не успели разобрать. Освещалось все это настенными и напольными люстрами, и моя догадка о том, что блага цивилизации здесь не чужды, успокоила меня. Сам обеденный стол был небольшой, человека на четыре. Спереди, справа и слева от меня стояли еще мягкие стулья с резными спинками.
Передо мной находилась пустая большая тарелка и графин с водой. Спутница же моя куда-то испарилась, как только я обернулась в ее поисках. Тут я почувствовала, как кто-то провел пальцем по моим ранкам на шее. Я вздрогнула от боли и неожиданности и машинально прикрыла этот участок тела ладонью.
– Прошу прощения, что так вышло, – раздался рядом знакомый мужской голос. – Но, вижу, ты уже поправилась.
Я с нескрываемой злостью наблюдала, как мой похититель проходит рядом и садится напротив. Сегодня я видела его второй раз, и он изменился еще сильнее. Одет опять в черный костюм, но уже без шляпы и перчаток. Волосы его приобрели темно-русый оттенок, на лице как будто блистал румянец, а от синяков под глазами не осталось и следа. Надо сказать, что выглядел он весьма и весьма неплохо, а, главное, молодо. Нет в нем ничего «вампирского». Мне показалось, что это два разных человека. Возможно, так и есть, и мне просто коллективно дурят голову.
– Кто вы?
– Мы уже знакомы. Но, так и быть, представлюсь еще раз – Анаксимандер.
– Это ведь вы похитили меня и держите взаперти против воли?
Он ничего не ответил, а только громко хлопнул в ладоши.
– Моника! Ты хочешь меня голодом заморить?
Девушка пулей вышла из тени коридора, катя перед собой ресторанную тележку с едой. Она откупорила бутылку вина и поставила ее посреди стола, затем положила нам на тарелки по овощному салату и небольшому куску рыбного стейка.
– Предпочитаете полезную пищу? – не могла не съязвить я.
– Да, слежу за здоровьем.
Моника разлила вино по бокалам и, закончив с сортировкой, покатила тележку обратно в сумрак.
– Надолго я здесь? Как давно вы, эм, болеете?
Он снова ничего не ответил и с аппетитом студента, который перебивается с воды на хлеб, быстро поедал принесенное блюдо. Я решила, что говорить со мной откровенно никто не будет, и пошла в атаку первой.
– Скучно у вас тут. Давайте сыграем в игру?
– Какую игру? – он оторвался от салата и удивленно посмотрел на меня.
– В «Вопросы».
– Что это? – Анаксимандер сощурился.
– Каждый из нас будет задавать вопрос. Первый на него честно отвечает и ход переходит ко второму игроку, а если первый отказывается отвечать, то выпивает ровно полбокала вина, и ход опять переходит ко второму игроку.
– И кто проигрывает?
– Кто быстрее допьет бутылку, конечно, – меня порадовало, что он заинтересовался, хотя эту игру я выдумала только что.
– Давай, – согласился он, поразмыслив пару секунд. – На правах новоприбывшей можешь начинать.
– Итак, сколько вам лет?
Он сделал глоток.
– У вас есть дети?
– Нет, и никогда не было. Ты часто прогуливаешься по ночам с незнакомцами?
– Нет, это было впервые, – мне стало противно от этого вопроса, а это только начало. – Вы женаты?
– Сейчас нет, но однажды был. Опиши свою первую любовь.
– Ну, он работает бариста и еще очень красивый, – вспоминать Майкла было приятно, но только не говорить о нем с этим человеком. – Где вы сейчас живете?
– Хм, – он ухмыльнулся и сделал глоток.
«Вот ублюдок!» – от досады я заскрипела зубами.
– Чем вы болеете?
– Старостью.
– Нужно отвечать честно! – я осмелилась перебить его.
– Это честный ответ. Моя главная и единственная болезнь – это время, называемое старостью. Теперь мой ход. Ты девственница?
– Нет, – я рискнула соврать.
– За нарушение правил будет штраф. Выпивай бокал до дна.
На голодный желудок спиртное совсем не шло, и я буквально давилась им.
– Снова мой ход? Я столько о тебе разузнал, что даже и не знаю, чем поинтересоваться. Но, ладно. Какие книги ты читаешь?
– Классику или про любовь что-нибудь, – вино ударило в голову и, чтобы не опьянеть, я принялась за еду. – Кроме вас и Никки в этом доме еще есть мужчины?
Он осушил бокал и налил себе новый. Я заметила, что в бутылке осталось еще где-то чуть-чуть каждому.
– Вы отпустите меня, когда выздоровеете?
Он сделал глоток.
– Скольких до меня вы тут еще держали?
Снова глоток.
– Где мой рюкзак?
Опять глоток.
– Вы убьете меня?
Глоток.
Наконец, бутылка, как и наша посуда, опустела. Я сидела над тарелкой, по которой размазала салатный соус, и опустив голову, бесшумно плакала.
– Я не рассчитывал сегодня столько пить, – внезапно развеял тишину Анаксимандер. – Это ты хитро придумала, я едва не повелся. Особенно в конце.
Его тон так резко изменился с равнодушного на сердитый, что я струхнула и с опаской посмотрела в его сторону. Но его за столом уже не было. Вдруг он из-за спины схватил меня за руку и потащил за собой. Его пальцы, как клешни, впились в меня и, все еще продолжая реветь, я бесполезно била его по руке.
Одним рывком он толкнул меня, и я приземлилась на маленький диван, стоявший недалеко от стола.
– Ты играть со мной вздумала! – рявкнул он, прижимая мою голову к подушкам. – Куску мяса свободы не давали! Маленькая шлюха!
Знакомая боль дала о себе знать, когда он прижался ртом к моей шее. Я почувствовала его передние зубы, державшие меня, словно собака лесную дичь, а потом и четыре клыка, два верхних, два нижних. Они вонзились в меня с такой же безжалостностью, как и в первый раз. Я закричала, но он тут же зажал мне рот. Когда он перестал вводить клыки под кожу и остановился, присосавшись, ворочая языком и облизывая вытекающую из ран кровь, мне даже стало почти не больно. Второй раз я закричала, когда он вытащил из моей шеи зубы. Все еще продолжая кровоточить, я прижала к коже длинный рукав платья.
«И вправду вампир», – теперь я, наконец, удостоверилась в его сущности.
Анаксимандер все еще нависал надо мной, смотря куда-то вниз, на мои колени, и глубоко дышал.
– Как же мне хорошо… – выдохнул он, а затем встал и с упоением погладил свое лицо, размазав вокруг рта мою кровь.
Вдруг на меня накатила слабость, и я обессилено опустилась на пол, все еще держа руку у шеи. Все, что я видела перед собой это ножки стола и ботинки вампира.
– Теперь так будет всегда, Адена, – услышала я его сдавленный голос над ухом. – Ты – моя рабыня. Если захочу, ты будешь свободна, а если передумаю, твою голову подадут мне на завтрак.
Сказав это, он окликнул Монику и приказал ей увести меня.
***
– Что ты наделала, идиотка? – Моника вела меня под руку обратно в комнату. – Я же говорила, не смей ему дерзить, будь покорной и покладистой! Когда я увидела, что ты затеваешь с ним спор, у меня чуть сердце в пятки не ушло. Я уже приготовилась к тому, что он убьёт тебя!
Из-за мешка на голове я не очень хорошо ее слышала, но понимала, что злится она не на шутку. Шея опять разболелась, и ко мне вернулись едва позабытые ощущения двухнедельной давности. Он укусил в другое место, спасибо, что не в те же самые раны, но впечатления от этого лучше не стали. Наконец, я поняла, почему прошлая девочка так быстро умерла. Такими темпами он и из меня все выкачает.
– Иди сюда, – Моника дернула меня за собой и завела в какой-то узкий коридор, где светила всего одна тусклая лампа на потолке. По оба конца коридора никого не было, и, когда она сняла мешок, я смогла осмотреться и хоть как-то представить, каких размеров этот странное место.
– На этот раз все не так страшно, – она рассматривала свежие укусы. – Быстро обработаем и будешь, как новенькая.
– Я так долго не протяну, – от жалости к себе я снова всхлипнула.
– О, не плачь, милая. Я же сказала, что помогу тебе, – она с силой прижала меня к стене и приблизила лицо к моей кровоточащей шее.
Я чувствовала на коже ее дыхание и хотела оттолкнуть, но от усталости и полного эмоционального опустошения никак не среагировала. Монике все еще было сложно доверять. Она была добра ко мне все это время, но теперь вела себя странно.
– Хозяин… – она накрыла ладонью мое лицо и слизала с ключицы тонкую струйку крови. Не видя ее, а лишь чувствуя прикосновения влажного языка, я испугалась еще сильнее и оцепенела, не решаясь сдвинуться с места.
– Что вы тут делаете? – рядом с нами внезапно раздался спасительный голос водителя, который вез меня сюда.
– Черт возьми! Не пугай так! – Моника отстранилась от меня и быстро вытерла рот рукавом. На белой ткани тут же отпечатались красные разводы.
– Ей запрещено ходить тут без мешка, забыла?
– Нет, не забыла.
– Давай-ка я сам ее отведу, – парень выхватил у Моники ключ от комнаты, который она все это время держала в руке, и мешок и быстро нацепил на меня последний.
Грубо схватив под руку, он потащил меня по коридору.
– Ей иногда сносит крышу, – сказал парень, когда мы немного отошли. Рассмотреть я его толком не успела. Но мне грело душу, что хоть кто-то здесь одевается просто, по-городскому, в обычные джинсы и футболку. Видимо он чаще других уезжает из этого дома и имеет доступ ко внешнему миру. – Но она бы не сделала с тобой ничего плохого. Через час это будет старая добрая Мо. Я, кстати, Никки. Нам так и не довелось познакомиться в машине.
– Адена, – хорошо, что он не видел меня в тот момент, потому что эмоции стали вырываться наружу, паника и страх усилились, и, скрытая под мешком, я впервые в жизни так истерично ревела.
***
Монике я больше не хотела и не могла доверять. Скорее всего она заговаривала мне зубы, чтобы знать о моих планах и мыслях. Она такая же, как и ее хозяин-вампир – готова сожрать меня до последней косточки. Кроме этого Никки, который вроде казался адекватным, больше не на кого было делать ставку. С перепугу я решила, что он моя последняя надежда. Даже если он одурманен приказами хозяина, он все равно мужик, а значит, в определённый момент под аффектом может нарушить обещания.
Когда он привел меня в комнату и снял мешок, я, забыв все нормы приличия, тут же развернулась и кинулась к нему на шею. Никки растерялся и молча смотрел, как я елозю руками по его спине и прижимаю голову к груди.
– Что на тебя нашло? Отпусти меня, – сказал он тихо, озираясь по сторонам, хотя кроме нас двоих в комнате не могло никого быть.
Я подняла на него глаза. Он отдаленно напоминал мне Майкла своими темно-рыжими кудряшками и какое-то теплое чувство вдруг обернулось пару раз вокруг моего сердца.
– Побудь со мной, умоляю!
– Но тебе нужно обработать рану…
– Не нужно! Лучше я истеку кровью и умру, чем вернусь к этому извергу еще раз!
– Хозяин очень вспыльчив. Знаешь, как мне от него достается? В детстве весь в синяках ходил, а сейчас все нормально.
– Но он не пытается тебя убить!
– Вообще-то пытался пару раз, – он смущенно улыбнулся. – Все, пусти меня.
Он с легкостью развел мои руки и оставил стоять посреди комнаты. Сам же направился к шкафу, где достал бинт и перекись.
– Никки, я тебе нравлюсь? – я была готова сделать для него все, что угодно, лишь бы зацепиться за возможность сбежать.
– В каком смысле? – он посадил меня на кровать и стал ватными тампонами обрабатывать мне шею.
– Останься здесь на ночь, – раны нещадно щипали, но это переносилось действительно легче, чем в прошлый раз.
– Я не могу, – уши его покраснели, и он, еще сильнее засмущавшись, старался не пересекаться со мной взглядами.
– Или ты предпочитаешь мужчин?
– Нет, – он снова улыбнулся. – Я никого не предпочитаю. Просто не могу и все.
– Хозяин приказал?
– Нет, это мое личное решение.
– Так ты не можешь или не хочешь?
– Может и хотел бы, но не могу. Все, хватит меня расспрашивать, – он закрутил несколько слоев бинта вокруг шеи и завязал концы крепким узлом.
Его простота и спокойный тон вывели меня из себя.
– Подумай головой! Своей, а не вампира! – я закричала на него. – Чем вы занимаетесь? Крадете людей и заставляете их медленно умирать из-за прихоти какого-то психа! У тебя же есть машина, вызови полицию, спецназ, кого-угодно!
Я схватила его за грудки и попыталась повалить на кровать. Но из-за потери крови и пережитого стресса ужасно себя чувствовала и, глядя на его спокойное лицо, поняла, что преимуществ у меня нет.
– Анаксимандер мне как отец, я люблю его всем сердцем, – сказал он словно заученную фразу. – Любое его действие и приказ для меня закон. Пока ты ему полезна, и он не разрешит отпустить тебя, я не стану ему препятствовать.
– Тебе нас не жалко? Ты ведь тоже молодой парень, у тебя могла бы быть семья, работа, учеба, а в итоге ты торчишь тут и прислуживаешь вампиру!
– Но мне это в радость. Ты не поймешь этого, пока не полюбишь его. Он спас всех нас от ужасной жизни там, в городах. Если бы не хозяин, многие из нас не дожили бы и до тридцати.
– Ты всегда рядом с хозяином? Почему он напал именно на меня?
– Он был на пределе, вот и не выдержал. Нельзя было оставлять тебя там, с укушенной шеей, иначе мы навели бы на себя подозрения.
– Анаксимандер, он смертен? В чем его слабость?
– Замолчи! Я даже думать не хочу о том, что когда-то он может нас оставить. Даже думать не хочу… – он сжал губы и, казалось, сейчас расплачется. – Не смей говорить об этом! Тебе выпала великая честь, а ты вот так себя ведешь! Знаешь ли… – он будто пытался подобрать слова, чтобы оскорбить меня посильнее. – … отцу не нравятся шлюхи!
– Ох, ему не нравятся шлюхи! – меня вдруг разобрал смех. Успокоившись, я снова схватила его за ворот футболки. – А тебе, Никки, нравятся шлюхи?
Этот вопрос поставил его в тупик, и он отвел голову назад, дернув меня за руки и освободившись от приставаний без особых усилий. В одну секунду он помрачнел, встал с кровати и направился к выходу.
– Если вдруг решишь, что нравятся, я тебя жду.
Он злобно посмотрел на меня, будто я оскорбила его до глубины души, либо, наоборот, что-то в этой душе побеспокоила. В любом случае, контакт был установлен. Никки вышел за дверь и, громко хлопнув ею, закрыл меня на замок.
========== Глава 4. ==========
Следующие дня три меня никто не трогал. Все, чем я занималась – это спала, ела и обрабатывала раны. Моника больше не составляла мне компанию во время приемов пищи, она лишь молча приносила поднос и также безмолвно его забирала. Мне показалось, что она чувствует себя виноватой, но было уже плевать. Если извинится, то, быть может, я снова буду с ней общаться. Хотя кого я обманываю? Скорее всего, мне недолго сталось – месяца три. Любой, даже самый ужасный день из моей прошлой жизни я бы заменила на это место. Всякое случалось: бывало, мы с мамой питались одной кашей и хлебом, а еще дети в младшей школе пытались травить, пока им не надоело, что я ничем не отвечаю. Я бы даже хотела переместиться в тот день, когда отец по пьяни ударил меня. Его злоба сразу же испарилась, оставив после себя лишь раскаяние и чувство вины, и это вселило в меня надежду, что такого больше не повторится. Конечно, эту боль не сравнить с тем, что я испытала в плену Анаксимандера. Его издевательства были особенными: он действовал мне на нервы, пытаясь сломить волю и сдаться. Было стойкое ощущение, что я не интересовала его ни как личность, ни как женщина. Ценность имел лишь биологический материал из красных кровяных телец, который чудесным образом хранил его молодость и красоту. В конце концов я решила, что не стану играть по его правилам. Пусть лучше он убьет меня, пока свобода воли меня не покинула.
«То, что не прокатило с Никки, возможно, прокатит с ним», – смело подумала я, одеваясь на очередную встречу, о которой меня оповестила Моника.
Уже знакомая с процедурой, я переоделась в то же самое платье, что и в прошлый раз, сама надела на голову мешок. Мо слегка улыбнулась, когда увидела, какая я сегодня была покорная. Но она не знала, что, возможно, я, как и в прошлый раз, задумала смертельную выходку.
«Если понимаешь, что кто-то хочет тебя трахнуть, трахни первым», – вспомнила я гениальную цитату одного из друзей Риты. Сказанный в пьяной беседе, этот совет был как нельзя кстати.
