Текст книги "Инициатива наказуема (СИ)"
Автор книги: Hell_is_here
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
– Ты-то мне не напоминаешь приносить хозяину завтраки, менять постели, ходить к Ади!
– У меня тоже много напряженной работы, я не могу все держать в голове! А ты можешь!
– Ой, нашел крайнюю! Чем же ты таким занят? Пока я перед сном в сотый раз натираю полы до блеска, ты охраняешь винный погреб!
– Мне в последнее время сложно засыпать, а алкоголь помогает от бессонницы, – как-то неуверенно попытался выкрутиться Никки.
– М-м, с каких пор одну таблетку снотворного могут заменить три бутылки красного полусладкого?
– Хватит! За своими косяками следи! Ты пойдешь со мной к отцу, и мы разделим вину на двоих. Иначе я больше не буду покрывать твои «кровососные» сдвиги, – добавил он уже гораздо тише, однако, мне было все хорошо слышно.
Тут они оба замолчали, будто их что-то или кто-то прервал.
– Что вы не поделили опять? – хмуро спросил Анаксимандер.
– Хозяин, понимаете, такое дело, – начал оправдываться Никки, – мы забыли сделать одну вещь…
– Хм? – вампир замолчал на пару минут. – Давно пришел этот штраф?
– Сегодня.
– То есть прошло уже две недели, Никки. Ты уезжаешь достаточно часто, чтобы не откладывать выплаты.
– А на кого пришел штраф? – спросила Моника.
– На мистера Уайтли, – ответил Ник.
– Хреново, – выругалась девушка и тут же айкнула, видимо, кто-то из мужчин дал ей подзатыльник за «плохие» слова в присутствии хозяина.
– Хотите сказать, что мне нужно ехать? – расстроено спросил Анаксимандер. – Я даже не знаю, куда дел свои удостоверения.
– Я знаю! – радостно сказала Моника.
– Раз такое дело, – вампир громко и грустно вздохнул. – Николас, это твоя обязанность. Ты не выполнил ее и будешь наказан. Моника, быстро собери сумку и сложи туда все нужные мне документы. А что касается тебя, дружок, – никуда ты не поедешь. Я сейчас слишком зол, чтобы терпеть твое общество еще и в дороге. Машину я забираю, а ты будешь три дня наводить порядок в моих архивах. Чтобы, когда я вернулся, все было отсортировано по датам и номерам, понял?
– Да, хозяин, – виновато сказал Никки, – такого больше не будет.
– Ах, да, из погреба пропало мое любимое вино. Пока прощаю, но в следующий раз… – он сделал угрожающую паузу, – лучше вам не знать, куда я эту бутылку вам двоим засуну.
Никки и Моника ничего не ответили. Скорее всего они склонились в молчаливом поклоне.
По-хорошему, мне бы обрадоваться, что он уезжает, и это отличный шанс сбежать, но почему-то стало все равно. Я лишь думала о том, что наконец-то меня какое-то время не будут трогать и мучить. Еще пара дней в замечательном одиночном заключении, где можно спокойно спать, есть и молчаливо деградировать.
«Даже у вампиров бывают проблемы с налоговой», – подумала я.
Потом я залезла обратно в кровать и попыталась еще поспать. Через несколько часов меня разбудила Моника, она улыбалась во весь рот и говорила, чтобы я поскорее выползала и переоделась в то, что она принесла.
– Это я устроила, Ади! – она схватила меня за руки и прижала их к своей груди. – Я специально не напомнила Никки про счета, и нам пришел штраф. А оплачивать его должен тот, кому по документам принадлежит дом!
– Кто такой мистер Уайтли? – пропустив ее речь мимо ушей, спросила я.
– Так ты все слышала?
– Вы так орали, что мёртвый только не мог услышать.
– Ну это… – она замялась, размышляла, стоит мне говорить или нет. – Такая фамилия у хозяина по паспорту. Сейчас такое время, что уже без документов ни в машину не сесть, ни уехать никуда, ни арендовать и ни купить ничего нельзя.
– Чем больше я с вами живу, тем больше понимаю, что вы похожи на каких-то террористов. Вы еще и документы подделываете?
– Не совсем подделываем. У отца есть друзья в городе, которые помогают все это легально организовать. Разве кто-то поверит, что молодой и красивый хозяин годится нам всем в прапрадедушки. Он только кажется старомодным и консервативным, на самом деле он и машину водить умеет и даже Интернетом пользуется.
– Что? – я вдруг оживилась. – У вас есть Интернет? И ты молчишь?
– Нету. Он ездит для этого в город, когда не может найти нужную информацию в своих книгах.
Тюрьма снова стала для меня глухим местом, и я потеряла интерес к словам Моники.
– Чего ты лежишь? – девушка схватила меня за здоровое плечо и затрясла. – Давай оденемся, проверим руку и пойдем гулять!
– Что делать? – мне показалось, что она сейчас со мной на иностранном языке разговаривает. – Гулять?!
– Да! Хозяин уехал, а Никки ушел к нему в кабинет. Остальные тоже отдыхают. Пока никто не видит, я хоть выведу тебя подышать свежим воздухом!
Когда эти слова, словно райская музыка, достигли моих ушей, я вскочила, выхватила у Моники свитер, длинную юбку и старые черные кроссовки, что она принесла мне. Я даже не спрашивала, чья это одежда, хотя она и казалась явно поношенной. Таким удовольствием было смаковать слово «гулять». Гу-ля-ть. Один глагол, а сколько счастья он приносил мне! Видя мою спешку и то, как я путаюсь в рукавах из-за гипса, Моника быстро помогла мне напялить одежду, расчесала меня, одела и завязала кроссовки, хотя последнее я вполне могла бы сделать и сама.
Она помогла мне снова нацепить поддерживающую повязку для гипса на плечо, взяла меня под руку, и мы вышли из моей темницы. Впервые со своего пребывания в этом месте, меня вели спокойно и даже как-то празднично, без мешка на голове и прочей грубости. Испытывая предвкушение, я готова была разрыдаться от счастья и расцеловать свою спасительницу.
Мы долго шли по коридору, выложенному кирпичом, который я уже видела, он весь был одинаковый по длине, но изредка попадались другие двери, не отличимые от моей. Потом мы остановились у темной, едва освещаемой тусклыми лампами, лестницы, и пошли наверх. Я вспомнила, что когда меня сюда несли на носилках, то спускали как минимум на два лестничным оборота. Чутье не подвело, и мы прошли как раз два этажа вверх.
Поднявшись, я оглянулась по сторонам, и поняла, что жила действительно в подземелье, а попасть туда можно было как раз через винный погреб, где зависал Никки, если верить его подруге. Тут было темно и холодно, и я невольно поежилась. Огромные шкафы, по форме своей выполненные как медовые соты, тянулись в высоту едва ли не до потолка.
– Хозяин коллекционирует, – ответила на мой немой вопрос Моника. – Тут есть такие экземпляры, чьи виноградники уже давно стерты с лица Земли. Но Никки знает, какие не особо ценные, поэтому позволяет себе таскать их втихаря. Но это ненадолго, поверь моему опыту.
Мне было плевать на пагубные пристрастия Никки и Анаксимандера. Все, о чем я думала, – это о прекрасном солнечном свете, что совсем скоро увижу.
Выйдя из погреба, мы попали в очередной коридор, но он был гораздо светлее и ярче. Вместо красного кирпича, он был отделан дорогими обоями и вообще теперь интерьер напоминал обустройство американского Белого дома. Все очень красиво, дорого, но без помпезности.
– Вы с Никки живете в этой части дома? – осторожно спросила я.
– Ага. Но к себе я тебя не поведу, у нас и так мало времени, лучше тебе погулять подольше.
«Погулять!» – я снова попробовала на вкус это слово и мечтательно закрыла глаза. Мы прошли буквально метров пять и вышли к широкой полупрозрачной двери, за которой… я, наконец, увидела ряды огромных сосен, а солнце быстро выйдя из-за туч осветила мне лицо. Я зажмурилась от яркости и вдохнула влажный воздух, который сразу обжег мои легкие, и на меня напал кашель. Моника постучала меня по спине и сказала дышать глубже, пропуская воздух через все тело, чтобы он растекся снова по моим венам и организм вспомнил, что вообще такое нормальный кислород.
Я воспользовалась ее советом и облокотилась на дверь. Видя, как лучи с ярко-голубого неба скользят по летней изумрудной траве, огибают редкие участки с сорными травами, доходят до деревьев и погибают в объятиях царившей там тьмы, меня накрыло чувство непередаваемого умиротворения. Ничто по красоте своей после долгого заключения не могло сравниться с обычным лесным пейзажем. Я закрыла глаза, сосредоточившись на завываниях ветра где-то на крыше дома и шелесте макушек сосен, что синхронно слегка покачивались. Солнце приятно жгло мне лицо и руки. Его лучи проникали под кожу, которая впитывала эти фотоны с такой жадностью, словно пустынный цветок, дождавшийся благодатного дождя спустя долгие годы.
«А ведь я могла сейчас быть дома с родителями или в кофейне с Майклом», – с грустью подумала я, и тут меня осенило.
Вот оно, бескрайнее пространство, о котором я так мечтала! От свободы меня отделяет совсем немного. Достаточно протянуть руку и пуститься наутек. Но мысли оказались материальны и явно действовали против меня. Внезапно что-то закрутилось вокруг моей руки, и я почувствовала прикосновение холодного металла. Я с удивлением посмотрела вниз – оказалось, что Моника одела на нас наручники. Одно отверстие в них предназначалось для моей здоровой руки, а другое – для нее.
– Прости, так нужно.
– Это совсем не обязательно, Мо, – спокойно сказала я, ведь в глубине души уже подозревала, что примерно так все и будет. Как бы хорошо она ко мне не относилась, понятно, что просто так не отпустит. – Я подумала и решила, что не хочу тебя подставлять. Если Анаксимандер узнает, что я сбежала с твоей помощью…
Я невольно глянула на ее забинтованный мизинец, который почти зажил, и почувствовала укол совести.
– Ади! – она вдруг кинулась мне на шею и крепко обняла. – Обо мне еще никто так не заботился!
– А как же хозяин?
– Кроме хозяина, – она улыбнулась и подмигнула мне. – Ну что, пойдем?
Мы медленно поплелись вдоль дома. Пока Мо заливала мне в уши всякую чепуху, я рассматривала дом. Он казался меньше, чем я себе представляла. Сказать, по правде, я думала, это будет что-то типа страшного сказочного замка, где шуруют летучие мыши, из трубы валит дым, а перед входом разверзлась пропасть с кипящей лавой. На деле это был средних размеров особняк, не слишком старый, но и не новый, скорее всего ему не больше пятидесяти лет. На отдельных участках был виден небольшой ремонт. Пластиковые окна и несколько цветочных рядов окружали дом, придавая ему поистине дачный вид. Как и во многих загородных домах, воду они скорее всего брали из подземного источника или скважины. Я напрягла зрение и разглядела далеко-далеко, на севере, одинокий столб с линиями электропередач. Значит, люди живут здесь не так далеко, как кажется на первый взгляд.
Я так глубоко задумалась, что не заметила, как Моника взяла меня за руку.
– Знаешь, Ади, мне действительно приятно, что ты думаешь обо мне. Всю жизнь я только и делаю, что бегаю по разным поручениям. Все сводится к тому, чтобы выполнить задание и получить похвалу. К наказаниям я уже давно привыкла. Думаешь, хозяин впервые ломает мне пальцы?
Я нервно сглотнула.
– Когда я была маленькой, он часто меня калечил в воспитательных целях. Но когда выросла – перестал. Сказал, что теперь я могу работать, а больные слуги ему не нужны.
– За что он бил тебя? Прости, если тебе не хочется об этом говорить.
– Да за всякое. За громкий смех, за быстрый бег, за капризы – дети, они ведь все такие. Таким образом, он усмирял меня и готовил к тому, чтобы я стала его преданной дочерью.
– А Никки? Мне показалось, он относится к нему мягче, что ли.
– О, тебе показалось. Ему доставалось еще больше, чем мне. Как-то в детстве он меня поцеловал – не из любви, а скорее из интереса. Я, будь дурой, рассказала мисс Ди, она – хозяину. Он поймал Никки и разбил ему лицо.
– Боже мой…
– Если приглядишься, у Ника остался белый шрам на брови и вот тут, – она ткнула себя в уголок рта. – Такое было наказание за поцелуй со мной.
– После такого не то, что целоваться, вообще ничего не захочется, – сделав такой вывод, я окончательно прониклась состраданием к ним обоим. – И несмотря на все это, ты любишь хозяина?
– Ничего не могу с собой поделать. Каждый раз, как его вижу, хочется в ногах валяться.
– Ты любишь его как мужчину или все же как отца?
– И так, и так. По крайней мере, если он позовет меня на ночь, я с радостью пойду. Хотя он никогда не делал этого и даже намеков не позволял. А вот ты ему нравишься.
– Не думаю, в прошлый раз я его сильно разозлила.
– Он бы от такого ножа не умер, поэтому меня совесть почти не мучила. Я планировала спрятать тебя в соседней комнате, а потом под шумок вывести. Но все пошло не так, – она покосилась на мое плечо. – Потом уже я видела, как хозяин был зол на тебя, и в тоже время глаза его горели, будто он испытал новые ощущения.
«А вот это уже интересная новость», – подумала я, удивившись, что идиотский план по привлечению к себе внимания все-таки сработал, пускай и с неприятными для меня последствиями виде вывиха.
Тут сзади послышались шаги. Моника резко обернулась и скривила недовольное лицо.
– Привет, девчонки, прогуливаемся? – ехидно сказал Никки.
– Ты тут что забыл? Иди разгребай архив хозяина! – злобно ответила Моника.
– Я устал! Вышел вот свежим воздухом подышать, а тут вы. Отец в курсе, что ты ее вывела на улицу?
– Не твое собачье дело! У нас своя, женская, компания! Иди отсюда!
– Отец разозлится… – мечтательно сказал парень. – Но я могу это уладить и ничего ему не сказать.
– Агрх! – Моника резко развернулась, и я пулей последовала за ней.
– Все же я проявлю бдительность и прогуляюсь с вами, дамочки, – он взял меня под руку, которая была завернута в гипс и потянула нас двоих вперед.
Я оказалась прикована к ним обоим и весьма странно себя чувствовала. Казалось, что два избалованных ребенка, которые наконец-то остались дома одни, позволили себе нечто запретное и теперь не могут это самое «запретное» поделить. Молча я шла между ними, не зная, стоит ли мне вмешиваться вообще в эту ссору. Мне все еще было стыдно перед Никки за свое непристойное предложение, но извиниться напрямую в обществе Моники я постеснялась.
– Поганец! – продолжала ругаться Моника. – Испортил нам всю прогулку! Мы так мило болтали, пока ты не приперся!
– Я имею полное право тут гулять. Один ли, с тобой ли, с Аденой ли – только мне решать.
– Ади хочет быть со мной, а не с тобой!
Она резко потянула меня к себе. Так как наши кисти были сцеплены, преимущество было явно на ее стороне. Не ожидавший этого, Никки освободил руку и с удивлением посмотрел на свою подругу.
– Ты помешалась что ли?
– Хозяин приказал мне опекать ее!
– Да успокойся ты! Ничего я ей не сделаю, – он устало вздохнул. – Давай договоримся: ты поможешь мне с архивом, а я не скажу, что ты ее выпускала на улицу.
– Ладно, – уступила Моника. – Какой же ты засранец, бесишь!
Пока они пререкались я мельком рассмотрела лицо Никки и действительно, увидела длинный белый шрам над бровью и у рта. Если не присматриваться, давних следов избиения было совсем не видно. Не скажи мне Моника об этом, в жизни бы не обратила внимания.
Никки походил с нами еще минут двадцать, но потом все же ушел, сославшись на неотложные дела. Через час и мне пришлось вернуться в свою темницу. Я успела рассмотреть местность, но так и не поняла, в какую сторону мне бежать. Утоптанная автомобилем трава указывала, в каком направлении уехал Анаксимандер. Скорее всего, где-то там, дальше, он выезжал на шоссе. Я вспомнила, как долго мы ехали по лесу в первую ночь, и понимала, что не пробегу на своих двоих столько километров, да еще и с гипсом. В любом случае – эта прогулка была важным событием, и ко мне как будто снова вернулась надежда.
Следующие два дня Моника еще пару раз украдкой выводила меня на улицу, и Никки к нам больше не присоединялся. Моя подруга жаловалась, что ей приходится ему помогать и уверила, что если Ник пообещал молчать, то не выдаст.
Из-за того, что Моника рассказала мне об их детстве, я стала еще сильнее переживать за них. Ведь если хозяин напрямую спросит, то Ник обязан будет ответить ему. Их любовь настолько слепа и безропотна, что они сдадут друг друга не задумываясь. О каком доверии и сделках тут вообще может быть речь? Чем дальше, тем меньше я понимала здешние порядки и взаимоотношения.
***
На исходе последнего дня отсутствия хозяина, я уже собиралась ложиться спать, как дверь открылась и вошел Никки. Он выглядел крайне растерянным и уши его рдели, как красные китайские фонарики. Я подумала, что он заболел, или что-то случилось с Моникой.
– Что произошло?
Он вжался в дверь и смотрел в пол. Его молчание напрягало меня еще больше, и сердце сильно забилось от страха. Никки поднял на меня глаза и, будто испугавшись, быстро опустил их. Я осмотрела себя и не заметила в своей ночной рубашке, точно такой же, как у Моники, ничего такого, что могло бы смутить его.
– Ты управился с архивом? – надо было спросить хоть что-то.
Никки кивнул. Тут он, видимо, набрался храбрости, быстро подошел ко мне, опустился на колени у кровати, схватил меня за лицо и поцеловал в губы. Я даже не успела подумать о том, чтобы оттолкнуть его или ответить взаимностью, как он вскочил, еще сильнее раскрасневшийся, подбежал к двери и пулей выскочил наружу.
Я осталась в одиночестве и полном недоумении от произошедшего.
========== Глава 6. ==========
Анаксимандер благополучно вернулся через несколько дней. Он выглядел немного отдохнувшим, видимо затворничество и проживание в подземелье отрицательно влияли даже на кровососов. Он заходил в мою темницу, спрашивал о здоровье, не натворила ли я дел, пока его не было, и недвусмысленно намекнул, что я ему скоро понадоблюсь.
Каждый раз, когда я вспоминала об этих «процедурах» меня передергивало и во рту чувствовался вкус отвращения, будто я съела ведро кислых незрелых слив. Удивительно, но, пока его не было, я начала задумываться о том, что, может, действительно все не так плохо. Жить, как Моника, вполне приемлемо, а если я буду в почете у вампира, в качестве «любимой жены», то можно смело рассчитывать на хорошее к себе отношение. Но эти мысли я старалась сразу отгонять, прекрасно понимая, что по привычке начинаю адаптироваться к новым условиям и морально готовлюсь остаться здесь навсегда.
Что ни говори, но я ужасно скучала по своей старой жизни. Все бы отдала, чтобы снова пойти в школу, сдать выпускные экзамены, к которым я зачем-то готовилась, увидеть отца и мать хоть на минуту, хоть на секунду, но все это разбивалось об очередное утро, что начиналось с лицезрения надоевшего мне до чертиков белого, больничного, потолка.
Об инциденте с Никки я вообще не вспоминала. Хотя, надо отдать ему должное – с его-то прошлым, он не должен к девочкам и на километр близко подходить, но, живя всю жизнь в окружении женщин, невозможно держаться на расстоянии, тем более, хозяин похоже не особо его ограничивает, раз посылает в город по несколько раз в неделю. Видимо, желание романтики и нежности свойственны даже этим «питомцам», чьи мозги промыты навязанной любовью к господину. Уверена, что этот поцелуй дался ему непросто, и он до сих пор приходит в себя.
Меня поразило, насколько равнодушно я это восприняла. После того, как мой, такой желанный, первый поцелуй состоялся наконец и прошел без какого-либо удовольствия, я перестала ждать от этого процесса чего-то особенно и придавать ему невероятно серьезное значение.
Такое ощущение, что за полтора месяца я морально постарела лет на десять.
Однако Никки вскоре дал о себе знать. Спустя неделю он опять заявился и весьма неожиданным образом. Тогда я узнала об его не очень приятном секрете.
***
Было около двух-трех часов ночи. Я уже спала, потому что привыкла к режиму, и стала, как в армии, засыпать и просыпаться в одно и то же время, ни минутой позже или раньше. Сквозь дрему я услышала, что звонок заскрипел и кто-то вошел, но сон мой был так крепок, что мне было даже лень повернуться к зашедшему. Ночной гость подошел к кровати, постоял немного, а потом залез ко мне под одеяло. Окончательно я проснулась, когда большие руки обняли меня за плечи, а гладкая щека потерлась об мое лицо. Тогда я не на шутку испугалась. Я ударила его локтем по лицу, задергала ногами и отодвинулась к стене.
– Анаксимандер, отстань! – крикнула я, почему-то решив, что это вампир.
– Это я, Ади, – тихо сказал гость, и только по голосу я поняла, что это Никки.
От этого мне легче не стало. Да, я предлагала ему остаться на ночь, но не думала, что он захочет вот так внезапно прийти. Я как-то более дипломатично представляла это событие.
«Может, мне ударить его гипсом?» – подумала я, но тут же решила оставить это на случай вынужденного применения самообороны.
– Прости, я напугал тебя.
– Слушай, не хочу, чтобы ты обо мне плохо думал, но тогда я тебе кое-что предложила в состоянии аффекта. По правде сказать, я не очень готова к этому, – виновата пробурчала я, чувствуя себя настоящим клятвопреступником.
– Ты предложила остаться на ночь, вот я и пришел. Можно я побуду с тобой до утра?
– Что с тобой? Ты так резко изменился. Думала, ты меня ненавидишь.
– Нет, не ненавижу. Даже понимаю в какой-то степени, – он широко улыбнулся.
– А еще тот поцелуй… Это было очень внезапно.
– И за это прости. Я вдруг понял, что больше не могу сдерживаться. Ты мне очень нравишься.
– И давно? – я снова вспомнила о его наказании в детстве, и мне стало неловко.
– Давно.
– Так может ты меня украдешь, раз я тебе нравлюсь? – без особой надежды спросила я.
– Не могу пойти против хозяина.
– Да-да, – я грустно вздохнула. – Ты меня тоже прости за то, что я так некрасиво себя вела. Трясла тебя и предлагала всякие гадости.
– Разве стоит за это извиняться? Я был только рад провести с тобой время, – он упал головой на подушку и снова заулыбался мне.
В его словах было что-то такое неподдельно искреннее и солнечное, что мне и самой стало светло на душе.
– Если хочешь, оставайся, правда тут тесновато.
– В тесноте, да не в обиде.
Мы оба улеглись и разделили на двоих одну подушку. Столкнувшись лбами, мы снова заулыбались друг другу. Первый раз в жизни парень признается мне в симпатии, и это было гораздо приятнее и милее, чем тот злополучный первый поцелуй с вампиром.
– Ты назвала меня именем хозяина. Он к тебе приходит?
– Очень редко, и по ночам – никогда.
– Нет, я имел в виду…
– Что? Нет-нет, не приходит он за этим, – я на удивление быстро уловила суть его вопроса.
– Так и знал. Очень странно, я думал вы с ним спелись уже.
– Почему ты так решил? Ведь если я потеряю девственность, то моя кровь станет для него бесполезна. Так Моника сказала.
– Да бред это все.
– Что?! – я едва не заорала на весь Туманный Альбион.
– Не кричи в ухо. Моника живет в каком-то своем мирке, я порой сам не понимаю, о чем она думает. На самом деле нет разницы, спала ты с кем-то или нет. Просто нужна девочка или молодая женщина, здоровая, без вредных привычек. Лучше женщина, потому что дети быстро мрут – они маленькие и организм не успевает восстанавливаться, но чем моложе, тем эффективнее для отца.
Я была одновременно обрадована и огорчена этой новостью. Вся моя система побега смылась в канализацию в один момент. Какой смысл, что я приставала к Никки и вампиру, если с помощью секса все равно не сбежать отсюда. Я преодолела такую огромную пропасть стыда и смущения, выставляла себя полной идиоткой ради идеи, которая изначально не работала.
– Тем более прости меня, – выдохнула я, переварив информацию. – Сказать по правде, я тебя домогалась, потому что хотела стать непригодной для вампира и вернуться домой.
– Тогда тебе надо было приставать сразу к хозяину, а не ко мне, – сказал он, как-то резко помрачнев.
– Почему это? Не могу сказать, что люблю тебя, но ты мне гораздо более приятен, чем Анаксимандер.
– Ты сказала мне свой секрет, тогда я расскажу тебе свой, – сказал он тихо. – Помнишь, я тебе говорил, что, мол, «хотел бы, но не могу»?
– Помню.
– Понимай это буквально. В детстве меня кастрировали.
Я не знала, что на это ответить, и находилась в ужасе от услышанного. Моника была права, когда сказала, что вампир парня отнюдь не жалел, а, скорее, наоборот. Видя мое замешательство, он продолжил говорить.
– Хозяин не очень-то любит мужчин. Никогда не пойму, почему он решил оставить меня, а не убил. Но я получил свое наказание, родившись мальчиком. Это произошло через несколько лет после того, как отец избил меня до полусмерти из-за поцелуя с Моникой. Она тебе, наверно, рассказывала. Я не испытывал к ней никогда романтических чувств, считая своей сестрой, ведь мы оба почитали и любили одного отца. Когда нам было по восемь, я гулял тут, по подземелью и услышал голос Анаксимандера. Я побежал на него и застал, как он лобызается с мисс Ди в медкабинете. Чудом меня никто не заметил. Но увидев их полные удовлетворения лица и сверкающие глаза, я подумал, что раз отцу приятно, то я тоже хочу испытать нечто подобное. Я разыскал в саду Монику и поцеловал ее в губы. Мы оба ничего не поняли и не почувствовали, и решили забыть об этом. Однако Мо все-таки проболталась… Я уже думал, что на этом наказание закончилось, но, когда мне исполнилось двенадцать, он внезапно решил провести операцию. Так что детей у меня не будет, и уже много лет я ни на что не способен.
Я молча слушала эту историю и сравнивала со своим миром. Так у нас поступали с животными: собаками или кошками, которые начинали испытывать какие-то половые влечения и дабы отнять у них это желание и избавить хозяев от проблем, их быстро лишали нужных органов. Питомцами были для Анаксимандера не кошки и не собаки, а люди, с которыми он поступал, как заблагорассудится.
– И ты все равно его любишь? – спросила я, чувствуя, как накатывает злость.
– Да. Уверен, так нужно было. Вдруг я бы вырос настоящим маньяком и волочился за каждой юбкой, ведь здесь живут одни женщины.
– Он сделал тебя инвалидом, а ты говоришь, что так нужно.
– Это не важно. Руки, ноги, голова – на месте, – он ткнул пальцем в висок. – А больше ничего не надо.
Я погладила Никки по щеке. Сейчас он был совсем не таким, как раньше, – каким-то добрым и ранимым. Меня больно кольнуло его отношение к «наказанию». Такое же, как и у Моники. Он совершенно не чувствует отсутствия своей вины. Его сделали местным евнухом, чтобы не путался с женщинами из гарема, и поставили на побегушки к султану-вампиру. В этот момент мне стало за него обидно, и я окончательно решила не только сбежать сама, но и вытащить отсюда своих товарищей по несчастью. Если повезет, спасу и остальных работниц.
***
После этого Никки стал чаще навещать меня. По несколько раз в неделю он приходил глубокой ночью и уходил примерно в пять утра. Он просто дремал на моем плече, крепко обняв, и от теплоты его тела и мерного дыхания мне тоже становилось хорошо. Я стала даже лучше спать, потому что чувствовала какую-то поддержку и нежные чувства, которых мне так не хватало все то время, что я пребывала в заключении.
Я рассказала Никки о том, что пыталась убить хозяина, и он подтвердил бесполезность моих действий. Таким его не убьёшь и даже не остановишь, иначе как бы он прожил триста лет. Но ни про какие слабости вампира или его запретные желания он не знал, да и не мог знать. Он попросил меня оставить попытки покушения на хозяина, а наоборот быть с ним ласковой и покорной. Тогда я без удовольствия призналась, что уже целовалась с ним, но это была игра. Никки сильно удивился и заинтриговано начал расспрашивать, какого это. Меня сильно напряг подобный допрос: во-первых, не хотелось вспоминать подробности, во-вторых, с его стороны это немного отдавало гомосексуализмом или вуайеризмом, или всем сразу. Но я рассказала обо всем без утайки.
========== Глава 7. ==========
Вот уж поистине удивительная штука – жизнь: то никому не нужна, то всем сразу. Вскоре я поняла, что нахожусь в каком-то странном и подозрительном любовном многоугольнике.
Началось все с того, что мне сняли гипс и повязку. Я словно заново родилась, почувствовав, как приятно снова что-то делать двумя руками и не страдать от невыносимого зуда и лишнего веса на груди и позвоночнике. Жизнь заиграла новыми красками, хотя тот факт, что я все еще находилась в заключении, не вызывал радости.
Я решила впредь быть осторожней и расположить к себе вампира, как советовал Никки, лаской и покорностью (последним по минимуму). Вот только порешать дела сердечные с Анаксимандером удалось далеко не сразу.
***
Моника и Никки часто ссорились. Их отношения сложно было охарактеризовать как дружеские, скорее, они больше походили на соперников. Любая ерунда или маленькая проблемка делали из мухи слона, и перебранка могла длиться с утра до вечера, но в одном они сходились точно – это желание заботиться о новой игрушке отца. Таким образом, Моника прознала, что Никки ворует у нее ключи по ночам и проводит время наедине со мной. Она сильно разозлилась и стала теперь вместо него ночевать в моей комнатке.
Мне тогда уже порядком надоело, что они меня все тупо используют, и дерутся, как маленькие дети. Поэтому, когда кто-то из них приходил, я сгоняла их с кровати и заставляла спать на полу. Монику это не отвадило, она была готова на что угодно, хоть в душевой спать, но не позволить Нику ко мне прикасаться. Здорово, когда к тебе проявляют нежность и заботу, но когда с этим начинают откровенно перебарщивать… Чувствуя себя редким животным в зоопарке, я стала раздражительной. Объятия Моники и смущенные поцелуи в щечку от Никки стали меня бесить, и в итоге я запретила им вообще меня трогать и приходить без надобности. Да, ругаться с ними было опасно. Потому что физически я от них зависела: они были единственным источником пищи, чистой одежды и хоть какой-то связи с внешним миром. Я часто думала, как же мне отобрать у них ключи, но они оба куда-то их прятали, когда приходили, словно фокусники.
Но это не отменяло того факта, что они мне ужасно осточертели своим навязчивым вниманием, и я совершенно не понимала, что с ними происходит, – будто борьба двух самцов за самку. Если честно, я стала бояться, что у них в головах творится что-то не совсем здоровое, и уже безрадостно нафантазировала, как они, объединившись, воспользуются моей беспомощностью.
Мне нравился Никки, как парень, но пока он находится во власти вампира, я даже не рассматривала возможность с ним каким-либо отношений, то же самое касалось Моники. Я уже давно заметила, что она как-то слишком по-дружески ко мне относится, но списывала это на то, что ее любимый хозяин периодически мною «пользуется», а общаясь со мной, она восполняет недостаток близости со своим объектом поклонения.
Но одной ночью Ник и Моника перешли все границы, которые расставили точки над i в наших отношениях. И мой статус в этой тюрьме полностью изменился.
***
Начался мой второй месяц пребывания в плену вампира. За это время я сильно похудела, хотя и питалась три раза в день, заработала сначала кровяную инфекцию, потом вывих плеча, а затем и разбитую вдрызг психику. Но до последнего еще предстояло дойти.
