Текст книги "Инициатива наказуема (СИ)"
Автор книги: Hell_is_here
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)
Спросить у Никки, что происходит, у меня не было возможности. После вечерних посиделок отец отправлял его к себе, а я оставалась в «усыпальнице». Решив приклеиться с допросом в своему мнимому возлюбленному, я стала ненавязчиво разводить Анаксимандера на разговор.
– Нет особой причины. Просто мне интересно понять его психологию.
Я незаметно осматривала спальню, пытаясь понять, куда Никки мог спрятать оружие, потому что под матрасом, например, ничего не было. И смог ли он пронести его сюда вообще?
– Всю жизнь я брал на работу только женщин, а мужчины выполняли временные обязанности, я их даже не подчинял, смысла не было. Но раз я растил Никки, то в какой-то степени ответственен за его физический рост и моральное состояние. Жаль, что идея кастрировать его пришла мне слишком поздно. Сделай я это раньше, его чувственность бы спала мертвым сном. Но, увы, дотянул до пубертата. Меня раздражало, что он лез обниматься с Моникой, казалось, что он пачкает ее своими прикосновениями. А потом появилась ты, и у него, похоже, поехала крыша.
«У вас тут всех поехала крыша», – прокомментировала я, глубже зарывшись в мягкое пуховое одеяло.
– Будь он полноценным, кого бы он выбрал, тебя или меня?
– Тебя, конечно, – без раздумий выпалила я. – Ник был ребенком и просто хотел ласки, ведь, кроме как от сверстницы, ему больше не от кого было ее получить. Ты понимаешь, что сломал парню психику?
– Ни в коем разе. Это многолетняя практика, которая применялась еще давным-давно. Я с ним поступил по-хорошему. Во времена моей молодости такие операции, по крайней мере в Европе, проводились, например, любовникам неверных жен или педофилам. Без наркоза и обезболивающих, чтобы человек сильнее мучился, – глаза его заблестели, словно он во всех красках представил себе этот малоприятный процесс. – Спустя несколько лет, я решил пообщаться с Ником поближе, понять, что он чувствует и как. Что он испытывает ко мне и к тебе. Особенно после увиденного.
Анаксимандер вдруг замолчал и, улыбнувшись во все зубы, кокетливо на меня посмотрел.
– А я был прав. Он действительно там был, в гараже. Вернее, за дверьми. И все прекрасно слышал и видел от начала и до конца.
– Это он тебе сказал?
– Конечно. Признался сразу, как только спросили. Говорит, что хотел увидеть вживую то, что ему недоступно.
– Ты врешь, не мог он так поступить.
Анаксимандер снова заулыбался, будто придумал что-то потрясающее, но решил оставить в тайне, чтобы не рушить сюрприз.
Я отвернулась и сделала вид, что сплю. А сама только и думала, что о Никки. Мне было противно оттого, что он видел мое унижение воочию, ведь раньше все это оставалось за закрытой дверью. Но порой даже я не знаю, о чем этот парень на самом деле думает. Мы знакомы всего несколько месяцев. Глупо считать, что хорошо его понимаю. В любом случае, главное, что он ему ничего не сказал про наш план. Либо отец его не спрашивал, либо Никки смог самостоятельно выбрать, что говорить, а что нет, при прямом вопросе. А это был прорыв из прорывов. На секунду я почувствовала себя вероломной Леди Макбет, которая крутит двумя мужиками в своих коварных и корыстных интересах. Вот только неизвестно, кто еще кем крутит на самом деле.
***
Пока я мучилась сомнениями и недомолвками, прошла еще неделя. Анаксимандер не выпускал меня из спальни по ночам, и я снова стала себя плохо чувствовать. Ко всем остальным побочным эффектам малокровия прибавилось еще и отсутствие критических дней. Но вампир был прав: я не была беременна, просто мой организм сосредоточил внимание на другой стезе – ему больше не хотелось зачать ребенка, он просто хотел, черт возьми, выжить.
Я пожаловалась Монике, и та стала давать мне какие-то витамины – на вкус, как аскорбиновая кислота. Она сочувствующе обнимала меня, жалея и подбадривая. В свободное от работы время мы усаживались на диван в одной из комнат, и я ложилась головой на ее колени – это напоминало мне дни, проведённые с матерью, и помогало немного расслабиться. Моника гладила меня по волосам, перебирая пряди, которые стали ломкими и потеряли добрую часть своего былого здоровья. Она рассказывала мне какие-то бытовые новости, вроде смешные истории, которые сама выдумывала, и я хихикала вместе с ней, как в старые добрые времена. Почему-то время, проведенное с ней в темнице, показалось мне невосполнимой потерей. Тогда я была бодра и полна храбрости и сил сражаться.
Я уже больше не боялась находиться рядом с Мо. Она уже не чувствовала былой жажды крови и явно не собиралась ко мне приставать.
Наблюдая с горизонтального положения за снующими мимо нас женщинами, я увидела, как Анаксимандер спустился вместе с Никки с лестницы. Вампир положил ему руку на плечо и что-то с улыбкой нашептывал. Ник выглядел весьма обеспокоенным, или удивленным, а уши его стыдливо горели. Сомнения снова закрались в голову: он смущается от разговора или же от преступной близости с отцом?
– Вот же ж, – недобро фыркнул Моника. – Почему вся внимание достается ему?
– Не уверена, что это то внимание, которое приятно получить, – обнадежила я ее.
Пытаясь понять по губам, что отец ему там говорит, я не заметила, как задремала от усталости и приятных поглаживаний Моники по волосам.
Мне снился мрачный, тяжелый сон. Анаксимандер, которого я в реальной жизни уже не выносила, являлся мне и в грезах. С равнодушным лицом, как при наших первых встречах, нес какой-то бред, который я не могла разобрать из-за заплетающегося языка. Он что-то говорил о моем предназначении и великой чести, что я должна нести с достоинством. Потом я вдруг оказалась беременна – с огромным животом смотрелась в не менее гигантское зеркало в пустой белой комнате и гладила-гладила пузо с любовью и трепетом. Еще через мгновение все перевернулось кверху дном. Я вытянула вперед свои старые, морщинистые руки, и ко мне подбежали Моника и Никки. Они вешаются мне на шею и кричат: «Мама, мама!».
– Почему ты плачешь? – Мо вытерла мне щеку рукавом.
– Сколько я спала?
– Минут десять.
Я подняла голову с колен своей подруги и села рядом. Слезы все еще непроизвольно катились по щекам, а вокруг гудел крик из сновидения «мама, мама!». Он эхом раздавался по комнате, заползал мне в уши, словно червь, и еще долго не давал забыть увиденное, навечно впечатав эту боль в самые глубины сердца.
***
Больше всего я боялась, что из-за постоянного общения с отцом Никки снова проникнется к нему нежным чувством, которое я с таким трудом из него выбивала. Как волка ни корми, он все равно в лес смотрит – это выражение как ничто другое описывало сложившуюся ситуацию. Я приручала его все это время, но не упускала из виду возможное предательство, на которое он может решиться в последний момент.
Ник зависим от отца материально и физически. Даже когда он возвращается после долгого отсутствия, я вижу по его глазам, что он счастлив снова увидеть вампира. Никогда бы не представила, что окажусь в такой скверном, как ни посмотри, любовном треугольнике. Единственное, чем я могла играть, так это тем, что Ник меня тоже воспринимает как близкого человека, к которому у него что-то теплится само по себе, без навязывания, и он страдает от этого чувства, потому что разрывается между нами – отцом и мной. Его любовь более честная, чем была у Моники, потому что та руководствовалась лишь эмоциями и жаждой крови.
По сути я подталкиваю человека к убийству самого дорогого и близкого для него существа. Но если он не хочет брать грех на душу, то с огромным удовольствием я у него этот грех заберу. Он и так достаточно мне помог. Только в сказках храбрые рыцари спасают принцесс из лап злого дракона, и я не собиралась сидеть тут до старости в ожидании сомнительного героя в доспехах.
Одной ночью я встала выпить воды – меня мучила такая жажда, будто я месяц без устали брела по пустыне. Анаксимандер предусмотрительно оставлял в кабинете графин (наверное, единственное, что он ради меня сделал) и категорически не позволял держать напитки и еду в своих покоях, мол, от этого могут завестись насекомые.
Минут десять я сидела в полной темноте, рассматривая зловещие безмолвные силуэты мебели, что едва-едва освещались лунным светом. Осень начинала брать свое, и даже сквозь полупрозрачные шторы я видела, что листва начинала опадать с деревьев под напором сильного западного ветра. С грустью я подумала, что дотянула свое вызволение до зимы. Холодный климат в Уэльсе был не такой уж мягкий. Снег, скорее всего, завалит все вокруг, и даже машина будет с трудом проезжать, не говоря уже о пешей прогулке.
Вдруг что-то меня дернуло, и я решила сходить в свою комнатушку. Была вероятность встретить по пути Ника, а вампиру можно сказать, что ходила в ванную (в свою собственную он меня не пускал – брезговал).
Какого же было мое удивление, когда я вошла в комнату, и обнаружила, что там, на моей кровати, дрыхнет Николас. Он лежал на спине и, закрыв лицо локтем, чтобы луна не слепила глаза, мирно спал. Рядом с ним, на полу стояла недопитая бутылка, то ли вина, то ли шампанского.
– Да, дружок, такими темпами ты скоро сопьешься, – устало сказал я спящему товарищу по несчастью.
Затем я принялась тормошить его, когда еще мне представится возможность выведать у него всю необходимую информацию. Никки начал от меня отмахиваться, но как только приоткрыл глаза и увидел, кто именно его будит, то тут же проснулся и сел на кровати.
– Ади! – радостно воскликнул он, пытаясь меня обнять, но я отстранилась.
– Не надо. От тебя несет спиртом, он это почувствует.
Ник виновато опустил голову и запустил пальцы в свои кудряшки.
– Тебе удалось пронести оружие? – начала я разговор с самого важного на сегодняшний день.
– Топор там, в матрасе. Ты же спишь у двери? – после резкого пробуждения он говорил немного невнятно.
– Да, но я ничего не нащупала.
– Значит, плохо искала. Он не под матрасом, а в нем самом, – он вдруг замолчал. – Мачете засунул под сидушку кресла, что напротив кровати.
Обрадовавшись, я схватила Ника за руку и крепко сжала его теплую ладонь.
– Спасибо тебе огромное! Ты все сделал правильно!
Ник смотрел то по сторонам, то на меня, будто хотел что-то сказать, но не решался. Он потянулся к бутылке и для храбрости сделал глоток с горла.
– Вы так хорошо смотритесь вместе, – повторил он то, что когда-то сказал о нас с Ником его отец. Я не услышала в этом ни упрека, ни ревности, это больше было похоже на комплимент. – Может, оставишь эту затею? Зачем убивать отца? С тех пор, как ты с ним, он выглядит посвежевшим, меньше срывается на нас и почти не бьет за проступки.
– Ты бы хотел, чтобы я осталась тут навсегда?
– Наверное, да.
Как я и боялась, мои старания по приручению лесного волка разбились в пух и прах буквально за несколько дней.
– Ник, опомнись. Если все это продолжится, я не проживу и года. Что ты будешь делать? Поедешь за очередной девочкой?
– Нет, не хочу. Мне было это неприятно.
– Тогда возьми себя в руки и перестань впитывать его вампирские феромоны! – тут я поняла, что он пьян, и моя лекция сейчас ни к чему не приведет. Я глубоко вздохнула и решила расспросить о других вещах. – О чем он с тобой беседует?
– Я не могу. Отец сказал не говорить.
– Вот тварь, – я оскалилась. – Это как-то связано с твоим телом?
– В какой-то степени, но я не могу нарушить приказ, поэтому больше ничего не скажу.
Время поджимало, и мне нужно было возвращаться к вампиру, пока он не пошел за мной следом. Я сказала Нику, чтобы он спал дальше. Парень послушно кивнул и снова улегся на кровать, которая была ему маловата, и ступни свисали с другого конца. Мне хотелось его погладить по кудряшкам, или хотя бы чмокнуть в щеку, но его жалкий вид вызывал лишь отвращение.
Я похлопала себя по щекам, пытаясь отогнать эти чувства, потому что должна воспринимать их как больных людей, которые за себя почти не отвечают. Ник опять напился, а это значит, что его снова что-то гнетет и не дает заснуть.
Только я собралась уходить, как Ник зашевелился и посмотрел в мою сторону.
– Ади, я был там, – начал он. – Но я смотрел не на отца, а на тебя.
Мне снова стало стыдно, и я закрыла лицо волосами, делая вид, что перебираю их пальцами.
– Ты была так красива, что я невольно залюбовался. А когда опомнился, вы уже… – тут он резко замолчал, и я услышала мерное сопение.
Красная, как рак, я вернулась к вампиру. Он лежал в той же позе, что и когда я уходила – всегда затылком ко мне. Взволнованная услышанным от Ника, я еще долго ворочалась, прежде чем заснуть.
========== Глава 14. ==========
– Помнишь, я говорил, что нашел способ развеселить тебя? – спросил меня Анаксимандер за завтраком через несколько дней после моей ночной беседы с Никки. – Однако не только тебя, но и себя.
– Помню, – устало ответила я, «предвкушая» какую-нибудь гадость.
– Ты читала «Тэсс из рода д’Эрбервиллей»?
– Читала.
– Ну и какого твое мнение об этом произведении?
– Девушку жалко, она не заслужила той судьбы, вернее таких мужчин.
– На тот момент это была очень опасная книга. Интеллигенция считала, что поведение главной героини способствует развращению молодежи. «Тэсс» произвела настоящий фурор, но, с другой стороны, показала, что к женщинам относятся необоснованно жестоко в обычных бытовых ситуациях. По крайней мере, автор сам едва ли не признается в любви крестьянкам в хлопковых платьях с крепкими руками и светлыми помыслами. С чего он решил, что земледельцы все поголовно хорошие и чистые люди – ума не приложу. Видимо, он ни разу с этим отребьем не общался лично.
Мне не нравился очередной разговор о литературе, потому что за ним всегда следует что-то нехорошее. Он, словно философ, размышлял о высоком и нематериальном, а через полчаса превращался в похотливое животное. Восстанавливал, так сказать, баланс.
– Если постараться, можно в этом произведении провести аналогию между мной и тобой, – вдруг сказал он, утыкаясь в газету. – А еще с Николасом. Что ты об этом думаешь?
– Да, действительно, – я поняла, к чему он клонит.
Анаксимандер явно хотел сказать, что Никки ненадежный друг, как предал Тэсс ее муж, и ей пришлось из-за финансовых трудностей вернуться к своему бывшему любовнику (вернее сказать, насильнику), которого она презирала всем сердцем.
– Всегда было интересно, какого это, оказаться героем книги, и вот тебе раз. Почти точь-в-точь. Даже в театр ходить не надо, – он тихонько посмеялся, а я опустила голову, чтобы он не видел моих покрасневших глаз.
В то утро ему было мало помучить меня сравнениями с трагичной судьбой литературной героини. Не сказать, что он и раньше относился ко мне лучше, и всегда находил такое место в моей душе, куда можно было бы кольнуть побольнее. Пускай он и старый хрыч, но ход мыслей юной девицы понимал неплохо. Неудивительно, что мое вранье про любовь к нему он уже давно не воспринимал за чистую монету. Но, видимо, мои фантазии о жестокой мести он все еще не раскусил.
– Ты, наверное, заметила, что я тесно общаюсь с Никки в последнее время? – опять начал он. – Мы много разговариваем. Оказывается, он так вырос, морально и физически, на все имеет свое мнение, которое даже интересно послушать. Вот только к бутылке прикладывается. Уверен, что это гадкие ирландские гены его отца. Разве адекватный человек станет ходить к малолетней проститутке? Только поганый алкаш, отброс общества, мог растлевать девочек и платить за это. Но пьянство – не проблема. Мне стоит всечь ему хорошенько и отдать приказ, как он станет покорнее овечки в одну секунду, – Анаксимандер сделал паузу и встал, чтобы открыть окно. – Он отличный парень, но не более того. Да, некая индивидуальность ему присуща, в остальном же – достаточно посредственный, часто мыслит стереотипами, которые мне приходится развеивать. При удачном раскладе он проживет тут до старости. Пока может работать.
– Ты хочешь выяснить, насколько он пригоден для дальнейшего служения тебе?
– Полностью пригоден. Но меня смущает, что он на тебя отвлекается. Поэтому, ввиду последних событий, я решил, что нужно еще раз указать на его место в этом доме.
– Подумаешь, отвлекается, – я начала выгораживать Никки, боясь, что вампир может с ним жестоко поступить. – Я же не отвечаю ему взаимностью.
– Помыслы! Помыслы, дочка. У меня достаточно опыта, чтобы знать, о чем он думает, а о чем ты.
– И о чем же я думаю? – я мило улыбнулась ему.
Он тоже ответил мне лишь улыбкой, а потом отослал на кухню.
***
Позже, обдумывая сложившуюся ситуацию, я не могла понять, что двигало Анаксимандером. Казалось, что периодически на него накатывало помешательство, и он мог придумать и воплотить любую несусветную чушь. Когда-то он намекал, что отсутствие личной жизни делало его нервозным, но не сказать, что он и сейчас полностью от этого излечился.
Как только похолодало, Анаксимандер, видимо, закончил разбирать свои многотомные бумаги и полностью отдался посетившей его музе. Он хватал за руку нескольких служанок, переодевал их в что-то наподобие греческих тог и заставлял часами позировать, изображая какие-то сцены из древней истории и мифов. Иногда это были гречанки, наверное, богини или нимфы, иногда просто рисовал их обнаженными, вместе со всеми шрамами, что подарил им. Тогда я убедилась, что ни одной женщине здесь не удалось избежать участи стать «красивее». Из-под его пера выходили картины в духе старого доброго академизма. Будь какой-нибудь Вильям Бугро еще жив, то одобрительно похлопал бы вампира по плечу. Если после многочасового стояния, какая-то женщина начинала менять позу или жаловаться, то одним только взглядом он заставлял ее замолчать.
Я периодически заставала Анаксимандера за этим занятием, потому что вдохновение находило на него не всегда в кабинете: он мог рисовать и на улице, в лютый холод и промозглый ветер, и в доме, в любой комнате. Анаксимандер предлагал и мне присоединиться, но я сразу отказалась, а больше он и не приставал.
С горящими глазами, словно кукольник, он расставлял своих натурщиц, распускал им волосы и раскладывал по плечам. В зависимости от задуманной степени обнажения модели, он сам заворачивал их в легкие струящиеся ткани. Помню одну из картин – он назвал ее «Жизнь». Три женщины на ней стоял в ряд: одна полностью нагая, другая в длинной юбке, с открытой грудью, а тело третьей было полностью укрыто от глаз зрителя за монашеским одеянием, скрывающим даже волосы и половину лица. В нижнем правом углу он ставил подпись – А. Уайтли.
Интересно, что женщины после всех этих мероприятий как-то больше улыбались и разговаривали друг с другом и даже со мной. Настолько благоприятно на них действовало то, что любимый хозяин с ними общается.
Но в основном они были для него расходным материалом. Анаксимандер кичился тем, что спас, цитирую, этим прошмандовкам жизнь, иначе они бы до старости обслуживали извращенцев. Поэтому вполне справедливо считал, что может их избивать, калечить и унижать в любое удобное для него время. Лишь однажды я спросила у Оливы, как она относится к своему хозяину, и она, естественно, без запинки оттараторила, что любит его больше всего на свете и благодарна по гроб.
Все то время, что я прожила в доме вампира, я не тешила себя надеждой, что вот он, мол, ко мне по-особенному относится. Видя, как он обращается с другими, я прекрасно понимала – он способен на что угодно, и ему ничего за это не будет, тем более от такой безобидной девочки, как я.
Мои тайные отношения с Никки не ушли от внимательного взора вампира, но он не ревновал, а, скорее, не понимал этого. Видимо, он пытался выпытать правду у сына, и узнал все, что нужно было. Если Ник признался, что все еще любит меня, то это могло раззадорить его величество.
========== Глава 15. ==========
Это случилось по истечению четвертого месяца моего пребывания в доме Анаксимандера.
Все было как обычно. Отец с сыном играли в карты, а я, облокотившись о маленький столик ждала, пока они закончат и прислушивалась, о чем они говорят. Партия шла более-менее успешно для вампира, он задорно брал карты из колоды, сбрасывали их или же забирал обратно в руку. Они открыли одну бутылку вина на двоих, но Ник, который явно был не в настроении для игр, больше прикладывался к алкоголю и почти не следил за тем, как сам играет. Неудивительно, что вскоре Анаксимандер выиграл все пять партий, и удовлетворено собрал все карты в коробку.
– Адена, принеси-ка нам еще бутылку, Ник хочет отыграться.
Я поднялась, но, прежде чем выйти из комнаты, обеспокоенно посмотрела на вампира.
– Что-то не так? – спросил он.
Я быстро подошла к Анаксимандеру и наклонилась к его уху.
– Ему уже хватит, – прошептала я, и тут же была больно схвачена за волосы.
Он вцепился мне в голову и одним усилием руки опустил на колени. Я взвыла и инстинктивно стала царапать его пальцы, пытаясь их разжать и освободиться. Когда я оказалась на полу, он отпустил меня.
– Дважды повторять не буду, – спокойно ответил он на мою претензию, и я, покорно поднявшись и гладя разболевшийся участок кожи головы, пошла за пойлом. Никки будто вообще не обратил внимания, что его отец сейчас меня унизил.
Матеря вампира всеми имеющимися словами в моем жаргонном запасе, я взяла первую попавшуюся бутылку из погреба и пошла обратно. В кабинете ничего не изменилось за мое отсутствие. Ник кивал и слабо улыбался, таким образом, поддерживая разговор. Анаксимандер, видимо, увлекся рассказами о прошлом и, словно бард, сыпал одну историю за другой. Я слышала, как он рассказывает о военном прошлом, своих подвигах и похождениях.
«Эти грязные лягушатники набросились на меня»… «Генерал повысил меня в звании и присудил очередную никому не нужную медаль»… «Сам король потом вызывал меня к себе и публично благодарил за проявленную храбрость»…
– Мне не нравилась война, как система, потому что приходилось соблюдать субординацию и много подчиняться. Но зато можно было легально убивать людей и чем больше, тем лучше. Главное, не перепутать со своими, – тут он рассмеялся.
Никки, который был уже явно подшофе, лишь негромко похихикал.
– А женщины у вас там были? – вдруг спросил Ник.
– Имеешь в виду проституток?
– Нет. Которые переодевались в мужчин и шли воевать.
– Ты в своем уме? Времена папессы Иоанны и Жанны д’Арк, черт их побери, давно прошли. Тогда никто даже не мог помыслить о таком. Ты вообще представляешь, что было бы, если бы их раскрыли?
– Осудили?
– В хорошем случае. В плохом – отдали бы на растерзание солдатам, потом осудили.
– Жалко их.
– Ничуть. Тогда были такие правила. Посмотри на Адену, – он кивнул в мою сторону. – Разве этот тощее существо с испуганными глазами могло носить нормальную мужскую форму, таскать ружья и кучу других тяжелый вещей? Заправлять и стрелять из пушки? Убивать вражеских солдат, что были в два раза большее ее самой? Она бы сразу померла от страха, увидев разложившиеся кишки и разорвавшиеся от взрывов трупы.
Мне стало ужасно за себя обидно и, сжав ладони в кулаки, я заскрипела зубами от гнева. Впервые я решила не молчать и защитить себя.
– Если бы кое-кто не пил мою кровь и давал отдыхать, я бы спокойно пошла Родину защищать! – огрызнулась я и обиженно скрестила руки на груди, положила ногу на ногу.
Анаксимандер несколько минут поглаживал пустой бокал. От его молчания у меня по спине пробежали мурашки.
– Тебя кто-нибудь спрашивал? – его самодовольное лицо в один момент окрасилось гневом. – Кто-нибудь в этой комнате интересовался твоим мнением? Когда я веду беседу с кем-то другим, ты – затыкаешься.
– Отец, ладно вам, – Никки привстал, пытаясь успокоить своего хозяина.
– Адена, ты помнишь, что я обещал тебе отрезать, когда мне надоест слушать твои глупости?
Никки нервно завертелся на стуле, смотря то в мою сторону, то на отца. Я сглотнула, чувствуя гнев в голосе вампира и решила молчать, чтобы он быстрее успокоился.
– Ты проедаешь мои деньги и дышишь моим воздухом. В благодарность от тебя требуется просто раздвигать ноги и работать по дому. Это твой единственный способ расплатиться, если ты хочешь и дальше продолжать сохранять свободу воли, – голос его стал совсем зловещим, и я боялась даже оторвать глаза от пола.
Тут он встал и направился в мою сторону.
– Маленькая шлюха, давно тебя надо было поставить тебя на место.
– Отец, постой, она просто пошутила! – Никки вскочил и схватил Анаксимандера за рукав. Но тот лишь грубо одернул сына и ударил его в грудь локтем, едва не повалив на пол и без того плохо стоявшего на ногах парня.
Испугавшись не на шутку, я вскочила со стула и побежала в сторону двери, но он опять поймал меня за волосы.
– Ну так что? – он больно прижал меня к себе спиной одной рукой, а другой вцепился в лицо, и я почти перестала видеть происходящее в комнате. – Что тебе отрезать? Руку? Ногу? Язык? В последний раз я даю тебе выбор!
Я могла лишь мычать в ответ, потому что он сжал мне челюсть, словно кусачей собаке.
– Отец! Лучше накажите меня вместо нее! – я слышала, как Никки у нас за спиной падает на колени.
– Ого, какая сцена! – вдруг воскликнул вампир, пораженный подобной самоотверженностью своего щенка. – Теперь я придумал кое-что получше! Николас, иди за мной!
Я крутилась в его смертельных объятиях изо всех сил и пыталась вырваться. Анаксимандер не чувствовал моих ударов, и я не понимала, доставала ли вообще до его, будто бронированной, кожи. В тот момент мне казалось, что он меня действительно убьет. Никогда я еще не видела его таким злым, даже когда он внезапно постарел после совместной ночи, да и то, сравнивать не имеет смысла – небо и земля.
Лицо его было искажено ненавистью и злорадством одновременно. Анаксимандер хмурил брови и улыбался во весь рот. Его челюсть вместе с четырьмя острыми клыками слегка подрагивала от нетерпения и возбуждения. Он дотащил меня до спальни, пинком ноги открыл дверь, выбив замок, и буквально швырнул на кровать.
– Сегодня я не буду с тобой нежничать, – прохрипел он, делая глубокие вдохи.
Следом за нами в спальню вбежал ошарашенный Ник. Он выглядел уже вполне трезво и похоже, в отличие от меня, понимал, что происходит. Но его испуганный и растерянный вид меня еще больше вгоняли в ужас.
– Отец, прошу, оставьте ее! Ну сказала не подумав, с кем не бывает!
– Дверь закрой, – рявкнул вампир, отойдя к шкафу рядом с кровью.
От страха я не могла пошевелиться, руки и ноги тряслись, словно в эпилептическом припадке, и я даже не могла привстать на кровати – как он меня уронил, так и осталась лежать.
Ник закрыл дверь, которая с выбитым замком, естественно, больше не захлопывалась. Уши его опять покраснели и, то ли от стресса, то ли тоже от страха, он глубоко дышал, приоткрыв рот. Он с опаской посматривал на своего отца, выжидая момент, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее.
– Николас, – обратился Анаксимандер к своему щенку уже более спокойным тоном. – Раздевай ее.
– Э? – Ник выпучил глаза и остался стоять на месте.
– Ты глухой?! – закричал вампир. – Тебе тоже нужно повторять дважды?!
Никки тяжело вздохнул и подошел ко мне. Он поднял меня за руку, чтобы я могла встать. Он смотрел мне в глаза, не зная, что делать, но сопротивляться отцу было опасно и опрометчиво. Я уже успела немного прийти в себя и кивнула ему, мол, все нормально. Дрожащими руками он расстегнул молнию на платье и снял его с меня через голову. Я прикрылась руками и почувствовала дикий стыд наравне с безумных страхом.
– Ты глянь, покраснела, – Анаксимандер стоял примерно в метре от нас и, похоже, ловил кайф от происходящего. – Она здесь такое вытворяла, а теперь смущается, как девственница.
Его это рассмешило, и он махнул рукой Никки, повелев продолжать. Ник аккуратно сложил платье и положил на пол. Туда же пошло и нижнее белье.
– Сядь туда, – скомандовал Анаксимандер, и Ник, стараясь не поднимать на меня глаза, покрасневший от стыда и страха, уселся в кресло напротив кровати.
Я боялась повернуться и стояла спиной к ним обоим. Краем уха слышала, как вампир шелестит своим пиджаком. Через минуту он схватил меня за плечо, одним грубым движением повалил на кровать и навалился сверху. Я стала вырываться, но он тут же воспользовался ситуацией и знакомым способом устроился между моих ног. Он схватил меня за шею и, слегка надавливая, чтобы я не умерла сразу, принялся душить.
– Маленькая шлюха! – слышала я очередные порции оскорблений в свой адрес. – Сначала я трахну тебя, потом вырву кишки, а потом еще раз трахну!
Я вцепилась в руки, что душили меня и пыталась тщетно их разжать. Но от этих страданий меня отвлекла адская боль в промежности.
– В пустыне больше влаги, чем в тебе!
Я рыдала и била его по рукам, осознавая всю бесполезность этого действия. Ноги не слушались меня и мёртвым грузом лежали на кровати, не пытаясь сопротивляться из-за боли, что стреляла по всему телу. Исходя из низа живота она распространялась до пяток и повернув, шла обратно прямо в голову, которой очень сильно не хватало кислорода. Из-за соленых слез, что заполняли и щипали глаза, я даже не могла их открыть, чтобы понять, что происходит вокруг. Оскалившись и собрав последние силы, я выкрикнула, что ненавижу его, что желаю ему поскорее сдохнуть. Не знаю, сколько это продолжалось, может минуту, может час, мне все казалось бесконечно долгим. Я молила всех богов, чтобы это быстрее закончилось. Пускай он уже наиграется и убьёт меня, и мучения, наконец, прекратятся.
Внезапно Анаксимандер остановился и ослабил хватку, и я тут же сделала спасительный вдох. Я почувствовала, как что-то обжигающе-горячее, будто кипяток капает мне на грудь и стекает к животу и по бокам. Первая капля, вторая, третья – их количество увеличивалось в геометрической прогрессии, и одна за другой они стекали на меня откуда-то сверху, с шипением жалили мою и без того покрытую шрамами кожу.
Я подняла голову, и слезы на глазах тут же высохли. Анаксимандер все еще сидел на мне и с недоумением смотрел на прошедший сквозь его тело клинок мачете. За ним стоял Ник. Он держал оружие за рукоятку. Лицо его исказил ужас, с него градом тек пот. Трясущимися руками он вытащил мачете из сердца своего отца и яростно вонзил его в то же место еще раз. Анаксимандер не сразу опомнился и осознал, наконец, что на него напали.
– Ах ты, сучий выродок!
Он зашипел и кинулся на Николаса. Тот быстро отскочил, но вампир молниеносно поймал его и повалил на пол. Недолго думая, я полезла в матрас и, наконец, нащупала рукоять топора в наспех проделанной дырке в перине, как раз под моей подушкой. Ник закричал – отец схватил его за лицо и, видимо, собирался выдавить глаза. Мачете так и осталось торчать в спине вампира.
Испугавшись за жизнь Никки, я подняла топор и, борясь с приступами кашля, ударила Анаксимандера в шею. Конечно, мне не удалось отрубить ему голову, но я пронзила плоть почти до позвоночника, заодно срезав приличное количество длинных волос. Он не просто закричал, он заорал так, что у меня заложило уши. Кровь фонтаном хлынула из открытой раны, и эта боль отвлекла его от убийства сына. Он схватился за шею, и полностью потерял над собой контроль: вампир будто не мог определиться, на кого нападать. Обернувшись, он увидел меня с окровавленным топором в руках.
