Текст книги "Кровь, охота и рок-н-ролл (СИ)"

Автор книги: Хари Н.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

– Поверить и правда сложно. Кто твой отец?

– Не знаю! Мама… – на слове «мама» голос у девчонки сел, а затем налился злостью. – А если бы и знала, не твоё дело! И вообще!.. Я кое-чего не понимаю! Если Дом навёл реальных Линчевателей, значит, они покрывают убийства своих? Зачем? Это же у вас самый жуткий греховный грех, за который всех причастных либо вырежут, либо надолго сделают неприкасаемыми!

Давиде посуровел.

– Не знаю, Аделина. Слишком много переменных. Нужно копать. Так или иначе, твоё желание исполняется: меня тоже занимает бизнес Стефана Дрейка. Но раз ты без справки, начнём с другого конца!

Девчонка покинула жилище Марты Свон, которая, судя по вещам, не планировала исчезать, однако исчезла. Со второго этажа спустилась Нэнс, слышавшая весь разговор.

– Я взломала телефон Джеффри.

– Оу!

– Восемь необычных сообщений с неизвестного номера: цифры и буквенный шифр. Мне кажется, это координаты.

– Замечательно. А как тебе байка? Поняла, зачем ей Дрейк?

– Он, похоже, ведёт бизнес или с бриттами, или с конкистадорами. Если так, она собирается через него утопить весь клан. Если нет – заманивает тебя в ловушку.

– Ты за первое или за второе?

– За второе.

Дав кивнул, осушая бокал с ИК. У него вырисовывался план.

Российская конфедерация, три года назад

Дядю Геру под нелепым гримом Аделина опознаёт сразу. В малюсенькой комнате, которую ей выделили во французском посольстве его фигура выглядит особенно внушительно.

Лина вскакивает, чтобы обнять мужчину, но по позе понимает, что это лишнее. Говорит единственное возможное:

– Мы не сделали ничего плохого.

Мы – это Лина, Паша и Кирилл. Она с филфака, они с журналистики. Делали втроём скромную студенческую газету.

Дядя Гера, Герман Азаматович, поджимает губы.

– Вы впутались в конфликт с милицией. Я ещё понимаю эти молокососы, но твоя-то голова где была?! Мать так ничему и не научила?

От обиды и несправедливости выступают слёзы.

– Они побили наших однокурсников! Лиду! Лида неделю в больнице провела!

– Не хрен было выходить на идиотский пикет! – Герман говорит тихо, но жёстко, – А уж вышли, так расползлись бы, когда попросили!

– Дя… Герман Азаматович, это же незаконно! Мы просто пытались привлечь внимание к незаконным действиям!

Он качает головой.

– Всё хочешь героиней быть… Испортила тебя Маша!

Пашу и Кирилла арестовали несколько дней назад и нашли у них вещи, которыми те никогда не баловались. Аделину не застали дома по счастливой случайности, соседи предупредили. В посольство европейской страны посоветовал идти именно дядя Гера, друг матери, всю жизнь в неё влюблённый. Несколько дней Лина сидела здесь, искренне не понимая, что происходит, и почему на них вдруг свалилась эта беда. И почему многочисленные мамины знакомые – военные, охотники, профессора – молчат.

Мужчина вдруг сгребает её широкой лапой, притягивая ближе и шепча на грани восприятия:

– Слушай внимательно, малышка. Французы дали заднюю, они тебя сдадут. В России подсобить никто не сможет, на твой счёт особые указания, – вздох. – Это неофициальная информация, но идёт чистка модификантов, – снова вздох, пауза, на лбу полковника выступает пот. – Ты не выживешь, – «Часть её не выживет». – Завтра к тебе другие придут с предложением. Соглашайся. Не торгуйся. Вывезут, документы оформят – тогда и поторгуешься. Я… сделал, что смог.

У Ады подкашиваются ноги, она опускается на одинокий табурет.

– Но я же не виновата! Я хочу служить своей стране! Она специально меня такой сделала!

– Нет! – рявкает дядя Гера. – Мать тебя такой сделала! Это был её выбор! До последнего прятала беременность, до последнего лгала! И использовала свой авторитет, чтоб на твои причуды смотрели сквозь пальцы! Но её больше нет!

Странно видеть, как взрослый мужик сдерживает рыдания. Он порывисто обнимает Аделину и уходит.

На следующий день её в чемодане перемещают в посольство США, благо она миниатюрная. Никто ни о чём не спрашивает, сделки заключаются за спиной, а полукровку ставят перед фактом. Просто так РК отпустить предательницу не может, продавливает одно условие: отказаться от доставшихся по наследству авторских прав. Прав на работы профессора антропологии, преподавателя, специалиста по вампирам и просто великой женщины Марии Лисач. С именем и фамилией Аделина расстаётся позже.

***

«Инфинити» вылетела на дорогу возле Дома вампиров и затормозила перед толпой журналистов, визжа покрышками. Давиде вышел, даже не пробуя удобоваримо припарковаться, подставляясь вспышкам камер. Толпа загудела, приветствуя знакомое лицо. Несколько секунд Дав ненавязчиво позировал, а затем пронёсся мимо людей и техники прямо ко входу. Охранник не имел права его не пустить.

Пролёт, коридор, конференц-зал. Набившиеся в комнате репортёры узнавали его и расступались, перешёптываясь. Моментально оценив обстановку, Лиззи подала знак одному из бриттов на побегушках, и тот принёс Давиде стул, поставив его рядом с выступавшим Альбертом. Альберт, кряхтя, подвинулся, подарил Гвидиче тяжёлый взгляд, и выдал:

– Ну наконец-то! Мы уж решили, синьор не почтит нас присутствием!

– Прошу простить, задержали дела, – сказал Давиде не столько Альберту, сколько публике. Им-то двоим было ясно, что итальянца никто не звал. Но выгнать его сейчас означало запустить волну обсуждений о вражде между кланами и привлечь к бриттам ещё больше внимания.

Старик уже наверняка высказался, но Давиде это не волновало. Он запускал своё шоу.

– Меня зовут Давиде Гвидиче, я представитель графа Миссури. Во-первых, хочу сказать спасибо всем, кто пришёл, чтобы осветить события. И всем, кто следит и будет следить за расследованием. Нам важно людское неравнодушие.

Это была обязательная часть, подкормка и поглаживания.

– Во-вторых, обращусь к подонкам, которые это сделали, – пристальный взгляд в глазок камеры. – Ничего не получится! Я знаю, каковы ваши цели: вы думаете, будто ведёте общество к расколу, думаете, мы обозлимся и снова накинемся друг на друга как дикари! Возомнили себя демиургами! Но на деле вы не демиурги, а психически неуравновешенные маньяки, и это очевидно каждому, кто видел ваше больное кино! Отнюдь не вампир монстр на той записи! И вас достанут! Достанут и передадут полиции, как это и должно быть по закону! – указательный палец упёрся в стол, глаза пылали праведным гневом. Давиде снизил градус эмоций и посмотрел уже на журналистов, а не на аппаратуру. – Мне более пятиста лет. Главное, что я усвоил за века: сотрудничать лучше, чем воевать. Это простая истина, человечество приходит к ней раз за разом. Каждый отказ от агрессии, каждый шаг к сближению, а не к разделению лишь укрепляет цивилизацию. Как ожесточённо европейские державы сражались между собой! Как боялись потерять колонии! И что же, где мы с вами сейчас? В бывшей колонии, неизменно вырывающейся вперёд! Через океан от Объединённой европы! Злопыхатели твердят, что принятие вампиров – конец истории США, но это не так. Мы докажем миру, что умеем жить вместе, вместе отвечать на вызовы, и не поддадимся попыткам натравить найфо и людей друг на друга!

Раздались хлопки. Дав не стал отвлекаться.

–…А пока вынужден предостеречь всех вампиров Америки – не только Миссури! – и попросить заботиться о своей безопасности. Мы мало знаем о банде, они могут быть гастролёрами и перемещаться из штата в штат. Будьте осторожны, не ходите поодиночке и обращайтесь за помощью в Дома. Мы для того их и создали, чтобы любой найф знал, что может рассчитывать не только на себя!

Умолкнув, Давиде чуть сменил позу, дабы свет на лицо падал более выигрышно. Заодно зрители рассмотрят серёжку и подвеску-крест из магазина масс-маркета, бликующую между половинками полурасстёгнутой рубашки. Если он произвёл правильное впечатление, завтра бижутерию сметут на всех доступных площадках.

Репорёры заговорили разом, но Лиззи их утихомирила, заставив задавать вопросы по очереди.

– Вы сотрудничаете с полицией?

– Разумеется! Если в преступление вовлечены люди, это прежде всего ответственность полиции.

– Кто жертва?

– Прекрасно, что вы спросили! Гарри Уиттакер, двадцать один год на момент инициации и один год после. Обращён из-за неоперабельной опухоли мозга. Единственный ребёнок в семье, согласился стать найфо не за вечную жизнь, а ради заботы о матери! Мать прикована к инвалидной коляске! Так эти люди представляют себе «безжалостного хищника», видимо! – Дав вновь накачивал слова возмущением и болью. Пусть заразятся.

– Есть ещё пострадавшие?

– Есть. Но их личности пока тайна следствия.

– Как думаете, Орден замешан?

– Давайте честно: кто-то из преступников вполне мог обучаться в Ордене, мы такое допускаем. Означает ли это причастность Ордена как организации? Вряд ли.

– Если убийцы из Алабамы, вампиры воспользуются лобби в парламенте и заставят правительство надавить на штат? И не притворяйтесь, будто лобби у вас нет!

В зале загомонили. На Давиде направлял микрофон молодой азиат с выпирающим кадыком. Инициативу перехватил Альберт.

– Вы нас просите ответить за Совет и всё сообщество найфо Америки? Из Краствила мы точно ни на кого не надавим!

– Не увиливайте!

– Я не увиливаю, а намекаю! Ни я, ни синьор Гвидиче не входим в Совет и не бываем в парламенте. Ваш вопрос не по адресу.

Давиде мысленно возвёл очи горе. Он и до появления Линчевателей знал про проблемы краствильского Дома в смысле связей с общественностью. Раньше положение исправляла блондинка Гвэн с хорошо подвешенным языком (качество подвеса Давиде как-то проверил лично, и Джонсон дулся на него в том числе поэтому), но после передела глава клана бриттов забрала её на новую территорию. Альберт не до конца понимал, как работают медиа, и что сейчас им нужны симпатии как можно большего количества людей.

– На самом деле, – вмешался он, – тут как и с Орденом: проживание в Алабаме не говорит о дурных намерениях целого штата. А пока преступники не найдены, не вижу смысла рассуждать на эту тему.

Пресс-конференция продлилась ещё полчаса, за которые Давиде устал как после охоты, но ни о чём не жалел. Наконец-то он точно делал свою работу.

*V-5 (Ви-5) – документ, сообщающий о наличии заболеваний, которые вампиры могут передавать людям. Сами вампиры не страдают от вирусов и инфекций, их организм побеждает болезнь за время от получаса до пары недель. Однако они служат переносчиками гепатитов, ВИЧ, сифилиса и ещё ряда неприятных вещей. Поэтому в заведениях, где происходит добровольный контакт между видами, посетители обязаны подтверждать, что они здоровы.

ГЛАВА XI. У ТЕБЯ НЕТ ВЛАСТИ НАДО МНОЙ

История самоорганизации вампиров тесно переплетается с политической историей людей. Первоначально вампиры воспринимали себя частью биологической семьи и инициировали, в основном, родственников, особенно если ветви грозила гибель. Однако постепенное формирование национального самосознания произвело переворот в подходе нежити к размножению. После серии опустошающих войн и эпидемий они начали считать «своими» в целом всех соотечественников и создали национальные кланы, которые в некоторых государствах даже блокировались с правительствами.

Из учебника «Мировая история» за 7-й класс

Если бы Аде дали выбор, она бы сидела дома: смотрела трансляцию трёпа Гвидиче и ела поп-корн. Но выбора не было, поэтому пока Давиде упивался вниманием, они с Родом на цыпочках огибали Лагерь охотников. Роз вампир запретил сюда соваться – слишком заметные формы даже под спортивным костюмом. Ада бы и Рода не брала, однако его бригада занималась строительством и ремонтами, и он великолепно знал Лагерь изнутри.

Забравшись наверх по пожарной лестнице, они достали из рюкзаков тросы и в тишине, боясь выдать себя хоть звуком, начали готовиться. На счастье, фонари, чьи лучи могли бы вызвать подозрение, включать не пришлось: ночь выдалась лунной, фонари не требовались. Требовалось успокоительное – Гвидиче отправил их на взлом, и даже Роз была вынуждена признать, что Ада не ошиблась на его счёт. Но перечить Роз не решилась.

Род раскладывал на крыше снаряжение, и Ада механически повторяла за ним, полностью превратившись в слух. Тросы-карабины-спусковые механизмы. Они закрепились и сделали обвязки. Слух пока улавливал только шумы окружавшего Лагерь леса и далёкие-далёкие шорохи машин.

Род пошёл первым. Завис на уровне окна и высек стеклорезом квадратный кусок – достаточный, чтобы пролезть в получившееся отверстие. А потом словно сдулся и растерянно обмяк на тросах со стеклом, зажатым в руках.

«Он не может бросить стекло и не может с ним залезть в дырку!» – поняла Ада и поспешила на помощь.

Перехватив стекло, она дождалась, когда Род окажется на помостках технического этажа. Каким-то чудом передала кусок ему, и друг бережно опустил его на пол. Протискивался в отверстие и прыгал он драматически шумно, Ада была готова в любой момент войти в боёвку и тащить его за шкирку обратно, уходя от погони. Но пока на них не реагировали. Ада тоже влезла внутрь и отцепилась от тросов.

Луну закрыли тучи, и в здании вскипела темнота, только «аквариум» тревожно светился прямо под ними двумя прозрачными гранями. Они двинулись по настилу к лестнице.

Аде не нравилось дыхание Рода – он дышал тяжело, тяжелее с каждым шагом. В какой-то момент остановился, навалившись на перила. Ада накрыла его руку своей и шепнула:

– Давай я одна?

Однажды близкие ей люди уже сели из-за того, что она вовремя их не сдержала. На этот раз Ада была готова бороться за чужую свободу. Но Род завертел головой. Посмотрел на неё сквозь прорезь балаклавы, сделал глубокий вдох и пошел вниз, приставляя одну ногу к другой будто ступеньки были скользкими.

Они всё обсудили заранее, условились по возможности не говорить друг с другом и бежать при любом намёке на опасность. Аде показалось, Спайсы поначалу не восприняли взлом всерьёз. Роз уверяла, что всё пройдёт гладко, а в случае чего дядя Арк не позволит даже на них заявить. Давиде поклялся без вопросов оплатить адвоката. Однако утешало это лишь в безопасной гостиной, а в затопленном ночью Лагере на ум вдруг приходили слова «незаконное проникновение», и рука тянулась к телефону погуглить предстоящий срок.

Они притормозили у стеклянного кабинета, и Ада увидела, как, сбрасывая напряжение, Род сжимает и разжимает кулаки. Он надеялся обойтись «проникновением» – без «нападения» и «причинения», но Лагерь, разумеется, сторожил дежурный. Как быть в такой ситуации, они обсудили тоже, и всё-таки между теорией и практикой пролегала пропасть.

– Начнём? – спросила Ада тихо.

Род сжался, не решаясь. Сглотнул. Чуть высунулся, высматривая будущую жертву, но высунулся недостаточно. Потом медленно побрёл в зал.

Они договорились выманить дежурного шумом, теперь предстояло придумать, чем пошуметь. Держась поближе к «аквариуму», Ада приготовила шприц со снотворным.

Род плёлся, порывисто вертя головой. Проигнорировал перспективные бочки и пару покрышек, хотя они различались в сумраке, и он знал их расположение.

«Струсил! – ворвалась в эфир Вторая Ада. – Может, по темечку его и сами всё сделаем?»

«Ты в уме? А вытаскивать его как?»

Род достиг другого конца ангара, потрогал манекен с мишенью на груди и припустил обратно. Едва не врезался в Аду.

– В задницу! – зашипел он. – Дом не сто́ит тюремного срока! Не буду я человека трогать!

От него как никогда несло по́том и страхом, и Ада стиснула его ладони. Ладони дрожали.

– Хорошо. Хорошо. Успокойся. Давай на раз…

– ТРАТА-РА-ТАТА-ТАТА! – разразилось на весь ангар. Знакомая мелодия на тонкой вибрирующей подложке. Телефон.

Лишь секунд через пять Ада поняла, что это телефон Родерика, и испытала жгучую смесь стыда, негодования и желания придушить недоумка. Вторая в их общей голове закатила глаза:

«Е***ь ты нашла, с кем идти на дело!»

Ада была согласна.

Мелодию Род установил как назло редкую и запоминающуюся. Впав в панику, он вместо того чтобы сбросить, метнулся к лестнице, продолжая греметь как переносная колонка.

Дверь «аквариума» открывалась. Ада, мобилизовавшись, рванула к ней.

Дежурный, схватив винтовку, выскочил наружу, хотя по инструкциям ему полагалось затаиться и забаррикадироваться. Ада понадеялась, что он и тревожную кнопку вопреки инструкциям не нажал. Она налетела на него, не давая опомниться, отдёрнула дуло и воткнула в шею иглу. Раздался выстрел и крик Родерика.

Дежурный – тот самый тренер, который ей улыбался в первый визит – зашатался, озираясь. Ада отступила к тренажёрам. Через несколько мгновений мужчина упал, а Ада, стряхнув боёвку, устремилась наверх, к Роду.

– Ты в порядке?

– Да, – сказал тот в полный голос, – в порядке!

Ада врезала ему по скуле – не сильно, больше профилактически – и приложила палец к губам: мол, не ори, вдруг таки есть камеры со звуком?

По словам Родерика камеры висели только над входом, и сигнализацию из-за экономии тоже устанавливали лишь там. Но Аде не верилось в такое разгильдяйство.

– У нас максимум десять минут, я вниз, а ты собирай снаряжение! И чтоб никакой самодеятельности! – она погрозила ему кулаком.

Вломившись в кабинет в поисках ключей, Ада принялась вытаскивать ящики. Ключи нашлись, и не они одни. Рядом с массивной связкой лежала ампула с бензиновыми разводами. «Далила».

«Ну Листас! – поразилась Ада. – Быстро раздобыл! Я в Чикаго ждала неделю!»

В зале она с четвёртой попытки открыла шкаф с оружием. Ничего примечательного: серебряные ножи, серебряные пули, усыпляющий вампиров препарат. Изделия типовые, массово закупаемые Орденом для всех отделений.

Ада сделала фото со вспышкой. Снаружи раздался шум: шаги и разговоры.

«Странно, я сирен не слышала…»

Вместо сирен завыла сигнализация, и стало ясно: в здание пришли не хозяева. Почти подпрыгнув, Ада полетела к их вырезанному окну. На улице кто-то смачно ругался.

А в окне свисало два комплекта тросов.

– Какого хрена?!!

– Ты низкая, тебя надо подсадить! – возник рядом Род.

Ада скрипнула зубами. Мозги бы кому подсадить заодно с яйцами!

В дверь выстрелили. Определённо этой ночью Лагерь пользовался нездоровой популярностью. Пыхтя и помогая друг другу, Ада и Родерик выбрались на крышу и как попало запихнули снаряжение в рюкзаки. Аду лихорадило, она взмокла, хоть выжимай. Стрельба и ругань у двери не прекращались.

Пожарная лестница показалась бесконечно длинной. Когда они почти преодолели её середину, другие горе-взломщики плюнули и побежали от Лагеря прочь. Ада полагала, что сейчас и они с Родом дадут дёру, но тот зачем-то припустил ко входу. По-прежнему боясь орать, она последовала за ним.

«Всё-таки не мешало бы тюкнуть, да?»

Возле Лагеря, на земле, раскинув петли лент-ручек, лежала спортивная сумка со светоотражающими полосками. Род поднял что-то рядом с ней.

Полицейские сирены взорвали воздух, и Ада жестами показала Роду, что если они сейчас же не свалят, он не жилец.

В машине скомандовала:

– Веди через лес! На дороге столкнемся с копами!

Род завёл внедорожник. Стянув балаклавы, они поехали, и когда напряжение чуть-чуть отпустило, Ада сорвалась:

– Это как вообще произошло? Каким дебилом надо быть, чтобы не выключить телефон?! Где он?

У и без того мокрого Рода выступила испарина.

– Прости! Прости меня!

– Где?!

– В кармане…

На худи карманов не было, поэтому Ада залезла Роду в карман штанов. Их изрядно тряхнуло, хотя автомобиль и так прыгал по ухабам.

– Пин-код.

– Ада…

– Пин-код!

Род пробормотал цифры.

– Всё, у тебя новая песня на звонке. А ту удалишь отовсюду, понял?

– Понял. Господи Иисусе…

Господь их не посетил, и Ада продолжила отчитывать Родерика, нервно перебирая рюкзаки: не забыли ли они чего на крыше.

Когда машина встала в гараж, она вспомнила:

– А что ты там нашёл? Выбросил?

– Нет, – пролепетал Род, залезая в другой карман. – Вот.

Это был брелок с ключом. Крупный, металлический, выточенный в форме сложного символа Американского антивампирского движения. Ада сказала английское слово на букву «эф».

***

– Давиде, – говорил Алонсо ласково, – Давиде, ты с ума сошёл? Что ты устроил?

– Показал, у кого реальная власть в Краствиле? Продемонстрировал участие графа Миссури?

Граф вызвал племянника по видеосвязи, и Давиде был обязан отвечать с включённой камерой, пока на него взирала лишь статичная иконка: лицо мужчины с красновато-карими глазами и необыкновенно тонким носом.

– Я. Тебе. Уже объяснил. Нам нельзя открыто давить на Альберта. Он не должен заподозрить угрозу. Это ты наказан, а он упивается властью!

– Отличный план. Сработал даже слишком хорошо: меня едва не убили!

– Это не повторится! Бриттам чётко дали понять, что моя кровь неприкосновенна! Ты решил, кого хочешь в помощники?

Дав покачал головой:

– Не время для помощников. Момент упущен. К новеньким вампирам отнесутся слишком настороженно и, если есть, что прятать, спрячут поглубже. А с людьми ещё хуже: город кишит журналистами и зеваками, призывать неместных бесполезно. Облапошат.

– Разумно, – согласился Граф.

Дав жалел, что не видит выражения Алонсо. Его доводы были очевидны. Сейчас клан мог обеспечить ему лишь охрану, не поддержку в расследовании. Но можно ли доверять охране? И как толпа телохранителей отразится на репутации после сегодняшних заявлений? Приближённых граф защищает, а обычных вампиров нет?

– Слышал, твои девочки куда-то запропастились.

– Я устроил им тур в Вемпас, пусть не скучают без меня. Возможно, навещу.

Речь шла про «гарем» Давиде – четырёх его постоянных донорок. На волне паники он попросил Оскара вывезти их в безопасное место, дабы не стали предметом торга.

– Дави. Ты же понимаешь, что мы не враги, да? Ты сглупил, и я зол. Ты должен выучить урок. Но ты моя последняя родня, я никогда не откажусь от тебя, если только сам не пойдёшь против клана!

Дав сложил руки в замок и положил на них подбородок.

– А в чём урок, Алонсо? Если без экивоков и игр «догадайся сам»? Ты всю жизнь твердишь мне про самостоятельность и ответственность. Полчаса назад я взял ответственность и запустил клану шикарную рекламную кампанию! Но ты недоволен!

– Значит, ответственность? – голос дяди поледенел. – Готов, наконец, признать, что напрасно инициировал свою бабу и разрушил мне всю комбинацию в Венеции?

У Давиде свело челюсти.

– Я не жалею о прошлом. Я работаю над будущим.

– Опять демагогия, – фыркнул Алонсо. – Ну что ж… Раз она тебе так дорога, отдыхай в её объятьях! Такими темпами ты проведёшь с ней в Краствиле не один сезон!

Граф отключился.

Давиде повёл плечами, словно сбрасывая с них груз, и поджёг сигарету. Он ничего не понимал. Ему как будто сказали играть в футбол и выбросили на хоккейную арену. Любые действия натыкались на холодное осуждение, любая инициатива – на запреты и отговорки. Ещё и Найтингейл вёл себя по-отечески снисходительно, а Джонсон прислал гадкую открытку с диснеевскими принцессами. Сегодняшним выступлением Дав надеялся набрать очков, снова стать тем, кого слушают. Но получил выволочку.

Пальцы растёрли сигарету в пыль.

Он потянулся в кресле, мимоходом отмечая, насколько мебель в официальной резиденции удобнее рухляди в пристанище Марты Свон. Хоть что-то хорошее.

Он собрался позвать Нэнс, но отвлёкся на требовательный стук в заднюю дверь на кухне. В стуке, в самой ситуации, было нечто неправильное. Дав услышал, как Оскар открыл посетителю, и распознал тембр девочки-паранойи:

– Позови синьора!

– К синьору нельзя, мисс, синьор не принимает!

– Ты точно хочешь со мной спорить?! – на последних исторгнутых звуках голос девушки сжался и углубился, как если бы она вдруг поменяла тело. Давиде вбежал в кухню. – О, привет! – боёвка схлынула с неё так же быстро как накатила. Дав опешил. Полукровки заодно с Четвёртым поколением на переходах через короткий срок подтормаживали. А Ада – нет.

– Что-то случилось? Проблемы?

Щёки байки горели, поза кричала о готовности драться. Она шагнула внутрь.

– Смотря для кого! Какого рожна, Гвидиче?! Спайсы – законопослушные люди! Какой на хрен взлом?! Они ничего этого не умеют! Мы с Родом едва не попались, и если на него в конечном итоге выйдут, я тебя закопаю! Закопаю, Богом клянусь!

Её ярость сбивала и ошарашивала, а Дав и сам был на взводе, но поддавшись эмоциям, он бы потерял контроль. Поэтому вместо ругани он демонстративно повернулся к байке спиной и неторопливо подошёл к высокому барному стулу. Устроился уже лицом к Аде, наслаждаясь тем, как стальная перекладина приятно холодит босые ноги.

– Объясни нормально, пожалуйста.

Она снова к нему приблизилась. Оскар ненавязчиво переместился к стойке с ножами.

– Мы там были не одни! То есть, блин, не так… Мы пришли, залезли через окно. Вырубили дежурного. Я проверила арсенал – ничего подозрительного или криминального… А потом появилась другая компания, из-за которой включилась сигнализация! И они бросили у здания какую-то хрень! Возможно, бомбу! Если сдетонирует, а потом нас свяжут со взломом… – она остановилась, подыскивая нужные слова, крылья носа раздувались, – я… я тебе не прощу! Ребята на такое не подписывались, это просто высшая подлость их втягивать! – она кинула на кухонный стол вещь, обёрнутую влажной салфеткой. – И вот! Те, другие, обронили, забери!

Дав аккуратно раздвинул салфетку пальцами. Там прятался ключ на громоздком брелке со знаком сообщества Чистоты.

– Вот дьявол!

– Именно! Эти товарищи и людей пускают в расход, Спайсы им не противники! Рода в Лагере чуть удар не хватил! Отстань от них, по-хорошему прошу, тебе ведь это тоже не надо!

У Давиде в груди вдруг сгустилась темнота. И эта туда же! Указывает и требует, совершенно не понимая, в какой он каше!

– Только я решаю, чего мне надо! – сказал он резко. – И в отличие от тебя, позволяю это другим! Твои Спайсы могли отказаться, но не отказались, их всё устроило! Если они передумали – пускай сами со мной договариваются! Они хоть в курсе, где ты, и о чём просишь? А? Мой юрист поможет им в случае трудностей, и Роз мне доверяет! Сомневаешься ты, хотя тебя отмыли от соучастия в убийстве!

Ада побледнела. Дав вдруг осознал, что она – первая настоящая байка, с которой он столкнулся после войны. Не разбавленное недоразумение, для кого боёвка – это когда мышцы скручивает, и спина болит, а серьёзный боец, и добавленные гены у неё все работают. Но она не походила на фанатичных монстров, вырезавших их кланы. Она не любила Давиде, опасалась его, мечтала вывести на чистую воду, однако её жизнь выстраивалась вокруг другого. Ада Верга, она же Аделина Лисач, была обычной девчонкой. Горевала, переживала за друзей и скучала по маме.

Сейчас девчонку захватил гнев, и желваки на её скулах обозначились как никогда чётко:

– Это не меня отмазали от соучастия, а тебя от убийства как оно есть! Ты, б**ть, выпил человека! И даже дневал потом сразу, сука, дома, а не в камере! Это ради тебя адвокат старался! А тебе чихать на всех кроме себя! Мы ведь оба знаем, что Спайсы не подходят, и такая вербовка – вообще не твой уровень! Ты на меня через них давишь!

Давиде рассмеялся.

– Честно? Они ещё до нашего… близкого знакомства казались мне лучшими кандидатами! Общительная официантка, способная любому вскружить голову, и разнорабочий с доступом в дома! Старожилы, с финансовыми проблемами и какой-никакой подготовкой! Не хочу расстраивать, Ада, но ты не главное блюдо, а приятная специя!

– «Блюдо», да?! Мы для вас «блюда»!

– Madonna Puttana… А мы для вас кто? Твари, верно?

Ада открыла рот, но он гаркнул:

– Достаточно! Ты не в себе! Я готов обсудить заново сотрудничество со Спайсами, но именно с ними, и когда ты успокоишься!

– Иди в задницу!

– Любите вы, русские, этот маршрут…

Она влепила ему пощёчину, человеческую и приземлённую. Оскар уже несколько раз вопросительно смотрел на ножи, но Дав сигналил «отбой».

– Эээ, мятный чай, мисс? Вина?!

От его возгласа Ада как будто очнулась. Лицо расслабилось, глаза округлились. Было похоже на какой-то гормональный откат.

– Я… кажется, правда не в себе… – она отступила назад.

Дав вспомнил просмотренные статьи.

«У неё же однокурсников в РК посадили! Вот я растяпа!»

На улице раздалось жужжание, похожее на вертолётное, и Дав удивился, откуда здесь вертолёты, но отвлекаться на эту мысль было недосуг.

Соскользнув со стула, он положил ладони Аде на плечи.

– Ада. Я не дам ребят в обиду, клянусь! И тебя не дам! Если я подставлю хоть кого-нибудь из своих, остальные от меня отвернутся, понимаешь?

– Понимаю. Извини.

Она испугалась своего поступка. Знала, чем может закончится наезд на вампа его положения, и испугалась, хотя секунду назад была готова сойтись врукопашную.

«Ну точно, гормоны. Значит, не первая боёвка за сегодня. Как же подвешены твои ниточки, девочка?»

– Забудь про Лагерь, я всё улажу. И мы дальше займёмся «Цепным псом». Отдохни пока как следует, хорошо?

– Хорошо. Ты прав, – она отвела взгляд. – Прости за сцену. Оскар, и ты прости! Я никогда не трогаю людей, правда. Никогда!

– Я не сомневался в вашей выдержке, мисс.

– Спокойной ночи, Ада, – сказал Дав с нажимом.

– Спокойной ночи.

Дав проводил её спину взглядом. Гул, как он теперь осознал, чересчур деликатный для вертолётов, приближался, нарастая, причём с разных сторон. Вампир посмотрел в окно, но оттуда таращилась только плотная ночь.

«Дроны», – догадался он. Новое человеческое развлечение. Дав обратился к дворецкому:

– Нашёл «Далилу»?

– Пока нет, синьор. Рассчитываю на продавцов в Вемпасе.

Дроны затихли. Давиде сгрёб подарочек от охотницы и вернулся в гостиную, желая услышать мнение Нэнс. Однако та ещё не спустилась после того, как он отослал её из-за звонка дяди.

О предназначении ключа гадать было бесполезно. Брелок нёс больше информации: вырезанный из металла вытянутый лотос, испещрённый символами из разных культур. По задумке каждый элемент подводил зрителя к концепции «чистоты». Чистоты человеческой расы: без вампиров, без байхантов, без генной терапии и особей с «вредными мутациями».

Дав брезгливо приподнял безделушку и принюхался. Разило отдушкой салфеток.

Он хотел думать про «Чистоту», но на первый план выходила Ада, и он попытался придумать, что делать с ней. Отпускать трофей с таким потенциалом было расточительством. А держать рядом – слишком опасно, себе дороже. Подарить дяде? Как вариант! Хотя нет, лучше Лоренцо, пусть хоть она ему шею свернёт!

Дроны вновь где-то завелись, напрягая Давиде, хотя вообще он относился к технологическим инновациям благосклонно.

…Дальнейшее вампир после восстанавливал по кусочкам, доставая из расплавленного стекла памяти. Он помнил взрывы, летящие в лицо куски штукатурки и сошедший с ума пол. Помнил запах горючего, снова взрывы и мебель, бросающуюся под ноги. Его оглушило, осколком поранило глаз, он пробирался к выходу, спотыкаясь и падая.