Текст книги "Кровь, охота и рок-н-ролл (СИ)"

Автор книги: Хари Н.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Нэнс!!! Оскар!!!

Дав знал одно: нужно выбраться. В доме был огнеупорный подвал на случай пожара, но идею забраться туда он отмёл сразу.

Коридор перекрывал огонь, особенно свирепый возле лестницы. Среди всполохов различались осколки бутылки. Воздух из разбитого окна раздувал пламя сильнее.

– Нэнс!!! Прыгай на улицу! Оскар!!!

Никто не отвечал, и сердце Давиде заколотилось быстрее. Сорвав со стены огнетушитель, он справился с пламенем, преграждавшим дорогу на кухню. Там царил бедлам: одна из бомб, очевидно принесённых дронами, рванула у чёрного входа. Им отрезали путь. В дыму и пыли Дав, кашляя, почти на ощупь находил и отбрасывал куски оплывшего пластика, бывшие некогда кухонным гарнитуром. Наконец, раздался стон.

– Оскар!

Дворецкий валялся без сознания с неестественно вывернутой рукой. Дав похлопал его по щекам, ни на что не надеясь, но мужчина пришёл в чувство.

– Синьор… Одеяло… в углу рядом с огнетушителем.

Жар нарастал. Неповреждённый глаз слезился, пока другой медленно зарастал. Дав бросился в указанном направлении за асбестовым одеялом.

– Вам бы в подвал…

– Нет!!!

– Снаружи могут ждать…

– Лучше снаружи!

Нэнс… В треске пожара Дав старался уловить движение вампирши. Она ведь должна сделать хоть что-нибудь! Она нужна ему! Она не может вот так…

Подняв дворецкого так, чтобы быть ему опорой, Давиде обернул их спасительным одеялом, и направился снова в гостиную. Голые ступни сгорели до мяса, но Давиде шел, игнорируя боль, сдерживая порывы ускориться, дабы не навредить Оскару. Наверху что-то обрушилось, заставив Дава внутренне содрогнуться. С каждым шагом внутренний голос орал всё настойчивей: «Нэнс! Где Нэнс?»

Если бы не одеяло, они бы не добрались до окна, а если бы не сверхчеловеческая сила вампира – не открыли бы. Но они добрались и открыли, вывалившись в обжигающе ледяной воздух на заднем дворе, не до конца веря в спасение. Дав вскочил, однако из-за повреждённых ног не удержался, упав на траву.

– Нэнси!!!

Оскар лежал, не шевелясь, только его грудная клетка высоко вздымалась. За оградой переговаривались зеваки:

– Кажется, вылез!

– Эй там, помощь нужна?

Вампир со злостью сжал траву под ладонями. Крикнул в ответ:

– Пожарные нужны!!!

– Дык едут!

«Хорошо «едут». Без сирен!»

Перевернувшись на спину, Дав выжал всю силу лёгких:

– НЭНСИ!!!

Она должна была быть жива. Пожар захватывал первый этаж, а второй, как теперь видел Давиде, пострадал от взрыва, но не горел. Но женщина не отзывалась, как уже давно не отзывалась ему в ней та, кого он любил.

Непрошенно замелькали картинки из прошлой жизни: Венеция, старый особняк, тонкий стан Нэнси за пианино. Музыка, свечи, книги и ноты. Бесконечные листы, исписанные её сочинениями. Прикосновения, сперва неловкие и нежные, а затем требовательные и страстные. И ведь она всё ещё где-то есть! Его Нэнси всё ещё где-то есть. Наука движется вперёд, и пока оболочка не мертва, они могут встретиться…

Он прополз пару метров на четвереньках, когда кто-то в чёрных трениках и кроссовках приземлился перед ним, без проблем преодолев ограду. Дав запоздало осознал неладное: охотница уже дважды перелезала через забор, а сигналка не реагировала. Как они с Оскаром это упустили?

Ада вышла из мобилизации и бросилась к дворецкому:

– Оскар! Сэр!

– Я в норме, мисс, – прошептал тот, закашливаясь.

Он был не в норме, ему требовался врач.

– Ты! – прохрипел Давиде. – Ты с ними! Ты отвлекала!

Она всплеснула руками.

– Да я вернулась, чтобы помочь! Отвезти вас в больницу?

– Нет!!!

Громкий треск на втором этаже заставил обоих повернуть головы. За треском последовал вскрик. Как в полусне Давиде вновь поднялся.

Залезть по стене. Пронестись ураганом по спальням, вытащить Нэнси через балкон. Займёт несколько минут, только бы…

«Только бы» не случилось. Конечности подвели, вампир хлопнулся на колени. Пожар неумолимо разрастался, отбирая последние шансы добраться до призрака женщины, которая по-прежнему была ему дорога. Давиде поднял глаза на охотницу. Если Бог есть, её послал именно он.

– Спаси её.

Ада вскинула брови с непониманием.

– Спаси её!!! Проси что хочешь, спаси!

Она сориентировалась поразительно быстро. Достала верный смартфон, направила на Дава камеру как Немезида меч и заговорила с ледяной беспощадностью:

– Скажи, что принесёшь мне головы Ножа и Плети – Гила и Монтеро из клана конкистадоров.

Дав почувствовал себя так, будто был пьян, а теперь протрезвел.

– Ада…

– Говори!

Звон. То ли посуды, то ли люстры. На втором этаже. Крик, больше похожий на громкий выдох. Жива!

Ноги восстановятся минут через пять… Огонь поднимется раньше. Давиде сдался.

– Обещаю устроить смерть Гила и Монтеро из клана конкистадоров.

– Даже если твой клан будет против.

Язык сопротивлялся, но Дав произнёс:

– Даже если мой клан будет против.

– Точно?

– Да!!!

– И даже если я погибну.

– Даже если ты… погибнешь.

«Santa Maria, что я творю?..» Он ответил себе сам: «А ради кого ещё творить? Кто у меня остался?»

– В облаке, – сказала девушка одними губами, отбрасывая трубку. Наконец громыхнули сирены.

Луну затянуло не то дымом, не то облаками. Обвязав вокруг шеи асбестовое полотно, охотница молниеносно, по-паучьи, взобралась по изуродованному фасаду и разбила балконную дверь. Люди с другой стороны дома что-то кричали. Ветер лупил по щекам и выдавал тычки в грудь.

Давиде на коленях доковылял до Оскара, чтобы перенести его подальше от раскалявшегося здания.

– Зря вы её послали, синьор. А если обвал?

– Она сможет, – сказал Давиде уверенно, хотя сейчас совершенно ни в чём не был уверен. Ни в чём. – Дотянешь до Вемпаса?

Оскар снова зашёлся кашлем.

– Не уверен!

– Чёрт!

Дав всем существом впаялся в реальность, восприятие обострилось как на охоте. Десять секунд, двадцать, тридцать. Лопалось стекло, визжал пластик. Серый дым из окон и пробоин наполнял синюю ночь, наждачкой кроша лёгкие. Оскару нельзя было этим дышать, и сирены звенели всё ближе, но ворота пока надо было держать закрытыми.

Почему так долго?

Мысли и эмоции, толкаясь, сменяли одна другую. Пот катился градом, и не от жара. Ада – смертная. Быстрая, сильная, байхант, но смертная! Жар и дым для неё так же опасны.

Минута. Больше минуты. Сердце выпрыгивало из груди.

– Девочка! Девочка! – он не мог назвать охотницу по имени, пока был шанс, что её не видели и не узнали. Пока был шанс, что выберется.

Господи, зачем он с ней связался? Зачем выдал слабость? Зачем вцепился в прошлое, которого нет?

Две минуты.

Дав не смотрел на умные часы, даже не представлял, работают ли те до сих пор, но внутри у него тикало точно и отлаженно как в механизме бомбы.

Дом рушился, складывался, разрывался по частям, апельсиновое зарево освещало уже и окна верхнего этажа.

– Девочка!!! Нэнси!!!

Пожарные и «скорая» припарковались возле дома.

И тут на балконе появилось пятно – невнятное, бесформенное. Часть пятна отделилась, ухая вниз, Дав едва успел поймать тяжёлый свёрток размером с человека. На балконе, вцепившись в повреждённые перила одной рукой и закрывая лицо другой, осталась охотница. Не в боёвке. «Вылетела», – понял он, почти хлопнув себя по лбу.

– Давай! – крикнул Дав, укладывая Нэнси на землю и подставляя руки.

Времени на сомнения не оставалось. Неуклюже перекрестясь, Ада прыгнула.

Давиде поймал, подумав, что с атеизмом когда-то поторопился. Девчонка была нестерпимо горячая, жадно ловила воздух, задыхаясь и тоже закашливаясь. Под рёбрами стучал отбойный молоток.

А за воротами спорили, ломать ли их, ведь хозяева вроде вылезли.

Ноги Дава почти пришли в норму, и отринув доводы разума – не впервые за ночь – он, не выпуская Аделину, подобрал её телефон и с разбега перебрался через ограждение.

– Идти можешь?

Она замотала головой, прижимаясь к нему и, кажется, сдерживая тошноту. С хрипом выдавила:

– **ять!

Он ещё немного пробежал и полууложил-полуусадил её за особняком соседей.

– Вызовешь друзей.

Дав нависал над ней, когда по телу девушки прошла знакомая волна мобилизации. Ада схватила его за рубашку, притянув как для поцелуя. Выдохнула в лицо безупречно ровно:

– У тебя больше нет власти надо мной.

И разжала пальцы с улыбкой.

ГЛАВА XII. КУКЛА И МЕРТВЕЦ

Итак. мы получили ещё одно подтверждение. Записки дю Белле красноречиво намекают, что своей знаменитой неувядающей красотой Диана де Пуатье была обязана вампирам, которые обратили её вскоре после начала романа с королём. Если вы не в курсе, кто такая Диана де Пуатье, и почему вас должны волновать её романы – я последний, кто станет вас осуждать! По сути это просто очередной маленький факт, подтверждающий, что кровососы инициировали членов королевских семей и их приближённых и так влияли на политику.

Из поста историка Дмитрия Возницкого

– Мы попали! – повторял Родерик назойливой заводной игрушкой. – Нас с Адой посадят, и все узнают, что мы преступники, и помогаем вампирам!

Конец фразы утонул в Адином кашле и шуме дождя, бьющего по звонкой жестяной крыше. После душа ей стало лучше, но лицо горело от малейшего движения воздуха. Больно было моргать и шевелить губами. Кистям тоже досталось, поэтому кисти она держала неподвижными. Она старалась абстрагироваться и утешала себя мыслями о скором облегчении. В боёвке метаболизм ускорялся, по мелочи способствуя заживлению. Несколько прыжков туда-обратно, и через пару дней она не будет походить на варёного рака-астматика.

Пока Ада с извращённым экстазом прижимала к щеке холодную банку пива.

– Цыц! – шикнула Роз, сосредоточенно вслушиваясь в гудки и отбивая правой ногой неритмичную чечётку. Трубку взяли, Ада задержала дыхание. – Анаит, привет! Не спишь? Ты знаешь, что происходит?.. Да ладно? Прямо в Лагерь?! Вот ненормальные! А там кто-то был?.. Ооо!.. А горело?.. Дом вампира?! Того самого? Вау! Выжил?.. Думаешь, одни и те же? Конечно, да, отвлекали внимание! Кошмар какой-то! Слушай, у меня тоже плохие новости: Ада заболела. Ещё после Ярмарки, мы даже тогда пораньше ушли. Дашь выходной ей на день, а то всех клиентов разгонит?.. Разумеется, за её счёт!.. Спасибо, ты просто золотая начальница, не то что мой толстосум! Да, передам. Пока!

Она отключилась и начала мерить шагами гостиную.

– Ад, всё правда серьёзно?

К общему изумлению Ада жестом показала, что нет. Просипела:

– Нет доказательств. Про мелодию скажете, дескать, кто-то подставил.

После пожара впечатления от взлома смазались, к Аде вернулось хладнокровие. Вздохнув, она простилась с голосовыми связками.

– Пока, Род, твой главный враг – ты сам. Прими успокоительное и веди себя, будто ничего не случилось. Напросись снова в патруль, не прячься. Реальных следов не осталось, никто не догадается.

Роз, наконец, остановилась.

– Ну, допустим. Ладно. А тебя чего к вампиру понесло?

Учитывая адино состояние и то, откуда её забрал Родерик, скрыть визит к Гвидиче бы не вышло. Пришлось рассказывать, привычно перекраивая события, убирая часть про боёвку и просьбу о спасении Нэнс.

– Род подобрал ключ, который выпал у одного из тех, кто пришёл в Лагерь за нами. Он бы нас связал с местом преступления. Куда выкинуть, я не придумала и решила отнести Давиде.

– Тааак… Какой-такой ключ?

Ада зашлась в новом приступе кашля. Род постарался ответить:

– Обычный ключ… Брелок странный, цветок с буквами.

– Символ Американского антивампирского движения, – выдавила Ада. Понимания в выражении Роз не прибавилось. – Сообщество Чистоты! Ох… Кха-кху… В прошлом году взорвали больницу в Техасе!

– Твою ж мать!

Взорвали они не целую больницу, а холл отделения генной терапии. Исполнителей нашли, но, видимо, у них остались поклонники.

– Так они совсем отбитые!

Разразилась перепалка на предмет «а я предупреждал» и «не ну про бомбы же и террористов». Ада тянула пиво через трубочку.

– А знаете, – вставила она в случайную паузу, – особняк Гвидиче взорвали другие люди. Или Лагерем и особняком занимались ну очень разные части банды.

Спайсы уставились на неё, ожидая пояснений.

– В Лагерь припёрлись какие-то дебилы, действовали абсолютно наобум. Кху-кху… А покушение продумано.

– Так им, наверное, в Лагере надо было только видимость создать, чтобы оттянуть полицию и охотников!

– Долгий промежуток. А ещё, мне показалось, что пожарные выехали с задержкой. Их будто попросили не торопиться. Больше похоже на договорённость со своими.

Дальше Ада страдальчески положила ладонь на горло: мол, мои полномочия всё! Роуз подсела к ней.

– Окей! Тогда ты восстанавливаешься, Род ходит с ромашкой во рту, а я держу нос по ветру и делаю тебе справку для «Цепного пса». Но если что, я одна…

– !!!

– Пфф! Я и так туда постоянно мотаюсь к Мэдсу! В клубе точно не опаснее, чем в горящем здании!

На мобильнике Рода запищал будильник. На улице за серым дождём занимался рассвет.

– Ну зашибись! – прокомментировала рыжая. – А теперь ещё и на работу!

Спайсы засуетились, собираясь, и Ада уползла к себе, надеясь заснуть несмотря на першение и бурлящий в крови гормональный напалм.

Гормоны сходили с ума от частых переходов. Вторая лютовала, грозясь устроить бунт. Она едва не прикончила Нэнси, обнаружив ту с балкой, торчащей из живота. Положа руку на сердце, Аделина с ней почти согласилась: такое гуманнее добивать. Огонь облизал вампирше верхнюю половину тела, испепелил волосы, изувечил лицо. Грудь и руки – запёкшееся месиво. Судя по всему, она успела прожить стадию Клеща, в которой протянула себя по балке, но так и не довела до конца задуманное.

«Когда-нибудь твоя вера в лучшее не сработает, и мы обе закончимся», – буркнуло альтер-эго.

«Когда-нибудь, прелестное созданье, ты станешь для меня воспоминаньем», – парировала Ада.

Когда Гвидиче стоял на коленях, умоляя спасти расщеплённую, Ада поняла простую вещь: в те секунды он был настоящим. Жалким, брошенным, отчаявшимся, недолюбленным. И настоящим. Гвидиче-племянник-графа жил под бесконечным гримом в бесконечном фильме с прописанными репликами, где чужие глаза служили камерами для стримов. Но в эту ночь шелуха слетела, и он корячился перед ней ничтожный и брошенный, тянущийся к состраданию. И Ада дрогнула.

Даже если потом Давиде заявит, будто его слова ничего не стоили, и не собирался он предавать клан во имя обещаний девице-байханту, его уязвимость на видео вспыхнула ярче коктейля Молотова. И для других она будет не менее очевидной.

***

Холл двадцать шестого этажа комплекса «Империал» окутывал Дава любимым голубым цветом. Цветом дневного итальянского неба, при взгляде на которое на губах появлялся привкус солёной воды. Диван-кушетка для посетителей убаюкивал, внушая желание лечь. Но вампиру надоело и лежать, и сидеть, цепляясь взглядом за висящую напротив картину: цветок в горшке, выведенный одной линией. Чёрное на белом, минимализм, ничего лишнего. Девушка на ресепшене несколько раз предлагала проводить Давиде в номер и бросала в его сторону сочувствующие взгляды.

Час назад доставили новый смартфон и ноутбук, подкинув Даву повод убить время в попытках настроить технику и вспомнить пароли. Обычно этим занималась Нэнс, и Дав впервые столкнулся с проблемами цифрового «воскрешения», столь неожиданными в продвинутый технологичный век. В соцсети он умышленно не стал заходить: не хотел, чтобы беспокоили.

Принадлежа двум смертным, «Империал» предлагал уникальное – всё что угодно для вампиров в обход клановых семей. Только смертные себе такое и могли позволить, одному из кланов никогда бы не дали настолько нагло поставить себя над прочими. Укрытие, лечение, развлечения, конфиденциальные встречи. Ограничение одно: закон. Табу на нелегальные сделки, членовредительство или запрещённые товары на территории.

Ворвавшись сюда незадолго до рассвета, младший Гвидиче выложил сумму, которая даже ему представлялась грабительской. Взамен получил анонимность, защиту и медицинскую помощь для компаньонки. Он лично донёс её до палаты в окровавленном одеяле, лично пристегнул к койке титановыми оковами, а затем долго спорил с сотрудниками «Империала», настаивая, что должен остаться и проследить, как она проскочит Черту.

Однако его выпроводили, и с тех пор он пребывал в холле как в Лимбе, ожидая вестей.

Когда-то Дав был уверен, что смирился с неизбежностью и готов отпустить её. Пожар расставил всё по местам. Давиде это не радовало.

Следуя заповеди «любой каприз за деньги клиента», девушка-администратор позвонила в краствильскую больницу, интересуясь состоянием Оскара. Представилась племянницей, которая правда существовала. Состояние было «тяжёлое, но стабильное».

Наконец, Нэнси вышла к нему сама, в уродливой белой робе, сопровождаемая стайкой реаниматоров. Дав обуздал желание обнять её, и вместо того с недоверием пересчитал бригаду. И зрение, и слух утверждали, будто количество и состав людей остались прежними.

Главный реаниматор протянул ему руку:

– Я же говорил, мы профессионалы, синьор Гвидиче. Если я всё правильно понял, и ваша подруга…

– Мой телохранитель.

– …Ваша телохранитель – расщеплённая, она полностью в норме.

Дав и сам видел, насколько она «в норме»: отстранённая пустая кукла. Боль, давно нашедшая место в теле, сросшаяся с ним и потому привычная, шевельнулась и запульсировала. Это была не первая сильная травма Нэнси, и каждый раз Дав иррационально надеялся, что восстановление пойдёт по новому сценарию, и вернёт ей часть души. Однако нет, она восстановилась как обычно, только быстро и без жертв благодаря отлаженной процедуре.

Особое сходство с куклой Нэнси придавало полное отсутствие волос и гладкая белая кожа.

Поблагодарив реаниматоров, Давиде вместе с компаньонкой и техникой покинул осточертевший холл.

После Краствила «Империал» казался флагманом цивилизации. Стерильные интерьеры в стиле хай-тек, высокие потолки, голосовое и сенсорное управление. За несколько переходов по длинным коридорам и три поездки на лифтах они с Нэнси достигли номера, где их ждала свежая одежда и оружие. Чтобы постояльцы случайно не пересеклись с кем-то нежелательным, их снабжали планшетами, прокладывающими дорогу через комплекс как навигаторы. Синхронизируя данные с разных планшетов, нейросеть раздавала безопасные маршруты.

– Ты как? – всё же спросил Давиде, беря Нэнси за руки.

«Почему не позвала?»

– Хорошо. Мы здесь надолго?

– На день.

Попросив её сделать в смартфоне и ноутбуке «как было», Давиде прыгнул в душ.

Почему во время пожара она молчала? Не хотела подвергать опасности, подозревая, что он придёт? Или собралась обрести покой?

Когда он вышел, Нэнс колдовала над вторым компьютером.

– Твой номер восстановлен, – сказала она.

– Ага. Я прогуляюсь, потом обсудим ситуацию.

Но он задержался.

– Что-то ещё?

«Почему ты молчала?»

– Ам… Нет. Пожалуй, нет.

Ноги сами понесли к месту, замеченному лет семь назад, к империальскому домашнему ораторию. По сути, к комнатке с имитацией витражных окон и церковным убранством, устроенной в аккурат между жилым блоком и казино.

По пути Давиде нашёл номер Ады и напечатал: «Как себя чувствуешь, Немезида?»

«Погано, Эней».

Он улыбнулся.

«Тонко, но не точно».

«Придумай лучше. Как Оскар?»

«Не очень. Тебе что-нибудь нужно?»

«Нет».

В оратории пахло ладаном и цветами. Деревянные скамьи блестели в искусственном освещении, витраж на фальшивом окне изображал агнца с крестом. Дав склонил голову перед статуей Богородицы и обратился к ней как к давней подруге, с кем развела судьба.

«Пресвятая Дева, я запутался. Я постоянно путаюсь и ошибаюсь, иду на поводу у страстей и ложных идей, а ты неизменно находишь и вытаскиваешь меня! Помоги и сейчас, не оставляй! Время движется слишком быстро, я не успеваю за ним. Мой народ разбредается и забывает уроки. А смертные будто принимают их вместо нас. Знаешь, они стали добрее. Я встретил байхантку, которая отгоняет от меня смерть. Представляешь? Это ты её послала? Если да, то спасибо. Только что мне с ней делать? Каков твой замысел, подскажи!

Что делать с Нэнси? Я жду и жду, я тону в ожидании, надеюсь то на науку, то на удачу. Но даже если дождусь, уже слишком поздно, да? Как понять не головой, а сердцем, Мадонна? Коснись меня, облегчи мою боль!

Дай знак, как выбраться из переплёта, в который я угодил! Я не хочу предавать. Не хочу ничего менять! Хочу поступить правильно, и чтобы люди усвоили, что и такие как я поступают правильно! И чтобы дядя… оценил…»

Дав закрыл лицо ладонями и долго сидел на скамье, выравнивая дыхание, склеивая разбитую маску. В двадцатом веке он увлекался психоанализом – тот обещал ключ к состоянию Нэнс. Дав посетил с десяток терапевтов, а потом пресытился и прекратил сессии. Сейчас он бы не отказался от внепланового сеанса.

Успокоившись, Давиде облокотился на спинку скамьи и принялся разбирать ночь кирпичик за кирпичиком. И пришёл к внезапному выводу, что главной целью был не он, а свита. Прежде всего Оскар. Единственный верный смертный, связь с дневным миром и поверенный в делах. Даже если Давиде найдёт замену, на первых порах придётся очень много делать самому, растрачивая драгоценное время. Что затормозит работу над заданием дяди.

Но и кончина Дава заказчика бы не расстроила. Если он прав, вырисовывался главный подозреваемый – братишка Лоренцо, ведь сам Давиде пытался провернуть с ним ровно то же самое: лишить личного ассистента накануне важных переговоров. Но сволочи повезло, он развернул историю в свою пользу, и Дав теперь в полном дерьме. Почему бы не добить?

На руках Давиде осталось три до конца неразыгранных карты: Спайсы, байхантка и Гаусс, бывший «зелёный берет», которого до сих пор не вычислили. Приведя мысли в порядок, Дав написал Гауссу, попросив присмотреть за Оскаром. Раньше вампир никогда с ним лично не связывался.

Почти у самого номера к Давиде подбежала служащая и зашептала: «С вами хотят встретиться». Напечатала имя. Пожав плечами, Дав согласился. Планшет моргнул, и ведущая его нить Ариадны вильнула в другую сторону.

Пригласивший вампир распахнул дверь заранее, чувствуя приближение итальянца.

– Гвидиче!

– Робер!

Они дежурно расцеловались. Кристоф Робер обитал в номере-близнице Давиде, только выдержанном не в синих, а в красных тонах. И в отличие от Давиде, он не был временным постояльцем, он жил здесь давно.

– Заходи, заходи, присаживайся… – Кристоф схватил с кресла и бросил в шкаф мятую рубашку, захлопнул на кровати ноутбук, мигающий котировками. – Господи, я такой несобранный! Я так тебе рад! Не поверил, когда пришёл ответ, не поверил, что угадал, и ты здесь!

Давиде сел. Царственно и вальяжно. Кристоф представлял один из разношёрстных кланов, не скреплённых происхождением, где его держали по большей части из-за возраста. Слишком импульсивен и независим, но умён и общителен.

Кристоф вытер вспотевшие ладони о брюки и полез в мини-бар.

– Какую кровь предпочитаешь? У меня нет натуральной, зато ИК реально хорошая!

Дав уже успел заметить расставленные тут и там по полу бутылки ИК. Проявил вежливость:

– «Будвайзер». Мне его недавно порекомендовала одна красивая девушка.

– Ммм, красивые девушки! Красивые девушки… – француз неуверенно улыбнулся одними губами, стесняясь неправильного прикуса и слишком крупных зубов. Торопливо налил жижу в стаканы. – Слушай, Гвидиче… Без лишних предисловий… Ты должен мне поверить после всего! Я не сумасшедший! То есть, Боже, мне самому-то кажется будто сумасшедший… Но ты теперь должен понять! Они нас вычищают! – стаканы в руках вампира вздрогнули и накренились друг к другу.

– Кто кого? – спокойно уточнил Давиде. Кристоф протянул ему кровь и опустился прямо на пол.

– Те, кто входит в Совет! Я так думаю. Уничтожают влиятельных членов кланов, освобождая места! Подожди, не морщись! Да, звучит как бред! Но я объясню! Вы же торгуете инициациями?

– Не понимаю…

– Ой да ладно! Тоже мне секрет! Даже смертные уже просекли и кое-кого вычислили! Например, сенатора Аранчелло, которого вы перевезли в Мексику. Или ту мадам из Гугла, хотя это, наверное, не вы, я бы поставил на конкистадоров… Дай угадаю: человеческие шишки прилагают усилия, чтобы нас с людьми уравняли в правах, а взамен получают бессмертие для себя или своих деток? Так?

Робер угадал. Схему пока не запустили в полную силу, в договорах было много нюансов, не устраивающих обе стороны, и, разумеется, все боялись утечек, поэтому к информации допускали лишь избранных. Дав узнал наполовину случайно, так как дяде понадобились его связи в Мексике.

– Это легко может быть правдой, но я не в курсе.

– Ай, не хочешь – не говори! Но если всё так, представляешь, какая это бочка с порохом? Речь о людях, привыкших к положению и власти, и они от власти не откажутся! Не согласятся стать рядовыми членами кланов! А в политику их в этой стране обратно не пустят. Кланы должны предложить им место не хуже прежнего, а места заняты! И заняты не просто так, у нас всё строится на знакомствах друг с другом и на наших общих войнах за свободу! Прямо сейчас никто не будет иметь дело с новенькими, пришедшими на всё готовое. Значит, чтобы устроить их, нужно разрушить старую систему!

Дав смотрел на француза мрачно. Горечь, присущая искусственной крови, жгла язык.

– Ты намекаешь, будто Совет готовит революцию? Вычищает…

– Второй этаж управления! – Робер интенсивно закивал. – Я бы это так назвал! Первый они оставляют за собой, третий – мелковато, а второй в самый раз! Хотя и третьему достаётся: тем, кто претендует на второй, – он нервно хихикнул. – Мне, например.

Давиде зажмурился, потирая виски.

– Нет… Кристоф, прости, но слишком похоже на конспирологию. А сыворотка? Мы нужны для получения сыворотки, нас некем заменить!

– Старых вампиров куда больше, чем старых и влиятельных, Гвидиче, тебе ли не знать! Да и… потерпят!

– Всё равно. Процесс, о котором мы говорим, займёт десятилетия. Зачем устраивать чистку сейчас?

– Но ты ведь тоже заметил, правда? Самоубийства, аварии, Линчеватели… Но помирают сплошь такие как мы! Взять хоть Манчини – ты веришь, будто он сам?

Давиде покачал головой. Разумеется, он не верил. Робер залпом допил «Будвайзер».

– Я сначала из любопытства считал.

– Ты всё считаешь.

– Ага! Вышло минимум пять подозрительных смертей за прошлый год и три за этот. И в позапрошлом было. Ну и я стал анализировать! Доанализировался… Мне в машину подложили бомбу. Я заметил и умотал сюда! А почему сейчас – кто же их разберёт? Хотят начать заранее и потом избежать подозрений? Или их торопят конкретные люди? Блин, Гвидиче, ты же меня не сдашь?!

– Кому?

– Всем! Я скрываюсь. Только… деньги кончаются. Неудачно поиграл на бирже.

Дав гулко расхохотался.

– Так тебе нужны деньги?

– Нет! То есть да, но я позвал тебя не за этим! Ты тоже жертва! Кстати, очень показательно, как они стараются действовать чужими руками, но не будоражить кланы и не провоцировать вражду. Явный договорняк! А нам надо сообща придумать, что делать!

– «Нам»?

– Ну да! Нам, потенциальным жертвам!

– Идеи?

Кристоф сник, сливаясь с мятым костюмом.

– Никаких! Никаких нормальных… Ты пойми, я трезво мыслю, я вижу проблемы в своих рассуждениях. Но как ни крути складывается так! И я боюсь, боюсь до коликов! Боюсь высунуться и обратиться за помощью – мало ли, кто вовлечён? Я лишь на твой счёт и не сомневаюсь!

«А зря, – подумал Давиде. – В последнем покушении смерть предназначалась не мне. Но вот Антонио…»

– Ладно, – произнёс он вслух, – я тебе переведу небольшую сумму, хватит на пару дней. Но лучше не задерживайся, и уезжай за границу.

– Куда? В США для нас лучшие условия! А в Канаду хрен попадёшь!

– В Аргентину? Уругвай? Вернёшься, когда всё прояснится.

Кристоф встал. Лицо у него стало каменное и пустое.

– А ты останешься, правильно?

– Правильно.

Дальше разговор не клеился, и Давиде быстро засобирался, однако от встречи остался странный осадок. С ним прощались как с мертвецом.

К вечеру они с Нэнс расквитались с делами. Давиде выложил в «Фэйсбук» видео, где сообщил, что цел, и не отступит. И что он мог бы заявить, будто теперь поимка Линчевателей – дело чести, но оно ещё до покушения стало личным, ведь страдают его сородичи. Пост взлетел, кадры из пресс-конференции завирусились, телефон знобило от входящих. Дав не сомневался – Карлосу на почту упало несколько предложений об участии Дава в рекламных кампаниях, а возможно даже и в предвыборных. Если он дожмёт эту тему, обретя популярность не только среди озабоченных вампиропоклонниц, дядя тысячу раз подумает, прежде чем списывать такой актив.

А пока дядя арендовал ему новый дом – с работающей противопожарной системой. И выделил сопровождение.