Текст книги "Милосердие в тебе (СИ)"

Автор книги: Half a Person

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Элисон испуганно закрыла рот рукой, чтобы не закричать, по её холодным щекам побежали обжигающие слёзы, а сердце вновь непривычно быстро забилось. Она не знала как поступить в этой ситуации, может, если она побежит и позовёт на помощь все станет только хуже.

Боже! В тридцати метрах от неё лежал труп мужчины в блестящих доспехах, что ещё может быть хуже?!

Комментарий к

Homo sum et nihil humani a me alienum puto* -Я человек, и ничто человеческое мне не чуждо.

Tu plena obrepserit** – Вы полны сюрпризов.

Nomen est omen*** – Имя говорит само за себя. ( Клод – от старофранцузского «великолепный».)

homullus* – осёл.

Лавольта* – предшественник вальса.

========== Часть 8 ==========

Элисон вступила на пол бального зала, глаза её ослепил непривычно яркий свет. Страх, добравшийся до самого сердца, затмил разум чёрным полотном и заставил голову кружиться от нервного напряжения. Каждый шаг ей давался с неимоверным трудом, ноги её будто бы разучились ходить. Глубокое судорожное дыхание заставляло тело дрожать, а сердце – биться в два раза быстрее. Она понимала, ей нужно успокоиться, ибо сейчас не время предаваться девичьим страданиям и представлять уроки профессионального драматизма.

Девушка закрыла глаза и тяжело вздохнула. Глубокий вдох и дрожащий выдох. Ещё раз…

Она пыталась представить Англию, ведь это единственное место на Земле, одно лишь воспоминание о котором давало ей духовное спокойствие. Перед её глазами плавное появлялись линии знакомой усадьбы, лёгкие будто бы наполнял мягкий аромат сирени, но сладкому воспоминанию суждено было прекратиться, ибо подсознанию в очередной раз предстало мёртвое тело в блестящих доспехах.

Уже через мгновение зелёный взгляд судорожно бегал по бальному залу, пытаясь найти человека, которого она презирала менее часа назад. Глаза её ловко перемещались от одной танцующей пары к другой, до того момента, как лица стали казаться однотипными. Элисон трепетно осматривала каждый угол зала, но ни судьи, ни братьев здесь не было.

***

Как только деревянная грузная дверь комнаты закрылась, Хайвэл устало откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул. Его лицо выражало удовлетворение во всей своей красе.

На протяжении тридцати минут, которые, как казалось ему, длились целую вечность он находился в комнате с представителем главной торговой гильдии Франции – Отисом Готье. Он был достаточно невысок и крайне полон, внешний вид его не вызывал доверия. С пухлого лица не спадало недовольство, а с затёкших глаз – презрение. Говорил он крайне медленно, будто бы оказывал присутствующим неоплатную услугу одной лишь своей речью. Черты лица его были также противны, как и его поведение. Скорее всего, его наружность можно было сравнить с болотной жабой, но в тоже время некоторые земноводные казались в разы симпатичнее него.

Каждую вторую минуту речи своей он кашлял, чихал и вытирал пот со лба. Казалось, что ему даже трудно говорить, ибо начинал он с довольно высокой интонации, а к концу предложения голос его становился настолько хриплым, что понять его было почти невозможно.

Но самым безобразным являлось то, что Хайвэл был вынужден сидеть напротив столь «приятной» личности, слушать лязгающий голос и пытаться угодить мужчине всяким образом. Тем не менее, Бадлмер держался достойно. Он ни на минуту не отвлекался, ровный стан его ни разу не скривился, а глаза сохраняли выражение крайней заинтересованности.

Большую часть времени ему приходилось вести диалог, дабы заинтересовать пэра Отиса, голос его был монотонен и сдержан. Мужчина бы наверняка сорвался, смотря на недовольное жабье выражение лица, если бы в комнате не находился Фролло, который всячески оказывал поддержку в моменты смятения юноши. Причём судье удавалось помогать брюнету так, что Готье даже не замечал неподготовленность переговорщика.

– Полагаю, сейчас самое время сказать, что Виктор бы гордился тобой, – тишину прервал несколько уставший голос Клода.

– Вы не обязаны врать ради поддержки, пэр, – Приподняв голубой взгляд, Хайвэл заметил на лице Фролло ухмылку, – Я понимаю насколько был близок к провалу, – несколько выждав, он добавил, – К тому же я слишком хорошо знаю своего отца.

– Мне нет причины льстить тебе, ибо большую часть работы ты совершил сам, но ты прав, – голос его обрёл оттенок сожаления, – Виктор бы никогда не похвалил тебя. Он был вечно недоволен, упрям до самых костей… и просто невыносим.

– Вы похожи, – вкрадчиво заметил Хайвэл.

– Пожалуй, я соглашусь с тобой, – Клод с неким облегчением встал с кресла и подошёл к окну, – Наша настойчивость достигала неимоверных высот, когда мы работали. Когда-то давно, в этой же комнате, твой отец вёл переговоры с Франсуа Готье. Такая же свинья, как и его сын. Я бы многое отдал, чтобы ещё раз взглянуть на его испуганное лицо.

– Кстати, говоря об отце… Разбирая документы в его кабинете, я наткнулся на некоторые бумаги, понять которые я не в силах, – Хайвэл внимательно наблюдал за жилистым лицом судьи, выражение которого обрело некое беспокойство, – Я думаю вы должны их увидеть…

Речь юноши прервал мужчина, ворвавшийся в комнату без какого-либо предупреждения. Тяжелые доспехи его неприятно звенели при каждом движении, чётко отдаваясь в голове Бадлмера. Громоздкими шагами он прошёл в сторону судьи и осведомил его о происшествии, подробности которого лорд был не в силах расслышать. Серьезность произошедшего он осознал, лишь увидев выражение лица Клода, мышцы которого будто бы окаменели.

– Хайвэл, ты привёл кого-нибудь на бал? – Фролло приподнял напряжённый взгляд на мальчишку, – Советую немедленно найти их.

В стенах замка лежал обезображенный труп мужчины. Обличие и личность его можно было распознать лишь по одежде, в которой он появлялся ранее. Внутренности несчастного рассыпались по холодному полу. Лицо его приобрело неестественные, даже ужасающие черты, коим было суждено прийти в последние секунды жизни бедолаги и остаться на них посмертно. Невообразимо большой рот и широко распахнутые глаза, в которых словно запечатлелась сама смерть, обрели нечеловеческие очертания. И лишь короткая туника, вышитая драгоценной каймой, позволяла узнать в мертвеце представителя торговой гильдии.

***

Не отчаиваясь, Элисон продолжала искать Айзека, среди присутствующих. Он был последним человеком, которого она видела перед тем, как ушла в сад, и вероятность его присутствия в данный момент была гораздо выше. Но все ещё перед ней кружились одни и те же лица аристократов, будто сливающиеся в единое целое.

Музыка резко прекратилась, нарушив царившую гармонию зала. У каждого входа в зал число вооруженных охранников удвоилось, что вызвало чрезмерное число шумных разговоров в зале.

– Уйди с дороги!

Довольно крупный мужчина скоростно направился в сторону выхода, по пути напыщенный силуэт его, задел мадам Бадлмер, отчего хрупкое тельце её упало на ледяной пол бального зала.

Не успела она прийти в себя, как увидела перед собой Бертольдо, что протягивал ей свою квадратную ладонь. Посол помог девушке встать на ноги, попутно подарив ей добродушную улыбку, которая безусловно была натянутой, но смогла успокоить дрожащее изнутри тело брюнетки.

– Спасибо, – еле слышно произнесла аристократка, заглянув в карие глаза мужчины, излучавшие непонятное ей оживление.

– Я полагаю, что спрашивать о происходящем у вас бессмысленно, – тёплая рука его продолжала держать дрожащую ладонь.

– Вы даже представить не можете насколько вы проницательны.

Как трепетно Элисон жаждала рассказать кому-то о случившемся в саду, как пылко искала хоть одно знакомое лицо, желая облегчить душу… Она уже была готова выложить своё волнение на широкие плечи неаполитанца, но что-то остановило её в самый последний момент. Было ли то предчувствие или простая человеческая осторожность – так и осталось неизвестным даже в её собственной маленькой голове.

Вдруг все гости бала зашевелились, самые разнообразные голоса безобразно отдавались в голове юной девушки, которая и без того шла кругом. Толпа продвинулась в сторону балкона, а затем вновь раздвинулась. На холодный пол бального зала вступила Анна Французская. Принцесса перемещалась крайне быстро, при этом успевая приветствовать наиболее выдающихся гостей. Она не изменяла своей изящной и отработанной походке даже сейчас. Следом за ней в помещение вошли двое вооружённых мужчин, которые, по всей видимости, являлись её охраной.

В этот же момент Элисон ощутила сильную мужскую, которая сильно сжимала локоть и тянула её в сторону выхода.

***

Руки мадам Бадлмер освободили лишь в помещении, которое больше было похоже на подвал, в котором проводят пытки. За столом сидел мужчина средних лет, голова которого уже успела облысеть. Гневный взгляд был направлен на тонкое лицо девушки, которая изо всех сил пыталась сдержать слезы.

– Я требую объяснений, – голос брюнетки был близок к срыву, он стал заметно ниже, от подкатившего кома к горлу.

Мужчины, несколько задумавшись, поскрёб подбородок рукой. Его лицо украсила насмешливая ухмылка. Ему было в удовольствие наблюдать за поведением молодой особы, глаза который украшал блеск обиды и надежды. Сколько лет он работал здесь и каждый день видел одно и то же выражение лица, слышал одни и те же слова: «Да как вы смеете?! Я не виновен!».

– Мадмуазель Бадлмер, – его резкий тяжелый голос ударил по барабанным перепонкам брюнетки, заставив её лицо поморщиться, – Я предлагаю вам не разыгрывать драму, – встав с большого деревянного стула, он направился тяжелыми шагами в сторону пленницы. Его оценивающий взгляд проскользнул по подолу её платья и остановился на мокрых зелёных глазах, – В лучшем случае, вы пробудите здесь до завтрашнего утра. До выяснения обстоятельств, конечно же, – он с неким сожалением вздёрнул брови и взял плащ с дубового стола, – Жан, отведи девчонку в камеру.

Не успели запястья Элисон отдохнуть, как их вновь схватил один из охранников. Он держал её мертвой хваткой, как хищник – свою добычу. Кожа неприятно ныла, чувствуя крепкие руки мужчины, так трепетно выполняющего свою работу. Она податливо шла в сторону каменной камеры с неким предвкушением освобождения.

Как вдруг стражник развернул девушку к себе. Он пронзительно смотрел в её зелёные испуганные глаза, нарочно делая шаги ей навстречу до тех пор, пока она не уперлась спиной о каменную стену темницы. Её взгляду предстало квадратное лицо с большим носом. Оно было покрыто неисчислимым количеством шрамов. Серые, почти прозрачные глаза с похотью смотрели на её шею.

С минуты девушка находилась в смятении и ее сознание всячески отрицало происходящее, пока она не ощутила грубую, шершавую руку, ползущую подобно ядовитой змее по внутренней стороне бедра. Мужчина грубо впился в губы Бадлмер, он проворно размыкал их своим языком. С каждым движением его, тело молодой особы наполнялось отвращение к себе. Элисон пыталась оттолкнуть грузное тело мужчины, так назойливо прильнувшему к её плоти. Она обречённо била маленькими бледными кулачками по его сильной груди. Он же продолжал напористо внедрять свой язык в её рот, проводя им по её белым, гладким зубам.

Брюнетка ощущала неприятный запах из его рта, к горлу невольно подкатывала тошнота. Она послушно расслабила челюсть и впустила проворный язык мужчины в свой рот. Почувствовав на его лице улыбку, Элисон сомкнула зубы, заставив стражника корчиться от боли. Бадлмер попыталась вырваться из темницы, но мужчина резко замахнулся и ударил её по лицу. Боль яростно растеклась по дрожащему телу девушки. Она лежала на полу, из глаз бесшумно бежали обжигающие слезы, заставляющие её задыхаться от собственной беспомощности.

Аристократка в очередной раз попыталась встать на руки, но попытка её не увенчалась успехом. По ушам брюнетки ударил оглушающий звон, её затошнило. К своему ужасу, Элисон понимала, что начинает терять сознание. Последним, что видела девушка был карий взгляд судьи, наполненный огненным, почти демоническим гневом.

========== Часть 9 ==========

– Не догонишь, не догонишь!

По каменным стенам усадьбы расплывался звонкий голос маленькой девчонки, что резво бежала по коридору. Босые ноги её скоростно отскакивали, лишь едва успевая касаться поверхности холодного пола. Лицо украшала детская, искренняя улыбка, радость которой была подобна свечению летнего солнца.

Следом за ней в коридоре появился силуэт мальчишки, который был немного старше неё. Он проворно перемещался по дому, ловко избегая всевозможные препятствия на его пути. Несмотря на то, что ноги его были гораздо длиннее, да и его выносливость была крепче, он бежал позади соперницы. Мальчик без труда бы смог обогнать её, получить заслуженное признание, но сегодня это не входило его планы. Каждый божий день они с сестрой резвились, бегали наперегонки по усадьбе, и всегда он приходил первым, всегда побеждал. Сейчас же, он нарочно бежал вдвое медленнее обычного, и счастливое лицо сестрёнки полностью оправдывало его ожидания. Она всегда хотела победить, каждый день она старалась бежать быстрее и жаждала поставить брата на место. Этот проигрыш ничего не стоил для белобрысого паренька, но выигрыш имел огромнейшее значение для её маленького сердечка.

Как вдруг дорогу хрупкой девчушке перегородила молодая женщина в чёрном платье. Она заботливо взяла её на руки, одарив счастливое лицо ласковой улыбкой.

– Элли, юной даме не положено так носиться по дому, – голос её поражал воображение своим мягким звучанием.

– Она рыцарь, – раздался голос мальчика, несколько возмущённый взгляд которого был направлен на мать.

– Рыцарь? А где же меч? – смех её был настолько приятен, что невольно вызвал улыбку на лице паренька. Она запустила тёплую ладонь в чёрные волосы девчушки, – Раз ты рыцарь, то я дам тебе важное задание, – женщина осторожно поставила ребёнка на пол и заглянула в предвкушающей зелёный взгляд, – Чтобы победить злого дракона, – взгляд её пал на полнотелую служанку, стоявшую не так далеко от камина, – Ты должна найти короля Виктора.

– Я не подведу тебя! – восторженно воскликнула она, даже не успев дослушать мать.

Уже через мгновение девчонка шустро перемещалась между растениями сада. Легкие наполнял приятный цветочный аромат, заставляющий её маленькое детское сердце трепетать от восторга. Она мельком просматривала алые кусты роз, что аккуратно разместились по углам дорожек, вдыхала сладковатое благоухание нежной фиолетовой сирени… но все же взволнованный зелёный взгляд её продолжал искать силуэт отца среди бесконечных растений. Маленькие ушки уловили еле слышный хруст ветки, доносившийся из глубины кустов. Медленными шажочками она напрвались их сторону.

– Что ты делал за стеной? – Виктор твёрдными шагами двигался в сторону сына.

Хайвэл лежал в грязи, держась маленькой рукой за покрасневшую щеку. Он тщетно пытался подняться с мокрой земли, ибо тело его ослабло от испуга и горечи обиды, что подобно яду разливалась по юношескому телу. Голубые глаза его не отводили взгляд от отца, моля его о прощении. Но мужчину не волновало корчащееся от боли лицо сына. Его просьба, мольба лишь увеличила голодный блеск в его глазах. Не пошатнувшись, он в очередной раз ударил ребёнка по животу, словно это было не его чадо, а грязная дворовая собака. Хлипкое тело брюнета перекатилось на бок, он с минуты закрыл глаза, пытаясь сдержать слезы, после чего вновь распахнул голубые очи, которым было суждено встретиться с взволнованным лицом сестры.

Лорд Балдмер был готов нанести очередной удар по телу слабого, бесхарактерного мальчишки, как вдруг он замер, и лицо его обрело выражение необъяснимого испуга. Он был растерян. Мужчина слегка пошатнулся, а дыхание его перехватило. Аристократ не мог поверить, что в очередной раз поддался приступу гнева, что его сын крючился от боли по его вине. Он так трепетно пытался огородить семью от призраков своего прошлого, что следовали за ним по пятам. Каждый день Виктор молил Бога, чтобы семья его не знала боли, а теперь… теперь он стоял перед своим ребенком, детское лицо которого корчилось от нанесённых им же ударов.

– Хайвэл, боже, Хайвэл! – крепкие руки мужчины несколько неловко приподняли тело сына и прижали его к трясущейся груди. Из голубых глаз его бежали слезы вины и отчаяния.

***

Элисон разбудил звон посуды. Она судорожно раскрыла зелёные глаза и задышала так быстро, будто бы только что вылезла из воды. Взгляд её пал на юную девушку, что с растерянным видом поднимала столовые приборы с пола. У служанки была довольно приятная внешность, но больше всего выделялись светлые волосы, несколько небрежно собранные в косу, и милый овал лица.

– Простите… простите, – тонкий голос её звучал так, словно она сейчас задохнётся в собственных слезах.

– Не волнуйся я никому не скажу об этом, – немного хриплая речь заставила поднять боязливый взгляд служанки, – Прости, ты не могла бы принести мне немного воды?

– Конечно, мадмуазель, я сейчас, – выражение лица её вдруг приобрело радостный, даже благодарный оттенок, но взволнованной интонации суждено было вернуться, как только она задела поднос, и посуда вновь рассыпалась по полу.

– Нет! – достаточно громко возразила мадам Бадлмер, заметив, что служанка с растерянным видом собиралась поднять столовые приборы, – Принеси воды, пожалуйста. Я сама разберусь с тарелками.

Девушка несколько неуклюже покинула комнату, громко хлопнув дверью, что заставило маленькое личико аристократки невольно поморщиться. Ей понадобилось время, чтобы привести сознание в нужное русло. Брюнетка попыталась встать, но тут же ощутила резкую боль в левой руке. Правую же руку и нижнюю часть туловища она вовсе не чувствовала. Тело будто бы отрешилось от своей хозяйки.

Не долго выждав, она повторила попытку встать на ноги, но она оказалась напрасной. Только зеленоглазая приподняла туловище с помощью рук, как тут же рухнула обратно, к счастью, на достаточно тёплую кровать. Тяжело вздохнув, аристократка попытался восстановить в памяти произошедшее вчера, но внезапно появившееся чувство агонии быстро откинуло эту неблагоразумную идею.

На бледном лбу её лежала прохладная тряпка, приятно охлаждающая кожу. На мгновение она закрыла глаза, пытаясь откинуть глухие мысли, что беспорядочно вились в её голове и, которым, как казалось, не суждено найти выход в этой комнате.

Тяжело вздохнув, она приподняла голову и осмотрела помещение, в коем находилась. Путь свету, поступающему из большого окна, бессовестно перегораживали тёмные занавески, сама же комната была довольно пуста и из достаточно грубой и примитивной мебели в ней можно было выделить лишь большую кровать с балдахином, каждая сторона которого была зафиксирована у деревянной опоры. Не так далеко от неё был громоздкий комод, не отличавшийся изысканностью. На нём стояло небольшое зеркало и догоревшая свеча, воск которой небрежно застыл на дереве.

Боль постепенно отступала, и вскоре Элисон решила предпринять очередную попытку подняться. Маленькие дрожащие ступни медленно соприкоснулись с ледяной каменной поверхностью, отчего по худому телу пробежали мурашки. Один шаг, второй… ей нравилось ощущать собственные конечности, что наконец стали слушаться её. Подойдя к зеркалу, она внимательно осмотрела своё тонкое лицо. Аристократка заправила за ухо непослушную прядь чёрных волос и взору её предстала небольшая гематома, распространившаяся по левой щеке, фиолетовый оттенок которой говорил, что девушка находится в этом помещении больше суток. Она внимательно рассматривала место удара, что продолжало зудеть, с каждым движением её губ. Холодные подушечки её пальцев аккуратно дотрагивались до синяка, пытаясь убедиться, что всё это происходит в реальности.

Услышав шаги за дверью, Элисон вспомнила о своём обещании и стала скоростно поднимать столовые принадлежности с пола.

***

Фролло уже несколько минут стоял подле деревянной двери, что вела в гостевую спальню его дома. К слову, эта комната пустовала уже многие годы и он даже стал забывать, как она выглядит. У него не было нужды заходить в это помещение ранее. Да и оно должно было быть пустым по сей день, если бы судья не принёс Элисон. Ему следовало отнести девушку в собор, а не в собственный дом. И он прекрасно это понимал, но был не в состоянии возить почти бездыханное спящее тело по Парижу.

В сознании Клода всплывала вчерашняя ночь. Его руки вспоминали, как держали её настолько заботливо и легко, насколько только мать способна с любовью придерживать своё дитя. Сквозь мягкую ткань платья он ощущал холод, исходящий от её хрупкого, слегка дрожащего тельца.

Прошедшую ночь он провёл у её кровати, в комнате, которую он всем сердцем ненавидел. Однако, ему доставляло удовольствие наблюдать за спящей девушкой – столь юной, нежной и невинной, чьи чёрные волосы небрежно расстилались на подушке. Природа дала ей красивую шею, что невольно притягивала к себе внимание.

Такая тонкая, чувственная, белая…

Где-то в груди Фролло появлялось трепещущее чувство, когда он смотрел на фарфоровый оттенок её кожи, и с каждым разом отвести взгляд от неё становилось все сложнее. Его внимание привлекало бледное лицо спящей с ровной кожей, которой ещё не успел коснуться возраст. Нежные, мягкие, подобные атласу губы, совсем ещё невинные, не тронутые… почти не тронутые…

От одного упоминания темницы во рту мужчины появлялась горечь. Стражник поплатиться за каждое прикосновение к ней, он заставит его пожалеть о содеянном… не раз.

Судья ненавидел каждого мужчину, что смотрел в её сторону. В их взглядах читалось лишь холодное любование нежной девушкой, но Элисон была достойна гораздо большего, нежели похотливых взглядов. Она была гораздо больше красивого объекта созерцания.

Клод готов был сойти с ума, смотря на её губы. Он жаждал дотронуться до них своей холодной рукой, почувствовать еле уловимое тепло, исходящее от молодой плоти. Но он не посмел даже коснуться её спящего тела. Ни разу не видя её обнаженной, он, как казалось ему, знал каждый изгиб тонкой девичьей фигуры, каждую слегка выпирающую косточку.

– Элисон, – монотонно произнёс судья. Ему понадобилось лишь мгновение, чтобы привести своё сознание в реальность.

– Ваша честь, я не одета, – из-за двери доносился бархатный голос девушки, а затем – звон посуды.

Несколько обеспокоенный голос аристократки вынудил подобие улыбки появиться на лице Клода, ибо улыбкой на самом деле это было довольно сложно назвать – просто края его рта слегка развелись в стороны.

– Хозяин, – позади мужчины появилась юная служанка с графином воды в руках.

– Беатрис, – он не стал выслушивать речь девушки до конца. Карий взгляд несколько оценивающе окинул девичье тело, что заставило юное лицо покрыться багрянцем, – Принеси мадам Элисон своё платье и передай, что через пятнадцать минут я буду ждать её внизу.

***

Элисон аккуратно накрыла горбуна одеялом и, сделав шаг назад, осмотрела тело спящего друга. На лице её появилась спокойная улыбка, она была рада видеть его таким спокойным. Он устало лежал на соломенной подстилке и еле слышно сопел. Как оказалось, Квазимодо ждал девушку в течении тридцати шести часов. И за это долго время он ни разу не сомкнул глаз, а всему виной её обещание – навестить друга после бала. Она чувствовала некую вину за то, что звонарь был таким уставшим, но в тоже время он был рад видеть подругу. Его глаза светились настоящим детским восторгом, когда бархатная речь её повествовала о прекрасном бале, на котором были потрясающие танцы, непринужденные беседы и, конечно же, сам король – Людовик XI, что соизволил подарить подданным своё блаженное присутствие. И безо всяких сомнений, Элисон была счастлива на этом торжестве так, как никто не был счастлив. Она танцевала больше всех, улыбалась больше всех и заражала окружающих своим мягким смехом.

Брюнетка не любила врать, но порой ложь была единственным выходом в ситуации. Квазимодо был расстроен, когда Бадлмер не смогла навестить его, и сейчас она не могла рассказать ему правду. На самом деле, во время своей речи, девушка даже начинала верить в свои слова, и торжество уже не казалось ей таким уж ужасным.

Слегка наклонившись, девушка запустила тонкую ладонь в рыжие волосы друга и слабым голосом прошептала:

– Доброй ночи…

Недолго выждав, она медленными, едва уловимыми шагами направилась в сторону смотровой площадки собора. У выхода на неё, она на мгновение остановилась.

Клод стоял на краю Нотр-Дама, уперевшись тонкими ладонями о каменный поручень. Неожиданно для себя Элисон поймала себя на мысли, что силуэт судьи её вовсе не пугал. В его стройной, вытянутой фигуре, облачённой в чёрное длинное одеяние высшего чина, было что-то заставляющее юный разум девушки испытывать влечение к нему. Мягкое свечение луны отражалась в седых волосах, придавая им несколько волшебный, драгоценный оттенок. Впервые за долгое время она смогла взглянуть на Фролло без страха.

Зелёные глаза внимательно и длительно рассматривали худое лицо судьи. Он был красив, как бывают красивы лишь Боги, с испугом заметила она. Нет, лицо его не обладало безупречными, ровными чертами, но его длинная шея, стройный стан и несколько выдающийся нос являлись гораздо большим, чем просто «красота». Это слово было слишком бедно для описания привлекательности его карих глаз, что задумчиво и отрешенно смотрели на спящий Париж.

– Это забавно, правда? – брюнетка немного неуверенно встала слева от Фролло и устремила зелёный взгляд вниз, – то, что на портале «Страшного суда» изображены люди в церковных одеждах, что идут по левую руку Христа.

– Значит для тебя вечные муки в аду считаются забавными? – несколько скептически уточнил судья, с издёвкой взглянув на маленькое лицо девушки.

– Нет же! – Элисон с недовольством в глазах смотрела на мужчину. Ей не нравилось, когда её неправильно понимали или искажали смысл сказанных ею слов, – Я хотела сказать, что одной лишь веры в Бога недостаточно.

Клод отвёл карий взгляд в сторону и несколько тяжело вздохнул. Без всяких сомнений, он понимал о чём говорит девушка, но не хотел обсуждать свою набожность с ней. В какой-то степени ему даже было стыдно осознавать, что он сбился с праведного пути, как и многие другие французы, коих он презирал. Его молитвы были настолько же пусты и эгоистичны, как и у большинства прихожан церквей.

– Есть поверье, – холодный голос судьи прервал тишину, в очередной раз воцарившую на колокольне, – что каждая звезда – это душа человека, – он выдержал небольшую паузу, – И смотря на звёзды мы видим себя.

– Я не думала, что вы верите в подобные вещи.

– Я разве говорил, что верю в это? – Фролло лишь вздёрнул брови и продолжил прожигать девушку взглядом.

– Что же, – Бадлмер несколько неловко пыталась сохранить свой взор на судье, ибо каждую секунду сознание её пыталось сбежать от карих глаз, что напористо смотрели прямо в душу, видя все её эмоции и переживания, – Полагаю, что я должна отблагодарить вас, – на его вытянутом лице появилась лисья ухмылка, что заставила её на мгновение замолчать, – Насколько мне известно в подобных случаях предлагают деньги, но сумма, которую я смогу предложить, покажется вам ничтожной, поэтому…

– Ты можешь помолиться о моей душе, – на лице девушки вдруг появился прищур, – Попытаться стоило, – добродушная улыбка боролась с язвительными эмоциями, желающими найти себе выход. Он замолчал, в ожидании предложений от юной особы, задумчивое лицо которой искало выход из сложившейся ситуации.

– Это ваша вина, судья, – в голосе её была нотка удовлетворенности, – Если бы вы явились ко второму танцу, как и обещали, то я бы не покинула бальный зал и ничего бы не случилось.

Бадлмер, как никогда прежде, уверенно смотрела на Клода. Иногда достаточно одного взгляда в глаза человека, чтобы понять, как он на самом деле одинок. Заметить по едва видимым теням в его глазах, как он сильно устал.

Зелёные глаза мадам Бадлмер смотрели на седую голову мужчины, на которой, к её удивлению, отсутствовала шляпа. Она очарованно рассматривала его серебряные волосы, зачёсанные к вискам, его худое лицо и выраженные скулы. Тонкие пальцы девушки неприятно покалывало от сводящего с ума желания прикоснуться к его возвышенному лицу. Просто дотронуться до бледной кожи и почувствовать её. Ощутить каждую неровность мягкими подушечками холодных пальцев, одолеть дрожь, распространяющуюся по телу. Она хотела провести кончиками пальцев вниз, начиная от тонких бровей, заканчивая изящной шеей.

Элисон была не в силах бороть желание, охватывающее её с ног до головы. Она поймала момент, когда Клод закрыл глаза, и аккуратно, неуверенно протянула тонкие пальцы к нему. Девушка жаждала лишь на мгновение прикоснуться к его величественному лицу и убедиться в его земном происхождении, но как только холодные подушечки её дотронулись до скул мужчины, она ощутила крепкую ладонь Клода на своём запястье. Не открывая взор, он прижался лицом к её руке, подобно домашнему коту. Даже если он и был чудовищем Парижа, сотканным из жестокости, вскормленным высокомерием и острой душевной болью, то сейчас он прятал свои острые когти и успокаивающе мурчал, не стремясь причинить вред юной девушке.

========== Часть 10 ==========

Клод часто сидел в беседке своего сада. Особое внимание этому месту он уделял весной, когда голую землю покрывал изумрудный ковёр, а на кривых, словно мёртвых ветках появлялись зеленоватые почки. Он никогда не скажет, что каждый свободный день посещает небольшую белую постройку, что аккуратно стоит на возвышенности. Отсюда открывается прекрасный вид на Сену, что заботливо обхватила Париж своим мирным течением.

Подобное времяпровождение доставляло ему неимоверное наслаждение, но порой оно же вселяло чувство меланхолии и его изнутри пожирало непреодолимое одиночество, плавно расплывающееся по его венам и проникающее до самого мозга.

В одиночестве, как может показаться, нет ничего плохого. Отсутствие надоедливых людишек, пустых разговоров, которые никогда ни к чему не приведут, и тишина – играют большую роль, но все же судье иногда тоже хотелось пожаловаться на бытовые проблемы, на работу, где он постоянно слышал одни и те же фразы. Возможно, он бы даже помиловал какого-нибудь преступника, скажи он что-нибудь новое.

В силу одиночества, жалобы судьи выпадали на могучую шею Снежка, что был только рад сложившейся ситуации. Клод всегда уделял питомцу достаточно времени, пожалуй, гораздо больше, чем многим людям. Конь настолько привык к хозяину, что кажется понимал его без всяких слов. Конечно, первое время Фролло несколько сторонился ласки животного и даже ругал его за столь непозволительное поведение, но с годами он уже привык к тому, что конь мог подшучивать над ним, хватая большими зубами его шляпу, или облизывая его седые волосы и вечно недовольное лицо.