Текст книги "Погоня за химерой (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Вереница рабов вновь двинулась по улице, зажатой между громоздкими каменными зданиями так, что та напоминала ущелье. Вся зайгеррианская архитектура была подавляюще монументальной, одним своим видом заставляя рабов чувствовать себя ничтожными и мелкими существами. Толстые каменные стены могли удержать в себе сотни невольников или надёжно защитить их хозяев в случае бунта, а пирамидальная форма зданий напоминала устройство зайгеррианского общества. Вершиной были монархи, опиравшиеся на аристократию, воинов, работорговцев и надсмотрщиков. А сияющие лучи их славы и величия отбрасывали многочисленные тени, снующие в грязи у господских ног.

Невольники были основой бизнеса и главным экспортным товаром Зайгеррии, некогда огромной рабовладельческой империи, а теперь одной из планет, на чью 'самобытную культуру и экономику' охотно закрывал глаза республиканский сенат. Около тысячи лет назад орден джедаев разрушил блистательную рабовладельческую империю зайгеррианцев, но с тех пор рыцари всё реже вмешивались в политику, и Зайгеррия вновь набирала силу. Текущая война вдохнула в планету новую жизнь: КНС щедро позволяла охотиться на оккупированных планетах, а желающие поживиться обильным потоком стекались на Зайгеррию со свежепойманным товаром военного времени. Оптовые поставки с оккупированного Рилота дали начало смелым планам по возрождению великой рабовладельческой империи, и ушастые с всё большим оптимизмом распространяли слухи о возобновлении большого межпланетного аукциона рабов.

Вереница невольников медленно продвигалась по каменным мостовым, видевшим тысячи таких неудачников. Непривычные к оковам тви'лекки время от времени спотыкались и наступали друг другу на ноги, за что немедленно получали лёгкий разряд шоковой пикой. Больше всего процессию тормозили дети, скованные в одну колонну со взрослыми. Близнецы прекрасно помнили, каково это – пытаться подстроиться под широкие шаги взрослых, разглядеть что-то сквозь застилающие глаза слёзы и не падать, когда идущие сзади наступают тебе на пятки.

Эйнджела постаралась не думать о том, что большинству из этих ребятишек, во всяком случае девчонкам, придётся повторить их судьбу. То, что принято было называть нейтральным словом 'танцовщица', на самом деле было адом, на который закрывали глаза все те 'цивилизованные' существа, что так любили рассуждать о гуманизме, морали и прочем осике. Особенно Лорэй в своё время потрясло то, что подавляющее большинство обывателей считало, что сами тви'лекки едва ли не мечтали о подобной судьбе. Их успокаивал тот факт, что верхушка этой расы решила, что торговля согражданами полезное и достойное дело, а то, что самих малолетних рабынь никто ни о чём не спрашивал... Зачем забивать себе голову всякой ерундой и расстраиваться из-за того, что делают не с тобой? Правильно, незачем. Вот никто особенно и не заморачивался, воспринимая тви'леккских танцовщиц в каждом грязном кабаке как неотъемлемую деталь интерьера.

У сестёр Лорэй было много поводов ненавидеть людей. И пусть благостные умники укоризненно качают головами и говорят, что ненавидеть всегда легче, чем понять и простить, менять свои взгляды на мир близнецы не собирались. Зачем? Большинство разумных существ не заслуживали ничего, кроме ненависти и презрения, и уж точно не заслуживали доверия. Ярким примером тому были клоны, предавшие Лорэй, как только те доверились им. А чего ещё, собственно, можно было ожидать? Что они так и будут смотреть на них своими чистыми глазами, полными детского восторга и восхищения? Будут заботиться, не требуя взамен платы, отпустят на свободу и сами пошлют к ситхам Республику и Орден вместе с их криффовыми приказами? Что и впредь не позволят никому угрожать им с сестрой или обзывать их 'шлюхами'?

'Ага', – тут же добавил циничный внутренний голос в голове Свитари, – 'а ещё они сделают тебя королевой Набу, а Эйнджи – верховным канцлером республиканского сената. И гадить вы будете разноцветными бабочками'.

Нет, каждый всегда думает о себе, таков закон этого мира. Просто не нужно забывать о нём ни на мгновение.

Скорбная процессия новоиспечённых рабов наконец-то остановилась у одного из помостов, на каких тут происходили торги. В отличие от столицы с её огромными невольничьими рынками и ареной для рабских аукционов, напоминавших скорее место увеселения, талосский рынок был местом скромным. Здесь продавали преимущественно необученных, неквалифицированных рабов низкой стоимости оптовыми партиями. Дальнейшую их судьбу определяли зайгеррианцы, оценивая потенциал каждого экземпляра и подбирая подходящую для него 'программу воспитания'. Цена каждого обученного ушастыми работорговцами невольника, как правило, возрастала, и в дальнейшем их с большой выгодой перепродавали на другие планеты.

Вопреки тайным страхам сестёр, на этот раз обошлось без унизительного аукциона: у жирдяя уже был покупатель на эту партию рабов. Средних лет зайгеррианец, одетый с неброской роскошью, как раз закончил осматривать свежеприобретённую панторанку (судя по тому, как она глотала слёзы, ещё совсем недавно девушка была свободной) и перевёл взгляд на подошедшую партию товара. Лорэй с детства ненавидели этот взгляд. С равным интересом остроухие работорговцы смотрели и на разумных существ, и на экзотических зверей, продажей которых промышляли с неменьшим энтузиазмом. Оценивали стать, экстерьер, породу, потенциал, прикидывали затраты на содержание и возможную прибыль от перепродажи. Впрочем, на животных многие из них смотрели с большей теплотой и симпатией.

– Найл, – без особого энтузиазма приветствовал тви'лекка зайгеррианец.

С бессильным злорадством Лорэй отметили, что на тучного Бората зайгер смотрел так же, как и на них. Как на потенциальный товар. К счастью для Найла, ценность он представлял разве что в роли питательного корма для какой-нибудь хищной твари из зверинца остроухого.

– Синдж, дружище! – широкая улыбка тви'лекка погасла, не встретив ответной радости делового партнёра. – Я привёз отличный товар, даже с бонусом!

Зайгеррианец ещё раз окинул взглядом притихших тви'лекков, на пару секунд задержался на Лорэй, а потом всё также равнодушно отвернулся к панторанке.

– Твои сородичи и раньше не были редкостью, а после оккупации Рилота и вовсе превратились в бросовый товар.

Эмпатка чувствовала, что ушастый работорговец лукавит, разыгрывая отсутствие интереса, сбивает цену. И, насколько она могла судить, тактика работала – толстый синий упырь заметно занервничал и начал тараторить, нахваливая товар.

– Бросовый? Да ты только посмотри на них! Крепкие, здоровые – прекрасные работники.

– Они выросли свободными, нужно тратиться на перевоспитание, охрану, пищу. Дроиды дешевле.

– А женщины? Ты только посмотри, какие красотки!

Толстая ладонь Найла потянулась хлопнуть одну из рабынь пониже спины, но из-за гравикресла Борат промахнулся и смазано шлёпнул ту по лопатке.

– Они не обучены, дешевое развлечение для наёмников.

При этих словах несколько тви'лекк судорожно всхлипнули и сжались, видимо, уже успев на собственной шкуре ощутить некоторые прелести подобной 'работы'. Зайгеррианец окинул их красноречивым взглядом, разве что не произнёс вслух 'я же говорил'. Борат заёрзал в гравикресле и уже без былой уверенности ткнул толстым пальцем в притихших Лорэй.

– Ты посмотри, что ещё я привёз! Красотки, совершенно одинаковые! Уникальный товар, от покупателей отбоя не будет!

Варвин ещё раз посмотрел на них, делая вид, будто искренне пытается узреть все те достоинства, что перечислял тви'лекк.

– На их обучение уйдёт несколько лет, а они и так уже староваты. Отработают лет пять, потом, в лучшем случае, сгодятся на домашнюю работу.

И снова зайгеррианец лукавил: стандартное обучение занимало куда меньше времени и спрос на такую редкость, как близнецы, всегда был велик, а после введённых Республикой ограничений на клонирование он даже возрос. Но если бы тви'лекк разбирался во всех этих тонкостях, он не перепродавал бы рабов оптом, а определял ценность каждого индивидуально, ища для них подходящих покупателей.

К концу торгов цена партии уменьшилась едва ли не в половину от изначальной, что заставило улыбку Бората изрядно потускнеть, зато его телохранителя в мандалорианской броне переполняло брезгливое злорадство, ясно ощущаемое эмпаткой. Да, жирдяй не пользовался народной любовью.

– Таунтаун, – бросил вслед удаляющемуся гравикреслу довольный сделкой зайгеррианец.

– Доставь их с остальными в мой особняк, – распорядился он и, прежде чем один из надсмотрщиков в характерном зайгеррианском шлеме с 'крыльями' для ушей и стрелкой, защищающей нос, активировал свой хлыст, Эйнджела покорно склонила голову и быстро заговорила на зайгеррианском:

– Хозяин, позвольте ничтожной рабыне обратиться к вам!

Синдж удивлённо повёл ухом, не ожидая от свежепойманной рабыни ни знания зайгеррианского, ни такого чёткого понимания своего нового места в жизни, и милостиво кивнул:

– Говори.

Близнецы совершенно синхронно склонились в почтительном поклоне, всем своим видом выражая покорность. Они выгодно отличались от испуганных и обозлённых тви'лекков, а феромоны, которые начала вырабатывать Свитари, с каждой минутой делали их всё более привлекательным товаром. Точнее, привлекательней казалась в основном Ри, но, как правило, мозг воспринимал близнецов как совершенно идентичных и распространял меняющееся отношение и на Эйнджелу.

– Мы с сестрой уже были обучены в детстве уважаемым Лиресом Тормусом и проданы по очень хорошей цене богатому и щедрому хозяину, – с умеренной торопливостью начала своё враньё эмпатка, чутко отслеживая реакции зайгеррианцев. – Мы всегда были послушным и ценным имуществом, нами были очень довольны и редко перепродавали. Несколько месяцев назад нашего последнего хозяина, Вертона Лертога, убили джедаи, а нам сказали, что мы теперь свободны.

При этих словах во всех зайгеррианцах вскипел гнев. Джедаев остроухие ненавидели, что делало последних несколько привлекательней в глазах Лорэй. И в то, что эти разносчики свободы и справедливости вот так просто их освободили, легко поверили все присутствующие.

– Когда мы с сестрой сказали, что у нас был прекрасный хозяин и что свобода нам не нужна, они только посмеялись и бросили нас на произвол судьбы!

Немного дрожи в голос, ровно столько, чтобы продемонстрировать пережитый ужас и при этом не произвести впечатления плаксы. Зайгеррианцы не любят, когда рабы выражают недовольство своей участью и льют слёзы.

– Это было ужасно, господин! – продолжала Эйнджела. – О нас никто не заботился, нас никто не защищал, нам сказали, что мы должны сами решать, как жить и что делать. Мы хотели вернуться на Зайгеррию, но из-за войны нас никто не хотел туда везти, пока мы не встретили господина Бората. Он сунул нас в трюм прежде, чем мы успели объясниться, а когда мы узнали, что летим на Зайгеррию, то решили ничего не рассказывать, чтобы вы купили нас по выгодной цене, заключили хорошую сделку и были нами довольны, господин.

– Мы молим вас найти нам щедрого и богатого хозяина, чтобы всё было как прежде, – подала голос Свитари. – Мы обученные наложницы, хорошо танцуем, поём и можем развлечь владельца и его гостей. Вы можете испытать нас, господин, и убедиться, что мы не лжём. Мы сделаем всё, чтобы за нас дали хорошую цену, господин.

По мере этого душещипательного повествования ухмылка Варвина становилась всё шире и шире. Если эти рабыни не врут (а история смахивала на правду, иначе откуда они знали бы и зайгеррианский язык, и Тормуса, и правила поведения невольников?), то он только что заключил очень и очень выгодную сделку. Лирес Тормус был одним из самых уважаемых и опытных работорговцев и, действительно, специализировался на воспитании личных слуг, наложников, наложниц и гладиаторов.

Зайгеррианец ещё раз оглядел склонившихся перед ним молодых женщин. В его руки попали отличные экземпляры и, хоть он и считал ниже своего достоинства прикасаться к скоту, которым торговал, даже его взгляд всё чаще и чаще останавливался на них.

'Лишь бы Ри не переусердствовала', – мысленно взмолилась Эйнджела, с неприязнью ощущая постепенно возрастающий сексуальный интерес зайга. Этих тварей она ненавидела всей душой, и её передёргивало от одной мысли, что придётся касаться этой мерзости и при этом улыбаться.

На её счастье Синдж был расистом и, в отличие от многих сородичей, предпочитал женщин своего вида и статуса.

– Хорошо, я проверю ваши слова и уровень вашего обучения, – принял решение работорговец. К чему долгие разговоры, когда можно просто связаться с Лиресом Тормусом и спросить того, не помнит ли он, как обучал пару одинаковых человеческих самок? А навыки легко проверить простой демонстрацией. Но это всё позже, а сейчас у него ещё много дел.

– Уводите, – велел он надсмотрщикам. – Этих двух не в барак, а в отдельную комнату. И предоставьте всё необходимое, чтобы они привели себя в порядок. Вечером продемонстрируете, готов ли кто-то заплатить за вас хорошую цену, – пообещал он Лорэй, после чего зашагал к очередному поставщику с разношёрстной партией невольников.

Зайгеррия. Столица

– Давай, открывай быстрее, – поторопил Чимбик бледного как смерть коррелианина, переминавшегося с ноги на ногу у вмонтированного в переборку корабля сейфа. Тот зло глянул на сержанта, но выступать не стал, предпочтя выполнить требования клона. Дверца сейфа отъехала в сторону, открыв нутро, в котором лежали кредитки – все сбережения контрабандиста Уэбба.

'Выживу – урою суку мохнатую' – тоскливо подумал коррелианин, глядя, как второй клон хозяйственно сгребает содержимое сейфа в свой ранец. – 'Заплатят, говорил? Ох, Фирр, доберусь я до тебя – поверь, небо с шерстинку банты покажется'.

Уэбб до сих пор не мог поверить, что это случилось с ним, Рамоном Уэббом, одним из самых изворотливых и осторожных контрабандистов Фелуции. А ведь всё так хорошо начиналось: трое пассажиров – два похожих друг на друга молодых человека и тви'лекка-подросток – честно расплатились за рейс, отдав половину суммы ювелирными украшениями, и вели себя тихо до самой посадки на тайной площадке в джунглях Зайгеррии, в пятидесяти километрах от столицы, но, когда корабль сел, люди словно с цепи сорвались. Не успел Рамон заглушить двигатели своего видавшего виды грузовичка, как в рубке с бластерами в руках возникли оба парня и потребовали у контрабандиста деньги. Уэбб попробовал было возмутиться, но урод с татуированной рожей живо показал своё умение уговаривать строптивых. И вот теперь Рамон стоял в кают-компании собственного корабля, заложив руки за голову и с бессильной злостью наблюдая, как исчезают его потом и кровью заработанные денежки. И всё это – вина мохнозадого хитрована Фирра, не раскусившего опасных клиентов. Беспредельщики, понятно, чего они так драпали – небось, успели насолить не только копам, но и собратьям по ремеслу. А на вид и не скажешь, что отморозки – тви'лекку соплёй перешибить можно, а один из парней на вид – ну точно заумный очкарик из молодёжной комедии, даже говорит так же... И вот поди ж ты, как всё обернулось.

– Код на замке спидера, – потребовал татуированый.

– Нету, – честно признался Рамон.

Это были его последние слова.

– Спасибо, – поблагодарил Чимбик и прострелил контрабандисту голову.

– Копы должны нам премию за борьбу с криминалом, – глядя на труп Уэбба, пошутил Блайз.

Сержант мрачно глянул на него и молча вышел из кают-компании, прихватив с собой шлем. Минуту спустя Блайз услышал, как Чимбик связывается с Корусантом, используя мощный корабельный комлинк и свой код доступа.

'Грёбаный служака!' – зло подумал Блайз, поняв, что все мечты о вольной жизни накрылись медным тазом: сержант обязательно выложит невидимому собеседнику весь их анабазис как на духу, ничего не утаивая. Так, как учили.

– Ну что, настучал? – неприязненно поинтересовался Блайз, едва Чимбик завершил сеанс связи.

– Доложил, – спокойно уточнил тот, бережно убирая шлем в рюкзак. – Командование приказало продолжать операцию. Связь будем держать через гражданские комлинки, коды получены. Выгружай спидер.

– Ну и сволочь же ты... – с ненавистью процедил Блайз и, круто развернувшись на каблуках, вышел из рубки.

Сержант посмотрел ему вслед и тихо вздохнул: своё решение он уже принял, и оставалось надеяться, что всё будет сделано верно.

Несколько минут спустя клоны и тви'лекка уселись в потрёпанный спидер Икс-34 и направились к столице. А ещё через некоторое время из леса раздался приглушённый взрыв, и в небо взметнулся огненный шар, ознаменовав конец долгого пути кораблика Уэбба.

– Копов привлечёт, – отстраненно констатировал Блайз, обернувшись назад.

– Ну и хрен с ними, – пожал плечами сидевший за рулём Чимбик.

Таки на заднем сиденье промолчала, предпочтя потратить время на подгонку своего нового наряда. Роли были распределены следующим образом: Блайз изображал молодого бездельника, решившего разнообразить жизнь покупкой пары-тройки девочек для удовольствия, Чимбик был его телохранителем, а Таки – рабыней-служанкой.

– Приедем в город – куплю шлем какой и броню, – сообщил Чимбик. – Надо рожу скрыть, да и вообще – что за телохранитель в таком наряде? – он оттянул на груди аляповатую жёлтую рубашку без воротника, расцвеченную флюоресцирующими разноцветными пятнами. Рубашку эту и безразмерные алые шорты сержант позаимствовал у Блайза, так как его гардероб так и остался где-то в недрах здания Управления контрразведки на Фелуции.

– Свой горшок ненаглядный нацепи, – неожиданно зло ответил Блайз и отвернулся. – Служака...

Чимбик пожал плечами и уставился на дорогу. Да, может, он и служака, тут со стороны виднее. Но своих братьев он не оставит. Ни за что.

Попасть в город оказалось неожиданно легко: гвардеец на пропускном пункте у ворот лишь поинтересовался, не желают ли господа надеть на рабыню – кивок на сжавшуюся на заднем сиденье Таки – ошейник с маячком во избежание побега или покражи. Получив отрицательный ответ Блайза, сопровождённый надменным комментарием насчёт эстетики живой игрушки, гвардеец пожал плечами – дескать, была бы честь предложена, а от убытка Императрица избавила – и сообщил, что в случае пропажи рабыни господа могут обратиться за помощью к любому патрулю или в специальные отделы охотников за беглыми рабами. На этом весь въездной контроль завершился, и клоны, уплатив въездную пошлину за спидер, оказались в столице Зайгеррии.

– Муравейник, – нашёл подходящее определение для города Чимбик.

Действительно, творящееся вокруг напоминало самый настоящий разворошенный муравейник: на узких улочках, зажатых со всех сторон массивными каменными строениями, напоминающими по архитектуре древние ситские храмы, без всякого видимого порядка сновали толпы народа, сквозь которые протискивались спидеры. На каждом углу стояли зазывалы, предлагающие посмотреть и приобрести живой товар именно в их заведении; висели рекламы именитых работорговцев, предлагавших рабов на любой вкус и под любые нужды; под уличными навесами разместились их менее удачливые коллеги, продававшие партии невольников в две-пять единиц; в вольерах и загонах надрывались разнообразнейшие представители фауны, собранные со всех уголков галактики, и над всем этим адским котлом отчётливо ощущались миазмы алчности, похоти и горя. Скованные группами, попарно и поодиночке тви'лекки, люди, тогруты, битхи, дуро и представители множества других рас сменяли друг дружку, словно в чудовищном калейдоскопе, и всех их роднило одно – выражение безысходности и покорности судьбе на лицах.

– Гнездо тварей, – Блайз рассматривал зайгеррианцев горящими от ярости глазами, представляя, как они будут бегать, визжать от ужаса и воздевать в мольбе руки, когда с небес на них обрушится ярость и возмездие Великой Армии Республики. В этот момент он забыл про свое желание дезертировать, забыл про неудачную личную жизнь, мечтая лишь об одном – пинками стирать с этих мохнатых морд их самодовольные улыбочки.

– Угу, – раздалось с заднего сиденья.

Таки вцепилась в спинку водительского кресла так, что побелели суставы пальцев, и разглядывала работорговцев с такой поистине первобытной ненавистью, что даже клонам стало немного не по себе от того, сколько же боли и злости скопилось в этом худеньком тельце.

– Им это аукнется, – Блайз перегнулся назад и успокаивающе положил руку на плечо девочке. – Обещаю.

– Я хочу это увидеть, – откликнулась Таки. – Хочу посмотреть, как горят дома этих мразей...

– Так, вы, освободители, – одёрнул их Чимбик. – А ну, давайте потом все разговоры. О деле думаем.

– Да пошёл ты... – сказал, словно сплюнул, Блайз, но всё же вернулся на место.

Таки промолчала, но её взгляд сообщил сержанту о полной солидарности юной тви'лекки со словами его брата. Брата... А брата ли уже? Куда подевались доверие и уверенность друг в друге, которые были между ними? Блайз после побега сестёр превратился в замкнутого, озлобленного циника, винящего во всех своих бедах и неудачах его, Чимбика. И, что самое неприятное, он словно забыл, что помимо сержанта у него есть ещё братья, которые, может быть, именно в этот момент гибнут в очередном сражении этой войны. Войны, которую начинали не они, но за которую расплачиваются своими жизнями. Блайз же думал только о своей Ри и о том, как найти её и сказать 'прощай' своей прежней жизни, совершенно не задумываясь о том, что информация, которую передал сёстрам умирающий джедай, может спасти множество жизней клонов.

А вот сам сержант с каждой минутой всё больше и больше сомневался в том, что эта информация существует. Если вообще существовала когда-то. Ну не стал бы мудрый, опытный мастер-джедай передавать что-то действительно важное таким, как Лорэй, неважно, кто они на самом деле – агенты сепаратистов или действительно безобидные куртизанки, против своей воли втянутые в водоворот войны. Нет, рыцарь Ордена просто не стал бы делиться с ними ничем действительно важным, так как джедаи чувствуют живых существ, ощущая их истинные намерения и чувства.

В этот момент сержант увидел нужную ему вывеску и нажал на тормоз.

– Ты чего? – воскликнул Блайз, едва не уткнувшись носом в приборную панель.

Раздавшийся сзади грохот и приглушённое шипение подсказали, что Таки тоже не удержалась на месте, кубарем скатившись на пол.

– Снаряжение, – лаконично пояснил сержант, выпрыгивая из машины и направляясь в магазин.

– Ди'кут! – кинул ему вслед подхваченное у Лорэй ругательство Блайз.

– А что такое 'ди'кут'? – тут же заинтересовалась потиравшая ушибленный локоть тви'лекка.

– Плохое слово, тебе такие знать не надо, – смущённо объяснил клон.

Таки показала ему язык и, поймав заинтересованный взгляд зайгеррианца, стоявшего под вывеской 'Для тела и души. Девочки на любой вкус', торопливо натянула капюшон своей накидки.

Чимбик вернулся минут через двадцать, облачённый в красновато-коричневую легкую броню фирмы 'Крешалдайн индастриз'. В руке он нёс глухой шлем под цвет брони и пакет с логотипом магазина.

– Э, а где моё шмотье? – вскинулся Блайз. – Мне, между прочим, рубашку Ри выбирала!

Сержант молча кинул ему пакет и уселся на своё место.

– А тебе идёт этот костюм, – убедившись, что его вещи целы, фыркнул Блайз. – Цвет отлично показывает, какое ты на самом деле поодо.

– Зато я не предатель, – спокойно ответил сержант и тронул спидер с места.

Не ожидавший такого наката Блайз поражённо замолчал, хлопая глазами на своего брата с таким видом, словно тот превратился в крайт-дракона. Дар речи вернулся к нему минуты через две.

– Это почему я предатель? – уперев руки в бока, напыжился Блайз.

– Не знаю, – индифферентно пожал плечами Чимбик. – Может, дефект при рождении, а может – последствие ранения. В общем, я не знаю причину, но вижу лишь факт: ты – предатель. И стал ты им в тот момент, когда поставил себя над всеми нами, понял?

– Чего? – повысил голос Блайз, но сержант жестко оборвал его, словно мокрым полотенцем по лицу хлестнул:

– Того! Ты поставил себя, любимого, со своей любовью неземной, над всем. Над теми, кто погиб, и над теми, кто погибнет потому, что ты, безумно влюблённый, даже не соизволил вспомнить о том, почему заварилась вся эта каша. А заварилась она потому, что твоя драгоценная, единственная и уникальная Ри, о брат мой... Хотя какой ты мне брат теперь... В общем, на досуге подумай о том, сколько ребят останутся в живых, когда та информация, что в головах у Лорэй, попадёт к нашим. Ах, да, забыл – тебе же это пофиг, ты ж влюблён...

Чимбик сплюнул через борт, нахлобучил шлем и уставился на дорогу.

Побледневший Блайз молча опустил глаза и отвернулся, буквально сгорая от стыда и злости на себя самого. Слова сержанта били его в самое сердце, и теперь перед его внутренним взором стояли все их погибшие братья. Стояли и смотрели с немым укором в глазах. И это было очень больно...

Фелуция, город Нианго. Управление контрразведки

Утро принесло первые результаты, и, по устоявшейся уже в этом деле традиции, пришли эти результаты из полиции.

– Вот, смотрите, – объяснял госсам-детектив Карлу и Нэйву, показывая снимки с очередного места преступления, совершённого в неблагополучном районе. – Первым был убит вожак, причём, вполне вероятно, что из своего же бластера. Выстрел произведён из модели, популярной в наших трущобах. Могу предполагать, что он вытащил оружие, наставил в упор на предполагаемую жертву ограбления, был тут же обезоружен и убит, после чего неизвестным были произведены ещё три выстрела в оставшихся членов шайки. Среагировать успел лишь один из них... – госсам указал на лежащее ничком тело с развороченным затылком, – ... получивший заряд при попытке скрыться.

– И чем же это так вас насторожило? – полюбопытствовал Карл, уже заранее зная ответ. И госсам не обманул его ожиданий.

– Банды так не воюют, – пояснил полицейский. – Уличная шпана любит палить куда-то в сторону цели, держа стволы круто, – он вытянул руку и изобразил, как нелепо заваливает пистолет набок. – В итоге из десяти-пятнадцати выстрелов добро, если один попадает в цель. Да и дерутся они иначе, а тут виден почерк профессионала – обезоружить громилу и пристрелить трёх человек раньше, чем они успеют среагировать, сможет далеко не каждый. Но это ещё не всё... – он показал ещё три снимка, заставившие контрразведчиков насторожится ещё больше.

– Вот эти двое – человек и дуро – найдены полтора часа назад в переулке под кучей мусора. Госсам – тоже в переулке, и тоже под мусором. И госсам, и человек убиты одним и тем же ножом, у дуро сломана шея. Но и это ещё не всё – наш криминалист для съёмки места преступления поднялся на крышу здания, примыкающего к переулку, в котором были найдены трупы, и обнаружил там убитого ботана. Причём убит он тоже ножом и, похоже, тем же самым. Интересен так же и выбор жертв: госсам – бармен в баре, где собираются контрабандисты, дуро и ботан – информаторы и посредники, подбирающие клиентуру для контрабандистов, а человек – наркоторговец.

– Они нашли корабль! – хором воскликнули Карл и Грэм.

– Где обычно базируются контрабандисты? – спросил у полицейского Нэйв, пока Карл терзал служебный коммуникатор.

– В джунглях у каждого оборудована тайная площадка, – безнадёжно махнул рукой детектив. – Причем довольно далеко от города. Сами понимаете – развитой инфраструктуры у нас тут ещё нет, системы ПКО контролируют небольшую часть пространства, так что маленький корабль имеет все шансы проскочить незамеченным.

– Поодо! – рявкнул Грэм, припечатав ладонью по столу. – Опять они оставляют нас с носом!

Детектив с видом 'а что я могу поделать?' пожал плечами и принялся собирать принесённые материалы.

– Что мне написать в рапорте? – спросил он.

– Что это дело забираем мы, – ответил Карл.

Полицейский кивнул, пожал контрразведчикам руки и, оставив папку с документами и голопректор на столе, удалился с донельзя довольным видом. Его можно было понять – работы, требующей внимания полиции, в городе было полно, и возиться с заведомо дохлым делом, пытаясь раскрыть убийство четырёх кусков бантас поодо, каковыми и являлись покойные, не хотелось никому.

– Пойди отдохни, – посоветовал Грэму Карл, когда за полицейским закрылась дверь. – Перехвати пару-тройку часов, потом опять впряжёшься.

– Да, наверное, – не стал спорить лейтенант и устало помассировал глаза. Суетной, полный происшествий день и напряжённая бессонная ночь действительно утомили его, и слова Монта пришлись, что называется, как нельзя кстати.

Но мечтаниям лейтенанта о кровати не суждено было сбыться: едва Грэм вышел на улицу, как его окликнули из припаркованного на служебной стоянке спидера.

– Лейтенант Нэйв, на минуточку... – из спидера выбрался коренастый седой мужчина с полковничьими знаками различия на мундире.

– Сэр? – Нэйв удивленно вскинул бровь, но всё же подошёл к полковнику.

– Полковник Гарольд Ибрам, – представился тот. – Начальник штаба Пятой пехотной бригады.

Эта новость заставила Грэма насторожиться – зачем начштаба бригады, осуществляющей оборону Фелуции, нужен прикомандированный лейтенант контрразведки?

– Слушаю Вас, – осторожно произнёс Нэйв.

– Присядем, – полковник указал на свою машину. – Этот разговор не для посторонних ушей, лейтенант.

Нэйв насторожился ещё больше и, прежде чем сесть на заднее сиденье, быстро оглядел салон, но, к его облегчению, никаких мрачных типов с ножами и удавками наготове там не обнаружилось. Водитель сидел на своем месте, отгороженный от пассажирского салона бронированной перегородкой, и больше в машине никого не было. Грэм усмехнулся, обозвав себя параноиком, и уселся на обтянутое натуральной кожей роскошное сидение.

– Вина? – предложил полковник Ибрам, усевшись напротив, и откинул дверцу встроенного бара, продемонстрировав стоявшую там внушительную коллекцию дорогих вин. Нэйв прикинул стоимость этой коллекции и мысленно присвистнул – выходило, что в этом маленьком барчике стоит его зарплата минимум за полгода.

– Нет, спасибо, сэр, – вежливо отказался он. – Давайте сразу перейдём к делу.

Лейтенант сложил на груди руки и уставился в глаза собеседнику. Ибрам чуть улыбнулся, затем решительно набуровил себе стакан тёмно-коричневого фелуцианского цветочного мёда, сделал глоток и сказал, не отводя глаз:

– Видите ли, лейтенант... То дело, что Вы сейчас ведёте, с сёстрами Лорэй...

– Да? – предчувствуя недоброе, подобрался Грэм.

– В общем, некоторые очень-очень, лейтенант, – с нажимом добавил полковник, – влиятельные люди... – Ибрам поднял глаза, намекая на высокое положение этих самых людей, – ... просили передать Вам их просьбу. Это не составит для Вас труда, на самом деле.