Текст книги "Погоня за химерой (СИ)"

Автор книги: Гедеон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 28 страниц)

Он замолчал и выжидательно уставился на девушку. Эйнджела вздохнула, взяла у него из руки комм и назвала совершенно неожиданную цену.

– Пообещай хоть иногда улыбаться и не быть таким серьёзным, а я порасспрашиваю Ланса обо всём, что ты хочешь.

– А серьёзно, мэм? – Чуть нахмурился сержант, решивший, что эмпатка вновь над ним подшучивает. – Не хочу, чтобы Вы считали, будто я использую Вас, заставляя рисковать впустую.

– Я вполне серьёзно, милый, – на этот раз эпитет не звучал ни издёвкой, ни оскорблением. – А теперь расскажи, на что мне нужно обратить внимание и о чём спросить.

Сержант внимательно уставился ей в глаза, выискивая малейшие следы подвоха или насмешки, но, не углядев и признака таковых, перешёл к делу:

– Попытайтесь узнать наименование деталей, сроки и место их поставки, больше ничего не надо. Особо не рискуйте, хорошо? – к своему собственному удивлению клон понял, что сказал это совершенно искренне: ему действительно не хотелось подвергать Лорэй опасности.

– Есть, мой генерал, – шутливо отсалютовала та и, сунув комм в карман, направилась к фонтану, где её ждал Талон.

Клон видел, как аристократ с улыбкой поцеловал эмпатке руку, а затем оба пропали в яркой, праздничной толпе, оставив сержанта наедине со своими мыслями и переживаниями. Чуть потоптавшись на месте, сержант отправился обратно в свою каюту, где включил холо, заказал обед и принялся ждать возвращения Лорэй, стараясь побороть новое, абсолютно незнакомое и непонятное для него чувство страха за чужого человека. Пытаясь справиться с этой напастью, сержант представил, что он – неисправный бластер и, закрыв глаза, принялся разбирать себя по винтикам, тщательно обдумывая и анализируя каждую деталь в поисках неполадки. Толку, к сожалению, было немного: его проблемы явно лежали за пределами того, что можно обнаружить с помощью ручного диагноста и отвёртки.

К моменту возвращения Лорэй сержант успел несколько раз пожалеть о своём решении и продумать добрую дюжину самых неприятных финалов этого дня. Среди них значился как побег Эйнджелы и штурм каюты силами сепаратистов, так и счастливые искорки и смех эмпатки при тёплом прощании с Лансом. Чимбик мысленно возразил сам себе, что ему нет дела до личной жизни Лорэй, но стоило представить, как Талон целует её на прощание, и где-то в груди начинал леденеть холодный острый ком. И дело было не только в Эйнджеле, к которой клон начал понемногу привыкать, но и в том несправедливом факте, что любой жалкий неудачник этой галактики мог то, что было не дозволено ему самому.

Открывшаяся дверь каюты заставила изнывающего от неизвестности сержанта вздрогнуть и он порадовался, что бластер находится среди прочего багажа – иначе он был бы немедленно направлен на любого вошедшего. Но в дверном проёме показалась Эйнджела, прощавшаяся, по всей видимости, с Лансом. Тот поцеловал на прощание руку Лорэй и, получив вежливый, но твёрдый отказ на предложение продолжить вечер совместно, всё же откланялся и отбыл восвояси.

Лорэй заперла дверь и в тот краткий миг, когда девушка оборачивалась, Чимбик уловил на её лице гримасу отвращения. Но уже в следующее мгновение Эйнджела так тепло и приветливо улыбнулась клону, что он не мог точно определить, показалось ему, или нет. Эта смена эмоций произошла столь быстро, что сержант пожалел о том, что упрятал шлем в рюкзак – так можно было бы хотя бы просмотреть запись и удостовериться в том, что эта гримаса было реальностью, а не плодом воображения раздёрганного клона.

– Чем занимался весь день? – поинтересовалась Эйнджела, будто ничего особенного не происходило.

Впрочем, с неудовольствием отметил клон, для Лорэй действительно ничего необычного и не случилось. Это у него в голове был рождён, взращён и разрушен удивительный новый мир. Мир, который то и дело порывался вращаться вокруг женщины, которая этого вовсе не замечала.

– Смотрел фильмы, мэм, – доложил клон, поборов желание с радостным воплем подскочить и обнять эмпатку. 'Да что со мной такое?' – уже в который раз за день подумал он, тщательно контролируя каждое своё движение. – Вы в порядке, мэм? Устали?

Эйнджела разулась, с видимым удовольствием прошлась босиком по ковру и улеглась на диван, устроив ноги на мягком подлокотнике.

– Не самая сложная работа в моей жизни, – вынесла она вердикт. – Обстановка на Фелуции спокойная, никаких рейдов и прочих прелестей, что встречаются на планетах ближе к границе. С Мандалором и другими нейтральными планетами проблем нет, коммерческие транспортники летают исправно и у нас есть неплохие перспективы начать с ними торговлю.

Эту шутку она произнесла совершенно серьёзным тоном и покосилась на клона в ожидании его реакции.

– Отлично, – кивнул Чимбик, растерянно глядя на Лорэй и не зная, куда себя деть.

Потребовать комлинк с записью разговора казалось грубым, а говорить что-то ещё он не хотел, опасаясь выдать свои неуместные чувства.

– Если тебе нечем заняться, помоги мне размять ступни. Ноги после новых туфель просто отваливаются, – Лорэй выразительно пошевелила пальцами ног и чуть подвинулась, освобождая место на диване.

– Мэм, а это не будет считаться неприличным? – осторожно поинтересовался клон, усаживаясь в ногах у девушки. То, что он сделал следом, удивило в первую очередь его самого – совершенно обыденно сержант принялся массировать стопы эмпатки, прогоняя из них усталость.

– Я просто сейчас фильм смотрел, – пояснил он, не прекращая своего занятия, – жанра 'комедийный боевик', и там как раз в одном эпизоде речь шла о том, что босс одного из персонажей выкинул своего подчинённого в окно как раз за то, что тот делал массаж ног его... вот тут я не понял, кем доводилась та леди этому самому боссу.

– Ммм? – невнятно промычала блаженствующая Лорэй, – какие к хатту приличия? Ты меня похитил, поздно думать о манерах. К тому же, в моей жизни нет никого, кто выкинул бы тебя из окна и за более неприличные действия, так что можешь расслабиться.

– Я Вас не похищал, мэм! – возмутился столь наглым и необоснованным обвинениям Чимбик. Что характерно – массаж клон не прекращал, по причине самому ему не понятной.

– И ничего неприличного или оскорбительного делать не собираюсь, – добавил он.

– Конечно, не похищал, – с непонятным весельем передразнила его Эйнджела и достала из кармана коммуникатор. – И я могу в любой момент пойти, куда заблагорассудится. И ты, кстати, тоже. Корабль разбился, вы могли погибнуть вместе с ним. Кто станет искать? И ты, и твой брат вольны делать всё, что захотите.

В первые несколько секунд Чимбик не понял, что имеет в виду эмпатка, а когда понял, то первым его желанием было возмущённо заорать, но уже в следующее мгновение его порыв был заглушён предательским голоском внутри, перечисляющим все те блага, что проходили мимо клона под самым его носом. Нормальная еда, возможность самому распоряжаться своей жизнью, минимум риска быть убитым или искалеченным, а в перспективе – тут сержант не удержался и быстро глянул на эмпатку – может и семья, чем уж ситх не шутит. Деньги на первое время у них есть, так что всего-то и надо – выкинуть броню и оружие, дождаться Блайза со Свитари и раствориться в просторах Галактики. И хрена с два их кто отыщет.

Будто прочитав его мысли, Эйнджела заглянула ему в глаза и ободряюще улыбнулась. А затем перед внутренним взором Чимбика вновь встала равнина Джеонозиса, заваленная обломками боевых машин всех моделей, прошитое строчками бластерных выстрелов небо, сутолока боя и лица всех тех его братьев, что навечно остались лежать на красноватом песке, щедро политом их кровью, и сержант с обречённостью понял, что куда бы он не убежал, в какую бы дыру не забился, но осознание своего предательства всегда будет с ним. Как он сможет сидеть, пить каф или – штатскому же можно, верно? – пиво и смотреть по новостям на то, как гибнут его братья? Те, с кем вместе он рос, жил, ел, спал, учился, кому доверял спину в бою?

– Нет, мэм, – слова давались ему с трудом, словно за короткие мгновения молчания голосовые связки успели заржаветь, а звуки превратиться в шипастые шары, царапающие гортань. – У меня есть долг, мэм, и я его выполню. Чего бы мне это не стоило.

Сержант замолчал, глядя перед собой пустым взором и продолжая машинально массировать ноги эмпатки. Та какое-то время молчала, а потом просто протянула комм клону.

– Я на всякий случай записывала всё, так что сам послушаешь, – сообщила она, будто ничего не произошло, и она не предлагала всего пару минут назад дезертировать. – Ланс долго и с удовольствием объяснял разницу между его товаром и фуфлом, которое пытаются впарить конкуренты, потом растолковывал, для каких моделей они сейчас изготовляют комплектующие... В общем, ты определённо должен мне хороший массаж, милый.

– Я умею, – несколько подавленно сообщил Чимбик, принимая коммуникатор. – Ну, массаж делать. Нас учили.

Он положил комм на стол и включил воспроизведение записи.

Большая часть беседы походила на то, что он уже слышал: 'копьеносец' сыпал комплиментами и шутил, а Эйнджела мелодично этим шуткам смеялась, время от времени вспоминая о 'работе'. О Мандалоре Ланс слышал мало, зато блеснул познаниями в ответ на просьбу посоветовать безопасные сейчас маршруты для деловых поездок. Он таинственно упомянул пару систем, куда соваться в ближайшее время не следует, сославшись на некоего знакомого в высоких чинах, имя которого не может назвать из соображений секретности.

– Тут он приврал, – внезапно подала голос молчавшая до того Эйнджела, – так что к этой части его арии я бы отнеслась с осторожностью.

А на записи тот же голос, что звучал сейчас рядом с Чимбиком, подхватил предложенную военную тему. Лорэй восхитилась высотой полёта нового знакомого, поинтересовалась, сложно ли жить, занимаясь столь опасной работой, и, слово за слово, перевела разговор на семейный бизнес.

Выяснилось, что основной продукцией Дома Лансов, поставляемой Флоту КНС, являются детали гиперприводов для фрегатов класса 'Воспрещающий' и систем управления огнём для них же.

Эйнджела то и дело ловко направляла беседу в интересующее её русло, при этом ненавязчиво выказывая свою полную неосведомлённость в теме. К примеру, на её невинный вопрос 'а вы делаете запчасти для тех треугольных больших космолётов?', бессовестно причисливший республиканские 'Аккламаторы' и 'Венанторы' к флоту КНС, Талон разразился целой лекцией о превосходстве сепаратистской техники, при этом вдаваясь в очень любопытные технические подробности, выдавая глубокое знание предмета. Чувствовалось, что, несмотря на легкомысленный и пижонистый вид, семейное дело Ланс изучил на зубок, достойно подготовившись со временем взять бразды правления фамильной корпорацией в свои руки. В ходе лекции Талон честно отметил все сильные и слабые стороны как республиканских, так и сепаратистских кораблей, выдал ряд идей по их дальнейшей модернизации – чем заслужил уважение клона, признавшего в нём истинного профессионала, влюблённого в своё дело, – и с искренним огорчением отметил тот факт, что разразившаяся война, не смотря на всю прибыльность для его Дома, на самом деле губит кораблестроение как искусство, превращая его в конвейер шаблонных изделий.

То, с какой тонкостью Лорэй направляла течение беседы в нужное русло, одновременно восхищало и настораживало Чимбика, наводя на самые разные мысли. С одной стороны, он очень хотел верить в то, что легкость, с которой эмпатка получает необходимую ей информацию, есть одно из качеств её работы куртизанкой, с другой... С другой рассудок подсказывал, что в профессии, задачей которой является доставлять удовольствие другим, нет необходимости в выуживании информации. Но и тут этот же рассудок возражал сам себе, ссылаясь на полное незнание этого аспекта гражданской жизни, так что клону было над чем поломать себе голову на досуге. Да и тот факт, что вот прямо сейчас Эйнджела без возражений передала ему запись, которая уличает её как республиканского шпиона, не вписывался в образ сепаратистского разведчика. Зато эта запись говорила о доверии Лорэй к нему, Чимбику. Или о полном непонимании того простого факта, что эта запись – почти гарантированная смертная казнь за шпионаж и передачу врагу информации, составляющей государственную тайну.

Отчаявшись самостоятельно найти во всём этом смысл, Чимбик просто запомнил добытые девушкой данные, удалил запись и сосредоточился на более важном и близком в данную минуту – на самой Эйнджеле.

В отличие от многих, она ничего не имела против прикосновений клона. Более того, Лорэй совершенно открыто ими наслаждалась и ей, похоже, было совершенно наплевать, что кое-кто считал ошибочным даже сравнивать клонов, продукт массового производства, с людьми. Она просто нежилась и рассеяно улыбалась Чимбику время от времени.

– Ну что, там было что-то полезное для тебя, мой генерал? – расслабленно поинтересовалась у него Лорэй.

– Очень много, – серьёзно кивнул Чимбик. – Без преуменьшений – вы сделали то, что мы неделю бы добывали, вывалив языки на плечо.

– Тогда с тебя поход в театр, – не стала теряться Эйнджела, и весело добавила. – Тем более, что этим представлением я отговаривалась от прочих многообещающих предложений и теперь будет странно, если я не появлюсь в театре.

– Театр, мэм? – озадачился сержант. Продолжая одной рукой массировать стопу эмпатки, он придвинул к себе клавиатуру терминала и принялся изучать программу корабельного театра на этот вечер.

– Куда брать билеты? – спросил сержант. – Тут написано 'ложа', 'галёрка', 'отдельная ложа'.

– Не отвлекайся, а билеты я закажу сама...

Борт лайнера 'Гордость Фелуции'

– Не понимаю я этих аристократов, – говорил Чимбик четыре часа спустя, выходя из театра под руку с эмпаткой. – Смысл друг дружку вот так вот резать только за то, что прадед одного из них когда-то там обозвал прадеда другого? Да и дети их не лучше – этот балбес молодой, что, дыхание и пульс проверить не мог? Нет же, сразу – р-раз, и саблей себе в пузо... Глупость.

– Понимаешь, Чимбик, – чуть снисходительно объяснила ему Эйнджела, склонившаяся к самому уху клона, – если бы всё решала логика, то большая часть искусства просто прекратила бы своё существование. Искусство призвано трогать души, рассудочный разум не способен его воспринять. Скажи, ты всегда поступаешь исключительно целесообразно и логично?

– Да, – кивнул сержант. – Нас так учили. Нельзя поддаваться эмоциям – нужно всегда мыслить логически, исходя из сложившейся ситуации, – он повернулся к девушке и огорчённо подумал, что такой вот подход далеко не всегда самый хороший.

– А вот и лжёшь, – весело зацокала языком Лорэй. – Исходя из сложившейся ситуации у тебя нет ровно никаких оснований оставаться верным... – она умолкла, очевидно не решаясь вот так, среди толпы чужаков, поминать Республику. – В общем, ты понял, о чём я. Рассудочно было бы сделать им ручкой и строить свою жизнь так, как ты считаешь нужным для себя. Но ты остаёшься верен им, и это совершенная глупость на мой взгляд.

Тут она лукаво прищурилась и добавила:

– Но именно о такого рода глупостях принято слагать песни и рассказывать легенды.

– Не понял – а в чём глупость? – опешил сержант. – Что я делаю не правильно?

– Я не говорила 'не правильно', – поправила его улыбающаяся Эйнджела. – Я говорила 'не логично'. Логично и правильно – зачастую далёкие друг от друга понятия.

– Хорошо, в чём нелогичность моих действий?

Чимбик огляделся и, заприметив кафе, обещающее своим посетителям 'настоящую набуанскую кухню из морепродуктов', решительно направился туда. Помимо того, что у него не на шутку разыгрался аппетит, в кафе он заприметил так же отдельные кабинки со звуконепроницаемыми экранами, где можно было поговорить свободно, не опасаясь ляпнуть лишнее рядом с излишне чуткими и внимательными ушами.

– Итак, в чём нелогичность моих действий? – повторил свой вопрос клон, когда получивший заказ официант (тоже живой, а не дроид) удалился.

– Во-первых, скажи, что ты получаешь от... – Лорэй всё ещё избегала прямо говорить о Республике и обошлась заменой, – ... работодателя за свою службу?

Вот тут Чимбик серьёзно задумался над ответом, но так и не нашёл, что ответить такого, чего девушка бы ещё не знала. А действительно – что? Койка в казарме, паёк, обмундирование и вооружение? Всё, больше ничего у него нет кроме собственной жизни, да и та укорочена вдвое стараниями каминоанских генных инженеров. Жизнь и возможность её отдать на каком-нибудь из воюющих миров за благо Республики и её граждан, так что даже и тут он ограничен в плане владения.

– Нас снабжают всем необходимым... – наконец неуверенно сказал он и сам понял, насколько жалок этот ответ на фоне того великолепия, с которым ему удалось познакомиться за последние дни.

– Рабов тоже снабжают всем необходимым, – провела безжалостную аналогию Эйнджела. – И они тоже не вправе распоряжаться своими жизнями так, как им вздумается. И чем ты отличаешься от раба, Чимбик?

– Всем! – гордо вскинулся тот, оскорблённый таким сравнением. – Я солдат! Один из лучших, как и все мои братья. И рабского ошейника на мне нет! – он откинулся на спинку стула и сложил на груди руки, всем своим видом выражая негодование подобным сравнением.

Взгляд Лорэй снова стал печальным и глубоким. В серых глазах Чимбику почудилась бездна, во тьме которой сокрыто нечто потаённое.

– На тебе нет ошейника, – Эйнджела говорила медленно, будто эти слова давались ей непросто. – У тебя есть оружие. Ты даже можешь сидеть за штурвалом самого быстрого звездолёта, милый, но от этого свободным не станешь. Твой ошейник вот тут, – девушка постучала пальцами по своей голове, – и он настолько прочен, что даже с оружием и кораблём ты не сможешь сбежать. У раба есть ошейник, который он ненавидит, есть клетка, из которой он мечтает выйти, а у тебя нет и этого. Нет осознания собственной несвободы, понимания своей рабской участи.

Она виновато и печально улыбнулась клону, как бы говоря, что не хотела для него подобной судьбы.

Чимбик молчал, прикусив губу – возразить ему было нечего, слова эмпатки хоть и ранили в самую глубину души, но были абсолютно верными. Но... Даже если он сможет предать своих братьев и сбежать – что ему делать дальше? Его знания о гражданской жизни практически равны нулю, никакой специальности, которая была бы тут востребована, тоже нет – все, что сержант умеет делать – это только воевать. И кому нужен такой товар? Вдобавок, даже если он и сможет устроиться солдатом в какую-нибудь из армий независимых государств – тот же Корпоративный сектор Автаркия, к примеру, чью армию они изучали на занятиях – то чем это будет отличаться от его нынешнего положения? Плюс Чимбик слышал, что в армиях, укомплектованных нормальными людьми, служат что-то около двадцати лет, а он вряд ли столько проживёт, оставаясь в прежней физической форме...

– Хорошо, – медленно сказал он. – Даже если мне удастся дезертировать – что дальше?

– Понятия не имею, – разочаровала его Эйнджела. – Это только твоя жизнь и тебе решать, что дальше. В этом прелесть и проклятье свободы.

– И моей жизни, – мрачно ответил Чимбик. – Это вы можете себе позволить строить планы на будущее, заботиться о детях, устраивать кровную вражду на несколько поколений... А мы? Такие, как я? Сколько нам осталось лет жить? Десять? Или, если повезёт, двадцать?

В этот момент в кабинет вежливой тенью проскользнул официант с подносом и принялся расставлять тарелки с заказом, и клон замолчал, воспользовавшись возможностью не продолжать этот разговор. Эйнджела тоже молчала, будто почувствовав его состояние. Хотя, почему 'будто'? Она ведь эмпат, напомнил себе клон.

Звон посуды утих, дверь за официантом закрылась и Лорэй всё же нарушила образовавшуюся тишину.

– От планов мало толка, милый. Мы с Ри строили планы, и они раз за разом рушились. А что до остального... ты запросто можешь пережить и меня, и всех на этом лайнере, – неожиданно цинично закончила она.

– Это как так? – удивлённо вскинул голову сержант, старательно изображавший увлечённость ужином.

– Так же, как ты уже пережил джедая с его учеником, – напомнила Эйнджела, даже не взглянувшая на еду. – Кому и сколько осталось не знает никто.

– А, Вы про это... – несколько разочарованно протянул Чимбик и вернулся к еде, хотя аппетит у него пропал – так сильно подействовали на него слова девушки. Не чувствуя вкуса, он молотил зубами рыбу, моллюсков, закусывая всё это ломтями деликатесного тёмного набуанского хлеба.

Подчистив тарелку, сержант молча допил сок, а затем сказал:

– К сожалению, даже тут я в минусе – если что-то случится с этим раззолоченным корытом, то вместе со всеми пассажирами точно так же схлопнусь и я.

– Ты прекрасно понял, о чём я, – флегматично ответила Эйнджела, едва притронувшаяся к еде. Её взгляд блуждал по украшавшим стены гобеленам с пейзажами Набу, но смотрел куда-то сквозь них.

– Да понял, – Чимбик воровато огляделся и, сунув руку под парик, с наслаждением поскрёб затылок. – Только уходить я всё равно не буду. Там... – он ткнул рукой куда-то в сторону кормы лайнера, – ... остались мои братья. И, как бы то ни было, я их не предам и не брошу. Мы вместе жили, росли, учились – вместе и погибнем. Или выживем, тут уж как повезёт... – он невольно вздохнул, вспомнив снимки со спешно укрепляемого Рилота в местных газетах.

Взгляд Лорэй, до того бесцельно блуждавший по стенам, остановился на Чимбике и клону почудилась искорка теплоты в нём.

– Это и есть глупость и нелогичность, о которых рассказывают в песнях и представлениях вроде сегодняшнего.

– Не бросать своих? – уточнил сержант.

– Одна из них, – согласно склонила голову Лорэй. – Список подобных глупостей довольно велик, а потому и сюжеты произведений искусства весьма разнообразны. Но, если подумать, сводятся всегда примерно к одному и тому же. Пьесы, баллады, романы, легенды, сказки и песни большинства народов с самых разных планет рассказывают одни и те же сюжеты на разные лады.

– А я ни одной не знаю, – огорчённо признался Чимбик. – Только строевые... ну, песни, и нашу, 'Водэ-ан'. А всё остальное – нет...

Мимолётное удивление на лице Эйнджелы сменилось предвкушением:

– Мне кажется, я знаю, как мы проведём остаток этого вечера...

– И как же? – с забавной смесью жадного любопытства и опасения спросил Чимбик.

Эйнджела только загадочно улыбнулась и посоветовала поскорей заканчивать ужин.

Покинув кафе, Лорэй подошла к ближайшему общественному терминалу и вызвала карту магазинов лайнера. После тщательного изучения описаний бутиков, лавочек и магазинов, она удовлетворённо кивнула и неожиданно обратилась к клону:

– Милый, сделаешь небольшой подарок для меня?

– Конечно! – Чимбик искренне обрадовался возможности сделать для Эйнджелы хоть что-то приятное, и одновременно сожалел, что не додумался до подарка самостоятельно.

– Тогда пойдём со мной, выберем подходящий, – улыбнулась ему девушка, привычным уже движением взяла клона под руку и увлекла за собой.

Целью их короткого путешествия был не магазин одежды, и даже не лавка с ювелирными украшениями, как подумал сперва Чимбик. Эйнджела привела его в магазин, полный всевозможных музыкальных инструментов. Глядя на некоторые из них, сложно было даже вообразить, как именно из этого предмета извлекается звук, однако Лорэй ориентировалась во всём многообразии достаточно уверенно. Внимание она уделяла в основном струнным инструментам и вскоре остановила выбор на иридонском завеле. Благородные очертания деревянного корпуса с двумя грифами и двадцатью восемью струнами, узор, сходный с теми, что наносят на свою кожу забраки, – инструмент притягивал взгляд, даже не издавая ни единого звука.

Пальцы Эйнджелы легонько коснулись струн нижнего ряда. Тихие печальные звуки наполняли корпус, выполненный из дерева зинда, заставляя тот резонировать и предавать звучанию новые оттенки.

– Этот, – девушка подняла взгляд на Чимбика, ожидая его решения по поводу покупки.

Клон кивнул и, с трудом оторвав взгляд от инструмента, жестом подозвал продавца.

– Вы будете на нём играть, мэм? – это, пожалуй, был один из самых глупых вопросов, заданных Чимбиком за всю его сознательную жизнь, но и удержаться от него он не смог.

– Нет, я его сломаю и разведу посреди каюты уютный костерок, – фыркнула в ответ Лорэй. – Конечно, я буду на нём играть.

Чимбик кивнул, бесстрастно глядя на инструмент, но в душе он уже сгорал от любопытства, нетерпения и совершенно детского ожидания чуда.

– А где Вы научились играть на этом инструменте, мэм? – вслух спросил он, стараясь замаскировать свои истинные чувства за маской вежливого любопытства.

Судя по широкой и весёлой улыбке Лорэй, с эмпатами такой номер не проходил.

– В некоторых семьях детей обучают не только правильно вести себя за столом, но и многим другим бесполезным навыкам, милый.

Когда они вернулись в свою каюту, Эйнджела сняла туфли и устроилась на диване, умастив нижний гриф завели на согнутой ноге. Холёные тонкие пальцы, не знавшие тяжёлой работы, проворно пробежались по струнам, коснулись ладов и потянулись к колкам.

– У забраков есть легенда, – не прекращая настройки поведала устроившемуся рядом клону Лорэй, – что объятые горем души их сородичей иногда селятся в деревьях зинда. Умелый мастер чувствует такое дерево и превращает его в завель, через который мятежная душа может поведать свою печальную историю. Нужно только уметь слушать...

Голос Эйнджелы приобрёл особую глубину, завлекая доверчивого слушателя за собой, в иллюзорный мир преданий, сказок и легенд. Это снова был обман, но обман желанный, обман того сорта, что называют волшебной сказкой.

Завель наконец-то зазвучал стройно, и пальцы Лорэй начали прихотливый путь по многочисленным струнам, то ударяя их, то щипая, то едва касаясь. И тут Эйнджела запела, и клон понял, что её голос создан не для грубой приземлённой речи, а для того, чтобы петь, завораживая и заставляя забыть обо всех проблемах и заботах, бедах и несчастьях. А потом бесхитростная, но близкая каждому история увлекла его за собой и Чимбик окончательно отбросил все посторонние мысли, позволяя затянуть себя в несуществующий мир.

Первая песня, как позже узнал Чимбик, была забракской и повествовала о молодом охотнике, шедшем по следу зверя. С каждым куплетом несчастный преодолевал множество препятствий, включая сомнения в своих силах, но в конечном итоге юноша шагнул за собственные пределы и достиг цели.

– Это очень старая песня, – негромко сообщила Эйнджела, когда последние аккорды утихли. – Она рассказывает о забракском ритуале посвящения мальчика в мужчины и, одновременно, отражает дух этого народа, упорно идущего за своей целью.

– Красивая... – заворожено произнёс сержант и неожиданно добавил:

– Как Вы. Ой, простите, мэм...

Эйнджела тихо рассмеялась и заглянула в глаза сидящему рядом Чимбику:

– Не нужно извиняться, когда говоришь кому-то что-то приятное, милый.

Клон потупился, чувствуя, как на лице впервые с момента его знакомства с сёстрами расползается искренняя, счастливая улыбка. Сейчас ему больше не хотелось вспоминать прошлые обиды и думать о будущих трудностях. Это был редкий момент наслаждения настоящим, пусть ненадолго, но лишённом тревог и опасностей.

– С твоим аппетитом тебе стоит заказать ужин в номер, – взгляд Лорэй был непривычно тёплым и ласковым. – Ночь будет длинной...

Она была права. В эту ночь Чимбику довелось отчасти наверстать то, что обычные дети получают в изобилии. Эйнджела знала великое множество песен, неимоверно длинных баллад и самых разных историй. Когда её пальцы уставали, она откладывала в сторону завель и рассказывала чарующие и волшебные сказки, герои которых, как постепенно начал осознавать клон, проходили через одни и те же испытания в разных декорациях. Все сказки, каждая на свой лад, рассказывали о любви, дружбе, верности, преданности, долге, мужестве, милосердии и самопожертвовании. Герои всех историй оказывались перед непростым выбором, который позволял им стать кем-то большим, чем они были до этого. Сделать шаг за пределы самих себя, за пределы возможного. И от этих сказок на душе становилось теплее.

– Это... я навсегда это запомню... – тихо промолвил Чимбик, когда уставшая эмпатка в очередной раз отложила инструмент. – Спасибо.

Он протянул руку и осторожно сжал её ладошку своими загрубевшими пальцами. Вместо ответа Эйнджела передвинулась к нему под бок и доверчиво прижалась, не отпуская его руки. В этот момент клон уже не верил, что перед ним хитрый и коварный шпион, настолько искренне и открыто улыбалась ему эта девушка. Чимбик неумело обнял её, а потом сказал:

– Знаете, кажется, я начинаю понимать этих аристократов из спектакля... Ну, их нелогичность в действиях.

– Да? – негромко и немного рассеяно переспросила Эйнджела, и с обыкновенной своей непосредственностью потёрлась щекой о его плечо. – Что помогло тебе понять?

– Вы, – просто ответил сержант, в первые за всё это время не смущаясь от своих слов. – И то, как Вы пели.

Он помолчал пару минут, прислушиваясь к тихому дыханию Эйнджелы и чувствуя себя если не тем аристократом из легенды, то кем-то очень на него похожим. И Чимбику хотелось, чтобы эта сказка продолжалась вечно. Эйнджела так и сидела в его объятьях, не делая попыток куда-то уйти, или начать разговор. Слов прозвучало более, чем достаточно, казалось, даже воздух пресытился ими и теперь смаковал тёплое уютное молчание. В какой-то момент клон заметил, что Лорэй уснула, так и не отпустив его руки, а вот тот миг, когда сон поборол и его, Чимбик уже не заметил. Ему снились герои древних легенд и нежная тёплая ладошка в его руке.

Система Фелуции. Борт лайнера 'Гордость Фелуции'

Лейтенант Грэм Нэйв шел по коридору в сопровождении бойцов спецназа, величественно-грозных в своём боевом снаряжении. Непривычный бронежилет немного мешал Грэму, натирая бока плохо подогнанными ремнями, но это не могло остудить азарта молодого офицера. Трусивший рысцой впереди стюард остановился у двери каюты и неуверенно посмотрел на контрразведчика.

– Тут? – одними губами спросил Нэйв.

Стюард молча кивнул, протягивая в дрожащей руке свою служебную карточку-ключ. Лейтенант кивнул командиру спецназа, и операция по захвату республиканцев началась.

Спецназовцы бесшумно рассредоточились по сторонам дверей каюты, старший вставил карточку в прорезь и, едва дверь отъехала в сторону, в помещение влетела свето-шумовая граната. Оглушительно грохнуло, голубовато-белое сияние вырвалось в коридор, ослепив на секунду даже защищённые визором глаза Грэма, а в следующий миг спецназовцы уже влетели в каюту, крича: