Текст книги "Прощай, предатель! (СИ)"
Автор книги: Гайдэ
Соавторы: Алёна Амурская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)
♀️Глава 7. Стратегия утопающего
Утро встречает меня хмурым отражением опухшего лица в зеркале.
Эту ночь я выдержала с трудом.
Допоздна не могла нормально уснуть, бессмысленно плавала в поверхностной рваной дремоте, потому что мне опять было сложно дышать носом в горизонтальном положении. Обычная проблема многих беременных на таком большом сроке...
Но еще больше меня напрягало соседство Владана на нашей широкой двуспальной кровати.
Я очень надеялась, что хотя бы из чувства какой-то условной жалости, если не деликатного понимания к нашей непростой ситуации, он проведет ночь в гостевой спальне или даже гостиной... но Князев и не подумал избавить меня от своего присутствия. Явился в спальню ближе к одиннадцати вечера.
Я тогда еще не спала, но мгновенно притворилась спящей. Зарылась в подушку лицом... и через несколько секунд почувствовала, как прогнулся матрас возле меня. Но страх, что Князев снова полезет ко мне с объятиями и ласками, не оправдался.
Он просто... смотрел на меня. Долго смотрел.
И единственное, что позволил себе – это прикоснулся к моим волосам. Осторожно отодвинул упавшую на щеку прядь и сразу же убрал свою руку прочь.
Расслабиться я смогла только после того, как муж вытянулся на соседней половине кровати. А спустя четверть часа его дыхание стало глубоким и ровным...
Что ж, здравствуй, мое недоброе утро!
Я смотрю на свое малопривлекательное отражение и вздыхаю. Лицо совсем бледное, сероватое даже. А мои глаза – обычно ясные и любознательные, – сейчас кажутся погасшими и неживыми. Словно окна, в которых вырубили электрический свет. Тягостное зрелище...
Ну и ладно! Было бы странно, если бы они сияли от радости после новости, что твой муж трахается с кем попало, пока у тебя пузо растет и ноги опухают.
Стою под душем дольше обычного. Наверное, бессознательно надеюсь, что горячая вода смоет с меня хотя бы часть гнетущего настроения... но все без толку.
На часах уже почти девять, когда я захожу в нашу просторную светлую кухню и вздрагиваю.
За домашней барной стойкой стоит мой муж, небрежно опираясь локтем о столешницу. Пьет свой любимый черный кофе без сахара. И его пронзительные синие глаза внимательно следят за мной поверх белоснежного ободка чашки.
Обычно Князев уезжает в свой офис в половине девятого, но сегодня он задержался. Неужто нечистая совесть покоя не дает?
Но все равно это оказывается для меня неприятной неожиданностью. Мне сейчас жизненно важно побыть одной и не видеть мужа. Совсем.
– Я заварил тебе медовый чай с мятой, Даша, – сообщает он. – Как ты любишь.
Я молча сажусь за стол, подальше от барной стойки. Механически беру маленькую ложку с блюдца и начинаю бездумно помешивать чай.
Динь-динь. Динь-динь... Дзинь-бух-плюх!
– Извини, Влад, – иронически сухо говорю я окаменевшему мужу, глядя на осколки разбившейся кружки в луже сладкого мятного чая на полу. – Рука дрогнула. Такая вот... нормальная случайная слабость. Потом уберу за собой, – и, помедлив, добавляю: – Пойду собираться в клинику. Если хочешь, можешь прислать своего водителя к обеду, чтобы меня отвез туда. Или я могу обойтись «вшивым таксистом», сам решай.
***
Киваю консьержке и медленно выхожу из подъезда вслед за водителем с моей прозрачной сумкой с вещами для частной клиники. Паспорт, деньги и прочие мелочи – тоже там, в отдельном кармашке. Еще с седьмого месяца беременности я совсем перестала носить на себе даже маленькие сумочки – очень неприятно было ощущать даже легкое давление ремешка на плече.
– Князева Дарья Алексеевна? – делает шаг навстречу молодой прыщавый парень, с виду совсем еще юнец.
– Да, – выжидательно притормаживаю я.
– Я курьер от Беловой Раисы Ивановны, звонил вам только что. Вот, распишитесь здесь... спасибо! Хорошего вам дня!
В моих руках оказывается большой конверт с именем матери в строчке отправителя. И документами на старый дом бабушки внутри, надо полагать.
Я задумчиво сую конверт в подмышку и неуклюже устраиваюсь на заднем сиденье машины.
Невольно вспоминается о том, когда мне довелось побывать там в последний раз. Кажется, на похоронах, года три назад, еще до замужества. Дом был хоть и старый, деревянный, но запомнился мне тогда уютным, чистеньким, с ухоженным палисадником и маленьким аккуратным огородом. Бабушка у меня была хмурая, нелюдимая, но очень хозяйственная и трудолюбивая. Жаль, что мать на неë совершенно не похожа в этом. Кто знает, может быть, она пошла в неведомого отца, который бросил бабушку еще до рождения нежеланной дочки..?
Саму бабушку я очень уважала, но мы с ней не были близки.
Каждый раз, когда мать скидывала меня под ее присмотр на летние каникулы, я старалась себя вести тише воды, ниже травы. Побаивалась лишний раз открыть рот. Очень уж по-учительски строго и холодно меня отчитывали за малейшую провинность. Всю свою жизнь бабушка работала педагогом в загибающейся деревенской школе, так что после выхода на пенсию ее привычки к учительской дисциплине нашли свою отдушину в воспитании единственной внучки.
Деревня, в которой находится мое наследство, конечно, не из самых благоустроенных. Но в пяти километрах от нее расположен райцентр с благами цивилизации, вроде поликлиники и супермаркетов. Газоснабжение и электричество в доме подключены. А во дворе есть черная баня и колодец...
Интересный вариант. Надо подумать.
– ...Дарья Алексеевна, – выглядывает из-за спинки переднего сиденья пожилой водитель мужа, поглядывая на меня с заметным сочувствием, – вас прямиком в клинику отвезти? Или, может, в магазин какой по дороге? А то вдруг что-нибудь понадобится срочное?
Я покусываю губы и снова разглядываю белый конверт в своих пальцах. В голове начинает вдруг прорисовываться более-менее адекватный план действий.
– Да... – отвечаю медленно, всë еще размышляя над основными деталями. – Сначала мне надо заехать в несколько магазинов, купить кое-что. А потом, пожалуй... придется заглянуть в банк. И только потом отправимся в клинику.
Водитель вежливо кивает, и машина трогается с места.
А я впервые со вчерашнего дня чувствую, что во мраке боли и горькой обиды передо мной появляется крошечный просвет хоть какого-то решения.
Ведь не зря же говорят – спасение утопающих в руках самих утопающих!
Я не могу сейчас позволить себе утонуть в отчаянии разбитых иллюзий. Мне необходимо избавиться от ужасного чувства, что мою жизнь жестоко втоптали в грязь. И для этого необходима хоть какая-то цель, к которой можно устремиться.
Цель, которая подарит опору.
...и которая вернет мне уверенность в себе и своих силах – именно то, что я потеряла, когда столкнулась с предательством любимого человека.
♂️ Глава 8. Князь. День вины и ярости
Чем хороша осень, так это тем, что всегда можно пялиться в дождливое окно и врать самому себе, что черная полоса лютой хуйни в твоей личной жизни – это обычное сезонное явление. Побесит и пройдет само собой.
Жаль, что это не мой случай.
Эта ветреная осень обещает стать для меня по-настоящему хуевой. Сука, да она уже хуевей некуда!
В сотый, а может, и в тысячный раз бросаю взгляд в сторону своего телефона на столе. Сжимаю челюсти так, что зубы скрипят.
Даша...
Не надо ее сейчас дергать. Не надо. Погрустит, поостынет... простит. Потому что любит.
Моя искренняя, светлая девочка...
Раз любит – точно простит. Должна простить. Иначе никак.
– Владан Романович... – скребется в дверь Леонид, мой личный референт-помощник и правая рука. – Концепцию и предложения по праздничным распродажам и акциям на год скинул на электронку. У вас... э-э... телефон на автоответчике, не смог дозвониться.
Не отрывая взгляда от залитой дождем улицы, я бросаю через плечо:
– Позже посмотрю. Свободен.
Замешкавшись, помощник разворачивается, чтобы выйти, и быстро отступает в сторону, пропуская другого вторженца.
– Здорово, Влад, – Плохишев, как всегда, ленив, нахален и бесцеремонен. – Как там Дашка, очухалась?
Я молча обхожу его и усаживаюсь в свое кресло. Барабаню пальцами по подлокотнику, раздумывая, а не послать ли друга к черту с его вопросами. Заебал уже за два дня. Пусть самочувствием своей жены лучше интересуется.
– Понял, всë по-прежнему хуëво, – Плохишев разваливается на диване и смотрит на меня с легкой жалостью. – Слушай, на тебе прям лица нет.
– А что там у меня тогда – морда? – огрызаюсь я и зачем-то принимаюсь вертеть карандаш, подвернувшийся под руки.
– Да не заморачивайся ты так. Побесится, поскандалит, тарелки побьет и простит.
– Она не скандалит, Марат. Просто игнорит.
– А, ну ясно. Просто дуется. Тем лучше, посуда целее будет. Ты ей цветочков и брюликов преподнеси красиво, и она подобреет.
– Это ты так от своей всегда отмазываешься, что ли?
Плохишев пожимает плечами.
– Пока не приходилось. Она не в курсе, как я лишнее напряжение снимаю. Да и... а что такого в конце концов в простом быстром минете? Это как... ну не знаю, массаж. Просто рабочими губками, а не руками. И не массаж спины, а массаж члена. Едва ли до измены дотягивает. Вот если бы ты поставил свою Нонну раком и трахнул во все щели, тогда было бы о чем говорить...
Карандаш в пальцах с треском ломается и летит обратно на стол.
– Зря я с ней связался.
Я с силой тру руками лицо, и ладони колет отросшая щетина.
Блядь, побриться совсем забыл. Всë утро Дашу караулил, поухаживать за ней хотел с тем ебучим мятным чаем. А она взяла и грохнула его на пол... Ладно, будем считать, что я ей так помог немного эмоции выплеснуть.
– Зря – не то слово, – соглашается Плохишев, скучающе почесывая гладко выбритый подбородок. Метросексуал херов. Он-то, в отличие от меня, держал свою внешность под жестким контролем в любом состоянии, даже с бодуна. – Я аж охуел, когда ты вдруг клюнул на нее на той винной презентации летом. Думал, ты после свадьбы монахом заделался, все наши светские тусовки в сауне игнорил. Да и кто ж на рабочем месте-то пар спускает? Это крайне неосмотрительно, дружище.
– Сам не знаю, что на меня нашло тогда, – угрюмо пожимаю плечами. – Помутнение какое-то. Как Дашка залетела, недотрах стал прям нормой. Блядь... не хотел я ей изменять! Но когда эта вдруг полезла сама... спустил разок, потом еще пару раз...
– И втянулся, – кивает Плохишев. – Понимаю. Только знаешь, если банальный отсос левой бабы тебя настолько корежил... спускал бы пар с женой, всего и делов.
Я бросаю на него мрачный взгляд и снова смотрю в окно.
Знал бы приятель, как у меня обстоят в этом плане дела, на смех бы поднял. В любом случае я не собираюсь с ним обсуждать нашу с ней сексуальную жизнь.
– Ладно, вижу, ты не расположен к общению. Пойду, – Плохишев поднимается с дивана и, сунув руки в карманы, направляется к двери. Потом вдруг притормаживает. – Слушай... не люблю раздавать непрошеные советы, но я бы на твоем месте уволил сучку.
– И так собираюсь.
– Ну и отлично. Первое правило хорошего бизнесмена...
– Интим и бизнес держать порознь, – прерываю его безразлично. – Хорош, а? Заебал ты меня своим жизненным девизом. А со своим дерьмом я как-нибудь сам разберусь, вали уже давай.
– Со своим-то ты разберешься, а с чужим? Эта твоя Нонна и так уже тебе подкинула проблем. Думаешь, прибежала бы сюда вчера твоя жена, если бы на ее звонок любимому верному муженьку не ответила чужая баба?
Чувствую, как меня обдает нехорошим холодом. В груди начинает зарождаться глухая, тяжелая ярость.
– В смысле..? – сузив глаза, медленно поднимаюсь из-за стола во весь рост.
– В прямом, – легко отвечает Плохишев. – Вчера, пока ты с поставщиками на дегустации винцо нюхал, твоя секретарша вертелась тут. Я ее с твоей мобилой тут видел. И слышал. Она как меня заметила, валенком прикинулась, типа всë случайно... но я таких скользких баб знаю, как облупленных. Так что увольняй на хер свою минетчицу, пока еще больше дерьма не натворила. Не будь дебилом, Князь.
Выдав свое запоздалое откровение, он выходит из кабинета... и именно в этот момент мимо него в щель дверного проема змеей проскальзывает гибкая девичья фигурка.
Моя секретарша Нонна.
– Владан Романович, – частит она быстрым просительным тоном, – пожалуйста, можно с вами поговорить по очень важному вопросу..?
Плохишев за ее спиной демонстративно закатывает глаза и прикрывает наконец дверь с той стороны.
Я медленно обхожу собственный стол и останавливаюсь. Внутри продолжает бурлить тяжелое варево эмоций. Разглядываю миловидное юное личико с умоляющими красивыми глазами в обрамлении струящихся по плечам густых белокурых волос с таким чувством, что впервые его вижу. Потому что подмечаю в нем то, на что раньше как-то и внимания не обращал...
Хищную целеустремленность. Дикую обиду. И безумную, прямо-таки болезненную жажду внимания...
Блядь.
Она в меня втрескалась. Только этого еще не хватало для полного пиздеца.
Нонна делает шажок ко мне и быстро-быстро говорит задыхающимся от волнения шепотом:
– Влад, мне очень-очень жаль, что вчера все так получилось! Я места себе не нахожу, так стыдно! Дарья Алексеевна сильно расстроилась, наверное... Развода требует, да?
Сдерживая ярость только одной силой воли, я присаживаюсь на край стола. Руки, стиснутые в кулаки, прячу в карманы брюк... и тяжелым изучающим взглядом исподлобья наблюдаю, как девушка словно невзначай кусает пухлые алые губы, трепещет и всячески демонстрирует свои переживания. Сейчас, когда я смотрю на нее без призмы дурманящей похоти и знаю, что искать, многое становится очевидным.
Она притворяется...
Держится без явной фальши, но если присмотреться, то можно увидеть наигранность. Опыта пока маловато, наверное.
Когда она пришла на собеседование полгода назад, то в потоке жалобного монолога – о своей продуктивной мотивации помочь безработным родителям жилищным кредитом, – упоминала, что собирается поступать в театральное училище. А теперь еще и тренируется, по ходу. На мне, ага. Решила, что я из тех, кто все двадцать четыре часа в сутки думает только членом и за то, что она нагло влезла в мою личную жизнь, ей ничего не будет. Размечталась о шансе избавить босса-долбоëба от неудобной жены и прибрать его к рукам...
Стерва безмозглая. Прежде чем соваться в такие игры, на мальчиках-мажорчиках потренировалась бы сначала. И не дурила бы про запас начальника отдела продаж параллельно. Вот только до этого момента мне было плевать на ее личные дела...
А ведь вчера я счел, что нельзя вышвыривать с работы девчонку лишь за то, что она подвернулась под руку боссу с хроническим недотрахом. Собирался учесть ее положение и устроить в офис к Плохишеву, чтобы со своим кредитом опять в жопе не оказалась.
Охуеть, как я с ней облажался...
Под моим сумрачным взглядом она немного теряется, но, надо отдать ей должное, пока еще держит линию. Делает еще один робкий шажок вперед и мягко говорит:
– Извини, что затронула эту тему... это не мое дело... может, мне принести твой любимый черный кофе..? Я мигом...
– Нонна, – жестко прерываю ее лепет. – С чего ты решила, что у тебя есть право отвечать на звонки моей беременной жены, которой нельзя волноваться? На хрена ты вчера влезла в мой кабинет и взяла трубку?
– Влад... – она осекается и то ли от неожиданности, то ли с перепугу переходит на официальное обращение: – Владан Романович, извините меня, пожалуйста... я не хотела ничего плохого!
– Ты решила, что наше взаимовыгодное времяпровождение пора перевести на новый уровень? В одностороннем порядке, так?
Нонна бледнеет и сжимается вся, даже голову в плечи втягивает. Потому что последняя фраза больше похожа на рычание, настолько низким и угрожающим становится мой голос. Чисто на автомате. Но тем лучше. Быстрее смысл дойдет.
– Вла-а... дан Романович! – выдыхает она с мольбой и вдруг падает передо мной на колени, цепляясь тонкими пальчиками за ткань брюк. – Влад! Прости меня, я... просто я люблю тебя! Влюбилась, как дура, понимаешь?! С ума схожу по тебе, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... только не бросай меня, слышишь?! Влад...
Резко оттолкнувшись от стола и не вынимая рук из карманов, я делаю шаг мимо нее, и по инерции она чуть не падает.
– Иди отсюда.
– Что..? – обрывается ее страстное бормотание.
– Ты уволена.
♀️Глава 9. План побега
Даша
Мой план банальнее некуда. Я хочу сбежать от мужа.
Просто потому, что мне необходимо хоть какое-то время пожить-побыть от него подальше. Ведь один только вид этого предателя травит душу и сердце новой болью. Заставляет внутренне корчиться от жгучего яда подсмотренной измены вновь и вновь. Так что всë, чего я страстно желаю – это найти тихое, хотя бы минимально комфортное убежище, чтобы уползти в него и зализать свои раны.
Однако у меня есть два жирных НО...
Первое НО – это отсутствие убежища как такового.
Будь у меня нормальные отношения с матерью, я бы скорее всего переехала к ней в двушку на время. Но мне всегда было сложно находиться рядом с ней... да и вообще тот день, когда я начала работать и наконец смогла снять себе съемную комнатку в общаге, стал для меня одним из самых счастливых в жизни.
Второе НО – оно же и главное, – это мой ребëнок.
Лично я могла бы как-то перетерпеть неудобства, найти себе дешевое койко-место и жить там, пока ситуация с моими личными доходами не прояснится. Но... только не с новорожденным грудничком.
Ему нужен комфорт, стабильность и спокойная мама. А в тех условиях, что я могу себе позволить без финансовой поддержки мужа, это просто нереально. Снять квартиру на жалкое пособие даже на полгода мне сейчас не по карману, а насчет подработки я не уверена, что с предстоящим материнским недосыпом потяну. Так что...
Домик в деревне – хороший выход. Надежный.
Разумеется, всегда есть и еще один вариант. Например, изнасиловать саму себя морально. Сцепив зубы, сесть и поговорить с мужем откровенно, устроить стриптиз истекающей кровью души. Заявить, мол, так и так, видеть тебя тошно, Князев, без ножа ты меня зарезал, поэтому я сваливаю! А затем прямолинейно потребовать, чтобы он обеспечил всë необходимое для комфорта обманутой жены и новорожденного малыша.
Это было бы возможно, будь я уверена в том, что на все двести процентов знаю характер своего мужа. Но, как выяснилось, я его не знаю и на жалкую половину.
Потому что ещё вчера могла бы с абсолютной уверенностью сказать, что он меня любит. Очень сильно любит, искренне. До безумия, до волнующе собственнической страсти. А значит, изменять с другой женщиной – точно не станет...
Вот в итоге и поплатилась жестоко за эту самонадеянную, наивную иллюзию «знания». Чужая душа – она ведь те ещë потëмки... а мужская душа – в особенности. И теперь я понятия не имею, на что еще он способен.
Может, на подлость и насилие? Или на жестокую тиранию и удушающий абьюз?
А вдруг взбешенный Князев обрушит на меня шантаж и угрозы лишить любой возможности вырваться из-под его власти? Захочет связать меня путами еще большей материальной зависимости, пока я физически и морально беспомощна из-за своего материнства? При развале семьи некоторые «особо одаренные» мужья и не на такое способны. Во всей красе показывают самые отвратительные стороны характера.
Нет, нет и нет!
Я не готова сейчас это выяснять. Своему мужу я больше не верю.
***
Если водитель и удивлëн тем, как много времени я вдруг решила посвятить покупкам, то держит своë мнение при себе. Покорно возит меня туда-сюда и дожидается на парковке.
Список у меня совсем небольшой: необходимый минимум вещей – и детских для новорожденного, и взрослых для себя; необходимые хозяйственные мелочи в дорогу, дешевый мобильник, новая сим-карта. И, конечно, наличные деньги. Приличная сумма, но не слишком крупная, чтобы финансовая отчетность не вызвала у Князева никаких подозрений в ближайшее время. Ведь карта, которой я пользуюсь, принадлежит ему.
Никаких угрызений совести нет.
Владан – отец нашего ребенка, и эти деньги в первое время послужат для обеспечения нормальной комфортной жизни для нежного малыша. По сути те же алименты, просто неофициальные...
Единственная загвоздка возникает, когда я понимаю, что мой «тревожный чемоданчик» лучше спрятать где-то вне дома.
Довериться своим знакомым я опасаюсь, а так называемых «лучших» подруг у меня попросту нет и никогда не было...
Значит, нужна камера хранения. Чтобы можно было спокойно с маленьким «пойти на прогулку», забрать эти вещи и уехать в деревню, отправив мужу прощальное сообщение уже в пути со старого телефона. А потом, когда – я надеюсь! – бабушкин дом оправдает ожидания, можно и на развод смело подать.
Вот только как бы всë это сделать, чтобы водитель не смог рассказать о моей подозрительной беготне с бесследно исчезнувшими вдруг покупками? Ведь если я официально лягу в клинику, то так просто носиться по городу на восьмом месяце тяжелой беременности никто мне уже не даст!
Оставляю почти все свои вещи под присмотром охраны в торговом центре и задумчиво выхожу к парковке.
– А где ваши покупки? – удивляется водитель.
Я небрежно демонстрирую тонкий, почти невесомый пакетик с фланелевыми распашонками и пеленками для новорожденных.
– Вот они. Послушайте... – усиленно напрягаю память в попытке вспомнить его имя, – Павел! Мне хочется еще немного посидеть тут в кафе... а то меня ждут впереди долгие недели больничного однообразия. Когда еще так удастся спокойно насладиться чашечкой чая, правда..? Давайте вы пока отвезете мою сумку для родов в клинику, а часа через три заедете за мной. Идет?
– Как скажете, Дарья Алексеевна, – с легким сомнением кивает водитель, и я понимаю, что он немедленно доложит Князеву о моем внезапном капризе.
Ну и ладно. Главное, что я от соглядатая избавилась.
