Текст книги "Вот вилка падает...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Ничего. Просто нужно себе сознаться в этом, вот и все. И нужно понимать, что человек, который мог смеяться над чистой и влюблённой до безумия девочкой, не может, не умеет любить. Что, если он и бросится к твоим ногам, то это будут ноги твоего стилиста, гримера, парикмахера и модельера, а не ноги той девочки, которая была готова для него на все. Катя, милая, чего ты хочешь на самом деле? Его любви? Или показать ему, что он потерял, и таким образом отомстить? Ты простила его, ты помнишь об этом? А тому, кого мы прощаем, мы не мстим. Мы даже не желаем, чтобы судьба за нас отомстила. Ведь правда, девочка моя?

– Правда. Да, Юленька, да. Я просто очень, очень хочу его видеть.

– Тогда иди. Иди! И помни, ты красива, ты умна, ты успешна.

– Я помню.

– Нет, ты должна не только помнить, ты должна в это верить.

– Я верю в это. Спасибо тебе, Юлиана, за все, за все.

– Не нужно меня благодарить. Ты сама захотела измениться. Я только чуть-чуть тебе помогла.

Она ведь и правда тогда пошла к нему потому, что очень его любила, потому, что надеялась, да, надеялась, что в эту реку, в реку любви можно будет войти дважды. Вопреки всем законам жанра, вопреки невозможности, даже вопреки тому, что он никогда ее не любил – можно! Он ведь может полюбить ее теперь, когда она стала красивой и успешной. А если не сможет полюбить… то, может быть, он хотя бы подарит ей еще одну ночь… чтобы было что помнить…

Семнадцатое апреля две тысячи шестого года. Москва. 20.30.

Катя долго стояла у входной двери и все не решалась позвонить. Она прокручивала их встречу и так, и эдак.

… Вот он открывает двери, видит ее, бросается к ней, говорит, что любит. И все у них будет хорошо, и будут они жить долго и счастливо…

… Или он упрекает ее за то, что она предала его на Совете, она упрекает его за его желание отправить ее куда подальше, прямо тогда же, перед советом, и за инструкцию упрекает. А потом они прощают друг друга, но не так прощают, чтобы вместе быть, а так, чтобы хотя бы расстаться по-доброму.

… Или… или… или… Она ожидала всего, чего угодно, только не того, что произошло.

Позвонить Катюша так и не решилась, она постучала в дверь. Он открыл.

– Вам кого?

– Вас! – взгляд ее стал холодным и даже злым.

– Меня?

– Ну, вы же Жданов Андрей Павлович, – она не спрашивала, она утверждала.

– Да, но…

– Значит, мне нужны именно вы, – он ее не узнал и это сломало Катю.

«Вот как, – подумала она, – он меня использовал, как куклу, наигрался, выбросил и забыл. Как ненужную старую вещь. Я не вещь, Андрюша. Я не вещь! И я заставлю тебя помнить обо мне!»

Катерина не стала ждать разрешения, просто прошла в его квартиру, села в кресло у камина и достала пачку сигарет «GLAMUR», – вы позволите мне закурить?

– Курите на здоровье, только объясните, пожалуйста, кто вы и что вам от меня нужно?

– Неважно кто я, важно, что я здесь по просьбе Екатерины Пушкаревой. Она просила вас не искать ее, не беспокоить больше ее родителей и друзей. Она уехала из Москвы и возвращаться не собирается. Но она обещала раз в год давать о себе знать, чтобы вы не смогли ее забыть, чтобы всегда помнили о своей подлости, простите, это не мои слова. Я всего лишь передаю вам то, что меня просили передать.

Катя уже собиралась уйти, когда он спросил:

– Пожалуйста, скажите мне, где Катя? Умоляю вас, скажите!

«Зачем ему это знать? – Катя даже растерялась. – Что еще ему от меня нужно? Он что, недоиздевался? Хочет меня окончательно уничтожить?»

– Я дала слово молчать, и я его сдержу.

И тогда он предложил выпить, начал откровенно ухаживать за ней, приставать. К ней! К ней! К этой незнакомой ему красивой и чужой бабе. Господи! Как же Катюша ненавидела его в этот момент, как ревновала к себе самой, как… хотела его…

Она ушла из его дома, пока он спал, ушла, полная ненависти, презрения… и любви…

Это снова случилось назавтра. Назавтра после ночи, когда она отдавала ему всю себя. Именно это и было самым больным… Тогда она прочла «инструкцию по соблазнению очкастого монстра», сейчас – звонок от его матери.

Об этом звонке, и о том, что было позже, Катя до сих пор не могла вспоминать – начинала задыхаться… Самое ужасное было то, что Инесс, ее любимая Инесс, как две капли воды внешне походила на ту, которую она так старалась забыть.

Нет! Пора было поставить точку в этой истории.

И она летела сейчас в Москву, чтобы перечеркнуть всякие многоточия и поставить большую, жирную точку.

========== Часть 10 ==========

– Жюли! Ты только посмотры на нее. Это не маман, это моя старшая сестра.

– Катька! Ты и правда выглядишь, как будто после пластики. Всегда знала, что маленькая собачка до старости щенок, но чтобы щенок вот так сохранился – это невероятно. Ох, Катюха, как же я по тебе соскучилась!

– Я тоже, Юленька, я тоже. А кто виноват, что мы почти два года не виделись? Это ты вдруг перестала к нам приезжать. Или я что-то путаю? С Инесс ты встречалась регулярно на разных показах, а нас с Мишелем почему-то совсем забыла. Или избегала?

– Какая чушь! С чего бы мне вас избегать?

– Вот и я хотела бы знать, с чего. Но об этом мы еще поговорим. Вот приедет Мишель…

– Маман! ПапА дольжен прыехать? О, это лючшая нофость, что ты сказаля.

– Инесс, скоро двадцатое января. Когда это папа пропускал твой день рождения?

– Никогда, тем более, шьто я стану софсем фзросляя. Фосемнадцать лет – это не игрюшки!

– Инесс, а если мы попросим твою крестную устроить твой день рождения с большим размахом? Ты как к этому отнесешься?

– Я не ошень люблю тольпу, маман. И не ошень люблю, когда много чужих. Ты же снаешь. Это такой день, что хошется быть только с вами. Ты, папА, Жюли и я – этого впольне хфатит.

– Юлиана, вот как с этим ребенком быть? Ничего ей не нужно. Ни праздников, ни фирменных шмоток, ни супер-дупер подарков. Хоть бы ты на нее как-то повлияла.

– Катюха, так она в тебя пошла. И винить тут некого. Так, девочки, какие у нас планы на сегодня? Не думаю, что мы можем позволить себе роскошь целый день просидеть дома и проболтать.

– Мне нушьно на рэпетицию ехать. И до шести часоф я буду занята, а потом вы меня сабероте и я готофа с вами на всюду.

– Инесс, не «на всюду», а куда угодно.

– Да, куда уходно.

Инесс подскочила к матери чмокнула ее в щеку, подошла к Юлиане и сделала тоже самое, секунду подумала, снова вернулась к Катюше, обняла ее потерлась носом о плечо.

– Я так рада, шьто ты прыехала, мамОчка.

– Я тоже рада, солнышко. Давай, беги, слышишь, как сигналит машина? Позвонишь нам, когда освободишься.

Инесс кивнула и выскочила за дверь. Наступила неловкая пауза. Казалось, что только Инесс и связывала этих двоих, а без нее им уже и поговорить было не о чем. Наконец, Катя решилась.

– Юль, ты понимаешь, что дороже тебя у нас с Мишелем никого нет? Ты понимаешь, что мы в ужасе? Что так дальше продолжаться не может?

– Понимаю. И могу о себе сказать тоже самое. После смерти мамы вы моя единственная семья. А друзей у меня вообще никогда и никого, кроме вас не было.

– Юленька, тогда расскажи мне, что произошло. Почему ты выстроила между нами стену, оставив в ней дверцу только для Инесс? Мы сделали что-то не так? Мы обидели тебя? Юлька, скажи, пожалуйста, что случилось?

– Катюха, тебе показалось. Все в полном порядке и ничего не случилось.

– Значит все в порядке и ничего не случилось? Правильно?

– Ну, конечно!

– Вот и хорошо. – Катя встала и подошла к компьютеру, набрала в поисковике «гостиницы+Москва+5 звезд», нажала «enter», на странице появился список гостиниц с номерами телефонов. – Гостиница Метрополь?.. Мне нужен номер-люкс… И что входит?.. С сегодняшнего дня… Дней на пять.

Юлиана выхватила мобильный из Катиных рук и нажала «отбой».

– Катюха, ты с ума сошла? Зачем тебе гостиница? Я чем-то обидела тебя? Что случилось?

– Все в полном порядке и ничего не случилось. Но если моя подруга больше меня подругой не считает, то значит отношениям пришел конец.

– Кать, ты чего?

– Ничего. Я думаю, что ты меня не считаешь дурой, способной поверить, что ничего не случилось, но откровенной быть ты все-таки не желаешь. Значит даешь понять, что мы отныне чужие. Знаешь, я предпочитаю останавливаться в гостиницах, а не у чужих людей, даже если я их и очень люблю.

– Ты хочешь откровенного разговора? Жалеть не будешь?

– Даже если буду, я предпочитаю знать, а не гадать.

– Хорошо! Только помни, что ты сама этого хотела.

***

Андрея должны были выписать еще в первой половине дня, но врач, которого ждали для последней перед выпиской проверки работы его сердца, задерживался на операции и с этим ничего нельзя было поделать. Таким образом у Киры, приехавшей забирать мужа из больницы, появилось время для разговора по душам. Она долго думала над словами сына о разводе, она твердо решила начать все сначала, перестать ревновать, дать мужу свободу, а главное, никогда больше не скандалить с Андреем. Правда Кирюша как-то подзабыла, что все это было уже не раз, не два и даже не десять… И слово она себе давала, и твердо решала, и сначала начинала… Но ведь главное же не в том, что она ни разу так и не выполнила ни одного, данного себе обещания. Правда? Главное было в том, что она искренне верила, что уж на этот-то раз все, обязательно, получится. И заживут они долго и счастливо. И умрут в один день…

– Андрюша, ты прости меня за мое поведение, это все оттого, что я очень тебя люблю. И очень боюсь потерять.

– Кирюша, давай не будем выяснять отношений, пожалуйста.

– Хорошо, ты только скажи, что ты меня прощаешь и все. И мы не будем выяснять никаких отношений.

– Я тебя прощаю.

– А ты меня за все прощаешь?

– Я тебя за все прощаю. – Андрей понятия не имел за что он прощает жену, но так было спокойнее, так было проще – эхом повторять за ней, не вдумываясь в смысл слов.

– Андрюшенька, мы с тобой начнем все сначала. Вот увидишь, как мы хорошо заживем. Вот увидишь, без ссор, без моей глупой ревности, без скандалов. Ведь правда?

– Правда, Кира, правда.

И так хорошо, так тепло стало у Кирюши на сердце от того, что Андрей разводиться с ней вовсе и не собирается, что все у них вон как хорошо и мирно идет, что ее язык, явно подрабатывающий на полставки у дьявола, и вечный враг Киры, как-то сам по себе пошел в разговоре дальше.

– И это будет только наша с тобой жизнь. Без моделек и Пушкаревой. Правда? – но она уже понимала, что «неправда», что она только что снова сама все испортила.

Жданов посмотрел на жену с жалостью, подхватил свой ноутбук с кровати и пошел к выходу, едва буркнув ей на ходу: – Дождись выписку.

Теперь нужно было решить, куда ехать. То что домой он больше никогда не поедет, Андрей знал еще в тот момент, ночью, после разговора с матерью, когда понял, как можно найти Катю. Тогда куда? К родителям? А почему бы и нет! Вот разве что Кира… эта может и к родителям заявиться, и там скандал устроить. Ее такая мелочь, как страдающие давлением друзья ее родителей, никак не остановит. Никогда не останавливала. Даже на том жутком показе, после которого отца едва спасли. Пожалуй, лучше всего будет поехать в гостиницу, отдохнуть там пару дней, подумать… И начинать действовать.

Вот сейчас заедет в “Зималетто”, посмотрит как там и что, может быть, даже переговорит с Инесс, и поедет в гостиницу…

========== Часть 11 ==========

– Тебе просто нравится страдать. И не говори, что это не так! Господи, да даже если ты сейчас получишь своего Жданова на блюдечке с голубой каемочкой, ты и тогда не успокоишься. Кто, кто, а ты найдешь повод пострадать и тогда. Ну, например, можно будет всю оставшуюся жизнь страдать от того, что «оказалась предательницей», и ты будешь периодически звонить Мишелю и извиняться за «свою подлость», и тянуть из него жилы и не давать ему жить.

Катя крутила в руках сигарету, но отчего-то все никак не решалась закурить. Вот уже с полчаса Юлька чихвостила ее в хвост и в гриву. Катюша соглашалась со всем, что она говорила, потому, что говорила она правду, но все равно не могла понять, почему Юлиана избегает их с Мишелем.

– Да ты одна на сто тысяч баб, которой такой полной чашей Бог отсыпал судьбу. Тут и умный, красивый, успешный, богатый, обожающий тебя муж; и достаток; и любимая работа; и здоровье; и даже ребенок от любимого человека, которым муж не попрекает, а напротив – любит, как свою родную дочь. Про Инесс я вообще молчу… иметь такую дочь уже – это одно само по себе счастье. Чего тебе еще? Нет, ходишь с кислой рожей, словно ни мужа, ни детей, ни здоровья, да еще и нищенствуешь в придачу. И ноешь: – Ах, меня сто лет назад обманули, ох, меня сто лет назад унизили. Ой-е-ей, я вся такая несчастная, надо мной сто лет назад посмеялись, потому, что я некрасивая была.

Юлиана схватила со стола бокал с белым вином и залпом осушила его, словно готовилась к решающему удару.

– А кто тебе был виноват, что ты была некрасивая? Лень, да глупость! Твои, заметь, лень да глупость! А кто тебе виноват, что над тобой посмеялись, обманули, да еще и оплатили тебе, как проститутке? Ты не видела кто перед тобой? Он гулял направо и налево, твой Жданов. А ты? Нет, вы посмотрите на нее – невинная овечка! Не ты ли помогала ему гулять от невесты? Не ты ли его грешки прикрывала? А сама? Сама-то? Чистая наивная девочка? Как бы не так! Ты знала, что он практически женат, но встречалась с ним, спала с ним! За спиной его невесты. Так почему ты считаешь, что он не должен был с тобой поступить так же, как со всеми остальными?

Глаза Катюши, расширенные от ужаса, наполнились слезами. Юлька была права. И это было очень больно.

– Да, все это было. Было и быльем поросло. Но не для тебя, ты же у нас особенная! Смотреть противно. Я очень тебя люблю. Катя, я правда тебя люблю. Но ты права, я стала тебя избегать. Потому, что устала охать и ахать о твоей «несчастной доле». Я поняла это тогда, когда прошла операцию и три курса химии. Когда готовилась уйти на тот свет. Вот тогда я и поняла, что ты, моя дорогая, просто привыкла быть несчастной, потому, что настоящего горя и не нюхала. И слава Богу, что не нюхала. Но, прости, не мне, одинокой, бездетной, перенесшей ужасы онкологии, утешать тебя.

– Хорошо, я все поняла о себе, Юля. А Мишель? Почему ты его избегаешь?

– Потому, что и его ты заразила, Катюша. Я уверена, что он отправлял тебя в Москву, весь такой несчастный и благородный, весь такой… жертвующий собой… Вместо того, чтобы настучать тебе по башке и поставить условие – или со мной, или иди на фиг! И найти ту, с которой он будет счастлив, а не благородно несчастен.

– Уж не тебя ли? – голос Катерины зазвенел.

– Господи, какая же ты дуреха! Ничего ты не поняла. Я, действительно, любила Мишеля. Долгие годы любила. Но я никогда не позволила себе даже намеком это показать тебе или ему. Сама справилась с собой. В одиночку. А ты… Эх ты…

Юлиана посмотрела на Катю очень пристально, невесело усмехнулась.

– Знаешь что, давай-ка и, правда, дуй-ка ты в гостиницу. По крайней мере на пару дней. Будем считать, что ты еще не прилетела. Если ты поймешь, почему я построила стену между собой и вами – позвони. Если нет, то это наша последняя встреча.

– А как же Инесс? Что мы скажем ей?

– Я предлагаю сказать ей правду, что мы поссорились и что тебе нужно пару дней побыть одной и подумать.

***

Андрей смотрел репетицию дефиле из своего кабинета. Чем больше он вглядывался в лицо Инесс, тем яснее ему становилось понятно, что это его дочь. Вот мамин поворот головы, а вот… он даже похолодел… девочка не носила очков, но точно также, как он, в моменты волнения терла переносицу большим и средним пальцем.

Теперь он знал, что делать. Нужно аккуратно сделать анализ ДНК, затем встретиться с этой загадочной Катрин Мишель Ребель, решить с ней все вопросы, касающиеся его дочери, и заставить ее рассказать ему о Катеньке. Столько лет прошло, неужели и сейчас, когда у них совместная дочь, Катрин ничего ему не расскажет? Расскажет! Он сумеет ее убедить. Ему бы только раз, всего лишь один разочек увидеть ее, узнать, что все у нее хорошо и… извиниться. Уж очень не хочется умирать с таким тяжелым сердцем. А звоночек уже был…

Андрей выключил компьютер, спустился на подземную стоянку.

– Андрей Павлович, вас уже выписали? А я и не заметил, что вы приходили. Вы как прошли-то? – неизменный страж «Зималетто», Сергей Сергеевич Потапкин по своему обыкновению был маленько в подпитии и сладко посапывал, когда Жданов пришел, но Андрею не хотелось сейчас строить из себя начальника и устраивать вселенский разнос.

– Так я на метле в кабинет влетел, вот ты меня и не заметил. Ну, что, Сергей Сергеевич? Как ты тут за моей машиной присматривал? Прогревал как следует? Можно ехать?

– А как же, Андрей Палыч, я за ней, как за любимой девушкой приглядывал. Вот держите ключи.

Машина и впрямь завелась с пол-оборота, и Жданов, махнув Потапкину рукой, мягко вывел ее из гаража. Как ни странно, никаких пробок не было, и Андрей решил поехать к Метрополю. И недалеко и обслуживание там на высоте. Номер получил сразу, правда свободен был только двухместный, но это не страшно, не так уж и намного дороже, зато Глеба можно будет пригласить. И пообщаться смогут и отдельная комната у мальчика будет. Жданов решил прямо сразу, как расположится, так и позвонит Кире, чтобы собрала вещей на недельку и прислала с ними Глеба.

Но сразу позвонить не получилось…

Андрей вышел из лифта и пошел к номеру четыреста семнадцать, который на какое-то время должен был стать его домом. Однако, практически тут же он столкнулся с миниатюрной женщиной, летящей ему навстречу низко опустив голову, пока не врезалась прямо в него.

– Простите, я не заметила, – она подняла голову, секунду посмотрела на него, вскрикнула, резко развернулась и убежала прочь. Но Жданов заметил, что хлопнула дверь номера четыреста шестнадцать, как раз напротив и чуть-чуть наискосок от двери его номера.

Женщина была невероятно хороша, молода – лет тридцати, никак не больше, с огромными, как у Катеньки глазами. Она вообще была чем-то похожа на его Катю. Наверно зареванным взглядом испуганных глаз. Но он понимал, что ему во всем и во всех мерещится она, он к этому уже привык и давно уже не бросался к каждой женщине, чем-то напоминающей ему его девочку. Тем более эта, которая была моложе его любимой лет эдак на десять. Но почему она так испугалась его? Почему вскрикнула?

Андрей сразу прошел в ванную комнату и посмотрелся в зеркало. Ну, круги под глазами, ну, немного осунулся, что естественно для только что вышедшего из больницы. И все-таки далеко не урод, а даже, можно сказать, симпатичный импозантный мужчина в самом расцвете лет, почти Карлсон. Да и ладно, не за приключениями он поселился в гостинице.

Жданов снял верхнюю одежду и совсем уж было собрался позвонить, как в коридоре хлопнула дверь, звук раздался с той стороны, где была дверь заплаканной женщины. «А вдруг ей нужна помощь», – подумал Андрей и распахнул двери своего номера…

========== Часть 12 ==========

«А вдруг ей нужна помощь», – подумал Андрей и распахнул двери своего номера…

Она стояла у его двери с приподнятой вверх рукой, сжатой в кулачок, словно собиралась постучать в дверь, да все никак не решалась. Может и не решилась бы никогда, да теперь отступать было поздно. Той самой рукой, которой она собиралась стучать в двери, она размахнулась и изо всех своих сил ударила Андрея. Она не знала куда бьет, потому что сама при этом крепко зажмурилась, но попала точнехонько в переносицу. При этом она заплакала и закричала: – За что?

Чего-чего, а такого Жданов не ожидал. Какая-то чужая, зареванная тетка, которой он, кстати, собирался помочь ни с того ни с сего бьет его в нос, пускает ему кровь и кричит какой-то бред. Ни фига себе… помог бабе…

– Вы меня, конечно, простите, милейшая, но это я хотел бы узнать, «за что»?

– Ты еще спрашиваешь, за что? – женщина снова замахнулась, но на этот раз Андрей был проворнее, сумел не только увернуться, но и схватить ее за запястья. Видно понял, что от психически больной дамы можно ждать всего, чего угодно. – Ты еще спрашиваешь, за что? Ненавижу! Ненавижу! Ненавижууууу! Всю жизнь мне исковеркал! Господи, как же я тебя ненавижу! Пусти мои руки или я закричу! – она даже не соображала, что уже кричит, да еще как.

– Успокойтесь, я больше не буду, простите меня, – Андрей старался говорить спокойно и мягко, – все будет хорошо, вот увидите, все пройдет, – он перехватил ее руки одной рукой, а второй начал нашаривать по карманам в поисках мобильного, чтобы вызвать бригаду скорой помощи, но мобильный остался в кармане пальто, а до него еще как-то нужно было дотащить эту буйнопомешанную, а она сопротивлялась, никак не хотела входить внутрь его номера.

Он мог, конечно, оттолкнуть ее и закрыть свои двери. Но черт его знает, что она еще вытворить может. Вот возьмет сейчас и выпрыгнет с четвертого этажа, а он мучайся потом, что не спас человека. Или подкараулит его в следующий раз, но уже с ножом. А кто даст гарантию, что так не будет? Никто! Вот он и втащил женщину в номер, почти волоком подтянул к дивану, на котором лежало пальто и ухитрился вытащить свой мобильный.

Женщина вдруг обмякла и запрокинула голову. Было что-то невероятно знакомое в том, как она потеряла сознание, но что, Андрей никак не мог вспомнить. Ее лицо при ближайшем рассмотрении уже не казалось ему таким уж юным, а вот близким и родным, почему-то стало казаться. Он стал расстегивать ей пуговицу на воротничке ее блузы, но она пришла в себя, панически схватилась за воротник двумя руками, словно испугавшись, что он прямо сейчас сорвет с нее одежду и изнасилует ее.

– Вам лучше? – участливо спросил Жданов. – Может нужно вызвать скорую?

– Нет, спасибо, Андрей, ничего не нужно, – она опустила голову и пошла к двери.

– Андрей? Нет, погодите! Откуда вы меня знаете? – он встал у двери так, чтобы она не могла выйти. – Кто вы?

– Я та, с которой вы уже расплатились двумястами долларов за две ночи. Вот я и хотела узнать, за что ты со мной так, Андрюшенька?

Она снова несла какой-то бред. Он никогда и никому не платил денег за проведенные с ним ночи. Ну, не пользовался он услугами проституток. Никогда не пользовался, да и эта красавица тоже не очень-то походила на жрицу любви. Наверное, все-таки сумасшедшая.

– Простите, вы не могли бы представиться, так нам легче было бы общаться.

Женщина вдруг сделала смешную рожицу, вытаращила глаза, протянула Андрею руку и сказала:

– Здрррравствуйте, я Екатерина Пушкарева, – она все тянула и тянула ему руку. – Ну, что же ты, Андрюша? Давай знакомиться! Хотя да… и тогда ты с трудом пожал мне руку. Но тогда я была страшной и была тебе противна, а сейчас? Сейчас что же? Расплатился и руки не подаешь? Ты же сам просил меня представиться, Андрей…

Она не заплакала, она завыла, закрыв лицо руками и опустившись на пол.

– Катенька, – глупо улыбнувшись, Андрей рухнул с ней рядом на пол как подкошенный.

Жизнь, как прыжок из поднебесья затяжной:

Или в объятия друг другу или мимо.

***

Телефон Андрея звонил не переставая, Катя только смотрела, кто звонит и отключала его. Пока не позвонил Глеб.

– Да, алло.

– Простите, пожалуйста, я, кажется, ошибся номером.

– Нет, Глеб, ты не ошибся. Просто папа сейчас не может с тобой разговаривать.

– Что с папой? Ему плохо? Где он?

– Успокойся, пожалуйста, с папой все в порядке.

– А тогда почему он никому не отвечает на звонки? А вы кто? Почему у вас папин мобильный?

– Я, – Катя вдруг растерялась, – я… я… я просто одна папина знакомая.

– Вы Катенька, – догадался мальчик. – Он вас нашел и ему опять стало плохо? Да? Не молчите, скажите хоть что-нибудь, мы же переживаем. Папу только сегодня выписали из больницы и он пропал.

– Глеб, ты только не волнуйся, твоему папе снова стало не очень хорошо и его опять положили в «Евро-Клиник».

– Что с папой? – мальчик изо всех сил старался сдержать слезы.

– Я не знаю, – честно сказала Катя, – его забрали на обследование.

– Мы сейчас приедем, вы только не уходите, не оставляйте его одного, пожалуйста.

– Извини, милый, но вряд ли твоя мама или твоя бабушка будут мне рады.

– Какая разница кто будет вам рад, а кто нет? Вы что не понимаете, что нужны ему сейчас именно вы? Хорошо, я приеду один, не уезжайте.

«Действительно, – подумала Катюша, – какая разница кто и кому будет сейчас рад или не рад». Она достала мобильный и набрала номер Мишеля. О чем-то быстро переговорила с ним и позвонила Инесс.

– Инесс, ты сейчас должна взять такси и приехать в «Евро-Клиник».

– Что слюшилось, маман? Мсье Андрэ сталё хуше?

– Солнышко, давай без расспросов, просто приезжай побыстрее.

– Но с тобой фсе ф порадке?

– Да, моя хорошая. Со мной все в порядке. Я тебя жду.

– Хорошё, я сейчас прыеду.

Из стеклянных дверей с надписью «Реанимация» вышел врач.

– Вы Катя?

– Да, я Катя, доктор как он? Что с ним?

– Он хочет вас видеть. Я должен вас предупредить, у него была остановка сердца, сейчас его состояние стабильно-тяжелое. Малейшее волнение и все будет кончено. Вам понятно?

– Да, доктор, мне понятно.

– Тогда наденьте халат и бахилы и пошли.

***

Андрей был в сознании, только куча всяких проводков и трубочек мешала ему говорить. Катюша подошла к его кровати, взяла его руку в свои и поднесла к губам.

– Я очень тебя люблю, Андрюша. Ты только, пожалуйста, не умирай. Ты очень-очень мне нужен. И я все уже тебе простила.

Жданов закрыл глаза и снова открыл, приподнял правую руку и коснулся ею своих губ.

– Ты хочешь что-то сказать? – он едва заметно помотал головой. – Хочешь пить? – та же реакция. – Хочешь, чтобы я тебя поцеловала? – кто его знает, чего он хотел на самом деле, только после этих Катюшиных слов, он не стал качать головой, просто моргнул глазами.

И тогда Катя наклонилась и поцеловала его в губы, прямо рядом с трубочкой, которая была вставлена ему в рот. Андрей закрыл глаза и врач потянул Катюшу за руку…

========== Часть 13 ==========

Кто-то тронул Катюшу за плечо и она подняла голову.

– Юлька! Родная моя, прости! Я все-все поняла, в одну секунду все поняла. Прости меня, Юленька. Спасибо, что ты пришла.

– Ну, все, Катенька, все. Мы потом поговорим, когда все будет позади. Я не могла оставить тебя одну, скоро сюда сползутся все змеи и одна ты этого не выдержишь. Как он?

Ответить у Кати не получилось. Несколько раз начинала говорить, но перед глазами возникал образ Андрея закрывающего глаза и горло сводило спазмом. Ей казалось, что если она выдавит из себя хоть одно слово о том, как ему плохо, то он уже никогда не поправится.

– Не могу, Юленька. Не получается говорить о нем. Инесс с тобой?

– Да. Она пошла в туалет. Ты что, решила рассказать ей обо всем?

– Я думаю… мне кажется, что Инесс должна познакомиться с отцом.

– С отцом? Нет, Катька, тебя ничто не исправит. Это не отец, а производитель. А отец Инесс – Мишель. Он ее вырастил, вспомни свои роды и три месяца за ними. И все годы за ними. Родной отец столько для ребенка не сделает, сколько Мишель сделал для девочки.

– Я поговорила с Мишелем, он тоже считает, что пришло время все ей рассказать.

– Кто бы сомневался! Вы же мазохисты знатные, что ты, что он. Вас же хлебом кормить не надо, вам только дали бы пострадать и вы сыты.

– Non, non, non! Ce nʼest pas vrai! Ce nʼest pas vrai! *

Ни Катя, ни Юлиана не заметили, когда Инесс подошла к ним, иначе девочка узнала бы правду своего рождения несколько иначе. Но случилось то, что случилось… и девочка снова остекленела. Смотрела на мир расфокусировано и не могла пошевелиться.

– Инесс, солнышко, девочка моя, все хорошо, слышишь? Все хорошо, все живы и никто не ранен, – Катюша гладила дочь по спине, знала, что она все слышит, только пошевелиться не может, знала, что это сейчас пройдет и готовилась к разговору с дочерью.

Наконец, девочка начала приходить в себя, шевельнулась, встряхнула головой, повернулась лицом к матери, которая была почти на голову ее ниже.

– Я хочу снать правда! Говоры!

– Инесс! – Юлиана не могла допустить, чтобы Катю сейчас еще и допрашивали. – Ты взяла неверный тон, девочка.

– Поняля, верный тон – это когда врать! Всю шизнь фрать! Так, Жюли? – как всегда, когда Инесс волновалась, ее русский становился на порядок хуже.

– Сядь, солнышко, я сейчас все тебе расскажу.

– Хорошё, я слюшаю тебя, говоры! – одним движением руки девочка подколола свои непокорные, густые волосы на затылке и села на диван.

– Инесс, еще до того, как я встретилась с Мишелем, я очень любила твоего папу…

Мадемуазель Ребель встала, выпрямила спину, гордо вздернула голову и посмотрела на мать сверху вниз.

– Мой папА, Мишель Ребель! Друхого мне не нушьно. Если вы, маман, это не хочете ушитывать, то посфольте мне расорвать контрахт и уехать домой, к папА.

«Боже мой, – подумала Юлиана, – как же она сейчас похожа на эту стерву! Просто невероятно!»

«Эта стерва» не заставила себя долго ждать, она уже входила в холл перед палатой Андрея. Рядом с ней с виноватым видом шел высокий, красивый мальчик, как две капли воды похожий на Андрея. «Как же они похожи», – непонятно о ком подумала Катя, то ли о Инесс и Марго, то ли об Андрее и Глебе… Мальчик задержал пристальный взгляд на Инесс, он не был наповал сражен ее красотой, он уже видел такую красоту в старом, семейном фотоальбоме, он был поражен, что его мечта сбылась! Потому что Глеб мгновенно понял – это его старшая сестра. Он всегда так мечтал о брате или сестре, но чтобы непременно старших, всегда понимал, что уж этой-то мечте никогда не удастся осуществиться, что сейчас начал верить в чудеса.

Боже мой, как смешно! Он, даже будучи совсем маленьким, никогда не верил в чудеса, а сейчас поверил. Ведь нашел же папа свою Катеньку, разве это не чудо? А у него есть старшая сестра – это вообще чудо из чудес! А раз чудеса случаются, то и с папой все обойдется, он, обязательно, поправится. Он, обязательно, будет жить!

– Глеб, вот мобильный твоего отца. Очень прошу тебя, держи его при себе, я буду звонить узнавать о состоянии папы. Хорошо?

– Вы Катенька? – Катя кивнула. – Не уходите, пожалуйста, не уходите. Папа не переживет, если потеряет вас еще раз. Простите, что я приехал с бабушкой, но я никак не…

– Это неважно, Глеб, это уже не важно. Береги папу. – Катя поцеловала мальчика в щеку. Подошла к Марго, заглянула ей в глаза, усмехнулась. Затем открыла сумочку, вынула кошелек, достала из него двести долларов. – Вы не дали мне возможности швырнуть вам их в лицо, с превеликим удовольствием делаю это сейчас. Катя швырнула деньги, с тех самых пор лежащие в одном и том же пластиковом пакетике, Маргарите. Повернулась к дочери. – Инесс, мы уходим! Бери крестную и ждите меня на улице, я сейчас.