Текст книги "История"

Автор книги: Фукидид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 44 страниц)

1 VIII44,4.

2 Упомянут только здесь.

56. Между тем афинские послы – Писандр с товарищами – прибыли к Тиссаферну для переговоров о соглашении¹. Однако Алкивиад до сих пор не был полностью уверен в Тиссаферне: ведь тот теперь более опасался пелопоннесцев, чем афинян, и все еще желал (согласно наставлениям, которые сам Алкивиад прежде ему внушал)² ослаблять обе стороны. Тогда Алкивиад прибегнул к такой хитрости. Он побудил Тиссаферна предъявлять афинянам чрезмерные требования, с тем чтобы соглашение не состоялось. Впрочем, мне кажется, что и сам Тиссаферн желал провала переговоров из страха перед лакедемонянами. Алкивиад же видел, что Тиссаферн ни в коем случае не пойдет на соглашение. Не желая, чтобы у афинян создалось впечатление, будто он не в состоянии убедить Тиссаферна, Алкивиад хотел представить дело так, будто Тиссаферн уже убежден и желает заключить договор с афинянами, но не может потому лишь, что сами афиняне не идут на уступки. Выступая от имени присутствовавшего Тиссаферна, Алкивиад предъявил столь непомерные требования, что, несмотря на далеко идущие уступки афинян, на них в конце концов ложилась ответственность за срыв переговоров. Так, Алкивиад с Тиссафер-ном сначала потребовали отдать царю всю Ионию, все соседние острова, а затем и многое другое. Когда же афиняне не стали возражать и на это, то Алкивиад из опасения, что тут уж безусловно обнаружится его полное бессилие повлиять на Тиссаферна, на третьей встрече с послами потребовал наконец разрешения царю строить флот и плавать в своих водах вдоль побережья где угодно и с любым числом кораблей. Поняв, что тут ничего не добьешься и что Алкивиад их обманул, послы в гневе прервали переговоры и отплыли назад на Самос.

1 В Магнесию (см. VIII 50,2; 54,2).

2 См. VIII 46,4.

57. Сразу же после этого (еще той же зимой) Тиссаферн прибыл в Кавн¹ с целью побудить пелопоннесцев возвратиться в Милет, чтобы заключить с ними новый договор на приемлемых для себя условиях. Не желая окончательного разрыва с пелопоннесцами, Тиссаферн предпочитал выплачивать им содержание, так как опасался, что пелопоннесцы не будут в состоянии платить достаточное жалованье экипажам кораблей и, случись им принять бой с афинянами, потерпят поражение или же экипажи их кораблей дезертируют, не получая жалованья. В том и другом случае афиняне без него, Тиссаферна, достигнут своей цели. Особенно же он опасался, что пелопоннесцы в поисках съестного займутся грабежом близлежащих областей материка. Учитывая все это, верный своей политике поддерживать равновесие между двумя враждующими сторонами², Тиссаферн послал за пело-поннесцами³, выдал им денежное содержание⁴ и заключил третий договор⁵, гласивший так.

1 См. II 16,3.

2 Ср. VIII 46,1.

3 Вероятно, комиссию из 11 человек во главе с Лихасом и Астиохом.

4 VIII29,2.

5 Ср. VIII18; 37.

58. «В тринадцатом году царствования Дария¹, когда в Лакедемоне эфором был Алексиппид, на равнине Меандра² заключен следующий договор между лакедемонянами и их союзниками, с одной стороны, и Тиссаферном, Гиераменом³ и сыновьями Фарнака⁴ – с другой, – о делах царя и лакедемонян и их союзников. Все царские владения в Азии остаются за царем, а царь может распоряжаться этими своими владениями как ему угодно. Лакедемоняне и их союзники не должны нападать на царские владения и причинять им какой-либо вред, и царь также не должен нападать на землю лакедемонян и их союзников и причинять ей вред. Если же кто-либо из лакедемонян и их союзников нападет на царскую землю и причинит ей вред, то лакедемоняне и союзники должны воспрепятствовать этому. И если со стороны царя кто-либо нападет и причинит вред лакедемонянам и их союзникам, то царь должен воспрепятствовать этому. Тиссаферн должен доставлять содержание для имеющихся в наличии кораблей лакедемонян согласно договору⁵, вплоть до прибытия царского флота. По прибытии царского флота⁶ лакедемоняне и их союзники могут либо сами содержать свои корабли, либо получать деньги на это от Тиссаферна. Если они захотят получать содержание от Тиссаферна, то по окончании войны лакедемоняне и союзники обязаны возвратить все полученные ими деньги. По прибытии царского флота корабли лакедемонян и их союзников должны совместно с ним вести войну, сообразно с тем, как признают нужным Тиссаферн, лакедемоняне и их союзники. Если же они захотят установить мир с афинянами, то должны заключить его на одинаковых условиях».

1 Дарий II вступил на престол в 424/23 г. Таким образом, третий договор был заключен в 411 г. до н. э.

2 Меандр – река в Малой Азии, впадающая в Эгейское море в Ионии.

3 Гиерамен – муж сестры царя Дария II, вероятно, сатрап одной из областей Передней Азии.

4 Главным образом имеется в виду сатрап Лидии (см. VIII6,1).

5 См. VIII29,2.

6 Ср. VIII46,1; 59.

59. Так гласил договор. После того Тиссаферн (как он и обещал)¹ стал готовиться к тому, чтобы привести финикийский флот и выполнить все остальные обязательства. Он хотел, по крайней мере, сделать вид, что принимает меры.

1 VIII46,1.

60. В конце этой зимы Ороп, занятый афинским гарнизоном, был захвачен беотийцами. Содействовали этому несколько эретрийцев¹ и сами жители Оропа, задумавшие поднять восстание на Евбее. Ведь Ороп лежит напротив Эретрии, и пока он находился в руках афинян, представлял большую опасность как для Эретрии, так и для остальной Евбеи. Овладев теперь Оропом, эретрийцы прибыли на Родос и просили пелопоннесцев помочь Евбее. Пелопоннесцы, однако, скорее склонялись к тому, чтобы помочь Хиосу в момент опасности, и поэтому вышли в море из Родоса², держа курс на Хиос. У Триопия³ в открытом море они заметили афинские корабли, плывшие из Халки⁴. Ни одна из эскадр, однако, не решилась напасть на другую: афиняне взяли курс на Самос, а пелопоннесцы – на Милет. Теперь пелопоннесцы воочию убедились, что без морской битвы им не освободить Хиоса. Так окончилась эта зима и с ней 20-й год войны, которую описал Фукидид.

1 Эретрийцы – жители Эретрии на о. Евбея.

2 VIII44,2.

3 VIII35,2.

4 VIII41,4.

61. С наступлением следующей весны и лета¹ спартиат Деркилид был послан² с малым отрядом вдоль побережья Геллеспонта с целью поднять восстание в Абидосе³, колонии милетян. Между тем хиосцы (пока Астиох все еще не решался помочь им)⁴ из-за тягот блокады были вынуждены дать морскую битву. В то время когда Астиох был еще у Родоса, после смерти Педарита к ним был послан военачальником Леонт (бывший помощником Антисфена⁵ в морском походе). Он командовал эскадрой из 12 кораблей, стоявших у Милета (из них 5 было фурийских, 4 сиракузских, 1 анейский⁶,1 милетский и 1 – самого Леонта). Хиосцы совершили вылазку со всем своим ополчением и захватили сильно укрепленную позицию афинян. В то же время их эскадра в составе 36 кораблей вышла в море и вступила в бой с 32 афинскими кораблями. Битва была жестокой. Хиосцы с союзниками, не потерпев поражения, отступили в город (уже поздно вечером).

1 411 г. до н. э.

2 Из Милета (ср. VIII62,1).

3 Абидос – милетская колония в Троаде против Сеста.

4 VIII 40,1; 55,2; 56,2.

5 См. VIII39,1. В подлиннике: «эпибатом» – высшего ранга офицером.

6 См. III19,2.

62. Немного спустя после прибытия Деркилида по суше из Милета в Геллеспонт Абидос перешел на сторону Деркилида и Фарнабаза, а спустя два дня восстал также и Лампсак¹ (на Геллеспонте). При известии об этом Стромбихид² немедленно выступил на помощь из Хиоса с афинской эскадрой из 27 кораблей (в том числе несколько транспортов с гоплитами на борту). Разбив в сражении выступивших против него лампсакийцев, Стромбихид взял штурмом город, не защищенный стенами. Затем он захватил движимое имущество и рабов, свободных же граждан вернул в город и потом пошел на Абидос. Так как город не сдавался, а взять его штурмом не удалось, то Стромбихид переправился в Сест³ (город против Абидоса на Херсонесе), которым когда-то владели мидяне. Там он оставил гарнизон для наблюдения за всем Геллеспонтом.

1 См. 1138,5; VI 59,3.

2 VIII30,2.

3 См. I 89,2.

63. Между тем и хиосцы и пелопоннесцы в Милете получили больше свободы действий на море, и Астиох приободрился, узнав об исходе морской битвы и об отплытии эскадры Стромбихида. С двумя кораблями он направился вдоль побережья на Хиос, чтобы присоединить находившиеся там корабли, и затем объединенными силами направился на Самос. Но так как афиняне, не доверяя друг другу, не вышли ему навстречу в море, то Астиох возвратился в Милет. Ведь около этого времени (или даже раньше) демократия в Афинах была уничтожена. После возвращения Писандра и остальных послов¹ от Тиссаферна на Самос они не только еще более прочно заручились поддержкой в войске, но и побудили наиболее влиятельных самосцев² сделать попытку ввести на Самосе с помощью их, афинян, олигархию (хотя самосцы только недавно подняли восстание и уничтожили олигархию). Одновременно афинские заговорщики³ на Самосе, договорившись между собой, решили оставить Алкивиада в стороне, так как тот не желал присоединиться к ним (да и вообще был не из числа людей, подходящих для олигархии). Теперь, когда они зашли слишком далеко в своей опасной затее, им было важно самостоятельно найти способ довести дело до конца. Вместе с тем они решили энергично продолжать войну и в случае необходимости вносить деньги на общественные нужды из собственных средств, так как теперь они несут тяготы войны для самих себя, а не в интересах других.

1 Ср. VIII56.

2 Т. е. виднейших представителей демократической партии на Самосе.

3 В пользу олигархии (ср. VIII48,2; 49,1).

64. Итак, ободрив друг друга, заговорщики немедленно отправили в Афины Писандра и половину послов с поручением устанавливать на пути в зависимых городах олигархическое правление. Другую половину послов они направили в разные стороны к остальным зависимым городам. Диитрефа, находившегося тогда на Хиосе, избранного теперь начальником на Фракийском побережье, они отправили во Фракию для принятия должности. Прибыв на Фасос¹, Диитреф уничтожил там демократическое правление. Однако уже приблизительно на втором месяце после его отъезда фа-сосцы начали укреплять свой город². Они не желали больше аристократического правительства, зависимого от Афин, так как со дня на день ожидали, что их освободят лакедемоняне. Действительно, изгнанные афинянами фасосские аристократы, жившие в Пелопоннесе, прилагали все усилия, чтобы с помощью единомышленников на острове поднять там восстание, добившись посылки кораблей. И вот произошло как раз то, чего они так желали: сами афиняне без всякого риска для них восстановили олигархическое правление на острове, уничтожив демократическую партию, которая могла бы им противодействовать. Таким образом, дела на Фасосе, а также, думается, и во многих других городах, подвластных афинянам, приняли оборот как раз противоположный замыслам афинских заговорщиков. Ведь эти города, установив у себя умеренное правительство и не опасаясь, что у них потребуют отчета за их поступки, стремились к подлинной свободе, предпочитая ее показной свободе по милости афинян.

1 См. 1100,2.

2 По договору с Афинами (1 101) фасосцы должны были срыть свои укрепления.

65. Между тем Писандр и его спутники продолжали плавание и по пути, как было условлено¹, уничтожали во всех городах демократические правительства. Из нескольких городов они взяли себе в помощь гоплитов, с которыми и возвратились в Афины. По прибытии они узнали, что их сторонники в тайных обществах почти уже завершили задуманный переворот. Действительно, несколько молодых заговорщиков тайно убили некоего Андрокла², одного из главарей народной партии, главного виновника изгнания Алкивиада. Они покончили с Андроклом как с влиятельным народным вождем, но особенно потому, что надеялись этим угодить Алкивиаду, который, как они ждали, по возвращении обеспечит им союз с Тиссаферном. Они покончили также тайком и с некоторыми другими опасными для них лицами. После этих злодеяний заговорщики внесли в народное собрание предложение, чтобы впредь получали жалованье из государственной казны³ только граждане, несущие военную службу, и чтобы в государственных делах участвовало не более 5000 граждан, именно тех, кто лучше всего может служить городу в силу своих личных качеств или своим имуществом.

1 Ср. VIII 64,1.

2 Ср.: Plut. Ale. 19.

3 За участие в народном собрании, в совете и суде присяжных.

66. На деле, однако, эти предложения были лишь благовидным предлогом, предназначенным ввести в заблуждение большинство граждан¹, не принадлежавших к тайным обществам, так как заговорщики, естественно, желали полностью взять власть в свои руки. Народное собрание и Совет Пятисот, избранный по жребию, тем не менее все еще собирались, но обсуждали лишь предложения, заранее одобренные заговорщиками. Выступавшие ораторы были людьми из их среды и к тому же предварительно наученные тому, что им следует говорить. Никто из прочих граждан не осмеливался им возражать из страха перед многочисленностью заговорщиков. А вздумай кто на самом деле противоречить им, тот мог быть уверен, что при первой возможности заговорщики найдут способ устранить его. Убийц не разыскивали, и подозреваемых не привлекали к суду. Народ хранил молчание, и люди были так запуганы, что каждый считал уже за счастье, если избежал насилия (хотя и соблюдал молчание). Сильно преувеличивая действительную численность заговорщиков, афиняне стали падать духом. Точно выяснить истинное положение граждане не могли, потому что жили в большом городе и недостаточно знали друг друга. По этой же причине человек не мог найти ни у кого защиты от заговорщиков, так как не мог поверить свое горе или возмущение другому. Ведь при этом пришлось бы довериться человеку неизвестному, или хотя и известному, но ненадежному. Сторонники демократической партии при встрече не доверяли друг другу: всякий подозревал другого в том, что тот участвует в творимых бесчинствах. Действительно, были среди демократов и такие, о ком никто бы и не подумал, что они могут примкнуть к олигархам. Эти-то люди главным образом и возбуждали недоверие и подозрительность народа, что было на руку олигархам.

1 Т. е. граждан, не участвовавших в заговоре.

67. Таково было положение дел в Афинах, когда прибыли Писандр с товарищами и немедленно принялись завершать переворот, начатый их сторонниками. Прежде всего созвали народное собрание и предложили выбрать комиссию из 10 человек с неограниченными полномочиями. Эта комиссия должна была к определенному дню представить собранию писаный проект наилучшего устройства для города. Когда этот день наступил, они созвали народное собрание в Колоне¹ (на замкнутом священном участке Посейдона, стадиях в 10 от города). Комиссия поставила на голосование только одно положение – о том, что впредь каждый гражданин может безнаказанно вносить любые предложения. Вместе с тем члены комиссии угрожали суровыми карами всем, кто обвинит автора такого предложения в противозаконном нарушении² или иным способом повредит ему. Только после этого было открыто внесено предложение: отменить впредь все существующие государственные должности и жалованье за них из государственной казны; выбрать коллегию из пяти человек³, а этим последним избрать еще сто человек, которые должны выбрать себе еще по три человека. Эти «Четыреста» должны заседать в здании совета⁴ и управлять городом по своему усмотрению с неограниченной властью⁵, а также собирать (когда найдут это своевременным) 5000 граждан.

1 Холм и дем (округ) в Аттике с храмом Посейдона, рощей Евменид и могилой Эдипа.

2 Путем предложения изменить его. Обвинение в противозаконном предложении было в Афинах главной опорой демократии, так как посредством его можно было остановить всякое антидемократическое предложение в народном собрании.

3 Собственно «председателей».

4 Здание совета (так называемый булевтерий) находилось к северо-западу от акрополя около святилища Аполлона.

5 «Четыреста» должны были заменить Совет Пятисот, а пять тысяч – народное собрание.

68. Автором этого предложения был Писандр, который, по-видимому, и раньше был рьяным и откровенным противником демократии. Однако вдохновителем всего этого переворота, разработавшим план его осуществления уже с давних пор, был афинянин Антифонт¹. Это был человек, талантом и нравственными качествами не уступавший никому из своих современников, человек глубокого ума и выдающийся оратор. В народном собрании и в суде он выступал неохотно, ибо в народе его репутация красноречивого оратора возбуждала подозрение. Тем же, кому приходилось вести дело в суде или в народном собрании, прибегая к его советам, он мог лучше всякого другого оказать помощь². Позднее, после свержения олигархии (когда правительство «Четырехсот» оказалось в опасности и его сторонники подверглись народному мщению), Антифонт должен был защищаться по обвинению в государственной измене как участник заговора, и его защитительная речь на процессе, угрожавшем ему казнью, представляется мне лучшей из всех вплоть до нашего времени³. Величайшее рвение во время олигархического переворота выказал также Фриних. Он опасался Алкивиада, зная, что тому известны его сношения на Самосе с Астиохом⁴, и полагая, что Алкивиад при олигархическом правлении, вероятно, никогда не вернется на родину. Присоединившись к олигархической партии, Фриних оказался весьма стойким в час опасности. Далее, одним из главных участников олигархического переворота был Ферамен⁵, сын Гагнона, человек выдающегося ума и ораторского дарования. Именно потому, что среди руководителей этой партии было много разумных и талантливых людей, переворот этот удался, хотя и не без труда. Ведь нелегко было лишить свободы афинский народ, который уже около ста лет⁶ после низвержения тирании не только сам был свободен, но и привык свыше половины этого времени⁷ сам властвовать над другими.

1 Антифонт, сын Софила, из дема Рамнунта, знаменитый афинский оратор (род. ок. 480 г. до н. э.); до нас дошло 15 его судебных речей.

2 Антифонт был так называемым логографом, т. е. сочинял по заказу клиентов защитительные и обвинительные речи.

3 От защитительной речи Антифонта «О государственном перевороте» сохранился небольшой папирусный отрывок. Одним из учеников Антифонта был Фукидид.

4 Ср. VIII50; 51.

5 Ферамен ученик софиста Продика и знаменитого оратора Исократа, играл видную роль в афинской политической жизни в последнее десятилетие V в. до н. э. После капитуляции Афин в 404 г. до н. э. был членом правящей олигархической кучки (так называемых «Тридцати тиранов»). Зимой 404 г. (как глава, умеренных) был приговорен к смертной казни.

6 Со времен падения тирании в 510 г.

7 После 479 г. (со времени основания Афинского морского союза).

69. Как только народное собрание без возражений утвердило эти предложения¹, оно было распущено. Сразу же после этого «Четыреста» были введены в помещение совета следующим образом. В то время всему населению города приходилось постоянно нести либо караульную службу на стене, либо стоять под оружием на сборных пунктах, так как враги находились в Декелее. В день народного собрания граждан, не посвященных в заговор, отпустили, как обычно, по домам; участники же заговора получили приказ тихо ожидать (но не на своих обычных постах)² с оружием в руках, чтобы воспрепятствовать возможной попытке расстроить предпринимаемые действия. Такой приказ получили также 300 андросцев, тенийцев и каристян³ и некоторое число афинских колонистов с Эгины, заранее вызванные и вооруженные. Расставив своих людей в ключевых местах города, «Четыреста» прибыли каждый с кинжалом под одеждой. С ними было также 120 молодых воинов⁴ на случай рукопашной схватки с противниками. Заговорщики проникли в помещение совета, когда там заседали избранные по жребию⁵ советники, и велели им, получив свое жалованье⁶, убираться: они принесли с собой жалованье советникам за остающееся время их годичной службы и выдавали деньги при выходе советников из помещения совета.

1 111 67,3.

2 Посты находились на стенах или в других местах города.

3 Ср. VII 57,2–3.

4 Классен исключает слово «эллинских» и считает «молодых воинов» членами олигархических гетерий (так называемая «золотая молодежь»).

5 Ср. VIII 66,1.

6 Переворот произошел 16 июня 411 г. до н. э. Гражданский год начинался в Афинах в середине июля. За оставшийся месяц своей службы члены совета и получили свое жалованье (из расчета по 5 оболов в день).

70. Таким образом, Совет Пятисот, уступая силе без всяких возражений, покинул помещение. Остальные граждане также не оказывали сопротивления и хранили полное спокойствие. Затем «Четыреста» разместились в здании совета и тотчас же выбрали из своей среды пританов¹ по жребию; потом совершили обычные при вступдении в должность молебствия и жертвоприношения богам. Вскоре они отменили большую часть мероприятий демократического правительства (только изгнанников они не возвратили², так как в числе их был Алкивиад) и вообще стали самовластно управлять городом. Некоторых из своих противников они предпочли устранить и казнили, других бросили в темницу, третьих, наконец, отправили в изгнание. «Четыреста» послали также глашатая в Декелею к Агису, царю лакедемонян, с заявлением, что «Четыреста» желают мира, полагая, что и для царя было разумнее всего вступить в переговоры с ними, чем с вероломной демократией.

1 Т. е. председателей (см. IV 111,1).

2 Т. е. не объявили политической амнистии.

71. Агис, однако, не верил, что город останется спокойным и что народ афинский так скоро откажется от стародавней свободы. Убежденный, что появление у Афин сильного вражеского войска вызовет гражданские волнения, царь не дал положительного ответа на сделанное предложение, а послал в Пелопоннес за подкреплениями и вскоре за тем во главе вновь прибывшего отряда и гарнизона Декелей подошел к самым стенам Афин. Царь ожидал, что афиняне, занятые гражданскими смутами, либо согласятся на уступки и окажутся всецело в его власти, либо при общем смятении, вызванном врагами внутри и вне стен города, ему удастся с первого приступа овладеть слабо охраняемыми Длинными стенами¹. Однако, подойдя близко к стенам, царь не заметил никаких признаков беспорядков и волнений в городе. Афиняне выслали из города конницу и перебили часть его гоплитов, легковооруженных и лучников, слишком близко подошедших к стенам, причем захватили доспехи и несколько трупов павших воинов. Поэтому Агис, поняв свою ошибку, отвел свое войско назад в Декелею. Там он оставался на своем посту во главе гарнизона, прибывший же на помощь из Пелопоннеса отряд после нескольких дней пребывания в Аттике был отослан домой. Тем не менее и после этого «Четыреста» возобновили переговоры, и Агис теперь был более склонен выслушать их. По его совету они отправили послов в Лакедемон, надеясь заключить мир.

1 См. 1107,1; II13, 7.

72. «Четыреста» отправили также десять уполномоченных на Самос, чтобы успокоить войско, объяснив ему, что олигархическое правление установлено вовсе не для угнетения города или граждан, а для того, чтобы спасти Афины от гибели. Участников переворота, которые управляют городом, как они утверждали, было 5000, а не только 400. (Хотя прежде никогда афиняне, занятые войной и торговыми делами вне города, не собирались в народное собрание для решения самого важного дела в числе 5000 человек¹.) «Четыреста» отправили уполномоченных сразу после установления олигархии с поручением сообщить войску и о некоторых других мерах, принятых ими в настоящий момент. Ведь они не без основания опасались – как это и случилось, – что масса моряков на Самосе не потерпит олигархического режима и, возмутившись, покончит с их властью.

1 Хотя по законам в Афинах право участия в народном собрании принадлежало каждому полноправному гражданину, но в действительности, конечно, далеко не все участвовали в заседаниях (для самых важных постановлений требовалось только 6000 голосов). «Четыреста» хотели указать, что установление олигархии не нанесло будто бы ущерба демократии. Они не указали, что в число 5000 граждан входили лишь наиболее состоятельные (ср. VIII65, 3) и что основная масса менее имущих граждан не попадала в число этих 5000 человек.

73. Действительно, именно в то время, когда в Афинах «Четыреста» подготовляли переворот, на Самосе уже началось движение против олигархии. Некоторые самосские демократы, сначала восстававшие против господства знати¹, под влиянием Писандра и его сторонников, после его возвращения на Самос изменили свой образ действий. Собрав около 300 сторонников, они составили заговор и намеревались напасть на своих сограждан, приверженцев народной партии. Был в Афинах некто Гипербол², человек недостойный, которого афиняне изгнали остракизмом не из страха перед его могуществом или влиянием³, но из-за его порочности, так как его поведение позорило город. Этого-то человека самосцы убили с помощью одного из стратегов, Хармина⁴, и нескольких других афинян на Самосе, чтобы дать афинянам залог верности. Вместе с этими афинянами они совершили и другие подобные насилия, стремясь расправиться с самосскими демократами. Узнав об их намерении, демократы предупредили о заговоре стратегов Леонта и Диомедонта⁵ (которые пользовались большим уважением в народе и неохотно терпели олигархический режим), Фрасибула и Фрасила (один был триерархом⁶, а другой – гоплитом) и некоторых других, проявлявших враждебность к заговорщикам. Демократы просили их не допускать гибели народной партии на острове и не отдавать врагам Самоса, с помощью которого афинская держава до сих пор только и сохранилась. Тогда они стали обращаться в отдельности к каждому воину с просьбой вступиться за народ (особенно же к экипажу корабля «Парал», состоявшему полностью из свободнорожденных афинян⁷, которые всегда, даже до переворота, были противниками олигархии). Леонт и Диомедонт всякий раз, когда эскадра выходила в море, оставляли самосцам несколько кораблей для охраны⁸. Поэтому, когда «триста» сторонников олигархии на Самосе действительно напали на демократов, экипажи всех кораблей (особенно же команда «Парала») поспешили на помощь демократам. Таким образом, народная партия на Самосе с помощью афинян одолела своих противников, причем было убито около 30 человек из 300 олигархов. Трех наиболее виновных мятежников демократы отправили в изгнание, остальные получили прощение и впоследствии под властью демократов сохранили гражданские права.

1 Ср. VIII21.

2 Знаменитый демагог, один из вождей радикально-демократической «партии» в Афинах (по профессии торговец лампами). Гипербол был изгнан остракизмом, вероятно, в 417 г. до н. э. По словам Плутарха (Plut. Ale. 13), остракизм Гипербола был устроен по соглашению вождей трех «партий» – Никия, Феака и Алкивиада, которые сами опасались быть изгнанными Гиперболом.

3 Что было обычным мотивом для изгнания остракизмом.

4 См. VIII 30,1; 41–42.

5 Ср. VIII19; 23; 24.

6 VI 31,3.

7 Гребцы на обыкновенных триерах были большей частью из метеков и фетов. «Парал» и «Саламиния» – так называемые афинские «государственные» корабли.

8 Сторонников демократической «партии».

74. Самосцы и афинское войско тотчас же отправили в Афины корабль «Парал» с сообщением о происшедшем перевороте. На корабле находился афинянин Херей, сын Архестрата, ревностный участник свержения олигархии (на Самосе не знали еще, что в Афинах власть уже перешла в руки «Четырехсот»). Едва только «Парал» вошел в Пирейскую гавань, как по приказу «Четырехсот» двое или трое из экипажа были схвачены и брошены в оковы. Затем корабль был захвачен и остальная команда переведена на другой военный транспортный корабль, который должен был нести сторожевую службу в евбейских водах¹. Между тем Херей, увидев, что происходит, каким-то образом незаметно скрылся и, возвратившись на Самос, сообщил войску новости из Афин, расписав события в преувеличенно мрачных красках: будто бы там подвергают граждан телесным наказаниям, никто не смеет сказать и слова против правительства; жен и детей граждан насилуют, у властей будто бы есть план схватить и бросить в оковы всех родственников воинов на Самосе, не сочувствующих их партии, и казнить их, если воины откажут в подчинении. Ко всему этому Херей прибавил еще множество других выдумок.

1 Ср. VIII 5,1; 60,2; 95, 7.

75. При этом известии воины двинулись было на главарей олигархов и их сторонников, чтобы расправиться с ними. Но, однако, успокоились после вмешательства умеренных, которые вразумили их, уговаривая не губить всего дела в то время, когда вражеская эскадра, готовая к бою, стоит на якоре против их кораблей. После этого Фрасибул, сын Лика, и Фрасил (главные вожди движения) открыто провозгласили демократию на Самосе. Они обязали торжественной клятвой все войско и особенно самих сторонников олигархии¹ единодушно отстаивать демократию, энергично продолжать войну с пелопоннесцами, быть врагами «Четырехсот» и не вступать с ними ни в какие переговоры через глашатая. Все взрослые самосцы, способные носить оружие, принесли такую же клятву, и афинские воины объединились с самосцами для общего дела, чтобы отныне делить между собой все предстоящие опасности: воины действительно были убеждены, что им нет спасения и они погибнут вместе, если «Четыреста» или враги в Милете возьмут верх².

1 См. VIII47,2; 63, 3.

2 VIII 63,3; 61,2.

76. Так в это время началась борьба двух партий: одна старалась восстановить в городе демократию, другая – подчинить войско и флот господству олигархов. Воины тотчас же устроили сходку и сместили своих прежних стратегов и некоторых подозреваемых в сочувствии противной партии триерархов и выбрали на их место других (среди них Фрасибула и Фрасила). Один за другим воины поднимались на трибуну, ободряя товарищей. Различными доводами они старались успокоить войско, советуя не унывать оттого, что город отпал от них. Ведь лишь меньшинство изменило большинству, и у войска гораздо больше возможностей и средств. Обладая всеми морскими силами на Самосе, они так же успешно заставят подвластные города отсюда платить подати, как если бы требования исходили из Афин. Ведь теперь в их власти могущественный остров Самос, который во время войны едва не лишил афинян морского господства¹, оттуда они смогут столь же успешно, как и прежде, давать отпор врагу. Затем, обладая флотом, у них больше возможности снабжать себя продовольствием, чем у афинян. Действительно, еще раньше, только потому, что флот успел занять сильную позицию у Самоса, афиняне могли сохранить господство над входом в Пирей. И теперь, если горожане не захотят восстановить прежнюю демократию, то воинам будет легче блокировать город, чем афинянам их. Ведь помощь города войску в борьбе с врагом была незначительной и ничего не стоящей. Войско ничего не потеряло, так как в городе уже не было денег на уплату жалованья, и воины должны были сами добывать деньги. Горожане даже не могли помочь войску благоразумными решениями, а ведь только на этом основании государство и управляет войском. Напротив, в этом отношении горожане также не приносят пользы: они совершили жестокую ошибку, поправ отеческие законы. Войско желает восстановить отеческий государственный строй и постарается принудить олигархов уважать его. Поэтому люди здесь в войске, которые могут подать благой совет, вовсе не уступают государственным деятелям и ораторам в городе. Алкивиад же, если ему дадут возможность безнаказанно вернуться, с радостью устроит им союз с царем. В худшем же случае, даже при полной неудаче, с таким большим флотом (и это самое важное) им открыты широкие возможности к отступлению, чтобы найти себе и земли и город.