Текст книги "История"

Автор книги: Фукидид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 44 страниц)

1 Ср. VI76,2.

2 Ср. VII57,4; ср. также 196,1.

86. Кто не желает этому верить, того убедит сама действительность. Ведь, приглашая нас в первый раз на помощь¹, вы сами внушали нам, сколь опасно даже для нас самих оставить вас под властью сиракузян. И теперь было бы несправедливо не доверять вашим собственным словам и доводам, которыми вы считали нужным тогда нас настоятельно убеждать, и относиться к нам с подозрением по той причине, что мы теперь выступили с более мощной военной силой по сравнению с сиракузянами. Сиракузян же вы должны остерегаться гораздо более. Ведь мы без вашей помощи не можем оставаться в Сицилии. И если бы мы действительно, совершив вероломство, вздумали покорить остров, то не смогли бы удержать его. Ведь путь в Сицилию через море долгий и охранять большие города на острове, снабженном всеми средствами для сухопутной войны, дело трудное. Сиракузяне же – ваши ближайшие соседи; они живут не в лагере, а в городе, и у них гораздо больше войска, чем у нас здесь. Они постоянно злоумышляют против вас и никогда не упустят случая повредить отдельным городам. Они это проявили уже и своим отношением к леонтинцам, и в других случаях. А теперь они нагло призывают вас на помощь против тех, кто противился им и до сих пор препятствовал порабощению Сицилии, словно вы слепцы. Мы же, напротив, предлагаем гораздо более реальную безопасность, чем та, что они сулят вам, и просим не отвергать взаимной выгоды. Поразмыслите, что сиракузянам при их численном превосходстве и без союзников всегда открыт путь для нападения на вас. А у вас не всегда будет возможность найти для обороны таких могучих союзников, как мы. И если из-за вашей недоверчивости вы допустите, чтобы мы еще раз ушли ни с чем (или даже потерпели поражение), то придет время и вы пожелаете увидеть здесь хоть малую часть нашего войска, когда спасать вас уже будет поздно.

1 В 427 г. до к, э. (см. Ш 86,2 ел.).

87. Не доверяйте ни вы, камаринцы, ни прочие сицилийцы, наветам сиракузян. Мы сказали вам чистую правду о подозрениях против нас и надеемся, напомнив в основном наши доводы, убедить вас. Мы заявляем: мы господствуем над городами в Элладе ради собственной независимости и пришли сюда освободить сицилийские города, чтобы враги не обратили их против нас. Мы вынуждены вмешиваться в чужие дела, потому что нам приходится повсюду быть настороже¹. Наконец, мы пришли на помощь вашим угнетенным соотечественникам и ранее² и теперь не как непрошеные гости, а по вашему же приглашению. Не выносите нам, как судьи, приговор за наши действия и не пытайтесь, как наставники, внушить нам, что мы должны воздержаться от наших намерений (тем более что теперь уже поздно). Но поскольку в наших намерениях и в способе их осуществления содержится известная польза для вас, обратите ее на себя. Считайте только, что отнюдь не все эллины страдают от нашего вмешательства, но для большинства оно даже полезно. Ведь повсюду – и даже вне сферы нашего влияния – всякий считается с нами – и тот, кому угрожает насилие, и замышляющий его: одни надеются на нашу помощь, а другие опасаются в случае нашего прихода встретить возмездие. Поэтому одним, хоть и против воли, приходится отказываться от своих дурных намерений, а другим – принять от нас спасение. Итак, не отвергайте безопасности, которую мы предлагаем теперь вам и всем, кто нуждается в ней, но по примеру ваших сородичей³ присоединитесь к нам и, вместо того чтобы жить в вечном страхе перед нападением сиракузян, изберите другой путь: уравняв силы, ответьте сиракузянам угрозой на угрозу».

1 Ср. II40 —41.

2 III 86,3.

3 51,2.

88. Так сказал Евфем. Настроение камаринцев было двойственное. Они были расположены к афинянам, однако опасались их стремления покорить Сицилию; с сиракузянами же, своими ближайшими соседями, они вечно враждовали. Кроме того, они боялись, что сиракузяне могут и без них одержать победу. Потому-то они сначала послали на помощь сиракузянам лишь небольшой отряд всадников¹ и решили и впредь оказывать им помощь, однако лишь самую умеренную. Но в сложившихся обстоятельствах, не желая создавать впечатления, что они пренебрегают афинянами (особенно после недавней их победы), решили на словах дать одинаковый ответ обеим сторонам. По этим соображениям они ответили: так как оба союзных с ними города воюют друг с другом, то они решили, что при данных обстоятельствах, не нарушая клятвы, имеют право оставаться нейтральными. Затем оба посольства уехали из Камарины. Теперь сиракузяне начали готовиться к войне, афиняне же в лагере у Наксоса старались путем переговоров привлечь на свою сторону как можно больше сикулов. Среди подвластных сиракузянам обитателей равнины отпали лишь немногие. Напротив, поселения сикулов в глубине острова (которые прежде всегда были независимы) сразу же, за немногим исключением, присоединились к афинянам: они доставляли войску съестные припасы, а некоторые помогали и деньгами. Против отказавшихся добровольно подчиниться афиняне выслали войско и одних покорили силой, других же не удалось привести в покорность, так как этому помешали сиракузяне, выславшие на помощь свои гарнизоны. На зиму афиняне перенесли стоянки своих кораблей из Наксоса в Катану и, восстановив свой лагерь, сожженный сиракузянами, провели там зиму. Затем они послали триеру в Карфаген², с тем чтобы предложить союз и разведать, нельзя ли получить там какую-либо помощь. Послали также и в Тирсению³, где некоторые города сами добровольно решили вступить в войну. Разным сицилийским племенам и эгестянам они приказали прислать как можно больше коней. Афиняне запаслись также и всеми прочими материалами – кирпичом, железом и вообще всем, что необходимо для осадных работ, чтобы в начале весны возобновить военные действия. Отправленные в Коринф и Лакедемон послы сиракузян⁴ по пути вместе с тем старались при удобном случае убедить также и италийских эллинов обратить внимание на опасные и для них планы афинян. По прибытии в Коринф послы настоятельно просили о помощи, ссылаясь на племенное родство. Коринфяне с величайшей готовностью постановили не только немедленно всеми средствами оказать помощь, но и отправили своих послов вместе с сиракузскими в Лакедемон, чтобы побудить лакедемонян более решительно действовать против афинян и, кроме того, направить помощь в Сицилию. В Лакедемоне коринфские послы встретили Алкивиада и его товарищей по изгнанию. Алкивиад только что переправился на грузовом корабле из Фурий сначала в Киллену в Элиде, а отсюда по приглашению самих лакедемонян прибыл в Лакедемон, обеспечив себе предварительно личную безопасность. Он опасался лакедемонян в связи со своим участием в мантинейских делах⁵. Случилось так, что Алкивиад, выступая в народном собрании, советовал то же самое, к чему настоятельно старались склонить коринфяне и сиракузяне. Эфоры и другие власти в Лакедемоне хотели отправить послов в Сиракузы, чтобы предотвратить сдачу города афинянам, но не собирались оказывать помощь сиракузянам. Тогда выступил Алкивиад и, возбуждая у лакедемонян враждебное чувство к афинянам, стал подстрекать их к энергичным действиям следующими словами.

1 Ср. VI67,2.

2 Cp.VI15,2.

3 Ср. VII57,11.

4 Cp.VI7,3.

5 Cp.VI16,6 HV29 —81.

89. «Прежде всего я вынужден сказать несколько слов по поводу возводимой на меня клеветы, чтобы вы, не доверяя мне, не приняли неблагосклонно мои соображения о наших общих интересах. Хотя мои предки из-за какой-то обиды отказались от вашей проксении¹, я сам, стараясь вновь получить ее, добровольно оказывал вам много услуг, особенно же после вашей неудачи под Пилосом. Несмотря на постоянно проявляемую с моей стороны дружбу, вы вели мирные переговоры с афинянами при посредстве моих недругов и этим содействовали росту их политического значения², на меня же навлекли бесчестие. Поэтому естественно, что я вступился за мантинейцев и аргосцев и всячески противодействовал вам³. И если тогда в вашем тяжелом положении мои поступки у иных и вызывали раздражение, то теперь, зная истинное положение вещей, им следовало бы изменить свое мнение. Или если кто-нибудь думает обо мне хуже потому, что я придерживался народной партии, то и это – не основание для недовольства. Ведь мы, Алкмеониды⁴, всегда были врагами тиранов; под словом «народная партия» понимают всё, что противодействует господству одного человека, и поэтому наша семья всегда стояла во главе народной партии⁵. С развитием демократии в нашем городе нам зачастую приходилось применяться к существующему положению вещей. Тем не менее, в противоположность присущей демократии политической разнузданности мы старались придерживаться более умеренной политики. Однако, как во времена наших предков были люди, которые вели народ по другому пути, так и теперь есть демагоги. Именно эти люди и изгнали меня. Мы же стояли во главе всего народа, а не только были главарями партии, и считали своим долгом сохранять тот образ правления, при котором государство достигло могущества и наиболее полной свободы и который был всеми принят. Конечно, как и все здравомыслящие люди, мы понимали, что представляет собой демократия, и у меня не меньше оснований, чем у кого-либо другого, бранить ее. Впрочем, об этом общепризнанном безрассудстве ничего нового не скажешь. Тем не менее мы считали рискованным изменять форму правления, когда враги, подобные вам, стоят у ворот.

1 Отказ деда Алкивиада от лакедемонской проксении во времена Клисфена и Клеомена, вероятно, был связан с оппозицией Алкмеонидов лаконофильской политике Кимона. Какие услуги оказывал Алкивиад спартанцам после неудачи под Пилосом, неизвестно.

2 Cp.V43,2.

3 53 ел.

4 1126; VI 59,4.

5 Ср. VI28,2.

90. Вот как в действительности обстоит дело с клеветническими обвинениями против меня. Теперь я перейду к вопросу, который вам предстоит обсуждать, и, поскольку я лучше осведомлен в этом и могу дать полезный совет, выслушайте меня. Мы отправились в сицилийский поход, надеясь сначала завоевать сицилийские города, затем подчинить себе италийских эллинов и, наконец, попытаться покорить карфагенские владения¹ и самих карфагенян. Если бы все это (или хотя бы в основном) нам удалось, мы собирались напасть на Пелопоннес со всей военной силой присоединившихся к нам эллинских городов и множеством варварских наемников-иберийцев и других ныне самых храбрых, по общему признанию, воинов в тех странах. Мы хотели также усилить наш флот, построив множество новых военных кораблей (для этого в Италии есть в изобилии корабельный лес), и с этим флотом со всех сторон блокировать Пелопоннес. Одновременно мы думали с суши напасть с нашим войском на ваши города, взять штурмом один и осадить другие². Таким образом мы надеялись легко сокрушить вас и затем установить наше владычество над всем эллинским миром³. Мы рассчитывали, что вновь захваченные нами земли доставят достаточно денежных средств и продовольствия для того, чтобы можно было осуществить эти планы без затраты наших собственных средств.

1 Ср. VI15,2.

2 Ср. III 85,3.

3 Cp.VI18,4.

91. Такие сведения о целях нашей теперешней экспедиции вы получили от человека, который точно о них знает. Оставшиеся в Сицилии военачальники будут, по возможности, преследовать те же цели. Теперь я покажу, что если вы теперь же не придете на помощь сицилийским городам, то они не выдержат нападения афинян. Хотя сицилийцы слишком неопытны в военном деле, но, объединившись, все же смогут удержаться. Одни же сиракузяне, особенно когда все их войско уже разбито и они теперь отрезаны от моря афинским флотом, не в состоянии сопротивляться афинскому войску¹. Значит, если этот город будет взят, тогда и вся Сицилия окажется в руках афинян, а вслед за этим тотчас же последует и подчинение Италии. Поэтому опасность, о которой я только что упомянул, грозящая вам оттуда, вскоре обрушится и на вас. Пусть же каждый из вас помнит, что дело идет теперь не только об одной Сицилии, но и о судьбе Пелопоннеса. Не следует терять времени. Вы должны немедленно послать на кораблях в Сицилию войско из гоплитов, которые могли бы служить и гребцами² и тотчас после высадки вступить в бой, и – что, по-моему, еще важнее – поставить во главе его военачальника спартиата. Он должен наладить дисциплину среди уже призванных на службу воинов и заставить силой служить уклоняющихся. Так вы скорее воодушевите ваших тамошних друзей, и колеблющиеся, преодолев страх, перейдут на вашу сторону. Также и здесь, в Элладе, вы должны открыто начать военные действия. Тогда сиракузяне, видя, что вы не забыли о них, станут упорнее сопротивляться, афинянам же будет труднее посылать подкрепление в Сицилию. Затем вам необходимо укрепить Декелею³ в Аттике, чего афиняне больше всего опасаются, полагая, что это – единственное бедствие, которого они еще не изведали среди военных превратностей. Самый верный способ причинить ущерб противнику – это наметить слабый пункт, за который противник более всего опасается, и затем, собрав о нем точные сведения, нанести удар. Ведь каждый, естественно, сам знает лучше всего, чего ему опасаться. Выгоды же для вас от укрепления Декелей и ущерб, который вы этим причините неприятелю, я изложу кратко, в общих чертах. Все запасы и средства этой страны вы сможете захватить силой, или они сами собой перейдут в ваши руки. Афиняне же сразу лишатся всех доходов и поступлений с Лаврийских серебряных рудников4, а также от земельных угодий и судов⁵. Особенно же уменьшится союзническая дань: когда союзники убедятся, что вы наконец ведете войну со всей решительностью, они станут пренебрегать обязанностью платить дань.

1 Ср. высказывание Ламаха (VI49,4).

2 Cp.VIIl,3.

3 Ср. VI93,2.Декелея – важный стратегический пункт в 30 км от Афин. План Алкивиада был приведен в исполнение весной 413 г. (VII19).

4 Ежегодный доход от этих рудников равнялся 1000 талантов (ср. Ксенофонт. О доходах, 4).

5 Афиняне лишились бы судебных пошлин и штрафных денег, так как в случае возникновения войны в самой Аттике нормальная деятельность судов была бы нарушена.

92. От вас, лакедемоняне, зависит, как скоро и сколь энергично будет выполняться весь этот план. А в том, что он выполним, я, по крайней мере, твердо уверен, и, вероятно, не ошибаюсь. И я надеюсь, что никто здесь не станет думать обо мне хуже оттого, что я, считавшийся в родном городе патриотом, теперь, заодно со злейшими врагами, яростно нападаю на него, или же объяснять мои слова озлоблением изгнанника. Правда, я – изгнанник, но бежал от низости моих врагов, а не для того, чтобы своими советами оказывать вам услуги. Злейшими врагами я считаю не вас, которые открыто на войне причинили вред неприятелю, а тех, кто заставил друзей Афин перейти в стан врагов. Пока я безопасно пользовался гражданскими правами, я любил отечество, но в теперешнем моем положении, после того как мне нанесли тяжелую и несправедливую обиду, я – уже не патриот. Впрочем, я полагаю, что даже и теперь я не иду против отечества, так как у меня его нет, но стремлюсь вновь обрести его. Ведь истинный друг своей родины не тот, кто, несправедливо утратив ее, не идет против нее, но тот, кто, любя родину, всячески стремится вновь обрести ее. При таких обстоятельствах, лакедемоняне, я предоставляю вам без стеснения располагать мною во всех ваших опасных и трудных начинаниях, так как вам, конечно, понятно простое соображение: если как враг я причинил вам столько бед, то я могу быть полезным другом. Ведь обстоятельства в Афинах мне известны, о ваших же обстоятельствах я мог лишь догадываться. Не забывайте, что вы принимаете теперь решение величайшей важности. Немедленно отправьте экспедицию в Сицилию и выступайте походом в Аттику. Подоспев на помощь с небольшим отрядом, вы предотвратите гибель великого города и раз и навсегда покончите с могуществом афинян. Таким образом, и впредь вы будете жить в мире и безопасности в вашей стране и стоять во главе всей Эллады, которая подчинится вам добровольно и с любовью, а не по принуждению».

93. Вот что сказал Алкивиад. Лакедемоняне же, которые и сами уже подумывали о походе на Афины, но все медлили и выжидали, теперь, после разъяснений Алкивиада (а они знали, что он точно осведомлен), утвердились в своем намерении. Поэтому они приняли решение¹ укрепить Декелею и тотчас же послать помощь сиракузянам в Сицилию. Они назначили Гилиппа, сына Клеандрида, начальником сиракузского войска и приказали ему, договорившись с сиракузянами и коринфянами, принять, смотря по обстоятельствам, как можно скорее все необходимые меры для помощи тамошним эллинам. Гилипп потребовал от коринфян немедленно послать к нему в Асину² два корабля и снарядить остальные корабли, которые они намерены послать в Сицилию, чтобы они были готовы к отплытию в назначенное время. Договорившись обо всем этом, послы сиракузян отправились из Лакедемона в обратный путь. Между тем из Сицилии прибыла в Афины триера, которую стратеги отправили за деньгами и конницей. Выслушав просьбу стратегов, афиняне постановили послать деньги на содержание войска и конницу. Так подходила к концу эта зима и семнадцатый год этой войны, которую описал Фукидид.

1 Целый год прошел после совета Алкивиада до его проведения в жизнь. Поэтому думают, что Фукидид приписал Алкивиаду в этой речи совет, данный в действительности позднее (Gomme A. W., IV, 367).

2 Асина лежала в юго-западной части Мессенского залива.

94. В начале следующей весны афиняне, бывшие в Сицилии, выйдя из Катаны, отплыли вдоль побережья к Мегарам Гиблейским, землю которых, как я уже сказал¹, при тиране Гелоне захватили сиракузяне, изгнав ее жителей. Высадившись здесь, они начали опустошать поля и затем напали на какое-то сиракузское укрепление², но не смогли его взять. Затем направились по суше и на кораблях вдоль побережья к реке Терию³, где после высадки также принялись разорять равнину и сжигать хлеб. Встретив там кучку сиракузян, они перебили несколько человек, поставили трофей и возвратились к своим кораблям. После этого афиняне вернулись в Катану за съестными припасами, а оттуда со всем войском пошли на Кенторипы⁴, городок сикулов. Принудив его к сдаче, они отступили, по пути сжигая хлеб инессеян⁵ и гиблеян⁶. В Катане они застали 250 всадников из Афин с конской сбруей, но без коней (так как предполагалось, что коней они добудут на месте), а также 30 конных лучников и 300 талантов серебра.

1 VI4,2.

2 Ср. VI 75,1.

3 Cp.VI50,3.

4 Совр. Ченторби к югу от Этны, в 40 км от Катаны.

5 См. III103,1.

6 VI.62,5.,

95. Этой же весной лакедемоняне выступили в поход на Аргос и дошли уже до Клеон¹, но происшедшее землетрясение заставило их вернуться. После этого аргосцы вторглись в пограничную Фирейскую область² и захватили у лакедемонян большую добычу, за которую они выручили не менее 25 талантов. Немного спустя в то же лето народная партия в Феспиях³ предприняла неудачную попытку восстания против властей. После прибытия на помощь фиванцев часть восставших была схвачена, а другим пришлось бежать в Афины.

1 Клеоны были в союзе с Аргосом в битве при Мантинее. Они находились в 25 км от Аргоса по дороге в Коринф.

2 Фирейская область находилась на границе Арголиды и Лаконии.

3 Феспии лишь по принуждению вступили в беотийский союз, находившийся под господством олигархии. Ср. IV 133,1.

96. В то же лето сиракузяне узнали, что к афинянам прибыла конница и те собираются напасть на них. Сиракузяне полагали, что если воспрепятствовать врагу овладеть Эпиполами (скалистой возвышенностью¹, находившейся непосредственно над городом), то будет нелегко запереть город стеной, даже и после победы в сражении. Поэтому сиракузяне решили занять подступы к Эпиполам, чтобы неприятель не мог незаметно подняться на высоту. В другом месте подъем был невозможен: остальная часть местности, кроме подступов к Эпиполам, обрывиста и спуск идет вплоть до города таким образом, что с возвышенности виден весь город. И именно потому, что это место возвышается над всей окрестностью, сиракузяне и называют его «Эпиполы»². Гермократ с товарищами как раз теперь вступили в должность военачальников. Все сиракузское ополчение на рассвете вышло на луг у реки Анапа³, где военачальники начали смотр боевых сил. Сначала они выделили 600 отборных гоплитов во главе с Диомилом, изгнанником с Андроса⁴, для охраны Эпипол, с тем чтобы весь этот отряд в случае необходимости мог быстро явиться на помощь в любом месте.

1 Ср. VI 75,1.

2 От греческого слова «поверхность» и «на поверхности, наверху».

3 Анап – река у Сиракуз.

4 См. II 55,1.

97. Ночью, предшествовавшей смотру сиракузского войска, афиняне со всем флотом прибыли из Катаны и рано утром, незамеченные сиракузянами, высадились с сухопутным войском близ места под названием Леонт¹ (в 6 или 7 стадиях от Эпипол), эскадра же бросила якорь в Фапсе² (Фапс – это выдающийся в море полуостров, связанный с островом узким перешейком), недалеко от Сиракуз как по морю, так и по суше. Афинские моряки, оставшись в Фапсе, перегородили частоколом перешеек, сухопутные же воины сразу ускоренным маршем пошли на Эпиполы и достигли вершины Евриела³ прежде, чем сиракузяне заметили их и могли подняться на холм с луга, где происходил смотр. Тем не менее не только Диомил⁴ во главе своих 600 гоплитов немедленно поспешил на помощь, но с тою же поспешностью вышло и остальное войско. Однако прежде чем сойтись с противником, сиракузяне должны были пройти от луга не менее 25 стадий. При таких обстоятельствах сиракузяне были вынуждены броситься в бой с афинянами, не успев построиться в боевом порядке, и были разбиты при Эпиполах. Им пришлось отступить в город, Диомил же и с ним до 300 воинов пали в бою. Афиняне поставили трофей и выдали сиракузянам по договору о перемирии тела их павших воинов. На следующий день они спустились к самому городу. Но так как сиракузяне не выступили против них, афиняне отступили и построили укрепление у Лабдала⁵ на самом крайнем конце склона Эпипол (по направлению к Мегарам), чтобы сделать хранилище своего снаряжения и запасов продовольствия на случай выступления против врага или постройки осадных стен.

1 К югу от Фапса.

2 См. VI4,1.

3 Евриел—недалеко от западной оконечности Эпипол.

4 Ср. VI 96,3.

5 Лабдал – плоскогорье у северо-западного края Эпипол.

98. Немного спустя к афинянам присоединились 300 всадников из Эгесты и около 100, доставленных сикулами, наксосцами и некоторыми другими. У самих афинян было 250 всадников, коней для которых они частью получили у эгестян и катанцев, а частью купили. Таким образом, общее число всадников у афинян было теперь 650. Затем афиняне, оставив в Лабдале гарнизон, двинулись на Сику¹, где заняли позиции и тотчас принялись строить круговую стену. Сиракузяне были поражены тем, как быстро шла постройка стены. Наконец они решились сделать вылазку, чтобы помешать работам. Оба войска уже строились в боевом порядке друг против друга, когда сиракузские военачальники увидели, что их войско рассеяно и боевой порядок трудно восстановить. Поэтому они отвели войско назад в город, кроме отряда всадников. Эти всадники пытались помешать отдельным воинам противника носить камни и для того отходить от своих на далекое расстояние. Но отряд² афинских гоплитов со всей конницей атаковал сиракузских всадников и обратил в бегство, причем несколько всадников были убиты. В память об этой конной стычке афиняне также поставили трофей.

1 Сика – место около Сиракуз, посередине склона Эпипол.

2 Отряд – фила гоплитов, насчитывала 150 человек.

99. На следующий день часть афинского войска продолжала постройку северной половины круговой стены, а другие носили камни и бревна и наваливали их вдоль предполагаемого направления стены к так называемому Трогилу¹, где расстояние от Большой гавани² до внешнего моря³ было короче всего. Сиракузяне же по совету своих военачальников (главным образом Гермократа) решили больше не рисковать всем своим войском в сражении с афинянами. Они предпочли построить поперечную стену там, где неприятели собирались продолжить свою, и таким образом отрезать неприятеля, если они успеют прежде афинян возвести эту стену. Одновременно сиракузяне думали послать на врага часть войска для защиты от возможного нападения и надеялись, что успеют заранее оградить частоколом наиболее уязвимые для нападения места, на случай если афиняне приостановят работы и со всем войском пойдут на них. Итак, сиракузяне вышли из города и начали возводить поперечную стену, начиная от своего города из пункта ниже круговой афинской стены: для этого они вырубили оливковые деревья священного участка Аполлона⁴ и строили деревянные башни. Афинские корабли между тем еще не пришли из Фапса в Большую гавань, и так как сиракузяне господствовали на морском побережье, то афинянам приходилось доставлять из Фапса съестные припасы по суше.

1 Трогил – небольшая гавань у северной стороны Эпипол.

2 Большая гавань образована береговым изгибом между Ортигией на севере и Племмирием на юге.

3 Внешнее море – у Трогила

4 Аполлона Теменита.

100. Афиняне не препятствовали работам сиракузян из боязни разделить и ослабить свои силы и вместе с тем желая ускорить сооружение обводной стены на своей стороне. Когда сиракузяне решили, что поперечная стена и частокол достаточно надежны, они оставили отряд для охраны сооружения и с остальным войском отступили в город. Афиняне же разрушили водопроводные трубы, по которым питьевая вода под землей была проведена в город¹, а затем они выждали время, когда часовые сиракузян в полдень лежали в палатках (а некоторые даже ушли в город), а стража у частокола ослабила свою бдительность, и, отобрав из своего войска отряд в триста лучших воинов и некоторое число отборных легковооруженных, которым дали тяжелое вооружение, приказали им бегом атаковать поперечную стену сиракузян. Одновременно двинулось и остальное войско двумя отрядами: один во главе с одним стратегом направился к городу на случай вылазки неприятеля, а другой под командой другого стратега – к той части частокола, что у малых городских ворот². Триста гоплитов атаковали и штурмом взяли частокол. Охрана покинула его и бежала внутрь новой внешней стены около святилища Аполлона Теменита³. Вместе с охраной туда проникли было и преследователи, но были вытеснены сиракузянами, причем было убито несколько аргосцев и несколько афинян. После этого все афинское войско вернулось назад, разрушило поперечную стену, разобрало бревна частокола и перенесло их в свой лагерь. Затем афиняне поставили трофей.

1 Однако на о. Ортигия оставался еще знаменитый источник Аретуса.

2 Малые ворота вели от Теменита к Эпиполам.

3 Ср. VI75,1.

101. На следующий день афиняне продолжали возводить стену, начиная от одного конца незаконченной круговой стены вдоль крутой скалы над болотом, которая находится на южной стороне Эпипол, обращенной к Большой гавани, там, где они могли провести стену кратчайшим путем через равнину и болото до гавани. Пока афиняне были заняты этой работой, сиракузяне вышли из города и также возобновили работу по проведению частокола от города через середину болота. Вместе с тем они рядом с частоколом выкапывали ров, чтобы помешать афинянам провести стену до моря. Афиняне же, окончив работы на обрыве, атаковали новый частокол и ров сиракузян. Кораблям было приказано плыть из Фапса в Большую гавань Сиракуз, а сами афиняне перед рассветом спустились с Эпипол на равнину. Пройдя затем через болото по дверzм и широким доскам, положенным в тех местах, где почва была глинистой и более плотной, афиняне еще перед восходом солнца овладели частоколом и рвом (кроме небольшой части, которая позднее также была захвачена). В завязавшейся схватке афиняне имели перевес. Правое крыло сиракузян побежало в город, левое же крыло отступало к реке. Желая отрезать неприятелю переправу через реку, триста отборных афинян¹ бегом поспешили к мосту. Опасаясь, что их отрежут, сиракузяне – здесь же была и большая часть их конницы – атаковали этот отряд из 300 афинян и обратили в бегство, а затем бросились на правое крыло неприятеля, первая фила которого также дрогнула под их натиском. Видя случившееся, Ламах поспешил с левого крыла на помощь с небольшим отрядом лучников и аргосцев. Однако, перейдя какой-то ров, он был с несколькими воинами отрезан неприятелем и погиб² сам вместе с пятью или шестью другими. Сиракузяне тотчас же быстро подобрали павших и перенесли за реку в безопасное место, а сами, когда подошло остальное войско афинян, отступили.

1 Ср. VI 100,1.

2 По Плутарху (Plut Nic. 18,3), Ламах погиб в единоборстве с сиракузским всадником [по схолиасту (Aristoph. Thesm. 841), в июле – августе 414 г.].

102. Между тем бежавшие вначале в город сиракузяне при виде успеха своих вновь ободрились. Выйдя из города, сиракузяне выстроились против левого крыла афинян. Затем они послали отряд к круговой стене на Эпиполах, надеясь, что при отсутствии там охраны смогут захватить ее. Действительно, им удалось взять и разрушить внешнее укрепление длиной в 10 плефров. Однако самую круговую стену отстоял Никий, который оставался там по болезни¹. Никий приказал слугам гоплитов сжечь осадные машины и лесные материалы, наваленные перед стеной: он понимал, что при недостатке у него людей нет другого способа защиты. Его план удался. Сиракузяне, удерживаемые огнем, не пошли дальше и снова отступили. Ведь на оборону круговой стены подходил с равнины отряд афинян, отбивший находившихся там неприятелей, а афинская эскадра из Фапса одновременно согласно приказу вошла в Большую гавань². Когда сиракузяне увидели это, то не только быстро ушли с высоты, но и отступили со всем войском в город. Они полагали теперь, что не в состоянии уже с имеющимися у них силами помешать афинянам построить стену до моря.

1 Первое упоминание о болезни Никия. Никий страдал болезнью почек. Ср. VII15.

2 Ср. 101, 3.

103. После этого афиняне поставили трофей и передали сиракузянам по условиям перемирия тела павших воинов и, в свою очередь, получили от них тела Ламаха и его спутников. Теперь, когда все морские и сухопутные силы афинян были уже в сборе, они решили окружить и отрезать Сиракузы двойной стеной, начиная от южного крутого склона Эпипол и до моря. Съестные припасы для войска доставлялись из разных мест Италии. Многие из племен сикулов, которые до сих пор выжидали, теперь присоединились как союзники к их войску¹. Из Тирсении также прибыли на помощь три пентеконтеры. Все остальное также благоприятствовало их надеждам. Действительно, сиракузяне уже отчаялись спасти город силой оружия, так как даже из Пелопоннеса не приходило никакой помощи. Среди них уже раздавались голоса, высказывавшиеся за мир, и они завязали переговоры с Никием, который после смерти Ламаха являлся теперь единственным главнокомандующим. Однако до соглашения дело не дошло, хотя Никию было сделано много предложений, и еще больше их обсуждалось в городе, как это и естественно для людей в затруднительном положении, которые начинают сильнее чувствовать тяготы осады и безнадежность собственного положения. Несчастья порождали среди сиракузян взаимную подозрительность. Так, они отстранили от должности военачальников, при которых на город обрушились эти бедствия, приписывая их либо неудачливости, либо измене этих военачальников. На их место они выбрали Гераклида, Евкла и Теллия².