Текст книги "Необъявленная война (СИ)"

Автор книги: Фрейфея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

– Даже сейчас, Малфой, ты закрываешься от меня в своей скорлупе. Хватит отталкивать людей, которые… – она замолчала.

– Что «которые»? – раздраженно спросил он. – Что?!

– Которые к тебе не безучастны, – закончила фразу Гермиона.

– Это все ненастоящее, – отмахнулся Драко и опустил взгляд. – Тупое гриффиндорское благородство.

– Я не стану тебя переубеждать. Это твое дело! – передразнила она Малфоя.

– Вот именно. Заткнись уже наконец!

Обидевшись, Гермиона толкнула дубовую дверь и вошла. Драко – следом, отгоняя не только прежние желания, но и новые. Потому что те, и другие были чертовски опасными.

Глава 6. Три необходимых условия плюс одно

В связи с особыми обстоятельствами Макгонагалл частично сняла запрет на аппарацию, и Гермиона трансгрессировала через полчаса после того, как они с Малфоем покинули кабинет. К её изумлению, Драко тихо произнес «соболезную» и пошел по направлению к слизеринской гостиной.

Да, он отступил от собственных правил, потому что решил: смерть близкого человека – достаточный повод, чтоб на какое-то время отложить маску бесчувственного мерзавца. Его бабушка, например, всегда баловала своего любимчика и привила сердечную слабость к одному напоминанию о ней, которую он, похоже, не перерос.

Он плохо спал в эту ночь, любой звук будил его. Не выдержав, Драко даже запустил подушкой в храпящего однокурсника. О том, что чуть не произошло в ванной, предпочел не вспоминать. Хотя бы до визита к родителям. После завтрака Малфой вышел с разрешением за пределы Хогвартса и трансгрессировал.

Люциус весьма удивился, увидев сына в фамильном парке, и не удержался от вопроса:

– Драко, что случилось? Почему ты здесь?

– А разве это запрещено? – иронично бросил он, но, заметив сердитое лицо отца, ответил уже серьезно: – Просто у меня к тебе просьба. Особая…

– И какая? – все еще раздраженно спросил Люциус. Попытка шутить с собственными родителями в представлении главы рода всегда считалась моветоном. – У тебя неприятности? Неужели… Поттер?

– Почему как что-то из ряда вон, так сразу Поттер? Нет, он тут не при чем. Давай обсудим это позже. Мне надо немного поспать, а то я чувствую себя разбитым.

– Голова болит? – от волнения Люциус даже замер на несколько мгновений. С тех пор как сила волшебной крови проявилась у сына, тревога за него стала привычным явлением. И у главы рода были на то основания. – Ты нездоров?

– В некоторой степени, да. Но не стоит слишком беспокоиться, я разберусь.

– Что значит в некоторой степени? Драко, твой дар еще при тебе? Ты ведь не сделал глупость? Ответь!

– А я мог? По-моему, ты выразился предельно ясно, правила помню. Но давай поговорим об этом вечером. Без матери.

Люциус снисходительно кивнул и молча проводил сына к дому.

– Нарцисса, – громко позвал жену, – Драко вернулся. Он в своей комнате. Вели принести ему липовый чай и распорядись насчет ужина. Пусть подадут мясо с клюквенным соусом. Драко его любит. Как и я, впрочем.

* * *

Драко не ожидал, что проспит так долго. Дома, среди привычных и любимых вещей, ему снилась Гермиона. Сон не был эротическим, но резал ножом по сердцу, ведь в нем они были вместе. И… счастливы. Малфой счастлив с Грейнджер? Невозможно! Но несмотря на это, просыпаться совсем не хотелось.

Вместе со стуком в дверь в его жизнь ворвалась реальность.

– Драко, уже почти восемь, – это был голос отца. – Мы с матерью дважды перенесли ужин, спускайся. Или давай отложим наш разговор.

– Ни в коем случае, я сейчас, – крикнул тот в ответ и присел на постели.

«Почему именно Грейнджер? Очередное проклятье. За что мне это?!» – пригладив волосы, Драко спустился в столовую.

За ужином родители старались не тревожить сына расспросами. Нарцисса, поцеловав Драко, оставила мужчин вдвоем.

– Отец, – начал он, вставая из-за стола, – нам лучше поговорить в библиотеке, прошу тебя.

Люциус, неспешно поднявшись со своего места, последовал за сыном. Как только дверь за ними закрылась, Драко затараторил:

– Извини, что приходится просить о таком, ведь я знаю, как ты не любишь эту тему…

– Не тяни. Этого я точно не люблю!

Драко заговорил тверже:

– Тогда так: я хочу, чтоб ты отдал мне пергамент.

– Какой именно? У нас их много.

– Ты знаешь, какой. Его несколько лет назад передал тебе Николас Фламель. Тот, что написала перед смертью его мать.

– Но, Драко, пергамент лишь подтверждает то, что и так было известно, – негодующе сказал Люциус.

– Я хочу сам его прочитать! Я буду осторожен. Прошу тебя, отец.

– Если честно, не вижу в этом необходимости, – раздраженно заявил тот. – Что происходит? Ты решил отказаться от дара? Не смей! – в страхе прикрикнул Люциус. – Ты же знаешь, как это опасно.

– А жить с проклятым даром не опасно? Ты же от него отказался. Так почему не я?

– Я рискнул ради твоей матери. Такой, как она, нельзя лгать. Но мы, Малфои, подобными словами не бросаемся. В любом случае, не забывай про предание, проклятье этим не снять. Отказ от волшебной крови – слишком малая плата, и ты это знаешь.

Малфой-старший скрипнул дверцей фамильного сейфа и протянул старый клочок пергамента сыну. Он взял его, со страхом взглянул на свиток и нервно повертел в руках.

– Знаю, – Драко задумчиво посмотрел на отца. – Три необходимых условия. И я не сомневаюсь, что у вас с мамой так и было, но ведь это не сработало! Как не работало и раньше...

Драко спрятал ценную ношу в карман.

– Почему пергамент понадобился именно сейчас? – Люциус отложил трость в сторону. – Что изменилось?

– Просто есть девушка, которая весьма стойко справляется с моей кровью. И я решил, что она может быть одной из немногих, чей дух достаточно силен и чьи чувства, действительно, подлинны. Вдруг именно она способна справиться с проклятьем?

– Девушка чистокровная?

– А это важно?

– Мне твой вопрос непонятен и откровенно раздражает! – вскинув руку, вспылил Люциус. – На бумаге всё изложено чёрным по белому. Прочти сам! Но это ведь древние руны, а ты в них не так силен, как я.

– Я ведь последний, отец. Ты говорил, что это важно и для тебя. Предание гласит: не менее одного, помнишь? А я уже один!

– Забудь ты, наконец, про проклятый дар! И, тем более, о попытке избавиться от него. Ты наш единственный сын. Найди в этом хорошую сторону.

– Какую? – странные нотки в голосе Драко откровенно не нравились Люциусу, но его наследника это особо не волновало. – Скажи… Кроме возможности соблазнять? Что в этом хорошего?

– Но разве сейчас все так плохо? Ты преувеличиваешь. Жили же Малфои все это время и не убивались, как неразумные дети!

– Меня мучают сомнения, отец. Эта девушка... действует на меня так, будто в её жилах течет волшебная кровь! – не сдержавшись, с горящими глазами воскликнул Драко. – Она меня меняет! Слышишь? Меняет! Моя кровь реагирует на нее.

Люциус старался его успокоить:

– Не горячись, прошу тебя. Ты ведь знаешь, как это сложно. Я не хочу тебя потерять.

– Ты меня уже теряешь. Я меняюсь. И ты знаешь, что это значит – чары Арахниуса слабеют.

– И пусть. Это же не смертельно. С тех пор как в нашем роду стали рождаться только мальчики, мы были не способны на сильные чувства к женщине до семнадцати лет. Некоторые из нас привыкали к этому и оставались такими до конца своих дней. И, поверь мне, многого себя лишали. Я рад, что ты не один из них. И давай больше к этому не возвращаться!

– Не уверен, что у меня получится, – Драко потер пальцами переносицу. – Ты не говорил, что это так... – «...тяжело?»

Люциус словно мысли прочел:

– Все будет хорошо, вот увидишь. Забудь о предании. Обещай мне. Только честно.

Люциус требовательно посмотрел на сына.

– Обещаю, – сфальшивил Драко. – «Черт, и почему все хотят от меня долбаной честности?!» – он поспешил удалиться из библиотеки. Все-таки обмануть одного из Малфоев не так-то просто. Слишком хорошо они знают друг друга.

* * *

Умом Драко понимал, что отец, скорее всего, прав. И это бесило! Малфой помнил о недавнем обещании, но внутри отчаянно боролись два желания. Первое: смириться с проклятым даром и извлекать из этого пользу. И второе: дать им с Грейнджер шанс.

Перед тем, как вернуться в Хогвартс, Драко принял действительно верное в данном случае решение, а именно: ничего пока не предпринимать и довериться провидению. Может, оно окажется мудрее... Хорошо всё обдумать он успеет и позже. А сейчас... пусть будет только дурацкое пари.

На какое-то время Драко показалось, что всё идет хорошо… Ведь он продержался неделю вдали от Грейнджер. Целых семь дней, чтобы позволить древней магии медленно и безболезненно творить с его натурой всё, что заблагорассудится.

– Что случилось, Малфой? – поинтересовалась Гермиона, поймав его за рукав в одиноком коридоре. – Ты избегаешь меня уже неделю.

– Я тебя не избегаю, я тебя дозирую, – насмешливо заявил Драко. – И что со мной может случиться? Всё нормально, Грейнджер, – он намеренно очень ласково произнес ее фамилию: поддастся магии или нет? – Я решил, время сейчас немного неподходящее. Но как только ты отойдешь от случившегося, с радостью приму в свои соблазнительные объятия.

– А я тебя – в свои! Так бы в них и придушила… – это была ирония. И Драко её оценил.

– Что я слышу? Кому-то не терпится… – в серых глазах бегали шаловливые огоньки, но он соблюдал дистанцию.

– Терпение – разновидность преданности, а я тебе ничего подобного не обещала!

– Это верно. Нас связывает несколько другое... – Драко поцокал, вызвав у Гермионы искреннее желание прикусить наглый язык.

– Ничего... Скоро я буду абсолютно свободна от тебя.

– Надолго? – Драко растянул губы.

– Могу спросить тоже самое!

Вот нахалка!

– Такими пустыми могут быть только иллюзии, Грейнджер. Распрощайся с ними. И не утомляй.

Гермиона изумленно вскинула брови и, медленно сделав шаг вперед, подошла к Малфою вплотную. Она положила теплую ладонь прямо на его грудь, погладила ее сквозь белоснежную рубашку. Сердце Драко заколотилось, отдаваясь в прижатой руке сладкой вибрацией.

«Грейнджер не посмеет поцеловать меня прямо здесь. Нас ведь могут увидеть… Не посмеет?»

А она, приблизив свои губы к его губам, шепотом спросила:

– Иллюзии, значит? То, что чуть не произошло в ванной, всего лишь моя пустая фантазия? Нет зверя настолько дикого и холодного, чтобы он не отзывался на ласку. Тебе так не кажется? Драко…

Гермиона будто дала ему страстную пощечину, прошептав его имя так… призывно. Он судорожно сглотнул, но, стараясь не поддаваться на провокацию, ответил:

– Кто не смог взять лаской, тот не сможет взять и подобными уловками. Тебе так не кажется? – передразнил он.

– Ты уверен?

Гермиона почти прикоснулась губами к его губам… Намеренно почти… Скользнула по ним неровным дыханием… Подразнила, мысленно целуя... Она просто хотела бросить вызов. Проверить себя. Может, наваждение закончилось... Но нет! И как только оба поняли, что еще немного и... это произойдет, они спешно отстранились.

Ее близость была для Драко еще опаснее, чем он думал. Грейнджер будила в нем прежние сомнения и чувства. Она имела над ним чудовищную власть, и только глупец мог это отрицать, а Малфой таким не был. Он не собирался спускать с рук такую игру на нервах, на его волшебной крови, поэтому приобнял Гермиону за талию и, наклонившись, приглушенно сказал:

– Я решил, что не стоит больше прятаться по углам. По-моему, нам пора поискать общий язык в постели, пока один из нас не вспомнит о даре речи и не скажет… Ну, ты знаешь, что, – произнести вслух «я хочу тебя» казалось почти поражением, потому что и сейчас было чертовой правдой!

Драко выпрямился и ждал ответа, не отводя взгляда.

– Что я слышу? – ехидно выдала Гермиона. – Ты решил свить нам гнездышко? А что будешь делать с ним, когда проиграешь?

– Найду чем заняться, – Драко вызывающе улыбнулся и – она даже глазам не поверила! – подмигнул.

И тут… Грейнджер разозлилась.

Неожиданно для Малфоя она ударила его кулаком в грудь. Такое бурное проявление эмоций удивило не меньше, чем стойкость перед волшебной кровью.

Гермиона, испугавшись собственной импульсивности, поспешила изменить направление мыслей Драко:

– Кстати, о споре. Я придумала тебе наказание.

– И какое? – с нескрываемым интересом спросил Малфой. «Посмотрим, на что ты способна». – Выкладывай!

Она демонстративно выдержала паузу и сказала:

– Я люблю тебя.

Его будто обухом ударило.

Нокаут.

Драко приоткрыл рот от изумления, не веря своим ушам.

Но Грейнджер… лишь довольно улыбалась!

– Ты не понял меня. Я жду от тебя этих слов. И весьма правдоподобных.

Малфой побледнел, как стена.

– Тебе плохо? – испугалась Гермиона, но убедившись, что прежний цвет лица тут же вернулся к нему, добавила: – Значит, я попала в цель.

– Это не смешно, дура!

– Точно в яблочко! Скажи спасибо, что я даю тебе поблажку: только ты и я. Никаких друзей.

– Ты даже не представляешь, о чем просишь. Я этого не сделаю! Это недопустимо. Спать и любить – не одно и то же, Грейнджер!

– А для меня условия равноценные. Ты же уверен, что не проиграешь... Чего ты боишься? – и уже более твердым тоном добавила: – Я, как и ты, условий не меняю.

И Гермиона, шутливо поцеловав Драко в щеку, удалилась своим обычным уверенным шагом, даже не заметив, как Малфой, слабея, уперся спиною в стенку.

Глава 7. Последний символ

Драко решил отвлечься от прочих дел и скрыться от глаз студентов своего факультета в неожиданном для них месте: библиотеке. И, тщательно перерисовав слова из скрипта в произвольном порядке, предпочел запереть оригинал в потайном ящике. Разве мог Малфой не приобрести себе шкаф с секретом?!

Драко захватил книгу по древним рунам из дома, но не собирался переводить этот злосчастный текст в собственной спальне. Кроме того, он не исключал возможности, что одной книги может не хватить, вдруг есть и более ранние издания. Малфой с облегчением отметил, что в кои-то веки заучки-Грейнджер в библиотеке не наблюдалось.

Оказалось, что это весьма утомительное занятие – читать руны. И трудоемкое. Но Драко цеплялся за призрачный шанс как за соломинку.

Любому из нас хочется верить в то, что есть на свете человек, которого захочется впустить не только в свою постель, но и в свою жизнь. Поэтому Малфою и нравилось думать, что от любви до ненависти – один шаг. И этот шаг далеко не односторонний. Две крайние противоположности, но такие одинаково сильные эмоции, по сути.

В любом случае, неудивительно, что – будь то голос, запах, способность угадывать желание другого, красота души или что-либо иное – способны вызывать потребность быть рядом и с трепетом оберегать то, что заставляет чувствовать друг друга близкими людьми. А ведь именно с таким человеком хочется делить всё остальное. И если для одних людей все начиналось с романтики и переходило в страсть, то для такого человека, как Малфой, всё начиналось только со страсти. И «знак» этой страсти не столь важен. Драко всегда считал, что девушек влечет к тем, кого они любят, а парни учатся любить тех, к кому их влечет.

Поэтому он и торчал в библиотеке уже не один час.

Как избавиться от дара, его предки поняли почти сразу. Даже раньше, чем узнали о наложенном на него проклятии. После смерти виновника всех бед – Арахниуса Малфоя – это выяснилось очень быстро. И, естественно, распространилось с потрясающей скоростью. А о том, что отказ от заколдованной крови может быть опасен для жизни, стало известно только со временем. И фраза «любить до смерти» обрела для Малфоев буквальный смысл. Иногда волшебники просто сходили с ума, также как и один из далеких предков его матери, поэтому далеко не каждый из рода Малфоев шел на это. То ли из эгоизма, то ли из страха.

Но чем больше Драко углублялся в перевод, тем яснее понимал, что ничего нового не находит. Всё те же слова, что столько веков передавались из поколения в поколение. И синонимы не меняли смысл написанного. Это не было инструкцией, состоящей из трех пунктов, это не было рецептом от «недуга», заставляющего род уменьшаться и уменьшаться, не считая болезней, войн и просто трагических случайностей. Избежать этого не удавалось еще ни одному поколению. В пергаменте было лишь одно отличие от предания: наказавшая Малфоев волшебница называла заколдованную кровь не даром, а ядом.

Всё остальное тоже было вполне очевидным. Руна «шанс» не имела другого значения, и следующие две, обозначающие «не поддающийся влиянию», не вызывали вообще никаких сомнений. Но именно эти два знака грели сердце Драко и давали надежду. Поэтому он вместе с последним символом, столь важным для него, записал их на отдельном листке. Завершающий послание знак был весьма сложный и очень похожий с остальными, поэтому Малфой решил отложить расшифровку на другой раз.

Драко все смотрел на изображение, вглядываясь в линии и черточки, будто надеялся, что сможет изменить его. Он так увлеченно рассматривал листок, что не заметил подошедшую со спины Гермиону.

– Тебе помочь? – поинтересовалась она. – Странно видеть тебя в таком месте.

Малфой быстро сложил пергамент вдвое.

– Почему? – ехидно спросил он. – Разве я произвожу впечатление человека, не способного ничем интересоваться? Грейнджер, я знаю, что опасно лишать некоторых их заблуждений, но истина, о которой не подозреваешь, опасна вдвойне.

– Но я никогда тебя здесь не видела в свободное для студентов время, – ответила на его нападки Гермиона. – Уж точно не за чтением, – поправилась она.

– Так у меня и дома потрясающая библиотека.

– Ты поэтому отлучался домой? – Гермиона присела рядом. – Но тогда почему ты здесь?

– Грейнджер, покажется весьма подозрительным, если нас увидят мило болтающими за книгой. Тебе так не кажется? – похоже, эта фраза между ними становилась самой популярной.

– А тебе все еще важно, что о тебе думают другие? Мне – нет, если это не люди, чьим мнением я дорожу. Дай сюда, – и Гермиона неожиданно выхватила листок.

Драко даже не успел вовремя отреагировать.

– Отдай немедленно! – резко произнес он.

– Я просто посмотрю, я его не съем. Это что, очень личное? – и она протянула пергамент обратно.

– Нет. Можешь взглянуть, мне не жалко, – мысленно Драко решил, что в этом жесте есть что-то символическое.

Гермиона разогнула листок и удивленно спросила:

– Руны? Не знала, что тебе это интересно.

– Зато интересно тебе, не так ли?

– Да, и это давно не секрет. Хочешь узнать, что они значат?

– Я бы не отказался, – сказал Драко, пытаясь изобразить привычное безразличие.

– Верхние два: «не поддающийся воздействию» или «влиянию», вообще смыслов много, но суть одна. А нижний символ я тебе и без книги переведу. Кто, как не я, слишком хорошо знаком с ним.

– Ты специально меня дразнишь или умничаешь? – спросил с некоторой издевкой Малфой.

– Если верить учебникам, то это значит «чистая кровь», – Грейнджер бросила взгляд на его книгу. – Поверь, в твоей написано то же самое.

– Ты точно уверена, что нет иного значения?

– Это весьма захватывающе, – будто не расслышав вопрос, произнесла Гермиона, – в рунах всё не так просто. Как, например, в верхней строке. Второй знак меняет значение первого, поэтому должен писаться сразу за ним. Вообще, в рунах очень важны сочетания.

– Про это я сам знаю, всезнайка! Но нижний знак – это последний символ.

– Может, ты просто покажешь мне весь текст целиком? Хотя «чистая кровь», как мне кажется, значит только одно.

– Без вариантов?

– Если это и так, то я об этом не знаю. А я прочитала не одну книгу.

– Иногда своей самоуверенностью ты мне напоминаешь меня самого, только плоскость у тебя иная, – заявил Драко, глядя Грейнджер прямо в глаза.

Он поднялся из-за стола. И сейчас был похож не на заносчивого и высокомерного Малфоя, а на человека, способного испытывать нечто большее, чем хотел показать.

Даже не оборачиваясь на Гермиону, он заспешил к себе с единственной мыслью, что отец, наверное, был прав. И в эту минуту ничего Драко больше не хотел, кроме как исполнить данное ему обещание и держаться пока подальше от «гряз… гр… – чертова кровь, уже не могу! – маглорожденной Грейнджер».

Глава 8. Иногда единственный способ победить – сдаться

Драко долго размышлял, прежде чем, наконец, подойти к Гермионе ближе, чем позволяла его чистокровная натура. Прошедшие дни оказались слишком мучительными. Неспокойными. Сложными. Малфой менял решение не один раз, но, в конце концов, кровь и древняя магия перестали его пугать, и он сам сделал свой выбор.

И каково же было удивление Гермионы, когда после завтрака Драко, открыто наплевав на косые взгляды сокурсников исключительно всех факультетов, громко окликнул ее:

– Грейнджер! Стой! Дело есть.

Она почувствовала, как покраснела до кончиков ушей, и в полном недоумении неуверенной походкой подошла к нему. Она слегка растерянно огляделась по сторонам и негромко произнесла:

– Малфой, мы же договорились!

– Я знаю, но сейчас меня это не волнует. Мнение остальных мне в большинстве случаев безразлично. Помнится, кто-то сам говорил нечто подобное.

– Говорила, но…

– Не сбивай меня! Я просто сделаю то, зачем пришел, а ты сама решай, что делать с любопытными. И как им это объяснить тоже, – он протянул ей книгу. – Возьми, она твоя.

Гермиона, взглянув на обложку, уточнила:

– Руны?

– Тебе же они нравятся. Это что-то вроде… подарка, – Малфой с трудом произнес последнее слово. Он считал, что Грейнджер так просто книгу не примет, и искренне удивился, когда она почти сразу взяла ее, осторожно потянув за край.

– Но ты же сам что-то искал в ней, – Грейнджер открыла первую страницу и пробежала глазами несколько строк.

– Она мне уже ни к чему, – Драко старался не замечать назойливых взглядов. Особенно со стороны однокурсников.

– Но это весьма редкая и ценная вещь, Малфой. Мне пришлось получать на нее специальное разрешение в библиотеке. А это издание – раритет. Нет, я не могу это принять, извини, – и Гермиона решительно протянула подарок обратно.

– Не возьмешь – брошу ее в камин, – Драко заявил это Грейнджер абсолютно уверенно, сейчас он не лгал. Эта книга раздражала его, потому что превратила и без того слабую надежду практически в прах.

Почти сразу раздалось возмущенное «нет» Гермионы.

– Нет? – переспросил Малфой. – Уверена?

– Нет! – повторила она и по привычке прижала книгу к груди. – Нет…

Драко не мог оставить эти слова без эротических намеков. В прошлый раз Гермиона достаточно над ним поиздевалась, теперь его очередь:

– Ты же знаешь, как я реагирую на твои «нет», поэтому лучше перестань их повторять, – взгляд Малфоя был очень красноречивым. – Нет девушки более правильной, – он явно иронизировал, называя ее так, – чем ты, чтобы не отреагировать на мои поцелуи. И ласки… – последнее слово шепотом. – Тебе так не кажется? – Драко открыто наслаждался моментом и ответным негодующим взглядом.

– Малфой, прекрати! Нашел время... для игр. И место.

– А ты не провоцируй меня. Только представь, как разозлятся твои дружки. Интересно, как ты оправдаешься, если ответишь на поцелуй, – Драко улыбался совсем непривычно. Искренне.

– Я поняла… поняла. Замолчи уже! – Гермиона боялась, что слова Малфоя могут оказаться пророческими. Он столько дней не целовал ее! Она так соскучилась… – Спасибо за подарок.

– Это не просто книга, – произнес Драко тихим, но многозначительным голосом. – Думаю, нам пора побыть вдвоем, – и не дожидаясь ответа, быстрым шагом удалился.

Когда Гермиона села на свое обычное место, Гарри не удержался от того, чтоб не спросить:

– Что от тебя хотел Малфой? Даже представить не могу.

– Не он, – запинаясь, ответила она. – Я. Просто мне нужна очень редкая книга, а одно из ее первых изданий хранится у Малфоев. И я решила, что ничего не потеряю, если спрошу.

– И он тебе ее дал? – пораженно спросил Рон.

– Как видишь. А что тебя удивляет?

– Сама знаешь, – ответил тот. – Это же Малфой!

– Даже не стану ломать себе голову по поводу этого, Рон. Главное, книга у меня. Спасибо я сказала! А теперь позвольте мне немного почитать, пока не пришел профессор Дамблдор.

И друзья, пожав плечами, отвернулись.

Гермиона открыла книгу, и вдруг ее осенило. Она быстро стала листать книгу в поисках того самого последнего символа. Направив на страницу с его изображением палочку, она взволнованно прочитала:

«Это портал. Сегодня вечером. В восемь. Воспользуйся им. Надо поговорить».

Надпись исчезла, но Гермиона успела заметить, что Малфой намеренно более крупно выделил последнее предложение. И она поняла, что солгала друзьям. И теперь, бесспорно, будет долго размышлять над загадочным сообщением Драко.

* * *

Гермиона волновалась сильнее, чем прежде. Она не раз ловила себя на мысли, что пытается придумать себе то, о чем будет их разговор. И направление было весьма определенным. Это отражало собственное желание: забыть о нелепом споре и просто быть с Драко. Но Гермиона решила, что это всё глупые непонятные мечты.

«Ведь этого просто не может быть! Малфой ни за что так не сделает».

И она, перестав гадать, отправилась выслушать его. Делая вид, что идет вместе с другими посмотреть тренировку новой команды факультета, она спряталась в укромном месте и дождалась намеченного времени.

Как только Гермиона оказалась в небольшой, но довольно уютной комнате, то осмотрелась: камин, милый резной деревянный стол, несколько стульев, маленький диванчик. Кровати не было.

Драко встал с дивана, увидев Грейнджер, и подошел ближе.

– Нам надо поговорить, – выпалили они одновременно и рассмеялись. Это совпадение удивило их обоих.

– Ты первая, – сдерживая волнение, сказал Малфой. – И давай без долгих предисловий!

– Ладно… Только не подумай, что я чокнулась. С тобой что-то происходит, я же вижу. Ты ведешь себя… хм… не совсем обычно.

– Тебе будет комфортнее, если я обзову тебя… как обычно? Ты как предпочитаешь?

– Перестань! Я серьёзно. Ты, конечно, далек от идеала, но, по крайней мере, к такому тебе я привыкла. Что происходит, Малфой?

– Лучше давай присядем, – вполголоса предложил он.

Оба опустились на диван, и Гермиона всем своим видом показывала, что ждет ответа.

– Я отвечу. Только сначала… – так же тихо сказал Драко и приблизил свое лицо к ее.

Он уже решил, что иное поведение послужит достаточным намеком, ведь что в этом случае надо говорить, он понятия не имел. Он столько раз был с девушкой в постели и ради постели, но... никогда не желал большего. Такое происходило впервые.

– Нет, – качала головой Гермиона, – нет, Малфой, не пытайся перевести разговор в другое русло, – она решила, что Драко хочет подразнить ее. Снова. – Не смей!

– Нет? – он лукаво посмотрел на нее. Положение оставалось недвусмысленным.

Драко не отводил взгляда от полуоткрытых губ, изучая неповторимый рисунок из линий и черточек, ловя неровное дыхание и погружаясь в его теплоту жадными мыслями. Такими понятными. И для Гермионы тоже.

– Можно… я тебя поцелую? – прошептал Малфой, уже почти касаясь губами ее губ.

Гермиона, не в силах выровнять дыхание, растерянно произнесла:

– Ты… что… спрашиваешь у меня… разрешения?

– Да… – низко, ласково, и вдруг: – Гермиона…

Они испугались. Оба. Задержали дыхание. Ее имя на губах – немыслимо. Странно… Оно тает на них.

Зовет.

Гермиона смотрела в глаза Малфоя, ища хоть какой-нибудь подвох. Но не видела. Стало невозможным сопротивляться, когда Драко так близко и… хочет ее. Она, будто кожей чувствуя их бьющиеся сердца, закрыла глаза и обронила:

– Нет.

Гермиона была уверена, что раньше Малфой уже целовал ее…

До этих мгновений.

Этот его едва уловимый стон, этот вздох – все стало иным. Он не просто касался ее губ. Он искал в них утешение, счастье, надежду. И Гермиона чувствовала их на вкус. Как и его желание. Такой восхитительный вкус, приближенный к любви… Потому что – о, боже – так похожий на нее.

Гермионе не верилось, что Драко целует ее так... Его язык… Он мягко скользил по губам, встречаясь с ее языком. Пробовал её. Будто впервые. С нежностью. Со страстью. Это были невероятные и единственно ценные мгновения. Так казалось…

По тому, как трепетно Драко прикасался к лицу, к волосам... По тому, как целовал ладонь Гермионы, когда она кончиками пальцев ласкала его скулы. По тому, как он возвращался к губам. Это длилось так долго, но его руки ни разу не коснулись более чувствительных мест. Ни разу.

Но именно теперь Гермиона очень ясно почувствовала, что готова отдаться этому Малфою. Это было нетерпение сердца, а не тела. И как только Драко опустился на колени, руками обхватил ее ноги и уткнулся лбом прямо в них, Гермиона сама поймала себя на слове:

– Драко… – никаких усилий. Только желание. – Я… я...

Он сразу поднял лицо, и во взгляде читалось не только возбуждение, но и отрицание. Гермиона почувствовала, как ее сердце подскочило.

– Думаю, пора остановиться, иначе произойдет непоправимое, – твердо заявил Драко. И в этих его словах не было ни капли сомнения. И речь шла не только о неизбежной близости. Запретные для Малфоя слова… они пытались пробиться сквозь стену страха.

Гермиона резко вскочила и, пытаясь всеми силами справиться со слезами, закричала:

– Так это был тактический ход? Всё, что тебя волнует, это проклятое пари?!

Сбитый с ног неожиданным движением Грейнджер, Драко поднялся и, стараясь говорить мягче, произнес:

– Проклятое?! Интересное замечание. Об этом я и хочу поговорить. О споре.

– Нам не о чем разговаривать, Малфой! – все еще кричала Гермиона. Ей было больно, потому что вдруг показалось, что между ними нечто большее. – Я ухожу.

Она бросилась к каминной полке, на которой лежала заветная книга, но Драко опередил беглянку. Он сжал Гермиону в объятиях и, стараясь сохранять спокойствие, пытался достучаться до нее сквозь обиду:

– Грейнджер, да дослушай ты меня! Я говорил про себя! Про. Себя. Будем считать, что я проиграл! – громко воскликнул он. И уже тише: – Наш спор закончен. Только тебе… придется изменить свое условие.

Пораженная до глубины души, Гермиона не могла произнести ни слова. Она перестала, наконец, вырываться.

– Я не трону тебя больше, только скажи, – тяжело дыша, прибавил Драко. Он не хотел услышать подобное, но так было нужно. Он чувствовал. И несколько минут назад четко понимал, что еще чуть-чуть, и случится… всё.

Но Гермиона молчала. И Малфой решил обезоружить ее искренностью:

– То, что я чувствую к тебе, это нечто особенное. И лучше я буду жалеть о том, что сделал, чем о том, что даже не попытался. Я думаю, стоит дать нам шанс. – «Ушам своим не верю: нам!» – И так уж вышло, что мне он нужен больше, чем тебе, – говоря это, Драко надеялся на чудо. Больше надеяться было не на что.

Гермиона все еще не могла говорить.

– Мне было непросто остановиться, поверь. Но этого не должно случиться сейчас. Сегодня. Черт, Грейнджер! Еще совсем недавно я бы... Но теперь… давай рискнем!

– Поверить не могу... Так мы теперь встречаемся? – мечта вдруг стала явью, и это выбивало из колеи.