Текст книги "Необъявленная война (СИ)"

Автор книги: Фрейфея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

Глава 20. Никогда не сдавайся

– Гермиона, – окликнула ее Джинни в общей гостиной, – ты все выходные за книгами просидишь? – она подошла к столу в самом углу комнаты.

– Возможно, – Грейнджер перелистнула страницу. – Я немного отстала. Не ждите меня, погуляйте втроем. День просто чудесный!

– Отстала? Это что-то новенькое. Думаешь, я ослепла? – Джиневра стала перекладывать талмуд за талмудом, из стопки в стопку: – «Выдающиеся алхимики всех времен», «Алхимия и ее тайны», «Редкие проклятья», мемуары Фламеля и так далее, и так далее... Здесь, наверное, половина библиотеки! Ты занялась еще и алхимией, Гермиона? Ее нет в учебной программе.

– А я любознательная!

– Ну-ну... И как ты всё это запоминаешь?

– Не знаю, просто само как-то выходит. Извини, Джинни, я очень занята.

– Не переутомись, прошу тебя. Если передумаешь, мы будем в «Трех метлах». Пока!

– Пока. Развлекайтесь...

– Ты тоже! – раздалось уже в дверях.

Грейнджер достала спрятанный под столом кусок бумаги. Вот уже целый час, по памяти, она старалась воспроизвести текст из пергамента. Понимание того, что она что-то пропустила, не заметила или просто забыла, было почти осязаемым. Сомнений в подлинности документа – никаких. Малфои не могли не проверить столь важную деталь, ведь от этого зависело слишком многое. Слишком!.. Поэтому, руну за руной, Гермиона пыталась повторить надпись, виденную неделю назад: неровные строки из сложного переплетения черточек и знаков. И поэтому нещадно изводила собственную память, пока не дошла до последнего символа, смазанного в оригинале, но, как печать, четко отложившегося в голове.

Всё, что Грейнджер смогла узнать о проклятьях и алхимических ядах, огромной беспорядочной массой заполнило разум. И теперь предстояло проанализировать сведения и сделать важные выводы. Проклятье, действительно, мог снять лишь волшебник, наложивший его. По меньшей мере, только он знал способ избавления в тех редких случаях, когда таковой был предусмотрен. С ядами дело обстояло ничуть не лучше: сильные и медленные, способные затихать, прятаться, хитрить, бояться и сопротивляться, почти как человек, лишь бы добиться того, для чего были созданы. Как только они набирали силу, бороться с ними, как и с последствиями, становилось сложно. Их было трудно нейтрализовать одним противоядием, к тому же, как и их воздействие, выведение яда могло длиться годами. В любом случае, только Кларисс знала о его свойствах до конца. Женщиной она слыла необыкновенно умной, талантливой и страшной аккуратисткой, вплоть до невроза. Николас Фламель утверждал, что иногда она сводила его с ума.

Временами Гермиона впадала в отчаяние. Два дня бесконечных поисков утомили ее. Стало очевидно, что Люциус отчасти прав: Драко по-прежнему угрожала опасность, но вот понять, почему предкам Малфоя не удалось избавиться от нее до конца, у Гермионы не получалось. Любовь женщины, как самая сильная магия на земле, служила неким щитом, но не избавляла от яда полностью, ведь сыновья проклятого рода так и оставались носителями страшного дара – волшебной крови. Ее владельцы находились под вечной угрозой.

Уставшая от головоломок, Гермиона добралась до постели в надежде, что, возможно, завтра всё станет менее запутанным.

* * *

Профессор Аберфорт Дамблдор, заложив руки за спину, с серьезным видом расхаживал по пьедесталу для магических дуэлей.

– Хочу напомнить студентам, а особенно факультету Слизерин, о строгом соблюдении правил. Я позвал вас сюда не случайно. Как неслучайным было и то, что я просил повторить Окклюменцию, мы изучали ее на прошлой неделе. Сегодня нам предстоит отработать теорию на практике. Поскольку вы неопытные студенты, уверяю, проникнуть в глубокие тайны своего оппонента у вас не получится, на это уходят годы тренировок. Вам будут доступны лишь свежие, весьма поверхностные события, а не то, что волшебник тщательно хочет скрыть. Принуждать не намерен, но если будут добровольцы, это станет весьма познавательным для обоих. При попытке придать огласке увиденное специально для факультета Слизерин заявляю, что сам позабочусь о том, чтоб вытащить из вашего мозга самые страшные секреты. Это понятно?

– Да, профессор Дамблдор, – сказали все хором.

– Так, добровольцы есть?

Наступила полная тишина.

– Тогда я выберу сам. Мистер Малфой, в вашем роду способность к окклюменции была когда-то небезызвестной. Поднимитесь на подиум и продемонстрируйте сокурсникам хоть часть былой славы. Кто хочет присоединиться?

Драко вполне уверенно поднялся на площадку для дуэлей. Сегодня палочка хорошо слушалась, и это успокаивало. Да и окклюменция не то, чего стоит бояться: тетка вдолбила азы кровью.

Рон уже собирался сделать шаг вперед, как Гермиона, почти инстинктивно, опередила друга и выпалила:

– Я, профессор.

Астория, если б увидела, позеленела бы от злости.

– Мисс Грейнджер? – словно не веря своим глазам, поинтересовался Дамблдор. – Прекрасно! Вы-то, скорее всего, ничего нового не узнаете.

– Но… – попытался возразить Драко.

– В чем дело, мистер Малфой?

– Но это же… Грейнджер! – окклюменция и эмоции плохо совместимы.

– И что такого? В ваших интересах защищаться как следует. И уверяю, что ни один из секретов даже такая способная ведьма, как мисс Грейнджер, вытянуть не сможет. Только то, что вы сами позволите. Вы же волшебник, а не магл! Представьте что-нибудь нейтральное. Например, полёт на метле.

Гермиона с волнением изучала Драко. Сегодня он выглядел не таким подавленным, но всё таким же равнодушным.

«А чего ты ждала? Ты ж его бросила», – она подняла палочку и произнесла:

– Легилименс!

В следующее мгновение в голове промелькнула знакомая слизеринская спальня, Астория на кровати, звук Воющих чар... И впрямь, ничего нового, события той ночи известны до точки. Только теперь картина того, как Драко занимался любовью, причиняла острую боль. Будто Астория обокрала Гермиону, лишила чего-то невосполнимого, отняла часть души. Хотелось прогнать видение, чтобы сделать вдох полной грудью, но вдруг всплыла пара фраз:

«Эта хищница глубоко запустила свои когти, милый! – Всё, что могу, я предупреждал. Ты знала, на что шла...»

Довольное лицо Драко говорило Гермионе о том, что он намеренно не сопротивлялся заклятью, но о случайно промелькнувших голосах, к удовлетворению дуэлянтки, не знал.

– Ну что? – полюбопытствовал Дамблдор. – Ощущение незабываемое, правда, мисс Грейнджер?

– У меня ничего не получилось, – посетовала она. – Мистер Малфой – достойный соперник, и я вынуждена с этим согласиться. Всё было как в тумане. Можно мне попробовать еще раз?

– Если мистер Малфой не против, – профессор посмотрел на Драко.

Тот молча кивнул.

– Тогда, мисс Грейнджер, – обратился к ней преподаватель, – прошу вас: невербально. Вы ведь почти выпускница, причем весьма одаренная.

Противники молчали и смело смотрели друг другу в лицо.

Драко не сомневался: Гермиона солгала Дамблдору. Так почему она хочет увидеть все снова? Что за очередной гениальный план у нее созрел? Или дуэли будят в ней ведьму? В магловском понимании, конечно. Предчувствуя подвох, Малфой не собирался поддаваться.

Гермиона максимально сосредоточилась, собралась; она ждала, пока отчаянное желание не поглотит ее целиком, и в следующее мгновенье палочка взметнулась в воздух – Драко отшатнулся. Сознание его помутилось, кровь обожгло, и, стараясь удержать равновесие, он осел на пол. Но Грейнджер не отпускала, сверля голову нещадной магией. Секунду спустя мозг накрыло такой болью, что комната поплыла, и он отключился.

Гермиона, повинуясь порыву, бросилась к Драко, но Дафна, вбежавшая по лестнице, лишь оттолкнула ее:

– Что ты позволяешь себе, грязнокровка?!

– Мисс Гринграсс, – резко прервал Дамблдор, – вы забываетесь! Останетесь для беседы после занятий, – и уже обращаясь к остальным, он добавил: – Успокойтесь, заклинание здесь не причем, окклюменция не вызывает ничего подобного. Мистеру Малфою, скорее всего, нездоровится, я провожу его в больничное крыло.

– Не стоит, профессор, – воспротивился очнувшийся Драко. – Вы правы, я просто забыл позавтракать и переутомился. Но всё в порядке.

И он, действительно, довольно легко поднялся.

– Вы в этом уверены? – с недоверием спросил Дамблдор, – я отправлю с вами кого-нибудь другого, если вас смущает мое присутствие.

– Не стоит беспокоиться, до конца занятий осталось всего ничего. До обеда, я думаю, доживу.

– Если вы так считаете, мистер Малфой... – профессор пожал плечами. В конце концов, тот совершеннолетний, а он не Люциус. – Так, Поттер и Уизли, прошу вас подняться. Следующие: Долгопупс и Финниган. Мисс Паркинсон и Булстроуд, готовьтесь.

* * *

Последним предметом было сдвоенное зельеварение, но вместо того, чтоб внимательно следовать указаниям из учебника, Гермиона целиком ушла в картинки, что обрушились на нее в дуэльном клубе. Удивительно, но мысли Драко, как кинопленка, невероятно бегло мелькали в голове, отпечатываясь там намертво. Сумасшедше-прекрасные, яркие, теплые, окутанные страстью моменты переплелись с расставанием. И будто что-то потрескалось от него, лишив их неповторимости. Растерянная, но счастливая от увиденного, Гермиона размышляла о том, почему воспоминания были столь обрывочны. Местами – просто расплывчатые беззвучные пятна. Драко тяготился собственным признанием, поэтому минуты душевной близости и любви словно заволокло черным туманом. Память, очевидно, начинала изменять своему обладателю, что означало лишь одно: Обливиэйт тут не при чем, ему хуже. Не исключено, что бесповоротно. Неужели он из принципа не хочет признаваться вездесущей сердобольной Грейнджер? Ведь они уже не вместе. И почему это происходит только теперь?

Ответ пришел сам собой. Это снизошло озарением: из-за нее. Потому что ее любви не было рядом! Она, Гермиона, своими поступками позволила яду набрать силу, оставив Малфоя без защиты. Как же глупо было поверить Люциусу! Вдруг стало совершенно очевидным, почему Драко потерял сознание оба раза. Произошло что-то особенное. Такое, что яд почувствовал угрозу, исходящую от Гермионы, причем в первый раз очень мощную. Должно быть, она сильно ранила его, будто врага, но не смогла уничтожить до конца. А теперь, когда алхимическая зараза начала набирать силу, процесс грозил стать необратимым. В дуэльном зале яд ощутил опасность слабее, но все равно оборонялся от Гермионы, пытаясь уберечь свою подлую сущность и не дать всё понять. Но он ее, определенно, недооценил. И плевать на пергамент! Возможно, он лжив, и никакого раскаяния перед лицом смерти не было! Всё нутро утонуло в разочаровании собой, в бесконечном желании обнять Драко... Но он не примет ее саму, не примет её жалости, гордость не позволит.

Размышления Гермионы прервал раздавшийся со спины голос Слизнорта:

– Мисс Грейнджер, что с вами? У вас неудачный день? Ваше зелье неопределенного цвета и консистенции переливается из котла, – удрученный профессор отправился проверять работу остальных студентов. Его любимица сегодня, видно, не выспалась.

Гермиона высоко подняла руку.

– У вас есть что сказать? – своим обычным тоном поинтересовался Слизнорт.

– Да, – твердо и решительно произнесла она и поднялась. – Это очень важно, профессор... – отчаянные времена требуют отчаянных мер.

С нетерпением Слизнорт уставился на взволнованную студентку. Гермиона глубоко вздохнула и на одном дыхании выпалила:

– Я люблю Драко.

Рон даже котел опрокинул.

У Малфоя в груди защемило так сильно, что дышать стало невозможным. Звон в голове на мгновенье оглушил, к горлу подступила злоба и нежность, а мозг, кажется, взорвало непониманием.

Опять наступила гробовая тишина, и только профессор остался невозмутим:

– Всё с вами понятно. На следующем занятии мы будем готовить противоядие от Амортенции. И, мистер Малфой, проводите мисс Грейнджер к мадам Помфри. Если не боитесь, конечно… – теперь Слизнорт даже улыбнулся. – Зелье почти выветрилось. И покажитесь ей сами, вы побледнели как больничная простыня. Мисс Грейнджер не даст вам упасть, не так ли?

Ситуация немного позабавила профессора, а в классе раздались смешки. Не смеялась лишь взбешенная этой выходкой Дафна, решившая, как обычно, донести до сестры все подробности.

– Тихо, – прервал гомон студентов преподаватель. – Время еще не вышло.

* * *

– Ты что творишь, Грейнджер? – повысив голос, спросил Драко, как только они оказались в коридоре. – Паров надышалась?

– Я признаюсь тебе в любви, – спокойно ответила она.

– А я просил? – с тем же возмущением бросил он. – Выходки у тебя... тупые!

– Я знаю, ты обижен и злишься, но я всё могу объяснить...

– Не нужны мне твои объяснения! Я вообще не понимаю, к чему весь этот разговор!

– Драко, прости меня, я так виновата перед тобой. Не отталкивай меня. Я знаю, ты теряешь память. Не сильно, но все-таки...

– Та-а-ак... – протянул Драко. – Что из моих объяснений в башне ты не поняла?

– Обливиэйт так не работает, я-то знаю, – ври дальше, Малфой!

– А я – особенный, – съязвил он.

– Настолько особенный, что оглох? Я люблю тебя. Что из этих слов ты не понял? Ты не в себе?

Пораженное лицо выдало его. Он верил и не верил, он молчал, обдумывая ответ, и серые глаза выдавали борьбу с собой. А потом Гермиона услышала не то, что ожидала:

– Намекаешь, что я больной? Я согласен со Слизнортом, тебе надо к мадам Помфри. Проверить свою память, а заодно и голову. Ты меня преследуешь, что ли? Давай я тоже пристукну тебя Обливиэйтом, и заживем счастливо! Обещаю филигранную точность – твои подвиги в ванной не пострадают. Будет что вспомнить в старости.

– Ты опять про дурацкое пари, Малфой?

– А мне нравится тыркать тебя им! Проснись, выскочка: всё закончилось. Идем же… – и он, взяв ее за руку, потянул вперед. – Тебя подлечат. Я вычеркнул тебя, что-то забыл, но тебя, увы и ах, это не касается!

– Отпусти меня!– Грейнджер выдернула руку. – Я сама! – и с гордым видом заспешила по коридору.

«Вот баран! – заключила Гермиона, – он в беде, я чувствую. Проклятый упрямец! Не с той твой яд и натура связались!»

Глава 21. Подмена

Тем же вечером Астория без труда отыскала Грейнджер в библиотеке. Если не наложить пару заклятий, так доходчиво объяснить всю убогость ее положения.

При появлении разъяренной Гринграсс и ухмыляющейся Пенелопы Стивенс Грейнджер даже с места не тронулась и равнодушно продолжила чтение. Слизеринки с важным видом окружили ее за столом, только Астория уселась на скамейку напротив, а ее подружка встала за спиной Гермионы. Но та всё равно сохраняла полное спокойствие.

– Так, Грейнджер, – начала Гринграсс, прижимая ладонью открытую книгу, – оставь Драко в покое, он мой!

– Твой? – Гермиона улыбнулась. – Тогда почему ты так волнуешься? Если он действительно твой, тебе нечего бояться. А Драко знает, что ты здесь? Думаю, он сам может за себя постоять, телохранительницы ему не нужны.

– Меня раздражают твои выходки, Грейнджер! – Гринграсс пошла алыми пятнами.

– Так выпей успокоительное, Астория.

– А ты смирись, что потеряла его, – она мечтала плюнуть в самоуверенное лицо напротив. – Возвращать Драко в твои грязные лапы я не намерена! Нам хорошо вместе, мы – одной крови.

– В этом я очень сомневаюсь, – с очевидным сарказмом произнесла Гермиона и сбросила со страницу наглую руку.

Кровь Драко – единственная в своем роде.

Но Гринграсс как зациклилась:

– Лучше не стой у меня на пути, мерзавка! Не лезь в наши отношения!

– Как ты не лезла в наши? – наудачу бросила Гермиона и в рассеяном взгляде соперницы обнаружила, что попала в десятку.

Поднявшись со скамьи, Астория кивнула подруге, и они с хитрым видом направились к выходу.

– Не приближайся к Драко! – услышала Гермиона напоследок и, игнорируя угрозы, склонилась над книгой.

Детский сад какой-то.

«Что им было нужно на самом-то деле?»

* * *

– Блейз, ты достал, что я просила?

– Астория, зайка, – он приподнял милое личико за подбородок, – это было крайне нелегко. Я требую компенсации.

– Я тебе не зайка. Сколько ты хочешь за него? – Гринграсс изобразила дежурную мину.

Блейз уже знал их наизусть:

– Деньги для меня не проблема, я хочу нечто другое. Как насчет ласкового язычка?

Астория приоткрыла рот:

– Не забывайся! Я теперь с Драко.

– А он с тобой? – Забини ухмыльнулся, обнажив красивые ровные зубы. – Что-то я сомневаюсь.

– Зато не сомневаешься, что я не с тобой, – пригвоздила его она.

– Астория, у тебя гордость-то есть? Ты не нужна Драко. Чем я хуже, скажи?.. Блин, он же чёртов ходячий член! – Забини почти жалел, что не может открыть всей правды.

– Гордостью счастлив не будешь, Блейз! Сколько можно говорить, я тебя не люблю!

«Нет, ты меня пользуешь».

– Думаешь, я полный идиот и не знаю, зачем тебе Оборотное зелье?

– Держи свой язык за зубами! – пригрозила Астория. – Или...

– Что «или»? – Блейз тоже способен на месть. Он – слизеринец! – Только учти: твои сонные гостинцы я есть не намерен.

– Кто бы сомневался! Ты у нас любишь пошпионить, – поддела Астория, припомнив искаженную физиономию Забини. Он застал их однажды за фривольными ласками, но ее это даже позабавило. – Только Драко не давай, иначе устрою тебе «сладкую жизнь»!

– А он и не возьмет, – Блейзу стало хреново. Эта распутная девчонка вбила ядовитый клин. Затянула в «подлые дебри». – Ну а где ты достанешь волосы Грейнджер?

– Пенелопа об этом позаботилась, так что сотри ухмылку. Твои услуги мне больше не понадобятся.

Неожиданно для нее Блейз проявил суровость:

– Я жду платы, Астория, – поставил он жирную точку. – И желательно – вперед.

– Не раньше, чем я добьюсь своего, Блейз. И ста галеонов, думаю, с тебя хватит.

* * *

Драко долго не мог заснуть этой ночью. Признание раскаленным железом жгло память и разрывало сердце. В голове крутилось море вопросов. Зачем Грейнджер ходит за ним по пятам? Неужели отец прав: любовь женщин эгоистична? Не себе – не другим. А Драко это заботит? Почему снова какие-то игры? Да еще у всех на глазах! К чему было разрывать отношения, чтобы потом мучить? Запоздалая жалость? Но про магию Грейнджер не могла догадаться, будь хоть семи пядей во лбу!

Да и сейчас, когда рад поверить ей, он связан обещанием. Придавлен расплатой. Сломлен обидой. Как впустить Гермиону, если он не просто бесплоден, он и волшебником-то не будет! И, похоже, его не спасти. Придется скрывать это, а если повезет, сдать чертовы экзамены! Или бросить учёбу. Что он может предложить девушке, кроме любви?

Деньги? А может?..

Имя?.. А этого хватит?

Детей?.. Его род умер.

Драко едва успел уснуть, отогнав одолевающие мысли, как вдруг почувствовал: чья-то нежная рука гладит его по голове. Он резко открыл глаза. Полог кровати был приспущен со всех сторон, а рядом, облокотившись, на постели лежала…

...Гермиона.

– Тсс… – она прижала к губам тонкие пальчики. – Говори шепотом, Драко. Разбудишь кого-нибудь. В четыре утра спится крепче, но я бы не стала сильно шуметь.

– Что ты здесь делаешь, Грейнджер?

– Пришла поговорить по душам, – съехидничала она и провела пальцами по его обнаженной груди. – Решила вернуться к истокам, так сказать... А заодно и подлечить твою память.

– В моей кровати? – ей-Мерлин, Драко не помнил подобной дерзости.

– Почему нет?.. Я себе места не нахожу. Наши подвиги в ванной мне покоя не дают. Скука, азарт, эротические фантазии... Что там еще?..– она слегка улыбнулась.

– Как ты вообще сюда попала? – тихо, сквозь зубы, проговорил Драко.

– В первый раз что ли...

– Немедленно уходи, Гермиона!

– Мы же снова поспорили, ты не помнишь? – издевается, нахалка! – Гриффиндорская смелость против слизеринской честности. Малфой против Грейнджер. Любовь против упрямства.

– Любовь? – Драко поперхнулся. – Боюсь, моя любовь к тебе проявляется лишь в горизонтальном положении.

– Честно? – Гермиона с трудом сдерживалась от бегства, выводя Малфоя из себя. – А как же «секс с тобой меня больше не интересует»?

– Блин, Грейнджер, ты что, за мной записываешь?

Гермиона тряхнула распущенными волосами.

– Периодически, – опять съязвила она. – Потому что твоя-то память ни к черту!..

– Зато твоя выше всяких похвал! – Драко ее сейчас покусает.

– Еще один повод меня потыркать! – вернула реплику Гермиона.

– Это уже не смешно. Уходи немедленно! Тебя могут увидеть.

– Представь себе, а мне все равно!

– Да, но мне не все равно!

– И почему? – обрадованно прошептала она. Равнодушие вынести невозможно.

– Спроси это у своей ревности!

Драко вылез из-под простыни, схватил лазутчицу за руку и четко, но так же тихо произнес:

– Всё. Представление окончено. Я вообще не понимаю, что за игру ты затеяла? Я не узнаю тебя!

– Да неужели? А ты меня так хорошо знаешь? Это я тебя не понимаю. Уперся, как ненормальный!

Неудачное сравнение. Но слово не воробей.

– Разговор окончен, я сказал!

– А я так не думаю, – не отступала Гермиона. – Могу даже поспорить!

Драко фыркнул и встал рядом с кроватью.

– Мы сейчас разбудим всю спальню, поднимайся по-хорошему, – шипел он.

– Ты еще закричи! Астория будет рада меня видеть.

Но он, в одних трусах, уже волоком тащил слабо сопротивляющуюся Гермиону в общую гостиную.

– Дважды повторять не намерен! Никаких споров. Никаких подколов. Никакого секса. Быстро к себе, озабоченная ты моя!

– Так значит я всё-таки твоя?

– Не здесь же, в конце концов, отношения выяснять. Хотя смысла в этом я не вижу.

– Я вижу! Так где? – она обхватила его за шею, но Малфой тут же расцепил руки.

– Завтра в восемь. Ванная старост, – спеша избавиться от неожиданного визита, предложил Малфой.

– Приходи пораньше и... помни меня, – намекнула Гермиона.

– Не сомневайся, приду! А теперь уходи! – Драко указал рукой на дверь.

Но упрямица снова не послушалась и поцеловала его прямо в губы. Он не ответил, однако и не оттолкнул.

И как только Грейнджер исчезла из вида, Драко с выражением полного отчаяния, ошеломленный ее выходкой, уселся на диван и обхватил голову руками. Он даже не заметил лже-Гермиону, затаившуюся на лестнице. Невероятно озлобленная и раздраженная, она решила, что знает лучший способ избавиться от Грейнджер. Надо будет только попросить Блейза подстраховать ее на этаже. Осталось достаточно Оборотного зелья и столько же коварства, чтобы позаботиться о нюансах. С союзником, вроде простачка-Забини, это уже не проблема.

* * *

Драко, полностью одетый, разгуливал по ванной комнате. Забираться в теплую воду был не намерен. Сначала им нужно поговорить. Только как устоять, когда место уже провоцирует его?

Дверь открылась, и на пороге появилась Грейнджер.

– Ты рано, – как на иголках, произнес он.

– Ты тоже, как я посмотрю. Наверно, нам обоим не терпится...

И она подошла совсем близко.

– Ты просила прийти – не я, – Малфой нервничал. – Место, конечно, не самое подходящее, но давай поговорим. Если получится...

– Я не за этим пришла. Точнее, не только за этим, – Гермиона запустила пальцы в платиновые волосы.

Она попыталась поцеловать его, но тщетно. Драко уклонился:

– Не думаю, что это хорошая идея. Мы расстались.

– А разве я не дала понять, что передумала? Я люблю тебя. Я хочу тебя. Разве это преступление? Я так соскучилась по тебе. Ты мой...

Девичьи пальцы уже пытались освободить Малфоя от одежды, и такая близость волновала не меньше, чем раньше.

– Верь мне, я люблю тебя, – ласковым голосом шептала Грейнджер и скользила руками по плечам и спине.

– Но я уже не тот! – не сводя глаз с ее губ, ответил Драко. – Я не прежний Малфой. Ты просто не должна быть со мной.

– Я не понимаю, о чем ты, но мне все равно. Ты любим и желанен. Этого мало?

Рука Гермионы легла поверх брюк прямо на член.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь заняться с тобой любовью, лапуля.

И Драко почувствовал требовательное прикосновение губ к своим губам.

* * *

Гермиона старалась не слишком спешить: пусть Драко немного подождет. А она еще выскажет Блейзу за подлый розыгрыш. Попалась наивной девчонкой! Стыд и позор, но Забини был так убедителен! И ведь проверить его слова не казалось чем-то глупым. МакГонагалл очень удивилась, когда Гермиона, наконец, разыскала ее. А теперь по вине этого обманщика потеряла целых полчаса.

Дверь была открыта. Драко, очевидно, ждал ее: огромная ванная с пеной служила непрозрачным намеком.

Грейнджер споткнулась о брошенную мужскую одежду, зацепилась за белоснежную майку. Вода из множества кранов всё еще бежала, создавая знакомый звук и пробуждая воспоминания. Не торопясь, Гермиона показалась из-за колонны.

В противоположном углу, в воде, стоял Драко с закрытыми глазами и блаженным выражением лица. Дыхание перехватило. Какие уж тут разговоры...

Но почти сразу из воды вынырнула Астория:

– Ну как, милый, так тебе нравится?

– Не спрашивай глупости, милая, – елейный тон резанул слух. – Когда ты со мной, меркнут любые грязнокровки.

Застыв от неожиданности, Гермиона не могла сдвинуться с места. Драко краем глаза заметил гостью, но лишь приблизил голову Астории и впился губами в ее губы.

Ноги Грейнджер подкосились, и она схватилась рукой за колонну, чтобы не упасть.