Текст книги "Призвание (СИ)"
Автор книги: Фрея Пириамова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)
– Вам бы найти хорошего врача, – посоветовал Эскель, а сам вспомнил, как Йеннифэр расколдовала Авалак’ха. Уж на что там тяжёлая ситуация была – а вернули прежний облик. Но Йеннифэр рядом нет. Зато есть А’рса, у которого можно спросить, способна ли здесь помочь магия. Если сказать про него начальнику стражи как про лекаря, можно на время обезопасить и эльфа, и Пантею. – Эльф, который был со мной, умеет делать лекарства. Я бы для начала поговорил с ним. Лучше, чтобы я сделал это сам: он плохо говорит по-нашему, а я немного знаю Старшую Речь.
Начальник стражи подумал и сказал:
– Хорошо. Я приведу в темницу и его. Вроде как для свидетельской беседы.
– Тогда девочку тоже. Она всё время была со мной. Можете записать её слова как свидетельство моей невиновности в смерти герцога.
– Что значит – ушли? – капитан стражи опять выпучил свои глаза и чуть не ударил хозяина постоялого двора.
– Так точно-с, сбежали. Подельники убийцы – видать, тоже за душой грех есть, что сразу же после вас ушли, – оправдывался тот.
– Ничего не слышал, куда они могли уйти? Живо говори!
– Не знаю-с. Коня своего из стойла вывели и ушли.
– Коня, говоришь?
Отец Юлиуша разослал своих подчинённых во все концы города на поиски эльфа и девочки с конём. Кто-то из горожан, видевший их, навёл одного из стражников на дом хозяина антикварной лавки. Пантея, отошедшая на рынок за продуктами, успела только увидеть издалека, как А’рсу вместе с конём забирают под арест. Эльф не сопротивлялся, помня о том, что Эскель говорил ему об опасности показывать свои магические способности. Девочка закусила губу и простонала от досады: ведь она возвращалась с провизией, чтобы они с магом сразу же поехали в сторону монастыря! Теперь ей оставалось только бежать туда самой. Подождав немного, пока стражник с арестованным не скрылись за углом дома, она прошла в лавку, быстро схватила свой мешок, извиняясь и оправдываясь перед Йозефом, и помчалась к монастырю Вечного Огня.
Когда Пантея покинула границы города и вышла одна в пустое поле, ей вдруг стало не по себе. Ей показалось, что за ней гонятся. Оглядевшись и никого не обнаружив, девочка пробежала ещё немного, а монастыря так и не было видно. Отдышалась, побежала дальше – всё равно не видно. Девочка несколько раз устраивала передышки в беге, на горизонте открылось бескрайнее поле – и не было видно никаких зданий. Тут Пантея остановилась и бессильно села на луговые травы. Обняв коленки руками, она начала плакать, только тихо, чтобы никто не услышал. Ей вспомнилось, что так же плакала и её мать, и от этого стало ещё горше, и слёзы покатились быстрее. Потом сознание прошибла мысль: что ж она здесь сидит и теряет время? Ведь стемнеет, и тогда легко заблудиться. Эскель там пропадает, А’рсу забрали, а она тут сидит! Вытерев слёзы рукавом, девочка шмыгнула, поправила на спине арбалет и побежала дальше.
Пока девочка бежала за герцогиней, начальник стражи формально допросил А’рсу с помощью Эскеля, а потом под видом посещения места преступления они все вместе пришли к Юлиушу.
Маг внимательно осмотрел несчастного без посторонних глаз и, выйдя к ведьмаку и начальнику стражи, изрёк:
– Dearg aeldra. Порфирия. Тяжёлый.
– А что это?
– Болезнь. Наследство. Отец, мать – сын.
– А, это передаётся по наследству, – понял Эскель.
– Вылечить-то можно? *** с ним, откуда она!
Эльф строго посмотрел на отца пациента.
– Вылечить конец – нет. Он передать сын, дочь.
– То есть он передаст болезнь детям, и она поэтому до конца не лечится?
– Так! – А’рса был рад, что его начали понимать.
– Ну, а хоть облегчить её? – начальник стражи подошёл ближе к магу.
– Можно. Только не мешать делать… лекарство.
– Что для него нужно?
– Перо. Бумага.
Отец Юлиуша сунул требуемое в руки лекарю так быстро, будто у него оно было заготовлено заранее. Эльф чинно сел за маленький столик пациента и вывел на бумаге красивыми кучерявыми буквами названия нужных ингредиентов. Бо́льшая их часть была взята из рецепта снадобья, которое не так давно подлечило кровь самого мага. Другая часть предназначалась явно для мази.
– Купить, – кратко сказал эльф, отдавая запись начальнику стражи.
– Мигом.
Юлиуш всё это время смотрел на них из своего тёмного угла, и по выражению лица родителя понял, что появилась надежда.
– Сынок! Сынок! Тебя вылечат! Тебя вылечат! – отец радостно, но всё же аккуратно потряс Юлиуша за худые плечи и быстро выбрался из подвала. Если бы у ведьмака с магом было бы поменьше совести, они точно воспользовались бы этим моментом и убежали. Но вместо этого Эскель и А’рса стали обсуждать, что из приборов нужно для приготовления лекарства.
Ингредиенты достали быстро. Разложив всё на столе и размяв пальцы, эльф попросил оставить его с Юлиушом наедине на день и отойти подальше: возможно, пациент будет кричать, отец не выдержит и бросится спасать его, чем загубит дело. На самом деле маг собирался произносить заклинания и боялся, что это услышат.
Ночью, когда девочка добежала до ворот монастыря, стало очень холодно и сыро. Пантея растирала себе плечи и руки, которые не слушались и дрожали так, что было тяжело стучать в ворота.
К решётке стало приближаться пятно яркого света. Пантея увидела одноглазого старика с длинной, до пояса, бородой, и фонарём в руке.
– Откройте, пожалуйста! Пожалуйста! – девочка прижалась к холодным прутьям.
– Ты что здесь так поздно, дочка? Заблудилась? – спрашивал её старик, открывая засов.
– Мне нужно увидеться с герцогиней, которая пришла к вам вчера…
Мир перед глазами девочки стал заваливаться вбок. Старик не дал ей упасть, подставив свободную руку.
– Тебе, дочка, отдохнуть надо.
– Пожалуйста… отведите меня к герцогине, – настояла Пантея, когда голова перестала кружиться.
– Я приведу её, приведу. Только сначала поесть тебе дам.
Монах привёл девочку в свою келью, развёл огонь в маленькой печке и посадил гостью рядом, накрыв вязаным козьим платком, которым обматывал себе поясницу в минуту хвори. Сунув Пантее в руки миску с варёной пшеницей и ложку, старик поспешил за дверь.
Девочка была растрогана таким тёплым отношением и шмыгнула, быстро поморгав глазами. Она достала из своего походного мешка пару яблок и положила на столик монаха.
Старик вошёл в келью с какой-то незнакомой женщиной в длинном льняном платье. Пантея застыла с ложкой во рту: неужели она ошиблась и пришла не туда?
– Золотце! Что ты здесь делаешь одна? Без ведьмака? Разве вы не ушли?
Голос был точно герцогини. Девочка присмотрелась к ней: женщина улыбалась, лицо её было спокойным и выражало странное блаженство. Именно из-за этого выражения лица Пантея герцогиню и не узнала сразу.
Женщина подошла поближе и села рядом с девочкой на колени. При свете огня Пантея разглядела герцогиню получше и заметила, что у неё убавилось морщин около глаз и на лбу. Такая перемена человека за один день настолько поразила ночную гостью, что она не сразу вынула ложку изо рта и начала говорить.
– Мадам… Эскеля арестовали за то, что он будто убил Вашего мужа! Но он же не убивал! Скажите это начальнику стражи, пожалуйста! Он Вам ведь поверит?
– Вечный Огонь… Как я и боялась! Конечно, золотце, пойдём в город! Утром, когда ты проснёшься: устала ведь.
– Она в обморок чуть не упала, – добавил аргумент к утреннему выходу монах. Увидев на столе два яблока, он улыбнулся, поняв, откуда они взялись.
– Тем более! Доешь – пойдём в мою келью. Я постелю там тебе поспать.
Утром они вышли пораньше, прихватив припасы в дорогу.
Где-то ближе к середине пути им встретились двое подвыпивших мужчин, шедших к монастырю. Пантея узнала одного из них: это был тот самый тип, которому она врезала промеж ног и убежала. Он узнал её тоже.
– О, Пшемек! Глянь, как тесен мир! Это же та мелкая ***! Не задержаться ли нам?
– Пожалуй: монашка ничего так на рожу-то, – добавил его попутчик.
Герцогиня, поняв, к чему идёт дело, заслонила собой девочку, выпрямилась и строго сказала мужчинам:
– Идите с миром. Да убережёт вас Вечный Огонь от дурных намерений!
– Как согрешим – так и покаемся!
Мужик, обиженный Пантеей, пошёл в сторону попутчиц первым как более крупный и сильный, его товарищ – следом. Герцогиня услышала, как сзади щёлкнул болт, заложенный в арбалет.
– Не бери греха на душу, – прошептала она девочке, поняв, что та задумала. – Да поможет нам Вечный Огонь!
Раздался свист выпущенного болта, а затем громкий крик падающего на землю агрессора. Пантея удачно попала ему прямо в ногу над коленом, хотя целилась ниже. Увидев скорченного от боли товарища, другой мужчина бросился на герцогиню, сложившую руки в молитвенном жесте. Как только он схватил женщину за запястья, в глаза ему прилетела знатная горсть дорожного песка с пылью: девочка зачерпнула её, пока пьяный отвлёкся на монахиню. Почти вся вторая половина пути до города была преодолена бегом.
– Давай сюда руку. Не бойся, – Эскель сунул руку в лаз из подвала, который много лет был жилищем Юлиуша.
Юноша слабо подтянулся по лестнице и протянул вверх тощую руку. Ведьмак помог ему выбраться и встать на ноги. Обеспокоенный отец стоял рядом.
– Сынок, глаза можешь открыть, чего ты!
– Только не резко, – посоветовал Эскель. – Ты долго жил в полумраке.
Даже слабая полоска света между недооткрытыми веками заставила паренька в страхе пасть на землю и заплакать. Начальник стражи сжал скулы и напряг грудную клетку, чтобы не расплакаться тоже.
– Отец! – донеслось с земли. – Свет… не жжёт меня! Мне не больно, отец!
Снова раздался плач Юлиуша. Отец не выдержал и кинулся обнимать сына.
– Я же говорил, сынок! Я говорил!
Он зажмурил глаза, и на внутренние уголки выдавились слёзы, которые он закрыл веками. Эскель поднял один край рта в улыбке и крикнул в лаз:
– А’рса, ты там живой?
– Так, – устало донеслось оттуда.
– Давай сюда руку – вытащу.
Эльф вылез из подвала с таким цветом кожи, какой был до сегодняшнего дня у бедного Юлиуша. Лицо А’рсы было осунувшимся. Ведьмак перестал улыбаться.
– Ты что, перенял болезнь на себя?
– Нет. Устать. Сильно.
– А, ну да… Ты же ещё сам до конца не здоров.
Привыкнув к свету, парень кидался от куста к кусту, трогал руками стволы деревьев, садовые скамейки и стулья, выглянул за забор посмотреть на родной город. Глянув на своё отражение в пруду, Юлиуш ощупал лицо, потрогал волосы и заплакал опять. От его слёз на мелкой ряби пруда медленно расходились круги.
А’рса поглядел по очереди на отца с сыном, и черты его лица, всегда бесстрастного внешне, смягчились. Эльф пробормотал какую-то фразу на Старшей Речи, и Эскель спросил, как она переводится. «Добро – это круги на воде», – перевёл маг.
Начальник стражи присел на скамейку у дома, достал трубку и задымил, положив руки на колени и свесив голову. Он посидел так только пару минут. Не докурив трубку, отец вытряхнул из неё табак на землю, потоптал его пяткой сапога и подошёл к эльфу и ведьмаку. Крепко обнял их по очереди и сказал полушёпотом:
– Я вам за сына… Хоть всю казну городскую вынесу – только скажите.
– Нет, хватит уж преступлений, – ответил Эскель, поняв, что это он сейчас серьёзно.
А’рса деликатно открыл рот, чтобы вставить слово, но счастливый отец не дал:
– Без денег не уйдёте. Озолочу! А про смерть герцога забудьте. Даже если бы ты его и убил, замнём. Спишем на то, что ты защищал себя.
– Я его и не убивал, ты знаешь.
Эльф опять хотел что-то добавить.
– Я-то знаю, а город нет! Я твою… как её, ***? Репутацию, вот! Репутацию обелю!
– Дать сказать! – не выдержал эльф и пригладил волосы, чтобы успокоить себя. – Лекарство сделать бесплодие.
Отец и Эскель замолчали, переваривая услышанное.
– ***, – высказался начальник стражи. – Внуков на коленях, значит, не подержу… Впрочем, – добавил он после размышлений, – если бы они родились такими, как Юлиуш…
– Может, оно и к лучшему, – закончил его мысль ведьмак, почесав по привычке свой шрам.
– Только как мне об этом сказать своему боевому товарищу?
Вместо ответа на этот вопрос А’рса попросил принести ещё бумаги и записать, как поддерживать здоровье парня. Мазь нужно было готовить регулярно, как и пить настои из определённых трав. Отец отвлёкся на запись и, когда сзади его по плечу радостно похлопал почти только что помянутый боевой друг, вздрогнул от неожиданности.
– Будь здоров, Гюнтер! – товарищ крепко пожал руки сначала ему, а потом ведьмаку с эльфом. – Что же ты не сказал, что сын приехал?
– Да не успел ещё… Вот видишь – с подозреваемыми в убийстве герцога Уайтфорда хожу всё. Только не виноваты они – герцог, судя по всему, действительно скопытился сам. Шёл я как раз с места убийства – а тут Юлиуш вернулся.
– После стольких лет. То-то я думаю, чего он так радостно рассматривал родной город! Чуть через забор не выпрыгивал, когда я мимо на рынок шёл. Ну так что, продолжим наш разговор за свадебку?
– Теперь можно. Только я тебе как товарищ кое-что сказать должен. Не при всех.
– Разумеется!
– Ведьмак, подожди с лекарем пока здесь.
Через некоторое время Гюнтер с товарищем вышли с бутылкой доброго вина и четырьмя кружками. Они выпили за возвращение Юлиуша и предстоящую свадьбу, в которой ведьмак откровенно сомневался: кто ж из баб согласится идти за бесплодного жениха?
Когда друг начальника стражи ушёл с улыбкой на губах, Гюнтер сунул обоим спасителям своего сына по толстому кошельку с деньгами и повёл обратно в тюрьму, чтобы вернуть ведьмаку мечи. Вино развязало ему язык, и по дороге он сказал вот что:
– Я всё-таки внука или внучку на коленях подержу! Я как рассказал товарищу, что Юлиуш как мужик – того, ну вы поняли, так он аж в лице поменялся. «Я тебе тогда за честность тоже честно кое-что скажу», – говорит. Говорит, дочка его спуталась с одним проходимцем. Короче, брюхатая она. Кается: сам не углядел, а девка – дура, на сладкие речи повелась. Вот со свадьбой он и хочет поторопиться. Уговорились мы, что будем молчать о мужском нездоровье Юлиуша. Вы ведь ему не сказали о нём?
– Нет, – ответил А’рса.
– Вот и славно! Вот и не говорите. Ведь как славно всё выходит! И слово сдержу, и товарища от позора уберегу, и Юлиуш теперь заживёт! Разве ж у него жизнь была? Да уж… Герцог за всю свою жизнь сделал только одно доброе дело: сдох. Если бы он этого не сделал, никогда бы мы не встретились, ведьмак!
Эскель подумал, что это хоть и ладный, но всё же обман. Юлиушу не оставляли выбора и всё решили за него. С другой стороны, со страшной болезнью какой был у него выбор? Озвучивать свои мысли ведьмак не стал, убедив сам себя в том, что бедный «кровопивец» не мечтал даже и о таком счастье, которое ему приготовил отец.
В тюрьме их ждал сюрприз: герцогиня и Пантея, добравшиеся до города, ожидали, когда вернётся начальник стражи. Увидев знатную даму в монашеском платье, Гюнтер снял шляпу и поклонился, думая о том, что ведьмак не соврал: супруга Уайтфорда жива-здорова и действительно ушла в монастырь.
– Приветствую Вас, господин Гюнтер! – герцогиня легко кивнула на приветствие. Девочка в это время кинулась прижаться к Эскелю и А’рсе. Ведьмак успокоился: он хотел продолжить поиски Пантеи, как только его отпустят. – Я пришла ходатайствовать о невиновности господина ведьмака и его друзей. Как свидетель я подтверждаю, что мой супруг скончался сам. Как монахиня готова поклясться Вечным Огнём, что слова мои – правда.
– Госпожа, я непременно запишу Ваши слова как подтверждение. Хотя я своим путём установил, что ведьмак действительно невиновен. Прошу пройти ко мне и продиктовать всё, что Вы сейчас мне сказали.
========== Вторая зимовка ==========
Зима пришла лютая. Морозы стояли такие, что Славку перевели в крепость, в более-менее тёплый закуток. Приходилось поэтому его помещение постоянно чистить. Эскель делал это сам, а конский навоз подсушивал и пускал на топку очага.
Заготовленные дрова тратились быстрее, чем планировалось, и Пантее поручили иногда выбираться в лес за хворостом – чтобы не тратить хорошие поленья на растопку.
В очередной раз собираясь после тренировки в лес, Пантея закуталась потеплее, надела на голову вязаную овечью шапку и повязала её сверху платком (Эскель с А’рсой купили их ей на одной из ярмарок по дороге в крепость), обернула ноги в тёплых носках заячьими шкурками и только тогда надела сапоги. Она была похожа на капусту и из-за этого очень неуклюже выбралась из крепости, таща за собой импровизированные санки.
На морозе и солнце дыхание становилось похожим на табачный дым. Сверкающий снег скрипел под сапогами, пугая нахохлившихся на голых обледенелых ветках птиц. Девочка смотрела вверх на макушки деревьев – они были усыпаны снежными блестками и мерцали золотом на солнце. Холодно, тихо – и бесконечно красиво в лесу зимой.
Вдалеке пробежал заяц в белой шубке. Пантея пожалела, что не взяла с собой арбалет: можно было бы вернуться не только с хворостом, но и с добычей. По заячьему следу потянулась цепочкой стая волков. Вожак посмотрел на девчонку, та замерла, наблюдая за его поведением. Он опустил к снегу чёрный кожаный нос и повёл своих серых товарищей дальше за зайцем. Пантея выдохнула.
Девочка заходила за хворостом всё дальше и со временем вышла ближе к заметённой снегом дороге, ведущей в сторону Каэр Морхена. Отряхнув от снега узловатую ветку и положив её на почти полные санки, она вдруг услышала вдалеке приглушённый топот копыт. К ней приближался всадник. Пантея в очередной раз пожалела, что не взяла с собой арбалет, и на всякий случай достала из сапога ножик. «Если всё обойдётся, упрошу Эскеля научить метать ножи, как он!» – подумалось ей.
Всадник остановился около неё. Пантея увидела, что у него ведьмачьи глаза. Сердце сначала заколотилось сильнее: если это Белый Волк, как теперь с ним биться вот так – без меча, без подготовки, врасплох? Но у всадника волосы были не белые, как у Геральта, каким его описывала мама. Эти волосы расходились по бокам головы так, что со временем обязательно образуется плешь.
Кто же это?
– Эй, соплячка, ты откуда здесь взялась?
Девочка надула губы, и они чуть не треснули на морозе:
– А чего вы сразу обзываетесь? Я не соплячка!
– Откуда ты здесь, я тебя спрашиваю? – ведьмак начал сердиться. – В округе ни одного села нет!
– Не буду я вам отвечать, езжайте, куда ехали!
Всадник неприятно скривился, дал коню пятками по бокам и помчался дальше, нарочно проскакав мимо девочки и завалив её с головы до ног снегом из-под конских копыт.
Пантея отплевалась от снега и крикнула всаднику вслед:
– Да чтоб тебя леший побрал!
Пыхтя от усилий и негодования, девочка потащила санки с хворостом в сторону крепости.
– Ламберт! Ах ты ж, старый ***! Живой!
Эскель по-дружески обнял и похлопал по спине товарища, холодного с улицы. Ламберт ухмыльнулся и хлопнул его в ответ по плечу. Тут он увидел А’рсу, который стоял к нему спиной на строительных лесах и трудился над старой мозаикой, изображавшей бой с куролиском. Эскель пару дней назад отговаривал мага: зачем? Только силы потратишь на неё. Но А’рса настоял, объяснив, что это его отвлечёт от грустных воспоминаний и что не может он спокойно смотреть на то, в каком состоянии находится произведение искусства. Ещё маг понимал, что ему придётся остаться жить здесь, а раз так – надо вить гнездо, обустраиваться, и желательно со вкусом.
Услышав незнакомый голос, эльф обернулся и посмотрел вниз.
– Что, ***, здесь происходит? – глядя на него, спросил Ламберт.
– Знакомься, это А’рса. Маг. Расколдовали его от артефактной компрессии, – дальше Эскель шепнул Ламберту на ухо, – он в ней был двести пятьдесят три года.
– Ни *** себе, – присвистнул товарищ. – Я встречал максимум девять лет.
– Вот и живёт здесь: сам понимаешь, никого у него нет.
Ламберт про себя оценил, как расцветает под руками мага старая облупленная мозаика, и осмотрелся: в крепости как-то уютнее стало. Везде более-менее чисто, посуда медная на кухне даже сияет. То ли не был здесь давно и забыл, что здесь так хорошо, то ли… баба, что ли, здесь завелась, что так прибрано? Да нет, откуда: за Эскелем только разве слепая увиваться будет.
– Сам-то как здесь? Сколько ж я тебя не видел? – Эскель безуспешно пытался вспомнить, загибая пальцы.
– А хрен его знает, давно не виделись, – отмахнулся Ламберт и посмурнел.
«Никак опять куда вляпался?» – заподозрил его товарищ.
– А Кейра где? Вы же вроде…
Ламберт опять махнул рукой.
– Разругались мы с ней. Её, видите ли, ***, начало бесить, что я, ***, сапоги в жилище не снимаю!
– Это ты серьёзно? – усмехнулся Эскель.
Товарищ скривился:
– Хорош ржать!
– Женщины, – протянул Эскель, – что с них взять! Пойдём лучше винца с дороги выпьем! У нас кое-чего в припасах завалялось!
Дружеская беседа затянулась надолго: за окном уже потемнело. Хотели зазвать выпить и А’рсу, но тот вежливо отказался, приложив руку в сердцу и помотав головой.
– Трезвенник оказался, – пояснил уже немного захмелевший Эскель. – За всё время, как мы знакомы, – ни капли!
– Ууу, – протянул Ламберт. – Скучно тут у вас, представляю! Не то что в наш последний раз. Помнишь, как мы одолжили у Йеннифэр пла…
– Заткнись!
– Ой-ой! Нам неприятно об этом вспоминать?
– Заткнись, говорю! Чтоб я ещё раз до такой степени нажрался!
В дверной проём задом вошла Пантея, с усердием втаскивая санки в помещение.
– Эскель! – начала она возмущаться, не поворачиваясь. – Ты представляешь, какой гад мне на дороге встретился? Ведьмак, а готов ругаться с первым встречным! И ещё снегом меня завалил! Чтоб его леший задрал!
Тут она повернулась и увидела обидчика за одним столом с Эскелем.
Ламберт с товарищем секунду помолчали, а потом залились громким смехом, какой бывает только у подвыпивших людей. Пантея растерянно нахмурилась, а А’рса сделал вид, что ему крайне важно разобрать кусочки мозаики именно сейчас. На самом деле он, поняв комичность ситуации, улыбался и старался спрятать от всех свою улыбку – первую за всё время после возвращения к жизни.
Просмеявшись, Эскель поднял руку в сторону товарища и изрёк:
– Этого гада зовут Ламберт, он мой друг!
– Ты всех подряд теперь в крепость тащишь, да? – спросил его посерьёзневший Ламберт, пропустив, что его назвали гадом.
– Так вышло, я потом объясню. Её зовут Пантея.
– Да без разницы, как её зовут, зачем она тут?
– По хозяйству мне помогает, и вообще…
– Что, такой старый сделался, что сам за собой горшок помыть не в силах? – съязвил товарищ.
– Вот отправится она спать, всё расскажу, – шёпотом ответил ему Эскель.
Пришлось замолчать.
Пантея тем временем разложила хворост около очага – просушиться. Потом стала подогревать похлёбку.
– А’рса, ты уже ужинал? На тебя греть?
Эльф благодарно кивнул и слегка поклонился, сидя на лавочке около мозаики.
Когда все дневные дела были переделаны, Пантея и эльф пошли в свои комнаты спать, а Эскель и Ламберт продолжили сидеть за столом с бутылкой вина, уже третьей по счёту. Вспоминали Весемира, Геральта, дошли и до Цири. С Цири разговор перешёл на Пантею, и Эскель рассказал всю её печальную историю.
Ламберт помолчал.
– Нет, ***, Геральт точно не мог так поступить. Он не крыса.
– Девчонка, говорю тебе, похож-жа на того темерца.
– А ты, ***, великий портретист, что у тебя на лица такая память? Зачем ты вообще взял её сюда? – гость кивнул в сторону комнаты девочки. – Зачем ты её, ***, мечом учишь махать?
– А чему я её, ***, ещё могу научить? Крес-стиком вышивать? Или пис-сать стишки, как Лютик? – язык начинал не слушаться Эскеля, особенно на звуке «с».
– Мало тебе Дейдра рожу разукрасила? Ничему ты, ***, не учишься!
– Характер у неё тот ещ-щё, но это не Дейдра.
– Всё одно не место ей здесь.
– Думаешь, не з-знаю? Пробовал я её в с-семью отдать – с-сама не идёт. Увяз-залась. Всё за отца хочет отомс-стить. Да и чего там… – Эскель немного помолчал. – Знаешь, я с-своей жизнью доволен, а вот душа вс-сё чего-то просила. Теперь з-знаю: чтобы рядом был кто-то, кого ты… – ведьмак не удержался и икнул, – можешь чему-то научить. Передать с-свой, ***, опыт. Когда тебя в крепос-сти кто-то ждёт и улыбаетс-ся… ***, прос-сто тому, что ты приш-шёл! ***, я и не знал, что это здорово!
– Нюни ты распустил, вот что я тебе скажу.
– Вот чего ты таким зас-сранцем на свет уродился? – Эскель насупился и опустил хмельную голову. – Я тут душ-шу выворачиваю, а ты в неё харкаеш-шь!
– О тебе, дурак, беспокоюсь: эмоции до добра ни одного, ***, ведьмака не доводили! Почему наш старик учил нас, что путь ведьмака – путь одиночества? Да потому что когда привязываешься к кому-нибудь, делаешься уязвимым! А какой, ***, прок в уязвимом ведьмаке? Никакой, ***! – Ламберт приостановил свою сердитую речь, чтобы перевести дух. – Слишком ты к ней привязываешься. Завязывай, ***, с этим. Вот попомни моё слово! – он быстро постучал по крышке стола. – Кинешься её защищать – сам, ***, сдохнешь.
– Один х-хрен помирать, – Эскель махнул рукой. – А у неё вс-сё равно никого нет, никому не нуж-жна она. Вот вырас-стет – будет с-сама о с-себе заботиться.
– В папочку решил поиграть? Ну-ну. Превратил, ***, Каэр Морхен в дом для сирых и убогих!
– Кс-стати, о с-сирых и убогих. С-сам-то чего сюда заехал?
– Да так… – Ламберт криво ухмыльнулся. – Пришлось срочно свалить из одного города.
– Куда ты опять вмаз-зался уже…
– Долго рассказывать. А если кратко – пустил одному ублюдку кровь, а он, ***, правая рука местного главаря бандитов. Как из города ушёл – сам, ***, не знаю: из каждого куста, ***, нападали! Зиму здесь перекантуюсь, а там – хоть в Зерриканию.
– М-да… – протянул Эскель и подавил подкатившую отрыжку. – Фух, что-то я с-сегодня нализался. Пойду-ка я с-спать. И тебе с-советую.
========== Северное сияние ==========
Эскелю редко снились сны, но сегодня он видел пещеру, где проходили Испытания Медальона все юные ведьмаки. Во сне они были вдвоём с Геральтом, совсем мальчишками. Они с лёгкостью проходили полосу препятствий. Миновали спящего Старого Грота. Добежали до Круга Стихий, и медальон стал приятно вибрировать на шее. Только, перебегая обратно по бревну, служившему мостом между двумя выступами пещеры, Эскель вдруг поскользнулся и упал с большой высоты. Геральт поспешил к товарищу и стал трясти его, приводя в чувство:
– Эскель! Эскель!
Голос постепенно нарастал, и это был уже не голос Геральта. Медальон на шее дёргался в самом деле.
– Эскель! Эскель! Проснись!
Ведьмак открыл один глаз. Перед ним стояла обеспокоенная Пантея в ночной рубашке и штанишках.
– Что?
– На улице какой-то гул стоит уже с полчаса, а на небе сполохи разных цветов.
– Мы на севере Синих Гор, – успокоившись, ведьмак приложил голову на подушку и стал снова проваливаться в сон. – Это Северное сияние. Здесь такое бывает.
– И оно всегда гудит?
Гудит? Эскель уже бодро открыл глаза, вылез из-под шкуры, накрыл ей девочку, и вместе они вышли на балкон.
Стоял отрезвляющий морозец, небо на одном участке было озарено красивыми пятнами всех цветов радуги, но на Северное сияние это не походило: цвета были слишком яркие. Гул тоже был необычным. Эскель даже с помощью чутья не смог определить, исходит он от гор или от земли. Ясно было только, что он порождён магией: кулон на груди ведьмака вибрировал как бешеный. Хоть ведьмак и был ещё пьян, ему это не мерещилось.
Пока Эскель размышлял над магическим явлением, Пантея, внимательно наблюдая за сполохами, сказала:
– Эскель, ты заметил? Гул разный: он высокий, когда появляются красные и оранжевые пятна, и низкий – когда синие и фиолетовые…
Ведьмака пронзило полустёртое воспоминание о сумасшедшем маге в Калькаре. Заставит цвета кричать… Эскель прикинул по сторонам света и определил, что небо горит разными цветами только на юго-западе от Синих Гор, как раз в направлении Калькара. Стало не по себе.
– Бред… Он в самом деле смог это сделать?
– Кто?
– Помнишь, в Калькаре… Ну, где мы убили риггера. На площади кричал сумасшедший маг. Он поймал меня потом, когда я шёл в канализацию. Говорил какой-то бред про Сопряжение сфер и про то, что заставит цвета кричать.
– А, Гинэль! Его звали Гинэль, помню. Я же тогда за тобой увязалась. Пока ты отвлёкся на него, я спряталась в кустах и слышала разговор. Точно, как я сразу не вспомнила! А ведь всё точно так, как он говорил.
– Имени я не запомнил.
– Я тогда ещё подумала, что оно похоже на эльфское, а маг – не эльф.
Некоторое время ведьмак и девочка помолчали.
– Он просил найти его через полтора года.
– Если не откладывать, будем в Калькаре даже недели через три, – продолжил Эскель. – Неужели придётся ехать? Неужели всё, что он говорил на площади, правда? Нет, быть не может: не может быть так, чтобы другие маги не знали о грядущем Сопряжении сфер. Впрочем, их и осталось-то…
– Надо у А’рсы спросить! Он же маг.
– Верно. Утром обсудим.
– Что здесь, ***, происходит такое? – выругался подошедший сзади Ламберт и уставился на цветные вспышки.
Эскель вкратце рассказал ему о случае в Калькаре.
– Что думаешь?
– Совпадение, – заключил тот. – Хотя… Медальон, ***, дёргается так, что аж разбудил. *** его знает.
– Ты хоть при ребёнке-то не ругайся!
– ***, я теперь рядом с ней должен, как придворный бард, стихами говорить?
Через минуту к ним подошёл и А’рса, который тоже проснулся, почувствовав мощную магическую вспышку. Все сразу обступили его с вопросами.
– А’рса, не чувствуешь… каких-то изменений в магии? Ну, вообще, в целом?
Послушав Эскеля, эльф некоторое время подбирал слова, чтобы выразить свою мысль, но так и не нашёл.
– Что может быть причиной вот этого сияния?
– Заклинание. Не здесь. Исток там, – маг указал на юго-запад, подтвердив прикидку Эскеля. – Очень сильный заклинание. Я бы смотрел…
– Посмотрел на его источник?
– Так.
– А мне с вами можно? – спросила Пантея с горящими глазами.
– Зимой в дорогу – вы, ***, спятили? – осёк их Ламберт.
«Заказов в дороге не возьмёшь, а деньги Гюнтера приберечь бы…» – подумал Эскель и вздохнул.
Тут он посмотрел на мага, которого, кажется, посетила умная идея. А’рса будто понял его.
– Телепортация?
– Именно! Но хватит ли у тебя сил?
– Нет. Два человека, не больше.
– Ламберт, присмотришь за Паней, пока мы мотнёмся туда-обратно?
– Я в няньки не нанимался.
– Я сама за собой посмотрю, не маленькая. Эх, ну почему мне нельзя…
========== По следу волка ==========
– Уважаемый, не покажете, где тут лечебница для умалишённых?
Эскель и А’рса не очень хорошо знали город и спрашивали прохожих, но показывать им дорогу особо не спешили: осматривали с подозрением, просто проходили мимо или начинали шутить по поводу эльфов и ведьмаков. Маг смотрел на горе-шутников со снисходительным презрением, как обычно люди смотрят на мелкое насекомое. Ведьмак, привыкший к подобным оскорблениям и шуткам, пропускал всё мимо ушей и искал нового человека, который бы им помог.
