Текст книги "Призвание (СИ)"

Автор книги: Фрея Пириамова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

========== По локоть руки в серебре ==========

Эскель, весь грязный, в сосновых иголках и смоле, швырнул голову лешего перед деревенским старостой и устало вздохнул. Остатки смолы с головы залили земляной пол с соломой, и старик вынужден был невольно отойти в сторону, чтобы не испачкать сапог. Целых, что удивительно в послевоенное время.

– Эк и гнусь! Как их только терпеливая земля носит! Ну, пан возьмак, благодарствуем: таперь охотиться могём без опаски, – староста брезгливо обошёл лужицу лешачей смолы и потряс своими дряблыми руками грязную руку ведьмака.

– Такая моя работа. Теперь оплата, – ответил Эскель и подумал, как бы успеть до ночи ещё сходить обмыться на реку.

Староста замолк и виновато опустил глаза к полу.

«Как всегда… – вздохнул про себя ведьмак. – Опять промышлять в лесу, чтоб пожрать?»

– Пан возьмак, вы в думку не берите, что мы свиньи неблагодарные! – промямлил старик. – Люди графа нашаго вчера, как вы в лес пошли, весь хлеб вынесли да всю складчину нашу из ларца моево того, – тут он свистнул, открыл пустой ларец и сунул его в доказательство своих слов под нос избавителя от лешего. Только кто знает, не прикопал ли он обещанные денежки где под соломой.

– Старик, я не богатый ковирский купец, чтоб за так работать, – Эскель незаметно попробовал на старосте Аксий. – Так где всё-таки моя награда?

Глаза старика под действием знака подёрнулись мутной плёнкой.

– Нет вам денег, пан возьмак. Пшаницы – и той дать не могём. Детишек таперь незнамо чем кормить будем.

Пришлось подождать, пока дурман знака пройдёт.

– И что вы мне предложите? – спросил Эскель, твёрдо решивший не уходить без какой-нибудь оплаты. Да хотя б в виде сапог – те, что на ногах, скоро будут просить каши.

– Пан возьмак, слыхали мы, что вы, возьмаки, детишек себе берёте…

– Нет, это в прошлом, – ведьмак посмурнел и потрогал шрам, который ему подарила Дейдра. Нет уж, хватит с него этого треклятого Права на неожиданность: то морду расцарапают, то жеребёнка получишь вместо ребёнка. Хотя конь Василёк, выросший из жеребёнка, долго и верно ему служил. Жаль только, что помер от старости год назад. – Если нет денег, мне б лучше сапоги хорошие…

– Миг, пан возьмак! – старик будто прослушал его и выглянул за дверь хаты. Подал кому-то знак рукой, и через минуту в дверь неохотно вошёл крепенький ребёнок лет восьми-девяти. Староста обхватил его плечики и толкнул перед собой ближе к ведьмаку. Ребёнку, судя по выражению его серьёзных карих глаз навыкате, спрятанных под низкими бровями, не нравилось такое обращение.

– Чего вы меня толкаете, как корову на базаре? – возмутился он низеньким голоском.

– Цыц! Гляньте, пан возьмак, какая девчуля у нас хорошая! Неслух, правда, но готовить могёт, вам в странствиях ваших подспорьем будет. А ишо из лука стреляет, маленький мы ей сделали. Она даж с нашими охотниками в лес ходила – то бельчонку подстрелит, то зайца, да. Только как лешай вот этот вот завёлся у нас, знамо дело, мы её в лес не пущали.

– Чего ж отдаёте, раз она такая хорошая? – спросил Эскель, даже не думая воспринимать предложение серьёзно.

– Неродная она нам – приблудилась. Как вырастет – кто ж приданое будет собирать, чтоб её замуж отдать? А она, как подрастёт, вам ещё кой для чего сгодится. Вы ж, возьмаки, баб-то любите?

Всем выражением лица Эскель показал, что ему не нравится ход мысли старика.

– Не хочу я с ведьмаком идти! – встрял ребёнок. Ведьмак сразу вспомнил маленькую Цири, которая так же когда-то не слушалась и на всё высказывала своё мнение.

– Цыц, тебе говорят! – староста зло зыркнул на девчонку глазами. – А, погодите! Пан возьмак, есть у нас, чем вас одарить! – старик бесцеремонно залез девочке за ворот платья и ловко снял серебряную цепочку с подвеской. Девчонка рванулась защищать своё добро, запрыгала, пытаясь достать её с высоты, на какую поднял свою руку староста, но безуспешно. Тогда она кусанула его за свободную руку, и старик, охнув от боли, бросил цепочку Эскелю. Тот подхватил её и осмотрел: аккуратная, несомненно дорогая работа с гравировкой в виде переплетённых букв Р и М. Добротное серебро, если переплавить – сгодится наконечники для арбалетных болтов покрыть.

– Да разве ж можно! – девочка чуть не задохнулась от возмущения и подбежала к ведьмаку. – Это ж маменькино! Отдайте!

– Цыц! И так тебя кормим, поим, свои ребята недоедают из-за тебя, а пан возьмак нашу деревню от лешаго избавил, чтоб тому провалиться да не вылезти! Надо его благодарить чем-то? То-то! И так эту цацку берегли, почитай, два года, – староста ухнул, тряся укушенной рукой, и продолжил. – Она ж дикая, она за эту висюльку свою одной бабе нашей глаз чуть не выцарапала.

– Потому что она продать её хотела! – огрызнулась девочка и полезла на Эскеля, надеясь отобрать драгоценность. Тот немного улыбнулся левым уголком рта, обезображенного шрамом:

– Вот настырная!

– А вы не лыбьтесь! – почти пробасил ребёнок и очень по-взрослому поглядел Эскелю в глаза. – У меня из-за ведьмака папеньку убили! Я терпеть вас не могу! Не знаете вы ни о дружбе, ни о милости! Вы все злыдни, вам бы всё золото!

Неплохо было бы проучить её за обидные слова, но взять у ребёнка последнее, что от матери осталось – не по-человечески. Ведьмак опять вздохнул про себя: придётся меценатствовать второй раз подряд.

– Ага, живём, как в сказке. По колено ноги в золоте, по локоть руки в серебре.

Эскель протянул девочке её подвеску. Та быстро вырвала её из рук, надела себе на шею и прижала к груди; после этого посмотрела на взрослых исподлобья. Староста нахмурил брови и закричал на неё:

– Ах ты, *** мелкая! Это что ж, таперь пан возьмак без награды уйдёт? Ведь всей деревне срам! Себяшница! Значит, вот моё слово: или идёшь с паном возьмаком, как положено, или вон из деревни сей же час! Сердца моево на твои выверты не хватит!

– Не пойду я с ним. А в деревне и сама не останусь! – парировала девочка, откинула назад тёмную растрёпанную косичку и решительно ушла за дверь, на всякий случай не переставая прижимать цепочку к груди.

– Кхм, кхм. Мне бы пару хороших сапог, – напомнил о себе Эскель.

Староста проводил девочку глазами, поглядел на ведьмака и с горьким старческим охом полез в сундук. Достал оттуда тряпицу, развернул и отдал Эскелю пару почти неношеных сапог.

– Разве ж сапоги стоят лешаго… Вот серебро б! Держите, пан возьмак. Сыну младшему на свадьбу берёг.

«Значит, как у девчонки отнимать – сразу сообразил, – подумалось ведьмаку. – А про сапоги и не подумал. Правильно – своё жальче».

Эскель примерил сапоги. Они немного жали на икре, но это ничего: разносятся.

– Вот это дело.

– Прощайте, пан возьмак! Век не забудем!

«Многие так говорят…» – подумал Эскель, покинул хату старосты и направился в сторону реки отмываться от грязи и смолы лешего.

На деревенской дороге тем временем собрались ребятишки и хором кричали и улюлюкали вслед девочке с цепочкой:

– Дворянка-оборванка! Дворянка-оборванка!

Та, сжав в руках лук и колчан со стрелами, шла в сторону поля чётким мальчишеским шагом и изредка оборачивалась, чтобы зыркнуть из-под бровей на обидчиков или крикнуть что-нибудь обидное в ответ. За словом в карман она не лезла. Один мальчишка подбежал к ней ближе и крикнул: «Дворянка-засранка!» Тогда тактика девочки изменилась. Положив лук рядом на траву, она пошла на мальчишку с кулаками. Повалившись на землю, они некоторое время катались в пыли, пыхтя и взвизгивая. На их крики набежали бабы и стали разнимать драчунов. Подняв лук, девочка отряхнулась, откинула назад косичку, крикнула что-то грубое в ответ матери обидчика и пошла дальше.

========== С волками жить ==========

Солнце катилось к западу – вода в реке в это время тёплая, как парное молоко. От прогретых трав несло пряными и сладкими запахами – пить не надо, чтобы стать пьяным. На душе ведьмака было хорошо от славной погоды, новых сапог на ногах и завершённого дела. В отличие от товарища, Ламберта, Эскель не привык жаловаться на свою ведьмачью долю. Наоборот, он чувствовал себя благодаря этому очень нужным на земле, а что ещё надо для счастья человеку? Разве только хорошего коня: Эскель уже год ходил по Нижней Мархии и её пограничным местам пешком, надеясь накопить денег на нового скакуна. Василёк, боевой конь каэдвенских кровей, был прекрасным товарищем, но смерть приходит равно ко всем…

Ведьмак глянул на своё отражение в воде и подумал, что для совсем полного счастья ему неплохо было бы рожу посимпатичнее, а то бабы неохотно остаются с ним наедине даже за деньги.

Эскель снял ремень с мечами и арбалетом, перчатки без пальцев, расстегнул свою красную шипованную куртку и, скинув её на берег, свободно выдохнул. Затем последовали рубаха, сапоги и штаны. Он нырнул в тёплую воду и с довольным фырканьем поплавал где-то с полчаса, а когда в очередной раз высунул голову из воды, увидел перед собой ту самую деревенскую девочку, что хотели ему навязать. Она нашла его по наводке баб, которые уходили с работы в поле, и большим следам сапог.

Девочка серьёзно протянула ему закруглённый ивовый прут, на котором была за жабры подвешена свежая рыба. На боках рыбин виднелись красные подтёки и следы от наконечников стрел.

– Вот, это вам! Только не думайте, что я вдруг ведьмаков полюбила! Это… вы ж мне маменькину вещь вернули – вот я вам и отплатила. А как вырасту – всех ведьмаков изведу! Всех! За папеньку и за маменьку! А теперь прощайте!

– Зачем же откладывать? – Эскель нащупал ногами илистое дно и встал на него. – Вот я. Безоружен. У тебя в руках лук – стреляй.

Девчонка не ожидала такого, растерялась. Но натянула тетиву и прицелилась Эскелю прямо в голову.

Он знал, что она не выстрелит. Она действительно не выстрелила, а погрустнела и неуверенно опустила лук.

– М-да, не годишься ты ведьмаков извести!

– Нет… Нет, просто… вы будто добрый… вы-то мне плохого ничего не сделали.

– Кто же сделал?

– Белый Волк, – буркнула со злобой девочка.

– Белый Волк? – с недоверием переспросил Эскель.

– Папенька его другом считал, а тот взял и… просто ушёл, когда папеньку окружили реданцы. Да, взял и ушёл! И папеньку моего убили…

– Что-то ты врёшь или путаешь: Белый Волк – мой друг с детства и хороший человек. Он бы друга никогда не подвёл.

Девочка начала сердиться и перешла на крик.

– Но я говорю правду! Мне маменька это рассказала, она узнала это от горожан, когда искала папеньку!

Крик ребёнка вспугнул цапель, которые хотели отходить ко сну, и они гладко выпорхнули из камыша в закатное небо.

– Ты потише, а то утопцы сейчас из реки вылезут. И вообще: чем обвинять человека и желать его смерти, лучше сначала узнать правду, – сказал ей Эскель. – Это так, совет. Который ты, скорее всего, не выслушаешь.

– А слова моей маменьки – что, не правда?

– Я не знаю. Надо ещё послушать, что скажет Геральт.

– И где его найдёшь? Он ведь, как вы, шастает везде!

– Слова-то подбирай. «Шастает»! Ищет чудовищ и убивает их, чтобы людям жилось спокойнее. «Шастает»!

Лицо девочки вдруг просияло идеей.

– Если он ваш друг, вы знаете, где его можно найти?

Эскель вытащил одну руку из воды и в раздумьях потёр свой шрам на правой щеке. Сказать девчонке о Корво Бьянко, где Геральт вроде как прижился? Нет: ведь попрётся туда и пропадёт.

– Нет, не знаю. Он может быть где угодно.

– Не знаете, где может быть друг детства? Какие же вы тогда друзья?

– Такова наша ведьмачья жизнь. Прощай!

Девчонка нехотя побрела по дороге. Ведьмак снова нырнул в тёплую воду. Довольный и чистый, он вылез на берег, отряхнулся, натянул штаны и тут услышал уже вдалеке знакомый низенький голосок:

– Иди отсюда к лешему, речной мужик, не до тебя мне!

В ответ раздалось урчание утопца. Холера, сейчас девчонку задерёт! Эскель схватил серебряный меч и побежал в сторону голосов. Голоса быстро перемещались в сторону леса.

Эскель нагнал девочку и утопца в чаще леса, когда стволы деревьев и трава уже были от заката апельсиново-розовыми. Ребёнок стоял, прижавшись к дубу с длинной палкой в руке, дрожал, но не плакал и не собирался сдаваться просто так: держал палку перед собой, чтобы не дать чудищу подойти близко. Чудище пару раз попыталось шагнуть вперёд, издалека получило палкой по своей большой склизкой голове, рассердилось и сделало прыжок в сторону добычи. На лету его рассёк подоспевший ведьмак. Второй удар снёс уродцу голову.

Девочка громко отдышалась и сползла по стволу на землю.

– Ну чтоб тебя, опять испачкался, – осмотрев себя, выразил досаду Эскель. Придётся снова идти к реке отмываться. Он подошёл к девчонке и посмотрел ей в глаза: в них читались благодарность за спасение и стыд за то, что она сама не сладила с чудовищем. Это выражение глаз смягчило сердце ведьмака. – Слушай, возвращайся в деревню. Извинись перед старостой и живи себе спокойно. Пропадёшь, если пойдёшь искать Белого Волка.

В ответ он получил бурчание:

– Вот ещё! Не нужна я там. Ребята дразнятся, а взрослые все хлебом попрекают. Надоело! К лешему всё! Уж лучше помру, лишь бы не слышать этих попрёков. А вам… спасибо, что спасли. Дальше я как-нибудь сама.

А ведь не как-нибудь: попадёт в лапы к волкам, чудищам, солдатам, разбойникам или, того хуже, какой-нибудь бордельной маман. Взять её с собой, что ли, на время? Пока порядочная семья не подвернётся, чтобы оставить её на воспитание.

Девочка встала с земли, оправила платьишко, нашла в траве свой брошенный лук и села на пенёк переплетать растрёпанную от бега косичку. Эскель смотрел на неё и колебался: приходилось выбирать между собственным многолетним спокойствием и её безопасностью.

Выбор был сделан.

– Погоди. Белому Волку подарили поместье в Туссенте. Это княжество далеко на юге. Может, он сейчас там. Но отправляться туда сейчас нет смысла: в дороге застанет зима. Лучше где-нибудь перезимовать, а весной можно и в дорогу.

Девчонка застыла с недоплетённой косой в руках:

– Что ж вы сразу не сказали? А вы были там?

– Один раз, так что в дороге могу путаться.

– Можно… вы меня туда проводите?

– Ты же не хотела ходить с ведьмаком?

– Я ж тогда не знала, что вы друг Белого Волка!

– Хм… Логично. Но скажу честно, что мне это не по душе: характер у тебя не сахарный, а в дороге мне проблемы не нужны.

Девчонка сердито шмыгнула носом и пробурчала:

– Ну что характер… ну такой он у меня. Другого на базаре не купишь!

– Ладно, пошли. Там будет видно. Можем перезимовать вместе в крепости Каэр Морхен. Кто знает… может, и Геральт туда заглянет, если соскучится по родным местам.

– А если Белый Волк окажется виноват в смерти папы, я ж должна отомстить?

– Ну-ну, – ухмыльнулся Эскель, в порядке бреда вообразив, как девчонка тягается с Геральтом. Картина получилась настолько забавной, что ведьмак даже приподнял правый край губ в улыбке, из-за чего из-под верхней губы стали выглядывать зубы. Выглядело это не очень, поэтому Эскель старался по возможности на правую сторону рта не улыбаться. – А кто людей от чудищ защищать будет, если ведьмаков не станет?

– Мы и сами сможем себя защитить!

– Ну-ну, – иронично протянул ведьмак: ведь ещё десять минут назад её чуть не задрал утопец – попробуй защититься от него палкой! Девчонке ещё повезло, что отбежать от него успела.

Эскель вспомнил один случай из своей ведьмачьей практики. Нашёл он как-то объявление, что стада одной деревни осаждает дракон. Понятное дело, речь шла о виверне – крестьяне их часто с драконами путают. Пришёл он в нужное место, а там только вороны над трупами летают. Стал он по оставленным следам выяснять, что произошло. Оказалось, крестьяне решили сами дракона одолеть: зарезали овцу, начинили волкобоем и щедро залили крепкой самогонкой, надеясь, что это усыпит зверюгу, а там и башку ей спящей легко отрубить. Как же! Виверна, съевшая наживку, так захмелела, что без страха залетела прямо в деревню, порезала овец и сгубила всех жителей. Эскель нашёл её потом по запаху перегара и убил. Правда, денег уже за это никто дать не мог, зато в пустой кузнице нашлось несколько мечей, за которые потом удалось выручить приличную сумму. Вот тебе и «сами сможем себя защитить».

Ведьмака вдруг посетила мысль: может, у девчонки родственники какие завалялись? Может, удастся её уговорить остаться у них?

– Слушай, а Р и М на твоей подвеске – это что значит?

Девочка сосредоточилась и медленно, как выученный наизусть урок, сказала:

– Эти буквы значат Роше и Мортейн, это первые буквы фамилий, от которых появилась я, и я должна всегда их помнить, потому что нельзя человеку жить без памяти о своих предках.

– Значит, у тебя есть родные?

«О, к ним её и отведу!»

– Нету у меня никого.

«Холера!» – подумал Эскель.

– Маменька моя была последняя из своего дворянского рода, а папенька был сирота и сам род основал. Я только осталась.

– Так ты ещё и дворянка?

– Угу.

– М-да, жизнь…

Ведьмак помолчал и осмотрел свои руки и ноги.

– Пошли к реке, – он указал на берег. – Присмотришь за вещами.

Эскель снова нырнул в тёплую воду и стал отмываться от крови утопца.

Девочка почувствовала, как в желудке от голода будто перекатываются шарики, и принялась хозяйничать.

Когда Эскель наконец отмылся и вылез из воды, на берегу уже был разведён костёр и на прутике вертелись две рыбки, большая и маленькая, бока которых иногда поблёскивали бордовым закатным огоньком: кое-где осталась чешуя. Рядом с костром на расстеленных больших листьях лопуха сушились мокрые штаны и рубаха ведьмака: девчонка пополоскала их в речке, натерев перед этим мыльнянкой. Эскель был приятно удивлён. Правду говорил староста – толковая, самостоятельная девчонка.

Ведьмак немного неуклюже прикрылся единственной сухой вещью – курткой – но этого было и не нужно: девочка не смотрела на него. Она сидела и неотрывно, даже не моргая следила за рыбой.

– Ты так смотришь за рыбой… будто она сейчас уплывёт.

– Беда у меня: как ни смотрю – всё время подгорает! Даже если моргну, – ответил ему ребёнок, не отрываясь от занятия. – Это всё потому, что я дворянка. Дворянки готовить не умеют.

Эскелю стало интересно, чем девчонка умудрилась почистить рыбу. Ему ответил лежавший на траве плоский камушек с чешуёй. Вот что значит пожить с крестьянами. Или сама сообразила?

Собственно, почему бы и не отвести её в Каэр Морхен? Зима подберётся быстрее, чем кажется, крепость перед зимовкой привести в порядок надо. Как Весемира не стало, сделать это больше некому. Пустуя, Каэр Морхен теперь больше походил на огромный каменный склеп, в котором почили традиции Школы Волка. Из уважения к ним Эскель не мог бросить крепость, как и по той причине, что он считал это место своим настоящим домом. Сразу после смерти Весемира он не возвращался в Каэр Морхен, пару лет зимовал где придётся, но со временем осознал, что очень тоскует по этому месту.

Дел в крепости много, другие ведьмаки Школы Волка вряд ли придут на зимовку, а так хоть какое-то подспорье в виде девчонки рядом будет. Хотя лучше бы парнишку.

– Ай-яй! – вдруг вскрикнула девочка. Рыба всё-таки немного подгорела – там, где плавники. Стряпуха аккуратно, но всё равно обжигаясь стиснула её с прутика на два лопуха и подержала обожжённые пальцы во рту. – Берите рыбу-то.

Эскель достал свой трофейный ножик из сапога и разрезал рыбе брюхо: камнем брюхо не распорешь, а с кишками её есть не дело. Рыба была сладкая, костлявая и пахла речной тиной, а на свежем воздухе и с голодухи казалась ещё вкуснее.

– Слушай, – ведьмак отправил ещё кусок рыбы в рот, – что там за история с Белым Волком и твоим отцом? Расскажи поподробнее.

При упоминании Геральта девочка нахохлилась, как воробей.

– Папенька мой был темерский командир, командовал спецотрядом – Синими Полосками – и воевал с Чёрными вместе с маменькой. Вот он кто был! Ему Ян Наталис за заслуги перед Темерией даже дворянский титул дал за это незадолго… до того, как папу убили в Новиграде.

– Кто его убил?

– Маменька узнала только, что это был кто-то из реданских дворян. Он приказал убить папеньку и его товарищей рядом с новиградским театром…

Девочка шмыгнула, утёрла нос рукавом и продолжила:

– Белый Волк был там. Но он просто ушёл, оставив папу на верную смерть.

– Быть не может… – Эскель насупился, слушая девочку. Не таким он знал Геральта. И не мог он до конца поверить девочке, хотя та, похоже, искренне верила в слова своей «маменьки». Теперь ему самому захотелось повстречаться с Геральтом и узнать, что действительно произошло в Новиграде. – А не хочешь ли ты отомстить этому реданскому дворянину? Ведь это прежде всего он приказал убить твоего отца.

– Если только я узнаю, кто это был, – клятвенно сказала девчонка, уставив глаза в одну точку перед собой, – если только узнаю – убью его, хоть бы он самим королём стал! Но сперва – Белый Волк. Папенька вытащил его из тюрьмы, когда думали, что Фольтеста именно Белый Волк убил. Помогал ему найти настоящих убийц нашего короля. Помогал ему сражаться с какой-то страшной силой, которую называют Дикой Охотой…

– Дикой Охотой? …

Эскель вспомнил, как Геральт привёл на помощь двух темерцев, мужчину в странном головном уборе и симпатичную светловолосую девушку. Всмотрелся в лицо и глаза девочки. Кажется, она похожа на того мужчину – глазами и низкими бровями.

– Да, Дикой Охотой. И после всего этого Белый Волк просто ушёл…

Ребёнок отвернулся, потому что на глаза навернулись слёзы, а плакать будущему убийце ведьмаков было стыдно. Чтобы не заплакать, девочка продолжила говорить:

– Маменька тоже умерла бы с папой, но он не взял её с собой: она тогда на сносях была. Она осталась ждать его в пещере темерских партизан недалеко от Оксенфурта. Она… умерла два года назад, когда чем-то заболела. Она рассказала мне всё это, пока лежала в постели. Она знала Белого Волка и говорила, что уважала его когда-то. А я хочу найти его и убить!

– А как ты попала в деревню?

– Мы с мамой бывали в разных местах. Их было так много, что я и названий не помню. Когда она заболела, мы спрятались в заброшенном доме в лесу. А когда она… умерла… я побежала искать людей. Нашла их в той деревне. Люди помогли похоронить её и разрешили жить у них…

Солнце село, ровно и мелодично заквакали лягушки, предвещая хорошую погоду.

На душе Эскеля стало паршиво от рассказа девочки. Что могло бы заставить Геральта так поступить с человеком, который ему столько раз помогал? Сказать ли девочке, что сам он, Эскель, видел её отца в Каэр Морхене? Ведьмак посмотрел на состояние ребёнка и подумал, что скажет как-нибудь потом: если продолжать девочке напоминать про отца, с ней случится истерика.

Когда штаны и рубаха высохли, ведьмак переоделся и принялся приводить в порядок куртку. Девочка долго и внимательно наблюдала за тем, как он ловко начищает шипы и застёжки.

– Пан ведьмак, а что это за место – Каэр Морхен?

Эскель дочистил куртку и принялся за мечи, попутно вспоминая Роше в крепости.

– Это крепость… где учились ведьмаки Школы Волка.

Ребёнок задумался.

– Это что ж, мне там с волками надо будет жить?

Хоть и не желал сейчас ведьмак болтать, поскольку не привык постоянно находиться рядом с кем-то и тем более ему было совестно за Геральта перед этим кем-то, один уголок его рта пополз вверх от такого чисто детского вопроса.

– Не совсем. Школа Волка – это… ну… вот кто-то считал, что ведьмаков надо учить так, а другие были не согласны, на своём стояли. Вот ведьмаки и разделились на несколько школ. И назвались по-разному.

– Поняла. А сейчас в Каэр Морхене кто-то живёт?

– Нет. Ведьмаков осталось мало. Чудовищ только не убавляется…

– А вам не страшно их рожи видеть?

– Чего их бояться? Чудовища изучены. Как с ними воевать – знаешь. Вот как с людьми быть – понять гораздо сложнее…

========== Чем пахнут ведьмаки ==========

– «Чудишше, в грязных водах под городом поселившееся, надобно убить». Риггер? Хм…

Эскель изучал выцветшую бумагу на городской доске объявлений. Если пешком идти до Туссента – девчонка успеет трижды замуж сходить и внуков понянчить. Надо заработать на коня – браться за любые заказы. Девочка была рядом с ним и исподлобья разглядывала прохожих.

Горожане, одетые совсем иначе, чем она, с презрением или опасением глядели на ведьмака со страшным шрамом и маленькую крестьянку в небогатой одежде. Девочку это задевало: она следила за своей одеждой, была чистенькой и причёсанной, и всё равно уступала им. Вот жила бы она, как ей полагается как дворянке, поплясали бы они у неё! А то – ишь, верхогляды нашлись!

Не так далеко шумел рынок, один из голосов выделялся на общем фоне, и реплики этого голоса сопровождал грохочущий смех. Ребёнку стало интересно: может, там идёт представление? Однажды мимо их деревни проезжали бродячие эльфы-циркачи и остановились починить колесо у кузнеца. Один запомнился больше всех: он держал на руке большую куклу, которая говорила сама.

Девочка посмотрела на Эскеля и, поняв, что он будет читать объявления ещё долго, пошла в сторону рынка. Она не боялась, что потеряется: за то время, как они добирались до Калькара, Эскель придумал, чтобы девочка всегда носила при себе корень мандрагоры. Ведьмачье чутьё способно легко определить его аромат. Поэтому Эскель всегда находил девочку, если ей случалось отстать от ведьмака (а это происходило часто, когда была нужда сходить до ветру или искать зайца на обед).

– Сегодня в доме умалишённых, видно, забыли запереть двери, – шутил горожанин на рынке. Девочка протиснулась между зеваками и увидела бледного молодого мужчину, стоящего посреди площади на ящике и слишком эмоционально размахивающего руками. Одет он был чудновато, и на шее у него был тяжёлый ошейник, как у цепного пса.

– Вы ничего не понимаете! Вы ничего не слышите! Грядёт катастрофа! Вы думаете, что Второе Сопряжение сфер – это всё? Нет! Грядёт Третье, просто вы не услышали его из-за лязга воинов Дикой Охоты! Я вычислил это по положению звёзд! Да, оно близко! Мы можем исчезнуть! Или превратиться в монстров! Неужели вы не чувствуете, как дрожит магическая оболочка нашего мира? Как тяжело быть слышащим среди глухих!

– Хех, – усмехнулся усатый стражник, который охранял ворота на рынок и опёрся на алебарду. – Второе Сопряжение сфер – вот же выдумал!

– А ну как он правду говорит? – задумалась рядом полная женщина с корзиной кукурузы в руках.

– Он-то? Энтот маг утверждает, что его учителем был Идарран из Уливо. А ты знаешь, когда он жил, энтот Идарран?

– Когда?

– Когда наших прадедов в задумках не было, вот когда.

– Врёшь?

– Когда ещё всякое колдовское отребье не жгли на кострах, мне один знакомец про энтого Идаррана все уши объездил – попробуй не запомни! Кажись, помирать буду – забуду, как сына и первую девку звали, а энто не забуду, – стражник крякнул и замолк, а потом продолжил, кивнув в сторону выступавшего. – А энтому – повезло, не сожгли, как других, на костре: успел в жёлтом доме оказаться.

Девочка расстроилась: сумасшедший дядька – это не представление.

Бред выступающего немного послушал и подошедший Эскель, который вопреки ожиданиям девочки читал объявления быстро. Услышав про третье Сопряжение сфер, он вздохнул и покачал головой. Как только люди с пути разума не сходят!

Какой-то пьяница осушил бутылку до дна и разбил её о мостовую, а затем петухом подошёл к выступавшему:

– Дык, значит, ты будущее по звезда́м видишь?

– Говорю же вам!

Тут пьяный горожанин заехал кулаком по лицу «пророка» так, что у того треснула губа. Плача, сумасшедший спустился и сел на ящик. Пьяница торжествовал:

– Что ж тебя звёзды не предупредили, что ты сегодня в тыкву получишь? Брешешь ты всё! Маг-с-печки-бряк! Пустобрёх!

Эскелю стало противно: человек и так болен, зачем его ещё бить? Он, невольно задевая стоящих перед ним людей, сзади подошёл к пьянице, который заносил кулак снова, и хлопнул разок по плечу.

– Эй, уважаемый, брось! Видно же: нездоровый человек.

Горожанин посмотрел ему в глаза с узкими зрачками и понял, кто перед ним.

– Ещё я ублюдков всяких с обваренной рожей не слушался!

Девочка неожиданно разозлилась и вылезла из толпы.

– Это ведьмак, а не ублюдок! Сам ты, пьянь поганая, ублюдок!

Горожане ахнули, особенно женщины. Стражник с алебардой выпрямился, чтобы быть готовым разнять дерущихся, но драки не произошло: Эскель незаметно наложил на бузотёра Аксий, и тот, плюнув, ушёл. Плачущий сумасшедший доверительно взял ведьмака за руку:

– Хоть ты меня послушай! Ты же ведьмак, ты же на монстров охотишься! Что если встретишь такого монстра, с которым не знаешь, как сладить?

– Значит, тогда мне будет пора помирать, – спокойно-шутливо ответил ему Эскель и повернулся к девочке, чтобы пристыдить. – Ты это… дворянка, а ругаешься, как краснолюд.

– Не люблю я это слово – «ублюдок». Сама не знаю почему, – буркнула девочка в ответ.

– Так не повторяй.

– Два года! Всего каких-то два года осталось! – продолжил стенать маг, сидя на ящике и вытирая кровь рукавом.

– Девочка, что́ ты так ругаешься? Тебя как зовут? Ты чья? – влезла дама с кукурузой.

– Пантея меня зовут. И я ничья – я сама по себе.

Эскель понял, что только сейчас узнал имя девочки, хотя они уже неделю как познакомились, и ему стало как-то неловко. Впрочем, и девчонка его тоже по имени не называла.

– Сто лет ведьмаков не видал!

– Граждане, это што ж… Ведьмак ребёнка чьего-то уташшил? – озадачился кто-то в толпе. – Стража! Тут детей ворують!

– Никто меня не крал! – сказала Пантея. – Куда хочу – туда иду! Хоть с ведьмаком! Не ваше дело!

– Какая грубость, – охнула женщина-зевака.

В толпе началось волнение и пошли пересуды о воспитании современной молодёжи. Стражник не без опаски подошёл к ведьмаку и отвёл его с девчонкой в сторону.

– Шли б вы отсюда. Народ мутите.

– «Чудишше в грязных водах» само не уйдёт.

– А, так вы за энтой *** в стоках пришли? Что ж сразу не сказали! Пойдёмте, я вас к коменданту отведу.

Комендант внимательно осмотрел Эскеля с ног до головы. Потом взглянул на Пантею. И снова на ведьмака:

– Один управитесь? Мужик вы крепкий, но, ежели надобно, я сыщу пару ребят в подмогу.

– Спасибо. Для начала осмотрю канализацию. Где видели чудище в последний раз?

– Вот как левее от статуи на рыночной площади люк есть, вот неподалёку видали. Оно сожрало двух чистильщиков канализации. Больше туда никто лезть не желает, а ежели канализации не чистить – весь город провоняет, что солдатская портянка.

– Думаю, пятьсот золотых за убийство чудища будет достаточно.

– Шуутите, мастер ведьмак? Где ж я столько в казне отыщу? Триста.

– Четыреста пятьдесят.

– Четыреста, так и быть, наскребу.

– Четыреста пятьдесят, – настоял Эскель. – И ещё вот, – он указал на девочку, – пусть пока где-нибудь здесь посидит. Чтобы мне не мешала.

– С чего это я буду мешать? – возразила Пантея.