Текст книги "Никто. Просто фанатка (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Мы сели за стол, посередине поместилось блюдо с виноградом. Я сидела напротив Джонни, на самом краешке стула, словно перед строгим преподавателем на экзамене, и постепенно меня начала пробивать мелкая дрожь. Это было очень странное чувство. Ты сидишь напротив человека, которого боготворила чуть ли не всю свою жизнь, он угощает тебя виноградом, а в помещении, как назло, висит неудобная тишина. Во мне боролись два абсолютно разных человека. Один был полностью неадекватен от свалившегося счастья, готов был носиться по дому с дикими криками, прыгать на месте и делать кучу странных вещей, не зная, как выразить переполняющий его восторг. Другой был, наоборот, скован и испуган. Он не знал, что сказать, куда посмотреть. Этот человек боялся ляпнуть лишнего и опозориться и жалел о том, что вообще спустился сюда.

Трудно сказать, прошло десять секунд или минут, прежде чем тишину не разрушил мягкий голос Джонни:

– Ты меня боишься? Почему?

Я резко вскинула голову и растерянно моргнула.

– Боюсь? – переспросила я. – С чего бы это? Я… нет-нет, я не боюсь, просто… – Джонни заинтересованно приподнял брови. – Мне просто неловко из-за… ну… необычная встреча в середине ночи.

Джонни кивнул.

– Да, нечасто увидишь девушку в белом с битой в руке, – согласился он. То есть, его вылазки к холодильнику – это норма? Может, мне почаще просыпаться по ночам?.. – О, – тут же спохватился Джонни, – где ты водила детей, что они вернулись такие уставшие, но довольные? – Он качнул головой, глянув в сторону. – Лили была очень расстроена…

– Да, особенно сначала. – Я приподняла плечи и пристукнула пальцами по столу. – Я подумала, что им будет интересно побывать в обычном парке развлечений, отнюдь не в Диснейленде. Просто даже для разнообразия. Мы с родителями в детстве часто выбирались в такие парки, – я запнулась, – вернее, каждый раз как папа приезжал к нам в город. – Я улыбнулась воспоминаниям. – Это был настоящий праздник детства, а сегодня я вновь почувствовала себя ребёнком.

– Ммм, – Джонни отсалютовал мне крохотной гроздью винограда, – возьму на заметку. – Я изобразила на лице что-то вроде «Да пожалуйста, мне не жалко». – В твой город? А где ты жила? – Если вопросом можно убить, это тот самый случай.

Я потупила взгляд и очень, очень тяжело вздохнула, как бы давая понять, что для меня это трудный разговор. И всё же было стыдно что-то скрывать от человека, который доверил мне собственных детей.

– Что ж, если не хочешь…

– Нет, – неожиданно для самой себя выпалила я. – Я из небольшого городка. В центре… России.

– Так ты русская! – воскликнул Джонни так, словно выкрикнул: «Бинго!». – А я все гадал, откуда этот акцент. Он тебе, кстати, очень идёт.

И тут я растаяла – слушать комплименты от Джонни Деппа, который словно и не удивился моему происхождению!

– Вы первый, кто мне это сказал. Я польщена. – «Что, прости? У тебя нотки флирта в голосе? Эге-ге! Не зарывайся!» – Вы ведь были в России, как вам?

– Это был… – он задумался, словно бы подбирая верное слово, – интересный опыт, знаешь. Бросается в глаза насколько наши культуры разные, хотя… у меня было недостаточно времени, чтобы хорошо узнать твою страну. Но люди у вас очень открытые и, мне показалось, знаешь, немного… – Джонни замешкался, будто не желая задеть моих патриотических чувств.

– Сумасшедшие? – смело закончила я за него. Депп кивнул. – Что есть, то есть, – усмехнулась я. – У нас говорят: «Умом Россию не понять». Сколько будешь жить, всё будешь удивляться. И это чистейшая правда, поверьте. – Я обвела взглядом покрытую полумраком кухню и решила разоткровенничаться: – Но, знаете, Америка тоже не перестаёт меня удивлять. В смысле… ну, люди везде люди, но я иногда чувствую себя Алисой в Зазеркалье и особенно, когда Ш-ш-ш… – Я тут же осеклась, поняв, что едва не взболтнула лишнего.

– Шшш? – переспросил Джонни, забавно изогнув бровь.

– Это я себе сказала. Ну, чтобы не понестись в пространные рассуждения о странах и культурах, – не очень убедительно оправдалась я. – У меня иногда бывает, типа стоп-кран срабатывает, не обращайте внимания. – Джонни изучал меня внимательным взглядом, а я растерянно пялилась на фонари за окном. – Я, кстати, давно хотела сказать, что у вас очень красивый дом. – Я натянула на себя улыбку, сознавая топорность попытки перевести разговор на другую тему. Но на какую? Для меня разговор с Джонни, как беседа Штирлица с Мюллером: слово туда, слово сюда – расстрел. Всё, о чём хотелось спросить Джонни, что ему сказать, сразу же раскрыло бы во мне фанатку. И не думаю, что он был бы счастлив… Или я просто не была к этому готова? Скрепя сердце и мысленно обижаясь на саму себя, я встала и тихо сказала: – Извините, я, наверное, спать пойду, мне рано вставать.

– Что ж, – Джонни встал и пожал мне руку, – спасибо за беседу, хоть и маленькую.

Я кивнула и, забрав биту, ушла к себе. Пока поднималась по лестнице и шла к своей комнате, словно пребывала в коконе из радуги и улыбающихся смайликов. Да я ж теперь эту руку мыть не буду!

========== Глава 16 ==========

– …Я уволена? – этот вопрос из моих уст прозвучал как приговор. Теперь осталось только выйти во дворик и покорно положить голову под остриё гильотины. И тщетно надеяться, что на балконе вдруг появится Хелена и как прощальный подарок прокричит: «Голову с плеч!». Это было бы весьма оригинальным концом, как раз в стиле деппоманов. А всё из-за такой мелочи…

В своей родной квартире, по которой я смело передвигалась вслепую, любимым уголком был подоконник в моей комнате: окно смотрело на парк, и это было чудесно – сидеть под матовыми занавесями и слушать музыку или чесать пса за ухом. В голливудском же особняке я ещё такового места не нашла, да и это было бы слишком нахально. И всё же большая зала на втором этаже с огромными окнами, полная света и по-своему уютная была неким островком, где я иногда могла почувствовать себя как дома. Но убирать её – просто адское занятие. В ней находилось столько вещей, к которым прикасаться приходилось на свой страх и риск, что передвигалась я по комнате, как по минному полю. Больше всего неудобств доставляла огромная ваза на невысоком постаменте у лестницы: стояла там будто нарочно, так и ожидая, когда кто-нибудь зацепит её, а потом будет проявлять чудеса гибкости и циркового мастерства, пытаясь в падении поймать этот сосуд. Я старалась к ней не прикасаться вообще: пусть лучше она покроется пылью, а я получу пару недовольных высказываний от мисс Тиффани, чем от моего «удачного» дыхания это горе-произведение чьего-то искусства разлетится вдребезги.

Я отдавала предпочтение соседке этой вазы – приземистой разлапистой пальме, которую необходимо было протирать влажной тряпкой каждый день, чтобы она не загнулась от «неподходящей влажности воздуха». Говорят, с цветами полезно разговаривать, они от этого лучше растут… Не знаю, не испытывала я к дереву столь много любви, чтобы радовать его комплиментами каждый день. Я тихо напевала что-нибудь себе под нос, правда, со стороны это куда больше походило на бурчание старухи-ведьмы, накладывающей какое-нибудь мерзкое заклятие.

Я успела заметить только мелькнувшие серые кроссовки, развернуться и увидеть, как Джек, в неудачной пикировке с лестницы зацепил ту самую вазу, чей покой я так тщательно пыталась сохранить. Мальчишка затормозил; ваза, качнувшись вперёд, назад, словно раздумывая, внезапно совершила самоубийство о паркетный пол, расколовшись на четыре части. Мой испуганный взгляд встретился с не менее испуганными глазами Джека. Послышался стук каблуков наверху, и мелкий моментально слинял из комнаты, а я осталась стоять на месте, не оставляя сомнений в своей виновности.

– Этой вазе больше ста лет, – послышался недовольный голос мисс Паради. – Было.

Я неуверенно подняла глаза.

– Примерно столько же мне придётся работать, чтобы возместить убыток? – промямлила я, с трудом протолкнув ком в горле.

– Рабство, вообще-то, уже отменили, – заметила Ванесса, спускаясь вниз и осматривая «место преступления». Как же мне хотелось раствориться, распасться на молекулы и таким образом незаметно слинять!

– Извините, но не я…

– Не стоит, – она остановила меня плавным жестом, и остаток фразы превратился в сухой кашель. Я чувствовала, как к горлу подбирается удушающий приступ паники. Ванесса внимательно посмотрела на меня и на вопрос, стоит ли мне немедля паковать вещички и убираться, сдержанно ответила: «Обещаю подумать».

И что это значило? Она обещала подумать над тем, уволить ли меня точно, прямо сейчас, или помучить дня два?! Внутри меня взорвалась адская смесь страха и злости, а в голове опустело.

– Всё в порядке? – В добавок ко всему на лестнице появился Депп, и я тут же представила, с каким видом буду покидать особняк. Джонни глянул на Ванессу, затем на вазу, на меня, снова на Ванессу и, мне показалось, слегка, почти незаметно улыбнулся.

«Всё в порядке?» Ну, как вам объяснить, дорогой и многообожаемый кумир, я тут вроде как на грани жизни и смерти, завидую проклятой вазе, но не могу вымолвить и слова, хотя – кому до этого есть дело? Я покорно ждала зачтения приговора, и даже тут мои ожидания не оправдались: Ванесса проговорила что-то по-французски, Джонни, качнув головой, ей ответил тоже на французском, а затем оба поднялись на второй этаж. И тут во мне вскипела такая ярость, что мне показалось, я вот-вот превращусь в Халка и разнесу весь Западный Голливуд к чертям собачим!

Не прошло и полдня, а я уже ни за что заработала «жёлтую карточку» и находилась на грани удаления с поля. Оставалось только спрятаться на кухне и, как робот, машинально протирать посуду или резать овощи. В общем, всё складывалось не так, как надеялась. Меня и без того не радовала перспектива оставаться в распоряжении одной Ванессы (ибо Джонни куда-то уезжал на несколько дней), а после убийства этого столетнего раритета моя жизнь вполне приобретала перспективу стать отвратительной.

***

«Любовь нечаянно нагрянет, когда её совсем не ждёшь…» Но вместо любви нагрянул МакКиллан. Оказалось, этот гуру тренерского мастерства вовсе обо мне не забыл. Мало того, выбил мне «путёвку в поле» совместно с ещё несколькими стажёрами для обмена опытом и, конечно, непосредственного обучения. Куда? С кем? Для чего конкретно? Что меня ожидает? Я почувствовала себя, действительно, Штирлицем: не больше не меньше суперзасекреченным агентом перед предстоящей миссией. Мне только назначили время и, как всегда, не поинтересовались, свободна ли я.

Понадобилось около получаса хождения из угла в угол, чтобы уговорить себя пойти и спросить разрешения у Джонни на то, чтобы уехать, при этом даже понятия не имея, как надолго. Кто-то скажет, моя наглость не знает границ. Вполне возможно. Я находилась на очень тонкой грани и всё же смела надеяться, что эта треклятая ваза моему кумиру не так дорога, как его жене. Оставалось только пройти незамеченной к мистеру Деппу, дабы сохранить сей боевой настрой. Но тут внезапно удача сама приплыла ко мне в руки. Я как раз закончила с посудой на кухне и собиралась идти наверх, как Джонни сам явился ко мне. Ну, как ко мне… Это сказано слишком самоуверенно. Во-первых, он пришёл не ко мне, а к мисс Тиффани. А, во-вторых, ему всего лишь был нужен зелёный чай.

Пока Грейс готовила напиток, Депп успел обратить на меня внимание. Конечно! Заметить, как я нервно отплясываю чечётку в углу, было очень легко!

– Ты в порядке? – спросил он. А мои нервы достигли уже той стадии, когда можно падать в обморок от одного бархатного голоса.

– Да, – проблеяла я, хватаясь за ручку на холодильнике.

По обеспокоенному взгляду Джонни я поняла, что врать не научилась. Он вдруг встал, подошёл ко мне, заботливо приобняв за плечи, и усадил за стол. Я пыталась несколько раз заставить себя сказать: «Айм окей», но вышло что-то наподобие бреда дяди Сёмы, алкоголика из четвёртого подъезда. Наконец прозвучало что-то слабо похожее на «Порядок». Но в блестящем серебряном блюде отражалась моя вампирская бледность. «А я бы неплохо подошла Барни», – пронеслось в голове.

В течение десяти минут меня отпаивали горячим чаем, причём, делал это именно Джонни. Не могу сказать, как это выглядело со стороны, но я бы всё отдала, чтоб на это посмотреть. Быть же главным героем этой картины было очень страшно. Мне казалось, любое движение или слово будет таким же неловким, как поздравление с Хэллоуином на 4 Июля. Поэтому я покорно сидела и глотала чай, уставившись в столешницу. Когда постепенно к моим щекам прилила кровь и я уже не была похожа на ходячего мертвеца, Джонни заботливо спросил:

– Стало лучше?

«Стало. Стало, – ответила я мысленно, – но прошу, не переставайте говорить. Что угодно, любую чушь, только говорите». В слух же я, улыбнувшись, сказала:

– Да, гораздо. Спасибо большое, не знаю, что произошло.

– Хорошо, – с улыбкой кивнул Джон.

– Это всё от нервов, милочка, – деловитым и при этом заботливым тоном заметила мисс Тиффани.

Джонни тут же участливо взглянул на меня.

– Надеюсь, ты не из-за этой вазы переживаешь? – Я растерянно моргнула, собственно, едва ли понимая смысл его слов. – Брось. Эту банку давно пора было подарить какому-то музею, никогда её не любил… – Он ещё что-то продолжил говорить, но у меня в голове на максимальной громкости включилось на бесконечном повторе: «Баночка с землицей, баночка с землицей, что в ней, угадай-ка!». – …Идёт? – Джонни ударил в самое сердце тёплой чарующей улыбкой, и, даже если бы речь шла о продаже моей души, я бы всё равно ответила искреннее: «Да». – Отлично, – подмигнул Депп, а затем глянул на часы. – Извини, надо идти. Грейс, оставляю на твоё попечение, – добавил он и… ушёл.

Оказывается, всё это время Джонни меня держал за руку. Если бы мой мозг в тот момент мог быстро соображать, то я бы уже успела сгореть от неловкости, а потом бы ещё мой пепел догорел остатками стыдливого наслаждения. Однако в моей голове было практически пусто, словно «Очистка файловой системы прошла успешно. Пожалуйста, перезагрузите компьютер».

Но как бы прекрасно я себя ни чувствовала, опекаемая самим Джонни, к вечеру я осознала, что босс уехал, а разрешения на собственный отъезд я так и не получила. Конечно, можно было пойти к Ванессе, но отчего-то эта мысль пугала до дрожи. Был ещё вариант сбежать, правда, увы, я не капитан Джек, чтобы сделать это виртуозно и незаметно – и двухметровый забор тому свидетель. Оставалось только сидеть у себя в комнате, слушать музыку и размышлять о тщетности бытия.

Раздался настойчивый стук в дверь. Откровенно говоря, не хотелось никого видеть, и всё же я открыла.

– Ты чего такая грустная? – спросил Джек с порога.

– Странный вопрос, – я вперила в него красноречивый взгляд.

Он вздохнул, пожимая плечом.

– Ладно, извини за вазу. Я всё объясню маме, не волнуйся. – Я недоверчиво дёрнула бровью, а Джек дружелюбно улыбнулся. – А я попрощаться заглянул, – он кивнул в сторону, – Лили уже дрыхнет.

– Ты куда-то уезжаешь? – поинтересовалась я, забираясь на кровать.

Джек плюхнулся рядом и удивлённо скосил глаза.

– Нет, ты же уезжаешь. – Я скорчила скептичную рожицу. – Мисс Тиффани сказала, что ты завтра с утра уезжаешь куда-то на несколько дней. Разве нет? – удивился Депп-младший.

– Минуточку…

Я вскочила и понеслась к мисс Тиффани.

– Мисс Тиффани, куда я уезжаю? – чуть ли не закричала я.

– Тише, милочка. Куда ты там собиралась?.. Мистер Депп тебя отпустил, – спокойно объяснила она. У меня челюсть отвисла. – Ой, а я что, забыла тебе сказать?

Ну ничего себе! Для подобных сюрпризов просто необходимо ввести предупреждения! Я уже собиралась хоронить свою профессию фотографа в мегапрестижной компании, а тут – такое!

***

Я сидела в салоне самолёта и теребила в руках билет. Конечной точкой в нём значилось: «Альбукерке, Нью-Мексико». Я тщетно пыталась сообразить, что это значит, почему мой мозг считает это место каким-то особенным, с чем оно связано? Но ответ никак не хотел находиться. Справа от меня сидел МакКиллан со своей обыкновенной маской равнодушия на лице. У меня к нему накопилось немало вопросов, однако была вероятность, что ни на один из них он не станет отвечать. Несколько попыток заговорить вышли настолько же жалкими, как и намерение спросить у Дэйви Джонса, боится ли он смерти.

Самолёт летел не так уж и высоко, в сравнении с моим первым перелётом, турбулентности не предвиделось, и мне выпала редкая возможность представить себя птицей и посмотреть на мир действительно свысока. В такие моменты хочется думать о чём-то вечном, о том, что доставляет тебе большие и маленькие приятности, что заставляет невидящим взглядом смотреть куда-то вдаль… Я и не заметила, как уснула. Во сне всё складывалось идеально: я каталась на роликах под ручку с капитаном Джеком, затем носилась по какой-то непроглядной чаще с воинственным криком, пытаясь отрубить хоть одну голову трёхголовому Бармаглоту. От отплясывания жига-дрыги на морском пляже меня оторвал чей-то не очень миролюбивый щипок за руку. Я недовольно пискнула и проснулась.

– Просыпайся, принцесса, прилетели, – как всегда галантно сообщил МакКиллан.

У аэропорта нас ждал внедорожник. Я тут же расстроилась, вспоминая, как совсем недавно тряслась в такой же «адовой машине», причём, именно с подачи МакКиллана. Делать, однако, было нечего, только подчиняться, пусть и с кислой миной. МакКиллан дал всего лишь час на отдых и приведение себя в порядок, а затем потащил меня и ещё трёх моих коллег на какой-то благотворительный обед. Наискучнейшее мероприятие. Я ходила из одного зала в другой, пытаясь найти хоть что-нибудь интересное, но увы… Лишь когда я вышла на балкон и встретилась лицом к лицу с индейской маской, что со стены пугала гостей, мой мозг позволил себе переключиться из режима ожидания и связать логическую цепочку: «Альбукерке» – «Индейцы» – «Одинокий рейнджер» – «Съёмки» – «ДЖОННИ ДЕПП». Я едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть: «Бинго!». Насколько я знала, съёмки ещё продолжались, а мне так хотелось хоть одним глазком, хоть в щёлочку, хоть издалека увидеть… Хоть что-нибудь! Я не привередлива. И всё же вряд ли Цербер МакКиллан позволит мне уйти. Что же, придётся импровизировать!

На обратном пути я завела разговор:

– Мистер МакКиллан, мы что, ради этого «тухлячка» тащились в такую даль? – Поймав на себе удивлённые взгляды своих товарищей по счастливому несчастью, я поняла, что с МакКилланом так никто не говорил.

Он оскалился, оборачиваясь ко мне, и ответил:

– Поверь. Если – Если! – ты займёшь моё место, то такого «тухлячка» в твоей жизни будет больше, чем выходных. – Я фыркнула, закатив глаза. – И да, надеюсь, ты захватила с собой нормальную одежду, – добавил МакКиллан, глянув на мой сарафан, – в противном случае, я буду очень счастлив, наблюдая, как ты пересекаешь в этом пустыню. – Я нахмурилась, тщетно пытаясь понять, что он имел в виду, если вообще имел.

Рано утром, затемно, вновь уместившись во внедорожник, мы покатили… действительно в пустыню! Правда, недалеко. В случае внезапного нападения инопланетян я смогла бы добежать до города. После того как рассеялось облако оранжевой пыли за остановившемся внедорожником, я прочихалась и только тогда заметила впереди огромный… паровоз! Открылся рот и удивлённо приподнялись брови, а рука автоматически потянулась к затвору на фотоаппарате. Мой взгляд не мог оторваться от железного титана, а мозг соображал, как такое чудо могло оказаться посреди пустыни. Внезапно во мне проснулся Шерлок Холмс и сходил за цепочкой логических выводов, тем самым дав понять, что я попала в рай. Сумев-таки с трудом оторвать взгляд от старого паровоза, я увидела другие детали незабываемого пейзажа: абсолютно чистое небо, песок, горбатые спины каньона и съёмочную площадку. Несколько трейлеров, навесы, пара больших палаток, загон с лошадьми, какие-то совершенно плоские дома. Сначала мне даже показалось, что тут вообще нет людей, однако подойдя поближе я смогла разглядеть и съёмочную группу.

– Боги, что мы здесь делаем? – прошипела я вполголоса.

– Ты удивлена? – послышался хрипловатый голос МакКиллана, внезапно материализовавшегося позади.

– Конечно! Я же каждый день приезжаю на съёмки «Одинокого рейнджера», чего бы мне удивляться-то! – съязвила я.

– О, ты подготовилась? – Левая бровь «преподавателя» попыталась отползти вверх. – Молодец! – Он так хлопнул меня по плечу, что я чуть не согнулась. МакКиллан бодро пошёл вперёд, таща, как Бобиков на верёвочке, двух своих ассистентов.

– Э-э-эй! Подождите! – Я понеслась следом и обогнала их. – Мы что, репортаж будем делать – здесь?! – испуганно спросила я. Не знаю, чего я больше боялась: сделать отвратительный репортаж или столкнуться с Джонни (Вдруг он был здесь?).

– Да, здесь. – МакКиллан остановился и грозно воззрился на меня. – Тебя что-то не устраивает? Если да, чеши обратно в город.

«С чего это он такой недовольный?» – пронеслось в голове возмущение, но привередничать я, конечно же, не стала.

Начался самый долгий день в моей жизни. Поначалу, где-то до двух часов после полудня, всё шло хорошо. Я незаметно передвигалась по площадке, стараясь вообще не привлекать внимания, и делала своё дело. Это было так интересно! Все эти камеры, хлопушки, лампы, тележки и ещё куча всякой всячины, которая в моей голове даже названий не имела. Пару раз меня чуть не задавили телегой с какими-то солениями, что ли. Моя маскировка действовала – никто меня не замечал, видимо, нас ждали, и человек с фотокамерой и в огромной соломенной шляпе не удивлял. Но постепенно всё самое интересное было отснято. К актёрам меня никто и близко не подпустил, однако я тешила себя надеждой, что мне всё же удалось хоть краем глаза запечатлеть рыжую голову Хелены Бонэм Картер. С самого начала наших съёмок я была похожа на маленького ребёнка, очутившегося в огромном музее развлечений, с интересом разглядывала всё происходящее, пыталась залезть туда, куда нельзя, потрогать то, что нельзя, пока не поняла, что мне в особенности этим заниматься не стоит, если не хочу к убитой вазе прибавить ещё какое-нибудь дорогущее оборудование. Ведь я могла.

Батальные сцены были отсняты, и объявили перерыв. Я отошла в тенёк за самым дальним трейлером, любуясь открывавшимся оттуда пейзажем. Солнце причудливо освещало песчаные статуи, создавая из них героев ещё не придуманных историй.

– Было бы странно полагать, что ты за мной следишь, – раздался позади голос. Это был не просто абы какой голос. В ту секунду я почувствовала, как моё внутреннее «Я» спешно собрало чемоданы и удрало куда подальше.

Я медленно опустила руки и обернулась с такой скоростью, будто по колено стояла в жидком асфальте. Передо мной стоял, определённо, человек. Только вот его лицо было сплошь покрыто белой потрескавшейся краской с двумя чёрными полосами, а с головы мёртвыми глазами взирала, на вид, очень дохлая ворона. Мой взгляд сразу же зацепился за птицу, а рука непроизвольно потянулась к ней.

– Птицу не трогай, – быстро сказал Джонни.

– А… Э… Ладно. – Я тут же одёрнула руку. – Я… я… не следила. Правда. Просто… случайно тут, – ответила я, обращаясь то ли к Джонни, то ли к вороне у него на голове.

– Случайно? – Депп недоверчиво склонил голову, и мне стало вдвойне неуютно под подозрительным взглядом мёртвой птицы. – Ты случайно оказалась в пустыне, в семистах с лишним милях от Лос-Анджелеса? – усомнился он.

– Ну да, – я опустила голову, – я учусь на фотографа и тут прохожу практику, – попыталась я оправдаться. Мне было почему-то так стыдно, однако я подняла голову и смело постаралась посмотреть Джонни в глаза. Это было трудно сделать смело, потому что начинал пробирать смех. Выходило что-то вроде неадекватного нервного приступа с проекцией звуковых дорожек даб-стэпа на лицо. Даже, кажется, глаз начал дёргаться.

– На фотографа? – сурово переспросил Джонни, и тут я поняла, что «замаралась как никогда». Теперь он знает, что у него в доме живёт и работает недофотограф.

– Пейзажист! – гордо и на сверхскорости вставила я, даже не дав Джонни дальше открыть рот. – Смотрите! – Я протянула ему камеру, искренне надеясь, что он откажется от просмотра. Десяти снимков природы в конце было бы ничтожно мало против двухсот с лишним фото съёмок. – Я не знала, что мы приедем сюда, – убедительно произнесла я. – Честное пир… – я прикусила язык и быстро добавила: – Пионерское.

Джонни смягчился, превратившись из злого агента ФБР в… самого себя, надо полагать. У него в глазах мелькнуло что-то типа: «Ладно, живи пока». Чтобы уж совсем убедить его в своей абсолютной «неопасности», я с максимально убедительной улыбкой добавила: «Не волнуйтесь, к вечеру меня здесь не будет». Поспешила я, однако, с обещаниями…

После недолгого разговора с Джонни и получения относительного «прощения» в виде обворожительной улыбки напоследок, я отправилась в последний почётный круг вокруг съёмочной территории. Останавливаясь то тут, то там, я скоротала ещё два с лишним часа и напоследок решила сделать несколько снимков лошадей, что свободно гуляли в загоне. Забравшись на ворота, я принялась фотографировать и попутно начинать грустить о скором отъезде. Ко мне неспешно направилась рыжая кобыла с белой ногой. «Привет», – приветливо улыбнулась я и потянулась к ней рукой. Лошадь фыркнула и остановилась в полутора метрах. Я слегка подалась вперёд и щёлкнула кнопку затвора. Вечерело, я не уследила – сработала вспышка. Лошадь испугалась и встала на дыбы. Я резко откинулась назад, потеряла равновесие, шмякнулась на землю, выронив камеру и сломав засов на воротах. С тихим скрипом створки разошлись. Рыжая лошадь, испуганно заржав, пошла прямо на меня. Я вскочила и миролюбиво выставила руки вперёд.

– Тише, тише, – повторяла я снова и снова, одновременно пытаясь отступать назад и схватить её за уздечку. Когда-то давно в детстве я ходила в манеж…

В следующую секунду по съёмочной площадке пронёсся мой истошный вопль. Можно было подумать, будто на меня чупакабра, или как там её, напала. Те, кто обернулся, смогли увидеть, как я отчаянно удираю от кобылы в стиле капитана Джека Воробья, а в следующий момент она толкает меня головой, и я, стараясь не отпустить глаза, вылезающие из орбит, лечу на несколько метров вперёд и приземляюсь лицом в землю с глухим стуком. Прежде чем провалиться в никуда, я зацепилась взглядом за рыжую лошадь с белой ногой, резво убегающую куда-то вдаль.

***

– Ей повезло, – донёсся до меня чей-то сиплый голос, – могла бы шею свернуть. А так даже без сотрясения. Как она умудрилась так?

– Она это умеет, – заверил другой голос, мягкий. Голос Джонни.

Я зашипела и разлепила глаза. Первое, что я увидела, а затем и почувствовала – пакет льда в махровой ткани у себя на носу. Я попыталась вдохнуть через нос, но что-то мешало. Язык не подчинялся, и вместо «Что случилось?» вышло гундосое «Ыы-ы-ы-ыа».

– Очнулась? – спросил сиплый голос, и передо мной появилось круглое лицо в белой кепке и с очками на носу. – Не бойся, жить будешь, – сообщило оно. Я вновь свела глаза и глянула на нос. – Хорошо ты его раскатала, – вновь сказало лицо и поднесло маленькое зеркальце. Из-за пакета со льдом ничего не было видно, только под левым глазом угадывался синяк. Лицо в кепке убрало зеркало и куда-то ушло.

Я несколько раз моргнула, пытаясь сориентироваться, и поняла, что полулежу на чём-то вроде кушетки. Отчего-то вдруг захотелось чихнуть. Прислушавшись к себе, я почувствовала, что сильно саднит в боку, пульсирует где-то в колене и на плече, а ещё сильно пекут ладони. Видимо, полёт удался, а приземление нет.

– Ты как? – Передо мной вдруг возник Джонни с бутылкой воды. Обеспокоенный Джонни, без грима. Странно, что он не стал возмущаться, это было бы справедливо.

– Выгляжу плохо, – то ли ответила, то ли спросила я.

Внезапно в моём организме кончился адреналин, и меня захватили эмоции. Я начала истерично рыдать. Джонни и не удивился, стал успокаивать меня. Я разрыдалась ещё больше, уткнувшись ему в плечо. Всхлипывая, ловя ртом воздух, чувствуя, как давит лёд на нос и как Джонни мягко похлопывает меня по спине. Слёзы всё катились и катились. Я обнимала его, как самого близкого человека во всём мире, и рыдала так, словно меня только что лишили возможности когда бы то ни было смотреть фильмы с ним.

– Ох, как тебя развезло-то, – воскликнул сиплый голос.

Потом его обладатель насильно отодрал меня от тёплого плеча и заставил выпить успокоительного. Меня усадили в кресло-раскладушку, приказали запрокинуть голову и оставили «отдыхать». Когда на меня уже начал накатывать дремотный эфир, в палатку вошёл МакКиллан. На его лице, помимо недоумения, читалось сочувствие, и, будь во мне достаточно самосознания, я бы довольно хихикнула по этому поводу.

– Мы уезжаем, – сообщил МакКиллан. Я попыталась встать, но он пригвоздил меня обратно, аж в глазах потемнело. – Тебе пока сказали остаться.

В моей голове было слишком много успокоительного, чтобы расспрашивать о том, как я буду выбираться из пустыни. Я лишь согласно закрыла глаза и проводила «фото-няню» взглядом. После его ухода мой блуждающий взгляд наткнулся на блестящую дверцу, скорее всего, холодильника. В нём почти идеально отражалась я, точнее сказать, то, что от меня оставалось на данный момент. Разодранная на плече футболка, ставшая из белой желтовато-грязной, и проглядывающий сквозь дыры бинт, модно подранные штаны с багровым пятном на колене. Я словно бы вернулась с войны миров.

Прошло достаточно времени, меня затянуло в глубокий сон, а потом резко вышвырнуло из него от ударившего по ушам автомобильного гудка. В палатку вошли. Я повернула голову.

– Ну как, живая? – спросил круглолицый доктор, почесав затылок. – Я тебя надолго запомню, – заулыбался он. Я тоже попыталась изобразить улыбку, но не получилось, только вновь подкатило желание отчаянного чиха. – Голова болит? – Мне в ту секунду казалось, что болит всё. Я скривилась. – Повода для опасения нет, а от боли выпьешь потом это, – он встряхнул пузырёк с таблетками, и, обращаясь к кому-то позади, добавил: – Где-то через пару часов.

Из-за плеча доктора появился Джонни с бутылкой минералки и обратился ко мне:

– Готова ехать домой?

Я рассеянно моргнула несколько раз. Если бы не успокоительное, я бы тут по лагерю уже колесом пошла от радости. Мистер Джонни Депп повезёт меня домой, влепи мне пощёчину кракен! МакКиллан уехал не больше получаса назад, неужто не мог подождать собственную ученицу?.. А впрочем, как прекрасно, что не мог!

Я неуклюже сползла с кресла, и Джонни тут же подхватил меня под руку. Я вцепилась в него, как пёс в любимую косточку, и мы пошли к машине. Заметив мой настороженный взгляд, метающийся по сторонам, Джонни шепнул: «Расслабься, её поймали и привязали в стойле. Она не будет мстить». Я затряслась от смеха, и каждое «хи-хи» сопровождалось шипящим «ай-ай».