Текст книги "Никто. Просто фанатка (СИ)"

Автор книги: Foxy Fry

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

– Гхм, это не Депп.

– Что? – возмутился редактор.

– Это не он, – более уверенно произнесла я, поднимая на него взгляд.

– Как это не он? Ну-ка, дай сюда! – Он вырвал у меня из рук фотографии и вгляделся в них. – Постой-ка… – медленно произнёс Хопкинс. – Белые джинсы, чёрная куртка… – Редактор поднял на меня вопросительный взгляд, сощуриваясь.

– Эт-то я… – выдавила я в ответ. – Но это не Депп. Какой-то мужик косит под него, вот я и решила познакомиться. Это совсем не он. Тем более Депп сейчас на съёмках, – быстро соврала я.

Хопкинс смотрел на меня, стискивая зубы, а потом, хлопнув по столу, спросил:

– Ты понимаешь, что, если ты лжёшь, то вылетишь отсюда так далеко, что тебя с собаками не найдут?

– Я тут пытаюсь не допустить вашего провала, – твёрдо парировала я.

– Ну-ну, – процедил редактор и покинул кабинет, оставив снимки на столе.

Я схватила их и бросилась прочь из редакции, куда глаза глядят. И ведь формально моя мечта сбылась – разговор с кумиром состоялся.

========== Глава 5 ==========

Это было потрясающее чувство! Правда, я не совсем понимала – это эйфория или адреналин. Сердце колотилось бешено и совсем не из-за быстрой ходьбы. Та узкая улочка, где находилось издательство и название которой я никак не могла запомнить, вела в небольшой, но уютный парк. Я, наверное, его бы и не заметила, пролетев по аллее насквозь, если бы чуть не рухнула в небольшой прудик с фонтаном. Я всего лишь отвлеклась на злосчастную уже фотографию, как вдруг споткнулась о бордюр, ограждавший фонтан. Бешено замахав руками, как реактивная мельница, я всё же сумела устоять. Пришлось взять себя в руки и оглядеться. Парк, действительно, был очень милым и очень маленьким. Уютную аллею скрывали от палящих лучей солнца раскидистые ветви широколиственных деревьев, погружая сам парк в царство жаркой дремоты. Вокруг фонтана расположились три пары скамеек, одну из которых оккупировала голубиная компания. Я зачерпнула из фонтана воды, не без удовольствия почувствовав прохладу на коже. Сев на скамью, я попыталась привести в порядок мысли, отделить бред а-ля «О боже, я трогала Джонни!» от мыслей типа: «Может, поселиться в том клубе?». Мне было страшно и радостно одновременно, на меня накатывали волны отчаяния и, в конце концов, я решила, что для такой неудачницы столь грандиозного события хватит на всю жизнь. И ведь странное дело: вместо шаманского отплясывания вокруг фонтана с криками «Яби-даби-ду!» я сидела, схватившись руками за голову, и рассматривала трещины в асфальте, сквозь которые пыталась пролезть молоденькая травка. Я знала, что уж слишком много думаю в тех ситуациях, когда нужно повиноваться чувствам, но ничего поделать с собой не могла. И вообще, с чего я взяла, что это действительно был Джонни, а не какой-то левый парень или косплеер? Размытые фотки ещё не доказательство. Хотя так похоже. Очень. И очень хотелось верить.

С соседней скамьи спорхнул голубь и, настойчиво прогулявшись вокруг меня пару раз, по-хамски клюнул за кед.

– Хей! – возмутилась я, дёрнув ногой. – Лети отсюда, я не буду тебя кормить!

Если бы птицы могли ухмыляться, этот точно бы так сделал, но пока просто недовольно курлыкнул и вернулся к стае. Птицы напомнили мне нашу дружную компанию в школе и все проделки, которые мы творили, а родители потом отдувались за них. Я решила позвонить маме: ведь кто, если не она, может дать совет в нестандартной ситуации?

– Алло? Мам! Мам, привет. – В ответ донеслись радостные восклицания в купе с недовольным ворчанием. После скорого обмена настроениями, я заговорила: – Мам, мне нужен твой совет.

– Да, говори, Катюш, – донёсся нечёткий ответ.

– Фух… Ну, в общем, я не знаю, что делать. Я в шоке и не совсем понимаю, что произошло.

– Что? Тебя плохо слышно.

– Мам, исполнилась моя мечта! – воскликнула я. – Кажется…

– Что-что? Катя, плохо…

– Мама, я встретилась с Джонни Деппом! – прокричала я и услышала в ответ:

– Ваш звонок прерван из-за недостатка средств на счёте. Пожалуйста…

Я бросила трубку и со злости швырнула ногой небольшой камешек. Тот покатился, переворачиваясь, и булькнулся в прудик. Теперь всё стало ещё замечательнее: деньги на телефоне закончились, не у кого спросить совета, а мозг отказывается рационально мыслить. Но не успела я окончательно убедиться в том, что моя жизнь – маленький рай для неудачников, как раздался звонок. Я схватила трубку, ожидая, что это мама мне перезвонила, но вместо этого в ухо влетел резкий и ужасно недовольный голос редактора:

– Кэт! Где мои чёртовы снимки? – рявкнул Хопкинс. – Где тебя носит?

И тут случилось, пожалуй, лучшее за весь день.

– Я еду в клуб. Хочу выяснить всё про того персонажа на фото, не зря же вы сто долларов отдали. Может, что и откапаю.

– Что? Да как ты… – на автомате выдал редактор, а потом продолжил спокойно, в обыкновенной манере пренебрежения: – Ну-ну, только ни на что не надейся. Тебе ясно?

– Абсолютно, – мягко проговорила я и закончила разговор.

И тут до меня дошло: что, собственно, случилось? «Ну, подумаешь, выпила со знаменитым актёром? С кем не бывает? Но я его не узнала, так что не считается. Мало ли о чём мы разговаривали? Подумаешь, поспорила! Ну и что? Он же был обычным человеком! Ну, подумаешь, я назвала его дураком, так ведь все… Стоп. Что я сделала?!» Поток мыслей прервался, а сердце предусмотрительно скукожилось где-то в районе колена. «Я назвала Джонни д-д-д-дурком?!» Голос дрожал даже в мыслях. Меня накрыло волнами стыда и страха. Обычно, когда я так обзывалась на своих подружек, по десятому разу втолковывая то или иное, чувство апокалипсиса меня не трогало. «О нет, лучше бы мне до сих пор стоять в актовом зале, застряв каблуком в ступеньке!»

Я захныкала и абсолютно лишённая самообладания, самоуважения, самоконтроля и чувства самосохранения, побрела прочь из парка, глотая слезы. На оживлённой улице ко мне подскочила цыганка-гадалка, тараторя что-то про знамение и предначертанную судьбу.

– Если вы скажете, с какой вероятностью я сегодня превращусь в унылую пародию на человека, получите доллар, – всхлипнув, сказала я равнодушным тоном.

– Тебе бы печалиться! – воскликнула цыганка, вертя мою руку и так, и этак. – Ты же счастливая!

– Была.

– Будешь.

– Не уверена.

– А я знаю! – твёрдо сказала гадалка. – Вон линия-то у тебя какая интересная.

– Это шрам вообще-то, – хмуро отозвалась я.

Цыганку это не смутило:

– Я знаю, что говорю! Ко мне все великие люди за предсказаниями ходят, и я ещё ни разу не ошиблась.

– Угу. – Я сунула ей десять центов и пошла прочь. Не успела я пройти и квартала, как вновь столкнулась с ещё одной предсказательницей будущего.

– Эээ, чёрная полоса у тебя, – закачала головой она.

– Ваша коллега была другого мнения, – резко ответила я, выдёргивая руку из цепких пальцев, и быстрым шагом пошла дальше.

– Всё впереди! – услышала я вдогонку, но не обратила ровным счётом никакого внимания.

Дойдя до булочной, я подумала покончить жизнь самоубийством, объевшись пончиков, но вовремя успела заметить торчащий из вазона с пальмоподобным цветком маленький флажок. На нём красовалась эмблема и название того клуба, который, как я думала, разрушил мою жизнь.

– Ну, и кто из вас двоих окажется прав? – саму себя спросила я и отправилась за очередной порцией… Чего? Радости или разочарования?

Уже на руку сыграло то, что клуб работал круглосуточно, и я без проблем попала внутрь. Поёжившись от дурных мыслей, я направилась к барной стойке и с радостью разглядела улыбающуюся физиономию бармена, точнее, его улыбку, отсвечивающую огнями подсветки.

– Гхм, здравствуйте.

– Добрый день! Добро пожаловать! – гостеприимно поприветствовал меня парень. – Что желаете выпить?

– О нет, ничего! – выпалила я и тут же решила начать без обиняков: – У вас тут вчера был мужчина. Он… эм… Он часто тут бывает?

– У нас здесь много мужчин бывает, – пожал плечами бармен.

– Да, конечно, – смутилась я. – Но он вчера вот здесь сидел, вечером. Пил виски, курил сигару.

– Нет, не припомню, – хитрым тоном ответил он мне.

– С ним девушка потом была.

– Тут много пар.

– Хорошо! Это была я. И… я разбила светильник-вазу, – сдалась я, хватаясь руками за голову.

– Ааа! – сразу же повеселел и вспомнил все подробности бармен. – Это вы, кажется, нарисовали на скатерти приправой пиратскую эмблему? – «Да?!» – мысленно удивилась я, машинально кивнув. – А, это вы ведь, кажется, пытались наперегонки достать лёд из махито китайскими палочками? – Я вновь удивилась и кивнула. – И это вы…

– Может, хватит? – резко оборвала я разошедшегося бармена.

– Да… Вот, мисс, вы забыли. – Он положил что-то на стойку, а я, не глядя, сгребла все в сумку.

– Так что насчёт того мужчины? Он здесь часто бывает? Вы знаете, кто он?

– Ни малейшего понятия.

– Точно? – Я подозрительно сощурилась и придала голосу достаточно недоверия.

– Точно. Он здесь впервые. И не думаю, что он ещё сюда придёт.

– Почему? – жалобно спросила я.

– Мне так кажется, – последовало туманным тоном.

Больше я засиживаться там не стала. Больше ничего мне узнать бы не удалось. А, собственно, на что я так надеялась? Что Джонни Депп рано поутру прибежит в клуб, черканёт записку с адресом и телефоном отеля, где остановился? Как бы не так. Да и вообще, раз его никто не запомнил, это уж точно был не самый известный пират современности.

Я уже почти смирилась и начала успокаиваться, но оказалось, что судьба не покончила с сюрпризами. Я решила посмотреть, что можно было вчера забыть в клубе, и выудила из сумки свой блокнот и разорвавшийся браслет – обычную плетёную фенечку. Но, ей-богу, в данный момент я отдала бы все богатства мира за это сплетение ниток! Это был браслет Джонни – ему его сделала Лили, и он его не снимал, а значит… Я стала как вкопанная посреди тротуара и запрокинула голову, аж шея хрустнула. Стеклянный фасад высотки слепил глаза, они слезились, щипали, и этот дискомфорт был доказательством, что я не во сне. И вдруг во мне проснулся супергерой, сказавший на фоне какого-нибудь пафосного марша: «Я должна вернуть эту фенечку!». Звучало это не очень эпично, главное – была поставлена цель.

Я вовремя опомнилась, что у Джонни в Нью-Йорке личные апартаменты, и вместо обзванивания отелей, засела в ближайшем кафе в поисках адреса. Шпион из меня вышел упрямый и целеустремлённый, и через пару часов я уже взбиралась по эскалатору метро на Манхэттене. Ещё минут десять я нервно мялась у дверей, затем мысленно выкрикнув что-то вроде: «Один раз живём!», вошла в вестибюль.

– Вам помочь? – мгновенно остановил меня суровый голос консьержа.

Я бросила тоскливый взгляд на блестящие двери лифта с кодовым замком и обернулась к нему с натянутой улыбкой.

– Да, здравствуйте. Я… у меня… эм… пакет для мистера Деппа.

– Пакет?

– Да, крайне важный. Не подскажете номер?.. – скосила я глаза в сторону домофона.

Консьерж почему-то усмехнулся.

– Конечно, – расплылся он в пугающей улыбке, – пентхаус, номер четыре.

– О боже! Спасибо! Вы меня спасли! – на бегу выкрикивала я и уже собралась нажимать кнопку, как в спину прилетело:

– Вам никто не откроет.

– В смысле?!

– Все уехали в аэропорт. Минут пятнадцать назад. Курьеру стоило бы знать время доставки, – не скрывая издёвки заметил консьерж.

«Как?» – единственное слово, вырвавшееся с хрипом из горла. Пятнадцать минут. Пятнадцать чёртовых минут! То есть Джонни вот уже как пятнадцать минут едет в аэропорт, а я стою здесь и болтаю с каким-то самодовольным консьержем!

Я бегом кинулась на улицу, намереваясь поймать такси и успеть в аэропорт. «Ведь я должна отдать фенечку! Он ведь их так ценит!» – пожалуй, единственное, что вертелось у меня в голове. Судя по фан-записям, Джонни возвращался в Лос-Анджелес. Машину я поймала быстро, в салоне принялась сверять расписание вылетов и выбрала аэропорт Кеннеди. Ехали мы скоро, правда, пока не выехали на шоссе, ведущее в аэропорт, и не попали в пробку. Я ёрзала на сидении, выглядывала в окно, просила, умоляла водителя сделать что-то, но всё это было без толку. Я отставала уже на двадцать минут, и стало казаться, что я до конца дней своих останусь в этой пробке, как вдруг такси быстро набрало скорость и помчалось в аэропорт. Машина ещё не успела затормозить, а я уже вылетела из неё и бросилась в здание терминала. Нужный рейс и место посадки нашлись быстро. Я подлетела к коридору посадки, нарвавшись на преграждающий жест контролёрши.

– Нет, вы не понимаете! Мне нужно отдать очень важную вещь! Я никуда не собираюсь лететь! Пустите, пожалуйста! – умоляла её я, пытаясь прорваться. – Это вопрос жизни и смерти! – Она только качала головой, говоря, что посадка завершена, и она не имеет права меня пропустить. – Мне нужно отдать это Джонни Деппу! – шелестящим шёпотом просвистела я.

– Но у нас не было такого пассажира, – недоумённо и всё же мягко возразила она.

– Как так не было? – Я отступила назад, впиваясь в неё недоверчивым взглядом. Она, верно, дурит меня! Работница развела руками. И только тут поняла, что Джонни летел своим, частным самолётом, а уж на этот рейс я, несомненно, опоздала.

========== Глава 6 ==========

Прошло две с половиной недели. Не то чтобы меня всё случившееся выбило из колеи или, наоборот, не тронуло. Нет. Эта встреча, как бы я в ней ни сомневалась, переключила во мне какую-то кнопку, и я стала смотреть на некоторые вещи совершенно другими глазами. Храня браслет кумира в небольшой шкатулке, я каждый вечер перед сном смотрела на него и обещала себе, что рано или поздно верну владельцу его аксессуар. И словно бы это сплетение ниток с бусинами придавало мне сил, разрушая уверенность в сплошной чёрной полосе.

И первой победой после столь сокрушительного поражения в аэропорту стало то, что я смогла отстоять себя, когда редактор собрался выгнать меня из издательства с большим скандалом. Дело в том, что Хопкинс за тот день не выбросил из головы мысль о скандале с участием звезды. Поэтому, вернувшись на работу, я застала разъярённого редактора, метающего из глаз молнии. Он требовал назад фотографии, но я не могла их отдать, поэтому сказала, что выбросила за ненадобностью. В словах шеф не стеснялся. После пятидесяти минут беспрерывного крика и обвинений он указал мне на дверь. Я – заплаканная, с размазанной тушью – встала и уже собиралась уйти, но потом резко передумала. И вовсе я не собиралась утверждать, что без уборщицы их контора прогорит – хотя это и было очевидно.

– С какой это стати? – резко спросила я, а Хопкинс фыркнул от неожиданности. – Вместо того чтобы сказать спасибо за то, что я уберегла вас от «утки», от последующих судебных разбирательств, вы меня ещё в чём-то обвиняете? Похоже, ваши слова насчёт «серьёзного издательства» та же дрянь, что и репортаж вашей секретарши. Бессмыслица и ложь. Идите тогда сами к чёрту с вашей вшивой газетёнкой, которую даже в лоток животному положить будет противно!

Ну, я погорячилась, что поделать. Я была жутко расстроена и не особо волновалась за последствия. Но, скорее, мне повезло, ибо на моего босса такой холодный душ действовал безотказно и, как оказалось, в мою пользу. Он несколько минут смотрел на меня, тараща глаза, а потом расхохотался и сказал, что, мол, «поспешил с выводами», и я, по-хорошему, права.

Волей случая, я таки осталась в «ST News». Мистер Хопкинс уже на следующее утро забыл и о фотографиях, и о нашем разговоре и переключился на скандал на Волл-стрит. Я же решила, раз мне везёт, надо от удачи брать все. Поэтому целый день, не жалея времени, попадалась на глаза редактору, говорила отзывы о статьях, как бы намекая, что в этом тоже что-то смыслю. Такими темпами дело сдвинулось бы с мёртвой точки года так через два. Но, на моё счастье, я мыла полы в кабинете шефа как раз в тот момент, когда он заговорил о своём юбилее с помощником. Из разговора стало понятно, что вечеринка хоть и будет маленькая, но даже это событие надо запечатлеть. А виновника торжества так некстати стала душить жаба, мол, жалко на фотографа деньги – он всё равно напьётся и ничего не сделает. Я сперва хотела разубедить его в этом и защитить своего коллегу-незнакомца, а потом вдруг подумала: на скупости именинника можно неплохо заработать. И предложила себя в качестве фотографа. И вечер прошёл на ура. И Хопкинс остался мной доволен. Именно так я стала внештатным фотографом «про запас».

Всё бы ничего, но мысль, что всё может вдруг рухнуть, не оставляла меня в покое. У меня не было дома – магазин мог закрыться со дня на день, у меня не было работы – репортажей мне, естественно, ещё не поручали, у меня не было уверенности в себе. И это самое ужасное. В России я была просто воплощением твёрдости характера и уверенности в своих поступках. Но здесь, особенно, после «ужина с кумиром», которого я даже не узнала, за каждым моим поступком следовала мысль «А вдруг…», «А если…». Я боялась сделать шаг в сторону – пойти поискать более перспективную работу или постоянный дом. Лишь вечером, сидя перед телевизором, закутавшись в плед, я говорила себе, что так нельзя и завтра обязательно сделаю новый шаг. Но наступало завтра, а я ничего не меняла в течении времени и действий. Видимо, судьбе стало со мной скучно, и она решила сама сделать первый шаг.

Стояло солнечное утро понедельника. Живо расправившись с работой по созданию «шедевра» из хаоса, я сидела перед зданием редакции на новенькой скамье, поставленной в честь недавнего праздника. Первым на работу, к моему удивлению, пришёл сам мистер Хопкинс. Размахивая портмоне в одной руке и еле удерживая кипу бумаг в другой, он вскарабкался на ступени редакции и попытался открыть дверь. Ему это было явно неудобно делать, поэтому в дело вмешалась я, решив помочь. Мою помощь, как и всегда, шеф расценил со своей стороны, то есть подмял обстоятельства под себя. Буркнув: «Пошли поможешь», он поплёлся в свой кабинет. Затем дал задание разгрести бумаги – «статьи в номер сюда, «обрезки» в корзину». Я начала заниматься этой нудятиной, перекладывая бумажки по разным стопкам. Не то чтобы мне было лень этим заниматься. Просто скучно. Всё помечено – положи просто туда, куда надо. Но шефу не объяснишь, что я не секретарша, которая ещё дома и красит ногти, а фотограф и уборщица, пусть и внештатная. Однако, когда в руки попала статья об открытии выставки знаменитого фотографа Томаса Гаррингтона, я поняла, что провидение благосклонно ко мне.

Стоит объяснить, что Томас – король своего дела. В двадцать лет он открыл свою студию, потом выставку, а сейчас, спустя двенадцать лет, он тот, кого зовут знаменитости на семейные «торжества», чтобы выглядеть «царями и царицами», пусть даже носясь по корту за теннисным мячиком с паклей на голове. Гаррингтон не задерживается на одном месте дольше одного дня. Всегда в пути, всегда в поиске. Сегодня он может устраивать фотосессию Питта и Джоли, а завтра болтаться на канате над Ниагарой. Словом, это ещё один человек, которым я восхищалась. И этот человек, как оказалось, сегодня в Нью-Йорке, открывает новую выставку. Стоит ли говорить, что я решила туда попасть?

К вечеру, напившись валерьянки, перемерив десятки нарядов пришедшей на помощь Мэри и, в конце концов, одевшись как всегда – джинсы, футболка, кожаная куртка, – я вооружилась фотокамерой и отправилась за удачей.

Выставка проходила на бывшей подземной парковке. Народу собралось достаточно, чтобы не выделяться, но и не сливаться с толпой. Я уже около получаса торчала у фотографии одного пейзажа и не двигалась прочь. Пейзаж, что говорить, был изумителен, но у меня стояла цель – пообщаться с его автором. А нет ничего проще, чем привлечь внимание фотографа, прозябая у одной из его работ с шокированным видом. Результат не заставил себя долго ждать: вскоре ко мне подошёл высокий подтянутый мужчина с взъерошенными волосами, похожий на богатого студента-хипстера. Обознаться второй раз было бы не простительно. И как бы внутри всё ни подрагивало от восторга, виду я не подала, отчаянно стараясь заглушить подступающий восторженный писк.

– Что вас так заинтересовало, мисс? – вежливо поинтересовался мистер Гаррингтон, и от его британского акцента у меня слегка подкосились ноги.

– Потрясающая работа! – восхищённо воскликнула я. – Простой пейзаж, но удивительно цепляет. Напоминает дом, – ностальгически вздохнула я. – Хоть это и совсем разные места. Есть здесь что-то хрупкое, тёплое и родное. – Смущённая улыбка скользнула по губам.

– По-моему, самый обычный снимок, не самый достойный – сухо прокомментировал Гаррингтон.

Я закатила глаза:

– Вы в этом что-то понимаете? – Он едва дёрнул бровью, а я многозначительно хмыкнула. – Раз автор выбрал этот пейзаж, значит, видит в нём что-то особенное, значимое, что заставит человека остановиться. Не так ли? – Томас Гаррингтон только уклончиво улыбнулся, промолчав. – Нет уж, отвечайте. Кто вы такой, чтобы так кардинально судить?

– Кардинально?!

– Да! Вы могли сказать: «Мне та понравилась больше этой» или «Мне кажется, что в той фотографии больше цвета и яркости». Но нет, вы рубите с плеча: недостойна! – Я говорила с экспрессией, активно жестикулируя, как Джек Воробей, у которого только что увели корабль.

– А вы, значит, что-то в этом понимаете?

Я сощурилась и фыркнула:

– Странный вопрос от человека, который осмотрел мою фотокамеру до миллиметра. – Гаррингтон легко рассмеялся. – К слову о компетентности. Вы больше похожи на человека, который притащился сюда, чтобы сделать кому-то одолжение, чем на искренне заинтересованного любителя искусства.

Фотограф расхохотался ещё пуще, но потом всё же решил объясниться:

– Да, тут вы правы, я здесь только потому, что делаю одолжение своему менеджеру, хотя предпочёл бы снежную пургу в Антарктиде, но увы. – Он забавно пожал плечами – фирменный жест, – и моя конспирация снова оказалась на грани краха. – Я, действительно, кое-что во всём этом понимаю и считаю эту работу… гхм… откровенно слабой. Хоть уже не уверен в своём мнении. И, думается, имею на это полное право. Как её автор.

Я придала лицу вид абсолютного смущения и растерянности, а потом постаралась обыграть попытку успокоиться: выпустить часть эмоций было невероятно приятно, будто до этого я соревновалась с кем-то в умении задерживать дыхание.

– Всё равно, – кашлянула я, – это не даёт вам право так отзываться о прекрасных работах! Вы предвзяты!

Гаррингтон покачнулся на пятках, посмотрел на меня, затем перевёл задумчивый взгляд на снимок. Вид у него был задорный и вместе с тем крайне спокойный.

– Что ж, мисс, – развёл он руками, – вы меня практически убедили. Собственно, этот пейзаж повесили случайно, по ошибке. Но, видимо, он ждал именно вас. Я подарю его вам! – просиял Том, тут же снимая картину.

Я молча потеряла челюсть. Нет, это, конечно, прекрасно и великолепно, и я уже вижу будущее, где буду молиться перед этим пейзажем, но мне нужно чуточку другое!

– Огромное спасибо!.. – Взгляд просиял шокированной радостью, щёки ощутимо припекало.

Спустя пару часов я прохаживалась возле выставочного зала, ожидая выхода последних гостей. Такая уж у маэстро привычка – приходить первым и уходить последним. Когда последняя пара покинула зал, я направилась туда и завела разговор с улыбчивым фотографом. Если Джонни был для меня ярчайшей путеводной звездой по жизни, то Томас – вдохновителем по части профессии, оттого, соскребя запасы наглости в самонадеянный кулак, я надеялась набиться к Гаррингтону в ученицы, ассистенты, да хоть бы и в рабы! Ну и к тому же скоро должен был состояться благотворительный вечер в Лос-Анджелесе – сборище всех «Самых», и без Томаса мероприятие бы не обошлось. Та ещё задачка… И верно, как и следовало ожидать, Гаррингтон удивился столь странной, мягко говоря, просьбе и отказал.

– Если у вас все, мисс, я пойду.

Я заплакала – натурально и громко, от разочарования и отчаяния.

– Конечно, конечно… Это всего лишь был мой единственный шанс.

– Шанс на что? – спросил Гаррингтон.

– Я приехала из России. Меня должны были взять в университет для обучения по обмену, но внезапно моё место исчезло, и меня просто выкинули на улицу. У меня украли все вещи, и я вынуждена донашивать чужие, которые мне велики. Я каждое утро разгребаю беспорядки в каком-то журнале, где шеф и понятия не имеет о журналистике. И всё это ради одного: мне нужно увидеться с человеком, которому вы запросто пожимаете руку. Я всю жизнь жила с этой мечтой и просто не имею права сдаться, хоть и шансы мои равны нулю! Многое в моей жизни зависело и зависит от этого человека, а я понимаю, что так и останусь предметом для уборки, если упущу хоть одну возможность. А вы просто так отвечаете, что я сошла с ума. Вспомните себя – да, я знаю вашу биографию наизусть! – как вы умоляли вашего учителя взять вас в тур? Он дал своё согласие, и теперь вы – это вы. И вы, Томас Гаррингтон, заявляете, что вам нет дела до чужих занятий и стремлений?! – Я трагично всхлипнула, утёрла слезы и пошла прочь, оставив фотографа в тишине.

Свежий ночной ветер обдувал лицо, высушивая дорожки от слез. Мой шанс плевать на меня хотел… Я поглубже вдохнула и перевела взгляд с тёмного неба на кружок света от фонаря. Возле столба сидела дворняжка довольно упитанного вида и деловито чесалась за ухом. Я подготовила камеру и, сев на асфальт, поджав под себя ноги, начала снимать лохматую каштановую модель. Собаке, впрочем, было всё равно, но теперь мне думается, что появилась она там по чьей-то доброй воле.

– Неслыханно! – раздался позади меня голос. Я обернулась и встретилась с ошарашенным взглядом Гаррингтона. – Ей только что в жёсткой форме отказали, а она как ни в чём не бывало фотографирует какую-то дворнягу! Да ты помешанная! – по-доброму восхитился Гаррингтон. Я с улыбкой пожала плечами, мол, само собой. – Если ты завтра… Ой, нет!.. уже сегодня. Если ты сегодня, в четыре двадцать утра будешь в аэропорту Кеннеди в итальянском кафе, то получишь тот шанс, которого так хотела добиться.

Я запрыгала от радости, хлопая в ладоши. Но под наигранно-суровым взглядом своего учителя (на что я смела надеяться) мгновенно успокоилась и, попрощавшись, понеслась домой.

На следующий день, пережив все страхи взлёта и посадки, съев несколько пачек M&M, примерно в два часа после полудня я вышла из здания аэропорта Лос-Анджелеса вместе с Томом Гаррингтоном, полная надежд, что здесь все пойдёт совсем иначе, чем в Нью-Йорке. И в доказательство этого торговец прессой протянул мне толстый журнал с большой статьёй и разворотом с Джонни Деппом. Да. «Бери, что хочешь, и не отдавай обратно!»

========== Глава 7 ==========

Роскошный отель в несколько десятков этажей, искрящийся чистотой; улыбчивые лица, услужливый персонал, готовый по первой просьбе тебе кусочек Луны раздобыть; мягкая кровать с шёлковым пологом, джакузи размером с кухню малосемейки, балкон с видом на город; полные вазы всевозможных фруктов, королевские банкеты вместо обычных перекусов на двадцать минут, кофе в постель с тёплыми вафлями… и ещё много других прелестей досталось мистеру Гаррингтону, поселившемуся в лучшем отеле Лос-Анджелеса. А я проводила его щенячьей улыбкой и словами благодарности и поплелась по заполненному людьми тротуару, отмахиваясь от кучи раздаваемых флаеров. И хоть сам Томас Гаррингтон был расположен завести себе чуток одержимого, но крайне послушного раба, его менеджер, встретивший нас, оказался иного мнения.

Серый чемодан на колёсиках забавно подпрыгивал при каждом шаге с бордюра, глаза ослепли от яркого солнца, и страшно хотелось мороженого. Парочку тонн. Куда же могла отправиться фанатка, заметьте, русская фанатка, прибыв в звёздный город? На Аллею Славы? Ха, как бы не так! Безусловно, это место значилось первым пунктом, куда следовало пойти, но внезапно перед глазами мелькнула огромная вывеска. «Мефистофель!» – пронеслось в голове, что в переводе на скучный человеческий язык значило: «Макдональдс». Никогда не грезила о том, чтобы лопнуть от переедания в таком-то ресторанчике и забрызгать собой толстых мальчиков и девочек. Но почему-то именно в том месте, за квартал до Аллеи Славы, именно в тот момент, когда желудок негодовал по поводу не захваченного с собой обеда из самолёта, я и заметила эту обитель калорий.

В помещении было приятно прохладно и неприятно многолюдно. При взгляде на очередь у меня буквально отвисла челюсть. Я развернулась и решительно направилась к выходу, но, едва высунув нос под палящее солнце, сразу же передумала. Примостившись за круглым столиком в углу, я стала ждать, пока очередь немножко рассосётся. Одно из двух: либо фортуна сегодня снизошла ко мне, либо тоже захотела съесть греческий салат или низкокалорийный бургер: постепенно появился просвет, в котором мелькали головы работников в красных бейсболках. Я ехидно улыбалась про себя, видя, как люди с большущими, загруженными разной снедью подносами недовольно кривили губы, когда им не хватало мест. А ведь какой-то добрый человек до моего прихода сумел утащить три стула от стола и таким образом оставить меня в одиночестве. Относительном. Усевшись поудобнее и потягивая фруктовый микс, я с удовольствием раскрыла купленный у аэропорта журнал. Быстро прочтя всю статью от корешка до корешка и ничего нового так и не узнав, полюбовавшись на милую фотографию кумира, я пролистала журнал, а потом перевела взгляд в окно, на залитую солнцем улицу. Пальмы, урны, тротуар, машины, люди, витрины, пальмы, урны, тротуар… Городской пейзаж мне довольно-таки скоро наскучил, может, потому что с моего места был не лучший обзор. Я вздохнула и нехотя покинула прохладный оазис.

Через полчаса размеренного шага я добралась до Аллеи Славы. И тут же меня постигло глубокое разочарование. Я-то, самоуверенная, чокнутая деппоманка, надеялась, что по гранитным плитам тротуара будет неспешно подпрыгивать перекати-поле, а в пальмах одиноко завывать ветер. Я надеялась, что людей там не будет. Хорошо. Не будет СТОЛЬКО. Неудачница, я опять пришла в одно из популярнейших мест города в тот самый момент, когда туда привезли целых три группы туристов. Судя по разговорам и разрезу глаз: китайцев, французов и ещё каких-то непонятных людей с ананасами подмышкой. Я мысленно разнесла все прилежащие кварталы в пух и прах и, включив камеру, пошла вперёд, разглядывая звёзды под ногами. Со стороны это выглядело странно: девушка петляет по тротуару, стараясь не ступать если уж не на сами звёзды, то хотя бы на написанные имена. Для меня было знаком неуважения – пройтись, можно сказать, по памятникам, и не важно, что их положили под ноги, явно осознавая, что люди непременно будут по ним ходить. Не знаю, сколько прошло времени, но я достигла конца Аллеи. Увидев сотни имён, большинство знакомых, я так и не нашла звезду Джонни. Глупая, глупая Катя – можно было для начала в Интернете прочитать, где эта звезда расположена, а потом уже брести в жаркий полдень туда-не-знаю-куда. Ну, я же русская, а русские, как известно, не ищут лёгких путей.