Текст книги "Бойтесь своих желаний (СИ)"

Автор книги: Филантроп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

Хочется протаранить ей членом всё нутро…

Блин! Откуда такие мысли… Жуть…

Мне кажется или я стал немного несправедлив по отношению к женщинам?

Учитель вытирает рукавом влажные губы…

– Завтра… я… вызову родителей. Прохрипела она, поднимаясь.

– Завтра ты снова будешь на коленях. Я полностью стянул джинсы. – Если конечно, сможешь ходить с непривычки…

Лилит оставила на доске похабный рисунок – Земфира с моим членом вместо указки… и добавила – Не бойся, от этого еще никто не умирал.

Вообще-то много людей умерли во время секса или от его последствий…

Лилит переместилась за учительский стол, её ноги в латексных чулках болтались над журналом успеваемости.

За окном загрохотал гром, заливая стекло потоком дождя.

Я стоял у доски, стирая тряпкой уравнения, которые Земфира писала еще утром.

– Ты скулишь как щенок под дверью. Демонесса выхватила и разломила мелок из руки. – Сначала рвешься в их юбки, а потом плачешься – Ой, я монстр…

– Смешно…

В отместку я швырнул тряпку ей в лицо, но она прошла насквозь.

– Они же люди блин, а не куски мяса!

– Ага. Демон прыгнула на парту, каблуки застучали по дереву. – А когда директриса кончала от указки в жопе, она оставалось человеком в твоих глазах?

– Учительница плакала, но раздвигала ноги, а твоя Лилия блин и вовсе самая неодушевленная среди них, ты побоялся вернуть ей даже имитацию свободы. Потому что я не смогу смотреть ей в глаза…

Неожиданно Лилит напрыгнула на меня и прижала к доске. – Запомни мальчик, нет ничего плохого в том, чтобы смотреть и воспринимать их как куски мяса. У них одна функция – быть выебанными и рожать детей.

– Блин! Ты же вроде тоже по сути демон женского пола! Где твоя солидарность! Воззвал я к совести демона.

– У нас нет пола, мы просто принимаем близкие по образу людей обличия. Так что проблемы женщин мне до лампочки, я вообще не до конца понимаю, зачем Отец Небесный их создал…

У меня нет желания с ней спорить…

Она демоническое отродье…

Просто красивое демоническое отродье…

* * *

Дабы сбавить стресс и отвлечься от грустных мыслей, один из дней я решил провести на природе в компании трех женщин.

Виолетта, Земфира и Лилия стояли под дубом как три феи из похабной сказки.

Какой хороший ассортимент…

Директриса в разорванном деловом платье курила, её синяки на бедрах напоминали карту завоёванных территорий. Земфира с вырванными пуговицами дрожала, обняв себя, а Лилия в грязной школьной юбке, смотрела на влажные листья, словно ища своё отражение.

Еще мало…

Я облокотил девушек на кору дерева, колени немного хрустнули.

Стал поочередно вгонять каждой из них в разные места. После проникновения слышалось характерное – Ой! Я словно дирижирую оркестром, только вместо палочки в руке увесистый член.

– Нравится? Я вогнал пальцы в волосы Земфиры, заставляя её смотреть.

– Твоя директриса воет громче, чем на педсоветах.

– Прекрати… Голосок Лилии прорезался, и она закрыла лицо руками.

Я пожелал и вернул ей часть прежней личности.

– Ты следующая. Плюнул на ладонь и схватил за талию.

Любимую я отымел наиболее грубым способом и спустил внутрь обжигающую жижу. Лилия, сползая по стволу, шептала – Ты же любил меня…

– Любил. И сейчас люблю. И буду любить вас всех… В разных позах в любое время дня и ночи.

Девушка спустилась, обняв всю троицу за плечи.

– Теперь вы сестры. Может не по крови, но по сперме в матке точно.

– Я смотрю тебе весело пацан, развлекаешься на полную катушку? Послышался голос!

Я стал озираться по сторонам, но вокруг лишь листва…

Откуда блядь!?

Не поверите, но сверху!

Мне на голову упала целая двоица и я едва успел отскочить.

– Осторожно! Закричала Лилит. Это ангелы Свободы и Справедливости – Микаэль и Рагуил. Впервые вижу властную демонессу такой взволнованной и испуганной…

Голос дрожал как огонь на ветру, она даже в мою руку вцепилась как маленькая девочка.

Оба взрослые мужики средних лет с крыльями за спиной! А от одного еще и воняет пиздец как…

– Что им от меня нужно? Спросил вожатую.

– В прошлом они убили меня! Взмолилась Лилит.

Похоже коллеги нанесли ей психическую травму…

Получается, они пришли убить и меня…

– Мальчик ты доигрался с людскими судьбами. Настала пора расплаты. Благо мне не в первой поднимать руку на подростка. Сказал тот – который Рагуил.

Первая мысль – Бежать! Как можно быстрее и глубже в лес вместе с девушками. И я, спотыкаясь, побежал…

Ветки царапали лицо, ноги цеплялись за корни, юбка Лилии рвалась о ежевику и позади слышались разгневанные голоса.

Глупо бежать от тех, кто летает…

Один упал на голову как яблоко, а другой прошел сквозь дерево – буквально, и схватив рыжие волосы в кулак, приподнял Ларика над землей.

Хватка железная… и она переместилась на горло…

Боже! Я сейчас умру! Я так много не успел попробовать…

В мире еще столько не познавших мой член женщин! И все они разные… У одной сиськи грушевидные, у другой как спелые яблочки, у кого-то соски розовые, а у большинства бледно-коричневые… А промежности… Я так люблю вид пушистого треугольника…

Я долго думал о том какие женщины прекрасные и теплые внутри… и у меня даже встал! Он уперся ему в бедро…

Ангел справедливости все душит и душит, как тесть на семейном мероприятии, а я почему-то не задыхаюсь…

Я инстинктивно напряг шею и его пальцы прищемило как у станка.

– Эй, ты чего так долго? Спросил Вениамин.

Вдруг Лилит поняв ситуацию, прекратила закатывать истерику и попросила Ларика – Попробуй ударить мой малыш! Долго уговаривать не пришлось, я ударил как умел и… ничего себе…

Он отлетел и прошиб спиной толстый ствол дерева.

Одна веточка даже пронзила глаз с хрустом яичной скорлупы.

Он завизжал и захаркал кровью.

Я что – настолько сильный?

– Ты великолепен! Закричала Лилит в аплодисментах. – Ты не один! Попроси девушек помочь!

Воздух треснул. Три девушки окружили меня стеной.

Два ангела в доспехах из прессованного света не могли заставить себя воспринимать рыжего юношу со слабым похотливым демоном всерьез.

Константин атаковал режущим воздухом, но все уклонились, лишь школьная юбка Лилии вспоролась о сук, обнажив бедра и милые розовые трусики.

Земфира первой рванулась в бой.

Учительский пиджак лопнул по швам, когда она схватила Вениамина за плечи. Бомж взревел, ударив её по лбу. Кожа покрылась гематомой, но женщина с умными глазами впилась зубами в горло.

Виолетта тем временем с грудью, вывалившейся из порванного лифчика, прыгнула на Константина.

Ангел пытался отбить её ударом ветряного крыла – пуговицы от блузки разлетелись, и она упала на колени, но тут же вцепилась в его голень, выворачивая сустав с хрустом.

– Они… Нечеловеческие твари! Куда сильнее проклятых псов! Костя и Веник готовились умертвить двух взрослых женщин, но Лилия метнулась между ними и маленькими ручками обнажила ребра на животе…

Она рвала кожу пучками как листья…

Истекающий кровью Вениамин пытался взлететь, но Земфира вскочила ему на спину. Юбка зацепилась за ветки, обнажив аппетитные ягодицы и татуировку, сделанную в молодости по глупости…

Ударом локтя она переломила ему шею.

Константин прижатый Виолеттой к земле – захрипел, когда она вонзила ему в глаз острие маленького камня.

Крылья ангелов бились в агонии, сбивая с берез последние листья. Полуголая Лилия вырвала каждому по почке.

Лилит как кошка спрыгнула с ветки на землю и обратилась к двум не последним историческим фигурам – Добыча превратилась в охотника! Парочке лицемеров не одолеть меня! Настала моя эпоха! Её платье растворялось, обнажая тело, покрытое шрамами от древних проклятий.

Наверное, она решила обнажиться до кучности…

Ангелам чудом удалось спастись…

Путем колоссального ущерба для развития, они затратили много энергии божественных искр.

* * *

– Ты прогнал их! Лилит радовалась как девушка с подаренным айфоном…

Я не успел разделить её радость…

– Дай я тебя поцелую! Сказала она, став на миг материальной.

Лилит приблизилась, и мир вокруг словно замер. Её черные губы, как ночь без звезд.

Они были так горячи, что я почувствовал тепло, даже не касаясь… В воздухе висел запах чего-то запретного и сладкого…

Неужели, это запах того самого первого яблока?

– Ты заслужил, мой мальчик… Шептала она и голос проникал в организм как яд, медленно растекаясь по венам.

Я хотел отстраниться, но тело не слушалось.

Оно жаждало этого – как пустыня жаждет дождя.

Её пальцы скользнули по щеке, оставляя горячие как раскаленные угли следы.

И только тогда она поцеловала меня…

Это было непохоже ни на что…

Ни на нежный и робкий поцелуй Лилии, ни на страстны укусы Виолетты… Это что-то большее… В её губах скрывалась выворачивающая наизнанку сила. Язык пронзил меня до самых пяток.

Мир вокруг взорвался.

Я чувствовал, как её сущность смешивается с моей… будто она высасывает из меня всё человеческое и заменяет человеческое – чем-то темным, сладким и бесконечно приятным.

Мысли путались как пьяные мотыльки.

Я хотел кричать, но издал лишь стон. Сила заполняет каждую клеточку тела. Это как неизвестный, не пробованный наркотик – но уже ставший необходимым.

Я хотел больше, желал, чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался.

– Ты никогда не чувствовал ничего подобного, правда? Она как на зло отстранилась…

Мир вокруг рушится…

– Нет… Прошептал я.

Мой голос звучал как эхо в пустой комнате.

Она улыбнулась… В глазах огонь, который обещал мне еще больше удовольствия и боли.

– Хорошего понемножку… Прошептала она…

И тут я понял, что потерял себя без шанса быть найденным… Но в этом ничего страшного. С ней я почувствовал себя живым, как никогда раньше.

Глава 30

Я бы с удовольствием поразмышлял с Абаддоном о кое-каких вещах, но он зарекомендовал себя молчаливой сукой. Придется вытягивать из демона ответы – как глисты из жопы, но это позднее, а пока утопающий спасет себя самостоятельно.

Один из классиков сказал – что в принципе человек может сам додуматься до чего угодно, если захочет и воздержится от алкоголя.

Вот чем не грешен – всегда трезв как стеклышко.

Первый вопрос был бы – А Господь создал людей по любви или по пьяни? Или его как последнего лоха подловили на слабо – А сможешь из говна и палок слепить за сорок секунд что-то умнее таракана?

Люди…

Боже, самый неудачный проект…

Их жизнь – жвачка, растянутая между зарплатой и похоронами, а вся философия заключается в – схватить кусок пожирнее и утащить в свою норку.

Общество людей стадо, где каждый баран мечтает перевоплотиться в волка, но блеет как сука в течке.

Большинство людей инертные и ничем в жизни не интересуются. Обычная толпа потребителей. У всех одни и те же “проблемы” – жена растолстела и её совсем не хочется, дочь шалавой растет как мама научила, и сын дебил, на которого в старости не опереться.

Можно долго ругать человека. Если даже все деревья планеты пустить на блокноты, список будет продолжаться бесконечно…

Спросите человека, чего он хочет, и он попросит цепь подлиннее.

Стоит человека оторвать от мамкиной сиськи, так он ищет себе дополнительную няньку – пусть жена командует, начальник или государство в целом.

Думать самостоятельно – равносильно наказанию для человека. Свобода для людей как солнечный свет для крота: они жмурятся и лезут обратно в норку.

Человек роется в мусоре чужих идей, как тараканы в объедках.

Весь нажитый ум – помойка, где даже крысы не найдут ничего ценного. Человек не умеет мечтать и стремиться. Все его цели помещаются в кредитный договор.

Он мечтает не жить полноценно, а тихо гнить под аплодисменты в соцсетях.

Человек не боится смерти – ему страшно проснуться. Потому что жизнь – это сон, где он годами жует один и тот же кошмар и боиться выплюнуть его без разрешения.

Даже волк в зоопарке достоин большего уважения. Человек лает на цепи, которые добровольно нацепил и обозвал это выбором.

Ваша свобода – детская раскраска: границы уже нарисованы, а вы дрожите, выбирая между белым и черным. Ваши улыбки как пластиковые цветы: яркие, мертвые и пахнут химией.

Человек разучился улыбаться и смеяться, он может лишь гримасничать.

Вы плодите детей, чтобы они стали вашими зеркалами, а потом удивляетесь, почему они вырастают никчемными людьми.

Ну и главная проблема – деньги. Их недостаток или полное отсутствие.

Чем они только не занимаются ради денег…

И на вредных производствах работают, и ноги перед мигрантами раздвигают, и наркотики детям продают…

Самое прекрасное, сколько бы они не заработали – им ума не хватает грамотно их потратить.

Самые умные – копят до гробовой доски и во всем себе отказывают. Они умирают с ключами от сейфов в руках, а их наследники спускают всё за неделю на шлюх и кокаин.

Круг замкнулся – браво.

Человек продает позвоночник за бумажки с цифрами, а потом покупает на них подушки для больной спины. Идиот конченный.

Люди плачут в метро о покупке машины в которой будут плакать в пробках.

Богатство – это когда вы меняете годы жизни на кучу бирок с надписью скидка, а потом умираете так и не решив, что дороже – ваше время или ценник.

Вы готовы лизать пыль с чужого половичка на пороге, чтобы потом купить свой – который будут лизать ваши гости.

Лучше бы сука в цирк сходили, а не создавали его в реальной повседневной жизни…

Деньги – это святой Грааль, за которым вы ползёте на коленях, а найдя – пьёте из него дешёвое пиво и удивляетесь – почему не исцелились…

Иногда мне кажется, Бог – несостоявшийся садист. Он создал людей не по образу и подобию, а как пародию на самого себя. И теперь прячет лицо, чтобы не видеть, в какую проблему выродился его “шедевр”.

А Абаддон… Один из его основных осколков… Сидит где-то внутри меня, тихо ржёт и ставит будильник на судный день – единственное шоу, ради которого можно проснуться…

Такс, а на чём я остановился? – Точно! Я ругал людей!

Нищие, темные, озлобленные люди способны говорить лишь о нужде, поэтому их мысли и слова пустые. Мало кто на текущий век может изречь из себя толковое предложение.

Миллиарды людей заняты повторением цитат, написанных людьми, умершими сотни лет назад.

Именно для большинства снимают тупые сериалы и пишут глупую музыку.

Думающему человеку, а я хоть и конченный псих, но к таким себя причисляю, очень трудно жить в стереотипном мире, выстроенным идиотами. Кукольная постановка под названием “цивилизация” трещит по швам.

Я стал жить как мне удобно и спекулировать общественным терпением.

Как выяснилось – оно бесконечное.

Я могу измываться над людьми и мне слова поперек не скажут.

Бьешь их – стонут.

Унижаешь – ползают.

Убиваешь – родители бегают по родственникам занять денег на похороны.

Они научились глотать всё – от дерьма на тарелках, до дерьма в законах. Еще и улыбаются, словно это мёд. Люди делятся на тех – кто катится в пропасть и тех – кто катит в пропасть сам, чтобы услышать эхо криков.

Так получилось, что я от рождения не умею получать удовольствие от жизни и мне кажется, что справедливее будет – если все на планете перестанут радоваться, пока я несчастен.

Если я не могу дышать – я отравлю их кислород. Если я не вижу смысла – я выколю им глаза.

Это не месть, а справедливость.

Но как воплотить идеи в жизнь? – Легко.

Радикально настроенное аморальное меньшинство всегда изменяло мир. Горста волков загрызет стадо из тысячи баранов. Овцы никогда не смогут скооперироваться – потому что таков божественный замысел.

Молитвы, выборы и петиции ничего не меняют.

Революции делают те – кто сжигает библиотеки и пишет новые законы на костях миллионов библиотекарей.

Я разукрашу мир кровью, не притворяясь – что это акварель.

Но перед этим… почему бы не развлечься?

* * *

Поймал такси и в поездке впихнул нож водителю под кадык, прижав лезвие так, чтобы он чувствовал каждую прожилку на горле. Пот мужика стекал на сиденье, смешиваясь с вонью освежителя ёлочка.

– Видишь пацана на самокате? Дави. Отдал я первый забавный приказ.

Мужик пытался сопротивляться, но только неэффективно – чуток поерзал и замычал. Я умел мотивировать и вонзил нож поглубже – липкая и тёплая кровь брызнула на приборную панель.

Он дёрнул руль, и машина прыгнула на тротуар.

Пацан захрустел под колёсами – как мешок с хворостом. Кожа лопнула, и белая зазубренная кость торчала из ноги. Артерия плевалась кровью на асфальт, а он дёргался, направив взгляд в небо.

– Молодец, а теперь давай ту девку на велике.

Два раза повторять не пришлось.

Девчонка орала, пытаясь свернуть, но таксист врезался беспощадно. Голова лопнула и мозги выбросило на капот, словно кто-то на тюбик от зубной пасты наступил.

Серо-розовая каша с клочьями волос застряли в дворниках и болтались как украшение.

– Красиво… А теперь собаку давай!

Пёс завизжал и кишки выперли из пасти…

А почему бы и нет.

Мужчины в сети часто жалуются – что суки портят им жизнь, я можно сказать помог молодым ребятам.

– А теперь выжимай сотку! Женщина с коляской у перекрёстка!

Мужик зарыдал, но вдавил газ в пол. Коляску перемолотило, а ребенка вышвырнуло под встречную фуру.

Я ржал как ненормальный…

Хотя почему как…

Я и есть ненормальный, но только по общественным меркам, а мнение большинства как правило – никого не интересует.

Таксист тем временем – скрючившись, блевал и плакал.

Дальше я вывернул руль влево, врезавшись во встречную иномарку. Стекло взорвалось осколками, металл заскрипел, и моя голова ударилась о зеркало заднего вида…

Даже царапины не осталось…

Абаддон залил мои жилы расплавленным свинцом, а кожу обил сталью.

Еще как выяснилось, он единственный архидемон в своём роде…

Правда я никого из его братьев и сестер не встречал…

Всему своё время…

Я вылез через разбитое окно, волоча за собой таксиста. Он благодаря ремню безопасности отделался легким испугом.

Мужики из разбитой машины уже вовсю орали и тыкали в нашу сторону монтировками.

Лица красные, как мясо на прилавке…

– А теперь разбей ебальник каждому. Велел я, но мужик, как только отошел на безопасное расстояние, стал звать на помощь…

Аркадий разумеется подошел поближе к жертве ДТП, вырвал железку из рук и всадил в живот.

Очевидец согнулся, хватая воздух, а я побрел дальше по списку…

Кулаком в переносицу, коленом в пах, пальцами в глазницы…

Кровь брызгала на асфальт как из шланга.

Мой водитель пытался уползти прочь, но нож вошёл в шею легко…

Поводил лезвием вправо – хрящи захрустели…

Поводил влево – и яремная вена порвалась…

Он хрипел, пуская пузыри…

Я наблюдал как зрачки расширяются, а пальцы скребут асфальт.

Удивительно, как легко и приятно отнять чью-то жизнь…

Каждый раз, убивая, я представляю полную предысторию человека…

* * *

Они познакомились в пятом классе как в глупом, но добром фильме – она уронила учебник по литературе, он поднял – их пальцы коснулись, а глаза встретились. После уроков юноша провожал особу до дома, нёс портфель и шутил, она улыбалась и делала вид что смешно, спотыкаясь о солнечные зайчики на асфальте.

В шестнадцать – первый стрессовый поцелуй за школой, смущенные взгляды, стихи в дневнике вместо конспектов.

В университете жили в общаге, варили суп на одной конфорке, спали на узкой кровати, мечтали о свадьбе…

Копили три года – он разгружал вагоны, она шила платья на заказ.

Свадьба была скромной: белое платье пахло крахмалом, а костюм – нафталином, но когда они сказали “да”, зал и родители заплакали…

Первая брачная ночь: дрожащие руки, смех сквозь слёзы и шёпот… – Я тебя люблю… Его ответ – Навсегда…

Долгие ночи у врачей, тихие молитвы в пустых коридорах, мечты о ребенке и долгожданные слезы на УЗИ…

И вот – он родился.

Кричал, цепляясь крохотными пальцами за её мизинец. Отец стоял на коленях, целовал потную ладонь и рассыпался в благодарностях – Спасибо… спасибо…

Мальчик рос, первый шаг к протянутым рукам, первое слово, школьные звонки, ссадины от первой драки, пятерки и олимпиады по математике.

Они гуляли по паркам и раз в год ездили на море… Он вырос, встретил девушку с глазами как у матери в юности, много трудился инженером и таксовал по вечерам…

Родители ждали внуков, вязали маленькие носочки и смеялись… – Внучка будет такой же упрямой как ты…

Но потом в биографии этой семьи случился – я.

Пять секунд…

Нож в шею…

Уже завтра пожилого отца и беременную супругу пригласят на опознание в морг.

Через неделю мать умрёт от тишины в груди, держа в руках детскую фотографию…

На могиле несостоявшегося отца напишут – Как много нашего ушло с тобой… Как много твоего осталось с нами…

Это прекрасно…

Чистый кайф…

Они верили в “навсегда”, но “навсегда” кончилось, едва я вошёл в их жизнь…

В отличие от меня, они были счастливы и потому это заслужили…

* * *

Особенно сильно я не люблю улыбающихся и наслаждающихся жизнью подростков. Их тело еще не сгнило, потому что их любят, и они верят в “лучшее” завтра.

Лезвием от Т-образной бритвы я всегда готов подкорректировать улыбку.

Одного девятнадцатилетнего парня туго привязали к стулу проволокой, чтобы впивалась в кожу. В подвал приволокли его девчонку – ту самую, с которой он час назад целовался в парке, шепча – Ты моя единственная.

Мои ребята раздели её у него на глазах. Она визжала, а он орал до момента, пока я не вырвал ему кончик языка пассатижами. Кровь брызгала на пол, он давился и захлебывался. А потом её изнасиловали…

Причем в процессе было больше насилия чем секса.

Я слышал, как хрустнул её таз, она перестала кричать после того – как другой разбил ей кулаком нос.

Но это только начало…

Я и раньше был “так себе” человеком, а после одержимости демоном стал тем, кого нужно стереть с лица планеты как можно скорее!

Крохотный огонек газовой зажигалки подпалил ей клитор до тех пор, пока плоть не слиплась в черный комок.

Она дёргалась как речная рыба без воды на разделочной доске…

Парню я тем же принципом выжег глаза…

Водил раскалённым шилом по зрачкам, пока они не лопнули. Он выл, но звук глухой – без языка похожий на рычание собаки.

А потом взял голову и бил об перила. Зубы вылетали как конфетти. Один застрял в горле и придушил беднягу…

Зачем всё это?

Мне хотелось совершить такое злодеяние – чтобы даже Господь Бог почувствовал свою вину за то, что я появился на свет…

Жаль, но жить веселее не становится…

Абаддон сука такая, поселился в голове, но дань платить не хочет! Сидит, смеётся, требует жертв и бесчинства, а сам даже адреналину подбросить не хочет.

Прописался как дети в квартире и сука не выселишь!

И что остается делать парню, потерявшему вкус жизни? – Как и всем наивным дурачкам, ехать в столицу в поисках лучшей жизни…

Там большая часть улыбчивых крыс носит деловой костюм и молиться на бумажки с цифрами…

* * *

Гараж заброшенного автосервиса пропитался запахами машинного масла и ржавчины. Стены дрожали под тяжестью голоса Аркаши.

Подчиненные – десятки оборванцев жались к воротам. Никто не нашел душевных сил смотреть на него прямо, потому что он изменился…

Его глаза горели сернисто-жёлтым как прожектора в аду, а аура висела тяжёлым туманом, выедающим кислород.

– Теперь нам больше не требуется жевать крохи с помойки. Голос руководителя резал барабанные перепонки.

Аркадий подошел в угол, где раньше хранились покрышки. Теперь тут лежали свертки с деньгами, оружием, драгоценностями и билетами на поезд без обратного направления.

– Мы вычерпали из этого города всё что могли. Он провел рукой по воздуху и тени на стенах зашевелились, складываясь в силуэты виселиц. – Мы обглодали его до костей. Настала пора искать свежее мясо.

– Нас много… И вы станете чумой, которая сожрет их “нормальность” заживо… Аура сдавила глотки, заставив народ задыхаться.

Сережа, месяц назад забивший учительницу до полусмерти за “неправильную оценку”, теперь дрожал как голый на морозе. Татуировка с волком на шее казалась жалкой букашкой.

Когда Аркадий повернул к нему голову, он непроизвольно обмочился…

Девчонка с розовыми волосами и пирсингом в губе, прижимала к груди телефон… Её пальцы побелели от силы хватки.

Толстяк в мешковатой куртке, метивший в короли района, уткнулся лицом в стену. Бритую голову покрывали капли пота…

Самый младший с лицом ребёнка и глазами старика, упал в обморок еще до начала речи…

– Но перед отправкой… вам предстоит пережить кое-что интересное… Сердца присутствующих замерли.

Абаддон наградил меня интересной способностью…

Крещение чёрным пламенем…

Никто не заметил, как я телепортировался в центр толпы… В следующий миг мой силуэт исказился в отсветах чёрного пламени, пляшущим на ладонях. Оно не обжигает кожу и даже стекловату не подожжет, но душу выедает за пару секунд…

Подчинённые – действующие хулиганы, наркоторговцы, поджигатели – сгрудились в угол и закричали от ужаса!

Аркадий поднимает руки.

Пламя взрывается спиралью, ударяя в каждого. Цех наполняется криками, но это уже не человеческие голоса.

Огонь распространился как при лесном пожаре…

Сережка рвёт на себе футболку, впиваясь ногтями в грудь.

– Нет! Выведи его из меня! Выведи! Он орёт, но пламя обвивает тело…

Татуировки с волками оживают, превращаясь в угольно-чёрных тварей, грызущих душу изнутри.

В памяти возникает образ младшей сестры, которую он кормил украденными булками. Пламя лижет дорогие сердцу кадры из прошлого, и девочка кричит, растворяясь в дыму.

Сережка затихает… Глаза становятся пустыми ямами…

Розоволосая Лиса бьётся головой о бетон. – Не трогай их! Не трогай! Она рыдала, вспоминая бездомных щенков, которых прятала от дождя. Пламя проникает в уши, сжигая остатки нежности…

Пирсинг плавится, капая на щёки. Когда она поднимает лицо, на нём нет губ – только оскал как у голодной гиены.

Толстяк катается по полу, выдирая клочья волос.

– Я не хотел! Мама, прости! В голове вспыхивает детство: мать, дающая себя на откуп пьяному отчиму.

Пламя пожирает слезу на щеке.

Тело сжимается, он ползёт к Аркадию, но получает сапогом по лицу…

– Вы думали, добро – ваша сила? Голос разрывает время. – Оно было вашей клеткой, а я отныне – освободитель. Огонь тухнет, подчиненные поднимаются.

– Что… что мы? Дети попытались сформулировать мысль…

– Вы то – что остается, когда молитвы сгорают. Аркадий сходит с платформы, его шаги оставляют трещины, из которых сочится смрад.

В темноте загораются десятки пар глаз – жёлтых, красных, безучастных…

Аркадий заворачивает к воротам. За ними – город и вокзал… На полу цеха остались лишь тени – силуэты людей, которые когда-то боялись, любили, помнили…

* * *

Кабинет мэра.

Тяжелые шторы плотно задернуты, присутствующие боятся, что даже лунный свет выдаст их тайну. Воздух пропитан алкоголем и потом. На столе – папка с заголовком “Аркадий Н. – Исчерпывающие доказательства” а поверх неё рассыпали ксерокопии билетов в столицу.

Мэр, с лицом, напоминающим смятый конверт, дрожащей рукой наливает коньяк. Взгляд бегает по углам… Клянусь! Если бы шариковая ручка упала на пол, он бы схлопотал сердечный приступ от испуга.

– Он… уезжает. Голос такой, словно язык горячим чаем обожгли…

Обычно напыщенный начальник полиции, съежился в кресле. Медали позвякивают как кандалы.

– Проверил лично. Билеты куплены, вещи собраны. Нервно щёлкает авторучкой. – Вчера его прихвостни грузили ящики в грузовик. Похоже, там оружие.

Глава городской думы – женщина с ледяным макияжем, нервно вскакивает и опрокидывает бокал. Вино как кровь растекается по столу.

– Он ведь может вернуться? Да? Если что-то пойдет не так в столице… Пальцы впиваются в ожерелье, как в оберег.

До этого молчаливый прокурор, резко бьёт кулаком по столу.

– В прошлом месяце он пришёл ко мне домой. Сказал, что дочь красиво спит… С фотографией её подушки в руке… Тишина…

Только тиканье часов звучит как отсчёт до полуночи.

Мэр вдруг начинает смеяться – надрывисто и истерично.

Начальник полиции достает из папки фото.

Школа, сожженная дотла. – Когда он спалил это место… Мои люди нашли в руинах мешок. Там были… фотографии наших домов, адреса и расписания детей…

Глава думы, наконец садится и говорит – Я ежемесячно платила ему, чтобы он не трогай мой район. Он брал деньги и улыбался… Говорил, что твоя очередь придёт…

Мэр подливает еще коньяка, проливая добрую половину на документы.

– А теперь он едет в столицу… Пусть там его бояться… Пусть там дрожат. Теперь он не наша головная боль. Он поднимает бокал, но жидкость колышется…

Прокурор внезапно встаёт, сметая билеты на пол. – Мы должны предупредить их! Хотя бы анонимно!

Коллектив с безумными глазами перешел в наступление. – Ты с ума сошел!? Если он узнает… Горло сжимает спазм. – Он вернется и начнет с нас…

Снова нависает тишина. Начальник полиции рвёт доказательства на куски.

– Столица большая… Его там задавят… Или… он их задавит… Нам уже никакой разницы.

Женщина выдавливает улыбку и произносит – Предлагаю выпить… За его новый путь.

Через час все кроме мэра разъезжаются по домам, оглядываясь через плечо.

Мужчина решает проверить наличности в сейфе, но с ужасом вместо денег находит записку – Спасибо за проводы… Вернуть с подарком… Ваш А…

Утром, в тени заводских труб стоит поезд.

На перроне – ни души.

Только бесы в человеческих шкурах грузят ящики в багажный вагон.

Послесловие автора

Послесловие автора…

Довольно тяжелая была для меня работа…

Я заметил, что чем больше ты пытаешься в мальчуковую нигилистическую философию, тем быстрее моральнее устаешь…

К окончанию, я самостоятельно не могу вынести вердикт – а хорошо ли у меня получилось.

Пока что понял, что мне еще практиковаться и практиковаться…

В сердце тлеет желание написать что-то душераздирающее, чтобы человеку на душе было хорошо – после прочтения плохих вещей и событий…

Я кажется понимаю авторов, которые скачут от одной своей книги к другой…

Быстро устаешь от одного потока мыслей и направленности.

Вероятнее всего, следующее моё произведение будет иным.

В планах есть воскресить мою историю про зомбей и юношу в компании взрослой женщины. Единицы вспомнят забавное название – как дожить до тридцати.

Что касается моей жизни…

Тоскливо как-то… Вот прям по-настоящему тоскливо…

Но главное, что, не смотря на черную грусть, я продолжаю и продолжу жить по принципу, который не раз озвучивал в своих книгах.

– КАЖДЫЙ ДЕНЬ ДЕЛАЙ ТО МАКСИМАЛЬНОЕ, НА ЧТО ТЫ СПОСОБЕН! Можешь грустить и плакаться, приписывать себе несуществующие психологические диагнозы и расстройства, но сука делай! Постоянно делай хоть что-то! Не останавливайся!

Вот и я.

Работаю как чёрт.

Коплю деньги чтобы порадовать маму.

Перелом шейки бедра зарос, и я начал ходить в зал.

И разумеется, свободные минуты посвящаю творчеству на радость вам и себе.

Еще бы хотелось ситуацию как пелось в песенке – Михаил Ножкин “Последний бой” (а мне в девчоночку хорошую влюбиться) Но сейчас найти родную душу сложнее – чем построить карьеру как у Илона Маска…

Но и тут наверстаем…