Текст книги "Златые горы (СИ)"

Автор книги: ficwriter1922

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

Где-то посередине его жалобного монолога мисс Смит не выдержала и присоединилась к поискам проклятых ножниц. Том предпочел не вмешиваться. Он мог разрезать рукав при помощи заклинания, на такую мелочь у него всегда хватало сил, но он знал дурной характер старого лекаря. Если не дать ему сделать все по своему, то жди беды. Легко было представить, как его ярость нежно обнимает большую пороховую бочку и ждет любой пусть самой крохотной искры.

Хоуп обнаружила ножницы под тумбочкой и решила взять всю работу на себя. Она осторожно размотала повязку, разрезала порванный рукав, убрала ткань с раны. Риддл обновил антисептические чары и уничтожил окровавленные тряпки. Чародеи не оставляют свою кровь где попало.

Магия должна была немного заживить укус, но тот выглядел все так же отталкивающе и тошнотворно. Не чувствуя боли, Том не мог воспринимать рану всерьез. Наоборот, в крови плескалась веселая эйфория, которая подзуживала его тряхнуть рукой, чтобы проверить отвалится ли от нее кусок плоти или нет. Естественно, он не стал этого делать, а посмотрел на Хоуп, желая узнать, в порядке ли она. Все таки зря он ее не остановил, зрелище было совсем не для девушек. Карие глаза блестели на побледневшем лице, но падать в обморок Смит не собиралась. Риддл задумался, через что ей прошлось пройти и на что насмотреться, чтобы сейчас оставаться спокойной.

В сравнении с ней лекарь терял последний кредит доверия, он топтался на одном месте и неразборчиво бормотал себе под нос:

– Сэмми он же парень хороший, но глупый… Сказал мне, что пойдет на праздник, раздавать контрацептивные зелья, будто они кому нужны. Сегодня все живут одной ночью. Он взял мой саквояж на всякий случай. Он всем хочет помочь, глупый мальчишка, но хороший, очень хороший. Вы бы знали какой мой Сэмми хороший, – закончил он чуть ли не плача.

– Мы знаем, Сайрус – успокоил его Том, – А теперь осмотри мою руку. Ты ведь тоже хороший врач.

Старик посмотрел на Риддла, как ребенок, которому взрослые дали первое серьезное поручение. Потом пригладил грязные волосы и подошел к пациенту. Хоуп пришлось вжаться в липкую стену, освобождая место.

– Глубокая рана, нужно будет закрыть ее чаромесом и потребуется ускоритель, само собой без заживляющей мази тоже не обойтись. Ну-ка дыхни?

Его голос больше не звучал как жалостливое нытье, в нем появилась твердость и некоторая снисходительность.

– Так чуть горький запах, похожий на полынь. Зэуэр или стимулятор Холла?

– Улучшаюшие.

– Кто б сомневался. Сколько времени прошло с момента приема?

– А сколько времени сейчас?

– Половина первого, – подсказала Хоуп.

– Тогда три часа и приблизительно минут двадцать.

– Часто принимаешь стимуляторы?

– Не чаще чем необходимо.

– Что необходимо? Пофасонить перед очередной смазливой мордашкой, – старик доковылял до тумбочки, вынул из ящика глубокую фарфоровую миску и поставил на стол. К счастью, его трясущейся руке не пришлось далеко тянуться. – Чем еще травишься?

Том подобрался, меньше всего он хотел обсуждать свою невеселую медицинскую историю в присутствии Хоуп. Пусть та и считала его подонком, но хотя бы не чокнутым.

– Просто дай мне чаромес, тот же что и в прошлый раз, – сказал Риддл, не подумав. Впрочем, его это не оправдывало, так же как спешка не оправдывает человека, который не смотрел себе под ноги и наступил на хвост мантикоре.

– Ты, Том, никак на лекаря успел выучиться? Что молчишь или думаешь, что если сидишь внутри этого куска мяса, то лучше меня знаешь, что ему на пользу, а что во вред? Ты ведь не один такой умный, у нас все знают всё лучше докторов. Зачем нам тогда больницы? Давайте их все закроем. А нет, не получится. Потому что рано или поздно наши горе парацельсы прибегают туда и начинают жаловаться на печень, которая постоянно колет, на сердце, которое заходится при любой нагрузке, на дыхалку ни к черту. Доктор, а почему у меня здесь болит, там ломит и все лицо в прыщах, как в комариных поцелуях? – недовольное ворчание перешло в издевательское визгливое кривлянье, которое перемежалась с металлическим звяканьем. Старик что-то искал в лотке, инструменты гремели, можно было подумать, что он просто беспорядочно мешал их туда-сюда, по ошибке приняв за тесто. – И все ждут от тебя волшебного эликсира, который вылечит все и сразу, а ты выписываешь им пять препаратов. И начинаются новые жалобы, а почему так много и дорого, а почему не помогает, а без этого можно обойтись, а вот от этого зелья изо рта пахнет…

Отыскался пинцет и лекарь швырнул его на стол, Том следил, за тем как блестящий инструмент заскользил по столешнице и остановился у самого края. Две ложки едва не вывалились из рук старика. Лекция внезапно прервалась. Отвращение и стыд заморозили язык не хуже заклинания.

Проклятый тремор. Иногда Сайрус рисовал в воображении гигантский рокочущий двигатель, который работал под полом и передавал свою вибрацию ногам, рукам, всему телу. Но проблема была не вовне, а внутри него. Его страсть, его слабость, его никчемность… Во время страстной речи к лекарю вернулась не до конца вытравленная гордость, но один взгляд на трясущиеся руки снова согнул его спину. Столь разительная перемена удивила Хоуп, а Тома заставила вспомнить о плохих временах. Смирившись с неизбежным, он перечислил:

– Зелье сна без сновидений, снотворное. На укус я наложил кровоостанавливающие, антисептическое Каслея, обезболивающие и повязку.

Риддл закрыл рану чарами.

– Ничего мощнее Кастлея не вспомнил? – буркнул Сайрус себе под нос и продолжил без прежней напористости. – Том, тебе ведь никогда не хотелось схватить молнию за хвост? Тогда почему, во имя Мерлина, ты применяешь к себе заклятие, которое может вызвать остановку сердца?

Самоуверенная язвительность снова придала голосу старика твердость. Его душа была ледяной горкой и ни одно даже самое сильное чувство не могло удержаться там надолго. Стыд исчез внизу, а запыхавшийся, как нетерпеливый ребенок, гнев ждал своей очереди.

– Оно простое, – сказал Том, хотя его ответ был старику и не нужен. Он в любом случае поставил бы свой диагноз.

– Сила есть ума не надо. Пусть-ка твоя девчонка достанет мне склянки с зельями.

Колдун напрягся и посмотрел на Хоуп, ожидая, что сейчас она вскинет голову и прошипит что нибудь резкое. Он ошибся. Однако ее молчание было очень выразительным. Бесцеремонность лекаря пришлась ей не по нраву. Риддла это раздосадовало. Ему хотелось быть единственным человеком на земле, который вызывал бы у нее сильные чувства, не суть важно какие: любовь, злость, ненависть, страсть…

– Так, девонька, возьмите с верхней полки синий флакон, у него еще на крышке семигранник. Смотрите с правого края. Он должен стоять то ли третьим то ли четвертым.

Хоуп сняла плащ и аккуратно повесила его на гвоздь, вбитый справа от двери. Под плащом на ней была белая блузка, которая вместе с синей юбкой до колен, наводила на мысль о школьной форме. Маленькая черная сумочка из тех, что носят через плечо, тоже отправилась на гвоздь. Том закрыл глаза и расслабился. Чутье подсказывало ему, что горгона сделает все как надо.

Он представил себе, как сейчас она вытягивается на цыпочках, чтобы достать заветный флакон мысленно скользнул взглядом по ее стройной фигуре от тонких лодыжек вверх по бедрам и спине, потом по тонкой шее. Он представил красивые губы, почти всегда строго поджатые. Тихое звяканье стекла, шаги…

Глаз он так и не открыл, чтобы не видеть раздраженного выражения, которое появлялось на лице Хоуп всякий раз, когда “чертов колдун” попадал в поле зрения. «Ты мне не нравишься», – говорила она всем своим видом, причем настолько яростно, что это обнадеживало.

– Теперь красный круглый пузырек со второй полки, он где-то в глубине и захватите сразу, зеленую бутылочку со змеей на этикетке. Она должна быть с ним рядом. Ах да, еще достаньте из тумбочки полотенце, там вроде оставалась парочка чистых.

– Это все?

– Все. А теперь вылейте жидкость из зеленой бутылки в миску. Возьмите ложку и отмерьте три капли из синего флакона.

– Но инструменты нужно стерилизовать…

Риддл воспринимал их возню, как успокаивающий плеск волн, но этой приятной колыбельной не суждено было звучать долго. Ее оборвал резкий окрик.

– Молодец! Чтобы мы без вас делали, умная вы наша.

– Сайрус… – устало произнес Том, которому не хотелось расставаться с приятной полудремой.

– Вот твой дружок-колдун, он все сделает. И пускай силу не экономит, ему не девять жизней жить.

Риддл сделал то, что ему сказали, потом Хоуп выполнила свою часть работы.

Бесцветная жидкость из зеленой бутылки полилась в миску, три капли из синего флакона заставили ее поменять цвет на пурпурный и через секунду поверхность затянуло кучевыми облаками из густой пены. Вверх потянулись тонкие зеленые струйки, похожие на полупрозрачные ростки, которых становилось все больше. Они мягко шевелились, сплетались и снова разъединялись, будто легкомысленные возлюбленные. В этом было нечто завораживающее. Риддл передвинулся на другой конец скамьи и, подперев голову ладонью, наблюдал за чарами. Никто не произнес ни слова. Призрачные стебли скукожились и пропали, белая пена расстаяла, оставив после себя запах перезревших груш и горку мелких синих кристаллов на дне миски. Ради них все и затевалось. Том был знаком с процедурой: дальше кристаллы следовало поместить в рану. В прошлый раз сынок лекаря Сэмми управился со всем быстро и споро, но от Сайруса расторопности ждать не следовало. Сам старик тоже это понимал и не удивился, когда Риддл сказал:

– Спасибо, дальше я сам справлюсь.

Сайрус собирался поворчать немного, а потом уступить с деланной неохотой, но вмешалась Хоуп.

– Если вы скажите, что нужно делать, я сделаю.

Лекарь мог часами попрекать себя собственной никчемностью, но это не означало, что он готов был позволить желторотой соплячке лезть в дело всей его жизни. Настроение Сайруса снова изменилось и пожалуй нужно было сесть на в конец взбесившуюся метлу, чтобы понять по какой траектории оно рванет дальше.

– Кто ты такая? Откуда взялась? Пришла украсть формулы зелий, знаю я таких как ты…

– Сайрус, оставь ее. Она не воровка. Я за нее ручаюсь.

– Ручается он, как же, как же. Да будь твоя смазливая вертихвотка детоубийцей, ты бы все равно за нее поручился, вдруг лишний раз обломится.

– Сайрус, – снова произнес Том, мягко наполняя слова уверенностью. Контроль над другим человеком требовал не столько силы, сколько сосредоточенности. К счастью сознание старика было восприимчивым, как мягкая глина и даже больше. Оно с радостью приняло бы любую форму, навязанную чужой волей. – Мисс Смит – хорошая, честная девушка. Расскажи ей, что нужно делать.

– Если ты так говоришь, Том… – лекарь сник.

– Да, можешь мне поверить. Никто не украдет ваши формулы, – еще немного убеждения. Риддл старался не давать воли раздражению. «Да, когда же ты наконец подчинишься!», – эта мысль билась в голове, готовая подмять и раздавить чужую личность. – Потом ты сможешь пойти отдохнуть. Я уверен, ты очень устал.

Сайрус громко сглотнул и кивнул. Покрасневшие глаза наполнились слезами. Настолько же никчемным он стал. Лекарь нервно облизал губы и потер подбородок. “Слишком много жалости к себе”, – подумал Том. Ему не в первый раз пришло на ум, что для некоторых людей смерть – лучший выход.

– Все очень просто, – Сайрус отвернулся от Риддла и несколько удивился, обнаружив Хоуп на прежнем месте. При желании она умела превращаться в «невидимку». – Главное аккуратность и терпение. Берете кристалл, подносите к ране, держите некоторое время, пока он не начинает немного подтаивать, а потом осторожно опускаете в рану. Тоже и со следующим, и так пока след от укуса полностью не заполнится. Потом распрямляете порванную кожу и обрабатываете края раны мазью из бутылочки. Дальше работает магия. А Том уже сам наложит повязку. Вот и все. Справитесь?

– Да.

– Тогда возьмите под столом табурет и приступайте. Меня голова опять подводит. Нужно немного полежать. Вы меня извините.

– Не волнуйся, Сайрус, все будет в порядке.

Лекарь уковылял прочь и будто унес с собой грозовую тучу. Но после его ухода горгона не стала разговорчивее. «Наколдуйте дезинфицирующие чары и положите руку на полотенце», – вот и все что услышал от нее Том. Не дожидаясь инструкций, он сам убрал повязку. Желание почувствовать чужую заботу, ее заботу, было на удивление сильным. Риддл не стал отказываться от помощи. Он забыл про страх показать другими свою слабость.

Сам процесс лечения напомнил Тому его попытку собрать разбитый магический шар. Он также аккуратно брал маленькие кусочки пинцетом и пытался подогнать один к другому, чтобы снова создать нечто целое. Это была скучная и утомительная работа, которую ему захотелось бросить уже через пять минут. Хоуп могла похвастать большим терпением. Она аккуратно брала каждый кристалл и бережно, будто в нем была маленькая жизнь, опускала в рану. И ни упрека, ни жалобы, ни звука. Том, как все мужчины, любил пожаловаться на женскую болтовню, но теперь он изменил свое мнение. Пусть лучше женщина трещит без умолку, чем молчит. Ведь когда она молчит, сам черт не угадает, что у нее на уме.

Взгляд медленно скользил по ее щеке, задержался на шее чуть ниже уха. Когда нибудь он поцелует ее сюда, сначала в губы, а потом сюда, но не страстно, а нежно…

– Прекратите меня разглядывать. Это отвлекает.

Риддл послушно (чего сам от себя не ожидал) закрыл глаза. Ничего не мешало нарисовать ему лицо Хоуп при помощи воображения. Сквозь запахи перезрелой груши, пота и грязи пробивался будоражащий аромат сирени. Его клонило в сон. В тепле, рядом с ней, было спокойно и совсем не страшно.

– Хотите верьте хотите нет, а Сайрус когда-то был хорошим лекарем, – сказал он, стараясь отогнать дремоту, что было сложно сделать, не открывая глаз. – Очень давно его называли чудотворцем. Но у него с детства был острый слух, а потом он заболел чем-то вроде драконьей хвори, точно не знаю. И во время болезни слух из острого стал сверхчувствительным. Любые звуки сводили его с ума. И ничего не помогало. В магическом мире не любят говорить о том, что чистокровкам многие зелья, как яд, такова плата за частые близкородственные браки. Им больше пользы от магловских лекарств, чем от магических. В этом есть своя ирония, не думаете? Конечно, любой из них будет магией клясться, что никогда в жизни не станет принимать ничего из того мира. Но это до тех пор, пока боль не скрутит чистокровку в бараний рог, тогда он будет есть коровий навоз прямо с земли, лишь бы только стало легче. Для таких случаев, а еще для нищих, в Мунго держат запасы морфия, он хорошо облегчает боль. Только Сайрус верно говорит, у любого лекарства есть свой побочный эффект. Например, ты не замечаешь, как быстро скатываешься вниз, пока не заканчиваешь свою блестящую карьеру в Лютном переулке.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Чтобы скоротать время.

– Не беспокойтесь, мистер Риддл, я быстро работаю.

Том посмотрел на рану, наполовину заполненную синим тусклым светом.

– Значит вы не хотите узнать что было дальше?

– Разве на этом все не закончилось? – она подцепила пинцетом следующий кристалл.

– Не совсем, – Том снова закрыл глаза и чуть опустил голову, сейчас он напоминал прикорнувшего ворона. – Жена бросила Сайруса и забрала детей. Все они отвернулись от него, кроме старшего сына. Однажды тот пришел к отцу прямо сюда в Лютный переулок и заявил, что останется с ним пока не вылечит. И у него получилось. Почти получилось. Сэмми – гениальный алхимик, вы сами в этом убедитесь, когда через сутки от укуса не останется и следа. Однажды виверна прошлась когтями мне по ребрам. Его снадобья залечили мой бок за пару дней. Но для своего отца он придумал нечто другое, особенное зелье. Сейчас его называют ловлейн. Оно ослабляет зависимость от наркотиков, восстанавливает организм и что важнее возвращает способности к магии.

–Тогда почему Сайрус не стал прежним?

Том услышал в ее голосе интерес.

– Потому что никакое лечение не поможет тому, кто не хочет исцелится. Тем не менее зелье стало популярным, здесь полно колдунов, сидящих на магловской дряни, хотя за несколько лет она делает их сквибами. Кто-то выбирает ее из-за дешевизны, кто-то ради экзотики. Конечно, поцелуй вейлы или красную пыль тоже не купишь в аптеке, но морфин, опиум, кокаин это отрава другого мира, который сам по себе притягивает, как наркотик. Клиентов у Сэмми хватало, а Сайрус старался держаться ради сына. Но понимаете, старых друзей не просто забыть. Да и чужая доброта – тяжелая ноша. Хорошая жизнь не дает освобождения. Она держит до поры до времени. Чем счастливее жизнь, тем серьезнее должен быть повод, которым оправдаешь свой срыв. Грэм Плим – не гениальный, но очень предприимчивый алхимик, -стал тем поводом. Он выудил у Сайруса формулу зелья, потом помчался в министерство и запатентовал ее как свое открытие. Сейчас гребет деньги лопатой. Из чувства вины Сайрус сделал новую глупость: нашел чародея и уговорил наложить на Сэмми чары. Они сделали так, что теперь никто не может варить созданные Сэмми зелья, кроме самого Сэмми.

– Как же так… получается после смерти алхимика его формулы станут бесполезными.

– Вы правы.

– Сын все еще живет с отцом?

– Да, с ним другая проблема, он слишком бескорыстный. Блаженный. Заставить его принять деньги за работу все равно, что пытаться скормить мантикоре горькую таблетку.

– Вы не одобряете бескорыстие?

– Одобряю в принципе, но я бы врагу не пожелал быть в долгу перед чужим бескорыстием. Так что не судите Сайруса строго.

– Вы его заколдовали, – с укором сказала она.

– Я не дам вас в обиду, Хоуп.

– Мистер Риддл, запомните, пожалуйста, две вещи. Во первых, я – не девчонка, не девонька, не смазливая мордашка и не вертихвостка. Во вторых, я – не ваша и вам не нужно меня защищать.

Она смотрела прямо на него так яростно, будто хотела впихнуть эти слова Риддлу в голову.

– Мы встретились и теперь вы – моя, а я – ваш.

– Глупости. Вы знаете меня пару часов. Вы не видели меня настоящую, – она вытерла руки. – Можете накладывать чары и переворачивать руку.

Том осмотрел синюю дугу, чуть блестевшую по краям от мази.

– У меня есть предчувствие, что вы очень красивая, – он не мог объяснить лучше. Так же как и не мог сказать, как ему удается раз за разом отличать подлинную вещь от подделки.

– Вы останетесь со мной, Хоуп?

Он ответила не сразу, сначала взяла кристалл, подержала его над раскрытой раной, которая походила на жадную пасть и опустила в уголок.

– Мы друг другу не подходим, мистер Риддл.

– Неужели? Вы – наполовину горгона, а я змееуст. В фильме бы сказали, что мы созданы друг для друга.

– Мы не в фильме, – категорично отрезала его собеседница. Том перевел взгляд с очередного кристалла, на ее лицо. Сосредоточенность и деловитость скрывали ее мысли лучше, чем плотная маска.

– А вы бы хотели туда попасть? Я могу сотворить любое колдовство.

– Не сомневаюсь, а помолчать десять минут можете? Большое спасибо.

Колкость не разозлила Риддла, но раззадорила. Ему показалось, что, отступив от своей вежливой отстраненности, горгона стала на шаг ближе к тому, чтобы принять его предложение.

– Я понимаю, что сейчас кажусь вам не самым лучшим кандидатом в спутники жизни. На мне висит магический контракт, деньги я зарабатываю не совсем честным путем, ввязываюсь в сомнительные дела. Не волнуйтесь, вас моя деятельность не коснется. Срок контракта истекает через два года и, Хоуп, я правда могущественный колдун. Поверьте, я добьюсь славы, богатства, бессмертия и поделюсь ими с вами. А когда у меня будет весь мир, отдам вам половину.

Том призвал все свое обаяние, улыбнулся. Хватит ли одной улыбки, чтобы превратить подлого убийцу в приятного кавалера? На секунду ему показалось, что да.

– Почему только половину?

– Потому что спутникам жизни положено все делить поровну.

– Вывернулся, хитрец, – уголки ее губ чуть дрогнули. Но мисс Смит обращалась со своей улыбкой, как заботливая мамаша с маленькой дочкой, не отпускала ее гулять без присмотра, особенно если рядом крутились всякие подозрительные типы.

– Я не разбрасываюсь пустыми обещаниями…

– Не важно, мистер Риддл. Я не ищу себе мужчину, да и вам нужна женщина другого склада. Более покладистая, которая будет постоянно твердить что-нибудь вроде: “да, Том”, “конечно, Том” или “Том всегда прав”.

– Нет, мне нужны именно вы.

Она положила пинцет в миску, хотя тусклая синева не закрыла влажный красный разрыв даже наполовину. Повертела головой, разминая шею, а потом посмотрела в лицо Риддлу. Он заметил, что пряди волос прижались к голове, как уши у разъяренной кошки.

– Но мне вы не нужны.

“Слова не могут ранить больнее огня”, – сказал себе Том. Он пережил огонь и лечение, которое было мучительнее, чем сами ожоги, переживет и отказ какой-то девчонки.

– Заканчивайте свою работу, мисс Смит.

Она закусила губу и взяла пинцет.

– Если вы хорошо все обдумаете, то сами поймете… Ваши слова не имеют отношения к реальности. Вы предлагаете мне бессмертие, но откуда вы знаете, что я не надоем вам через год или месяц или неделю? И вы еще будете утверждать, что не бросаетесь пустыми обещаниями.

Том молчал, хотя слышал в ее словах желание вступить в спор и убедить в своей правоте.

– Если вы решили влезть в мою жизнь, то относитесь ко мне с уважением. Не держите меня за безмозглую дурочку, которую можно затащить в постель, пообещав златые горы.

Не дождавшись ответа, она раздраженно выдохнула. Злость не повлияла ни на скорость, ни на качество ее работы. Когда Ридлл открыл глаза, синева почти полностью заполнила рану. По форме она напоминала озеро, но Том не мог вспомнить какое именно. В кончиках пальцев ощущалось покалывание. Он не стал обновлять заклятие анестезии. Сильной боли больше не будет, а слабую можно подавить силой воли. Он больше не пытался уговаривать Хоуп, гордость не позволяла. Существовал другой способ получить женщину: добиться, чтобы она пожалела о своем отказе, и пришла сама. Идея не могла похвастать оригинальностью, зато полностью соответствовала характеру колдуна. Но как оказалось, мисс Смит еще не закончила свою речь.

– Вот вам мое предложение. Поведем вместе одну ночь, по-честному без невыполнимых обещаний и разговоров о совместном будущем.

– Как любовники? – глаза Риддла широко распахнулись. Он подумал, что отключился на несколько секунд и пропустил важный поворот в разговоре.

– Да.

– Вы уверены?

– Я не озвучиваю вслух то, в чем не уверена.

Ровный тон и бесстрастное лицо сбивали с толку. Риддлу не нравилось теряться в догадках и он спросил:

– Почему?

– Я не обязана объяснять, вы не обязаны соглашаться. Повязка, мистер Риддл.

Прежде чем наколдовать слой бинтов и прикрыть иллюзией рукава, Том сухо произнес:

– Хорошо. Проведем эту ночь вместе.

– Я думала… завтра.

В ее взгляде мелькнула неуверенность. Хоуп тут же опустила глаза, снова прячась за циничной холодностью, но теперь Риддл знал, это просто маска.

– Сначала вылечите свою руку.

Колдун пошевелил пальцами. Ощущение, что он пытается оживить кусок льда, несколько подпортило ему настроение.

– Считайте, что она уже зажила, – он мягко улыбнулся и накрыл ее ладонь своей. Интуиция подсказала, что можно, и не ошиблась.

– Как знаете. Пожалуйста, помогите мне здесь прибраться. Я не люблю оставлять после себя беспорядок, – морщинка между бровей разгладилась и перед тем как высвободить руку, она все таки вернула ему улыбку.

========== Глава 7 ==========

– Теперь понятно, зачем вам понадобилась подружка, – Хоуп повернулась кругом, оценивая заставленную коробками гостиную. Потом бросила взгляд назад в прихожую, где стояла позабытая хозяином химера, которая будто бы одобряла ее намерение схватить с вешалки плащ и броситься наутек.

– Беру на дом слишком много работы, – пошутил Том, а что ему еще оставалось. Он никогда не пытался представить, как выглядит его жилище в глазах женщины. И теперь ругал себя за то, что не придумал ничего лучше, чем привести Смит к себе. Но тащить ее в одну из ночлежек Лютного переулка казалось неправильным.

– Перед тем как мы… Я хочу, чтобы вы посмотрели на меня без маскировочного зелья, думаю, так будет правильно.

– Да, конечно… Я покажу вам, где ванная.

Хоуп больше не шарахалась от него как от черта, а когда они поднимались в его квартиру, даже позволила взять себя за руку. Тем не менее неуверенность никуда не исчезла. Будущие любовники напоминали двух детей, которых нарядили в нелепые парадные костюмчики и выставили на всеобщее обозрение, чтобы у взрослых был повод поумиляться, а у сверстников позубоскалить. Риддла утешало лишь то, что ситуация смущала не только его. В глазах Хоуп он видел точно такой же страх дать волю своим желаниям и в результате выставить себя на посмешище. От этого ему становилось немного легче.

Дверь, бдительно охраняемая саркофагом, вела в спальню. В сравнении с гостиной мебели здесь было всего ничего: шкаф с перекошенной дверцей да железная кровать, с четырьмя столбиками и тремя набалдашниками в форме шара. Последний столбик остался без украшения, то ли оно потерялось, то ли один из жильцов отвинтил из страха, что кровать унесет его куда-нибудь во сне. Говорили, мол эти набалдашники нужны, чтобы кровать не дребезжала и не качалась, но зелье сна без сновидений было верным средством отрубиться до самого утра хоть на скрипучих пружинах хоть на бешеном еже. Так что до этой ночи кровать не доставляла Риддлу никакого беспокойства. А теперь ему в голову полезли разные глупые мысли…

– Ванная – там, – колдун указал рукой на зеленую дверь, по цвету почти полностью слившуюся со стеной.

Оставшись один, он сильнее ощутил свою растерянность. В подобных ситуациях не было особой разницы между маглом и магом. Их беспокоило одно и то же вполне понятное опасение, что образ прекрасного принца, нарисованный воображением будущей подружки, возьмет и растает без следа из-за паршивой привычки откладывать уборку на другой день после конца света. Впрочем, если магловские грешники еще могли заслужить прошение, то колдунам приходилось намного сложнее.

Том оперся о спинку кровати и тонкая железная перекладина вдавилась в тело. Он начал перебирать события последних пары недель. Защитные чары были совсем свежие, значит непонятная тварь из стены не вылезет, а котел с деформированными тритоньими эмбрионами он вылил в унитаз. Или нет..? Тогда глупая вера в то, что в жизни все пригодится, сослужит ему плохую службу. Нет, точно вылил. Три дня назад кашка из эмбрионов стала сильно пованивать, а в его работе и без того хватало поводов вывернуть содержимое желудка наружу. И черт, как же вовремя он расчистил место в кабинете и перетащил туда сушеную драконью лапу.

Том посмотрел на шкаф, прошлый жилец забаррикадировал им дверь в ту комнату, где теперь был его кабинет. Из уважения к чужой паранойе громоздкое сооружение осталось на прежнем месте. А на случай если какой-нибудь незваный гость решил бы просочиться в спальню туманом или легкой дымкой, Риддл добавил деревцам шкафа ужасающей мелодичности. Нежные звуки хорошо распугивали злых духов.

Из крамольных атрибутов чародейского ремесла Хоуп могла обнаружить только голову утопленника в цинковом ведре, та дремала по самую макушку погрузившись в холодное молоко черной коровы. Но вряд ли горгона стала бы специально шарить по темным углам и баламутить непонятную белую жидкость, хотя не стоило недооценивать извечное женское любопытство. Пока из-за двери не доносилось ни звука. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Мисс Смит явно была из тех, кто, увидев мертвую голову, не будет тратить время на истерику, а сразу займется поисками того, чем можно стукнуть чокнутого мага по голове.

Риддл улыбнулся своим мыслям и снова посмотрел на шкаф, раздумывая, стоит ли переодеться. Вспомнил, что вторая мантия в чистке и пригорюнился. Имелась еще третья – рабочая, но в ней точно не стоило показываться на люди. Определенно, невезение преследовало его даже в мелочах. Он ведь мог вчера забрать из прачечной старую мантию, ее недорогую и нелюбимую было не так обидно отдать на расправу собачьим клыкам. Том посмотрел на рукав, маскировочные чары на вид не отличались от настоящей ткани, но на иллюзии нельзя долго полагаться. На следующий день после шабаша никто из английских колдунов не работал. К счастью прачечной, куда Риддл обычно носил свою одежду, владели китайцы. По хорошему стоило бы сразу заглянуть и к Соломонам, те тоже не соблюдали традиций шабаша. Возможно, они бы сумели приделать новый рукав, так чтобы чары, вплетенные в ткань, составляли единое целое. Глядишь, выйдет дешевле чем покупать новую мантию. Вот только Хоуп вряд ли понравится сидеть одной, пока ее любовник решает проблемы со своим гардеробом, или у нее тоже есть свои дела… Том понятия не имел о ее планах и не представлял, как они будут сводить вместе свои отдельные жизни такие разные и непредсказуемые. Ему, человеку, который никогда ни с кем не имел близких отношений, это казалось почти невозможным. Вместо того, чтобы и дальше подпитывать неуверенность, гоняя по кругу одни и те же мысли, Риддл с силой растер левую ладонь, согнул, разогнул безвольные пальцы в надежде, что если кровь побежит быстрее, то ей легче будет разогнать свинцовую тяжесть.

Дверь отворилась, Том вскинул голову. Хоуп прошествовала в комнату медленной механической походкой. Голову она держала прямо, подбородок чуть задрав к верху, поэтому переплетение змей выглядело тяжелым царственным убором, который требовал очень крепкой шеи. Том не сразу решился к ней подойти, змеи были здесь не причем. Колдуна удержало каменное выражение ее лица. С такой же решимостью она смотрела, когда целилась в него из пистолета.

– Можно? – он осторожно протянул руку.

Хоуп кивнула медленно, как под отупляющим заклинанием.

Риддл коснулся ее щеки кончиками пальцев, кожа была теплой. Он чувствовал биение жилки на виске. Ладонь медленно скользнула дальше, и шелк кожи сменился ребристой чешуей, холодной как камень, но живой. Гибкие тонкие змейки едва могли пошевелиться, они переплелись так тесно, что стали друг для друга и цепями и кандалами.

– Ты хороший? – прошипели узкие треугольные головы.

– Для вас да, – он провел тонкую линию по хребту одной из змеек, чьи острые зубы вонзились в бок товарки. Пасть распахнулась, позволив магии залечить ранки. Клубок расслабился и начал распадаться на отдельные черные ленты, которые впивались в Тома Риддла взглядами, пожалуй, не менее острыми, чем их зубки.

– Вы очень красивая, Хоуп, – сказал он человеческим голосом.