Текст книги "Златые горы (СИ)"

Автор книги: ficwriter1922

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

– Так то вы меня цените, мистер Ридддл.

– Думаю, с вами мертвой иметь дело куда проще чем с живой.

Они посмотрели друг на друга. Секунду, две, три… Том удивился, как можно одновременно хотеть наложить на паршивку силенцио и в тоже время получать странное удовольствие от споров с ней.

Горгона первой отвела взгляд, но Риддл не чувствовал, что победа осталась за ним. “Анна” медленно обошла комнату. Одно зеркало плавно переходило в другое, стыки были почти не видны. Чары сплавили их друг с другом, превратили в безумную инсталляцию из окон в никуда. Смит не задерживала взгляда на зеркалах. Видно было, что они ей не по нутру. И прикажи Том прикоснуться к любому из них, она бы тут же спрятала руки за спиной, упрямо сцепив пальцы в замок. Не случайно горгона остановилась напротив выхода, повернувшись спиной к черному проему, откуда на нее не пялилось нечто невидимое и вдобавок недружелюбное.

– Что вы сделаете дальше, запрете охотника здесь?

– Нет, пристрелю.

– Это слишком…

– Не волшебно, – подсказал Риддл.

– Нет, волшебства здесь хватает, – Смит снова обвела взглядом комнату. – Столько формул, столько расчетов, столько переменных и все связано в одну систему. Удивительно! Неужели вы создали все это сами?

Немного интереса и восхищения (причем Тому было все равно настоящее оно или притворное) заставили колдуна забыть о намерении рассказать сообщнице лишь самое необходимое.

– Я придумал эту ловушку. Точнее пригрезил, но так ведь не говорят, – чувство гордости за себя и за свою работу осветило его лицо. – У некоторых магов есть способность перебрасывать мостик между реальностью и воображением, овеществлять грезы…

В голосе Риддла слышалось не хвастовство, как можно было ожидать, и не самодовольство. Скорее он говорил как мальчишка, только что открывший для себя одно из незамысловатых чудес этого мира. Цветок пробившийся сквозь камень, пещеру, скрытую от чужих глаз, тайник под половицей, кристалл, в солнечный день, сияющий будто роза из чистого света… А любому ребенку хочется, чтобы кто-нибудь оценил его открытие. И чем круглее становятся глаза слушателя, чем шире открывается рот, тем приятнее щекочет в груди сладкое чувство собственной значительности.

Том любил создавать артефакты, но если речь шла об обычной магии, свою работу ему почти всегда приходилось выдавать за чужую. Ставить на ней знаки и метки давно умерших колдунов в расчете срубить пару лишних монет. Горбин, конечно, был в курсе его деятельности и имел с нее свою долю. Вот только на похвалы старик был так же скуп как на золото. Горгона же слушала, заворожено распахнув глаза. Ее безраздельное внимание заменило Тому порцию двойного виски. Он говорил быстро, чуть сбивчиво о нереальных мирах, о трансе, о приграничной зыбкости мира, о ничем не ограниченных возможностях. Здесь магия лишь переделывала мир, сотворенный кем-то другим, там можно было самому создать все что угодно.

Конечно, впервые попробовав вкус той магии, Том не смог устоять. Хотя кому-кому а ему с его страхами, кошмарами, с огненным человеком, дышавшим в затылок, причем не снаружи, а изнутри… Ему такому несовершенному и далекому не то что от просветления, от подобия душевного равновесия, следовало бы взять крепкую веревку, передать в нее свою способность, а потом завязать крепким узлом и впредь держаться подальше от территории, которую стоило бы обозначить фразой “Здесь воплощаются чудовища”.

Обычная магия уже не могла удовлетворить его страсти к тайнам, его жажды чудес и власти, недоступной другим. Риддла влекли к себе заклятия, сложные как паутины, заклятия, сплетенные из теней, чары, питающиеся тем, что лежит вне пределов подлунного мира, рожденные из галлюцинаций тульпы…

– Тульпы? – переспросила Смит, разрушив собственные чары. Это слово оброненное им вскользь и не замеченное, теперь напомнило Тому об оборотной стороне его магии. Чем совершеннее становилось мастерство, тем меньше оно требовало сознательных усилий. И однажды подсознание могло подставить его, вызвав то, что вызывать не следовало.

– Кто-то обозначает этим словом любую материализованную мысль, а кто-то только человекоподобный образ, – пояснил Риддл без прежнего энтузиазма.

Горгона устало покачала головой, то ли ее утомили заумные речи, то ли само место. Оно не наполняло воздух энергией как костры Белтейна. Магия, вызванная Риддлом походила на змею, погруженную в спячку, но крепко обвившую своими кольцами двоих теплокровных существ.

– Что будет, если разбить одно из зеркал?

– Мои зеркала невозможно разбить, – сказал Том, но не удержался (говорить о своей работе, было почти так же приятно, как получать за нее деньги) и добавил. – За исключение этих двух.

Он показал сначала на одно зеркало, потом на другое, оно висело прямо напротив первого. От остальных их отличали тонкие едва заметные взгляду трещинки, делившие прямоугольник каждого зеркала на два одинаковых треугольника.

– Пространственное искривление. Достаточно уничтожить одно помеченное зеркало и вся конструкция исчезнет, схлопнется.

Риддл мог бы еще долго распространяться о магических потоках, искривления отражения, уравнениях Хейзингера, прототипах Макмарша… Горгона поспешила остановить его новым вопросом:

– Тогда, зачем убивать охотника? Уничтожьте его вместе с ловушкой.

– Не получится. Мы не успеем выскочить.

Это была не вся правда: Риддл хотел убить охотника сам, причем именно тем оружием, которое было с ним четыре года назад. Свести счеты за огонь, за новую кожу и за кошмары. «Решай, колдун, как ты умрешь быстро или медленно?» Джагнар мог позволить себе снисходительность к противнику, Том нет. Он выбрал для врага быструю смерть, хотя дьявол видит, как сильно ему бы хотелось, чтобы засранец подыхал медленно.

У горгоны был нюх на скрытые мотивы. Она посмотрела на него, наклонив голову, невысказанное “Хм”, будто повисло в воздухе.

– Что он вам сделал, мистер Риддл?

– Долгая история, как нибудь расскажу вместо сказки на ночь.

– Я бы не купилась на такую дешевую приманку.

– Вы – не самоуверенный, не знающий поражения громила. Не сомневайтесь, мисс Смит, Джагнар придет. – Том хмыкнул. – Он как бешеная собака всегда несется по прямой. Займите свое место.

Риддл собирался добавить, что ничего плохого не случится. Но горгона покачала головой и грустно улыбнулась, будто говоря не надо. Зачем сотрясать воздух пустыми обещаниями?

– Не бойтесь, – все таки сказал он, когда “Анна” послушно встала на выжженное пятно. – Вероятность того, что магия оберется против вас один на миллион. Посмотрите на Джагнара – больше от вас ничего не потребуется, дальше я разберусь.

– Здесь нет костров, это обнадеживает.

– А вы – язва, – протянул Том без раздражения, скорее с одобрением.

Смит прикусила губу, помолчала немного, будто хотела придумать остроту, которая попала бы в большую книгу афоризмов. Но потом усмехнулась:

– Только для вас, мистер Риддл.

Том не нашелся с ответом. Его смутила не сама фраза, не шибко остроумная если подумать, а та легкость с какой Смит отказалась от желания взять вверх в перепалке, ее готовность первой посмеяться над собственной серьезностью. В любом случае один ноль в пользу горгоны.

Вернувшиеся в зеркала отражения не принесли с собой ощущения заполненности, наоборот, комната показалась больше. Горгона вздрогнула, ее лицо снова превратилось в равнодушную маску. Поддавшись внезапному порыву, колдун Том взял ее ладони в свои и осторожно сжал. Он еще никого не держал за руки и хотел все сделать правильно.

– У нас все получится.

Смит твердо произнесла:

– Вы нарушили свое обещание.

Том выпустил ее руки и сделал шаг назад.

– Не дайте себя убить, мистер Риддл.

Что-то в ее голосе, заставило его вскинуть голову. Колдун успел ухватить взглядом искорку тепла в ее глазах.

– Постараюсь.

– И смотрите сами не окаменейте.

– Не надейтесь, я – змееуст.

Лукавая улыбка колдуна, удивление горгоны все повторилось в зеркальных омутах. Своенравные пряди нашли лазейки между шпильками, растрепанная прическа придавала “Анне” несерьезный вид. Том поймал себя на мысли, что ему хочется увидеть ее настоящую, без маскировки.

Зеркала предупредили “Идет” их шепот был как внезапный холодок, забравшийся за шиворот. Нахальная усмешка исчезла, Том снова стал собранным и спокойным. Он достал из сумки деревянный футляр, опустился на одно колено, немного повозившись, открыл хитрую блестящую защелку. Бережно отполированное дерево снаружи и бархатная ткань внутри наводили на мысль, что футляр был чьим-то подарком. В этой роскоши блестящий тупорылый револьвер с коротким стволом выглядел как боров в нежном атласе. С тихим щелчком патроны вошли в барабан, Риддл взвел курок. Футляр сам собой закрылся и растворился в воздухе. На лице горгоны впервые проступил испуг, который она быстро спрятала. Маглы умели вкладывать в свое оружие странную зловещую силу. Ее не улавливал ни один измеритель магии, зато чутко улавливал умный спинной мозг, который тут же начинал быть тревогу. Том встал, ствол пистолета смотрел в пол, взгляд колдуна был направлен туда же. В первые секунды тяжесть оружия была непривычной, но потом включилась мышечная память и револьвер будто врос в руку, стал ее продолжением, как жало на конце скорпионьего хвоста.

“Ближе” – отражения потеряли всякую индивидуальность. Темнота поглотила лица, фигуры потускнели, выцвели, растеклись как тушь в воде. Только хорошо развитое воображение могло уловить в кривых сочленениях расплывчатых линий подобие человеческих фигур. Том отошел чуть в сторону, туда где искаженная геометрия ловушки лучше всего отводила взгляд. Он посмотрел на мисс Смит, она стояла, выпрямив спину. Пустой взгляд был направлен на дверной проем. Зеркальные чары отдаляли ее, делали меньше, беззащитнее. Она выглядела как человек, что уходя, в последний раз окидывает взглядом пустую комнату. У нее вместо комнаты была целая жизнь, с которой нужно было то ли попрощаться то ли проверить не осталось ли где беспорядка. Ридллу захотелось поменяться с ней местами. Одиноким его сделала не магия, а то что он всех людей воспринимал как простые орудия. С теми, кто относился к нему по доброму он обращался бережно, остальных без сожаления ломал и заменял новыми. Сейчас страх за другого почти пересилил инстинкт самосохранения. Впервые за всю его жизнь. Колдун ощутил острое чувство близости к едва знакомой девушке, но разобраться в странностях, творившихся с ним, не успел.

“Уже скоро” – едва слышно пропели зеркала. Отражения соединились, став одной сплошной пеленой мрака. Первый круг предупреждающих чар Том поставил на расстоянии трехсот футов, второй – ста пятидесяти, третий – сорока. Он положил вторую ладонь на рукоять пистолета и поднял оружие.

– Приготовьтесь.

На лице Смит проступила обреченность, но сочувствие помешало бы Риддлу сделать свое дело. Он отстранился. Оставались считанные секунды их как раз хватило, чтобы прошептать поглощающие звук выстрела заклинание, прикинуть где будет голова Джагнара, прицелился точнее…

Душа будто задержала дыхание, готовясь нырнуть под воду. Исчезло прошлое, будущие потускнело, все чувства погрузились в холодный зимний сон. Ощущения наоборот стали ярче насыщеннее: краски, звуки, запахи… Человеческое уходило, замещаясь простыми хищными инстинктами.

Все мы – будущие мертвецы и все мы носим внутри семена, того страшного предсмертного одиночества. В душе Риддла из семян потянулись первые ростки. Взойдут ли они горькими травами или нет, вернется ли он обратно к теплу, к свету, к людям, или будет падать дальше во тьму, пока не опустится на самое дно, все зависело от кусочка метала весом чуть меньше чем одиннадцать грамм.

Три – казалось, это слово выдохнула вся комната.

Два – в черном проеме проступали очертание чего-то массивного, пугающего своей бесшумностью.

Один – и зеркала окончательно опустели. Темнота выпустила гиганта и его массивная фигура полностью закрыла собой выход.

Том Риддл был уверен, что видит узор, который сплела судьба. Ярко красная нить предназначалась Джагнару, потому что именно его кровь вскоре брызнет на зеркала. Цвет его, Риддла, нити конечно же был черным, как дуло револьвера, из которого вылетит та самая роковая пуля. А горгоне досталась золотая нить, что-то в ее глазах, заставляло вспомнить летние дни полные тепла и солнца. Ее взгляд и стал началом этого узора.

Вступив в комнату, охотник застыл. Темные глаза пылали яростью. Мышцы вздулись от нечеловеческих усилий, казалось, они вот вот разорвут, если не чары, то кожу. Пуля положила конец краткой отчаянной борьбе с магией. Она попала в правый глаз, разнесла череп и угодила в угол зеркала. По стеклу должны были побежать трещины, но сплющенный кусочек метала будто застрял в полузастывшей смоле. Новый выстрел прозвучал почти сразу, едва первая пуля вылетела из головы охотника, вторая – разворотила грудь. Багровое отверстие, сочившиеся кровью, напоминало след от присоски паразита. Тело отклонилось назад, и казалось Джагнар рухнет туда во тьму, но в последний момент он покачнулся и упал на бок, перегородив проход. Едкий, отдававший на языке кислым запах пороха поглотил запах крови.

Поэт-декадент, обкурившийся опиумом, смог бы разглядеть в этой картине своеобразную жуткую красоту. Он сравнил бы кровь с разлетевшимся во все стороны бисером, деликатно закрыв глаза на не эстетичные ошметки мозгов и кусочки кости. И в то кроткое мгновение, когда тело охотника еще стояло на ногах, как верный солдат, выполняющий приказ уже мертвого капитана, его воображение дорисовало бы рядом с Джагнаром темную тень смерти. Она обняла бы громилу напоследок, будто удерживая в этом мире, а потом безжалостно разжала бы объятие.

Том не был поэтом. Он опустил правую руку. Револьвер в вытянутой левой, все еще смотрел на тело, валявшееся на полу. «Быстрая смерть», – сказал он себе, решив, что работа сделана. Но у капризной удачи было другое мнение и она добавила в узор новую нить – белую. Ведь вопреки распространенным суевериям адские гончие бывают не только черными. Пес перепрыгнул через тело мертвого хозяина. Размером тварь была чуть меньше овчарки, при этом двигалась быстро, будто в ее жилах текла вампирская кровь. Разум не успевал осмыслить ситуацию и передал командование рефлексам. Прожитые годы вбили в мышцы и нервы Риддла короткую инструкцию из одного пункта: на любую внезапную угрозу отвечать магией. И он выкрикнул «Ступефай!»

– Берегись! – предупреждение горгоны опоздало. Пес врезался в колдуна, опрокинув его на пол, клыки пропахали левую руку, будто дьяволова борона. Револьвер выскочил из ладони. Риддл взвыл не хуже собаки, боль от укуса не дала ему толком удивиться, почему магия не подействовала. Пес всем своим весом давил на грудь, челюсти сжимались сильнее, верные древнему инстинкту: если в пасть попала кость грызи. Колдун отчаянно пытался сбросить зверя, вывернуться, аппарировать. Он сплетал чары скорее инстинктивно, чем продумано, но любая магия возвращалась к нему, вонзаясь острыми иглами в переносицу. Свободной рукой он вцепился в собачий ошейник, попробовал превратить его в удавку. Еще одна попытка использовать магию – легилименцию – разбилась о стену звериной ярости.

А рука – лярвина мать – рвала до зубного скрежета и горела, мать ее, горела, будто оказалась не в собачьей пасти, а в топке. Впрочем у Риддла все сводилось к огню. И хотя боль путала мысли, Том понимал, у него оставалась еще секунда другая. А дальше пес вцепится ему в горло

Громыхнул выстрел. Челюсти разжались. Пес отскочил от жертвы, развернувшись на звук, но в его движениях не чувствовалось прежней стремительности. Зверь помотал головой, попятился, будто пытаясь вытряхнуть из ушей воду. Белая пасть окрасилась алым. «Это моя кровь, сучья тварь», – колдун приподнялся, для него выстрел прозвучал тихо, будто с дальнего конца большого поля. Заглушающие чары все еще держались.

– Риддл, заклинание! – горгона стояла, нацелив револьвер на пса.

Том не мог потом сказать, как ему удалось сообразить, что от него требовалось и успеть вовремя произнести заклинание меткости. Впрочем какая разница – главное он успел.

Пес бросился на девушку, она выстрелила, крепко сжимая рукоять револьвера. Ствол слишком сильно дернулся вверх и пуля должна была уйти в молоко, не задев хищника. Вдруг она круто развернулась, не пуля, а злобная оса, ужалила адскую тварь между ушей. Горгона попятилась и труп упал точно на то место, где она стояла. Несколько капель крови попали на лицо. Вместо того, чтобы вытереть их, мисс Смит крепче сжала рукоять револьвера. Она боялась, что если ослабит хватку, случится новая беда. Губы скривились, будто слюна стала лимонной кислотой, которую нельзя сплюнуть. Том решил, что лучше ее сейчас не трогать.

Он неуверенно сел, отполз чуть назад, оставляя за собой кровавый след. Стена оказалась на удивление близко и колдун привалился к ней спиной. Рука выглядела не так страшно, как болела. Рану отчасти закрывала порванная одежда, отчасти кровь. Риддлу потребовалось еще немного времени, чтобы собраться с мыслями. Он медленно вытащил палочку из кармана мантии. Держать ее в правой руке было неудобно и как-то неправильно. Но обойтись без нее колдун не мог. Первым делом – кровоостанавливающие заклятие. Перед глазами все поплыло, голова закружилась, если бы он сейчас стоял, то наверняка бы упал. Том осмотрелся, прикинул сколько крови потерял. Не критично, но ведь этого не должно было случиться. Укус ныл, уже не так сильно как в начале. Риддл быстро привыкал к боли, поэтому анестезирующие чары он оставил напоследок. Кончик палочки, направленный на глубокую полукруглую рану, чуть подрагивал. Кровь перестала течь, но одежда прилипшая к телу была хоть выжимай, что очищающие чары и сделали.

Воздух пах порохом, колдуна это радовало. Он боялся, что будь запах крови сильнее, его бы стошнило едкой желчью, единственным чем сейчас был богат его пустой желудок. Успокоившись, Том медленно произнес самое сильное антисептическое заклинание, которое знал. Челюсти сжались, к ране будто приложили каленое железо, и все равно он не смог полностью подавить стон. Магия, пройдясь вокруг укуса, тонкими щупальцами потянулась вглубь, уже не причиняя боль, а скорее бодря, как предчувствие грозы. Сердце замерло и забилось быстрее. В голове прояснилось.

После заклятия анестезии боль как отрубило. Теперь его руку можно было сравнить с кварталом магловсого города, где внезапно погас свет. С высоты птичьего полета, темные улицы, окруженные сиянием огней, выглядели как пустое место. Только собственные глаза могли убедить Риддла, что левая рука еще на месте. Наконец, он превратил изорванные лоскуты одежды в темную повязку, закрывшую рану. Все было сделано, как по учебнику и Том решил, что заслужил короткую передышку. Зеркало, к которому он прижимался спиной, успокаивало прохладой и надежностью. Его начало клонить в сон, глаза закрылись буквально на секунду…

– Мистер Риддл!

Со страхом и растерянностью он понял, что проваливался не в сон, а в стену. Иллюзия была не прочь поглотить своего создателя. Риддл попытался сесть прямо, поднял глаза, и его взгляд уперся в дуло револьвера. Его же собственного, что было в двойне обидно.

Когда смотришь в оружейное дуло, единственное сравнение, которое приходит на ум это троллья задница. О ней Том и подумал. Он второй раз в жизни видел женщину с револьвером, та первая красотка, держала оружие в руках как мерзкую жабу. Горгона же стискивала рукоять, будто та была ядовитой змеей, готовой чуть что вывернуться и укусить в лицо. Том ее не критиковал, он помнил, как сам стрелял в первый раз и отдача ударила в плечо. Тогда ему тоже казалось, что чем крепче держать, тем точнее попадешь.

Комната снова съежилась, стала еще меньше, чем была в начале. Мисс Смит стояла у самого выхода, труп Джагнара валялся перед ней, а на груди висел амулет охотника. Теперь камень казался ярче, глубже и смотрелся роскошнее, наверно его изначально создавали для красивой женщины.

«Шустрая девочка», – подумал колдун.

Как только она взяла в руку амулет, рассеялись чары привязывающие ее к Риддлу. Вот только одного мисс Смит не учла, чтобы работать дальше, амулет должен был касаться голой кожи. Том ждал, когда его накроет злость, ведь он дал девчонке себя обставить или отвращение к ненормальному уроду, который любуется горгоной, даже зная, что она такое. Любое из этих чувств было бы хорошим стимулом, собрать остатки магии и бросить в нее заклинание.

– Я не хочу вас убивать, мистер Риддл. И не буду, если вы поклянетесь магией на крови, что больше никогда не будете преследовать меня, угрожать, принуждать к чему бы то ни было. Вы больше никогда не причините вреда мне или кому бы то, связанному со мной. Вы не будете пытаться пленить меня или удержать силой. Вы никогда никому не расскажете о моем существовании. И после того как мы расстанемся, вы навсегда исчезните из моей жизни.

– Я бы посоветовал вам, мисс Смит, идти к дьяволу – адвокатом, – Том хмыкнул и бросил взгляд на руку, та была на месте. – Вы не сможете выстрелить в человека.

– В зеркало смогу.

Только теперь Риддл обратил внимание, что целится она не прямо в него, а чуть в бок.

– Я успею выскочить, а вы – нет.

Том просчитал варианты: колдует он сейчас медленно и вряд ли успеет остановить пулю. А если направит заклинание в горгону, она выстрелит и они оба умрут. Странно, но Риддл обрадовался, найдя повод не выигрывать этот поединок. Он был рад закончить все в ничью.

– Клятва, – напомнила горгона и как не старалась она выглядеть невозмутимой, голос все равно дрогнул.

– Хорошо, я клянусь вам, что больше никогда не буду угрожать вам и принуждать к чему бы то ни было. Я больше никогда не причиню вреда вам или кому бы то, связанному с вами. Я не буду пытаться удержать вас силой и никогда никому не расскажу о вашем существовании. – Том опустил пальцы в лужу крови на полу, подтверждая свои слова.

– Поклянитесь, что забудете обо мне, что навсегда исчезните из моей жизни.

– Из нас получилась хорошая команда, не находите?

– Я выстрелю.

– Мы созданы друг для друга и в глубине души вы это знаете. Судите сами, мы знакомы всего пару часов, а вы уже целитесь в меня из револьвера. Большинству людей требуются годы совместной жизни, чтобы дойти до этого.

Колдун неуверенно поднялся на ноги, снова покосился на руку. Мозг воспринимал отсутствие боли, как нечто ненормальное, и требовал постоянного подтверждения, несчастная конечность все еще никуда не делась.

– В ваших словах нет логики.

– В чувствах никогда нет логики.

Том приблизился уверенный, что она не выстрелит. Не предаст, не бросит. Сжатые губы дрогнули, она тоже поняла это и опустила револьвер.

– Чувств у меня к вам нет, – выпалила горгона и смутилась, потому что ее слова звучали, как признание обратного.

Риддл понимающе улыбнулся, перешагнул через Джагнара. Люмус последовал за колдуном и осветил небольшой закуток.

– Отойдите еще на шаг назад и стреляйте. Мое заклинание все еще действует – не промажете. Вы почувствуете, что ловушка тянет вас за собой. Крепче держитесь на ногах.

Все произошло быстро. Сначала выстрел, потом тихий шорох, будто песчинки сыплются в часах.

Том повел Анну наружу. Всего пара шагов и в лицо ударил ветер. Когда Риддл обернулся, то увидел лишь жалкие серые тени, исчезающие в черной воронке. Воздух на месте воронки дрожал еще некоторое время, после того как она закрылась. Колдун и горгона снова стояли под родным небом. Шабаш беспечно шумел вдалеке, а лес хранил настороженное молчание. Смит протянула Риддлу револьвер.

– Это – ваше.

– Спасибо, – револьвер исчез из его ладони, а на его месте появился платок. – Возьмите, у вас кровь на щеке.

– Мне от вас ничего не надо. Давайте просто разойдемся и обо всем забудем, – она провела ладонью по лицу.

– Не получится.

Горогона развернулась и решительно зашагала обратно к людям.

– Мисс Смит… Анна или Хоуп, – Том не отставал ни на шаг. – Как ваше настоящие имя?

В ответ враждебное молчание.

– Тогда я буду называть вас Хоуп. Надежда – как раз то, чего мне сильно не хватает.

Она ускорила шаг, Риддл тоже. Идти ему было тяжело, грудь сдавливало тисками, но он продолжал говорить:

– На самом деле вы тоже хотите остаться со мной, я знаю. Просто упрямитесь.

Она резко развернулась и прошипела:

– Да с чего вы взяли?

– Вам нравится со мной разговаривать, спорить, вам нравится выигрывать у меня и подчиняться мне. И мои прикосновения вам тоже нравятся.

– Умерьте свое самодовольство, мистер Риддл, – в ее голосе звучала едва сдерживаемая ярость. – Иначе закончите так же как ваш Джагнар-охотник.

– Тогда почему вы не сбежали, а рискнули жизнью ради меня, – будто не услышав предупреждения, продолжил он.

– Может быть я просто дешево ценю свою жизнь? – она горько усмехнулась и раздраженно поправила прядь волос, выпавшую из-за уха. – Оставьте меня в покое, это все чего я от вас хочу.

– Не могу, – устало ответил Том.

Он понимал, что нельзя рассчитывать на романтические отношения, сразу после того как они на пару совершили преступление. Нужно было дать Хоуп время успокоится, прийти в себя, подумать… Но боязнь потерять ее была сильнее разумных доводов. Так уж Риддл был устроен, чем больше он хотел заполучить понравившегося ему человека, тем глупее себя вел. И его самые добрые намерения, самые искренние чувства превращались в нечто опасное и непредсказуемое, как спички в руках у несмышленого ребенка.

– Бесполезный разговор, – она пошла дальше.

– Подождите! Проклятие! – колдун едва не запутался в собственных ногах. Клубок из чар, висевший на нем как булыжник на шее утопленника, плохо влиял на координацию. – Извините.

– Вам нужно в больницу.

– У меня хорошая саморегенерация.

– Как знаете.

Некоторое время они шли молча. Огни костров приближались, гомон голосов становился громче. Риддл не хотел возвращаться на ярмарку, но продолжал молчаливой тенью следовать за своей спутницей, иронично отметив, что они кажется поменялись ролями. Теперь не она ходила за ним, привязанная, а наоборот.

– Вы – упрямый, – бросила она не оборачиваясь, – умрете, но своего добьетесь.

Им оставалось лишь спуститься с небольшого склона и вот он шабаш, шумный, яркий, жаркий и сумасшедший.

– Предпочел бы до смерти не доводить. А вам нужен провожатый, шабаш – опасное место для одинокой девушки.

– Вы издеваетесь? – возмутилась она, но выражение лица колдуна оставалась серьезным. – Я могу себя защитить.

– Хорошо, – согласился Том.

Кто-то разразился пьяный хохотом. Совсем рядом. Он подавил желание швырнуть в ту сторону заклинание.

– Но я все равно вас провожу.

– Ладно, раз я не могу от вас отделаться, давайте сделаем так: отправимся вместе в больницу и пусть медики вылечат вашу руку, а дальше посмотрим.

– В больнице задают слишком много вопросов. Лучше аппарируем к одному моему знакомому лекарю. Согласны? – он протянул ей руку. И Смит бы обязательно приняла приглашение, если бы не влезло риддловское самолюбие, с его потребностью во всем брать верх. – Снимать амулет – необязательно. Пока его носишь поверх одежды, магия не активена.

Они посмотрели друг на друга, горгона – недовольно, а Риддл – хмуро. Он ждал, что Смит развернется, пойдет дальше и ему снова придется тащиться следом и уговаривать, уговаривать, уговаривать. Хоуп представила похожую картину, и та ее не порадовала. Горгона решительно взяла локоть колдуна.

– Можем аппарировать, – сказала она, что Том и сделал, не дав ей времени передумать.

========== Глава 6 ==========

Грязный хлев лучше подходил для лечения больных, чем то место, куда аппарировал Том Риддл. Кособокое здание с криво прилепленными на двери защитными амулетами выглядело убого даже по меркам Лютного переулка. Звонка не было и пришлось стучать осторожно, точно рассчитывая силу, будто вколачивая хрустальные гвозди. Стоило переборщить и дверь, держащаяся больше на соплях и чарах чем на старых добрых петлях, рухнула бы во внутрь.

Хозяин не заставил себя ждать. Возраст не притупил его чуткий слух. Он сильно походил на гоблина, а на эскулапа не слишком. Небольшая стеклянная лампа освещала дряблое морщинистое лицо. Тело было скукоженным и выглядело высосанным изнутри злобной нечистью. Старику потребовалось время, чтобы сфокусировать взгляд мутных глаз. Зрачки почти полностью закрывали радужку ни дать ни взять солнечное затмение для отдельно взятого разума.

– А, Том, – наконец сказал он. – Проходи. С чем пожаловал?

– Собака покусала, – лаконично ответил Риддл.

Старик кивнул, мельком глянул на спутницу колдуна и сразу же забыл о ее присутствии. На праздное любопытство у него давно не осталось сил. Горгона же заинтересовалась им всерьез, окинула пристальным взглядом и с сомнением в голосе шепнула:

– Это и есть ваш лекарь?

Они с Риддлом протискивались через тесную прихожую. Пол был завален старой обувью (хватит на целый полк, если солдат не жалко) и грязной верхней одеждой. Пахло немногим лучше, чем в старушечьем шатре, где мисс Смит заключила свой вынужденный пакт с колдуном.

– Я знаю, что делаю, – заверил ее Том.

Комнату, которую здесь называли приемной, в нормальной больнице не отвели бы даже под кладовку. Она была маленькой и грязной. Лекарь поставил лампу на операционный стол с кожаными ремнями по краям. Риддл проскользнул к деревянной скамье у окна, постаравшись не задеть рукой стенку. Он дотронулся до левой ладони, та вопреки ожиданиям была теплой.

Из окна тянуло холодным ночным воздухом. Когда-то разбитое стекло неумело восстановили при помощи магии, но как это часто бывало несколько осколков пропало – отсюда дыры в стекле и сквозняк. При первой встрече небрежное отношение лекаря к своей безопасности удивляло, но почти все воры убийцы и грабители, которые промышляли в Лютном, хотя бы один раз в жизни попадали на этот операционный стол, а никто не станет кусать руку, которая тебя лечит.

Старик тем временем искал ножницы, которые затерялись в металлическом лотке, стоявшем на тумбочке в углу. Рядом с ней притулилось большое железное ведро, наполненное водой, а на стене висели полки, заставленные жестянками и стеклянками с отварами и мазями.

Горгона маячила в дверях, не решаясь войти. В каморке и двоим-то было тесно, а трое почувствовали бы себя селедками в банке. Риддл поймал ее взгляд, она нахмурилась, вся такая неодобрительная и сердитая. Ему не удалось спрятать улыбку, и ее лицо помрачнело еще больше.

Ножницы нашлись, но тут же выскользнули из трясущихся рук старика.

– Твою ж… – начал было он, вспомнил о стоящей рядом леди и вместо того, чтобы припечатать нехорошим словом, начал шарить по полу. Сухое тело неуклюже согнулось и, будто пытаясь сделать свое унижение еще более сильным, лекарь принялся оправдываться, напрашиваясь на жалость и сочувствие. – Это все мигрени… из за них мне приходится принимать много лекарств, а лекарств не бывает без побочных эффектов… Нет, вы уж мне поверьте… необходимая цена… Лечим одно, а калечим другое… И еще Сэмми, глупый мальчишка, забрал мой саквояж…