Текст книги "Дети тумана (СИ)"

Автор книги: Фея Ветра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

– Её поэтому там не было? – искренне возмутился Веель. – Из-за меня? Да… – он простонал и тихо выругался, укусив себя за ноготь на мизинце.

– Не ешь ты свои пальцы, – закатил глаза Шакс. – И так выглядишь как чуч… потрёпанным. Пошли. Надеюсь, лошадь нас двоих увезёт.

Путь на выход показался ему куда короче, но уже на пороге он всё же оглянулся, фиксируя место в памяти.

– Я… Я буду помогать тебе, как смогу, – всё же дал сложное для себя обещание.

Веель, прошедший чуть вперёд, обернулся – скользнув по нему этим своим расфокусированным взглядом, но Шакс уже привык, да и признания дались ему куда тяжелее.

Особенно одно.

Да, он жалел, что пытался сложить вину на одного брата.

Комментарий к Глава 21. Признания.

Если будете это читать, пожалуйста, оставьте отзыв после этой части <3

========== Глава 22. Расплетая. ==========

Руевит смотрел на медальон в руке, поспешно возвращённый ему сегодня утром Мореной, и смеялся.

Иронично. Пожалуй, уж что-что, а ему поставить точку в своей истории эта вылазка в подвал замка точно помогла.

– Яр, дорогой, поиграй у себя, ладно? – в коридоре он подхватил сына на руки и поцеловал в лоб. – Совсем недолго.

Мальчик доверчиво послушался. Руевит постоял минут пять, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди, наблюдая за ним, невольно сравнивая с Креусой (вроде на первый взгляд больше похож на него, а если приглядеться, то и бледный, как мать, и волосы такие же волнистые, и черты лица аккуратнее), а, убедившись, что сын увлёкся игрой, прикрыл дверь и направился к себе в кабинет.

***

– К тебе пришли, – кисло оповестила Фруд другая горничная.

Фруд, с силой запихивающая в маленькую сумку все свои вещи, обернулась, ощутив почти что растерянность. Из-за того, что бегать за братом и работать было несколько проблематично, работу пришлось бросить – она планировала закинуть вещи к Веелю, раз уж ключ был у теперь у неё, а, когда закончит, наконец-то вернуться в приют и извиниться перед воспитательницами.

– Секунду, – пообещал она, откидывая волосы со лба и проверяя тумбочку, но секунда пройти не успела.

Веель вынырнул из-за горничной, неодобрительно поджавшей губы, но оставившей их, и опёрся плечом о дверной косяк.

Фруд, обернувшись, на пару мгновений замерла, но окинула его привычным цепким взглядом: сильнее исхудал и оброс, отчего казался ещё более лохматым, чем обычно, ещё и круги под глазами залегли. Да и одет даже для самого себя небрежно.

– Ах ты…

Давно ей так не хотелось его хорошенько стукнуть, но, щёлкнув Вееля по лбу, Фруд его всё же крепко-крепко стиснула в объятиях. Пара месяцев, а такую кашу заварил!..

– Да чтоб тебя, – всё стукнула его в плечо кулачком Фруд обиженно.

– Извини, – внезапно действительно виноватым тоном отозвался Веель, отвечая на объятия.

Фруд хотелось сказать слишком много, но явно не здесь, потому чувства уступили место суровой реальности, и, стиснув Вееля в объятиях чуть крепче, она отодвинулась от него и торжественно всунула ему сумку.

– Держи. Внутрь не заглядывай, – скомандовала она, подцепив Вееля за локоть и потащив за собой.

Фруд попрощалась с теми, кто попался по пути, и забрала часть оставшейся зарплаты, тщательно пересчитав (заодно пихнув локтем полезшего было в сумку Вееля, скорчившего обиженную гримасу) и вышла наконец на улицу, чувствуя себя самой свободной на свете.

– Сумку отдай… Нет, неси, – решила Фруд, складывая деньги во внутренний карман плаща. – Ты наказанный.

– Ну мам, – трагически буркнул Веель, нормально повесив сумку на плечо.

Он ничего спрашивал и ничего не говорил и, признать честно, чуть ли не впервые в жизни Фруд действительно выглядел виновато, поэтому она решила пользоваться моментом и завладеть положением дел. Так, надо пойти куда-то, где они могут побыть с наименьшим количеством лишних глаз и иметь возможность передохнуть.

В городском парке она была лишь раз, но решила, что он неплохо подойдёт.

Фруд плюхнулась на первую попавшуюся укромную скамейку и стукнула ладонью по сидению рядом с собой.

– Рассказывай, – велела она.

Веель, вздохнул, сел. И рассказал. Сбивчиво, перепрыгивая с события на событие, со дней последних на дни первые, перебивая самого себя всякими шуточками. Что-то Фруд уже знала от Морены или Шакса, что-то сама угадала и додумала, что-то слышала впервые. Например, про то, что Веель решил переждать в недосгоревшем родительском доме и что его дядя в итоге его там и нашёл. Разговор с ним Веель обрисовал очень кратко, видимо, слишком личное получилось, и Фруд не настаивала.

– Ну и, короче, обратно вдвоём на этой бедной лошади… Я с неё всё свалиться порывался, а дядя забыть то, что только что сказал, потому что я его уже опять взбесил, – Веель хмыкнул и задумчиво укусил себя за ноготь. – Ты оставила ему свой адрес, он кое-как дорогу объяснил, так что я сразу сюда.

Он вздохнул и вместе с ногтем укусил сразу палец. Фруд уже даже замечания не стал делать – того, кто умудрился под действием самоналоженного тёмного заклинания в заброшке жить, кажется, уже ничего не убьёт.

– Извини, что не пришёл, как обещал, – виновато протянул Веель. –Мне надо было хотя бы заглянуть. Но мне хотелось сначала сделать… что-то.

«Это заметно», – мысленно подколола его Фруд и потянулась за засунутой небрежно под сиденье сумкой.

Она откинула верх и начала в ней копаться, нащупывая под одеждой коробочку. Веель растерянно повернул к ней голову.

– Если бы ты просто дождался ещё три дня, – обиженно буркнула она, найдя искомое и аккуратно вытащив, старясь не выронить ничего лишнего, – было бы немного легче.

Веель изобразил несчастное выражение лица и вновь принялся грызть ногти.

– Извини. Я как-то не подумал даже, что не я один умею сбегать. Но за три лишних дня я бы не поумнел, – неловко отшутился он.

– Зато я бы подарок доделала, – обиженно выпятила губу Фруд, всовывая коробочку ему в ладони, скрывая за обидой смущение.

Веель замер, ощупывая подарок, провёл пальцами вдоль щели и потянул крышку, действуя куда более осторожно, чем обычно. В итоге он остановил пальцы на мелком бисере.

– А… Браслет? – проведя по поверхности украшения, Веель беззвучно зашевелил губами.

Фруд так уже развлеклась – используя разные бусины или толщину нитей на одежде, делая невидимые записи, так и тут, среди зелёно-фиолетового узора затаила дополнительное послание.

– Люблю тебя, – хмыкнул он, уже более привычно-резко зацепляя подарок за руку и завязывая шнурок на запястье.

– С давно шестнадцатилетнием, – улыбнулась Фруд.

Чего ей стоило этот бисер достать в приюте, это кошмар. Рядом ничего такого не продавалось, и она выпросила у более старшей девочки, которую отправили в город с поручением, найти, но пришлось потом делать ещё и её часть работы.

Фруд достала кошелёк и из него один серебряный. Вчера специально обменяла всю предыдущую зарплату на него – к счастью, у одной служанки были более крупные накопления и ей было все равно, каким размером, деньги они и есть деньги, а то кто б стал разменивать серебро на кучу медяков.

Фруд подкинула монетку, ещё раз осмысливая ситуацию, и на лице Вееля, заметившего, но не распознавшего её движение, отразилось любопытство.

Она глубоко вздохнула и начала уже свой рассказ. У неё он был короче и скучнее, хотя при большом желании можно было рассказывать, как детектив, если бы искомый не сидел в паре сантиметров от неё.

– …странный тип вообще, не хочу я с его идеями связываться, – подвела итог Фруд, нервно передёрнув плечами. – Учитывая их истоки.

– И твоя идея?..

– Дай руку, – серьёзным тоном, будто и не сомневалась ни в чём, сказала Фруд.

Веель послушно протянул ей ладонь. Фруд привычным взором заботливой сестры обратила внимание на мелкие царапины – видимо, от лазания по особняку.

– И глаза закрой, – подумав, добавила она.

Пожалуй, ему так будет даже проще.

Веель хмыкнул, но вновь послушался. Просто золото, всегда бы так.

Фруд, играясь, ещё раз подкинула монетку и уронила её в ладонь брату, и тот сжал пальцы, и Фруд положила свою ладонь сверху.

Руки у Вееля холодные, и она сама тоже закрывает глаза, сосредотачиваясь, пытаясь поймать нужное.

Эмоцию или чувство.

Веель сейчас не смог – а ей надо было понять и прочувствовать именно как он. Впрочем, за столько лет она всё же действительно его хорошо знал и магии тоже учила сама – а потому знала и то, как он обычно её накладывает и использует.

А он запутался и не мог понять, чего хочет.

Фруд всегда представляла и ощущала нитями – Веель частично унаследовал такое же понимание у неё, и сейчас она ощущала себя так, как будто ищет начало клубка.

…поняла!

– Не забудь извиниться перед Мореной, – в самое ухо буркнула ему Фруд, мысленно потянув, когда Веель в тот же миг вздрогнул и разжал пальцы.

Монетка выпала у него из рук и подпрыгнула на земле, а Фруд внезапно почувствовала себя утомлённой.

Веель, наугад потянув пальцы, сдвинул монету прямо к себе под пальцы, не прикасаясь к ней, и поднял.

– А даль… – уши у него покраснели, но смущение сменилось внезапным пониманием. – И всё?!

– И всё, – кивнула Фруд. – Извиниться, говорю, не забудь, – уткнувшись лбом в плечо Веелю, она резко уснула.

***

Серебряный они выкинули в первый попавшийся в парке пруд. Веель, кидая, загадал желание и театральным голосом пожаловался, что в таком буквальном смысле деньги на ветер даже он ещё не выкидывал.

Фруд же почувствовала только облегчение, когда монетка безвозвратно скрылась в сомкнувшемся над ней тёмным слоем воды.

В дилижансе Веель всё никак не мог усидеть на месте: ёрзал, пытался пересесть, метался то к окошку перелезая через Фруд, то наоборот, вставал, что угодно, только не спокойно ехал. В итоге улёгся головой ей на колени и сказал, что она мягкая, а он не выспался.

Фруд даже не стала делать замечание, чтобы он не мешал людям – другие пассажиры ещё с самого начала послали парочку незамеченных Веелем не самых приятных взглядов, в ответ на которые она сама с вызовом поглядела, мол, попробуйте что сказать, потому чужое удобство её сейчас волновало меньше всего. В ответ Веелю она только вздохнула и наконец принялась распутывать пальцами его пряди – весь вечер руки чесались это сделать. Жаль, гребень в сумке, а сумку она запихнула ногой под сидение, иначе выжить рядом с Веелем у предмета не было возможно.

– Больно, – Веель прикрыл глаза и даже помолчал целую минуту.

Фруд почти поверила в тишину, когда он, не открывая глаз, вновь заговорил.

– Знаешь, ты больше… не делай так.

– Что именно из множества «так»? – уточнила она, заранее предугадывая ответ.

Веель вытянул руку, касаясь её волос.

– Сбегать и потом жить неизвестно где. А если бы не повезло так? Если б преступники какие или, того хуже, фанатики… Да и просто, тебе следовало больше думать о себе, а не обо мне, – слова Вееля звучат внезапно взросло.

Фруд вздохнула и впервые вслух призналась в том, что даже себе всё не хотела полноценно признавать, хоть и много ковыряла эту мысль как незажившую царапину:

– Я и думала о себе. Я хотела быть не только правильной, но и доброй, а потому не могла просто сидеть и ждать.

Неловкая пауза, которую прервал вновь Веель:

– Но ты и так хорошая, – растерянно произнёс он. – Вечно со всеми возишься…

– Доказывая это окружающим, – невесело тихо рассмеялась Фруд. – Я не уверена, что можно считать хорошим поступком то, что я начала делать, чтобы доказать, что я не такая, как… могут подумать.

«Из-за родителей».

Веель понял – Фруд считала по изменившемуся выражению лица.

– Тогда ты могла прекратить это уже несколько лет точно, а ты все равно, – хмыкнул он. – Так что не считается. Поэтому, уж прошу, в следующий раз как-нибудь по-другому.

Фруд фыркнула:

– Ладно, я подумаю.

Возможно, если в приюте на неё не будут сильно сердиться – или если она как-то искупит это лишнее чужое волнение, – ей действительно станет от этого легче.

Кажется, она тоже неплохо запуталась в себе, и эти доводы разума от Вееля – одна из самых милых вещей, случившихся в последнее время.

– Ты… ещё хочешь, чтобы я тебя забрал? – непривычно робким тоном поинтересовался брат, открывая один глаз, скользнув по ней несфокусированным взглядом.

– Да, конечно, – счастливо улыбнулась она.

========== Глава 23. Точка. ==========

Мида, стоя на крыльце, вежливо постучала, изучая взглядом сад.

Кажется, брат даже пытался им заниматься, хоть и бессистемно. Кустарник растёт криво, трава не выкошена, но при этом есть довольно аккуратная клумба – хоть уже и без цветов, слишком холодно, но видно, что ей занимались. Дерево у забора чуть сбоку склонилось под тяжестью плодов, и на одну из ветвей подвешены детские качели. Уж что-что, но сыном, кажется, Ру действительно занимался.

Она после суда была против, чтобы мальчик с ним оставался, но тот вцепился в него как мог. Почти все деньги отдал (а их у него было немало, несмотря на то, что мать отказала ему в наследстве отца), подкупил, кого смог, завёл связи.

Мида его тихо презирала – уйти от семьи можно было и по-другому, не обязательно расплачиваться за это чужими жизнями. Но раньше она сваливала это на подростковую глупость, его личный бунт, хоть и чересчур опасный для окружающих, но общественно одобряемый на тот момент, потому, конечно, не стала никак выдавать ни Ру, ни его жену, надеясь, что они просто повзрослеют и сами исправятся. Им с виной и так жить.

Она сама шла странным путём, хоть и полностью соответствующим её жизненным принципам. Даже матушка не поняла и не приняла, когда она, будучи наследницей баронессы, сбежала в отряд добровольцев. Когда она годы провела, тратя всю энергию на защиту даже не своих людей, когда своими для неё стали не аристократы, а эти самые простые люди, крестьяне, горожане.

Когда она пережила революцию и совершенно не ощущала себя победительницей – слишком многие умерли рядом.

Когда она промолчала не только про Ру, но и разгребала грехи родителей – на радость её скребущей совести, их хотя бы было немного, на севере люди вели себя свободнее и потому здесь сложнее было установить абсолютную власть.

Мать, воспитанная как аристократка, в атмосфере вседозволенности, была сложным человеком, и Миде действительно непросто было с ней держать хотя бы нейтралитет, так что за разрыв семейных отношений она никого бы не осудила.

А потом, разобравшись с родовыми проблемами, она просто шла по службе вверх, от простой солдатки до главы Ордена, наконец-то полностью отдавшись собственным идеалам.

Пожалуй, она даже действительно верила в исправление Ру – пока не узнала, что он убил собственную жену.

А вот за это не осудить уж точно не могла.

Ещё и дверь не открывает.

Мида постучалась громче, а потом толкнула дверь – и та внезапно открылась. Не заперто.

Все эти его странные письма… После того, как решилась судьба ребёнка, Мида Ру ни разу не видела, но и он не писал. Софина и Маргарет его навещали, когда бывали в столице, а она нет, да и не до того ей было. Тренировки, разборки с Амони, обучение новых воинов, постоянные перемещения из одного уголка страны в другой. Много дел.

– Руевит? Яр? – окликнула она, входя в дом.

Слуг у них точно сейчас не было, и вряд ли брат ушёл, оставив дом незапертым. Даже если красть нечего, все равно даже для него это выглядит потрясающей беспечностью.

Тишина.

Мида наугад заглянула в первую попавшуюся комнату – кухня. Здесь было чисто и убрано, не считая того, что детская тарелочка была наполнена едой: салат, рядом хлеб, булочка и наполовину пустой стакан сока. Поскольку еда была неостывающая, понять, как давно она лежит, сложно.

– Хэй? – вернулась она в коридор.

С верхнего этажа, над перилами лестницы, появилась детская встрёпанная голова.

– Ты кто? – с любопытством поинтересовался мальчик, цепляясь за перила.

Мида расслабилась. Ну ребёнка-то он точно одного в доме бы не оставил.

– Я… Мида. Твоя тётя, – неловко – она уже совсем отвыкла общаться с маленькими детьми. – А где твой папа?

– В кабинете, – махнул рукой мальчик и скрылся в темноте второго этажа.

Вот же бесстрашный ребёнок.

Знать бы, где кабинет.

Мида не стала сразу подниматься, решив, что наверху, скорее всего, спальни, потому сначала подумала осмотреть первый этаж. Заснул он там, что ли? Глянет здесь, потом наверху, и надо покормить мальчика – явно же не обедал. Что ж Ру не смотрит…

Мида ещё раз посмотрела зачем-то на кухню, потом в зал – пустой и явно редко использующийся. Ну да, гости вряд ли здесь бывают, а для времяпровождения с ребёнком он вряд ли требуется.

Вроде как у него тайно жила кузина Морена, но там какая-то странная история, Мида, не зная подробностей, только пару деталей от сестёр, естественно, лишний раз об этом нигде не упоминала, но факт вспомнила. Интересно, как она сейчас? Даже письма не отпишешь, адреса ведь нет.

Следующая дверь не поддавалась – то ли застряла, то ли заперта. Мида постучала, а после глянула в щель между дверью и стеной, оценивая. Заперта. Но мальчик сказал, что он здесь.

Может, запер, чтобы она лишнего не увидела?

Но интуиция подсказывала неладное, складывая письма кусочками в не самую оптимистичную картину.

Ему надо было, чтобы она приехала. И он впервые заговорил о том, чтобы доверить опеку над Яром кому-либо другому, на что ранее совершенно не соглашался.

Мида оценивающе окинула взглядом дверь – пожалуй, даже меч не потребуется, дом обветшал, и эта часть не была исключением.

И, встав поудобнее, она от души (заодно вложив в удар всю злость) ударила ногой под дверной ручкой.

Вышло даже лучше, чем она ожидала, дерево прогнулось и пошло трещинами с первого же удара, давая ей возможность проникнуть внутрь и обнаружить далеко не первый в её жизни труп.

«Ты мог бы позаботиться о сыне каким-нибудь другим способом», – бессмысленно подумала Мида, разглядывая повешенное тело.

========== Глава 24. Вызов. ==========

– Что опять не так? – раздражённо поинтересовался дядя.

Веель за его спиной человека совсем не видел, только изредка мельтешение вроде как пишущей руки.

За время, пока они здесь торчали, Шакс, кажется, успел местных работников не только уговорить и замучить, но и запугать.

Было внезапно приятно думать, что, кроме Фруд, есть ещё люди, которые могут за него вступиться.

– Он расписаться-то сможет? –неуверенно протянул работник.

– Смогу, – встрял Веель чуть недовольно – ну не настолько же он беспомощный, чтобы на все вопросы за него отвечать, хотя от маски безнадёжного дурачка избавляться при чужих людях было сложнее.

Работник, окончательно сдавшийся Шаксу, только вздохнул и, дождавшись, пока Веель управится с пером и чернилами, ткнул пальцем в нужное место на бумаге.

Веель скользнул взглядом по невнятной череде строк, надеясь, что Шакс реально в этом разбирается и он сейчас не подписывает себе какой-нибудь договор на пожизненное рабство, и, сосредоточившись на нужном месте, по памяти старательно вывел придуманный когда-то росчерк.

Вообще-то ему казалось, что Фруд в его обучении откровенно перестаралась, а теперь вся эта ерунда внезапно пригождается. Надо будет её чем-то нормально поблагодарить, когда закончит со всем этим разбираться.

– Всё? – рявкнул Шакс ещё более сердито.

Веель думал, его только он бесит, а, кажется, на самом деле все люди, а он, напротив, даже теперь частичное исключение. Чувствовалось, что Шакс терпит лишь беспрекословное подчинение, а всё остальное принимать не желает.

Хотя внешне отношение за прошедшие несколько месяцев несильно изменилось: дядя по-прежнему на него рычал, огрызался и обзывал идиотом и далее по списку, но как-то интонации изменились, да и дела все равно больше слов говорили. Веель большего и не ждал.

Его и так до сих пор откровенно поражал факт того, что Шакс сумел угадать, где его искать, прийти и наговорить много всего, не похожего на то, что он говорил обычно. Это было странно, и ему хотелось расспросить ещё, но пока как-то шанса не представлялось.

Да и тяжело.

Сотрудник ещё раз очень страдальчески вздохнул:

– Всё, – и шлёпнул чем-то по листу.

Шакс невозмутимо забрал бумаги и, подхватив Вееля под локоть, поволок почти к выходу: шёл тот быстрее, шаги шире и так, да и ему-то не приходилось думать над тем, что под ногами, потому поспевать за ним было сложно, да и о высоком пороге уже удалось подзабыть.

– Да что ж ты… – Шакс дёрнул его сильнее, очень условно возвращая в прямое положение, и от души выругался, только после хлопнув дверью. Веель был полностью уверен, что вот это точно было нарочно.

– Почти весело же было, – хмыкнул он, теребя подаренный Фруд браслет.

Скрытая надпись серьёзно гласила «грызть здесь», но он за последний месяц даже сгрызенные ногти почти отросли – как-то поувереннее себя ощущал, что ли.

– Не сомневаюсь, – буркнул Шакс. Помолчал, заговорил вновь: – Ты учти, проблем наверняка гора будет, – серьёзно предупредил он.

Вне столицы (а Веель планировал перебраться куда-нибудь туда) можно было и без документов вполне обходиться, систематизация властей добралась в основном лишь до крупных городов страны, но у знатных семей всегда была уйма родовых бумаг, а у него всё-таки оставалось даже не разобранное на общественные нужды благодаря Шаксу наследство. Кроме того, жить Веель умел лишь магией, а для того стоило официально подтвердить степень (он был уверен в первой, самой высшей – ему поддавалось всё, за что он не брался), чтобы иметь возможность этим зарабатывать.

В этом же была и причина обжиться вне столицы – здесь, тем более, с сомнительным происхождением и его-то лицом, через конкуренцию сейчас не пробиться.

Но душу особенно грело то, что теперь Веель Велиар Зеул официально жив.

Его собственный маленький вызов этому обществу.

– Да, я хорошо понял, – Веель провёл рукой по глазам, отбросил чёлку и ухмыльнулся. – Спасибо.

И Фруд он теперь сможет забрать.

Шакс вздохнул:

– Да не за что. Если б Танат не подчинился Зеулам, демон знает, откуда б я все эти бумажки добыл. Но в целом, действительно куда проще и безопаснее было б сказать, что ты мой ребёнок – никто ж не знает, что у меня их нет, – фыркнул он. – Или за Гипноса выдать. Он все равно сгинул небось… Да и Линкетто как-то подзатёрлись, забылись для черни.

– За кого? – ухватился с интересом Веель за имя, которое вроде раньше не звучало.

Шакс, едва двинувшийся, чуть вновь не остановился посреди улицы, как-то странно, резко дёрнувшись.

– А… Линк Гипнос. Сын Тана, на пару лет тебя старше – не помню, сколько ему было бы. Бредовая вообще была история. Женился чуть ли не на рабыне какой-то, быстро разошлись, потом этого ребёнка туда-сюда… В итоге тот как сквозь землю провалился. Никаких следов. Жена тоже, но ей точно ничего не грозило, а Линку могло и влететь за родство. Тан его искал, но ничего. Но, поскольку, как он выглядел, сейчас знаю только я… – Шакс вновь фыркнул.

Веель понимающе угукнул, задумавшись. Интересно. Надо подумать, как и с какого конца к этой информации подойти…

Он неосознанно засунул руки в карманы, грея их, и что-то нащупал. Подумал, что деньги, но понял, что, хоть предмет и был круглым, но слишком круглым и узор не так ощущался, кроме того, он не помнил, надевал ли вообще этот кафтан после того, как его Фруд нашла – было холодно, и он бегал в основном в более длинном и тёплом плаще.

Веель, сжав предмет в ладони, достал руки из карманов, и вспомнил. Он нашёл это в подвале особняка.

– Шакс, – позвал он, раскрывая ладонь. – Не знаешь, что это?

Дядя подцепил кругляш у него из руки.

– Семейный медальон, – будничным тоном отозвался он. – У меня такой же был, потерял сто лет назад – у всех детей семьи были такие, на первый день рождения дарили. Где ты его нашёл?

Веель объяснил – про подвал, про предположения о матери и про то, как он про него забыл.

– Надо же, – Шакс задумался. – Я был уверен, что Алекто его выкинула. Ни разу на ней не видел. Он, кстати, открывается… – мелкие движения Веелю различить было сложно, но по щелчку он догадался, что медальон открылся. – Фу, волосы, – другой рукой дядя, не особо церемонясь, подцепил одну из его отросших прядей. – Твои, наверное, – чуть с сомнением протянул. – Сомневаюсь, что со своего идиота отстригла…

Веель, чего-то смутившись, вытянул свою прядь из чужих пальцев.

(Мама его правда любила? Никогда воспоминания не давали ему точного ответа, а мир впервые подкинул подсказку.)

Шакс вновь щёлкнул и поднял руку, вытягивая медальон на свет – тот заметно блеснул.

– А, кроме того… – Шакс был откровенно растерян. – Это не её. Это мой.

***

Веель на площади послушал, сколько раз прозвенят большие часы, и, убедившись, что ещё не опоздал, двинулся по уже изученной вдоль и поперёк дороге.

До знакомого моста добрался даже раньше, чем думал, решив подождать на нём, но в этот раз не решившись даже усесться на перила – второй раз так опозориться не хотелось, потому выпендривался Веель теперь чуть более осторожно и более целенаправленно на саму Морену. Ну там… Приятное что-то попытаться сделать, сюрпризы какие-нибудь, помочь в чём-либо.

От чувства вины он, после извинений, отошёл быстро, и Морена его вроде как простила, но теперь Веель старался несколько раз подумать, прежде чем опять что-то сомнительное вытворять. Ладно, признаться честно, не несколько, но хотя бы один раз точно подумать.

С дядей они на сегодня разошлись – тот пообещал ему объяснить, как быть дальше, и взял с него клятвенное обещание, что сам Веель ничего серьёзного предпринимать пока не будет.

Хотя планы строить это совсем не мешало.

Малиновую плотную кофту Морены видно издалека – чем Веель и воспользовался, помахав девушке.

– Привет, – жизнерадостно выпалил он, стоило ей подойти, и протянул ладонь. Каждый раз приходилось себе напоминать, что нельзя касаться Морену первым, чтобы она не испугалась.

Вот и сейчас она привычно чуть помедлила, но ответила в итоге рукопожатием.

– Привет, – чуть запоздало протянула она.

Смерть кузена Морену потрясла, но в то же время она легко смирилась. Она призналась Веелю, что чего-то плохого всё время со стороны Руевита ждала, не по отношению к другим, а именно к себе. Всё же она прожила у него некоторое время и немного его узнала.

Сына Руевита вроде как забрали его родственницы – то ли сёстры, то ли мать. Веель сильно не вдавался в подробности, хотя умершим показался ему неплохим человеком. Но он понятия не имел, что у того стояло за душой, и куда больше его заботило самочувствие Морены. Вот и старался подстроиться под её восприятие.

Если судить по тому, что она продолжала с ним пересекаться, кажется, получалось неплохо.

Веель незаметно увлёк её беззаботной болтовнёй: сначала сам в красках расписал своё начало дня, весьма точно копируя и дядю, и несчастных работников архива, потом умело вывел её на университетские дела, и вот Морена уже сама, застенчиво хихикая, тоже поведала, как прошёл её день.

Веель чуть притих, оставляя инициативу Морене, пока они не свернули на менее людную улочку, и только тогда, когда она закончила, всё же решился на вопрос.

– Слушай, а ты не хотела бы встречаться… что-то вроде того? – на одном дыхании выпалил Веель.

Эту мысль он внезапно начал взвешивать и оценивать ещё с момента извинения, поняв, что чувствует больше, чем думал.

(А подсознательно – ещё с момента перед побегом.)

Пауза затянулась, и Веель в очередной раз пожалел о том, что Морены лучше было лишний раз не касаться, и о её реакциях до того, как прозвучат слова, часто оставалось лишь гадать.

– Я… – вновь тишина. – Я… Я не могу. Не сейчас, – Веель пытался распознать интонацию – такой он Морену ещё не слышал и не мог понять, как именно она отнеслась к его словам.

Веель нервозным движением провёл рукой по лицу – от лба наискосок через глаза к щекам, детская привычка скрыть шрамы при разговорах, хотя в целом он никогда лицо не закрывал, – и прикрыл глаза.

– Н-нет, просто… Я не уверена, – Морена шумно выдохнул, собираясь с мыслями. – Я к тебе привязалась и… готова на многое, чтобы это продлить, – слова прозвучали одновременно неловко и очень серьёзно. – Но… Я не уверена, как должно быть на самом деле… Подожди, я скажу словами…

Веель кивнул, не открывая глаз, не понимая и даже, кажется, боясь.

– Я… не очень понимаю, как правильно общаться, – медленно, с расстановкой проговорил Морена. – Мне надо это понять. Ты первый, кто со мной так хорошо разговаривал. Первый, но… Я же на тебя так много злилась и…

– Не злилась ты, – всё же перебил её Веель. – Я же понял.

– Но всё же, – голос Морены потеплел. – Мне нужно время. Я хочу сначала научиться. Быть как все. Не… не быть готовой терять голову из-за любого тёплого слова.

– Это плохо? – Веель открыл глаза, остановив рассеянный взгляд на сиреневой юбке девушки. Легче, чем гадать, что выражает её лицо.

– Я не понимаю, где моё отношение к тебе, а где просто жажда сделать, что угодно, чтобы меня любили, – совершенно несчастно отозвалась Морена. – Знаешь… Дома я часто тоже думала, что хочу умереть. Я не планировала свою жизнь наперёд. И не могу пока понять…

Вееля признанием как стукнуло – этого он точно не представлял. Он замер, вспоминая потерявшую сознание Морену и свою панику в этот момент.

Веель подумал о Фруд, старающейся доказать, что её не определяют родители и от того, как выяснилось, и принявшей решение посвящать себя другим людям. О себе, по той же причине ставшем чем невыносимее, тем лучше. И теперь о Морене.

О том, что их объединяет то, что они когда-то были потерянными, заблудившимися детьми – из-за восстания или ещё чего-либо и, кажется, всё ещё ими оставались. Много вопросов. Много проблем. Кажется, ему надо ещё много узнать.

Сколького он ещё сам в этой жизни не знает – и не знает в конкретно её.

– Могу я тебя обнять? – медленно моргнул он, тщательно обдумывая каждое слово.

Морена на пару секунд застыла, но потом порывисто обняла его сама, уткнувшись лбом ему в плечо. Веель, подумав, положил ладони ей на спину, чувствуя, как она дрожит.

Кажется, ему нужно будет обдумать всё это ещё раз.

– Прости, – прошептала Морена.

– Не за что, – Веель выдержал паузу, понимая, что пришло время разрядить ситуацию. – Но ты не думай, я ещё спрошу, – с шутливой угрозой протянул.

Морена в ответ одновременно всхлипнула и рассмеялась.

========== Эпилог. ==========

Веель, запрокинув голову и прикрыв глаза, сидел на скамейке в парке, выжидая, прислушиваясь к окружающим его звукам, но среди шума ветра, плеска воды и шуршания листвы не было ни знакомой поступи, ни долгожданного голоса.

Отросшие за три года волосы разметались по плечам и спинке скамейки – часто он, как дядя, стягивал их в косу, но сегодня с утра он слишком переживал и собирался кое-как, потому был обыкновенно лохматый и взъерошенный.