Текст книги "Дети тумана (СИ)"

Автор книги: Фея Ветра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Тут недалеко, – растерянно оповестила Морена. – Если не сложно… Хотя, нет, я…

Веель мысленно выругался и хотел просто уйти, но девушка осталась какой-то подозрительно болезненной на вид. Чтоб он ещё хоть раз к кому-то подошёл!

– Ладно, – сам первый сказал, теперь уже делать надо. – Веди. Теперь-то руку дашь?

Скинет девчонку родителям, может, ещё и отблагодарят чем-нибудь, если удастся выставить себя в «геройском» свете. Нужна же польза какая-то.

В руку девчонки уцепился крепко, и это ещё вопрос, кто кого вёл, поскольку её присутствие не давало теперь сосредоточиться на ощупывании мира, и всё превратилось в незнакомые смазанные образы.

К счастью, она не соврала, было действительно недалеко.

У калитки Морена остановилась, замерев в какой-то растерянности. – Спасибо, – неуклюже поблагодарила она. – Дальше я точно сама. Простите за беспокойство.

Пока Веель в ступоре думал, что бы вставить в эту тираду, откуда-то от дома раздался насмешливый мужской голос:

– Мори водит ма-альчиков?

– Никого я не вожу, – обиженно буркнула девушка. – Даже имени не знаю.

– Веель, – услужливо-невинно подсказал он, пытаясь разглядеть говорящего.

Мужчина, вроде не особо высокий, в чёрной одежде, привалился спиной к двери дома. Лица не видно, но тон вполне себе говорящий.

Морена тяжело вздохнула и шёпотом посчитала до пяти и обратно.

– Мне стало не очень хорошо, и он мне помог, – звучало как-то вымученно, неискренне, девушка обняла себя за плечи, словно стараясь отгородиться от остального мира.

– Да заходите оба, – лениво предложил мужчина.

Веель понял, что лучше наглеть дальше, ничего не потеряет. В конце концов, он даже не сам напросился. Ну, почти не сам. Он же не знал (знал), что нельзя хватать незнакомок за руки, а то они излишне нежными и впечатлительными могут оказаться.

Руки-то, к слову, и впрямь нежные, не крестьянские.

Он не стал больше медлить и прошёл на территорию дома, протолкнув перед собой Морену.

– Только тихо, Яр как раз уснул, – мужчину, кажется, совершенно не смущало, что его дочь (Дочь ли? По голосу, молодой.) пришла с неизвестно кем. Да и просто сам факт того, что на его территории чужой человек.

Странный. Хотя, если подумать, то у него не особо богатый опыт ощущения с людьми, не связанными с приютом.

На пороге мужчина перехватил его, схватив за плечи.

– Слепой? – откровенно полюбопытствовал он.

Веель не стал уже мелочиться и ответил грубостью на грубость – в ответ коснулся пальцами лица мужчины, бегло ощупывая и создавая себе уже в голове образ, на который будет впредь ориентироваться.

Тот, на удивление, только рассмеялся. Отстранился, дождавшись, пока он закончит, и протянул руку, которую Веель неуверенно пожал. Перчатки. Белые. Браслет из серого металла. Манжеты.

– Руевит Аэлий.

– Веель, – не стал называть фамилию мальчишка. Фруд говорила, что это может быть не очень безопасно. – И да, я вижу.

– Морена, если что, – кивнул на девчонку. И ведь только имя назвал. – Моя кузина. Мори, ты купила-то чего-нибудь?

Веель развернулся, глядя на девушку – та виновато помотала головой, теребя выбившуюся из причёски прядь волос.

В помещении было легче как сосредоточить взгляд, так и сконцентрировать силы на этом. Но все равно неудобно.

Руевит вздохнул тяжело:

– Ла-адно… Ты обедать будешь? Или чего хочешь? – вновь обратился к Веелю.

Ну не денег же просить. Которых, кстати, у него не было.

Поэтому он просто сделал неопределённо дёрнул плечом – мол, решайте сами, только уж сделайте вид, что благодарны, нечего его всякими недообмороками пугать.

– Подожди минут десять, сойдёт? – пообещал мужчина и скрылся в одной из комнат.

Веель остался с Мореной в коридоре. Пока девушка неловко молчала, он ощупал стены – не деревянные. Интересно. И вообще здесь светло, всё такое белое. Он ощущал себя здесь как-то нелепо.

– Кузен любит пускать пыль в глаза, – прокомментировала неожиданно Морена. – Извини, что так вышло, я иногда сильно… пугаюсь. Когда так резко что-то. Ты… вы что-то хотели попросить?

Веель закатил глаза – издевается, что ли, какое «вы». А на потолке, кстати, люстра какая-то дорогая, переливающаяся.

– Да так. Я просто не ориентируюсь в городе, хотел узнать, где остановиться можно, – честно объяснил он свои ближайшие планы. Найти кого-нибудь, знающего что-то о его родителях или каких-нибудь их соратниках, – дело, конечно, важное, но ему всё ещё надо было подумать.

Тем более, когда он начал видеть мир не только в стенах приюта. Он оказался больше и более шумным, чем он представлял.

– Не местный? – голос у Морены был почти понимающим.

– Сирота, – так же прямо выпалил Веель, но в этот раз девушка не дрогнула.

– Везёт, – только вздохнула, вызвав у него некоторое недоумение. – То есть тебе есть шестнадцать?

– Ага, – на всякий случай соврал. Вдруг они слишком правильные и не лень будет донести на сбежавшего мальчика. Хотя зря, не заплатят. Его уже когда-то возвращали во время самовольных прогулок, ничего те «добрые люди» не получали.

Хотя он все равно не был особо ценной находкой. Фруд и то важнее.

А ещё – два дня погоды не делают. Он за них никаких знаний бы не получил.

Морена критически хмыкнула, словно решая, верить или нет, но оспаривать не стала.

Тишина стала уже не такой неловкой. Откуда-то из глубин дома послышалась ругань, которая тут же стихла.

Шаги.

– Да идите, в общем, и так сойдёт, – подытожил Руевит, вновь появляясь и отряхивая руки.

Еда слишком роскошному убранству слабо соответствовала. Какая-то простая, не особо-то разнообразнее, чем в приюте, хотя в то же время и вкуснее по непонятной причине.

Морена молчала и фактически сливалась с фоном, Руевит же принялся засыпать Вееля вопросами, причём теми же, что и его кузина, только проворно заворачивая их в обёртку непринуждённой беседы. Здесь уже он нечаянно брякнул про пятнадцать лет, и Морена выразительно звякнула вилкой по тарелке. Упс.

– Сбежал, да?

– Да два дня осталось, – обиженно огрызнулся Веель. – Какая там уже к демону разница?

Руевит внезапно, спрятав лицо в ладонях, рассмеялся заливисто, и мальчишка не менее обиженно пытался понять, чего в его словах забавного.

– Знаешь в этом толк, да, Мори? – отсмеявшись, поинтересовался он у кузины.

Веель был готов поклясться, что девушка покраснела. Но точно сказать не мог – та отодвинула тарелку и резко встала, выйдя из столовой.

– Обиделась, – беззаботно прокомментировал Руевит. – Мы с ней не сильно ладим. Так. Если не хочешь сегодня искать, где переночевать, могу предложить здесь за небольшую работу.

Веель медленно моргнул, осознавая предложение.

– А если я что-то украду и смоюсь?

– Сначала тебе придётся найти, что красть, – вздохнул мужчина, лениво потянувшись, и Веель только сейчас заметил, что он почти не притронулся к еде. – Это во-первых. А во-вторых, не советую, тебя будет явно легко найти, – вроде тон спокойный, но угроза чувствовалась, он хорошо распознавал интонации.

Ладно. Хорошо. Это было правда неплохое предложение. Да и стащить что-нибудь мелкое, чего не сразу хватятся, можно попробовать. У него ещё целая жизнь впереди, и начало выглядело совсем не так уж и плохо.

– Согласен, – деловито кивнул Веель.

========== Глава 4. Брат. ==========

Время до подъёма Фруд тихо проплакала в подушку. Она ожидала этого от братца (не зря, как чувствовала, проснулась), но все равно не могла смириться. Он же ничегошеньки не знает и не особо-то умеет, вечно она помогала. Кроме того, это все равно оказалось слишком неожиданно и больно.

Наверное, ей стоило обидеться. Веель вообще не умел думать о чувствах окружающих, привыкнув к тому, что с него небольшой спрос. Она продолжала в него вкладываться, веря, что что-то изменит, всеми силами показывая, что он всё прекрасно может, но он все равно умело держал маску перед другими людьми, и те верили в неё куда охотнее.

Причём ведь дурной, но все равно везучий. Уверенный в своих силах, неплохо управляющийся с магией – если учесть полное отсутствие хорошего обучения, часто выходящий сухим из воды. И без матери, которая не нашла ничего лучше, чем, встретившись с шестилетней дочерью, попытаться оправдаться каким-то мифическим благом для неё, безопасностью и спокойствием. Мамочка, ты правда думаешь, что здесь, здесь может быть лучше?

– П-прости. Мне правда жаль…

Она выглядела… простой. Не то, чего ждёшь в шесть лет, мечтая о маме. Невысокая, много ниже других известных Фруд взрослых, круглолицая, со светлыми почти до белизны волосами. В просторном коричневом платье, простом, безо всяких узоров.

«У неё тоже веснушки!» – отметила Фруд наконец, почему-то очень радуясь этому факту.

И волосы тоже закрученные у ушей! И она не знает, сколько всего Фруд уже умеет и знает, наверняка…

– Прости, я не могла тебя оставить. Твой отец… Я не знаю, что со мной бы было, – затравленно продолжала женщина.

Слова не оставляли в душе ничего, не несли никакого смысла, не поясняли, почему взрослая тётя так боится и извиняется – почему просто не заберёт её сейчас.

– Ты пришла за мной? – с надеждой прервала наконец Фруд поток непонятных заверений, веря, что услышит сейчас главное.

Женщина вместо ответа отвела глаза:

– Извини. Я правда…

«У неё будут другие малыши, – бессмысленно подумала Фруд, переведя взгляд с её лица на живот. – Вместо меня».

Она недостаточно хорошая девочка для дочки?

– Не стоит извинений, – вежливо ответила она. – И мне нельзя разговаривать с незнакомыми.

Больше она её не видела.

Сейчас Фруд уже не злилась, смирилась и даже немного попыталась понять – дочь-бастардка это явно не цветок жизни. И вряд ли сильно желанная. Было ощущение, что ей досталось какое-то клеймо, от самого рождения, хоть и не понятно, за что.

Почему-то Веелю было проще. Если он, конечно, поймёт, что не нужно болтать направо и налево о том, что он вообще-то сын советника и советницы королевы. Сейчас к этому уже должны были относиться куда легче, но все равно, не стоит. Тётушка Марта как-то предупреждала её об этом, хоть и не была в курсе, что Фруд знает, что она тоже дочь Мефиса Зеула. Просто до Вееля больше никто ничего не мог донести. Пропащий мальчишка.

Ей было шесть. Ему было восемь, и он сидел на чердаке, зализывая раны после очередной драки. У Вееля острый язык – а обиженные им бьют больно.

– Будет болеть, – наставительно сообщила Фруд, приближаясь к нему – тихо и медленно.

Но мальчишка вскочил на ноги резко, сжав руки в кулаки.

– Убирайся, а то всыплю, – только голос уже дрожал почему-то. Веель моргал беспомощно, возможно, не до конца уверенный, откуда голос идёт, слишком уж темно, свет лишь из окошка под крышей.

Фруд аккуратно коснулась тонкой мальчишеской руки.

– Давай помогу, – улыбнулась уверенно. Тётушка Марта говорила, что помогать слабым надо, а сейчас он – слабый.

А ещё у неё руки чесались проверить новые умения.

– Всыплю, – неуверенно уже повторил Веель, вновь усевшись на пол и поджав под себя ноги. – Ты же с девчонками дружишь, – узнал, кажется, по голосу, – я знаю, чего лезешь не в свои дела.

– А ты ни с кем не водишься, – огрызнулась девочка, не обидевшись даже – звучало это не как нападение, как защита, будто зверь раненный.

И тут мальчишка откровенно растерялся и впал почти что в ступор, что не помешало Фруд воспользоваться положением и утащить его вниз.

Или – спустя пару месяцев, наверное. Воспоминания из детства часто не имеют чёткой хронологии, ведь время ещё и не значит ничего.

– Смотри, как интересно, – Фруд пихнула книжку прямо ему под нос.

Веель, моргая часто, сосредоточил взгляд на страницах, но лицо осталось безучастным.

– И?

– Прочитай, – заявила девочка, уперев руки в бока.

– Я не умею, – всё так же безразлично отреагировал.

Тут настала очередь Фруд растеряться. Она уже успела приметить, на каком примерно расстоянии он сам ориентируется, где жестами, где интуитивно (позже поняла – нащупывает с помощью магии, неосознанно, оттого так и скачет «зрение»), а где надо бы помочь, но это как-то уже выходило за область её понимания.

– Я неспособный и безнадёжный, – для убедительности даже добавил Веель, явно кого-то цитируя.

– Так не бывает, – фыркнула она сердито. – Значит, я первая научу.

Научила. За год. И прекрасно поняла, почему неспособный и безнадёжный – когда тому становилось скучно, он сразу начинал делать вид, что ничего не может, отвлекаться, ныть, бурчать. Только Фруд, несмотря на малый возраст, оказалась просто упрямее и методично воспроизводила то, как учили её саму, не стесняясь напирать на то, что она вообще-то младше и умеет давно, а он нет.

Ему тринадцать, ей одиннадцать, и она начинает замечать у него чужие вещи или лишнюю порцию вкусностей, достававшихся не так уж редко.

Причём от окружающих он старательно всё это скрывает, знает лишь она.

Фруд поспешных выводов делать не стала – пока не поймала его как-то в прямом смысле за руку, спокойно заявив, что или он всё возвращает, или она говорит воспитательнице, и ей все равно, что, как и почему. Получив испуганную ложь и попытки отмазаться («да никто и не заметил, хочешь я с тобой поделюсь»), просто пожимала плечами и день брата чисто игнорировала. Он вернул. А через какое-то время, вновь заметив воровство, просто дала брату подзатыльник и, на сдержавшись, накричала – в росте они на тот момент сравнялись, и Фруд даже была сильнее. Язык силы для Вееля оказался даже эффективнее, но она к нему так явно больше не прибегала, искала другие пути.

Никто из них не отличался сильной правильностью, они все равно оставались беспризорниками, но из себя и брата Фруд хотела сделать настоящих людей.

Веель не слушал воспитателей, у него не было друзей, никаких иных родственников не объявлялось, но она свой авторитет многими нудными часами, безнадёжными временами разговорами, характером, силой, себе заработала, как брат ни обижался и ни отрицал. Фруд чувствовала.

А сейчас она дала слабину, и он ушёл. В никуда.

– Эй, ты чего? – раздался голос с соседней кровати.

Фруд поспешно утёрла слёзы и подняла голову. Белла сидела, свесив босые ноги, и смотрела встревоженно.

(Белла – сирота, и всем понятно, что в честь королевы никто из простого люда свою дочь бы не назвал. И это их в некоторой мере роднит. И из неё Фруд тоже, по привычке, как из Вееля, пыталась лепить что-то правильное, только подруге этого и не потребовалось, они вдвоём стали любимицами тётушки Марты.)

– Ничего, – неуверенно отмахнулась Фруд. – Ничего, правда.

– Что опять сделал этот идиот? – железным голосом вопросила подруга, даже не сомневаясь в причине слёз.

Она никогда не верила Веелю и считала, что Фруд зря с ним так много водится, не заслуживает он этого. Иногда ей очень хотелось согласиться, но природное упрямство мешало. Брат и брат, и всё тут. Друг. Семья. Как хотите называйте, но ей бы просто совесть не позволила бросить этого идиота, почему-то оказавшегося её старшим братом, в одиночестве.

Кроме того, им часто было весело – даже на запретных прогулках и при подготовках к шалостям, во время его попыток выучиться магии, совместных игр и разговоров ни о чём. Что-то было – в отданных ей порциях еды, в этих неуклюжих попытках поделиться выгодой от неправильного с ней, в совместном чтении, защите от других дурных мальчишек, неаккуратно, но старательно заплетённых им её косах, в общей кровной тайне на двоих.

– Не такой уж он и идиот, – буркнула Фруд. – Сбежал уже, – полушёпотом, чтоб больше никто не услышал и не проснулся. Остальные могли и наябедничать, что она никому не сказала. Здесь каждый за себя.

– Скатертью дорожка, – закатила глаза Белла, пересев к ней, обняла за плечи. – Солнце, он не стоит стольких тревог. Сам не хочет помощи.

– Да, – горько согласилась Фруд, пытаясь не думать о брате. – Может, поможем с завтраком? Или ты хочешь ещё поспать?

Белла согласилась легко. Пока они одевались, заплетали волосы, спускались на кухню – она упорно старалась отвлечь Фруд от грустных мыслей, сыпля шутками, интересными историями и больше ни словом не обмолвившись о Вееле. Это даже немного помогло, дало возможность мыслям переключиться на что-то более лёгкое, и она была очень благодарна подруге за эту поддержку, стала хихикать временами на самые меткие фразочки.

На завтраке отсутствия брата ещё никто не заметил – он регулярно просыпал это время, утомлённый ночными прогулками, проделками или просто бессонницей. Только в этот раз ей не надо было ничего откладывать или с негодованием вламываться в спальню мальчишек. Некому и не к кому.

Тётушка Марта поймала её в коридоре после, когда Фруд уже собиралась в поле, отослав Беллу по какому-то поручению, хоть подруга и не хотела оставлять её одну и постаралась придумать отмазку, но не смогла. Её допросила тщательно, но девочка старательно всё отрицала. Не видела. Не слышала. Нет, ничего о планах не рассказывал. Спала. Утром подумала, что он уже спустился вниз.

А ещё он что-то успел натворить до побега – что именно, ей не сказали, но явно не очень хорошее. Ну кто бы сомневался.

– Будешь скучать, да? – уже в спину ей спросила воспитательница.

Фруд, не оборачиваясь, кивнула. Здесь было нечего скрывать, все знали, как активно они общались последние восемь лет.

– Ты знаешь, он твой…

– Брат, да, – глянула быстро через плечо. В горле застрял комок. – Я знаю, – изобразив беззаботную улыбку, вышла на улицу, надеясь скрыться от слишком пристального взгляда.

Жалея, что не может встретиться взглядом с тёмными мутными другими глазами.

========== Глава 5. Кровью. ==========

Четырнадцать лет назад.

В кабинете почему-то холодно, пробирает до костей. Он поёжился, переступил с ноги на ногу. Трудно не выглядеть трусом, когда в любом случае дрожишь.

– Как тебя зовут? Полное имя?

Руевит стоял, спрятав руки в карманы, стараясь не выдавать страх. Мотнул в ответ неопределённо головой, но дышать стало труднее, горло как колючей нитью обвило, постепенно сжимающейся.

Потянул руки к шее, и женщина, внезапно оказавшись рядом, их перехватила.

– Имя, – повторила, угрожающе-ласково.

– Руевит, – хрипло выдавил мальчишка.

– Ложь?

– Нет.

Горло отпустило, и он закашлялся.

– Я же не могу доверять кому попало, глупый, – фыркнула принцесса Кларабелль.

Ему ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть, нервно размышляя, что зря он пошёл следом за Креусой. С другой стороны, разницы никакой не было. Просто он не хотел быть никем, отвергнутым неблагодарным сыном, а ещё требовались деньги.

И мелочиться он не стал.

Кроме того, его возлюбленная Креуса была дочкой одной из советниц, а страной по факту управляла принцесса Кларабелль, младшая сестра королевы, использующая совсем не мягкие методы, как в общении, так и в политике.

Страна медленно умирала, утопая в крови. Только вот Руевиту было честно плевать – рождённый в богатой семье, не касающейся никаких политических дел, он не брал в толк, какая ему должна быть вообще разница. Особенно весело это, если учесть, как резко поменяла свою точку зрения матушка в последний год. Как многие поступили так же, ощутив опасность.

(А ещё кто попало не мог остаться рядом с дочерью советницы.)

– Фамилия?

– Аэлий.

– Лжёшь, – стиснула его запястья.

– Аэлий, – упорно повторил Руевит.

Больно, хоть руки он и в испуге вырвал – безнадёжно попытался, но принцесса отпустила.

Все равно больно. Но крови вроде бы не было – ни на шее, ни на ладонях, которые он с опаской разглядывал, хоть и украдкой.

– И ты хочешь, чтобы я тебе верила? – рассмеялась принцесса, развернувшись и направившись к столу.

Он начинал ей надоедать. Руевит отчаянно чувствовал, как упускает её интерес, как игра с ним перестаёт развлекать, а принцессы не хранят надоевшие игрушки.

Они их выбрасывают.

Креусе не нужно было добиваться доверия, её семья много лет служила короне. Чего совсем нельзя было сказать о нём.

– Я отрёкся от них, – слабо подал голос Реувит. – Она не имеет значения.

Кларабелль ухмыльнулась, подцепляя один из свитков.

– Руевит Велес, второй ребёнок баронессы Велес. Думаешь, так сложно узнать?

Он молча помотал головой, чуть ли не готовясь к смерти. Слишком глупо получилось. Ему нечем её заинтересовать.

– С такой-то родословной… Знаешь, – задумчиво протянула принцесса. – Тебе так никто не поверит. Ты сам-то себе веришь?

Руевит настороженно ждал, пытаясь понять, к чему она ведёт и где подвох.

– Хочешь, чтобы верили? – медленно приближаясь.

Осторожный кивок.

– Дай-ка ручку, – цепкие пальцы в мгновение ока ухватили его запястье.

***

– Фу, что с руками? – Креуса брезгливо скривила губы, глядя на забинтованную ладонь и пальцы.

– Ерунда, это же правая, – отмахнулся Руевит. – Зато у меня наконец есть документы. Не прикопаться.

Юная колдунья вздохнула, откинув с лица чёлку.

– Полезно. А что, моих гарантий не хватало, да?

Он не стал разочаровывать девушку, неопределённо пожав плечами:

– Ну мне ж и так жить как-то надо, – притянув её к себе, поцеловал.

Наверное, никто, кроме него самого на тот момент, не представлял, на что он готов был бы пойти. Ради себя же. И пусть доверия ему пока нет – но он его получит.

А когда предложить в ответ нечего, можно и принять боль.

***

– Почему сбегал тогда? – терпение допрашивающего его мужчины явно было на исходе, но Руевиту нравилось издеваться, мучая его длинными паузами и мутными ответами.

– Любовь, – пафосно заявил, всплеснув руками. Это была чётко обговоренная с Креусой версия, даже отдельно друг от друга они могли её свободно объяснить. Не рассказывать же победителям, что они шпионили для принцессы, сдавали изменников, им ещё в этой стране жить как-то. – Мать моей невесты была против меня. Да ну это же сразу понятно, ну, – чуть не смеясь, пропустил сквозь пальцы прядь тусклых криво подстриженных волос. – Хотели сбежать вместе.

Дурацкие веснушки, низкий рост, эти волосы и изуродованные, хоть и нормально функционирующие, руки (не считая отсутствия одного пальца – тут уж нечему функционировать) – всё это вообще-то прекрасно работало на образ деревенского дурачка, ничего не понимающего в большом городе, чем Руевит все эти два года старательно пользовался.

Хотя сейчас он уже чувствовал, что его очень хотели ударить. Дурацкая ошибка вышла, они с Креусой находились рядом с замком, не подумали, что надо было давно сбежать, просто девушка не хотела оставлять родителей. Которые, к слову, и впрямь его не одобряли, только немного не выжили.

Руевит смотрел на всё это скептически – на самом деле он не был ни на чьей стороне душой, а привязанности ни к кому у него не было. Да и родственники его были далеко.

А единственную родную душу, пережившую такой шок, сейчас ещё и мучают глупыми вопросами.

Вот как будто в этой прогнившей стране нечем больше заняться. Последнего человека, хоть как-то встряхнувшего её, уже нет. А будет ли теперь разница…

– Ты…

Руевит ухмыльнулся, покачивая ногой. Ударит в итоге или нет?

– Убирайся, – устало заявил мужчина. Слишком быстро.

Он медленно поднялся, направившись к выходу, и у двери всё-таки получил подзатыльник.

– Выход-то знаешь где? – простой, вообще-то, вопрос.

– Нет, – быстро среагировал Руевит, беззаботно улыбаясь, хотя сердце стучало слишком нервно.

Долгая пауза, но он преданно продолжал смотреть в глаза, изображая саму непосредственность. Наглый идиот ведь, ну, верь.

«Я бы вам всем с радостью перерезал глотки».

– Там проводят, – отмахнулся мужчина, после некоторого промедления отводя взгляд и возвращаясь к своим делам.

***

На тот момент Руевит очень злился за разбитые планы и жизнь – но не думал, что отношения с Креусой тоже могут выйти боком.

Они оказались привязаны друг к другу – общая тайна на двоих, скреплённая потерей девушки, оказались слишком тяжела. Всю подростковую любовь она тоже выжгла.

Тем более, вырастая и глядя на то, что творилось после, они уже понимали, что не так уж и невинны – и им есть за что предъявить. Спасало то, что у Кларабелль на самом деле было много «ушей» и никто из них друг о друге не знал, в основном все имели надёжные алиби.

Но от друг от друга им некуда было деться – Креуса взяла его выдуманную фамилию, заверенную бумагами от их госпожи, и они долго просто не знали, что делать, не умели. На вид обычная пара, но.

Выпаленное Креусой в сердцах один раз признание о ненависти-любви обозначило всю жизнь Руевита. Каждый из них был готов испортить другому жизнь в любой миг, имея полную на это возможность, но подставить при этом себя, а тихо разойтись не получалось. Пробовали. Вечно влипали во что-то. Вновь сходились.

Яр оказался светлым лучиком, хоть и случайным. Руевит честно решил, что что-то выправилось. Хоть ненадолго.

Пока однажды не заболел – началось с лёгкого недомогания, но становилось только хуже, причём медленно. Головокружения, тошнота, жар, иногда чуть ли не судороги. К врачам он не обращался из принципа – не хотел показываться перед кем-то чужим в беспомощном состоянии.

За месяц он похудел и побледнел, почти ничего не мог есть. Остальные же чувствовали себя прекрасно, так что он утешился тем, что это не что-то заразное. Само пройдёт.

– А где Креуса? – растерянно поинтересовался у служанки, с трудом добравшись до столовой, цепляясь за дверной косяк.

Девушка накрывала на стол и только задумчиво пожала плечами:

– Готовит лекарство, как обычно.

– Что?

– Что?..

Руевит, не став отвечать, развернувшись, направился на кухню. Картинка перед глазами чуть плыла, мешая ясно думать, но лекарства он ведь покупал сам. Кажется. Во всяком случае, их явно не надо было готовить самим.

А те листья вчера на кухне…

Медленный эффект…

У его жены была хорошая учительница.

И то, что сейчас, стоило ему появиться на пороге, Креуса легко развернула нож к нему.

И, к слову, ни он, ни она не любили что-либо готовить сами, для чего и не поскупились на служанку.

– Как успехи, дорогая? – криво усмехнулся. – Сколько там мне осталось? – полушутка, полупровокация.

Но он не ждал такого эффекта.

Он не раз проклял после этого свой дурной болтливый язык.

Когда плечо задевает нож.

Когда он сам его, не задумываясь, выхватил до погружения в плоть, не способный ясно размышлять и ощущая приступ боли.

Зато чётко помнивший, как бить быстро.

У него тоже была хорошая учительница.

Удар.

– О небо, – глядя на жену и уже не в силах бороться с очередным приступом тошноты.

Мир вокруг померк.

***

– Вы хоть знаете, сколько яда было в вашем организме? – поинтересовался следователь.

– Не знаю никакого яда, – устало отозвался Руевит, глядя в пол у себя под ногами, решивший как минимум это отстаивать до последнего.

«Да, это сделал я». «Да, умышленно». «Да, мне не жаль». «Да, сам, один». («Да посадите меня уже наконец».)

– Что с Яром? – опомнился он далеко не сразу.

– С кем? – кажется, такого вопроса совсем не ожидали.

– Яр. Наш… мой сын. Маленький ещё такой, – попытался по привычке жестикулировать, но руки были связаны.

– Родственникам, наверное, отдадут, – пожал плечами допрашивающий. – Ну или в детский приют.

Руевит смолк, раздумывая. Матушке и сёстрам, конечно, очень «понравится» такой подарок от давно пропавшего сына.

– У меня есть деньги, – тихо, медленно проговорил, даже не удивляясь, когда за такое предложение ему прилетел удар в лицо.

За свою честность все сейчас очень тряслись. Только он все равно найдёт ключик.

Теперь он должен.

========== Глава 6. Ночь. ==========

Комментарий к Глава 6. Ночь.

Забросила две странные части и опять пропала на полгода хд Правда, часть из черновиков почему-то как старая отображается, может, из-за того что я её нечаянно публиковала уже.

За пару часов Веель успел уяснить три вещи.

Во-первых, Руевит не соврал. Если ценное что-то и было, то явно хорошо спрятанное. Во всяком случае, он, со своим опытом тащить всё, что плохо лежит, когда Фруд не в курсе, ничего не нашёл.

Во-вторых, Яр – это, как выяснилось, мелкий сын Руевита. Довольно шумный ребёнок, недолгое время пытавшийся путаться под ногами, пока отец его не увёл, вызывавший, правда, у Вееля лишь некоторую брезгливость и раздражение.

В-третьих, работа оказалась по дому и несколько разочаровала, хотя и не вызывала особых трудностей, но за проживание вечно приходилось отплачивать какой-то нудной ерундой, хоть тут, хоть в приюте, ну неужели для его способностей нельзя найти чего-то получше. Он, в конце-то концов, довольно талантливый маг, хоть и без обучения, но это он ещё исправит. И весьма скоро. И наилучшим образом.

А Морена, хоть и с опаской, но держалась всё время рядом. Сначала молча глядела на его неловкие попытки действовать, а потом не выдержала и присоединилась с помощью.

Задания были мелкие, в основном связанные с уборкой. И справиться с ними можно было бы и быстрее, если бы Веель не так сильно ленился (причём по жизни), тем более, помощь вон уже подоспела.

– Почему на такой домище у вас нет слуг? – поинтересовался он в процессе у Морены, но девушка в ответ только как-то криво усмехнулась.

Ну и не больно-то интересно. Может, скупые и денег жалко. Или чужих не любят. Хотя, с учётом того, что его так легко пустили, второй вариант казался маловероятным.

Хотя ещё одно он успел отметить – хозяину дома было очень скучно и к нему он отнёсся не как к нежданному гостю, а как к развлечению, может, даже потехе, поэтому Веель решил, что лучше держаться поближе к Морене и заодно планировать завтрашний день.

Закончил он даже раньше, чем вечер наступил, чрезвычайно довольный собой. Фруд бы оценила, она обожала тратить время на то, чтобы привлечь его к полезным, но дико скучным делам – казалось бы, зачем вообще, если может сделать кто-то другой.

Хотя сестричка упорно становилась этим «кем-то другим», берясь за любую работу и, наверное, желая сделать как-то этот мир, ограниченный стенами детского приюта, лучше, заставляя Вееля раз за разом поражаться её упрямству и альтруизму.

Ведь ему этого было мало и бессмысленно.

***

Мысли путались, сплетались, порождая новые, возрождая старые, закручиваясь в спираль вокруг одного-единственного страха, невыплаканные слёзы застыли на ресницах.

Морена сжала простыню, стиснув зубы, пыталась закрыть глаза – но вновь открывала их, глядя в стену, наблюдая за размытыми тенями от деревьев за окном.

Смешно, наверное, со стороны. Вон кузен с родичами легко порвал – он, хоть и вроде как гад, но зато ему легко.

А она лишь мусолит детские обиды, раз за разом, вспоминая, перебирая, разбирая по крупицам моментов, мучаясь от уже пережитой боли.

Почему так плохо? Если это чушь и глупость. Она уже давно вырвалась от них, даже не видела – хотя её искали, почти нашли.

Морена знала, что кузен встречался с её родителями. Чуть ли не на следующий день после того, как она очутилась здесь. Но, что он такое сказал, оставалось для неё загадкой. Да и плевать было. Главное, её не трогали. Никто её не накажет, да и она уже даже совершеннолетняя, может вполне решать, где и как ей жить.