Текст книги "Тайна семьи Риддл (СИ)"
Автор книги: Ferril_Freeman
Жанры:
Слеш
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Что? Как такое возможно? Отец вышел, и он. Пишет здесь? Может он хочет узнать таким путем его секреты? Следя за его записями? Гарри сжал перо, и макнул в чернила, начал быстро писать.
«Это не смешно, отец! Как ты ещё смеешь писать после того, что сделал? Я в обиде на тебя! Не подходи ко мне, понятно? Что за странный дневник. Ты ведь сейчас ушёл полтора минуты назад.»
Гарри отложил дневник, и вышел из комнаты, идя к отцу, чтобы высказать ему все. У него наверно есть ещё один дневник, где присылаются записи, он выглянул в щель спальни отца обнаруживая, что тот сидел в загнанном состоянии. Сердце Гарри защемило, отец винил себя, и обида внутри мальчика отошла в сторону. Это наказание было заслуженным. Он не должен обижаться на него. Вернувшись к себе, убедившись что отец и вовсе не хитрит с дневником, он сел на кровати и увидел надпись. Дневник скорее заколдован.
Впитав новые строчки чернил, ответ появился не сразу.
«Отец? И как же зовут моего ребёнка и в чём я виноват перед тобой? Не волнуйся, все твои секреты останутся здесь.»
Гарри долго сидел думая, что ответить, немного набравшись смелости, он макнул в чернила перо и написал:
«Меня зовут Гарри. Ты, в принципе, не виноват, это я виноват перед тобой, не послушался, когда надо было быть в комнате, я убил ведь двенадцать человек! Я просто взбесился на их фразы обвиняющие, ты никогда не хотел мне зла, я знаю, я не смог, я просто не выдержал и кинул в них Адское Пламя, они любили Дамблдора больше, чем тебя. Это несправедливо. А я убил Дамблдора. И, опять же, ты был недоволен мной. Я не знаю, что со мной творится, это какая-то мания, пойти и… И… И… Не важно. Я в твоих глазах наверно шизофреник. Кстати, как ты это сделал? Это по сути говорящий дневник!»
Надпись вновь появилась:
«Ты смог убить Дамблдора и призвать Адское Пламя – это впечатляет. Признаю, меня переполняет гордость, что мой сын настолько силён. Но моё настоящее «я» недовольно твоими поступками и я полагаю, есть весомые причины для этого. Но ты так зол на меня не только из – за этого, Гарри? Что же я сделал такого?»
Под этими надписями Том добавил:
«И я не говорящий дневник, Гарри. Я лишь часть от основной души, запечатанная здесь.»
Гарри вновь макнул в чернильницу перо и написал:
«Ты не понимаешь меня. Чур чтобы я не сделал, ты меня наказываешь. Задница болит вдвойне, от ударов ремнем, и от нашего прошедшего совместного секса. Однако, мне понравилась вся жесткость. Я нарисовал однажды на холсте массовое убийство, и ты спросил «что тебя терзает», сейчас мне твои слова напоминают на утреннюю прогулку.»
Гарри немного досадно вздохнул вспоминая утро.
«То есть, часть от основной души? Это типа душа вмещенная в дневник, как в тело?»
«Я сожалею об этом. Не думал, что у меня могут быть проблемы с собственным ребёнком. Мне правда жаль. Но… секса?»
На вопрос дневник ответил не сразу и ответ был сдержанным, будто Том в дневнике задумался о чём-то.
«Я – часть души твоего отца. Крестраж. У меня нет тела, только дневник и хранящиеся в нём воспоминания.»
Гарри вспомнил важную надпись, и решил написать об этом, немного краснея.
«Ты сказал, что гордишься мной. Это на самом деле приятно. Знаешь, отец меня не хвалит, и мне трудно понять, что он хочет от меня. Я не знаю о его прошлом, может общаясь с тобой, я лучше узнаю его? К тому же ты хранишь его воспоминания, мне этим легче. Можно, я буду звать Том?.. ибо я путаюсь, ты не отец, вроде, в каком-то смысле. Будем думать, что мы какие-то друзья, да. Крестраж… Надо почитать об этом.
Ну, да, секс.»
Гарри вновь покраснел вспоминая об этом. Что будет думать частичка души, когда узнает обо всем?
«Отец всегда смотрит на меня так жадно. Я всегда замечаю это. Ещё с детства понял это. Я-то сам ненормальный, раз дрочил на отца едва подсматривая за ним, как тот принимает душ. Признаю, у нас взаимно это. Я три дня назад опоил его амортенцией, чтобы тот осмелился и не стеснялся подойти ко мне с таким вопросом.»
«Да, ты можешь звать меня по имени. И я отвечу на интересующие тебя вопросы, может, тогда отношения с отцом у тебя наладятся.»
Ответ был коротким, и Том не ответил ничего на другую часть текста.
Гарри обрадовался на это, и непроизвольно улыбнулся. Он и не заметил, как его общение с «книжным отцом» пройдёт настолько долго, и настанет так быстро утро.
Мальчик удивлённо глядел в окно, осознавая, что он не спал всю ночь, а рассвет уже набирал силу. Он повернулся к дневнику, и написал.
«А во сколько лет папа сделал… Хммм. Тебя?»
Гарри ждал ответа Тома, и решил немного позабавиться рисуя на листах дневника человечка, который повесился на дереве, а над его головой было зачёркнутое сердечко.
«Свой первый крестраж он сделал в 15 лет.»
Том решил обращаться к своей главной душе в третьем лице, чтобы Гарри было удобно для восприятия. Гарри дёрнул бровями, мысленно планируя, что будет искать.
Мальчик захлопнул дневник, переодевшись в повседневную одежду, он пошёл в библиотеку. Кладя дневник на столик, он начал искать что-то что могло относиться к такому разделу магии. Нужно, что-то что было связано с душой. Взяв пять книг, он сел в кресло, и перелистывал оглавление в надежде найти хоть что-то связное. Нагайна подозревая, что-то поползла из библиотеки, и сообщая хозяину о том, что Гарри что-то ищет по тёмной магии.
Гарри решил удостовериться у Тома, и написал: «Какой был раздел в книге? Как мне найти подобную книгу? Я не могу ничего найти о крестраже»
Риддл почти не спал ночью и встал на рассвете. Не долго думая, он начал собираться в министерство, даже не завтракая. Он не мог встретиться в Гарри, не мог позволить хоть взглянуть на сына.
Уже возле камина он услышал шипение Нагайна:
– Детёныш что-то ищет по тёмной магии, – она свернулась кольцом на полу, считая, что она выполнила свою работу, доложив хозяину.
Том снова разозлился и хотел было пойти в библиотеку, но остановился. Он не мог смотреть на мальчика, не после содеянного. Но и позволить Гарри знать о тёмных искусствах не мог. Мужчина, сжав кулаки, позвав и приказав эльфам убрать и спрятать все книги по тёмной магии, и ни в коем случае не давать их Гарри.
Эльфы с поклоном исчезли, выполняя приказ. А Риддл отправился в министерство.
«Я узнал о крестражах в Хогвартсе, в книге – Тайны самого тёмного искусства. Она хранилась в запретной секции. Но, как мне известно из последних записей твоего отца, Дамблдор убрал её из библиотеки.»
Эльфы вмиг появились в семейной библиотеке и кабинете Риддла, забирая и пряча любые книги о тёмной магии, не обращая внимания на протесты молодого хозяина. Им следовало только щёлкнуть пальцами и все книги испарились со стола и из рук мальчика.
Гарри недовольно буркнул, узнавая об этом. Но когда узнал, что отец приказал спрятать книги о тёмной магии, ибо мальчик уже хотел возразить и приказать эльфам не брать книги. Мальчик досадно глядел на дверь чувствуя безысходность, даже такую мелочь он ему не позволял знать. Гарри сел в кресло, и уронил голову на страницы дневника, сжав дневник от досады он расплакался, задавая вопрос между бичеванием и плачем:”почему?»
Он не сразу заметил фразы появившиеся на странице, слезы падали на них, и чернила становятся расплывчатыми от слез.
Гарри всхлипнув в последний раз, вытерся, понимая, что этим он ничего не добьётся, только сейчас он понял, что Том что-то писал, но тот не заметил из-за эмоций. Слова были расплывчатыми, а страница набухла от влаги, мальчик вчитывался в слова Тома.
Страницы дневника впитали и слёзы, снова становясь сухими.
«Почему ты плачешь, Гарри?»
Гарри не знал, что ответить, но нацарапал не ровным почерком от волнения.
«Отец приказал убрать книги по тёмной магии. Он мне не доверяет. Я сбегу, черт возьми!»
От этой мысли Гарри сжал кулаки злобно куда-то смотря. Ответ появился быстро.
«Гарри, успокойся! Возможно, у него были причины для этого. Побег не будет решением и сделает только хуже.»
Гарри сжал кулаки, он и не сомневался, что Том будет его отговаривать, это его один и тот же человек.
«Мне все равно! Я сбегу, и ты меня не сможешь уговорить!»
Едва писав от злости, Гарри почувствовал, что магия что исходит от дневника начала затягивать его, пока Гарри словно не оказался в месте, где являлось гостиной Слизерина. Но что он мог тут делать, если он находился дома? Затянув мальчика в небольшой мир, построенный из воспоминаний, Том надеялся успокоить Гарри от мыслей о побег, прекрасно зная, что ничем хорошим это не кончится. Сейчас он впервые увидел мальчика, его сына. Гарри был небольшого роста, волосы были чёрными и лохматыми. Наверное, второкурсник. Они с Гарри были похожи внешне, за исключением глаз, обрамлённые оправой очков, – очень необычных зелёных глаз – такого оттенка Том никогда не встречал ни у кого.
Гарри, в отличие от него, был цветным в этом блеклом месте. Самым живым.
Гарри распахнул глаза увидев едва ли отца, но заметив школьную форму на нем, то осознал, что отец в этом странном месте ещё сам был учеником. Его, что во времени перенесло? Ибо, как возможно, чтобы они с отцом были учениками?
Гарри поднялся с пола, обнаружив, что действительно мог быть во времени, в прошлом, когда отец ещё заканчивал школу. Мальчик вновь посмотрел на юношу, отмечая некие сходства и отличия от его отца. Он даже в молодые годы был красивее, чем Гарри. Гарри резко загрустил от этой мысли, самобичевания вновь повторились от слов «меня папа не любит» до «Мерлин, почему я родился таким уродом?».
– Зачем ты меня породил, ты даже в юности красавец, черт, а я бестолковый и уродливый. Что за несправедливость? Ты не подарил мне более красивее внешность.
Гарри подойдя впритык к Тому, провел рукой по его волосам, любуюсь немного вьющими волосами.
– Ах, если бы… – как-то задумчиво прошептал Гарри разглядывая вид Тома. Он такой аккуратист. – Поведаешь мне о своем прошлом?
Том удивлённо выгнул бровь на заявление мальчика. Гарри действительно не видел, как они похожи? Том не думал, что Гарри может быть так закомплексован. Когда Гарри коснулся его, юноше стало не по себе. Том совсем не привык к прикосновениям и не желал их от других, даже если это будет его сын спустя десятки лет. Том прокашлялся.
– Мы можем сесть, – предложил он, указывая на диван.
Гарри казался странным и сильно печальным.
– О прошлом… – Том задумался. Для него не было понятия прошлого и будущего. Он существовал в одном времени. Но Риддл сразу понял, что хотел Гарри. Сидя на диване, не близко с мальчиком, он ответил. – Что тебя именно интересует? – улыбнулся Том.
Гарри удивился, когда Том едва ли не отошёл от него. Гарри почувствовал укол совести, накручивая себя на мысли, что Том разочарован увидеть сына, он явно представлял его иным. Мальчик вздохнул печально.
Они сели на диван, и когда Том спросил, что он хочет узнать, то Гарри по привычке пополз к Тому и сел к нему на колени, чтобы внять каждое слово сказанное им. Откуда он мог знать, что Том не любит прикосновения, если отец всегда его обнимал и целовал?
– Хочу знать все. Расскажи о себе.
Сердце бешено забилось, и Том ненадолго забыл, как двигаться, когда Гарри так спокойно и естественно сел на колени юноши. Гарри же выглядел невозмутимым, словно это было обычное дело – сидеть на коленях Тома. Его основная часть души так ценила Гарри, что позволяла делать такое? Но вспомнить, как Гарри писал о сексе с главной душой, у них правда всё так… тесно?
– У нас не так много времени здесь, – Том оставил мальчика на коленях, привыкая. – Много рассказать я не смогу, это требует много сил. Даже твоё пребывание здесь. – Юноша выглядел дружелюбно. – Поэтому я и предложил выбрать, что больше всего тебя интересует.
Гарри намного расстроился, когда узнал, что у них время в обрез, он бы об многом его спросил.
– Хорошо, хочу знать о твоём детстве. Это правда, что ты сирота?
Гарри теребил пальцами воротник юноши находя этим забавным.
Отцу и в молодости очень шёл деловой вид. Гарри это возбуждает. Мальчик положил голову ему на грудь, смотря на слизеринца такого родного, и такого невозможно чужого одновременно.
– Да, правда. – Том старался не обращать внимание на действия Гарри, но до конца расслабиться на месте ему было трудно. – Мать родила меня в маггловском приюте и не выжила. Всё детство и подростковые годы я провёл в нём.
Гарри вздрогнул, услышав нотки печали, он убрал голову с плеча и посмотрел Тому в глаза.
– Ох, мне так жаль, – Гарри провел по волосам Тома. – Моя мать, что породил меня, мёртв. Отец говорит, что он умер, когда родился я. Но спустя время я его увидел, он был похож на меня, и вообще-то я убил его. Так или иначе, моя мать мёртв. А в приюте с тобой, я надеюсь, хорошо обращались? Ты наследник Слизерина ведь. Обязаны.
Гарри приложил палец к своим губам.
Том хотел ответить и узнать про убийство, но вдруг всё стало слишком расплывчатым и не чётким. Волной магии Гарри вытолкнуло из дневника обратно в его мир.
В дневнике появилась одна строчка.
«Извини, у меня не осталось сил держать тебя.»
========== Глава пятая ==========
Гарри сочувствующе кивнул, и написал.
«Я понимаю. Прости, мне кажется что засну, я немного подремлю, и напишу тебе».
Гарри чувствовал ужасную слабость, не найдя сил, чтобы подняться к себе в спальню, Гарри обнявшись с дневником спал в кресле.
Мужчина не появлялся дома весь день, не возвращаясь даже на обед и ужин. Он вернулся лишь поздно вечером и дом его встретил непривычной мрачностью и тишиной. У домовика он узнал, что Гарри спит в библиотеке. Решившись, он пошёл к мальчику. Тому было сложно смотреть на ребёнка, не вспоминая о вчерашнем. Мужчина поспешил отвернуться и взмахнул палочкой, левитировал Гарри в его спальню. Риддл боялся прикоснуться к сыну, он считал, что больше не имеет право на это. Осторожно и тихо, чтобы не разбудить Гарри, мужчина опустил того магией на кровать. Том так старался избегать ребёнка взглядом, что и не заметил дневника, которым мальчик прижимал даже во сне. Он вышел из спальни мальчика, так же тихо, как и двигался до этого.
*
Гарри случайно проснулся от того, что его магией перенесли на кровать. Гарри протёр глаза, и огляделся, но никого не видел. Посмотрев на дневник, он заметил фразу: «с добрым утром».
Гарри не знал, чувствует ли Том или нет, но теперь он знает, что тот в курсе всех событий, что происходит вокруг Гарри. Мальчик зевая смотрел по сторонам. Кушать сильно хочется, чем он призвал домовиков, чтобы те в его комнату принесли еды. Общаться ни с кем не хотелось, настроение было паршивое, словно над его душой надругались. Гарри вздыхая понял, что это его отец перенёс его, как жаль что он не остался. Мальчик нуждался сейчас в объятьях отца.
«Том, снова привет, да, я проснулся. Я хочу, чтобы меня обняли. Я что-то чувствую себя одиноким каким-то, но у меня ведь есть ты и папа, но в душе так словно что-то было отнято»
Гарри взял с тарелочки круассан, и откусил его, внимательно следя за исчезающими строчками.
Том снова проснулся рано и отправился в министерство, не завтракая дома и не идя к сыну, чтобы проверить его, не разбудив – как раньше и услышать недовольное ворчание – чтобы пожелать доброго утра и поцеловать в лоб. Он чувствовал себя слишком опустошённым из-за этого, но не мог по другому.
«Привет, Гарри. К сожалению, я пока не могу этого сделать. Но может попросишь отца провести с тобой время? Я уверен, он не откажет тебе.»
Гарри кивнул на предложение Тома, и выйдя из постели поплелся в спальню отца, он знал, что тот должен одеваться на работу, в сердце была дрожь, но зайдя в комнату, он не обнаружил отца. Тот ушёл ещё раньше. Мальчик был в безысходности от того, что даже подобное не было для него, хотя пожелать доброго утра. Он побежал в кабинет, затем в гостиную, его нигде не было, и тогда он вернулся обратно в его спальню глядя на пустую спальню. Как-то одиноко. Мальчик совсем загрустил, что не повстречал отца. Он сполз по стенке, и упал на пол, несколько минут прошло, чтобы его отрезвила реальность. Написав об этом дневнику.
«Он ушёл раньше положенного. Мне плохо. Мне грустно. Мне ужасно стыдно. Кажется, я хочу умереть.»
Гарри не понимал, что пишет, он шёл по линии чувств и эмоций, которые диктовали самочувствие мальчика. Укладываясь на кровати отца, он уткнулся лицом в подушку вдыхая запах отца, это было единственное, что помогало не погаснуть.
У части души появилось странное сочувствие, которое Том раньше не испытывал ни к кому. Возможно, Гарри был исключением потому, что тот был его сыном.
Том не знал, что делать. Но подумав, послал завитки магии, что теплом касались ребёнка.
Гарри сжался в клубочек, ощущая тепло, и приобнял себя за плечи. Но настроение так и не поднялось, но лучше стало. Словно папа обнимает.
*
Гарри вздрогнул, когда услышал приход через каминную связь, и побежал для того, чтобы встретиться с отцом, но это оказался его однокурсник, и Гарри вздохнул понимая, что день у него уже не задался. Видя какое-то счастливое личико друга, Гарри скривился от омерзения. Почему у Драко было все так прелестно, когда у Гарри с горем пополам? Мальчик спустился навстречу блондину.
– Привет, Драко. Вижу, ты уже вернулся из Франции?
Драко бы рад увидеть Гарри и сделал пару шагов ближе к другу.
– Привет, Гарри. Да, мы вернулись сегодня утром, – мальчик был воодушевлён и достал небольшую коробочку из кармана мантии. – Я, – немного замялся Драко, – я купил тебе подарок. Надеюсь, я не прогадал со вкусом.
Малфой немного порозовел, протягивая коробочку Гарри. Он был выше Риддла младшего на целую голову и поэтому смотрел на него сверху вниз. Драко следил, как его друг открывал подарок, находя там баночку крема со вкусом клубники. Блондин замечал в Хогвартсе в их общей комнате, как Гарри пользовался разными кремами, думая, что делает это незаметно. А ещё, от Гарри всегда приятно пахло.
Гарри был удивлён таким неожиданным подарком от Драко. Он видел, как тот краснеет при котором он только что дарил. Гарри льстит такая забота, и внимание, но Драко не сравнится с отцом. Никогда. Он все же принял подарок, и улыбнулся, удивляясь новому вкусу в своей ванне, он приоткрыл колбочку и вдохнул запах ощущая его немного оценивая.
– Клубника? – Гарри усмехнулся и кокетливо посмотрел на друга. – Это слишком интимный вкус, не находишь? Можно ли это считать, как признание в любви? – куда-то в сторону проговорил Гарри задумываясь о чем-то.
Драко покраснел от слов Риддла и неловко отвёл взгляд.
– Тебе понравилось? – Робко спросил мальчик. С Гарри он вёл себя странно.
– Ну, да, – кивнул Гарри, пожимая плечами. – О, мистер Малфой, здравствуйте.
Люциус поприветствовал сына министра и поспешил забрать Драко, говоря, что позволил сыну лишь на несколько минут отучиться для того, чтобы вручить подарок. – О, как, мило, ты только приехал, а уже бегом ко мне вручая подарок, ох, Драко, – мурлыкнул подросток глядя на двух блондинов уходящих.
*
Работа не помогала отвлечься до конца, стоило хоть на минут отложить дела, как мысли сразу возвращались к сыну. Том не говорил и не видел Гарри уже второй день, но казалось, что намного больше. Он не тосковал так по сыну, даже когда тот был в Хогвартсе, но в те дни они часто переписывались и это облегчало сердце. Том не знал, что он так зависим от Гарри. На часах уже было половина девятого и мужчина, посчитав, что мальчик уже спит, собрался и вернулся в особняк. Снова была эта тишина и мрачность. Это ужасно угнетало Риддла. Опустошённый, он зашёл в свою спальню.
Гарри не хотел спать, ибо он и без того хорошо спал, потому находясь в спальне отца, прижимал к себе подушку обданную его запахом у своей груди, успокаиваясь от этого, он переписывался с Томом о чем-то откровенном, и постоянно смущался от этого.
Мальчик не заметил приход отца, он был так поглощен общением с Томом, он узнал что-то что не знал об отце. А папа ещё тот развратник оказывается. Гарри от представлений, прижимал крепче к себе подушку, и поглаживал себя по паху, сам Гарри был раздет до трусов, на нем была одна из рубашек отца – опять же, для того, чтобы успокоиться. Запах отца для него был, как какой-то антидепрессант.
Мужчина не решался двигаться, заметив сына – да и в таком виде! – он прижался к двери, стараясь быть незаметным. Том мог бы просто уйти, но что-то не позволяло ему это сделать, возможно, он сам не хотел. Но взглянуть на мальчика не решался. Том ужасно винил себя: он виноват, что не придал значение поведению сына раньше; он виноват, что не убил этого Поттера ещё после рождения его ребёнка; он виноват, что причинил Гарри боль… У Риддла была совесть и она его терзала.
Гарри хихикнул от написанного, он крутясь случайно встретился взглядом с отцом. Гарри обрадовался.
– Папа! – мальчик захлопнул дневник, и слез с кровати, подбегая к отцу и носочках приподнимаясь, поцеловал отца в губы. – Я скучал.
Мальчик держась за плечи мужчины, прыгнул на него крепко обняв за шею.
Риддла как холодом обдуло, когда Гарри так ему обрадовался, поцеловал и повис на нём, словно ничего не было.
– Гарри, что ты тут делаешь? – Его голос был хриплым и он смягчил горло, никак не реагируя на действия сына.
Гарри был пьян. Из-за своего тлена и опустошенности внутри его души, он нашёл весьма интересный тайник в спальне отца, где успел опробовать каждый алкогольный напиток.
– Я тебя ждал, ждал, ждал, – Гарри хихикнул, поглаживая по волосам отца. – И немного начал шалить, отпил немного огневиски, и одевая твои рубашки танцевал стриптиз, – хихикнул Гарри видя реакцию отца. – Том рассказал, что тебе бы понравилось это. Ты ещё тот развратник. В следующий раз одену платье и чулки и буду соблазнять тебя.
Мальчик положил голову на плечо отцу. Тому окаменевшему ещё повезло, что он пропустил весь эпик, что вытворял сын, сейчас Гарри уже был в сознании и не был настолько пьяным.
Мужчина застыл. Том сказал?
– Гарри, ты пьян. – Констатировал факт Риддл и даже рассмеялся. Гарри умел преподносить сюрпризы. – Тебе рановато пить, не порть свой организм, – сказал он, закидывая голову назад.
Решившись, он коснулся мальчика, поддерживая его, чтобы тот не висел на нём. Том понёс мальчика к кровати, отпуская его, и выровнявшись, огляделся.
– Какой же ты тут беспорядок устроил, – он посмотрел на счастливого ребёнка. – И не стыдно?
Мальчик мотнул головой, и открыл дневник написав:
«Папа пришёл, мы наконец-то общаемся! Пока, детка»
На последнюю фразу Гарри засмеялся, и оставил на странице поцелуй отпечатанный помадой.
– Я долго ждал, и хотел пошалить. Мне было так скучно, что хоть убейся. Утром было грустно, хотел покончить собой, потом поспал на твоей кровати, проснулся и купался пробуя гель с клубникой, нашёл твой тайник и…
Гарри рассмеялся, приподнявшись, он чмокнул отца в губы оставив след от губной помады.
Том в шоке уставился на свой крестраж в руках в руках сына и мысленно пообещал Лестрейнджу ужасные пытки. Взяв дневник из рук мальчика, он внимательно посмотрел на Гарри, на это пьяное недоразумение.
– Гарри, – он вытер рот от помады одним движением, даже следов не оставил, благодаря магии, – тебе надо лечь спать.
Гарри тянул руки улыбаясь.
– Отдай моего Тома, он многим мне помог, – мальчик сделал губки бантиком. – Если бы не он, я бы убежал из дому, я бы покончил собой, он меня в каком-то смысле развлекает пока продолжаешь меня динамить, – Гарри забрал желанный дневник прижав к груди, и кладя ноги папе на груди. – Он разубедил меня не обижаться на тебя в день наказания. Я на тебя не в обиде. И вообще больше так не делай, я скучаю по тебе ужасно, а ты динамишь меня, не смотришь на меня, уходишь раньше времени на работу. Я тут схожу с ума!
Том решил пока не забирать крестраж у Гарри. Признаться, такой мальчик был… вызывающ, раскрепощён. У мужчины перехватило дыхание, когда мальчик вытянул ножки и коснулся ими его груди. Это распаляло и будоражило. Хотелось забыть обо всё, но он не мог.
– Гарри, – позвал он сына – пойдём, тебе лучше лечь.
Мальчик мотнул головой, отказываясь, он расстегнул на все пуговицы рубашку отца на себе, и стащил с себя трусы, открывая их.
– Нет, – хихикал Гарри, следя за реакцией.
Мальчик не знал что чувствует отец в этот момент, но зато видел его голодный взгляд на его тело. Юный Риддл провокационно поднял ноги, и развёл в стороны ягодицы показывая, что в анусе что-то было.
– А я тут совсем-совсем шалил.
Том рассмеялся от такой картины. Тяжело вздохнув, он опустился на кровать, нависая над мальчиком, что тот терялся на его фоне. Он смотрел в эти блестящие глаза, съехавшие немного очки и покрасневшее лицо. Это всё было слишком доступно. Мужчина наклонился опаляя своим дыханием ухо Гарри отчего Риддл почувствовал исходящую дрожь от сына.
– Шаловливых мальчиков надо наказывать, Гарри, – шептал он.
Том повёл рукой от живота сына к бедру, а затем опустился ниже и сжал ягодицу, вызвав тем самым стон из этих манящих губ.
– Если я тебя накажу, – он коснулся губами ушной раковины и шёпот стал намного тише, но мальчик его слышал, – то знаешь за что?
Риддлу не нужен был ответ. Он прикусил мочку уха, оттягивая её, затем отпуская. Рука, сжимающая ягодицу, коснулась узкой дырочки.
– А за то, мой дорогой, – шептал Том, переходя в парселтанг, – что ты устроил в мой комнате беспорядок. – Он поцеловал щёку. – Взял без спросу мой алкоголь, – его губы прошлись по носу. – Выведал мои секреты, – Том наклонился ниже, проводя губами до другого уха мальчика. – И сейчас ты лежишь на моей кровати, весь такой открытый, – его рука поднялась к члену сына, сжимая его, – и весь доступный. Просто невозможно удержаться и не проучить, – последние слова он прорычал и резко укусил Гарри за шею.
Гарри внимательно следил за действиями отца полностью проникаясь в атмосферу интима. Мужчина говорил тихо, но Гарри мог его услышать, от каждого произнесенного слова у Гарри пело что-то внутри от такого действия, от такого внимания к его персоне. За время разлуки он соскучился по этому всему и поэтому лежал неподвижно, с замиранием сердца следил, как отец ласкал его, кусал, и гладил ягодицу. Гарри немного хихикнул, когда отец укусил его за шею.
– Оу, я настолько плохой? – взгляд мальчика был сфокусирован на нем, а щеки красные от касания отца. – Я думал, что я хороший мальчик, – Гарри повернул голову оглядываясь. – Подумаешь, беспорядок. Эльфы все уберут.
Гарри обнял отца за шею, и обнял ногами за спину.
– Да, верно. Эльфы приберутся.
Том печально улыбнулся, отстраняясь от сына, вставая на ноги. Он и так позволил себе много, позволил то, чего не заслуживает.
– Пойдём, тебе надо умыться.
– Ты опять это делаешь? – нахмурился подросток.
Поднявшись он подошел к отцу, и беря того за подбородок заставляя смотреть на себя.
– Почему ты отстраняешься, не смотришь на меня? Для меня словно мука каждый твой вздох, и уход. Я умираю, как только вижу, что ты не смотришь на меня словно брезгуешь.
Гарри с мольбой смотрел на отца, и как-то в состоянии просьбы, начал говорить стихами.
– Порывом ветра одиноким, сквозь тучи угрюмые эти, летишь всеми незабываемым, шепчешь имя моё в ночи, – Гарри упал на колени, начав плакать. – Холодный ветер за окном, это ты, мой славный лорд, принесенный ветрами, и так горд, нет таких, как ты, смотрю с восторгом, – мальчик смотрел плача за застывшей реакцией отца. Тот с какой-то одержимостью смотрел. – Проник в мою обитель, ставишь автограф на теле, не такие мы, как все, повелитель, шепчешь имя моё мне, золотой твой мальчик…
Он судорожно выдохнул и отвернулся. Не мог Том видеть страдания сына, даже если он был их причиной. Мужчине сложно было переступить через самого себя и вернуть всё в прежнее русло. Стоило ему хоть взглянуть на сына, как видел на нём эти кровавые полосы, оставленные им. Благодаря волшебству они все были излечены, однако Риддл продолжал их видеть. Но Гарри был перед ним на коленях и так скучал по нему, так страдал. Это разрывало сердце сильнее и как правильней и лучше поступить, мужчина не знал.
Но он опустился на колени, рядом с мальчиком и так же не глядя, говорил:
– Очень красиво, – грустно улыбнулся Риддл. – Но, Гарри, я не могу… не могу.
Он сам лично вызывал страдания в сыне, но всё забыть у него не получалось. Гарри сильно нуждался в нём и тянулся, а Том снова отвергал его. Сердце нещадно болело и был страх, что он может снова не сдержаться и навредить ребёнку, может, ещё хуже прежнего. Том был монстром даже для сына. Он не смог тогда сдержать себя.
– Почему не можешь? – вздрогнул мальчик. – Что не можешь?
Гарри разглядывал фигуру отцу, в надежде для того, чтобы понять или изучить действия отца, но тот крепко оставался холодным и не открытым, не позволяя мальчику приблизиться вновь к его сердцу.
– Почему? – еле слышно спросил Гарри. – Я тебе противен, да? Я отдался тебе, и ты больше не смотришь на меня, так? Я шлюха, – Гарри от этой мысли ещё больше разрыдался. Кивая сам себе, он поднялся, взяв дневник чувствуя ненужность, он собирался уйти. Раз он так противен отцу, он уйдёт.
– Нет! – Том тут же поднялся, преграждая мальчику дорогу, – нет. Ты мне не противен, Гарри. И не смей так думать про себя! – Мужчина позволил коснуться плеч сына, сжимая их, заставляя того замереть и не двигаться с места. – Не противен, нет. И никогда не будешь. Я уже говорил тебе и повторю ещё раз – ты для меня самое дорогое в этом мире, Гарри. Самое ценное в моей жизни.
Он пробежался взглядом по заплаканному лицу мальчика, как тот смотрит с болью и надеждой. Том не смог сдержаться на этот раз и прижался губами ко лбу сына, не надолго, затем отстраняясь.
– Если снова… если снова я не сдержусь, Гарри, – он тяжело дышал, как сложно давались ему слова, – я не смогу остановиться. Моя жестокость была со мной на протяжении всей моей жизни и просто так от неё не избавиться, Гарри.
Гарри не верилось, что он является самым дорогим человеком для отца, ощущение, будто тот не желает его видеть, не хочет смотреть, да, даже эти прикосновения он делает с усилием. Мальчик прошипел недовольно.
– Не надо врать, – Гарри посмотрел на отца грозно. – Ты не смотришь на меня, потому что я опозорился! Потому что ты получил уже свое, я тебе ни черта не нужен. Как же, сын у Волдеморта развратная шлюха. Ты даже касаться меня не можешь, даже сейчас пересиливаешь себя коснуться меня, – Гарри всхлипнул, прижав крепче к себе дневник, он оттолкнул отца и убежал.
Мальчик забежал к себе в комнату с мыслями сбежать из дома.
– Я убегу… Убегу…
Том сразу последовал за Гарри, мальчик мог наделать глупостей на эмоциях. И, Мерлин, как мужчина винил себя, что у мальчика были такие мысли, да что Гарри и правда так думал! Забежав следом в спальню сына, Риддл захлопнул дверь и схватил брыкающегося мальчика. Он поднял его и прижал к стене, плотно, чтобы тот не смог вырваться, и сразу поцеловал. Жадно, страстно глубоко, лишь бы Гарри прекратил думать, что он ему не нужен. И всё равно было на помаду на этих желанных губах, и на то, что сын не прекращал вырываться. Том поудобней перехватил ребёнка, чуть ли не вжимая мальчика в стену своим телом. Как ему не хватало этого, такого контакта, такого Гарри. Он целовал, не надолго отрываясь, чтобы набрать воздуха, и снова целовал, пока мальчик не успокоился в его руках и отвечал на поцелуй. Риддл чувствовал слёзы сына на своём лице, слышал всхлипы и хныканье сквозь поцелуй. Когда Гарри успокоился, Том подхватил его ближе к себе и быстро зашёл в ванную. Одним невербальным он избавил себя от одежды и она стояли теперь под струями воды. Том ни на секунду не отпускал мальчика, теперь прижимая того к стенке в душевой, в надежде, что вода смоет всё напряжение.
