Текст книги "Закатиглазка (СИ)"

Автор книги: Феликс Неизвестный

Заяц, разумно, решил сначала расправиться с Принцессой, как с более опасным противником, а уж на второе прирезать гнома.

Закатиглазка, плохо спавшая всю ночь, под утро наконец успокоилась, ей снился её любимый сон – про то как она приносит Королю Многоземельному тонны золота и драгоценных каменьев.

Когда Заяц склонился над ней, Принцесса блаженно улыбалась.

Старый пушистик хотел было, сразу, полоснуть Закатиглазку по горлу, но побоялся, что не сможет сделать достаточно глубокий порез, и решил бить в сердце. Он мягко обхватил лапкой рукоять ножа и разжал зубы, отпуская лезвие.

Заяц перестал, даже, дышать, занёс нож над Принцессой, бросил быстрый взгляд в сторону Кобольда, проверяя спит ли, и обмер.

Гнома на месте не было, только продавленная им вмятина на мху. Но, поразило Зайца не отсуствие гнома. Не было и внедорожника. Под кронами деревьев, где он, лично, вчера припарковал машину остались, лишь, следы автомобильных скатов.

– Что вы делаете? – Заяц вздрогнул от неожиданости, это подала голос проснувшаяся Принцесса, она, ещё, протирала глаза, и не заметила ножа в лапке косого, а тот быстро спрятал его за спину.

– Ещё так рано, – Принцесса села и потянулась – что это вас с мордочкой? – её слегка напугало выражение заячьей морды – Куда это вы так вытаращились? – она повернула голову, что бы взглянуть, что же так шокировало Зайца.

Сердце Принцессы упало.

Она поднялась и медленно, покачиваясь, подошла к тому месту, где стоял автомобиль и поводила рукой по воздуху, словно надеясь нащупать невидимый внедорожник.

– Проворонила! – крикнул ей в догонку Заяц – Дура! – и рассмеялся.

Принцесса никак не реагировала на замечание Зайца, она впала в полный ступор.

– А, ведь, это он, вчера, приказал давить тебя, – Заяц подошёл к Принцессе и заглянул ей в глаза – а ты – дура. – он подленько хихикнул.

– Вы-то чего радуетесь? – упавшим голосом спросила Принцесса.

– А того, что, теперь, я не поротым останусь, – Заяц опёрся спиной о ствол дерева – чем не повод для радости?

– Так и должности вам, теперь, не видать, – попыталась огорчить Зайца Принцесса.

– Экзекуцию я бы получил от твоего муженька, а не должность, – Заяц обтёр слюни.

Контраргументов на сей довод у Принцессы не нашлось, и она замолкла, пытаясь по следам колёс определить куда уехал автомобиль.

– Не пыжся, – сказал ей Заяц – здесь твои подсеповатые глазки ничего не разглядят, здесь нюх нужен.

– К сожалению собаки у нас нет, – вздохнула Принцесса.

– Фи! – скривился Заяц при упоминании своего кровного врага – У нас, Зайцев, обоняние ничуть не хуже.

– Если, только, на водку, – подметила Принцесса.

– Да, на неё родимую! – согласился Заяц – А эта сволочь, кривоногая, вчера семьсот пятьдесят в одно горло выжрала, от него за десять вёрст разит. Плюс, могу, тебе точно сказать, он только что освежил амбре.

– Так пойдёмте по следу, Зайчик миленький, – попросила Принцесса.

– За что? – Заяц скрестил лапки на груди – За то что бы меня выпороли?

– Не злитесь Зайчик, – Принцесса погладила зверька по голове – вы же пытались похитить королевское золото, вас за это, по закону, четвертовать нужно. Но, сейчас, вы имеете шанс искупить вину.

– Я с виной, как-нибудь проживу, – Заяц усмехнулся – а, вот, за министерское кресло могу оказать посильную помощь.

– Конечно, Зайчик, получите должность, – заверила Принцесса – тем более, теперь, у вас нет конкурентов.

– И без всяких собеседований, – выдвинул условие Заец – а то знаю я эти королевские морды, никогда не известно, что им в голову взбредёт.

– Клянусь именем Великого Короля Многоземельного, – Принцесса торжественно подняла правую руку – никаких собеседований с вами не будет.

– Так уж и быть, – Заяц незаметным движением бросил нож, котороый до сих пор скрывал за спиной – уговорила. НО! Как изловим Гнома, я его повешу на первом суку, своими собственными лапками!

– В этом вам препятствий не будет, – пообещала Закатиглазка.

Заяц, как опытная ищейка, задрал нос, втянул воздух и рванул в лес. Принцесса, еле поспевая, бежала за косым проводником, временами она, даже теряла его из виду и находила, только, по шуршанию кустов.

Иногда Заяц останавливался, растерянно топтался на месте, а потом, вновь учуяв, ароматную струю перегара, продолжал преследование.

Принцесса изорвала подол юбки, скача следом за Зайцем, исцарапанные руки у неё покрылись волдырями, и не уступали, теперь, икусанному за ночь кровосисями лицу.

– Ага! – победоносно воскликнул Заяц и поднял пустую бутылку из – под водки – Мы на верном пути! – он разбил тару о ствол повалившегося дерева – Что бы звери лапы резали, – пояснил он свою выходку – и радостно подскочил, но по трагической несправедливости, как всегда, страдает невинный, и бедный Зайчик приземлился задней лапкой на маленькую стеклянную гранулу.

Ещё ни разу Принцесса не слышала столько стонов и не видела столько слёз. Травма грозила сорвать всю погоню.

Вынуть стекло из пальца Заяц ни в какую не давал, визжал, брыкался и, даже, укусил Принцессу за руку. Только, насев на косого верхом, Закатиглазка, наконец, смогла извлеч стекло, после, по настойчивому требованию Зайца, поцеловала раненную лапку и перевязала лоскутом, оторванным от многострадального передника.

Правда, идти Заяц, всё – равно, отказался.

Принцессе пришлось посадить его в карман передника, уже, оттуда Заяц продолжил вынюхивать дорогу, что, конечно, снизело скорость поисков.

Теперь, частенько, Принцессе приходилось высаживать его на землю, что бы он мог обнюхать какую-нибудь корягу, сохранившую запах перегара, активно выдыхаемого преследуемым.

Запах вывел их на широкую полянку. Посреди полянки, утопая в ласковых лучах утреннего солнца, возвышался сруб, с покатой крышей покрытой мхом.

На грядках, по обе стороны сруба, росли томатные кусты, огороженные плетнём.

Посреди грядок трудился невзрачный худенький человечек. Его фигура показалась Принцессе знакомой. Подойдя ближе, она, действительно, узнала Философа, судьбу которого она так удачно обустроила. Он был всё в том же длинном старом шарфе и вылинявших брюках.

В маленьком дворике, где хозяйничал мыслитель творился дикий беспорядок: часть плетня лежала, глубоко вдавленная в рыхлую землю. Томатные кусты были переломанны, а полузрелые ягоды на них расквашенны.

Принцесса, не спрашивая, нарвала себе горсть томатов поцелее, а на недоумённый взгляд Философа ответила:

– Что жалко? А, ведь, это я тебя сосватала, мог бы и чем получше угостить, в виде благодарности.

Заяц, забыв о полученной травме, выпрыгнул из кармана и принялся грызть томаты, прямо на кустах.

– А, это вы, – многозначительно вздохнул Философ.

– Мы! – подтвердил Заяц, утирая с подбородка томатный сок.

– Ты-то как здесь оказался, – спросила Принцесса у Философа, скорее из вежливости.

– Человек есть песчинка носимая ветром, – задумчиво ответил Философ – сегодня – здесь, завтра – там.

– Жена заставила? – высказала догадку Принцесса.

– Да, – коротко признал Философ – предложила мне переехать за границу, я и обрадовался, увы, не об этой загранице я мечтал.

– Ты, небось, думал попасть в те края, где чада боярские ведут жизнь раздольную? – усмехнулась Закатиглазка – Но, если, так, все разъедутся, кто, тогда, здесь останется?

– И то верно, – согласился Философ – Сии просторы не терпят пустоты.

Скрипнула дверь и на пороге сруба появились двое подростков, лет шестнадцати, мальчик и девочка.

– Папа – папа! – в два голоса прокричали они – Мама сказала, что ты – козёл! И, ещё, что ты на работу опаздываешь! – подростки рассмеялись и вернулись в дом.

– Это как ты так успел, сразу двумя отпрысками обзавестись? К тому же, ещё, и отроками, – удивилась Принцесса – воистину для вас, философов, течение времени относительно.

– Безусловно, мысль повелевает течением времени, – Философ привычным движением потёр небритый подбородок – ибо время существует, лишь, благодаря осознанию его посредством мысли, – он задумчево устремил взгляд в небеса и добавил – а дети, оказалось, у неё были от предыдущего брака.

– Ну, это тоже не плохо, – Принцесса утешила Философа как могла – они, уже, большие, ни тебе пелёнок, ни распашёнок, ни ночей бессонных, короче, повезло тебе, – и что бы уйти от неудобной темы спросила – а чего у тебя на грядках такой беспорядок твориться?

– Это ваш товарищ, ещё до рассвета, заезжал, – сказал Философ.

Заяц и Принцесса радостно переглянулись.

– Мы на верном пути! – воскликнула Принцесса и схватив Философа за шарф, прокричала ему, прямо, в лицо – Куда он поехал?!

– Туда, – Философ махнул левой рукой – там шоссе.

Принцесса отшвырнула Философа в сторону, и бедолога передавил злосчастные кусты томатов, на подвязку которых он затратил всё утро.

Закатиглазка закинула Зайца в карман и пустилась напролом через лес.

Валежник хрустел под ногами Закатиглазки, ураганом мчалась она через чащу, понимая, что выехав на шоссе, Кобольд может уйти в серьёзный отрыв.

За считанные минуты Принцесса была у заасфальтированной, пересекавшей лес, дороги.

Естественно, угнанного внедорожника нигде не было видно.

– Что ты чуешь? – спросила у Зайца Закатиглазка – В какую сторону он поехал?

– В ту, – Заяц уверенно показал на север – по крайней мере, все перегары какие я слышу, а здесь проехало не меньше двух десятков поддатых, ведут туда, только какая, теперь, разница? На дороге нам его не догнать. На твоих двоих.

– Это мы исправим, – Принцесса вытащила своё удостоверение, раскрыла, и, держа в вытянутой руке, пошла против движения.

Из под горки, навстречу Закатиглазке, вылетел кроссовер от компании тойота, апельсинового цвета. Принцесса стала посреди дороги, выставив удостоверение как щит и закричала:

– Стоять! Дело государственной важности! Стоять!

Но водитель то ли не расслышал, то ли не успел затормозить, и со всего разгона сбил Принцессу, почти. Закатиглазка, в последний момент, вскочила на капот, перекатилась по крыше, упала на дорогу и, ударившись виском об асфальт, на секуну потеряла сознание.

Водитель, сбив, Принцессу резко затормозил, он понял что-то кого-то задел, и хотел было выйти, что бы избить потерпевшего, но взглянув на лежащую без сознания Закатиглазку, подумал, что сбил её на смерть и спокойно поехал дальше.

Принцесса поднялась, потёрла ссадину на виске, и продолжила лов, идя против течения.

– Выпусти меня, – взмолился Заяц – с твоим автостопом я костей не соберу!

– Вам нельзя, – не выпустила его Закатиглазка – у вас лапка травмирована.

На встречу Принцессе выкатился ещё один автомобиль – «Победа», грязно – белого цвета, с хромовой улыбкой бампера и выпученными глазами – фарами.

Автомобиль громко чхал и хрипел, чем привёл Зайца в неописуемый ужас, и он, уже, приготовился встретить свой последний час.

– Стоять! – Принцесса пригрозила автомобилю удостоверением – Вопрос государственной безопасности!

И, о чудо, машина остановилась. Из открывшейся двери, с места водителя, кряхтя и охая, выбрался щупленький старик. Близоруко щурясь на Принцессу, он спросил:

– Вы из милиции?

Объясняться Принцессе было некогда.

– Посторонись, отец! – она отстранила старика и уселась за руль автомобля.

– Я поведу, – Заяц выкарабкался из передника – полезай на пассажирское место.

– А как же ваша лапка? – Принцесса с сочувствием посмотрела на Зайца – Как вы на педальку жать будите?

– На педальку я лапкой жать могу, – хитро ответил Заяц – я идти ей не могу, – он захлопнул дверцу перед носом ничего не понимающего владельца, который было полез выяснять причины конфискации у него транспортного средства, и раздосадованно вздохнул – на эдаком ведре мы навряд ли настигнем эту кривоногую скотину.

– Если будем тратить время на разговоры, то да, – веско сказала Принцесса.

Старенькая «Победа» переехала на противоположную полосу дороги и, выпуская клубы чёрных выхлопных газов, пустилась по следу двухсот тысяч Короля Многоземельного.

Глава 12

При первой же встрече, едва узнав о цели Принцессы, Кобольд принял чёткое решение, что золото, разумеется, придётся умыкнуть, ибо, будучи настоящим начальником, на милости Короля Многоземельного, который был ещё большим начальником, он ни секунды не рассчитывал.

Конечно, гнома здорово подвёл Заяц. Косоглазый не сумел задавить Принцессу, когда выпал шанс, но возможно это было и к лучшему, ведь как потом избавиться от самого Зайца Кобольд, пока, не придумал, и, как бы, Заяц первым не избавился от своего начальника, ведь, от этого прохвоста можно было ожидать и такой подлости.

В достопамятный вечер, Кобольд нарочно загазовал салон автомобиля, что бы принудить всех ночевать на улице. Разумеется, план был не самый надёжный, Принцесса могла вытащить горшочек и спать с ним в обнимку, но ядовитые газы и безлюдная местность ослабили её бдительность.

Дальше пришлось набраться терпения и ждать, только на четвёртом часу ночи, когда Принцесса перестала отмахиваться от алчных кровосисей, что было знаком того, что она, наконец, заснула, а под корягой перестали мигать красные злобные глазки Зайца, он приступил к осуществлению своего замысла.

Жаль было, конечно, упушенной возможости высечь Зайца, ибо, уж, очень любил Кобольд пытать и истязать, но ничего не поделаешь, на этот раз придётся остаться без сладкого.

Он тихонечко, на пузе, подобрался к открытой дверце машины, по-змеиному вполз на сиденье водителя и, нащупав в темноте смарт – ключ, завёл двигатель, благо дело немчуры сделали его практически бесшумным и никто ничего не расслышал.

Первые десятки метров Кобольд ели ехал, не включал фар, боясь привлечь внимание, и поминутно оглядывался не преследуют ли его товарищи. Впотьмах автомобиль то и дело натыкался на стволы деревьев и торчащие из под земли корни, от издаваемого при этом скрежета у гнома пробегали по спине мурашки, он, уже, видал, как поступает Принцесса с теми кто пытается наложить лапу на богатства её мужа, и вовсе не жаждал опробывать это на себе.

От волнения у гнома тряслись руки и из них постоянно выскальзывал руль. Кобольд вспомнил про оставшиеся две бутылки водки, вот чем можно успокоить расшалившиеся нервы. Он открутил зубами крышечку на бутылке и запустил дозатор в рот. С каждым глотком гному становилось легче, страх отступал, уступая место бесшабашной храбрости. Он, уже, включил фары, поехал быстрее, в руках появилась приятная лёгкость, вообщем, лекарство помогло.

Опорожнённую бутылку гном выбросил в окошко и туда же срыгнул перегарное облачко.

На радостях Кобольд запел знаменитую гномью песенку:

 
  Всё тук – тук, да тук – тук,
  Машем мы своей киркой!
  Тук – тук – тук, тук – тук – тук,
  Воровать нам не впервой!
 
 
  Богатства нам нажить легко!
  Тук – тук – тук! Тук – тук – тук!
  Как не спрячь их глубоко!
  Всё тук – тук да тук – тук!
  Украдём их всё одно!
  Тук – тук – тук! Тук – тук – тук!
 
 
  Воровсто, ведь, тоже труд!
  Всё тук – тук да тук – тук!
  Пусть нам премию дадут!
  Тук – тук – тук! Тук – тук – тук!
 
 
  Хей – хо. Хей – хо.
  Хей – хо.
 

Фары осветили самку дикого кабана с выводком полосатых, как ягоды крыжовника, поросят, общим количеством до полудюжины. Лишь, только, попав под ослепляющий свет, кабаны бросились наутёк. Кобольд захохотал, прибавил скорости, и погнался за ними.

Поросята с диким визгом метались перед машиной, но Кобольд на них не отвлекался, он знал, главное убить мать, тогда, скорее всего, поросята, тоже погибнут.

В погоне за несчастным зверем Кобольд вылетел на поляну, он почти касался бампером хвоста кабанихи, когда, неожиданно, фары высветили покосившийся плетень, кабаниха с разбегу прыгнула через него, но задние ноги зацепились за край ограды и, не сумев удачно приземлиться, она упала, потеряв драгоценные секунды. Этого Кобольду вполне хватило, снеся плетень он ударил бампером зверя и она, перекувыркнувшись в воздухе, свалилась в кусты томатов. Сила удара была так велика, что у кабанихи онемели ноги, и жалобно визжа она качалась по земле, не в силах подняться.

Кобольд не мог отказать себе в удовольствии добить кабаниху собственноручно. Он взял последнюю бутылку водки, взвесил её в руке, прикидывая возможно ли будет этим проломить животному череп.

– Да, придётся потрудиться, – проворчал Гном, по всей видимости оценив бутылку как слабый инструмент.

Он тяжело выбрался из машины, с трудом удерживаясь на ногах, побрёл к беспомощному зверю.

Кабаниха лежала на боку, она, уже, не пыталась встать и обречённо смотрела на приближающегося Кобольда. Тот, икая, встал над её головой, и медленно поднял руку с сажатой бутылкой. Ах, как жалко было водку!

Вдруг, чьи-то тонкие холодные пальцы схватили Гнома за запястье.

От страха, накрывшего волной всё его существо, Кобольд мгновенно протрезвел. Он, тут же разжал пальцы и выпустил бутылку, из глаз градом полились слёзы, ноги, сами, поджались, Кобольд рухнул коленями прямо в мягкую, перекопанную, грядку и обмочился.

– А – а – а! – застонал гном – Не бейте меня! Не надо! – у него перехватило дыхание и он зашёлся в беззвучной истерике, хватая, как рыба, ртом воздух, и, наконец, вобрав его достаточное количество, запричитал, захлёбываясь мокротами, которые вытекая из носа затекали ему прямо в искривлённый рыданием ротик – Пожалуйста, не делайте мне больно! Я – маленький! Я – беззащитный!

Хитрая кабаниха воспользовалась сложившейся ситуацией, таки поднялась на дрожащие ноги и, как могла, засеменила в лесную чащу.

Гном, хоть заплаканный и испуганный, грустным взглядом, полным сожаления об упущенном удовольствии, проводил подлую беглянку.

– Что вы, среди ночи, делаете у меня во дворе? – спросил у Кобольда, всё ещё, держащий его за руку незнакомец.

Голос показался гному знакомым, он открыл зажмуренные от страха глаза, и робко посмотрел на говорящего, им оказался Философ, заспанный, со вздыбленной шевелюрой и в помятой пижаме в клеточку.

– Убрал руки! – Гном, мгновенно ободрившись, вырвал свою руку из сжимавших её пальцев – Ты как посмел начальнику препятствовать!?

– Как и вы смели прервать раздумья гения, – флегматично ответил Философ, подразумевая себя.

– Ах, ты – гнида! – Кобольд, всё ещё всхлипывал от рыданий, но с того мгновенья как он узнал Философа, голос его становился всё твёрже и уверенней – Представься, мразь! – прокричал Гном, начиная впадать в праведное бешенство ущемлённого хозяина жизни.

– Уж я вам представлялся как-то раз, к чему же повторяться? – в художественном стиле выразился Философ.

– Ах, ты ж дерьмо двухпроцентное! – Кобольд задыхался от злобы – Фамилию свою назови! И год рождения! Я тебя, паскуду, засужу!

– Погром вы учинили, меня за что карать? – в своём духе продолжал Философ.

– Ты как со мной разговариваешь! – гном остервенело выпучил глаза – Ты знаешь кто я? Ты видел сколько я накрал? Ты почему стоишь передо мной? На колени! На колени!!!

– Не могу выполнить вашу просьбу, – Философ развёл руками – пижама запачкается, меня жена заругает.

– Жена. – тихо повторил Кобольд припоминая достопамятное сватовсто в драконьей пустыне.

– Кто это там орёт?! – по грядкам шла, уперев полные руки в бока, Козлиная Ведьма, её большая голова, обкрученная бигудями, возвышаясь, плыла над томатными кустами, и Гном смог полюбоваться её перекошенной физиономией.

Кобольд знал, что с Козлинной Ведьмой шутки плохи, а, ещё, что она, о какой ужас, стоит за всеобщее равенство, и будь ты, хоть, холоп призренный, хоть, вольный феодал – одинаково, кожу сдерёт и сварит.

Гном незаметно юркунул в машину, закрутились задние колёса выбрасывая из под себя комья грязи и внедорожник сорвался с места, давя попадающиеся на пути кусты томатов, он вынес, ещё, один пролёт плетня и умчался в лес.

Кобольд пёр не разбирая дороги. Его лихорадочно трясло и он, опять, расплакался, и рыдал до самого выезда на шоссе. Вид заасфальтированного атрибута цивилизации, освещаемого первыми утреними лучами, несколько успокоил нервы Гнома, он громко высморкался на дорогу, прикидывая в какую же сторону двигаться дальше.

Ехать на юг, обратно к границе, и ждать в очереди неделю было опасно, Гном не сомневался, что Принцесса попытается отыскать его по горячим следам, а значит, нужно как можно скорее уезжать вглубь королевства, а уж там, обратив золото в наличность, открыть счёт в банке, тогда, весь мир будет открыт, и Закатиглазке, уже, никогда не изловить Гнома – космополита.

У Кобольда заурчало в животе, подходило время завтрака. Согласно карте, недалеко должен был быть небольшой городок с громким названием «Город имени Великого Короля Многоземельного», собственно такие же названия были у всех городов и посёлков в королевстве, что, иногда, приводило к недопониманию.

Гном разыскивал на карте города ломбарды, кои, несмотря на малую площадь городка, имелись в большом изобилии. Там он намеревался заложить несколько монет, что бы с шиком откушать в дорогом ресторане, которых в городке оказалось не меньше, чем ломбардов. Но наиболее широко в городе был представлен спектр всевозможных ростовщических контор. Кобольд, аж, присвистнул.

Ростовщичество – это дело как раз по нему. Он бы с удовольствием открыл пару – тройку собственных представительств по быстрому микро займу. Ему, даже, слегка взгрустнулось, что придётся покинуть столь прекрасно обустроенную державу, заграничные-то варвары, запрещают давать деньги в рост, дикари.

Вдруг перед машиной Кобольда, прямо посреди дороги, выросли высокие железнные ворота, окрашенные в красный цвет. Ворота, конечно, были не сами по себе, а являлись частью оградительного комплекса, в основном состоящего из бетонных плит тянувшихся по обе стороны от ворот, огораживая большой участок земли. Сразу за забором, с лева от ворот, торчали верхушки кипарисов, и была видна мансарда роскошного особняка.

– Это ещё что за конструктор? – поразился гном.

Он вышел из машины, потряс головой, пытаясь сбросить алкогольный угар.

Кобольд подошёл к воротам и тронул их пальцем, вроде настоящие, а не белая горячка. Настоящие ворота посреди междугородней трассы. Чудеса!

Но дивиться у Кобольда не было времени и он, носком деревянного кломпа, громко постучал по металлической пластине ворот.

Залаяла собака. С внутреней стороны ворот хлопнула дверь, послышались шаркаюшие шаги, кто-то, явно, шёл в шлёпанцах. Шёлкнул, открываясь, замок.

, и из узкой двери в воротах, еле протиснувшись, боком, вышел высокий мужчина, совершено лысый, с большушим пузом, поверх которого, растянулась майка – алкоголичка, в штанах с вытянутыми коленками, и, конечно, в шлёпанцах.

– Стучишь? – недовольно спросил вышедший.

– Стучу. – на секунду оробел Гном, но взяв себя в руки, добавил – Это что такое? Ворота посреди проезжей части поставили! Как мне проехать? Отворяйте немедленно!

– Не могу, – вальяжным тоном ответил мужчина и сочно сплюнул – эти ворота – частная собственность, я при них привратником поставлен, а хозяин велел никому кроме него не отпирать.

– Как ворота частные? – ошалело проговорил Кобольд – А дорога, что, тоже, частная?

– Глупости не говорите, – привратник пытался поковырять в носу мизинцем, впрочем безуспешно, ибо, даже, мизинец имел такой толщины, что мало в какую ноздрю мог пролезть – дорога, она, государственная!

– Так значит я могу здесь проехать! – сделал вывод гном.

– Не можете, – сказал привратник – ворота-то частные.

– Да как это, вообще, возможно?! – вскипел Кобольд – Перекрыть государственную дорогу своими воротами!

– А очень просто, – пояснил привратник – здесь свежий воздух, природа, и Барин – Боярин, купил в этом месте земельный надел, рядом с дорогой, что бы удобно добираться было, отстроил особняк, бани, сауны, тенисный корт, всё как пологается, но зачем ему, что бы мимо его именья без конца всякие на своих машинах мотались, пыль поднимали, вот и приказал, Барин – Боярин, воротами дорогу перекрыть, а кто через них ломиться начнёт – бить нещадно.

При словах «бить нещадно» Кобольд сделал два шага назад.

– Что же выходит, и я могу здесь свои ворота поставить, частные? – задал провакационный вопрос Гном.

– Не можете, – покачал головой привратник – на этот счёт, Барин – Боярин, велел ноги переломать, и тут же, на обочине, живьём закопать.

– Да, действительно не могу, – согласился гном – а как же, здесь, вообще, движение проходит?

– В объезд, – привратник указал на продавленную автомобилями тропу, тянущуюся по правую сторону забора.

Пришлось Кобольду, хоть и с неохотой, подчиниться и поехать по стихийной дороге.

– А что поделать, – успокаивал себя Кобольд – право частной собственности – священно.

Дорога разъезженная во время дождей изобиловала глубокими рытвинами и машина, словно ехала по волнистой линии, то, резко, проваливаясь, то выныривая.

– А, вообще, мне нравиться эта страна, – честно признался себе Кобольд-только здесь человек сколотивший капиталец может позволить себе настоящую жизнь, без всяких ограничений и табу. Эх, жаль, будет отсюда эмигрировать.

Гном, действительно, никогда не понимал деятелей – хозяйственников, которые, лишь, только, став миллионщиками, начинали переться за границу, в так называемый «цивилизованный мир». Покупали там себе особняки, виллы, яхты, открывали производства, перевозили родных и близких. Зачем? Не было там воли, которой так богаты родные широты. А что за жизнь без воли? Кобольд, про это знал не понаслышке. Довелось ему побывать в командировке, в так называемом «развитом государстве», в промышленной долине Валлония, он туда был направлен от шахты, для изучения инноваций в горнодобывающей промышленности.

В первый же день, он занял пост на проходной, дабы все видели, что объявился настоящий начальник и шутки кончились, а для вящей убедительности, хлестнул плетью – семихвосткой, первого прошедшего через проходную работника. И что же? Руковдство шахты не только не высказало восхищения, не выписало, как положено в таком случае, премию за сверхнагрузку, а взяло, и вышвырнуло гнома с территории предприятия. И это было, только, начало. Кобольда судили! За холопа! Доводы о том, что он есть начальник, суд, самым наглым образом, отказался принимать во внимание и Гнома приговорили к году исправительных работ, плата за которые, целиком перечислялась пострадавшему. С тех пор гном зарёкся бывать в тех краях.

И другим не советовал.

А, вот, Королевство Многоземельное, напротив, пришлось гному шибко по душе, это была первая заграница, вызвавшая у него восхищение.

Сейчас, безусловно, читателю взгрустнулось, ведь, Королевство Многоземельное, со всеми его прелестями – это сказочная страна, не имеющая, абсолютно, ни малейшего сходства с реальностью, вообще ни разу.

Кобольд повернул за угол забора, и вновь, машина поскакала по кочкам, потряхивая, даже, тяжёленный горшочек с золотом.

Сплошь, по всей дороге, пошли пеньки от вырубленной посадки, ибо Барин – боярин не желал, что бы любопытстующие могли залазить на деревья и заглядывать за забор.

Но пеньки оказалиссь, далеко, не самым страшным препятствием на пути.

Из под машины раздался негромкий двойной шелчок, и её развернуло боком, поставив поперёк дороги.

Кобольд, бранясь на чём свет стоит, вылез посмотреть, что случилось. А случилось непоправимое.

С недавних пор, Барин – Боярин, возжелал, что бы, не только мимо его именья не ездили по дороге, но и вокруг тоже, Из-за чего на дороге, с небольшими интервалами, были расставлены полицейские шипы, а отрезки пути между ними, обильно усеяны острыми металлическими ежами.

Собственно, в самом начале этого ансамбля, внедорожник гнома и пробил все четыре колеса.

У Кобольда не находилось нужных слов, что бы охарактеризовать ситуацию как следует. Он стоял, уперев в бока руки и глубоко дышал ртом. Убирать шипы гном, конечно, не стал, уж очень ему хотелось, что бы и другие пораспарывали себе колёса, он, даже, подобрал три – четыре ежа, собираясь бросить их где-нибудь на шоссе.

Кобольд вернулся за руль, и сдав назад, с горем пополам съехал с дороги, затесав машину в густой кустарник, оставшийся от вырубленной посадки.

Ехать на спущенных колёсах было невозможно.

Гном перелез назад, взял из горшочка две монеты, он решил добраться до города пешком, а там нанять холопов, для починки авто. Он попытался было переташить горшочек в поддон автомобиля, что бы спрятать, но не смог, даже, сдвинуть его с места. Тогда он накрыл горшочек, нашедшемися в том же поддоне лоскутами тряпок, вылез из машины, прошёлся вокруг неё, заглядывая с разных сторон в салон, и удостоверился в том, что то тонированное стёкла надёжно укрывают горшочек от любопытных глаз. Да и кто бы решился подойти к такой машине? Это тебе не велосипед угнать. За такое найдут.

Кобольд запер автомобиль, пикнул сигнализацией и засунув в правый карман жилета смарт – ключ, пошёл вдоль забора, по мягкой травке, не ступая в продавленные колии.

До городка было, конечно, недалеко, но не для маленьких гномьих ножек.

Когда гном прошёл именье Барина – Боярина и, наконец, вышел на шоссе, он, уже, был готов отдать целую золотую монету, лишь бы кто-нибудь довёз его четырёхколёсным транспортом, да, даже, двухколёсным, он был на всё согласен.

Для начала, всё же, Кобольд попытался поймать попутку даром, но, лишь, завидев бредущего по обочине гнома с поднятым вверх указательным пальцем, водители, к его вящему огорчению, наоборот, поддавали газу, и проносились мимо Кобольда, обдавая того порывом горячего воздуха.

Гном, отёр со лба пот, вынул из кармана монету и выставил на дорогу руку с зажатым между большим и указательным пальцами золотым кружочком.

Дорога, как назло опустела.

Полуденное солнце стало напекать Гному темечко, в отместку он проклял светило, и отошёл под сень подсолнухов, поля которых, раскинулись по обе стороны шоссе. В тени было сыро и свежо. Кобольд нагадил под корень подсолнуха, затем вырвал его из земли, отломал ему шляпку и очистил от листьев, получив, таким образом, тонкую дубинку, которой, стал бить по стеблям всех встречнных подсолнухов, переламывая их.

Он так увлёкся этим благородным занятием, повергнув в пыль с сотню астровых, что чуть не врезался в спрятанный среди подсолнухов автомобиль без опознавательных знаков.

– Машина – дрянь, – пробурчал Коболдь, но, за неимением лучшего, выбирать не приходилось, он предпринял попытку угона, но все дверцы автомобиля оказались заперты.

Значит придётся обращаться к хозяевам машины с предложением оплаты. Гном запустил руку в карман, проверяя на месте ли монеты.

Из зарослей подсолнуха послышались шаги, сопровождаемые грубым смехом в перемешку с отборнейшей бранью.

– Идут, бездельники, – подумал гном и, ожидая встретить владельцев машины, принял самую высокомерную позу, какую, только, мог, дабы эти холопы сразу поняли с кем имеют дело.