Текст книги "Закатиглазка (СИ)"

Автор книги: Феликс Неизвестный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

– Как она посмела уйти и бросить всё? – задало само себе вопрос Его Величество, и недолго думая решил – Как вернётся, высеку, в назидание.

Уголь в печи дотлевал, реагируя, пунцовыми отсветами, на порывы ветра, врывавщиеся в приоткрытое окошко буржуйки.

Темнота обволокла спящих и, пребывающего в высоких думах, Философа.

Принцесса стала просыпаться от того, что в глазах побелело от яркого света, сквозь сон она почувствовала, чьё-то нежное прикосновение к своему плечу, и мелодичный голос позвал:

– Закатиглазка, проснись.

Звук голоса резанул по слуху Принцессы, она узнала бы его и через сто лет, настолько отвратетелен он ей был.

Принцесса сбросила руку с плеча, и села прикрывая рукой глаза, которым было больно смотреть на яркий свет, после ночной мглы.

– Здравствуй, крестница, – сказала Фея – Крёстная.

– Шо надо! – ответила Принцесса самым вежливым тоном, делая сильный акцент на звуке Ш.

– Мир полнится слухом, что ты отправилась сразить дракона, – в этот раз Фея была в голубом платье с высоким вырезом, тонкую щиколотку обвивал золотой браслет в виде змейки с изумрудными глазами, а в белых локонах сияла бриллиантовая заколка.

– Вот корова, – подумала Закатиглазка – небось по три раза на дню наряды меняет, но вслух сказала:

– А ты больше сплетни собирай, ещё и не такого наслушаешься.

– А зачем, тогда, вы забрались в драконьи владения? – спросила удивлённая Фея.

– Я тебя, хоть раз, выспрашивала о твоих делах?! – в голосе Принцессы раздались истеричные нотки.

Но тут свет, исходивщий от Феи, разбудил Кобольда. На какую-то секунду он замер в кресле, не веря своим глазам, затем, по-молодецки, спрыгнул на землю, упёр руки в боки, выпятил грудь, деловито прищёлкнул языком.

– Всё – таки нашла меня, – Гном аж зарделся от осознания собственной притягательности – ишь не вытерпела. – он, с важным видом, подошёл к беседующим крестнице и крёстной, а так как Фея почему-то, не только, не завизжала от радости, при его приблежении, но даже, как – будто, не замечала объект своих вожделений, он дёрнул её за подол платья, а когда она опустила взгляд на него, оскалился в соблазнительной улыбке.

– Ты что делаешь?! – внезапно обозлилась на гнома Фея – Это платье стоит, десяти тысяч таких как ты! А ты его немытыми ручонками мацаешь!

Кобольд стоял как ошпаренный, не понимая отчего Фея, вместо того, что бы броситься на него с поцелуями, нагрубила, и продолжает игнорировать, столь важную персону. Но пораскинув мозгами, он догадался, что она, приняла решение скрывать свои и чувства и не давать им волю прилюдно. Что ж, пока, он согласен простить ей этот каприз.

А Фея всё продолжала безуспешные попытки добиться от крестницы ответа на свой вопрос.

– Ночью, в холод и голод, – Фея эмоционально жестикулировала – ты находишься в этих краях, не в туристических же целях?!

– Пятый раз повторяю, – как заезженную пластинку твердила Принцесса – не о каком драконе, я никогда не слыхала, соответственно, никакого золота он у меня не похищал, и никакго убийства я не планирую.

– Как же не планируешь! – изумился Кобольд, чем, наконец, привлёк к себе внимание – Ты же сама меня умоляла отвести тебя в логово дракона, ты мне за это министерскую должность посулила! Ты, ещё, божилась, что растерзаешь змеюку.

Принцесса взглянула на Кобольда с немым укором.

– Ага! – обрадованно воскликнула Фея – Значит имеешь намерение расправиться с драконом!

– Ладно, – вяло согласилась Закатиглазка – ты меня раскусила, но, даже, не надейся меня отговорить.

– Наоборот, – улыбнулась Фея – я хочу тебе помочь!

И, тут, в очередной раз, разговор крёстной с крестницей был прерван.

– Как я рад вас видеть, моя богиня! – Заяц обтирая от слюней подбородок, расшаркивался перед ночной гостьей – Смею высказать уверенность, что целью вашего, столь позднего, визита является моя особа, – он взял Фею за руку и принялся обцеловывать ей кончики пальцев, обильно перепачкивая их слюной.

Кобольд аж побагровел от гнева, его короткий крысиный хвостик захлестал по бокам, как у взбешённой пантеры.

– Что здесь делает конь? – прошипел гном, даже, не оборачивась к Зайцу, хотя, вопрос был адресован, явно, ему.

Но Зайцу было не того, он, уже, захватил вторую руку обескураженной от такой фамильярности Феи, и перебирая её пальчики, ворковал что-то романтическое.

Терпение Кобольда лопнуло, он разорвал сомкнутые руки.

– Ты, вьючное животное, что здесь делаешь? – гном задыхался от ярости.

С глаз Зайца спала амурная пелена, а вместно неё предстало безобразная рожа начальника.

– Я же это. – запинаясь, пытался оправдаться Заяц – шум услыхал, испугался, что вас разбудят, вот и прибежал сказать, что бы тишину соблюдали, когда начальник спит.

– Быстро в стойло! – через губу промолвил гном.

У Зайца от обиды аж слёзы выступили на глазах, но он утёр их, и побрёл на своё место, где в пыли, он вырыл маленькую ямку для сна.

Принцесса, уже, стояла перед крёстной во весь рост, сон у неё окончательно улетучился, и ей хотелось одного, как можно скорее спровадить незванную гостью.

– И как ты планируешь мне помогать? – Принцесса выбрала из кучи угля, три увесистых куска, и загрузила их в угасающую печь.

– А чем ты намереваешься сразить чудовище? – задала наводящий вопрос Фея.

– Мне главное с ним встретиться, – Закатиглазка раздувала огонь в печи – а там буду импровизировать. Что-то да придумаю.

– Ты затеяла серьёзное предприятие, и относится к нему нужно со всей ответственностью. Дракон – зверь опасный.

– Он не зверь, он – пресмыкающееся, – поправила крёстную Закатиглазка.

– Главное, что он очень опасен, – продолжала увещевать Фея – и негоже идти на него с голыми руками, да и облачение у тебя не то, что бы от дракона защитить.

– Ну не всем же разряжаться как кукла Барби, – Принцесса помешивала куском тонкой арматуры, служивщим кочергой, раскалённые угли в печи.

Фея тяжело вздохнула, оттолкнула Кобольда, пытавшегося приобнять её за коленку, и произнесла повелительным тоном:

– Встань, дитя!

– Чего – чего? – Закатиглазка неохотно оторвалась от печи, медлено встала, поигрывая арматурой.

Фея звонко щёлкнула пальцами, и в них оказалась коротенькая лакированная палочка с рубиновой звёздочкой, она легонько коснулась палочкой арматурины в руках Принцессы – вспышка света прорезала тьму и рассыпалась серебряными искрами, а ржавая железяка в руке Принцессы превратилась в двуручный меч – цвайхандер, с двойной гардой и длиной на голову больше самой Принцессы.

Закатиглазка потрогала лезвие меча.

– Почему он такой тупой и ржавый? – спросила она у Крёстной – Это как же я им буду дракона убивать?

– Этот скот слишком сладко жил, пусть, теперь, и помучается, – ответила Фея и сверкнула белоснежной улыбкой – но этого, ещё, не достаточно для победы. Я одариваю тебя Белым доспехом! – Фея легонько коснулась палочкой плеча Принцессы, опять дождём рассыпались серебряные искры, и Закатиглазка оказалась в полном боевом облачении, вернее от самой Закатиглазки, остались видны одни ступни в пынеступах, всё остальное было скрыто под горой блестящего металла: шлем «воробьиный клюв», наплечники, нагрудник с напузником, наручи, тяжёлые стальные рукавицы, поножи, наголенники – весь набор.

Отяжелевщей рукой Принцесса вогнала меч остриём в землю, где он несколько раз покачнувшись замер, и подняла забрало шлема.

– Чего ты от меня хочешь за это? – спросила она у Крёстной.

– Того чего и ты, смерти дракона, – Фея оглядывала Закатиглазку со всех сторон, проверяя цельность доспеха – если эту сволочь не остановить, он в конце – концов захапает всё, а что не захапает, то уничтожит, и для меня ничего не останется.

– Поняла, – Принцесса попыталась кивнуть, но шейная защита чётко фиксировала голову на месте – это у вас внутривидовой дарвинизм, кормовая база постоянно сокращается, и один из хищников должен погибнуть.

– Фи! – отмахнулась ручкой Фея – Как же вульгарно это у тебя звучит. Нет это победа прекрасного над ужасным, красоты над безобразием, прелестного над отвратительным.

– Хватит, – перебила Фею Принцесса – ишь заладила, всё цены себе не сложишь. Если, ещё, что-то надо, говори, а то до утра не далеко, а я хочу, ещё, всхрапнуть маленько.

– Да, есть ещё одна маленькая просьба, – Фея захлопала ресницами – будь так любезна, верни пынеступы, моя бедная сестра так страдает без них, и возможно, если я ей их верну, это послужит поводом к нашему примирению.

– Вот же ты дура! – Принцесса обстукивала нагрудник, наслаждаясь глухим металическим звуком – Если бы я так легко расставалась с добычей, то никогда бы мне не заполучить такого мужа как Король Многоземельный. Так что ничего я никому не отдам.

– Очень жаль, – грустно произнесла Фея-тогда придётся вернуть всё то, что я тебе дала.

– Вот ты какая! – сорвалась на крик Принцесса – Я так и знала! Так и знала! Но ты, опять, просчиталась! Ничего я тебе не верну! Подарки не отдарки! – Принцесса хотела скрутить скупой Крёсной фигу, но стальная рукавица не дала сложить пальцы.

Фея, ошарашенно глядела на Принцессу, не зная, что и сказать ей в ответ на столь категорический отказ. Но Закатиглазка, внезапно, сама нашла выход из ситуации, в пользу обеих сторон.

– Я могу предложить тебе кое – что получше, – Принцесса лукаво сощурилась.

– Что же это? – ранодушным голосом спросила Фея, уверенная, что ничего путнего ей не предложат.

– А вот иди сюда, – и Принцесса увлекла за собой Фею.

Они подошли к мирно спящему Философу, взявшему короткий отдых от размышлений о сущности познания. Ветер перебрасывал края его шарфа из стороны в сторону, ладони Философ спрятал подмышки, скрестив руки на груди, худые ноги, практически, скрутились в косичку, пытаясь сохранять тепло. Таким образом, даже, в спящем состоянии, этот индивид, имел вдумчивый вид, по крайней мере, на этом настаивала Закатиглазка.

– Ты посмотри каков! – нахваливала Закатиглазка спящего – Но гланое, умён, до безумства. Великий Философ. Что ему не скажи, он это со всех сторон обдумает, и выскажет какое-нибудь толкование. Может рассуждать на любые темы, даже, те в которых ничего не смыслит. Так что, бери, от сердца отрываю!

– Здался он мне? – скривилась Фея – Был у меня когда-то философ, и пока все подружки на Канарах отдыхали, да по Венеции в гондолах катались, я от него в хрущовской однушке, про расширение границ самоосознания слушала.

– Да я не тебе, – нетерпеливо разъяснила Принцесса – Это для твоей сестры будет.

– Ах, ну если не мне, – успокоилась фея-то, конечно, сгодится. Но, он-то, сам, согласится ли? Пока, что мне таких не встречалось.

– А куда он денется! – Принцесса наклонилась, гремя латами, схватила Философа за шиворот, и встряхнула как следует.

– По что тревожите мой разум, замутнённый грёзой? – прочмакал спросонья Философ.

– Послушай, Мудрец, – Закатиглазка зашептала Философу в самое ухо – ты, уже, столько сделал для развития философской мысли, что можно смело давать тебе звание величайшего мыслителя современности, но меж тем, силой мысли ход времени не остановить.

– Не остановить, – признал Философ – но замедлить, возможно, главное, абсолютно ничего не делать, ни малейшего движения, потому-то я и на роботу не спешу устраиваться, и таким образом поток времени замедляет ход, а там, вполне возможно, что при условии совершенствования понимания сознания вне материи, а времени как условности самоограничения сознания, и отвергая их, прийти к состоянию бесконечного и вездесущего Я, которое.

– Да заткнись ты! – Принцесса, ещё, раз встряхнула отшельника – Я сейчас не об этом. Я о том, что пора остепенится. Я, тут, тебе невесту подыскала, не бесприданницу, жильём обеспеченна, не капризна и не переборчива, будешь у неё как за каменной стеной, отъешься на домашних харчах, и будешь на собственной жилплощади разводить свои философии, может, какой-нибудь трактат накрапаешь, а она, невеста твоя, женщина обеспеченная, оплатит издательству, и тебя, наконец, напечатают. Ну как, готов ты жениться?

Философ, слегка щурясь перевёл взгляд на Фею, которая вся изнывала от нетерпения, ожидая ответа. Мудрец – отшельник внимательно оглядел Фею с ног до головы, повернулся, опять, к Принцессе и произнёс:

– Я полагаю промедление в этом вопросе – архипреступно!

– Вот и договорились! – Принцесса подняла Философа как котёнка и поставив на ноги, стряхнула с него пыль. Затем она подошла к стоящей в двух шагах от них Фее.

– Дело сделано, – сказала крёстной Закатиглазка – молодой согласен, осталось дело за невестой.

– Сейчас я её призову, – глаза Феи светились от радости.

Она начертила волшебной палочкой на земле пентограмму, затем подняла руки к небу и произнесла заклинание:

– Tatre rop a mis trobeen hassan sobar sum!

От звука этих слов у Философа похолодело в затылке, а Кобольд от страха, залез в кресло и с головой накрылся пледом.

Ветер задул с удесятерённой силой, переходя в пронзительный вой, свинцовые, тёмные тучи сгрудились, над лагерем.

Внезапно, из пентаграммы, в небо, вырвался столб пламени, озаривщий окрестности на много миль вокруг, а из огня, выпрыгнула Козлиная Ведьма, на голове у неё был надет убор из перьев сине – жёлтого ара, украшенный козлиным черепом с загнутыми рогами, в левой руке был зажат ритуальный кинжал для жертвоприношений, с извивающимся как змея лезвием, а в правой полупустая глиняная чашка, из которой свисала нить чайного пакетика.

– Кто дерзнул призвать меня! – прогремел раскатистый голос – Три часа ночи! Люди вы совсем охренели?! Я же вывесила график, там ясно указано, что у меня приём, исключительно, в первый вторник, третьего месяца, в високосный год!

Ведьма поправила сползший на глаза козлиный череп, и осмотревшись, первой заметила Фею.

– А, это ты! – обозлилась она – Что, опять, выгулялась до трёх ночи, а теперь решила с сестрой увидиться?

– Выслушай меня, сестрица, – Фея сложила руки как ангелочек – Мы тут.

– Кто мы?! – Ведьма резко обернулась и увидела Принцессу, поначалу она замешкалась, но разглядев на ногах Закатиглазки пынеступы узнала вражину – Ага! Так вы решили вдвоём против меня! Ну давайте попробуйте! – и она швырнула чашку с недопитым чаем в Принцессу, но та успела захлопнуть забрало шлема, о которое и разбилась чашка, обрызгав доспехи чаем с бергамотом.

– Что ты, возлюбленная моя сестрица, – принялась успокаивать Ведьму Фея – не на смертный бой мы тебя позвали, нет! Всё наоборот! Радость пришла откуда не ждали!

– Из Пхеньяна что – ли? – предположила, теперь уже, заинтригованая Ведьма.

– Жених к тебе сватается! – Фея взяла сестру за руку и указала ей на Философа – Руки твоей добивается!

– Прямо таки и добивается? – проборматала обескураженная Ведьма.

– Просто алчет, – подтвердила Закатиглазка, и взглянув на перепуганого отшельника, стоявщего с выпученными глазами и отвисшей челюстью, добавила – Вожделеет!

– Это какая-то ошибка, – еле слышно сказал Философ, от стараха у него свело гортань, и на более громкий звук он был не способен.

– Что он сказал? – спросила, не разобравшая ни слова Ведьма.

– Говорит, что так влюблён в тебя, – озвучила Философа Закатиглазка – что боится до свадьбы не дотерпит, мол, доведёшь ты его до греха.

– Это ничего страшного, – хихикнула Ведьма – мы люди современные, без предрассудков. Так что нечего ему бояться.

– Видишь как всё удачно сложилось, – сказала принцесса Философу – ну давай, иди поцелуй молодую, не робей.

Философ, только, беззвучно открывал рот, как рыба вытащенная на берег. А потом, издал носом свист и рухнул как подкошенный лишившись чувств.

– Перевозбудился, – констатировала Принцесса.

– Скорее забирай своего жениха, – подсказала сестре Фея – пока кто-нибудь другой не подобрал.

Ведьма подхватила Философа на руки и посмотрела на него.

У отшельника вывалился на бок язык, небритое лицо было в грязи и пыли, нос, разбитый при падении, забился, от чего протяжно хрюкал при выдохе.

– Какой красавчик! – восхитилась Ведьма.

Молодая, неся своего жениха, вернулась в центр пентограммы.

– Жду тебя на свадьбе, – улыбнулась Ведьма Фее, а та обняла сестру и поцеловала в дряблую щёку.

– Я могу считать, что пынеступы тебе больше не нужны? – спросила у Ведьмы Принцесса.

– Можешь себе оставить. Дарю. Они волшебные, лечат скалиоз и плоскостопие, – Ведьма никак не могла налюбоваться на своего суженного – а я, теперь, с козлиной магией завяжу наглухо. Мне некогда теперь, мне за мужем следить надо будет. Что бы не пил, не курил, не бездельничал, что бы носки стирал и посуду мыл, – она взмахнула головой и сбросила козлиный череп на землю.

Из пентограммы, где стояла Ведьма, вырвался сноп пламени, и тот час же исчез, а с ним исчезли и молодые, испарилась и сама пентограмма.

– Надеюсь больше я тебе ничего за подарки не должна? – спросила у Феи Принцесса.

– Наоборот, – Фея была на седьмом небе от радости – ты так меня осчастливила, что и сравнить не с чем! Разве что когда мне подарили Бентли кабриолет. Тогда, конечно, поприятней было. Сама понимаешь.

– Если честно, я тебя совсем не понимаю, – созналась Принцесса.

– Это потому, что ты, ещё, слишком юна. Хотя эти прописные истины нужно с отрочества знать, – с материнской нежностью отметила Фея – Но, как бы то ни было, я хочу сделать тебе ещё один подарок.

– Надеюсь в этот раз, без каких либо дополнительных условий?

– Разве, только, с тем, что ты обязательно убьёшь дракона, – рассмеялась Фея – отсечёшь ему голову и отдашь мне, хочу её в гостиной на стену повесить, рядом с головой первого мужа. Второго, третьего и четвёртого.

– Знатная у тебя коллекция, – похвалила крёстную Принцесса.

– Сначала занимательно, – согласилась Фея – но, уже, после тридцатой головы, это занятие наскучивает, хотя, надо же как-то развлекаться.

Фея взяла левую руку Принцессы закованную в железную рукавицу своими нежными, унизанными перстнями, пальчиками коснулась палочкой металла, и на руке Зактиглазки материализовался щит миндалевидной формы, обтянутый кожей и стянутый стальными полосами, на внешней стороне был изображён пышный бутон белой розы на алом поле.

– Это мой герб, – Фея провела отполированным ноготком по выпуклому лепестку нарисованной розы – гордо неси его в бою!

– Афигеть не встать! – Принцесса развернула щит гербом к себе – Прямо, только, об этом и мечтала, с твоим гербом носится.

– Прощай, дитя, – Фея помахала крестнице ажурным батистовым платочком, сжатым меж кончиков длинных, расписанных дивным узором, нарощенных ноготков – успехов тебе на ратном поприще. Лёгкой победы. – и Фея исчезла, а на её месте остались, кружащиеся, как снежные хлопья, лепестки белых роз.

– Иди ты в пень!. – пожелала напоследок крёстной Принцесса.

Глава 9

Закатиглазка проснулась от того, что кто-то стучал ел ей камнем по шлему.

Это был Кобольд.

– Давно утро, а ты всё дрыхнешь? – сказал он – небось, тепло внутри доспеха, согрелась, что и вставать не хочешь.

Но внутри доспеха было совсем не тепло, холодный металл, никак не хотел нагреватся о тело Принцессы, а снимать его, и тратить на это драгоценные минуты сна, Принцесса поленилась, и сейчас она усиленно дула в забрало, пытаясь дыханием нагреть воздух в шлеме, что бы отошла, отёкшая от холода шея.

Скрипя и лязгая Закатиглазка перекатилась на живот, и отжавшись руками от земли встала на одно колено, схватилась рукой за гарду, вонзённого в землю меча, и, под грохот лат, медленно поднялась.

Заяц, как и полагалось хорошему подчинённому, встал первый, и, уже, растопил печь, закипятил чайник и подал свежий кипяток в кружечке своему непосредственному руководителю, который, завернувшись в плед, блаженно прихлёбывал горячую водичку.

Принцесса, тоже, решила согреться кипяточком, а так как наклонятся за кружкой в латах было тем ещё удовольствием, она залила себе в рот кипяток прямо из, стоящего на печи, чайника, и принялась гонять его за щеками.

– Вот бы добавить сейчас мивины, – подумала Закатиглазка – она бы, прямо, во рту сварилась.

Чаёвничали в полном молчании. Каждый по своему переживал события прошедшей ночи.

Кобольд размышлял над тем, стоит ли ему после вступления в должность министра официально оформлять свои отношения с прекрасной Феей, или же она должна будет остаться «женой на стороне».

Принцесса прикидывала за какую сумму, после победы над драконом, можно будет сдать доспехи и оружие на металлоприёмной точке.

Заяц же, косился, если можно использовать это выражение в его случае, на закованную в броню Принцессу, и в душе его росло опасение, как бы на время поединка, его не предоставили, как боевого коня.

О Философе же, все забыли совершенно.

– Хорошо посидели, – прервал общее молчание Кобольд – пора и в дорогу, осталось, уже, совсем немного, – он потянулся, скинув с себя дырявый плед, бросил кружку на землю и несколько раз хлопнул по ней ногой, пока не согнул.

Потом он толкнул печь, и она упала рассыпая тлеющие угольки.

Кобольд взял камень и отбил у печи топливную дверку, дымоход, сделанный из жести, он так же подверг побиению камнем, в результате чего, бедная труба, пришла в полную негодность.

Покинув растерзанную печь, Кобольд быстрым шагом устремился к ведру, и что было мочи пнул его, разлив оставшуюся воду, после, опять взялся за камень, и расправился с ведром окончательно.

– И что это вы делаете? – не поняла Закатиглазка.

– А что? – Кобольд вытирал выступивший от праведных трудов, на лбу, пот – Я, уже, и согрелся и напился, мне это больше ни к чему.

– А другим? – спросил Принцесса.

– Плевать я на всех хотел, – отмахнулся гном.

– А как же обратная дорога? – Принцесса поддала ногой изуродованное ведро – Мы бы сдесь могли, ещё раз, привал сделать, а вы всё уничтожили. Хоть бы подумали воды в дорогу набрать.

Тут-то Кобольд и понял свою оплошность, он огорчённо оглядывал результаты своего вандализма, и впервые в жизни они его не радовали.

Гном разозлённо подступился к Зайцу и трижды, ладонью наотмашь, ударил его по носу.

– Ты почему меня не остановил? А!? – кричал Кобольд.

Заяц упал, а гном в иступлении таскал подчинённого за уши, пиная поочерёдно то левой, то правой ногой.

– Хватит вам сориться! – прервала их Принцесса – Нужно идти, пока жара не разыгралась.

Увещевание подействовало на гнома, он прекратил экзекуцию, и, даже, помог Зайцу встать, на четвереньки.

И они снова шли.

Принцесса использовала цвайхандер, как посох, упираясь им в пересохщую почву, щит же Кобольд вызвался везти в своих руках, он прикрывался им от палящего солнца.

– У меня, вдруг, созрел вопрос, – Кобольд наслаждался тенью, даваемой щитом, и был настроен поболтать – ты, вообще-то, умеешь обращатся со всем этим? – он похлопал по щиту, намекая на вооружение Принцессы.

– Видети ли, – жара, уже, стояла приличная и Принцесса сняв шлем, несла его в левой руке – в Королевстве Многоземельном имеется древняя история рыцарских турниров. Это традиция нашего королевства, его духовная скрепа. И, ещё, не было ни одного турнира в котором бы не участвовал мой солнцеликий супруг – Король Многоземельный. Он, страсть как, до рыцарской схватки охоч!

– Он-то может быть и охоч, но его здесь нету, – подметил Кобольд – и биться с драконом придётся тебе.

– Имейте терпение дослушать. – попросила Принцесса – Так, вот, мой Король, завсегдатый участник всех ристалищ в королевстве, у него, даже, имеется особый календарь, где эти события расписаны на весь год. Но вы видели, что делается на этих турнирах? Это же какой-то ужас. Сколько народу калечатся в этих схватках, а погибает сколько! Разве я могла позволить моему супругу так рисковать своей бесценной персоной? Да ни под каким видом! А с другой стороны, учавствовать в турнире это престижно, это почёт для короля.

Кобольд, только, кивал, соглашаясь во всём с Принцессой, а она продолжала:

– Но если бы вы, только, видели Его Великое Величество, – Закатиглазка так расчувствовалась, что у неё слезились глаза – он, же у меня такой хрупенький, такой худенький, такой безответный и беззащитный, его любой обидеть может. Вот я вместо него на турнирах и выступаю. А как же иначе?

– И как? – Кобольд удивлённо приподнял бровь – Получается?

– Мой Повелитель, уже, десять лет как является абсолютным чемпионом, – похвасталась Принцесса – во всех видах состязаний – он лучший, хоть в гештехе, хоть в реннене. Этой весной он занял первое место, разбив всех противников в «итальянском поединке». Нет ему равных и в бухурте, когда он, врываясь в общее побоище, рубит и колет всех на лево и на право.

– Значит получается, – успокоился Кобольд – но против дракона у тебя всё равно шансов нет.

Закончив на этой позитивой ноте, Кобольд слега пришпорил Зайца, и обогнав Принцессу поехал немного впереди указывая путь.

После полудня Принцесса, уже, кляла свою крёстную и все её подарки.

Доспехи так раскалились на солнце, что воительница чувствовала себя как в микроволновой печке. Шлем был, уже, давно брошен, набедренники и наголенники были сброшены Из-за невозможности ходьбы в их облачении, а теперь, пришла очредь нагрудника, он лязгнул о камень, и покатился под горку. Постепенно Принцесса создавала за собой след из сброшенных частей доспеха.

Когд Кобольд в очередной раз оглянулся, проверяя идёт ли за ним Принцесса, не свалила ли её невыносимая жара, то он увидел Принцессу, уже, совершенно разоблачившуюся от доспеха, только, меч, переброшеный через плечо, оставался при ней.

– Это ты правильно, железяки поскидывала, – похвалил Кобольд – идти в них, одна морока, а дракона, что в доспехах, что без них, одинаково не осилишь.

– Если, я его не осилю, – Принцесса вытерла косой пот с глаз-то не быть вам министром, не забывайте.

Кобольд зажал Зайцу уши, и зашипел на Закатиглазку:

– Потише, ты! Ведь, если, подчинённым дойдёт, что моё министерство вилами по воде писано, они меня везти не будут, и придётся мне, как дураку, ножками топать.

– Вряд ли он, вообще, сейчас понимает о чём мы говорим, – предположила, поглядев на Зайца Принцесса.

Экс – председатель, действительо, уже ничего вокруг не видел и не слышал, разум давно покинул обессилевшее старое тело, в глазах была пустота, и только, лапы механически, сами – собой, переставлялись, неся на себе бессознательное туловище с поникшей головой, и даже, слюни перестали сочится бесконечным потоком из полуоткрытого рта, со свистом втягивавшего в себя горячий воздух.

– Хоть бы не загнать его, – встревожился Кобольд, и постарался держать щит так, что бы тень покрывала голову Зайца – а то, ведь, ещё на обратный путь он мне понадобится.

– А как вы полагаете, – Принцесса перебросила меч на другое плечо – он хоть в один конец дотянет?

– Хрен его знает, – спрогнозировал Кобольд – проблема в том, что ареол обитания дракона постоянно увеличивается, когда я был в этих краях, пустыня была вдвое меньше. Но время не стоит на месте, и дракоша тоже. За это время он успел разорить и уничтожить немало земель, приростив тем самым свои угодья.

От жары и усталости, у путников начало создаваться впечатление, что, хотя, они и движутся вперёд, но земля под их ногами убегает в обратном направлении, удаляя их от конечной цели пути.

Заяц стал хромать, на левую заднюю лапу, Кобольд с неохотой слез, на вопрос Принцессы о причине остановки, заявил, что косого нужно немедленно перековать, подошёл к большой каменой глыбе, и принялся стучать по ней ладошкой, как молотом по наковальне.

– Перегрелся, – поняла Закатиглазка, и похрипев как следует гортанью, выдавила из себя скупой плевок, которым угодила гному на воспалённый лоб.

Слюна мгновенно испарилась, но Кобольд пришёл в чувство, а с чувством в нём проснулась оскорблённая личность, он вознамерился отплатить Принцессе той же монетой, но сколько он не обсасывал свой язык, ни капли влаги выдавить из себя не смог.

– Ладно, – он вскарабкался обратно на Зайца – я тебе это потом, с процентами возмещу.

– Вы лучше мне скажите сколько нам ещё идти? – Принцесса перепрыгнула через глубокий овраг, и остановилась, что бы отдышаться, перед высокой насыпью – Вы утром обещали, что немного осталось, но что-то не похоже.

Кобольд, верхом на Зайце, первый взобрался на насыпь, и сверху крикнул:

– Не горюй! Уже пришли!

Принцесса не могла поверить услышаному, и как можно скорее, полезла на вал.

Первым Из-за насыпи вылетел, подброшенный Закатиглазкой меч, за ним появилась её голова, перепачканная землёй.

И действительно, шагах в пятистах впереди, начиналась подошва отрога тёмных, лишённых растительности гор, уплываюших вдаль, к далёкому каменному хребту.

У подножья отрога возвышалась каменная громада – замок дракона.

Обрадованная, скорым окончанием пути, Принцесса, испытала прилив новых сил, и бодро зашагала к замку, с каждым шагом приближаясь к заветной цели. Вот, уже, она хорошо различала четыре оборонительных башни с чёрными окнами бойниц, расположенные по периметру замка и соединённые толстой зубчатой стеной, Из-за которой пиком взмывал в небеса донжон – центральная крепостная башня, на крыше которой развевался штандарт с изображением трёх драконьих голов извергающих пламя.

– Добрались! Добрались! – Принцесса воодушевлённо размахивала мечом, и сталь со свистом рассекала воздух.

Даже, заяц, почуявший конец своих мытарств встрепенулся, поддал темпу, и понёс Кобольда к крепости, перескакивая через кочки и ухабы.

Замок стоял на скалистом уступе, у которого Кобольд остановил прыткого зама и передав щит Принцессе сказал:

– Дальше сама.

Принцесса забросила щит за спину и, держа меч двумя руками поднялась на уступ, к большим внешним воротам. Она позаглядывала в щели, но никого не увидела, тогда Закатиглазка принялась тарабанить ромбовидным навершием рукоятки меча в ворота.

– Выходи, дракон! – звала она – Бороться будем!

От стука, с башен крепости поднялась в воздух стая стервятников и с отвратительным криком закружилась над замком.

– Выходи, сукин сын! – Принцесса, уже рубила ворота мечом, каждым ударом погружая лезвие, чуть ли не до середины, в жёсткую древесину.

Но замок не подавал никаких признаков жизни.

Принцесса, уже, было отчаялась дозваться противника, как послышались шаркающие шаги, кто-то шёл по двору замка, а когда проходил возле ворот Закатиглазка расслышала поток отменных нецензурных выражений в свой адрес, и у неё отлегло от сердца – замок был обитаем.

Заскрипела, приоткрываясь, маленькая калиточка с правого боку от ворот, и в образовавшуюся шель кто-то показал Принцессе смачную дулю.

Закатиглазка стояла обомлевшая и пялилась на фигуру, а надо было признать, что ни разу в жизни ей никто не показывал такой идеально сложенной, крупной как арбуз, густо покрытой седыми длинными волосами, восхитительной дули.

– Что замолкла, как язык проглотила?! Чего орёшь под дверью? А как я сейчас ментов вызову на тебя, посмотрим как, тогда, запоёшь! – обругала остолбеневшую Принцессу свирепая Дуля.