Текст книги "Закатиглазка (СИ)"

Автор книги: Феликс Неизвестный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

В лицо Закатиглазке смотрело чёрное дуло пистолета.

– Ось і до стрибалась ти, дурна бабо, – засмеялся себе в бороду Дед – зара я тебе пристрелю, і усі грошикі будуть мої!

– Где ты это взял? – Принцесса кивнула на пистолет.

– Як де? Чи я тобі не росказував, шо на війні побував?

– Какой, ещё, войне? – Принцесса сильнее сжала спрятанную за спиной вилку – Этой штуковине лет пятьсот.

Дед посмотрел на своё оружие, это действительно был фитильный пистолет, с длинной деревянной ручкой.

– Ну так і шо? – буркнул Дед – Я ж не казав на якій саме війні був.

– Это ты у отца со стены украл? – предположила Принцесса.

– Я ше тоді, як тіки ти приперлася хотів тебе пристрелить! – признался Дед – Та пороху не було, прийшлося з сірників сірку зчищать, тож до ранку не встиг, але зара я тебе нарешті шльопну! – Дед чиркнул спичкой о стену, палочка вспыхнула и он осторожно поднёс её к фитилю. Фитиль с неохотой начал тлеть маленькой красной точкой – Зара, зара, – приговаривал Дед – почекай трохи, – фитиль начал было угасать, но Дел три раза легонько подул на него и искра возродилась – зара, зачекай, ти головне не ворушися.

Принцесса в нетерпении переминалась сноги на ногу. Дед, опять, принялся дуть на фитиль, в этот раз изо всех сил, и, наконец, искра добралась до пороховой полки, сера на полке вспыхнула, испустив клубы тёмного едкого дыма, а через секунду из ствола пистолета вырвался сноп искр, вперемешку с дымом, в переулке бахнуло.

– Ай! – вскрикнула Принцесса, это маленькая гайка вылетевшая из дула пистолета стукнула её по лбу.

– Ну шо? – спросил Дед разгоняя рукой клубы дыма – Вбив?

– Не, – Закатиглазка подняла с земли гайку – ты что это, гайками стреляешь?

– Так а де я тобі на цю гармату кулі знайду?! – возмутился пенсионер-тож довелося у крамнці гайки підібрать за розміром.

– Вот что ты там столько делал, – поняла Принцесса.

А Дед принялся осматривать пистолет.

– Чого ж не вдалося? – сам у себя вопрошал он – Мабуть порох посирів, клята мряко. – он повытаскивал из карманов маленькие мешочки, с гайками, пыжами и порохом, разложил их тут же на земле и сказал принцессе – Зара я перезаряджу, зачекай п» ятнадцять хвилин, не йди, я тебе обов» язково пристрелю.

– Хорошо, Дедушка, я жду, – согласилась Принцесса, а сама стала незаметно, бочком подбираться к старику.

И вдруг раздался гром взрыва. Принцесса было подумала, что это у Деда взорвался порох, но он даже не прикасался к нему. Какое-то мгновенье Дед и внучка ошалело глядели друг на друга, а взрыв повторился, на этот раз многократно усиленный, он вынес начисто стёкла в окнах домов, а Дед с Принцессой схватились за уши, наполнившиеся режушим голову звоном. Зямля сотряслась, и опрокинула обоих родственников.

Дед с Принцессов, всё ещё, оглохшие, выскочили из переулка, вокруг них в панике метались фигурки людей, они что-то кричали, сами не слыша что именно.

В воздухе висела серая пелена пыли, Из-за которой люди наталкивались друг на друга, падали, и их тут же затаптывали бегущие.

Принцесса получила несколько тычков плечами от перепуганных горожан.

Деда сбили с ног, и несколько человек протоптались по нему, но не зря Дед отъедался на королевских харчах, его могучему организму это не нанесло никакого вреда, и, мгновено вскочив на ноги, он успел перетянуть клюкой по лбу, до потери сознания, какого-то гражданина, хотя конкретно этот гражданин к истоптанию Деда никакого отношения не имел.

Меж тем Принцесса отметила нехорошую тенденцию – всё спасалось и бежало со стороны вокзала, её сердце дрогнуло от жуткого предчуствия, что свершилось непоправимое.

Закатиглазка, как спринтер – прфессионал, рванула с места в голоп. Все кто мог, уже, убежали и никто не мешал эстафете, кроме ям в асфальтированной пол года назад дороге, да, ещё, Деда.

Старик уловил резкий старт внучки и вцепился ей в косу, но не расчитал своих возможностей в беге, упал животом вниз, и зашелестел пузом по асфальту. Принцесса же, даже не заметила якоря повисшего на косе, настолько сильно взволновала её судьба горшочка с золотом.

За каких – нибуть три минуты Закатиглазка достигла вокзала, вернее того места, где вокзал должен был быть. И, хотя, здесь пыль стояла, уже практически непроницаемой стеной, Принцесса смогла найти жалкие остатки, всё что осталось от здания вокзала.

Дед отпустил косу, и поднявшись на колени протёр очки, закрывшиеся густым слоем пыли, и посмотрел на своё многострадальное пузцо, рубаха на нём истёрлась совершенно, а кожа, натянутая как на барабане, была пунцово – красной.

– Ех, мазолю мій, – Дед ласково погладил себя по пузу – вже не перше ти рятуєш мене. Тож не дарма я тебе годую.

Закатиглазка бросилась к пирону, пыль, уже, перщила в горле и мешала дышать. Прикрыв нос краем ворота, она ступала меж обломков бетонных плит, временами выдерая, постоянно цеплявшийся за края подол платья. Она никак не могла найти, где пролегает железная дорога. Наконец ей попалась одиноко лежащая шпала, потом, через несколько шагов, ещё одна, поверх неё лежал кусок рельсы, Принцесса поняла, что железной дороги, тоже не осталось.

– Братцы, братцы! – давясь кашлем позвала она – Где вы, родимые?

И, где-то среди развалин ей ответил тоненький, срывающийся голо:

– Сестрица, мы здесь! Мы здесь!

Принцесса поспешила, как только это было возможно, на звук зовущего голоса.

Она отыскала близнецов сидящих, возле обломка, бывшего крышей агитвагона, покрытые пылью и сажей, они обнялись и горько плакали.

– Что произошло!? – прокашляла в воротник Закатиглазка.

– Ой – йой – йой! – ответили ей все трое.

– Та кажіть вже, іродови діти! – это подоспел Дед.

Но братья продолжали рыдать, кашлять, отплёвываться и тараторить несуразицу.

Когда речь заходила о прибыли супруга, Закатиглазка долго не церемонилась, так и сейчас она схватила за шиворот Старшего Брата, вырвала его из обьятий близнецов и строго глядя ему в глаза, снова спросила:

– Что произошло?!

Старший Брат протёр заплаканные глаза и дрожащими губами прошептал, только, одно слово:

– Дракон.

– Как дракон?! – не поняла Принцесса.

– Вот так, – развёл руками Старший Брат – налетел на нас дракон, мы и ахнуть не успели.

– Где горшочек с золотом?! – в ярости прокричала Принцесса – Где он!?

– Дракон унёс, – всхлипнул Старший Брат – что мы теперь батюшке скажем?

От услышаного у Принцессы случился ступор, она не верила в происходящее.

– От же йолопи! – Дед впал в неистовство и принялся клюкой лупить близнецов – Я ж вас, тіки, на хвилину самих залишив, так ви все одно встигли все просрати!

Принцесса постепенно приходила в себя, да горшочек потерян, но это не повод слаживать руки, нужно что-то делать, Король Многоземельный ждёт и верит. Только сейчас она заметила, что рядом с близнецами сидит, повесив уши, совершенно сливающийся с пылью Заяц, в его взгляде читалось беспредельное отчаяние, чуть поотдаль от него, на камне сидел, как и все покрытый пылью Кобольд, выражение его лица, так же, оптимизма не внушало.

– Ну что же, – вздохнула Закатиглазка – раз так значит так.

– И как ты вернёшся домой без золота? – прохрипел Кобольд, уронив тяжёлую голову на руки – А мне, теперь, хрен, а не министерство.

– Без золота я домой не вернусь, – твёрдо заявила Принцесса – меня супруг не пустит. Так, что дорога мне одна – к дракону! Сражу ненасытную рептилию и горшочек мой будет!

– Этот дракон не рептилия, – заметил Кобольд – он, пресмыкающееся.

– Мне не принципиально, – Принцесса упёрла руки в боки – эта падла не знает с кем связался.

– От же дурна бабо! – громко рассмеялся Дед – Та де тобі змія подолать? Це тобі не бульбашки з носа пускать.

– Посмотрим, – Закатиглазка сурово нахмурила брови – кто из вас бывал в логове дракона?

– Ну ти і дурепа! – от смеха у Деда потекли слёзы – Хто до змія в пазурі попав, той назад не повертається.

– Что совсем никто? – растерялась Принцесса – А может, хоть адрес драконий кому исзвестен?

– Ага, у довіднику прописаний, – сострил Дед.

– Я был, – сказал чей-то хриплый голос.

– Кто я? – переспросила Принцесса, ища глазами сказавшего.

– Я, – это говорил Кобольд, но голос его стал заунывным и практически не узнаваемым – я его на шахту навёл.

– Ты же говорил, что металлистов навёл? – тихо сказала Принцесса.

– Это практически одно и то же, – Кобольд вытер сажу с лица-только гораздо хуже.

– Что ж! – обрадованно заявила Принцесса – Дело идёт на лад. Мы знаем, где гнездится эта тварюка, осталось его убить и забрать золото.

– Ты не видела дракона, – удручённо покачал головой Кобольд – ты, даже, не представляешь себе, что это такое. Никому его не одолеть. И пытаться бессмысленно.

– Отставить панику! – вскомандовала Закатиглазка – От успеха этой кампании зависит и ваш карьерный рост, так что взбодритесь!

Кобольд поднял на Принцессу свои поросячьи глазки, помолчал секунду и веско промолвил:

– Меньше чем за министерскую должность – не поведу!

От этих слов Заяц аж подскочил:

– Нечестно! – он плевался слюной вперемешку с известковой пылью – Мы так не договаривались! Я требую справедливости! СПРАВЕДЛИВОСТИ!

– Зайчик – Побегайчик, – ласково обратилась к нему Принцесса – когда мы с вами встретились в первый раз, я вам сказала что именно, по-справедливости, с вами нужно сделать. Вы этого хотите?

– Нет, – тихонько ответил Заяц и притих.

– Вот и договорились, – Закатиглазка потрепала Зайца по холке – будете замом, место жирное, доходное, – после этого она обратилась к Кобольду – а вы, как приведёте в логово дракона, станете министром.

– Ха! – Кобольд выпятил грудь – Ну что, косой, съел!? Но ты не расстраивайся, я буду добрым начальником, сработаемся. Будешь мне кофий подавать на совещании и руки целовать. Узнаешь, ещё, как сладка начальственная затрещина!

Бедный Заяц, совсем поник, больше всего он боялся попасть под начало такого руководителя, каким был сам, а вышло, и того лучше.

– Так – с, Зайчатина, – продолжил Гном – запоминай, по утрам будить меня нежным покачиванием, при пожаре выносить первым. А сейчас беги, разыщи руководителей города, нам понадобиться их помощь.

Заяц отдал честь и задал стрекача, весело потрясая хвостиком – пупочкой.

– Надо будет его депримировать, – проворчал, глядя вслед Зайцу, Кобольд.

– Сестрица, а когда ты заберёшь горшочек у дракона, можно мы его папиньке вернём? – с робкой надеждой спросил Младший Брат.

– Конечно, – улыбнулась ему Принцесса – и папиньке, и маминьке, и всем кому пожелаешь, мешки шейте поглубже.

– Ура! – радостно запищали братья.

– Ждите тут и никуда не уходите, – добавила Принцесса – я скоро.

– Ура! Ура! Ура! – троекратно прокричали братья.

И, только, Дед, не разделявщий общего подъёма, хмуро поглядел в небо, сплюнул, и поковылял по своим стариковским делам.

Глава 8

Солнце зависло в зените и казалось вдвое больше обычного, от жары над землёй стояла испарина, а на фоне побелевшего неба, двигались две фигурки, одна – человеческая, а другая, была непонятного происхождения, и едва достигала первой до пояса.

Первая фигура была Закатиглазка, вторая – Заяц и Кобольд, состовлявщие единый силуэт. Как им это удавалось? А очень просто, Заяц шёл на четвереньках, а у него на спине, гордо восседал Кобольд, а, ещё, в руках у Гнома, был мешок с провиантом, коий был им выдан мэром города Великие Руины, Закатиглазка, тоже, получила такой же набор, но употребила его сразу же и, теперь, шла налегке. Зная об отменном аппетите Принцессы, Кобольд привязал свой мешок верёвкой за запястье, да и слишком близко к Заатиглазке не подъезжал.

Второй день, как они вошли во владения дракона, мёртвые земли, ни деревца, ни кустика, ни, даже, травинки. За всё время пути им не попалась ни одной птицы, о животных, уж, и говорить нечего, если не считать встреченный этим утром скелет какого-то парнокопытного.

Местность была, более чем пересечённая, словно сама земля, страдая и мучаясь, вертелась, пытаясь стряхнуть с себя впившегося пресмыкающегося гада. Невозможно было сделать и трёх шагов, не попав в трещину или ямку, кои имелись в огромнейшем множестве, от совсем маленьких, до гигантских оврагов и расселин. Всю картину дополнял вездесущий запах серы.

– Ой тяжко мне, – пожаловался Кобольд и намочил водой из фляги носовой платок, которым покрывал голову – Что же ты тощий такой? – обратился он к Зайцу – Ты ж меня, эдак, пополам перережешь. Как я буду на тебе в министерство ездить?

– А вы бы меня подкормили, – вывалив язык прохрипел Заяц – я бы поправился, и вам бы легче было.

– Каков хитрец! – Кобольд похлопал Зайца по крупу – Знает мою доброту, знает что не откажу, – он порылся в мешке, выташил краснобокое пахучее яблоко, обтёр о жилет – Вот тебе лакомство, – Гном быстро обгрыз яблоко и сунул огрызок Зайцу в рот, а тот проглотил угощение не жуя.

– Что нужно сказать? – спросил Кобольд.

– Спасибо, начальнику, за счастливую старость! – пропыхтел Заяц.

– Эх, Косой, – вздохнул Гном – злоупотребляешь ты моей добротой.

– Это ж Зайчик получается, сейчас, у вас, верблюд – корабль пустыни, – подметила Принцесса – а верблюды могут и колючками питаться.

– И то верно! – хлопнол себя по лбу гном – Чего же это я на тебя провиант трачу, когда вокруг колючек вволю.

Действительно, иссохщиеся, покрытые длинными колючками, кустарники, то и дело встречались путникам, особо густо разростаясь среди руин зданий. К одному, такому кусту Кобольд и направил Зайца и, когда, тот уткнулся в куст самой мордой, приказал:

– Жри колючки!

– Не извольте беспокоиться, – поморщился Заяц, осматривая предлагаемое угощение – я, пока, от вашего огрызка сыт.

– Не перечь! – прикрикнул Кобольд – Я тебе больше человеческую еду вскармливать не намерен, но не хочу, что бы ты у меня пал посреди путыни, на чём же я тогда ехать буду? Так что, давай, жри – насыщайся.

Заяц попытался укусить стебель, но больно уколов губы, фыркнул и одёрнул морду.

– Я – крепкий, – начал уверять он – я пустыню и натощак перейду.

– Ты что, супротив линии начальственной переть вздумал? – выразил предположение Кобольд.

– Никогда! – отверг порочное предположение Заяц и, распахнув пасть, впился в сухой стебель.

Длинные, острые шипы растения больно кололи слюнявые губы Зайца, вонзались в ему щёки, слёзы выступили на глазах у Зайца, но он продолжал есть колючку, раздиравшую до крови язык и нёбо. Жевать было невозможно, и Заяц, судорожным движением горла проглотил стебель целиком.

– Надеюсь переварится, – подумал он – а то, ведь, на выходе проблемно будет.

– Хватит! Фу! – одёрнул Заца гном – Ишь пристрастился как! А по-началу не хотел, глупый. Но переедать не стоит, ты и так еле тащишься, а с полным брюхом, вообще, до черепашьего ходу замедлишься. Но ты не печалься. Я, когда стану министром, каждый день тебя колючками кормить буду.

Заяц поблагодарил гнома за заботу, поцеловал милостиво подставленную руку начальника и они поехали дальше.

Перед путниками, как из раззвёрзнутой пасти, из земли торчал фундамент – остов некогда величественного строянеия, уничтоженого драконом.

Обходить фундамент заняло бы больше часа, и Принцесса решила его перелазить, она ухватившись руками за край, легко перескочила преграду.

– Э не, – сказал Кобольд – я так сигать не буду, иначе на что у меня подчинённый в наличии? Ну – ка, косой, давай с разбегу!

Гном вцепился Зайцу в уши, и пришпорил его пятками под худые бока. Заяц вздыбился, рванул, сделал три больших прыжка, и возле самого фундамета, рухнул на бок и захрипел.

– Эдак мы через преграду не переберёмся! – надул щёки Кобольд, продолжая сидеть на Зайце – Поднимайся, скотина, сколько можно прохлаждаться.

– Не, не. могу, – прошептал Заяц – мне нужно чуть – чуть отдохнуть.

Кобольд с недовольным видом слез с Зайца и проворчал через плечо:

– Ты у меня доиграешься, сокращу к такой-то матери, мне такие сотрудники не нужны.

Гном, нуклюже переставляя занемевшие, от долгого сидения ноги, подобрался к фундаменту.

– Давай руку! – Закатиглазка присела на фундамете и потянулась к Кобольду.

Он поднял над головой ручки и Принцесса, легко, как пушинку подняла его наверх, и перенесла на другую сторону, попутно ловко стащила верёвку с запястья Гнома, и обрела провиантный мешок.

– Нет! – заверещал Кобольд – Отдай! Это моё!

Но Принцесса не обращала никакого внимания на беснующегося у подножья Гнома. Она быстренько уничтожила всё съестное, что нашла в мешке, потом вывернула его наизнанку, проверяя нет ли там потайных карманов, и один, действительно нашёлся, там была фляга с водой.

– Воду-то, хоть, отдай! – взмолился Кобольд.

Бесполезно. Принцесса опорожнила флягу одним глотком, и бросила её гному, вслед за флягой был выброшен и мешок. Затем она перетащила обессилевщего Зайца, и сбросила его Кобольду под ноги.

– Смотри, что Из-за тебя случилось, слюнявый подонок! – Кобольд тряс перед мордой Зайца пустым мешком и флягой – А я тебя, ещё, баловал! Вот и разбаловался ты! Но ничего, я тебя приструню!.

– Прекращайте спорить, – попросила Принцесса – нужно идти, или вы хотите погибнуть тут от жажды?

– А тебе-то обезвоживание, теперь, не грозит, – огрызнулся гном.

– Ага, у меня запасик сделан, – кивнула Принцесса и погладила себя по животу.

Кобольд принялся поднимтать Зайца, сопровождая это дело пинками и зуботычинами. Наконец, измучаное животное встало на четыре лапы и Кобольд, кряхтя и ругаясь взобрался ему на спину.

– За мной! – вскомандовал он Закатиглазке и, задав Зайцу шенкелей, тронулся с места.

И, вновь, поплыл мимо путников унылый безжизненный пейзаж, разбавляемый встречающимися руинами строений древних зодчих, иногда это были огрызки, когда-то непреступных стен, иногда, засыпанные песком и камнями, глубоководные резервуары, им встретился, даже, целый монумент, сброшенный с постамента, он беспомощно лежал на боку, уже наполовину рассыпавшийся, жалобно тараща, лишённые зрачков, глаза, а ветры совершенно источили черты лица изваяния, сделав его идеально гладким и неузнаваемым.

– Что-то скучно едем, – Кобольд облизнул пересохщие губы – хоть бы радио послушать, что бы время быстрее шло.

– Может вам, ещё, центральное телевидение подать? – Принцесса задрав подол перскочила через груду кирпичей.

– Не надо, – отказался Кобольд – там всё одно и то же показывают, о том как нам сейчас хорошо, а завтра сделается ещё лучше, нудотина. А, вот, бы музычку какую весёлую послушать, это в самый раз.

– Боюсь, здесь, и сигнала-то нет, – предположила Принцесса.

– Пожалуй, – согласился гном, и вдруг радостно подпрыгнул – Косой, а – ну ка, спой нам что-нибудь задорное!

– Я не смогу, – жалобно простонал оседланный Заяц – в горле совсем пересохло.

– Не понял? – изумился Кобольд – Отказываешь в требовании вышестоящего руководителя, так что – ли?

Заяц натужно прокашлялся и затянул:

 
На поляне траву,
Зайцы в полночь косили!
 

– Молодец! – подпрыгивая в такт песне, похвалил Зайца гном – Вот это мы культурно едем. Ты, главное, пой погромче, тренеруйся, – он погладил Зайца по голове – когда я буду на тебе по городу ездить все должны слышать, что у какого-то мудака музыка на всю орёт, а значит большая шишка!

И Заяц орал, что есть мочи, прорезая горячий воздух, фальшивым мотивом

 
Зайчишка, зайка беленький,
Под ёлочкой скакал!
 

Но нестерпимая дневная жара была не самым страшным испытанием в драконьих владениях, гораздо страшнее был, приходящий ей на смену, ночной холод, когда суховей сменялся ледяным ветром, пронизывающим до самых костей, а под утро, даже у Зайца на подбородке замерзали слюни. Потому как только, огромный солнечный диск наполовину спрятался за западным горизонтом, путешественники начали искать овраг поглубже, что бы, хоть как-то минимизировать ночной холод.

Как на зло попадались, только, мелкие ямки, а траншея, показавшаяся сначала пригодной для ночёвки, оказалась наполнена камнями, кирпичами и другим строительным мусаром.

– Смотрите, смотрите! – пропищал Заяц – Дым!

Действительно, шагах в двухстах, впереди, в небо поднималась тоненькая струйка сизого дыма, ярко выделявщегося в сумеречном небе.

– Дыма без огня не бывает, – Кобольд подул на озябшие руки, потом пришпорил Зайца и с криком – пошёл, залётный! – поскакал по ухабам, стремясь поскорее добраться до источника дыма.

– Ты бы так не спешил, – попыталась остановить гнома Принцесса – мы же не знаем кто там, вдруг это какие-то бандиты, или хуже того – милиция.

Но Кобольд не слушал Принцессу, а только сильнее пришпоривал Зайца, и тот летел со всех ног, Зайцу было абсолютно безразлично кто там у огня, главное было, что там его наконец расседлают, и можно будет забыться сном.

Солнце блеснуло последним алым лучом и скрылось, когда Заяц, потратив остаток сил, выбрался из очередного кратера, и они оказались на вытоптанной площадке, посреди которой, трепетал огонёк, но не просто так, а в старой – престарой печи – буржуйке, покрытой ржавчиной и сажей, из трубы печи валил тот самый дым, который и привёл их, а на печи стоял, закипая, чайник.

– Пррр!!! – осадил Кобольд своего скакуна, затем Заяц лёг на живот, что бы гному было не высоко спешиваться. Кобольд слез, щёлкнул Зайца по носу, и не теряя времени направился к печи.

Внезапно, гном заметил, что слева от печи, в низком деревянном кресле, сидит человек, заслонка печи была открыта, выупаская свет пламени, и кобольд хорошо разглядел незнакомца, у того было лицо бледно – воскового цвета, недельная щитина и задумчивый, обращённый в пустоту, взгляд. Ветер трепал длинные, нечёсанные кудри незнакомца, на затылке заткнутые под длинный шарф, трижды обмотанный вокруг худой шеи, и ниспадавший на острые торчащие колени, накрытые ветхим, дырявым как решето, пледом.

– Должно быть его печка, – подумал Кобольд, на секундочку притормозив, и понимая, что просто так подходить невежливо, сказал:

– Я – начальник! – и принялся растирать у, открытого окошка печи, озябщие руки.

На земле стояли две эмалированных кружки, обе с отбитым ушком. Кобольд взял одну из кружек, снял с печи чайник и стал наливать себе кипяток, а дабы оставаться в рамках приличия, опять сказал бессловестному хозяину:

– Я, начальник, мне всё можно.

Крутой кипяток мгновенно раскалил кружку и Кобольд, обжегшись, выпустил её из рук и иссохшая земля сразу впитала воду. Гном психанул и зашвырнул чайник в темноту.

– Чего же это вы чайниками бросаетесь? – к печи вышла Закатиглазка, она наблюдала за тем как примут Кобольда, и поняв, что опасности нет, появилась сама – Могли бы и чайку попить, а, теперь, где мы в потьмах чайник искать будем?

– Найдём, – сказал Кобольд и пнул носком растянувшегося у печи Зайца – Косой, иди чайник ищи.

Заяц, от усталости, мгновенно впавший в сонное забытье, одбрыкнулся и, было, перевернулся на другой бок, но Кобольд прошипел лишь одно слово:

– Сокращу.

Заяц, как ужаленный, подскочил и бросился в темноту на поиски чайника.

– А это кто? – Принцесса вздрогнула, заметив сидящего в кресле человека.

– Местный, наверное, – предположил Кобольд – я ему, уже, сказал, что я начальник, так что можешь делать что хочешь.

– Надо, хотя бы, с ним поздороваться, – Принцесса подошла к незнакомцу и, сделав лёгкий реверанс, представилась – я – Принцесса Закатиглазка, а, эти двое – Заяц и Кобольд.

– Какой, ещё, Кобольд? – возмутился, всё ещё греющий руки у огня гном – Я, для него, в первую очередь, господин начальник.

Ситуация показалась Принцессе не очень красивой, она смущённо пожала плечами и продолжила разговор с незнакомцем:

– Вы не подумайте, что мы через чур уж наглые, просто мы очень долго шли и сильно устали, и продрогли до костей.

– Отсуствие стыда у других, – внезапно перебил Принцессу незнакомец – удивляет, только, тех у кого он есть.

– Ловко подмечено, – согласилась Принцесса – а вы сам-то кто будите?

– Я – мудрец, – ответил незнакомец, почёсывая небритую щёку – и философ по призванию.

– Вот уж не знала, что философы живут в пустынях, – удивилась Принцесса.

– Если бы у них были деньги, они бы жили во дворцах, – парировал Философ.

– Ага, то есть вы безденежный философ, – усмехнулась Закатиглазка – чего же вы такой умный и при этом такой бедный?

– Ещё, старик Талейран, любил говаривать, – растягивая каждое слово произнёс Философ – что бы иметь много денег не нужно иметь много ума, а нужно, абсолютно, не иметь стыда.

– Опять вы о стыде, – Принцесса уселась напротив Философа в позе лотоса, и тепло буржуйки приятно ласкало ей спину – сами вы, что ли безгрешны?

– Я ум, честь, и совесть эпохи, – скромно охарактеризовал себя Философ.

– Жаль, что сама эпоха не знает, как ей с вами повезло, – с притворной грустью сказала Принцесса.

– Ты не знаешь о полезных бактериях живущих у тебя в кишечнике, – Философ принялся неспешно перебирать дырочки в пледе – но тебе повезло, что они у тебя есть.

– Эй! – крикнул, обращаясь к Принцессе, Кобольд, которому Заец поднёс найденный чайник – скажи этому треплу, пусть нам воды даст, для кипятка. А лучше водочки!

Философ взглядом указал подбежавшему с чайником Зайцу на жестяное ведро, рядом с кучей угля, до половины наполненное, грязноватого цвета, водой, и Заяц зачерпнул от туда полный чайник.

– Если у вас есть что-либо спиртное, – сказала Философу Принцесса – лучше отдайте по-хорошему, тогда он, – она покосилась на гнома – напьётся и уснёт, к вашему же спокойствию.

– Моё материальное состояние, – Философ выставил из дырки в пледе большой палец – идентично состоянию моего здоровья.

– У него нет водки! – крикнула через плечо Закатиглазка.

Кобольд насупился, и дал хорошего леща, хлопочушему возле чайника Зайцу.

– А вы к какой философской школе принадлежите? – продолжала допрашивать Философа Принцесса – Стоицизм или патристика, а может и то и другое, как схоластика? Хотя, дайте я сама угадаю, – Принцесса взяла у Зайца поднесённую им кружку с кипятком и сделав большой глоток продолжила – судя по вашему виду и вашей обстановке, и тому, что живёте вы в пустыне, как последняя скотина, да и по вашей нищите, вам это всё нравится, иначе зачем бы вы вели такое существование? А раз вы делаете, то что нравиться, значит получаете удовольствие, из всего выходит, что вы – гедонист.

– Надо же, – удивлённо произнёс Философ.

– Я с философией столкнулась в Королевстве Многоземельном, где мой супруг трудится на посту короля, – продолжала Принцесса – проблем Из-за этого словоблудия вышло, хоть, отбавляй. У нас один вице – адмирал, стал хвастать, что Канта не читал. Ну, что Королю было с этим делать? Пришлось адмирала орденом наградить, мол, молодец, нечего всякую белиберду читать. Так у нас тогда, чуть ли не вся армия подала рапорты на вручение наград, оказалось, что там никто и имени Канта не слыхал, не то что бы читать, и, подавай, им всем по ордену. Так знаете как мой премудрый муж разрешил этот вопрос? А очень умно, когда пришёл, очередной соискатель на награду, он приказал его расстрелять! И с тех пор у нас ни о какой философии никто не вспоминает, – Принцесса вновь пригубила кружку – А вы-то, сами, как к Канту относитесь?

– Не знаком, – ответил Философ.

– Что же вы за философ, если Канта не читали? – удивилась Принцесса.

Философ подпёр подбородок кулаком и ответил:

– Философ не тот, кто изучает чужое ученье, а тот кто создаёт своё.

– Позвольте, тогда, поинтересоваться, в чём состоит ваше ученье?

– Я его, ещё, не разработал.

– Вот так – так! – возмутилась Закатиглазка – Чужих учений вы не знаете, своего, ещё, не разработали, какой же вы тогда философ?

– Разве строителем считается, только, тот кто возвёл дом? – налетевший порыв ветра чуть не сорвал плед с колен Философа – Или же, уже, тот, кто положил первый кирпич имеет право на это гордое звание?

– Какой же вы, всё – таки, нудный, – призналась Принцесса.

Философ пропустил эти слова мимо ушей, и прокашлявшись сказал:

– Вы сказали, что ваш муж – Король, а значит вы – королева?

– Нет, – покачала головой Закатиглазка – мне муж не разрешил быть королевой, что бы не зазнавалась, потому я так и остаюсь принцессой.

– Это не столь существенно, – продолжил Философ – известно ли вам, что прибавляет славы любому правлению? Это те великие мыслители, которые зародились и раскрылись, благодаря королевской воле и покровительству. Мудрым слывёт монарх приблизивший к себе философа. Вспомните, хотя бы, Вольтера, только состоящий с ним в личной переписке правитель мог претендовать на звание образованного. Наличие великого мудреца при дворе, снискает уважение соседей и почтение народа.

– О народе, мой сердечный супруг всегда печёться, – припомнила Принцесса – иные правители склоны презрительно отзываться о своих подданных, но Король Многоземельный, на общественных собраниях, постоянно восхищается, тем как наш народ умён.

– Очень подозрительны мне те, кто говорит народу, что он умён, – грустно сказал Философ, расстроенный тем, что Закатиглазка, то ли нечаянно, то ли умышленно, не заметила его намёка – но больше них, мне подозрительны, те кто обещает народу трудиться ради его блага.

Согревщий нутро кипятком, Кобольд, размереной походкой подошёл к Закатиглазке с Философоом и, тоже, вступил в диспут:

– У тебя есть что пожрать? – спросил он у пустынного мудреца, и запустив кривой толстый палец в волосатую ноздрю, добавил – Не отдашь добром, я тебя пытать буду.

– Если прожил, хоть одни, сутки, – сказал в ответ Философ – глупо всю жизнь удивляться смене дня и ночи. А если встречал грабителя, глупо надеяться, что он единственный. Ничто не ново.

– Чего?! – Кобольд схватил Философа за край шарфа и притянул к себе, злобно заглядывая налитыми кровью глазками в глаза визави.

– Я ничего не храню, – затараторил на понятном языке Философ – всё что нахожу сразу употребляю!

– Вот гад! – проворчал гном, и, ещё, сильнее натянув шарф, сказал – Вали с кресла, я в нём ночевать буду, – и резким движением вышвырнул Философа из насиженного места – Как ты, паскуда, вообще, смеешь сидеть в присутствии начальства!

Философ полетел кубарем, перевернулся через голову и растянулся на животе. Так он немного полежал, вздыхая и что-то обдумывая, потом перевернулся на спину, подложил край шарфа под голову и стал наблюдать звёзды, размышляя о непостоянстве местоприбывания личности во вселенной, неотвратимость коего процесса, он только что познал эмперическим путём.

Заяц, уже, давно спал, пуская слюни себе под щёку, Кобольд развалился в трофейном кресле, оглашая богатырским храпом окрестности, а Принцесса, улягшись на бок, открыла медальон с портретом Короля Многоземельного, поцеловала на ночь рисунок, и зажав его в кулачке смежила глаза, переживая, не сильно ли скучает по ней ненаглядный.

И переживала не зря, ненаглядный скучал неописуемо.

Далеко – далеко, в Королевстве Многоземельном, в королевском дворце, только отгремел бал, завершённый салютом из сорока орудий. Король, наплясавшийся до упаду, уже выгнал гостей, и сидел на троне, отпаривая натруженные ноги в тазу. И обводя взглядом оставшийся после празднества бедлам, тосковал по супруге. Кто же, теперь, будет приводить дворец в порядок? Кто выстрирает и повесит батистовые шторы на которых катался король, забираясь до самого карниза, и перепрыгивая с одной шторы на другую, кто починит дубовый паркет и отмоет его, кто заменит набойки на королевских сапогах? Ах, некому это сделать, и Король погрузился в уныние.